CC BY
58
Физиология и психология взросления
Степанова В.А.1, Гарданова Ж.Р.1, 2, Седова Е.О.
1 Федеральное государственное автономное образовательное учреждение высшего образования «Российский национальный исследовательский медицинский университет имени Н.И. Пирогова» Министерства здравоохранения Российской Федерации, 117997, г. Москва, Российская Федерация
2 Федеральное государственное бюджетное учреждение «Национальный медицинский исследовательский центр акушерства, гинекологии и перинатологии имени академика В.И. Кулакова» Министерства здравоохранения Российской Федерации, 117997, г. Москва, Российская Федерация
Для корреспонденции
Гарданова Жанна Робертовна -доктор медицинских наук, профессор, заведующая кафедрой психотерапии ФГАОУ ВО РНИМУ им. Н.И. Пирогова Минздрава России, старший научный сотрудник ФГБУ «НМИЦ АГП им. В.И. Кулакова» Минздрава России Адрес: 117997, г. Москва, ул. Островитянова, д. 1 E-mail: Zanna7777@inbox.ru https://orcid.org/0000-0002-9796-0846
Психологическая реакция «несогласия»: особенности формирования у ребенка раннего возраста с синдромом Дауна
В статье представлены результаты исследования детей с синдромом Дауна в возрасте 2-2,5 года. Его целью было изучение условия формирования реакции «несогласия» как одного из организаторов детской психики (по Р. Шпицу). Исследованы выборка детей и эмоционально-личностные характеристики матерей. Показана взаимосвязь уровня агрессии матери на формирование продуктивной реакции «несогласия» у ребенка с помощью жеста или звука, а также различия в уровне алекситимии и тревожности матерей у двух сравниваемых групп детей: тех, у которых реакция «несогласия» выражалась жестом или звуком, и тех, у которых данная реакция выражалась с помощью всего тела или крика.
Ключевые слова: синдром Дауна, реакция несогласия, отрицание, отказ, влечение, тревожность, агрессивность, алекситимия
Финансирование. Исследование не имело спонсорской поддержки. Конфликт интересов. Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.
Для цитирования: Степанова В.А., Гарданова Ж.Р., Седова Е.О. Психологическая реакция «несогласия»: особенности формирования у ребенка раннего возраста с синдромом Дауна // Репродуктивное здоровье детей и подростков. 2020. Т. 16, № 4. С. 151-164. DOI: 10.33029/1816-2134-2020-16-4-151-164 Статья поступила в редакцию 23.10.2020. Принята в печать 27.11.2020.
Stepanova V.A.1, Gardanova Zh.R.1-2, Sedova E.O.1
1 N.I. Pirogov Russian National Research Medical University of the Ministry of Health of the Russian Federation, 117997, Moscow, Russian Federation
2 Kulakov Obstetrics, Gynecology and Perinatology National Medical Research Center of Ministry of Health of the Russian Federation, 117997, Moscow, Russian Federation
Psychological reaction of "disagreement": features of formation in a young child with Down's syndrome
The article presents the results of a study of children with down syndrome aged two to two and a half years. Its purpose was to study the conditions for the formation of the reaction of disagreement as one of the organizers of the child's psyche (according to R. Spitz). A sample of children and emotional and personal characteristics of mothers were studied. The relationship between the level of aggression of the mother on the formation of a productive reaction of disagreement in a child using a gesture or sound, as well as differences in the level of alexithymia and anxiety of mothers of two compared groups of children: in whom the reaction of disagreement was expressed by a gesture or sound and in whom this reaction was expressed using the whole body or screeming.
Keywords: Down syndrome, dissent reaction, denial, rejection, attraction, anxiety, aggressiveness, alexithymia
Funding. The study had no sponsor support.
Conflict of interests. The authors declare no conflict of interests.
For citation: Stepanova V.A., Gardanova Zh.R., Sedova E.O. Psychological reaction of «disagreement»: features of formation in a young child with down syndrome. Reproduktivnoe zdorov'edetey i podrostkov [Pediatric and Adolescent Reproductive Health]. 2020; 16 (4): 151-64. DOI: 10.33029/1816-2134-2020-16-4-151-164 (in Russian) Received 23.10.2020. Accepted 27.11.2020.
Современное состояние системы ранней помощи детям с ограниченными возможностями здоровья (ОВЗ) помогает предотвратить многие вторичные нарушения развития, а также продуманно организовывать различные виды развивающих и коррекционных занятий для детей. В нашей стране детям с синдромом Дауна благотворительный фонд «Даунсайд Ап» целенаправленно и систематически начал оказывать раннюю психолого-педагогическую помощь более 20 лет назад. Сейчас накоплен опыт работы с тысячами семей. Система работы построена на семейно-центрированной модели, фокусом которой является влияние ближайшего окружения на развитие ребенка. Существенное внимание уделяется работе с родителями на начальных этапах появления ребенка на свет, а порой и в пренатальном периоде, когда семья обращается в Центр сопровождения семьи «Даунсайд Ап» и имеет высокий риск рождения ребенка с синдромом Дауна. Матери, у которых родился ребенок с особенностями развития, более подвержены риску развития таких психических расстройств, как депрессивные состояния, тревожные
расстройства, что может существенно влиять на качество отношений в паре «мать-дитя».
Однако исследований на тему развития ребенка с синдромом Дауна в нашей стране крайне мало. Это связано с тем, что ранее большинство детей оставались в домах малютки и в дальнейшем у них не было шанса выйти из системы социального обеспечения. В настоящее время все больше детей воспитываются в семьях. По данным благотворительного фонда «Даунсайд Ап», в Москве их количество составляет около 80% всего числа новорожденных с синдромом Дауна. По оценке экспертов фонда, средняя частота рождения детей с синдромом Дауна в России -1 ребенок на 884 новорожденных. Ежегодно на свет появляются 2000-2200 малышей с этим синдромом. На сегодняшний день в фонде зарегистрированы более 10 тысяч семей, в которых воспитывается ребенок с синдромом Дауна, а в целом по стране их еще больше.
Возникновение слова «нет» как несогласия со взрослым у ребенка раннего возраста ознаменует собой важный этап в развитии его психики. По мнению уче-
ных, это свидетельствует о способности ребенка выразить свое противодействие ближайшему окружению приемлемым, культурно обусловленным жестом/знаком/ словом, которое не разрушает отношения, а, наоборот, выводит их на другой уровень. Также это является качественно новым способом реагирования у ребенка, в отличие от младенца, который свой дискомфорт от определенных воздействий взрослого выражает криком, плачем и бурными телесными реакциями. Качественно новым слово «нет» является и для развития мышления. Одним из первых отечественных исследователей связи мышления и слова был выдающийся психолог Лев Семенович Выготский. Его труд «Мышление и речь» является и по сей день фундаментальной базой как для научных идей, так и для практики [1]. В трудах других, зарубежных исследователей, таких как Рене Шпиц, прицельно изучалось возникновение отказа у ребенка [2]. Современные психологи все большую зависимость психологических особенностей детей видят во влиянии ближайшего окружения.
Из практики мы знаем, что дети с синдромом Дауна крайне отзывчивы к своим близким, к качеству отношений с матерью, и развитие детей зависит от качества этого взаимодействия. Очевидно, что развитие детей с синдромом Дауна неравномерно, разброс норм возникновения тех или иных навыков для них крайне велик, сензитивные периоды развития могут быть смещены. Однако все дети так или иначе проходят эти периоды с возникновением соответствующих новообразований, характерных для того или иного возраста.
Мы предположили, что возникновение слова/жеста «нет» у ребенка раннего возраста может зависеть от ряда факторов, связанных с отношением с ближайшим окружением, в частности с матерью.
Цель исследования - изучить психологические условия возникновения реакции «несогласия» (слова/жеста «нет») у детей с синдромом Дауна.
Реакция «несогласия» - такое обозначение получило в данной работе появление у ребенка в возрасте примерно 1,5 года жеста головой из стороны в сторону или звука, обозначающего «нет», при взаимодействии с матерью, когда ребенок чего-то не хочет, от чего-то отказывается. Впервые матери начинают замечать этот жест еще до года и, по наблюдению исследователей, он появляется ранее жеста согласия и слова «да». По мнению известного исследователя психического развития ребенка раннего возраста Рене Шпица, жест является одним из организаторов психики. Возникновение семантического жеста «нет» Шпиц рассматривает как первый целенаправленный акт человеческой коммуникации [2].
В словаре по психоанализу Ж. Лапланш и Ж.-Б. Понталис отрицание или отказ [от нем. - Verneinung; франц. - (de)negation; англ. - negation] определяется как «процедура, посредством которой субъект выражает одно из своих ранее вытесненных желаний, мыслей, чувств, продолжая искать от него защиты и отрицая, что это его собственное желание, мысль, чувство» [3]. «Отрицание - это средство осознания вытесненного», - считал З. Фрейд. Посредством отрицания также мысль освобождается от ограничений, связанных с вытеснением. По заключению З. Фрейда, отрицание как психологический феномен и отрицание в логико-лингвистическом смысле («символ отрицания») имеет общий источник.
Достижение способности к отказу у маленького ребенка позволяет значительно обогатить отношения с ближайшим окружением. На первых этапах взаимодействия с матерью влечения разряжаются только через прямые мускульные действия, т.е. ребенок реагирует телом. С возникновением способности к суждению и возможности сказать «да» или «нет» ребенок находит другой путь, помимо «сражения или побега»: путь дискуссии или переговоров. Использование «нет»
для обозначения своего противостояния объекту, для возражения другому - это критический этап организации психики и формирования социальных отношений [4]. Способность к отказу является основополагающим феноменом интеллектуального знания и способности к абстрагированию.
Взгляды психолингвистов на феномен слова «нет» у ребенка
Интересны исследования и психолингвистов, в которых рассматривается феномен реакции несогласия, а именно возникновения слова «нет» у ребенка возраста 1,5-2 лет. Психолингвисты также считают, что, поскольку язык является прежде всего средством коммуникации, освоение языковых средств и формирование языковых категорий в речи ребенка обусловливаются необходимостью передать определенный речевой смысл. При этом умственное и речевое развитие ребенка рассматривается в единстве.
Интересно, что каждый ребенок конструирует свою языковую систему, а не заимствует ее в готовом виде у взрослого путем имитации языковых единиц и конструкций. Признается, что дети постигают особенности родного языка в речевом взаимодействии с членами семьи, в первую очередь с матерью. Поэтому существенное внимание в функциональных описаниях детской речи уделяется особенностям языка взрослых, говорящих с ребенком.
По мнению психолингвистов, ребенок не может начать использовать данную языковую форму как значимую, пока он не в состоянии понять, что она значит [5].
Л.С. Выготский одним из первых выдвинул идею о том, что каждый языковый акт - прежде всего средство коммуникации ребенка со взрослым. Это подтверждается многочисленными наблюдениями за детьми раннего возраста, говорящими о том, что первое слово ребенка возникает
от потребности сообщить что-то своей матери. Причем интересно, что в речи ребенка ситуация неспособности, неумения получает выражение раньше, чем способности и умения, что может свидетельствовать о большей значимости и более сильном переживании «негативного» опыта, чем «позитивного».
Использование отрицаний может быть вызвано не только необходимостью возразить, отказаться и т.п. При большом дефиците активного словаря отрицание (да и утверждение) может помочь ребенку вступить в коммуникацию со взрослым и занять в этой коммуникации активную позицию, а слово «нет» как эквивалент отрицательного предложения или его главного члена употребляется в ответных репликах или при противопоставлении. Выражение ребенком «нет» может иметь разные оттенки. Это и реакция «несогласия», и отказ от чего-либо, и неприятие, и непонимание, и нежелание, и другие реакции.
В своем исследовании Л. Блум [6] выделила 3 основных семантических типа отрицания: несуществование (nonexistence), отказ (rejection), опровержение (denial), обозначив именно такой порядок их появления в речи детей при овладении языком.
В.И. Бондаренко [6] отмечает, что отрицание в широком смысле можно трактовать как идею отсутствия. Именно с выражением этой идеи связано весьма распространенное употребление детьми слова из «языка нянюшек» «тю-тю» («тю-тю» обозначает отсутствие предмета в поле видимости ребенка или его исчезновение из поля видимости), которое чаще всего сопровождается характерным жестом - разведением рук (кисть при этом повернута ладонью вверх) в стороны. Нормативно развивающийся мальчик А. (18 мес), придя к прадедушке в дом и не обнаружив его на привычном месте, восклицает с тревогой: «Деда тю-тю!» - и бежит его искать. Отсутствие, исчезновение осозна-
ется довольно рано. Однако характерный жест, выражающий эту идею, появляется позже, чем жест отказа.
2-й семантический тип - отказ, нежелание выполнять какое-либо действие. Волеизъявление может касаться нежелаемого действия, потенциальным агентом которого является сам ребенок или партнер по общению. 1-м средством выражения отказа является жест головой: в русскоязычном обществе человек поворачивает голову вправо-влево. Жест этот, несомненно, вырастает из физической структуры действия, имеющий инстинктивную природу и описанный Р. Шпицем [2]. Психофизиологической основой этой семантической разновидности отрицаний является эмоциональная сфера. А появление жеста одним из первых можно объяснить прагматическими причинами - необходимостью устранить создающий дискомфорт раздражитель.
В процессе коммуникации для выражения категории отрицания могут использоваться как невербальные, так и вербальные средства. Часто и взрослые, произнося «нет», «не надо» и т.п., сопровождают эти слова поворотом головы влево-вправо (отрицательный жест), а выражая отказ (от неприятной пищи, например), морщат нос и приподнимают верхнюю губу. Невербальные средства возникают у детей намного раньше, чем языковые. Хотя отрицание -это категория универсальная, имеющаяся во всех языках, средства, ее выражающие, определяются конкретным языком. Это касается и невербальных средств. Самый яркий пример - несоответствие жестового выражения отрицания в русском и болгарском языках. Жестовый язык старшее поколение передает младшему как традицию, т.е. большинству жестов детей бессознательно обучают. Через игру в прятки ребенка обучают жесту «нет меня», например: на вопрос: «Где же Ира?» -девочка закрывает ладошками глаза, взрослый констатирует: «Нет Иры», -ребенок убирает ладошки с глаз и в ответ
на слова: «Да вот же она», - и радостно смеется. В родительских дневниках нашло отражение и обучение другим отрицательным жестам.
В опросниках для родителей, где отражено жестовое развитие 784 детей, И.А. Чистович фиксирует появление жеста «нет меня» в возрасте ребенка от 15 до 21 мес [7]. По другим данным, жест со значением «больше нет, кончилось или пропало» осваивается детьми в интервале от 14 до 16 мес.
Несколько раньше усваивается отрицательный жест, выражающийся качанием головы, - с 9 до 14 мес. Но он зарождается еще раньше. Так, девочка О. с синдром Дауна начала пользоваться жестом в 7 мес: мама отмечает, что при нежелании есть или пить дочка крутила головой из стороны в сторону, отказываясь взять в рот еду, и мама начала догадываться, что означает этот жест. Через несколько месяцев маме стало еще более очевидно, что качание головой из стороны в сторону означает несогласие и в других ситуациях, и она стала повторять за дочкой этот жест, приговаривая «Ты не хочешь, нет», прекращая свое действие. Многие родители отмечают, что сначала они не могут понять, что хочет ребенок, когда он использует жест отказа, тогда родитель начинает перебирать то, что бы понравилось ребенку, пока он перестанет протестовать.
Другая девочка А. с синдромом Дауна, 24 мес: мама кормит девочку, та, насытившись, отодвигается от стола. Мама спрашивает: «Будешь еще кашу?». Девочка машет головой из стороны в сторону, давая понять матери, что она больше не хочет.
Из приведенных наблюдений можно увидеть, что отрицательных жестов в арсенале ребенка несколько, они различаются семантически уже на дословесном этапе развития: значение отсутствия чего-либо выражается разведением раскрытых ладоней в стороны или пожиманием пле-
чами; значение отказа выражается многократными поворотами головы; значению запрета соответствует жест «грозить пальцем»; значению опровержения - отталкивающий жест рукой. Причем, с одной стороны, жестам как символам отрицания учат детей взрослые, с другой стороны, некоторые жесты и сопровождающая их мимика базируются на естественных действиях-реакциях детей. Например, отталкивающий жест рукой для отвергания, опровержения чего-либо представляет собой пантомимическое изображение действия отталкивания, отбрасывания ненужного предмета; отказываясь от приема пищи, маленькие дети инстинктивно сжимают зубы, отворачиваются, из этого рождается отрицательный жест - жест отказа. Причем детский жестовый язык содержит единицы, отсутствующие в жестовом языке взрослых.
Звук, обозначающий «нет», также у детей очень индивидуален. Наиболее часто это гласные звуки «еее», «ууу» и пр.
Психоаналитический подход
в изучении отказа у ребенка
Рене Шпиц подробно описывает становление отказа в своей работе «Нет и Да. О развитии человеческой коммуникации» [2]. Возникновение семантического жеста «нет» Р. Шпиц рассматривает как первый целенаправленный акт человеческой коммуникации.
В словаре кляйнианского психоанализа [8] отрицание рассматривается как феномен, при котором стирается некоторый фрагмент восприятия. Также отмечается, что отрицание как маниакальная примитивная защита вступает в действие тогда, когда отрицается значимость объектов, от которых субъект в действительности зависит. Отрицание присутствует и в идеализации, когда устанавливаются плохие аспекты объекта, и он становится безупречным. Отмечается, что отрицание - это «всемогущее уничтожение, без отсылки к реальной действительности» [8]. Похоже,
что корни возникновения этого механизма лежат именно в периоде 2-3 лет, когда ребенок не может в силу своего малого возраста в полной мере тестировать реальность, а его протестные импульсы довольно велики.
Отрицание возникает как реакция на воздействия, которые противоречат потребностям субъекта. У детей отрицание сопровождается негативными феноменами поведения как защитная реакция на воздействия взрослых, вступающих в конфликт с потребностями ребенка. Особенности проявления отрицания у каждого ребенка, с одной стороны, имеют ярко выраженный индивидуальный характер, обусловленный многими факторами, такими как стиль общения с ним взрослых в семье, состояние его здоровья, ситуативные обстоятельства удовлетворения его потребностей, закономерности возраста и др.
Жерар Швек, современный французский психоаналитик, отмечает последствия, которые он наблюдает в аналитической практике у пациентов, неспособных противопоставлять себя другому, говорить «нет», выражающиеся в частых соматиза-циях [4].
Способность к отказу представляет собой незаменимую основу интеллектуального знания и способности к абстрагированию. Способность ребенка к отказу дает важное указание на функциональность вытеснения как защитной системы. Вытеснение здесь понимается как «действие, посредством которого субъект стремится устранить или удержать в бессознательном представления (мысли, образы, воспоминания), связанные с влечениями» [3, с. 142-143]. Оно возникает тогда, когда удовлетворение влечения, само по себе способное приносить удовольствие, может оказаться неприятным на фоне других требований действительности. Механизм вытеснения лежит в основе становления бессознательного как отдельной области психики, клинически мы можем наблюдать
его при истерии. И этот механизм может дать нам лучшее понимание проявлений детей, в частности в возрасте детских истерик в 2 года, а также кризисе 3 лет, когда ребенок проявляет активные протесты, впервые сталкиваясь с запретительными санкциями родительских фигур.
Когда ребенок использует знак головой «нет» (качает головой) после 15 мес, - он достиг способности к суждению и выражает его. По формулировке Р. Шпица, суждение имеет отношение как к отношениям с внешним миром, так и к самому субъекту, что приводит к «постепенной объективации его психических процессов». Ребенок приобрел способность выполнять ментальную операцию несогласия и формировать абстрактные концепты, на которых она основывается. Что касается детей с синдромом Дауна, мы наблюдаем, что у них ментальная перегрузка происходит быстрее, чем у детей без этого синдрома, соответственно риски не справиться с переизбытком психического возбуждения возрастают.
В некоторых случаях кажется, что ребенок предпочитает удовольствие, которое ему дает противостояние, удовольствию от приема пищи. Клинические наблюдения заставляют думать, что отказ от пассивности является значимой составляющей этого нарушения. Простые ано-рексии улучшаются и проходят, когда ребенок начинает есть сам, трансформируя, и зачастую достаточно быстро, процесс питания из пассивного претерпевания в автономную деятельность. Более того, нередко бывает, что анорексичный младенец рано вырабатывает навыки тонкой моторики и координацию движений, позволяющую ему кормиться самому, стремясь обойтись без матери или ее заместителей [4].
Ребенок в возрасте >15 мес, у которого уже появился знак головой «нет», использует этот сигнал, предназначая его взрослому. Его жест имеет значение отказа кому-то в чем-то. Это преднамеренный
сигнал, предназначенный для того, чтобы не согласиться с другим. Ребенок здесь активен, он как бы вносит свой вклад в формирование отношений между ним и взрослым. Таким образом, по сравнению с отказом, имеющим значение действия, управляемого психически, реакция телесная не управляется психически и направлена против психического и мышления против «принципа удовольствия».
После того как ребенок научается ходить и становится все более и более автономным, он становится способен все чаще и чаще говорить взрослому «нет». Он получает все больше указаний и запретов и проживает опыт повторения этих ситуаций, который откладывается в памяти. Ребенок также идентифицируется с запрещающим взрослым. Так формируются предпосылки развития Сверх-Я, которое в дальнейшем будет отвечать за запретительную функцию. При этом каждый запрет с помощью жеста и/или слова вызывает фрустрацию, которая прерывает деятельность. Запрет возвращает ребенка к пассивности. Также происходит регрессия в направлении нарциссической организации Я, которая противостоит прогрессивному движению от нарциссической стадии к объектным отношениям, соответствующим этому возрасту. Ребенок не примет легко попытки взрослого перевести его обратно в пассивное состояние, а только при условии, что это не будет представлять слишком большой угрозы, исходящей от взрослого. Это зависит от сообщений, интериоризированных в контакте с матерью и первичных объектных отношениях, услышанные, они промаркированы психическим конфликтом между материнскими и прочими инвестициями, в особенности -сексуального партнера, в идеале - отца ребенка. В этой ситуации триангуляции, интериоризация запретов имеют структурирующую ценность, поскольку позволяют ребенку психически формироваться вокруг материнского послания угрозы кастрации со стороны отца: «Если ты продолжишь,
я все расскажу отцу». Это сообщение позволяет разворачиваться бисексуальным идентификациям, но только в случае, если пассивность, а как следствие - женственность, из нее вытекающая, не запрещены. Угроза кастрации отводится неврозам характера, сосредоточенным вокруг фаллического нарциссизма, который в подростковом возрасте способствует развитию мужественности [4].
Подавление, осуществляемое в процессе воспитания, когда оно избыточно и стремится сокрушить любые возражения и в соответствии со слишком строгим и слишком требовательным родительским Сверх-Я, налагает на ребенка избыточные запреты и ограничения. Это может затронуть моторику, агрессивность, речь, сексуальность и особенно - развитие аутоэротической деятельности. Ребенка заставляют подчиняться, налагая на него идеальные обязательства, которые не могут быть выполнимы и оборачиваются неудачей и стыдом.
Таким образом, именно во взаимодействии с матерью происходит присвоение жеста отрицания и слова «нет» ребенком. Посредством этого жеста и слова ребенок проявляет свое отождествление с запретом взрослого, что составляет уже начальную способность к абстракции. Возможность идентификации ребенка со взрослым и имитации обеспечивает ему успех в процессах научения, начиная с появления ответа ребенка улыбкой на улыбку матери, заканчивая выражением реакции «несогласия» в ответ на ее активность.
Исходя из вышесказанного исследование феноменологии отрицания у детей требует комплексного изучения, включая исследование поведения родителей, поскольку проявления отрицания часто обусловлены состоянием эмоциональной сферы взрослых, особенностями восприятия ими своей родительской роли, а также особенностями предъявляемых требований к ребенку и ожиданий от него.
Проблема проявления реакции несогласия у детей с синдромом Дауна
В практике консультирования семей мы встречаемся с частым запросом родителей, сталкивающихся с мощным аффектом ребенка возраста примерно 2 лет, когда малыш впервые начинает проявлять сильное противодействие взрослому. Нередко родители сталкиваются с истериками ребенка в этом возрасте, которые обычно быстро затихают при их неподкреплении. Это связано с тем, что ребенок начинает активно проявлять свои желания и сталкивается с культурно-обусловленными запретами. Происходит регуляция желаний ребенка при взаимодействии со взрослым. При принципиальном увеличении двигательной активности ребенка после года - ребенок начинает ходить, а следовательно, активнее осваивать пространство, и вынужден сталкиваться с все более активными запретами со стороны взрослого. Есть несколько пиков в таком поведении ребенка. Первый пик, это возраст примерно в 2 года, возраст детских истерик «на пустом месте», «хочу и все!», 2-й такой пик приходится на кризис 3 лет, именуемый еще как «Я сам!» и характеризующийся протестами ребенка, связанными с тем, что он хочет делать что-то сам, вопреки попыткам взрослого ему помочь. Конфликт этого кризиса опять же заключается в желании ребенка и невозможности в полной мере его удовлетворения из-за недостаточности навыков и умений, связанных с теми действиями, которые он хочет делать. У ребенка возникает несогласие с действиями взрослого.
Как показывают результаты социологических опросов родителей, большая часть близких взрослых (тех, кто постоянно взаимодействует с детьми), отвечая на вопросы о своем отношении к формам проявления отрицания, склонны расценивать их как негативные проявления, с которыми нужно бороться. Например, это сводится к обобщенной идее: непослушание ребенка, независимо от того, 2 ему года, 12
или даже 22, до добра не доведет! Большинство респондентов на просьбу «назовите, какими способами можно научить ребенка разумно, по вашему мнению, выражать форму протеста требованиям других людей, в том числе родителей и других близких родственников», называли общие, ничего не значащие фразы. В то же время четко и конкретно перечисляли, что делать, если ребенок проявляет отрицание как защиту от их требований. Из 100 респондентов только 9% аргументированно доказывали, что способность и разумное умение сказать «нет» - это шанс полноценного жизне-утверждения. 31% респондентов признавали значимость такой способности, но не могли привести аргументов в пользу этого. 60% считали, что с проявлениями отрицания детей во взаимоотношениях с близкими взрослыми нужно бороться. В ответах воспитателей и педагогов последняя форма ответов превышала 80%. Суть их аргументации в основном сводилась к «защите разумности своих требований как профессионалов» [9].
Что касается детей с синдромом Дауна, то у них наблюдается в целом задержка как речевого, так и физического развития, однако степень задержки у всех очень разная [10]. Также как родители обычных детей, родители детей с синдромом Дауна сталкиваются с протестным поведением ребенка. Однако это происходит несколько позднее, чем у нормативно развивающихся сверстников, и является часто полной неожиданностью для родителей. Если нормативно развивающийся ребенок начинает говорить «нет» на то или иное воздействие взрослого в возрасте 15 мес, то ожидается, что ребенок с синдромом Дауна будет это делать несколько позднее. Этим обусловлена выборка детей в нашем исследовании - были отобраны дети в возрасте от 24 до 30 мес.
Также у детей с синдромом Дауна речевая сфера имеет свои особенности, связанные со сложностями в формировании
понятий, а также часто в особом строении артикуляционного аппарата. По мнению известного зарубежного специалиста по развитию речи детей с синдромом Дауна Либби Кумин, сложности есть и в анатомических, и физиологических характеристиках голосового тракта, в частности малые размеры средней и нижней частей лицевого отдела черепа при средних размерах языка, высокое, «готическое» нёбо, сниженный мышечный тонус языка и губ. Сочетание этих факторов может приводить к артикуляционным ошибкам и снижению разборчивости речи из-за трудностей в совершении точных движений артикуляционнным аппаратом [11]. Так, языку приходится меньше двигаться относительно маленькой его размеров полости рта, нередко он бывает высунут по причине низкого мышечного тонуса. Кроме того, у детей с синдромом Дауна выявлены высокая частота кондуктивной потери слуха и нарушения фонематического слуха, что затрудняет дифференцировку произношения схожих фонем. При этом речевой посыл, который ребенок хочет сообщить взрослому, сохраняет свои значение и важность [12]. Исходя из этого в практике специалистов, работающих с детьми с синдромом Дауна, большое внимание уделяется развитию жестовой коммуникации как переходному этапу к речевой, учитывая крайнюю неравномерность становления речи и ее активного словаря [13]. Есть дети, у которых речь появляется в обычный сензитивный период, в возрасте 2,5-3 лет, однако у большинства детей наблюдается серьезная задержка в речевом развитии. При этом потребность ребенка в коммуникации со взрослым должна быть удовлетворена [14]. Помогать в этом ребенку призвана жестовая речь, причем используются не искусственно созданные жесты, а вытекающие естественным образом из ежедневного обихода [15]. В некоторых педагогических системах используется речевая коммуникация
с помощью специальных систем жестовой речи, например система Макатон, однако она имеет ряд недостатков, включая те, что другие люди, не зная этих специальных жестов, не могут понять человека, использующего их.
Таким образом, проявление реакции «несогласия» ребенка раннего возраста с синдромом Дауна прицельно не изучалось, однако исходя из наблюдений за 2-летними детьми с синдромом Дауна мы могли выделить детей, у которых заметно проявлялся жест головой из стороны в сторону при отказе, а также характерные звуки, обозначающие нежелание ребенка принимать, например, пищу. Также заметно выделялись дети, которые выражали свой протест громкими криками, сильными выкручиваниями при удерживании их матерями, а также убеганием. Нам показалось важным исходя из знаний о становлении у детей раннего возраста, реакции «несогласия» исследовать их отношения с матерями, которые проявляли определенные реакции на такие разные проявления своих детей. Матери, дети которых сильно протестовали, выглядели измученными и растерянными под натиском протестов ребенка, а те еще больше настаивали на «свободе». Некоторые матери общались с детьми не с помощью слов, а с помощью физических перемещений ребенка, беря на руки даже довольно крупных детей. Разумеется, речь у этих детей отсутствовала.
С точки зрения психической организации использование отрицания предполагает, что осуществляется обращение пассивности в активность, а также и вытеснение, что означает, как подчеркивает Шпиц, и это был создан новый путь для разрядки агрессии, а именно ментальный путь [2, 4].
Когда ребенок имеет доступ к отрицанию, он улучшает свою способность к объектным отношениям и к тому же не испытывает больше необходимости физически сопротивляться с ситуаци-
ями неудовольствия. Он может выразить свой отказ, не прибегая ни к действию, ни к телу, а именно жестом головой или словом.
Было решено изучить этот феномен на выборке детей с синдромом Дауна. Это связано с тем, что в последние годы наблюдается значительное увеличение количества детей с синдромом Дауна в программах коррекционно-педагогической и медицинской помощи, что обусловлено, с одной стороны, распространенностью данного синдрома (1 ребенок на 800-900 всех рожденных младенцев), а с другой, тем фактом, что все больше таких детей воспитывают в семьях. Следует также отметить различия в уровне интеллекта у детей с синдромом Дауна. Из практики наблюдения за детьми обнаружилось, что у некоторых из них в возрасте 2 лет уже есть жест и звук, обозначающий «нет», а у других несогласие выражается бурной реакцией всем телом и криком и доставляет большой дискомфорт как ребенку, так и его матери.
Гипотеза, вытекающая из более чем 10-летнего опыта работы с такими семьями, состояла в следующем: возникновение реакции несогласия у ребенка в определенной степени зависит от психологических характеристик матери - таких как способность распознавать чувства ребенка, умение справляться с агрессией, а также уровнем тревоги матери.
Материал и методы
Исследование проводили с помощью следующих методик: анкетирования, анализа проблемных ситуаций, анкеты В.В. Ткачевой «Психологический тип родителя», теста-опросника родительского отношения (ОРО) А.Я. Варги и В.В. Столина, Торонтской алекситимической шкалы TAS-20-R, теста Леонгарда-Шмишека (адаптация В.М. Блейхера), опросника враждебности Басса-Дарки (версия А.Г. Резапкиной), теста тревожности Спилбергера (адаптация Ю.Л. Ханина).
80 70 60 50 ■40 ■30 20 10 0
71*
21
8
Г~1
1-я группа 2-я группа
Психологический тип
| Авторитарный I Психосоматический
□ Невротический
12
х
аллах10 а
\о
в 8
е
и н
чен 6
ча н
" 4
е
е н
^ о
е2 р
о
0
11
4,7*
Л
1,4*
Агрессия Чувство вины
Показатели уровня агрессии и чувства вины ■ 1-я группа □ 2-я группа
Рис. 1. Психологический тип родителя (анкета Рис. 2. Методика Басса-Дарки В. Ткачевой)
* - различия на уровне р <0,05.
* - различия на уровне р <0,05.
В результате анкетирования 37 матерей детей возраста 2-2,5 года мы выделили 2 группы детей. 1-я группа, 22 человека, т.е. 60% общего количества испытуемых, включала детей, у которых в коммуникации с матерью присутствовали жест и звук, обозначающие несогласие, и 15 детей, т.е. 40% выборки, у которых этот жест отсутствовал, а реакция несогласия выражалась всем телом и криком.
Мы сравнили результаты, полученные с помощью методики В.В. Ткачевой на
определение психологического типа родителя в 2 группах. Оказалось, что значимые различия выявились по показателям 2 типов родителя. В 1-й группе, где дети использовали жест несогласия, больше оказалось родителей психосоматического типа, по определению Ткачевой, нормативных, чувствующих и принимающих своего ребенка, а во 2-й группе преобладали матери авторитарного типа, одними их характеристик которого являются феномен «вытеснения» негативных переживаний и вероятность завышенных
90 80 70 ты60 I 50 о 40
Пр30 20 10 0
80
50 50 50
0 0
75
1-я группа 2-я группа
Показатели ситуативной тревожности ■ Высокий уровень □ Низкий уровень □ Средний уровень
Рис. 3. Сравнение показателей ситуативной тревожности
80 70 60 £50 ^40 Про30 П20 10 0
1-я группа 2-я группа
Показатели личностной тревожности
■ Высокий уровень □ Низкий уровень
□ Средний уровень
Рис. 4. Сравнение показателей личностной тревожности
требований к ребенку, очевидно, не способствующие закреплению у него возможности конструктивного отказа требованиям матери.
На 2-м этапе исследования, включающем все методики, приняли участие 22 матери (15 и 7 человек).
Сравнительные результаты, полученные по методике Басса-Дарки на агрессию, также показали различия в группах. В 1-й группе матерей среднее значение баллов по агрессии и чувству вины было значимо ниже, чем у матерей 2-й группы.
Интересные результаты были получены в результате обработки Торонтской алек-ситимической шкалы. В целом матери обеих групп в достаточной мере понимали и выражали свои чувства, однако лучшие показатели (более низкий балл) наблюдались у матерей 1-й группы: они испытывали меньше трудностей с описанием своих чувств, соответственно общий балл по алекситимии у них был ниже.
Также выявилась тенденция в различиях по уровню тревожности у матерей сравниваемых нами групп. Надо сказать, что в целом у наших испытуемых уровень тревоги оказался высоким. Низкого уровня тревожности не было ни у одной испытуемой. В 1-й группе высокие показатели по ситуативной тревожности выявлены у меньшего числа испытуемых, чем во 2-й группе. Также высокие показатели по личностной тревожности наблюдались преимущественно во 2-й группе.
Можно сделать вывод, что у матерей в целом повышенный уровень тревожности - низкие показатели у обеих групп отсутствовали. Имеется тенденция в более высоком уровне тревожности у матерей, чьи дети выражают отказ всем телом или криком.
Выводы
1. Реакция «несогласия» у ребенка с синдромом Дауна, выражаемая с помощью жеста или слова, говорит о нормальном ходе развития коммуникации в отношениях «мать-ребенок».
2. Появление жеста или звука, обозначающего несогласие или отказ в возрасте 2-2,5 года, наблюдается у 60% детей с синдромом Дауна.
3. Матери детей с синдромом Дауна в целом не имеют больших сложностей с выражением и описанием своих чувств, однако выявилась тенденция: матери, чьи дети выражают несогласие жестом или звуком, имеют меньше трудностей с описанием своих чувств.
4. Матери детей, у которых наблюдается жест/звук отказа, в целом проявляют меньше настойчивости и агрессивности по отношению к детям.
5. Матери детей с синдромом Дауна в целом имеют средний и высокий уровень тревожности. Матери, чьи дети выражают свой отказ телом или криком, имеют тенденцию к еще более высокому уровню тревожности.
Сведения об авторах
Степанова Вера Анатольевна (Vera A. Stepanova) - кандидат психологических наук, ассистент кафедры психотерапии ФГОАУ ВО РНИМУ им. Н.И. Пирогова Минздрава России, Благотворительный фонд «Даунсайд Ап» (Москва, Российская Федерация) E-mail: v.stepanova@downsideup.org https://orcid.org/0000-0001-9938-8057
Гарданова Жанна Робертовна (Zhanna R. Gardanova) - доктор медицинских наук, профессор, заведующая кафедрой психотерапии ФГАОУ ВО РНИМУ им. Н.И. Пирогова Минздрава России, старший научный сотрудник ФГБУ «НМИЦ АГП им. В.И. Кулакова» Минздрава России (Москва, Российская Федерация) E-mail: zanna7777@inbox.ru https://orcid.org/0000-0002-9796-0846
Седова Екатерина Олеговна (Ekaterina O. Sedova) - кандидат психологических наук, доцент кафедры психотерапии ФГАОУ ВО РНИМУ им. Н.И. Пирогова Минздрава России (Москва, Российская Федерация) E-mail: eosedova@mail.ru https://orcid.org/0000-0003-0798-1297
Литература
1. Выготский Л. С. Мышление и речь. Изд. 5, испр. Москва : Лабиринт, 1999. 352 с.
2. Шпиц Р.А. Психоанализ раннего детского возраста. Москва : Канон + РООИ «Реабилитация», 2019. 256 с.: ил.
3. Лапланш Ж., Понталис Ж.-Б. Словарь по психоанализу / Пер. с франц. и науч. ред. Н.С. Автономовой. 2-е изд., перераб. и доп. Санкт-Петербург : Центр гуманитарных инициатив, 2010. 752 с.
4. Szwec G. Absence de négation, rage destructrice et déséquilibres psychosomatiques // Dans Revue française de psychosomatique. 2018. Vol. 2, N 54. P. 67-84.
5. Семантические категории в детской речи. Отв. ред. С.Н. Цейтлин. Санкт-Петербург : «Нестор-История», 2007. 436 с.
6. Бондаренко Н. Отрицание как логико-грамматическая категория. Москва : Наука, 1983. 209 с.
7. Чистович И.А. Раннее коммуникативное развитие: первые жесты (данные опросников для родителей). // Материалы межотраслевой научно-методической конференции «Речевая деятельность в норме и патологии» (11-13 ноября 1998 г.). Санкт-Петербург, 1999.
8. Хиншелвуд Р.Д. Словарь кляйнианского психоанализа / пер. с англ. Москва : Когито-Центр, 2007. С. 401.
9. Чиркова Т.И. Психолог в материнской школе. Учебное пособие. Вузовский учебник, 2017. 268 с.
10. Семенова Н.А. О важности понимания различий при синдроме Дауна // Синдром Дауна. XXI век. 2017. Т. 19, № 2. С. 7-14.
11. Kumin L. Speech intelligibility and childhood verbal apraxia in children with Down syndrome // Down Syndrome Research and Practice. 2006. Vol. 10, N 1. P. 10-22.
12. Синдром Дауна. Медико-генетический и социально-психологический портрет / под ред. Ю. И. Ба-рашнева. Москва, 2007. 280 с.
13. D'Souza D., D'Souza H., Johnson M.H., Karmiloff-Smith A. Concurrent Relations between Face Scanning
and Language: A Cross-Syndrome Infant Study // PLoS One. 2015. Vol. 10, N 10. P. e0139319. DOI: https://www. doi.org/10.1371/journal.pone.0139319 PMID: 26426329. PMCID: PMC4591359.
14. Romeo R.R. et al. Beyond the 30-million-word gap: Children's conversational exposure is associated with language-related brain function // Psychological science. 2018. Vol. 29, N 5. P. 700-710.
15. Startin C.M., D'Souza H., BallG., Hamburg S., Hithersay R., Hughes K.M.O., Massand E., Karmiloff-Smith A., Thomas M.S.C., LonDownS Consortium, Strydom A. Health comorbidities and cognitive abilities across the lifespan in Down syndrome // J. Neurodev. Disord. 2020. Vol. 12, N 1. P. 4. DOI: https://www.doi.org/10.1186/ s11689-019-9306-9 PMID: 31973697. PMCID: PMC6979347.
16. Fain M. Virilité et antihystérie. Les rouleurs de mécanique // Revue française de psychanalyse. 1990. Vol. 54, N 5. P. 1283-1292.
17. D'Souza H., Lathan A., Karmiloff-Smith A., Mareschal D. Down syndrome and parental depression: A double hit on early expressive language development // Res. Dev. Disabil. 2020. Vol. 100. P. 103613. DOI: https://www.doi. org/10.1016/j. ridd.2020.103613
18. Kaplan P.S., Danko C.M., Cejka A.M., Everhart K.D. Maternal depression and the learning-promoting effects of infant-directed speech: Roles of maternal sensitivity, depression diagnosis, and speech acoustic cues // Infant Behav Dev. 2015. Vol. 41. P. 52-63. DOI: https://www.doi. org/10.1016/j.infbeh.2015.06.011
19. O'Toole C., Lee A.S., Gibbon F.E., van Bysterveldt A.K., Hart N.J. Parent-mediated interventions for promoting communication and language development in young children with Down syndrome // Cochrane Database Syst. Rev. 2018. Vol. 10, N 10. P. CD012089. DOI: https://www.doi.org/10.1002/14651858.CD012089. pub2
20. Marty P. Psychothérapie psychanalytique des troubles psychosomatiques // Revue française de psychosomatique. 1999. Vol. 2, N 16.
References
1. Vygotsky L.S. Thinking and speech. Ed. 5, rev. Moscow : Labyrinth, 1999. 352 p. (in Russian)
2. Shpitz R.A. Psychoanalysis of early childhood. In: R.A. Spitz (eds). Moscow: Canon + ROOI «Rehabilitation», 2019. 256 p. (in Russian)
3. Laplanche J., Pontalis J.-B. Dictionary of Psychoanalysis. In: N.S. Autonomova transl. from French and scientific. eds. 2nd ed., rev. and add. Saint Petersburg: Center for Humanitarian Initiatives, 2010. 752 p. (in Russian)
4. Szwec G. Absence of negation, destructive rage and psychosomatic imbalances. Revue française de psychosomatique. 2018; 2 (54): 67-84. (in French)
5. Semantic categories in children's speech. Resp. ed. S.N. Zeitlin. Saint Petersburg: Nestor-History, 2007. 436 p. (in Russian)
6. Bondarenko V.N. Negation as a logical-grammatical category. Moscow: Nauka, 1983. 209 p. (in Russian)
7. Chistovich I.A. Early communicative development: the first gestures (data from questionnaires for parents). In: Materialy mezhotraslevoy nauchno-metodicheskoy con-ferentsii «Rechevaya deyatelnosf v norme i patologii» [Materials of the intersectoral scientific and methodological conference «Speech activity in norm and pathology»] (November 11-13, 1998). Saint Petersburg, 1999. (in Russian)
8. Hinshelwood R.D. Dictionary of Kleinian Psychoanalysis. Trans. from English. Moscow: Kogito-Center, 2007. 401 p. (in Russian)
9. Chirkova T.I. Psychologist at the mother's school. Tutorial. University textbook, 2017. 268 p. (in Russian)
10. Semenova N.A. The importance of understanding the differences in Down syndrome. Down Syndrome. XXI century. 2017; 19 (2): 7-14. (in Russian)
11. Kumin L. Speech intelligibility and childhood verbal apraxia in children with Down syndrome. Down Syndrome Research and Practice. 2006; 10 (1): 10-22.
12. Down syndrome. Medico-genetic and socio-psychological portrait. In: Yu.I. Barashneva (ed). Moscow, 2007. 280 p. (in Russian)
13. D'Souza D., D'Souza H., Johnson M.H., Karmiloff-Smith A. Concurrent Relations between Face Scanning and Language: A Cross-Syndrome Infant Study. PLoS One. 2015; 10 (10): e0139319. DOI: https://www. doi.org/10.1016/10.1371/journal.pone.0139319. PMID: 26426329. PMCID: PMC4591359.
14. Romeo R.R., et al. Beyond the 30-million-word gap: Children's conversational exposure is associated with language-related brain function. Psychological science. 2018; 29 (5): 700-10.
15. Startin C.M., D'Souza H., BallG., Hamburg S., Hithersay R., Hughes K.M.O., Massand E., Karmiloff-Smith A., Thomas M.S.C., LonDownS Consortium, Strydom A. Health comorbidities and cognitive abilities across the lifespan in Down syndrome. J Neurodev Disord. 2020; 12 (1): 4. DOI: https://www.doi.org/10.1186/s11689-019-9306-9. PMID: 31973697. PMCID: PMC6979347.
16. Fain M. Virilité et antihystérie. Les rouleurs de mécanique. Revue française de psychanalyse. 1990; 54 (5): 1283-92. (in French)
17. D'Souza H., Lathan A., Karmiloff-Smith A., Mareschal D. Down syndrome and parental depression: A double hit on early expressive language development. Res Dev Dis-abil. 2020; 100: 103613. DOI: https://www.doi.org/10.1016/ j.ridd.2020.103613
18. Kaplan P.S., Danko C.M., Cejka A.M., Everhart K.D. Maternal depression and the learning-promoting effects of infant-directed speech: Roles of maternal sensitivity, depression diagnosis, and speech acoustic cues. Infant Behav Dev. 2015; 41: 52-63. DOI: https://www.doi. org/10.1016/j.infbeh.2015.06.011
19. O'Toole C., Lee A.S., Gibbon F.E., van Bysterveldt A.K., Hart N.J. Parent-mediated interventions for promoting communication and language development in young children with Down syndrome. Cochrane Database Syst Rev. 2018; 10 (10): CD012089. DOI: https://www.doi. org/10.1002/14651858.CD012089.pub2
20. Marty P. Psychothérapie psychanalytique des troubles psychosomatiques. Revue française de psychosomatique. 1999: 2 (16). (in French)
