CC BY
5психологическая мысль в философско-публицистических произведениях и. а. Крылова
Иванов Д. В.
НГПУ, Новосибирск
В статье рассмотрены ведущие идеи видного деятеля российского просветительства И. А. Крылова, внесшего вклад в развитие отечественной психологической мысли в конце XVIII - начала XIX столетия. Используются историко-психологическая реконструкция и психологическая интерпретация представлений о человеческой природе, тех принципах, которые позволили Крылову описывать психологические феномены.
Ключевые слова: нравственная психология, человеческая природа, естество, система психологических понятий, человековедение, человек борющийся, психология сердца, разумность, добродетельность, «должности человека», «философско-психологические миниатюры».
psychological idea in la. krylov's philosophical and publicistic works
Ivanov D. V.
NSPU, Novosibirsk
The article deals with the leading ideas of a prominent figure in the Russian Enlightenment, I.A. Krylov, who made a contribution to the development of Russian psychological thought in the late XVIII - early XIX century. The article uses the historical and psychological rehabilitation and psychological interpretation of the concepts of human nature, the principles which have allowed him to describe psychological phenomena.
Key words: moral psychology, human nature, nature, the system of psychological concepts, humanities, struggling man, the psychology of the heart, intelligence, goodness, "post human", "philosophical and psychological miniatures."
Введение
Отечественная психология, прошедшая долгий и трудный путь своего становления и развития, составляет существенную часть общемировой психологической культуры и в то же время отличается яркой оригинальностью и необычностью своей судьбы [29, с. 164]. К ее особенностям можно отнести необычность самой психологической мысли, перетекающей в философско-лирические («философствования стихами») воплощения философем и психологем, ставших ценностными для отечественной нравственно-ориентированной психологии в эпоху позднего Просвещения и обнаруживаемых в значительной степени благодаря психологической интерпретации и историко-психологической реконструкции. Эпоха Просвещения обращалась ко многим насущным проблемам человеческой цивили-
зации, в том числе она не оставила в стороне и психологические вопросы бытия индивида.
В ХУШ столетии труд и производство становятся «идеалом цивилизации» [30, с. 60], в этой связи психологические вопросы бытия индивида решались с учетом его полезности в деле общего «производства» на благо отечества и развития трудолюбия как показателя того, что человек «состоялся». Принято считать, что в это время «знания о человеке организуются в науки о человеке», рождаются гуманитарные науки. Сама эмпирическая психология отделяется как самостоятельная наука от рациональной психологии, и появляется возможность опытного ее представления. Обозначаются и твердо заявляют о себе пути развития психологической мысли как «естественнонаучной психологии», «рациональной пневматологии» - «учения о душе и духах» [1, с. 245, 294-295], как философской,
нравственной психологии. Вторая половина XVIII в. отмечается «взлетом теоретической мысли, связанным с утверждением в обществе идеи исторического прогресса и появления диалектического метода в философии» [29, с. 67]. Проблему человека, его природы диалектически решали многие заинтересованные исследователи, среди которых были «не только философы, психологи, физиологи, антропологи, историки, моралисты, политики, поэты, но и сама жизнь» [32, с. 443]. Важно отметить, что среди заинтересованных исследователей появляются моралисты и поэты, иными словами - «философствующие психологи», рассуждавшие о человеческой сущности посредством присущего им метода утверждения идеалов, анализа и критической оценки многих сфер жизни человека. В этом заключается также уникальность отечественной психологической мысли, оказавшейся восприимчивой к таким взглядам.
В настоящей статье рассмотрены взгляды видного представителя российского просветительства, моралиста, поэта, философствующего психолога И. А. Крылова, внесшего свой вклад в развитие отечественной психологи второй половины XVIII столетия.
Проблемы нравственной психологии в творчестве И. А. Крылова
В общем потоке развития философско-психологической мысли конца XVIII в., эпохи позднего Просвещения, особое место занимает творчество Ивана Андреевича Крылова (1768/1769-1844) - автора ряда глубоких философско-публицистических произведений, часто остающихся в тени его знаменитых басен. Труды И. А. Крылова продолжили формирование основного круга идей, касающихся проблем нравственной психологии, человеческой природы и естества, идущих тем самым вслед за В. Н. Татищевым и А. Д. Кантемиром, Н. И. Новиковым и А. П. Сумароковым, М. М. Херасковым и Я. Б. Княжниным, А. Н. Радищевым и другими мыслителями эпохи, трудившимися над созданием системы психологических понятий отечественного человековедения. Исследователи наследия Крылова отметили следующее: «Крылов глубоко и прочно связан с традициями русского просвещения, с передовой национальной и демократической мыслью XVIII в.» [9, с. 69].
Традиции русского просвещения второй половины - конца XVIII в. опирались на идею о главной преобразующей силе общественных отношений - новой морали, основанной на гуманном отношении человека к человеку, позволяющей подготавливать к жизни добродетельного гражданина, «истинного сына отечества», способного своим трудом возвеличить Родину [7], умеющего бороться за свои идеалы, активно противостоять неблагоприятным условиям среды, отстаивая свое стремление к духовной свободе [12, с. 9]. Идеи Крылова-мыслителя стали составной частью развития сложившихся традиций «русской мысли в век Просвещения».
В историю общественной мысли и литературу Крылов вошел благодаря издававшимся им журналам «Почта духов» (1789) и «Зритель» (1792), «Санкт-петербургский Меркурий» (1793), «восточной» повести «Каиб» (1792), а также статьям и басням с их вольнолюбивой и антикрепостнической направленностью [10, с. 191; 16, с. 90-108; 257-306; 17; 18; 19, с. 45-244; 20, с. 5-288; 356-386; 23, с. 41 43; 28, с. 204, 229-231]. Крыловские журналы вызывали интерес у современников, были востребованы даже в разных слоях екатерининского общества.
История общественной мысли отметила идейную ценность философских произведений Крылова, их проблемность, адекватную общим социальным и исследовательским задачам [9, с. 11; 23, с. 41-42; 28, с. 204, 229-231, 244; 31, с. 219]. Однако остались незамеченными в творчестве русского мыслителя философско-психологические взгляды, его представления о человеке и борьбе как о значимой функции для составной части совершенствования человеческой природы. Подобного рода взгляды представлены в его журналах и статьях.
Современное источниковедение предлагает рассматривать крыловскую «Почту духов» как публицистическое произведение (авторскую публицистику) [13, с. 450]. Основанием такого утверждения для современного источниковедения послужили специальные исследования, показавшие наличие в «Почте духов» писем не только «сатирического характера», но и самых главных среди них - «философических», носящих характер «рассуждений» морально-философского содержания (В. П. Семенников) [24, с. 264-282, 355-399].
В работах, посвященных наследию Крылова, также прямо на это указывается [9, 11]. Один из биографов Крылова - А. Шалыгин - находил в «Почте духов» «два различных типа писем: один дает конкретный материал - лиц, сцен, эпизодов, как бы списанных с натуры, другой развивает общие истины, поднимает теоретические вопросы, охотно рассуждая об устройстве государств, о долге государей и т.п. и черпая примеры из истории. Письма первого рода колки, комичны, подчас грубоваты и бесцеремонны в тоне; в письмах второго рода преобладает возвышенный тон с оттенком скорбным и меланхолическим. Самый слог различен: более легкий и бойкий в первых, более книжный и нередко тяжелый во вторых» [11, с. 323]. Заметим, что в светских кругах, близких к будущему царю Александру I, как сообщают современники Крылова, бытовало мнение о «Почте духов» как о «периодическом издании, наиболее философическом и наиболее колком из всех, какие когда-либо осмеливались публиковать в России» [9, с. 11]. Подобного рода характеристика служила своего «пропуском» в просветительский круг авторов конца ХУШ в. - позднего Просвещения в России.
На правах авторской публицистики «Почта духов» входит в основной публицистический эшелон источников позднего Просвещения, содержащий философско-психологическую проблематику общественной природы человека, его индивидуального «естества», борьбы и существования.
Интерес представляют мировоззренческие основания взглядов самого автора «Почты духов». Так, известно, что Крылов высоко ценил философию, особенно труды «ферней-ского отшельника» (Вольтера), был знаком также с достижениями современной ему психологической мысли. Его желание участвовать в деле российского просвещения мотивируются интересом к природе людских нравов и человеческой психологии. Мировоззрение Крылова сформировалось под влиянием «просветительской философии» (Н. Степанов) [9, с. 67; 28, с. 244], где важными считались понятия «разума» и «добродетели», а вершиной (акме) такой философии - творчество Кантемира, Ломоносова, Сумарокова, Радищева. Дидактическая составляющая нравственной «психологической литературы» ХУШ столетия, сохранившей традиции древнерусских
«учительских» памятников, стала неотъемлемой частью творчества самого Крылова. Учительско-дидактическая позиция Крылова в отечественной просветительской нравственной психологии основывается на главном положении, которое выделил в свое время один из основателей европейской психологии Нового времени - Ш. Монтескьё, писавший в своих «Персидских письмах» (1720) следующее: «Человеческий дух - само противоречие» [22, с. 94]. С пониманием сути противоречивости человеческого духа, борьбы человека Крылов вступает на просветительское поприще, стремясь к глубокому познанию психологии человека, философскому осмыслению его бытия и усовершенствованию человеческой природы.
Позже Крылов - действительный член Академии наук, почетный член Университета (1811) [11, с. 48], что служит доказательством его заслуг на ниве просветительства в России. Благодаря своим философско-пси-хологическим размышлениям, привлекавшим неподдельное внимание современников, Крылов стал заметным деятелем эпохи Просвещения. Его современники считали, что он обладал «благодатью слова», передававшим «легчайшие оттенки и особенности русского смысла» [10, с. 185, 186]. Крыловские опыты психологического описания нравственного поведения человека встраиваются им в общую канву философем и психологем того времени и доносятся до читателя в философско-психо-логических рассуждениях, которыми богато наследие этого просветителя.
И. А. Крылов: человек «разумный», «честный» и «постоянный»
«Человеку извечно присуще искать ответ на вопрос об устройстве мира вокруг нас и нашего внутреннего, душевного мира» [29, с. 8]. Это в полной мере можно отнести к идейным мечтаниям и поискам философствующего психолога Крылова. Сам поиск ответа на вопрос о «внутреннем, душевном мире» человека и его связи с миром материальным и социальным был ориентирующим направлением психологической мысли двадцатилетнего Крылова - автора «Почты духов» (1789).
Крылов оказывается достаточно самобытным мыслителем, хотя одно время считалось, что часть «философических» писем из «Почты духов» была написана не им, а А. Н. Радище-
вым, но это не нашло своего подтверждения [20, с. 445; 23, с. 42]. Общий ряд идей, присущий Крылову и Радищеву, родственная тематика их философских сочинений указывают на то единое направление мыслей, использовавшее известный в то время философско-психологический тезаурус, которое приводит в итоге к осмыслению проблем нравственной психологии как данности самой эпохи. В целом же это способствует реконструкции психологической мысли и понятий, которые использовали русские просветители, описывая природу человека, его естество.
Принято считать, что двадцатилетний Крылов - это уже «зрелый мыслитель, имеющий свой самостоятельный взгляд на вещи, вполне овладевший интеллектуальным оружием, выкованным западно-европейскими и русскими просветителями и мастерски пользующийся этим оружием для решения ряда наиболее жгучих морально-философских и социально-общественных проблем своей современности» (Д. Д. Благой) [9, с. 14-15]. Крылова считают состоявшимся мыслителем с собственными философскими взглядами, а в нашем случае - с собственными психологическими воззрениями, которые заслуживают пристального внимания.
В своем авторском журнале «Почта духов» Крылов поднимает проблемы, значимые для понимания психологической мысли эпохи позднего Просвещения. Среди них описание человеческой природы в конкретике ее общественной сути, поиск значимых характеристик добродетельности человека, восприятие им ценности труда и развитие трудолюбия, осознание необходимости телесной и духовной борьбы как способа изменения самого себя. «Философические письма "Почты духов" отличаются своей обостренной проблемно-стью», в них поднимаются «почти все те вопросы, которые волновали передовую общественную мысль», сам автор «высказывает в них лучшее свидетельство исключительной его одаренности - блестящую осведомленность в области просветительской мысли -от Монтескьё, Вольтера, Руссо до Гельвеция, Рейналя - в Европе и от Кантемира и Ломоносова до Новикова и Радищева - в России» (Д. Д. Благой) [9, с. 14]. Человековедческие, психологические проблемы Крылов поднимает в ряде своих писем, в которых ставит вопросы о душе, героизме, человечности, желаниях
и чувствах, мудрости и «любомудрии», добродетелях, должностях, справедливой и несправедливой борьбе; о том, что такое «истинное блаженство» для человека, кого можно считать «истинным человеком», «истинным дворянином» и др. «Я почитаю в людях одну только мудрость и добродетель, и под какими бы видами оныя мне ни представлялись, я всегда равное имею к ним уважение», - утверждает Крылов в Письме XXXVII [17, с. 159].
Для Крылова человек «разумный», «постоянный» - представитель рода человеческого, его душа «совсем другого свойства» по своему происхождению, чем «жизненные силы» животного; он индивидуален, поскольку обладает индивидуально-психологическими особенностями (темперамента, способностей, характера), уникальным духовным миром.
В ряде исторических документальных источников - письмах самого Крылова к разным адресатам - содержится понятие «личность» [20, с. 410, 417]. Однако это еще не «карам-зинская личность», «придуманная» нашим известным философом, историком и литератором Н. М. Карамзиным в «Письмах рускаго путешественника» (1797) [14, с. 9] и ставшая затем ключевым понятием отечественной психологии всего XIX столетия, а лишь обозначение отношения одного лица к другому. Поэтому понятие «личность» используется Крыловым применительно к выражению отношений людей друг к другу, т.е. насколько близко они принимают характеристики себя, полученные из уст другого [2, с. 149]. Это вполне соотносимо с толкованиями понятия «личность», известными во времена создания крыловской «Почты духов» - «мнение, высказывание, относящееся к лицу» [3, с. 119]. И все же в своих произведениях Крылов пытается «поднять» на уровне «личностного» такие качества индивида, которые могли бы составить структуру «личности», быть опознаваемыми для «лица» конкретного человека. Так, продолжая просветительскую традицию поиска человеческого идеала, идущую от А. Н. Радищева с его статьей «Беседа о том, что есть сын отечества) [25; 27, с. 184-192], Крылов в своих философских («философических») письмах предлагает описание подобного идеала - человека «честного», полезного для общества, умеющего «оказать людям всякое благодеяние» [20, с. 142], способного бороться за достижение высоких жизненных идеалов.
Крылов был уверен, что «честному» человеку необходима борьба в качестве комплекса идей, а также как тип поведения, сообразного целям, потребностям и ценностным ориента-циям, присутствующим в восприятии мира вещей, людей, духа. В психологических размышлениях Крылова находят место характеристики, относящиеся к описанию идеального человека («разумного» и «постоянного»), его индивидуально-психологических особенностей. У «честного» человека на первом месте «мудрость», поскольку он в высшей степени разумен и благонамерен в своих поступках. «Крыловский "честный" человек» «содержит себя в равновесии между добром и злом», готов «прекращать всякое зло, причиняющее вред отечеству») [20, с. 142,143], принимать в этом случае общественно-полезную борьбу как ценность своего существования. Основным условием достижения идеала, по мнению Крылова, служит следующее: «Чтоб быть совершенно достойным названия честного человека (выделено автором. - Д. И.) и чтоб заслужить истинные похвалы, потребно сохранять все добродетели» [20, с. 150].
Крылов, несмотря на свой внешний достаточно скептический настрой по отношению к обществу, верит в нравственную предопределенность природы человека, надеется, что основанием поведения и деятельности человека, исполнения им своих «должностей», являются нравственные чувства. «Нравоучение, предлагаемое людям, не что иное есть, как поощрение к исполнению должностей» [18, с. 171]. Крылов в своих рассуждениях, отталкиваясь от противного, созидает свой идеальный образ человека. В исполнении своих «должностей» человек руководствуется своей совестью, т.е. проявляет нравственное самосознание, зрелый нравственный выбор («...не наука делает людей благополучными, а честность и добрая совесть» [17, с. 102]). Сам человек должен выбирать те «должности», к которым он имеет «потребные к тому способности». Крылов был уверен, что они обнаруживаются у человека в ходе его жизни и деятельности. Когда Крылов, автор «философических» писем, рассуждает о человеке, осознающим свое поведение и ту деятельность, которую он осуществляет, он близко подходит к пониманию сути человеческой психики. Человек замечает все окружающее его, осознает себя во взаимодействии с материальным, социальным и ду-
ховными мирами, регулирует - «переменяет свои поступки», выстраивает с учетом своих способностей и добродетелей взаимоотношения с окружающими. Заметим, что в позднее Просвещение общий ход рассуждений о содержании внутреннего мира человека (его «психики») уже присутствует в трудах многих мыслителей (Сумарокова, Хераскова, Княжнина, Новикова, Радищева и др.). Ближе всех к пониманию «психики» оказываются те мыслители, которые описывают взаимоотношения человека с социальным миром - «миром поведения и людских отношений». На фоне таких отношений человеку приходится проявлять себя, свои способности, сравнивая их с возможностями других людей, осознавать свои добродетели и учиться так их представлять, чтобы соответствовать как нравственным оценкам, так и запросам в сфере духовного самосовершенствования.
Проблема человека решается Крыловым на основе реалистического понимания его бытия. Человеку предписывается необходимость познания окружающего мира. Источником такого познания служат существующая действительность, труд, блага культуры (материальное), моральные нормы и взаимоотношения людей (социальное), любовь, дружба и борьба (духовное). Крылов считал, что «человек, объятый мраком невежества, во сто раз слепее того, который лишен зрения от самого своего рождения» [20, с. 47].
Крылов настаивает на признании человека уникальным в проявлениях своих качеств и свойств. Телесное и духовное в нем гармонично, если человек поступает в соответствии с мудрыми правилами, наставляющими в добродетельности и человечности. Проблема противопоставления витального и духовного, чувственного и разумного, естественного и искусственного, их борьба видится Крылову возможностью для самосовершенствования человека, основанием его психологии. «Кры-ловский человек» - это борющееся и созидающее существо, обладающее чувством собственного достоинства, силой воли и неустрашимостью духа. Созидает он в первую очередь самого себя и собственную жизнь, ориентированную на ценную для общества борьбу с социальной несправедливостью. Жизнь человека - поиск собственного пути, где вершиной служит блаженство, состоящее «в любви к добродетели и в собственном спо-
койствии духа» [20, с. 22]. Однако достижение этой вершины - достаточно сложная задача. Крылов здесь много размышляет о «страстях разума человеческого» [20, с. 225]. Не заблуждаясь относительно «разума человеческого», мыслитель отмечает его «подверженность многим несовершенствам» даже в то время, когда кажется, что он возвышен «до самой высочайшей степени» [20, с. 226].
Крылов готов оценить каждого человека в его «полезных упражнениях», «полезности», тех функциях, которых он «исполняет». «Во всех состояниях жизни, - пишет просветитель, - человек может находить полезные упражнения. Духовный старается о наставлении людей в душевном их спасении. Судья разбирает их тяжбу и делает им правосудие. Воин хранит их спокойствие и защищает от неприятностей. Купец доставляет им пищу и все нужное для их жизни. Один только придворный ни о чем больше не трудится, как об удовольствии собственного своего честолюбия» [20, с. 168]. «Дело жизни» придает ценность каждому человеку, сочлену общества. Преобразовательный по своему характеру тип деятельности («полезные упражнения») влияет на становление психики человека, того богатства внутреннего мира, которое и подчеркивает его ценность. Крылов фактически это осознает благодаря длительному наблюдению в ходе приобретения собственного жизненного опыта, сотворения себя самого как мыслителя и литератора (автора). Базовыми объяснениями полезности жизни человека мыслитель считает «познание», «борьбу» и «труд» как сотворяющие реальность его психики. Людям необходимо «помышлять о приобретении тех познаний, которые долженствуют быть для них полезными во все продолжение их жизни» [17, с. 64]. Определяет Крылов и три главные причины, создающие ситуации, которые мешают человеку совершенствоваться, а именно: праздность, невежество, высокомерие. Мыслитель показывает, каким образом происходит опустошение человеческого духовного мира: сначала человек «удаляется» от всякого «упражнения», труда, его захлестывают возрастающие надменность, леность и нежелание ничего познавать. Самолюбие и тщеславие заполняют духовный мир человека, становясь его «злыми привычками» [17, с. 64]. Поэтому возникает необходимость личностно-ценност-ной борьбы, которая должна на определенной
стадии зрелости позволить человеку создать индивидуальную композицию смыслов и направлять его жизнедеятельность. Как результат «крыловский борющийся человек» обретает ценность собственного бытия.
Отметим, что общее направление размышлений Крылова о человеческой психологии соответствует взглядам эпохи позднего Просвещения, а именно: помимо того человек «одарен разумом» и «здравым рассудком», «честен» и «постоянен», он также обременен страстями, склонен к воображению («...наслаждаются мечтательными воображениями» [20, с. 131]); творчески одарен, но готов провести время в праздности, его желания и потребности могут быть безграничными («В каком бы состоянии человек ни был, беспрестанно рождающиеся в нем новые желания лишают его спокойствия, и он никогда не может быть благополучен» [20, с. 131]. Поэтому в зависимость от того, насколько развито у человека умение «противоборствовать страстям своим», Крылов ставит синтез предельных значений в самосовершенствовании каждого, обнаружение потенции в развитии психического и эс-сенциального (сущностного). «Крыловский борющийся человек» стремится освоить достижения предшествующих поколений, раскрыть феномен себя как сотворческой миру силы познания. Его активность, целепола-гающая деятельность, самоопределение как просвещенного существа способствуют становлению нового мироощущения.
И. А. Крылов о возможных путях совершенствования человека
Крылов ищет пути совершенствования человеческой природы, его естества. В «восточной» повести «Каиб», напечатанной в журнале «Зритель» (1792) [17], Крылов указывает на один из возможных таких путей. Исследователи и биографы Крылова отмечают «восточную» повесть «Каиб» как «вообще лучшее, что когда-либо было им написано прозой; успех, сделанный автором сравнительно с лучшими из писем «Почты духов», бросается в глаза» (А. Шалыгин) [11, с. 331-332; 23, с. 42]. Саму «восточную» манеру этой крыловской повести сравнивали с «восточными» повестями Вольтера и «Персидскими письмами» Монтескьё, «встроив», таким образом, «Каиба» в общий ряд мирового философско-психологического
наследия. Крылов так же, как любимые им французские просветители, использовавшие «восточные» мотивы в своих рассуждениях для декорирования остроты поднимаемых в европейском обществе философско-психо-логических проблем, был уверен в уникальности каждого человека, способного стать «выдающимся» вне «истории» своего происхождения, поскольку нравственное становление и воспитание, развитие психологических качеств приводит к изменению и, что более важно, к гармонизации человеческой природы. Своей повестью Крылов также продолжает традицию использования приема «восточных» мотивов, существовавших в русской фило-софско-психологической мысли начиная еще с произведений И. С. Пересветова (XVI в.), поддержанных старшими современниками нашего мыслителя - М. М. Херасковым, П. М. Захарьиным и др.
В «Каибе» Крылов представляет путь человека как метафору его преображения [17; 20, с. 356-386]. Так, путешествуя по миру, меняя свой образ, человек преодолевает себя, возвращаясь к самому себе, интерпретирует путь как условие духовного постижения ценностей жизни - «предмет путешествия твоего и дар, посылаемый тебе небом за твои добродетели» [20, с. 386]. Главное - это умение «уважать его драгоценность», пользоваться всем, «что видел ты в своем путешествии».
Каиб Крылова, так же как Кадм Хераскова и Клеандр Захарьина, - образ героя, борющегося на протяжении своего пути и обретающего те человеческие качества, которые так необходимы были русским просветителям, верящим в целесмыслы, как значимые и необходимые моменты осуществления человека, развития его психики, развертывании богатства его внутреннего мира.
У Крылова есть программная статья как продолжение ряда поднятых в «Каибе» вопросов - «Рассуждение о дружестве» (1792), также напечатанная им в его журнале «Зритель» [15; 20, с. 333-337]. Заметим, что «дружество» - «дружба» как ценность мира отношений между людьми, «обозримое» качество человека - являлось исследуемым феноменом в эпоху Просвещения. Сами людские отношения и психологические характеристики этих отношений были интересны просветителям. Радищевское «О, дружба! О, страсть души усладительная!..» [26, с. 120] одобрялось и при-
нималось многими просветителями, желавшими лучшего для человека. Идея «дружества», ее сущность, генезис, ценности, их описание, предпринятые Крыловым в контексте поиска им пути совершенствования человеческой природы, его естества, адекватны даже исследованиям нашего времени.
В статье «Рассуждение о дружестве» просветитель «разбирает» человеческие качества и отношения между людьми, используя концепты «психологии сердца», лежащей в истоках отечественной психологической мысли со времен Древней Руси (кардиогностический принцип в русской психологии). Такое обращение к архетипу сердца говорит о преемственности философско-психологического дискурса предыдущих эпох Крыловым-просветителем. «Движение сердца», «соединиться с другим сердцем», «начертанный на сердце» - важные конструкты крыловских рассуждений, понятные его читателю, поскольку в их основе лежат значимые для русского человека философемы и психологемы предшествующих эпох, позволяющие использовать их и в ХУШ столетии.
Феномен «дружества» значим в жизни человека, поскольку без него она сама теряет «приятности», возникает «пустота» в сердце [15, с. 236, 237]. Человек достоин «дружества», поскольку ему свойственно по своей природе «чувствовать»; он обладает «сердцем», которому доступны высшие чувства, обусловленные нормами морали и нравственности. «Заботливому» и «беспокойному» человеку «дружество» способствует в осуществлении себя, совершенствованию своей природы. Психологические особенности человека, связанные с потребностями в привязанности, признании, эмоциональной поддержке, становятся предметом рефлексии автора статьи. Созидающей формой достоинств человека выступает добродетель, она - идеальная форма отношений, идеальная потребность человека. Добродетель становится прочным основанием «дружества», освобождая человека от страстей и продвигая в построении себя и своих отношений. Крылов убежден, что, выбрав друга, мы «даем» обществу лицезреть свой образ и «открываем» свое сердце [20, с. 335].
Кардиогностические мотивы в размышлениях Крылова опираются на фундаментальную нравственную потребность человека, ищущего «дружества». Нравственно ориентированный «крыловский борющийся человек» воспиты-
вает свое «сердце» в «дружестве», он проходит становление себя, двигаясь к высшим уровням развития человечности, гармонизируясь и преодолевая трудности самодвижения. Наши современники спустя столетия замечали: «Гармоническое развитие человека предполагает обязательно воспитание сердца, о чуткости которого свидетельствуют проявления доброты, сердечности, сострадания. Эти и другие качества - необходимое условие подлинного человеколюбия» (С. А. Кучинский) [21, с. 259]. Развиваемые в свое время Крыловым положения «психологии сердца» остаются в ментальных моделях наших дней.
Крылов-психолог видит «своего» человека, при всем его «норове», атрибутах социализации и в декорациях екатерининского общества, с образом жизни которого он не согласен, все же не только умеющим любить других, но и стремящимся к дружбе, т.е. человеколюбивым. Становится понятной та живость кры-ловских воззрений, которые в наши дни все еще составляют, на правах идей эпохи Просвещения, потенциал активно развивающейся отечественной психологической мысли.
«философско-психологические
миниатюры» И. А. Крылова: модели воспитания человека
Крылов, литературно-журнальная деятельность которого была пресечена в 1793 г. екатерининским правительством, напуганным волной критики в свой адрес [23, с. 44], нашел новый способ донести свои взгляды до широкой аудитории. Свою миссию просветителя он как философствующий психолог завершает созданием огромного ряда «фило-софско-психологических миниатюр» - басен, ставших «памятником языка» (А. Шалыгин) [11, с. 350]. Опираясь на «большую и замечательную традицию русской басни» XVIII столетия, заложенную еще Кантемиром, Ломоносовым, Сумароковым, Херасковым и др., в которой заметную роль играл дидактизм [9, с. 68, 84], Крылов, все еще испытывающий потребность обучать и воспитывать посредством «разумного слова», ведущего к исправлению нравов, естества человека, создает свои первые басни, впервые увидевшие свет в 1806 г. [9, с. 36], ставшие очень востребованными во всех слоях населения царской России. А баснях, небольших и законченных литературных
произведениях, охватывающих тщательно выверенные идеи, представлены крыловские философемы и психологемы, но уже в «свернутом» метафорическом и аллегорическом виде [19, с. 45-244]. «Особую группу среди басен Крылова составляют те, в которых прямо и в аллегорической форме разбирается общий теоретический вопрос - о просвещении, добрых нравах и т.п., в них сатира уже уступает место дидактике» (А. Шалыгин) [11, с. 348].
Создавая свои «философско-психоло-гические миниатюры», Крылов продолжал оставаться в рамках сложившихся у него просветительских представлений о «разуме» и «добродетели», делая особый упор на последней. Решение психологических и этических вопросов «исправления» естества человека строилось на основе воспитания и формирования сугубо человеческих нравственных качеств и высоких чувств.
Психолог Л. С. Выготский, высоко ценивший крыловские произведения, считал, что Крылов в своих баснях «предстает как моралист», «певец житейской практичности и здравого смысла», поскольку басня «вызывает важное и сильное чувство, и на это направлены все поэтические средства писателя» [6, с. 119, 180]. Выготский был уверен, что для психолога «похвалы, расточаемые "крыловском стиху", в сущности, означают только одно» -переживание сильного нравственного чувства («обставлено всей гарантией его силы»), как мы понимаем, ведущего к осознанию представленных просветителем «добродетелей». Выготский отмечает борьбу противоположных чувств, «развивающихся с равной силой, но совершенно вместе» у человека, что направляет его нравственно-положительные переживания в сторону их утверждения как ведущих в формировании личности. Даже сама «организация поэтического материала», по мнению Выготского, способствует поставленной Крыловым задаче - развитию человеческого в человеке.
Крылов в басне («философско-психоло-гической миниатюре») оставался верен своей разработанной идее масштабных социально-личностных преобразований, поэтому он и завершает свое «видение» нравственной психологии человека созданием практической «модели воспитания» [12, с. 15], основанной на его мировосприятии, умонастроении как носителя педагогической культуры и морально-нравственных смыслов. Высо-
кую оценку крыловская модель воспитания получит позже, например, у философа и педагога К. В. Ельницкого, который заметит: «Воспитание должно состоять в выработке "внутреннего человека", т.е. в развитии духовных сил питомца, облагорожении его чувствований и добром направлении его воли, а не в одной лишь внешней выправке и лоске, под которым нередко скрывается духовное убожество» [8, с. 7-8]. Духовные силы человека как «сотворчество» его душевного склада, доброй воли и нравственных чувств способствуют выработке твердости и непреложности у него добродетели. «Модель воспитания» «крыловского человека» остается действенной до настоящего времени. Психологически интерпретируя и реконструируя общую крыловскую рефлексию, отраженную в «философско-психологических миниатюрах», мы видим, что его надежды связываются с верой в развертывание внутренних позитивных сил человека; развивающиеся нравственные представления формируют волю и этим способствуют контролю над эмоциями. Крылов претворяет в жизнь архетип человека борющегося. Борьба способствует проявлению духовных, нравственных потенций человека, а сама становится ценностью достойного его поведения.
Перейдя к «философско-психологиче-ским миниатюрам», Крылов завершил «построение» своей системы «преобразования» человека, определяемой в качестве практической части нравственной психологии, над проблемами которой он работал на протяжении жизни. в восприятии современников русский просветитель, академик, «любомудрец» стал «дедушкой Крыловым» (П. А. Вяземский), знатоком основных секретов становления человеческого в человеке [4, с. 222-224; 5, с. 85; 11, с. 48, 214]. Поэт-философ П. А. Вяземский сочинил к 50-летию творчества Крылова (1838) стихотворение «На радость полувековую..», где использовал формулу, привычную для русской ментальности, подчеркнувшую мудрое «старчество» Крылова - «дедушка Крылов» («Здравствуй, дедушка Крылов!») [4, с. 222224]. Позже Вяземский в философско-кри-тических статьях объяснит свое отношение к Крылову, которое менялось в зависимости от понимания сути его творчества («Крылов по своим литературным понятиям был классик» [5, с. 88]). Вяземский писал: «Каждый чело-
век по характеру, способностям, по выдержке своей имеет свое орудие и свою определенную местность для действия. Крылов наконец нашел и орудие и место свое. Он остался им верен и владел ими нерушимо, блистательно и благополучно» [5, с. 93]. Высказывания Вяземского представляют для нас интерес, поскольку он, используя психологические понятия, пытается показать суть проявления таланта Крылова как удачное соотнесение способностей, личностных свойств характера и времени (ситуации) их проявления.
Рассматривая феномен «дедушки Крылова», наш современник А. М. Баженов разъяснил: «Его мудрость - «старческая», дедовская - пережила, перемолола, подавила в себе «ребяческое» клокотание страстей и по-олимпийски, по-гётевски спокойно взирала на земную языческую «суету сует». (Исследователи отмечали поразительное сходство бытового поведения Гёте и Крылова. Видимо, оба мудреца, жизненно и творчески вызрев, пришли в чем-то к единому мироощущению. Вот почему к имени Ивана Андреевича Крылова так сразу и навсегда пристало слово «дедушка», удачно придуманное П. А. Вяземским [11, с. 129].) Важным оказывается сравнение Крылова с поэтом-философом и выдающимся мыслителем И.-В. Гёте, также стремившимся к «нравственному прозрению» человеческого мира. «Любомудрие», обладание «мудрой душой» оказываются базальными основами претворения в жизнь нравственных представлений «зрелой личности», значимых для отечественной психологической мысли, занятой преобразованием естества человека.
Крыловские «философско-психологиче-ские миниатюры» стали завершающим вкладом в разрабатываемые им на протяжении своей жизни идеи отечественной нравственной психологии.
Заключение
Идеи нравственной психологии, присущие такому видному русскому просветителю, как Крылов, могут быть положительно охарактеризованы, поскольку они, если воспользоваться подходом, предлагаемым историком психологии Б. Н. Рыжовым [29, с. 67], содержат «динамическую связь» между явлениями психической реальности человека, описываемыми мыслителем. Крылов высту-
пает приверженцем «динамики изменений этих связей», так как верит в существующую возможность улучшения человеческой природы, его естества.
Для психологических взглядов И. А. Крылова основополагающим является описание человеческой природы в конкретике ее общественной сути, осуществляются поиск значимых характеристик добродетельности человека, восприятие им ценности труда и развитие трудолюбия, осознание необходимости борьбы как способа изменения самого себя, достижения внутренней и внешней свободы.
Крылов в своих философских («философических») письмах, статьях, «философ-ско-психологических миниатюрах» (баснях), представляет идеал человека «разумного», «честного» и «постоянного», способного бороться за достижения высоких жизненных идеалов. Крылов был уверен, что «честному» человеку борьба необходима не только в качестве комплекса, направляющего его жизнь, но также и как тип поведения, сообразного целям, потребностям и ценностным ориента-циям, присутствующим в восприятии им мира вещей, людей, духа.
Литература
1. Артемьева Т. В. История метафизики в России XYIII века. СПб.: Алетейя, 1996. 320 с.
2. Будагов Р. А. История слов в истории общества. М.: Просвещение, 1971. 270 с.
3. Аеселитский В. В. Отвлеченная лексика в русском литературном языке XVIII - начала XIX вв. М.: Наука, 1972. 320 с.
4. Вяземский П. А. Сочинения. М.: Худож. лит.,1982. Т. 1. 462 с.
5. Вяземский П. А. Сочинения. М. : Худож. лит., 1982. Т. 2. 383 с.
6. Выготский Л. С. Психология искусства. М.: Искусство, 1968. 576 с .
7. Аикарева А. В. Развитие прогрессивных идей нравственного воспитания в русской педагогике второй половины XYIII века: Дис. ... канд. пед. наук . Гомель, 1983. 184 с.
8. Альницкий К. В. Выработка «внутреннего человека». Педагогические воззрения И. А. Крылова (по басням) // Духовно-нравственное воспитание. 2003. № 5. С. 6-15.
9. Крылов И. А. Исследования и материалы. М.: ОГИЗ, 1947. 296 с.
10. И. А. Крылов в воспоминаниях современников. М.: Худож. лит., 1982. 503 с.
11. И. А. Крылов и Православие. М.: ИД «К единству», 2006. 399 с.
12. Иванов Д. В. Этюды эссенциальной психологии. Иркутск: ИрГСХА, 2003. 212 с.
13. Источниковедение: Теория. История. Метод. Источники российской истории. М.: РГГУ, 1998. 702 с.
14. Карамзин Н. М. Письмарускаго путешественника. М.: Типогр. у Ридигера и Клаудия, 1797. Ч. II. [4]. 309 с.
15. Крылов И. А. Рассуждение о дружестве // Зритель. 1792. Ч. II. С. 236-245.
16. Крылов И. А. Каиб // Зритель. 1792. Ч. III. С. 90-108, 257-306.
17. [Крылов И. А.] Почта духов. СПб.: Импер. Тип. 1802. Ч. III. 186 с.
18. [Крылов И. А.] Почта духов. СПб.: Импер. Тип. 1802. Ч. IV. 180 с.
19. Крылов И. А. Сочинения. М.: Правда, 1969. Т. 1. 528 с.
20. Крылов И. А. Сочинения. М.: Правда, 1969. Т. 2. 480 с.
21. Кучинский С. А. Человек моральный. - 2-е изд., доп. М.: Политиздат, 1989. 303 с.
22. Монтескьё ш. Персидские письма: Пер. с фр. М.: Гос. изд-во худож. лит., 1956. 400 с.
23. Орлов В. Н. Русские просветители 1790-1800-х годов. - 2-е изд., доп. М.: Гос. изд-во худож. лит., 1953. 544 с.
24. Радищев: Материалы и исследования. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1936. Т. XVI. 416 с.
25. Радищев А. Н. Беседа о том, что есть сын Отечества // Беседующий Гражданин. 1789. Ч. III. С. 308-324.
26. Радищев А. Н. Полное собрание сочинений. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1941. Т. 2. 431 с.
27. Радищев А. Н. Путешествие из Петербурга в Москву. Вольность: Ода; Проза. Л.: Худож. лит., 1984. 264 с.
28. Русская мысль в век Просвещения / В. М. Ничик, П. С. Шкуринов и др. М.: Наука, 1991. 280 с.
29. Рыжов Б. Н. История психологической мысли. Пути и закономерности. М.: Воен. изд-во, 2004. 240 с.
30. Рыжов Б. Н. Психологический возраст цивилизации // Системная психология и социология. 2015. № 2(14). С. 60-70.
31. шкуринов П. С. Философия России XVIII века. М.: Высш. шк., 1992. 256 с.
32. шпет Г. Г. Очерк развития русской философии. М.: РОССПЭН, 2009. Т. II. 848 с.
References
1. Artemyeva T. V. The History of Metaphysics in Russia XVIII Century. SPb.: Aletheia, 1996. 320 p.
2. Budagov R. A. History of Words in the History of Society. M.: Education, 1971. 270 p.
3. Veselitsky V. V. The Abstract Vocabulary in Russian Literary Language of XVIII - early XIX centuries. M.: Nauka, 1972. 320 p.
4. Vyazemsky P. A. Essays in Two Volumes. M., 1982. Vol. 1. 462 p.
5. Vyazemsky P. A. Essays in Two Volumes. M., 1982. Vol. 2. 383 p.
6. Vygotsky L. S. Psychology of Art. M.: Art, 1968. 576 p.
7. Dikareva A. V. Development of Progressive Ideas of Moral Education in Russian Pedagogy XVIII century: Dis. ... Cand. ped. Sciences. Gomel, 1983. 184 p.
8. Yelnitskiy K. V. Development of the "Inner Man." Pedagogical views Ivan Krylov (by Fables) // Spiritual and Moral Education. 2003. № 5. P. 6-15.
9. I . A. Krylov. Research and Materials. M.: OGIZ, 1947. 296 p.
10. I. A. Krylov in the Memoirs of Contemporaries. M., 1982. 503 p.
11. I. A. Krylov and Orthodoxy. M.: Ed. House. "To Unity", 2006. 399 p.
12. Ivanov D. V. Studies Essential Psychology. Irkutsk, 2003. 212 p.
13. Chronology Theory. History. Method. Sources of Russian History. M, 1998. 702 p.
14. Karamzin N. M. Letters of a Russian Traveler. M., 1797. II. [4], 309 p.
15. Krylov I. A. Discourse on the Kindness // Spectator 1792. II. P. 236-245.
16. Krylov I. A. Kaib // Spectator. 1792. III. P. 90-108, 257-306.
17. [Krylov I. A.] Mail Spirits. SPb., 1802. Part III. 186 p.
18. [Krylov I. A.] Mail Spirits. SPb., 1802. Part IV. 180 p.
19. Krylov I. A. Research and Materials. M.: OGIZ, 1947. 296 p.
20. Krylov I. A. Essays in Two Volumes. M., 1969. Vol. 1. 528 p.
21. Kuchinsky S. A. Moral Man. - 2nd ed., ext. M., 1989. 303 p.
22. Montesquieu Ch. Persian Letters. M., 1956. 400 p.
23. Orlov V. N. Russian Educators 1790-1800ies. - 2nd ed., ext. M., 1953. 544 p.
24. Radischev: Materials and Research. M.; L., 1936. XVI. 416 p.
25. Radishchev A. N. Conversation that is the son of the Speaker of the Fatherland // Citizen. Part III. 1789 (December). P. 308-324.
26. Radishchev A. N. Complete Works. M.; L ., 1941. Vol. 2. 431 p.
27. Radishchev A. N. Journey from St. Petersburg to Moscow. Liberty: Oda; Prose. L., 1984. 264 p.
28. The Russian thought in the Age of Enlightenment. M., 1991. 280 p.
29. Ryzhov B. N. History of Psychological Ideas. Path and Patterns. M., 2004. 240 p.
30. Ryzhov B. N. Psychological Age of Civilization // System Psychology and Sociology. 2015. № 2(14). P. 60-70.
31. Shkurinov P. S. Russian Philosophy of the XVIII century. M., 1992. 256 p.
32. Shpet G. G. Essay on the Development of Russian Philosophy. II. Materials. M., 2009. 848 p.
