CC BY
285
ПСИХОЛОГИЯ БЕЗОПАСНОСТИ
Вестник Омского университета. Серия «Психология». 2019. № 1. С. 28-38. УДК: 316.61
DOI: 10.25513/2410-6364.2019.1.28-38
Р. М. Айсина
ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ БЕЗОПАСНОСТЬ ВЗРОСЛЫХ ИНТЕРНЕТ-ПОЛЬЗОВАТЕЛЕЙ: АНАЛИЗ СОВРЕМЕННЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ
Представлен анализ киберугроз, с которыми сталкиваются взрослые пользователи цифровых ресурсов. Рассмотрены наиболее востребованные на сегодняшний день классификации онлайн-рисков, обоснована необходимость их модификации с учетом вызовов современности. Введены в научный оборот новые виды угроз, специфичные для взрослых интернет-пользователей (дранк шейминг, кэтфишинг), которые ранее не рассматривались в отечественных исследованиях. Отдельное внимание уделяется угрозам, связанным с аватар-опосредованной коммуникацией в контексте многопользовательских игровых виртуальных сред. Предложена авторская классификация угроз психологической безопасности взрослых интернет-пользователей, разработанная на основе интеграции результатов отечественных и зарубежных исследований.
Ключевые слова: взрослые интернет-пользователи; киберугрозы; кибербуллинг; дранк шейминг; кэтфишинг; аватар-опосредованная коммуникация; проблемное использование интернета.
R. M. Aysina
PSYCHOLOGICAL SAFETY OF ADULT INTERNET USERS: A REVIEW OF RECENT RESEARCH
In the paper various forms of cyber threats, which may be inimical to psychological safety of adult cyberspace users are analysed. The most influential classifications of online-risks are reviewed. It is highlighted that they should be modified to meet the challenge of modernity. This paper equally sheds light on new cyber threats (drunk shaming, catfishing) that have not yet been studied in Russia. The issue of problematic Internet use in adulthood are discussed. Special attention is paid to online-risks related to avatar-mediated communication in the context of multiplayer real-time virtual worlds. The author, based on extensive examination of contemporary domestic and foreign literature, suggests a new typology of cyber threats to psychological safety of adult Internet users.
Keywords: adult Internet users; cyber threats; cyberbullying; drunk shaming; catfishing; avatarmediated communication; problematic Internet use.
Введение
На сегодняшний день большая часть человечества имеет доступ в киберпространство с помощью электронных устройств. Люди самых разных возрастов всё чаще используют киберресурсы для решения повседневных задач, общения, обучения, работы, творчества, проведения досуга. Но несмотря на огромные возможности, которые открываются современному пользователю благодаря цифровым технологиям, доступность информации различного содержания и разнообразных онлайн-площадок для общения вкупе с проблемой недостаточной защищенности персональных
данных создают риск появления и распространения в интернет-среде целого ряда девиант-ных и криминальных паттернов поведения, ранее проявлявшихся только в прямом взаимодействии, «с глазу на глаз». В связи с этим встает проблема психологической безопасности личности в условиях виртуализации жизненного пространства.
В определении психологической безопасности мы придерживаемся подхода, реализованного в работах Е. Б. Перелыгиной, О. Ю. Зотовой, Л. В. Тарасовой, Н. А. Бело-усовой, согласно которому «это динамическое явление, чутко реагирующее на любые
© Айсина Р. М., 2019 28
внешние и внутренние изменения в жизненном пространстве человека, происходящие на микро- и макроуровнях» [1, с. 69]. Внешние источники каких-либо угроз не являются единственной причиной нарушения психологической безопасности личности. Столь же важны внутренние характеристики человека: специфика эмоционального реагирования, мотивационно-ценностные аспекты, персональный жизненный опыт и его рефлексивная оценка [2]. На наш взгляд, в контексте взаимодействия личности и информационной среды именно индивидуально-личностные факторы определяют субъективную уязвимость по отношению к тем негативным социальным явлениям, которые получили распространение в современную эпоху повсеместной цифровизации.
Некоторые из этих явлений (например, кибербуллинг, зависимость от ролевых компьютерных игр, вовлечение интернет-пользователей в сетевые сообщества деструктивной и / или аутоагрессивной направленности) изучены достаточно подробно как в России,
так и за рубежом, но преимущественно на выборках респондентов подросткового возраста [3-7]. Специфические онлайн-риски, с которыми сталкиваются взрослые пользователи киберпространства, гораздо реже попадают в фокус внимания исследователей. Целью данной статьи является анализ и систематизация киберугроз психологической безопасности личности, актуальных для периода взрослости, а также определение перспектив превентивной работы со взрослым населением, которая позволит фасилитировать конструктивные паттерны поведения в интернет-среде и минимизировать риски.
Варианты систематизации киберугроз, представленные в современных научных публикациях
Среди зарубежных классификаций кибе-ругроз наиболее полным, на наш взгляд, является систематизированный перечень Ч. Ли [8]. Автор выделяет 10 специфических угроз, связанных с использованием киберпространства и виртуальными коммуникациями (рис. 1):
Рис. 1. Угрозы, связанные с использованием киберпространства и виртуальными коммуникациями [8]
1. Нарушение конфиденциальности и вторжение в частную жизнь. Данная угроза обусловлена недостаточной защищенностью персональных данных пользователя и возможностями мошеннического доступа к информации, размещенной на персональном компьютере и мобильных устройствах (фото и видеоматериалы, электронная переписка, личный архив и т. п.).
2. Кража идентичности. Это угроза, состоящая в том, что авторизация и проверка подлинности пользователя в виртуальном пространстве может быть подделана из-за недостаточной технической защищенности механизмов авторизации. Другими словами, злоумышленник может вести свою деятельность «под маской» того или иного пользователя.
3. Кража интеллектуальной собственности. Угроза состоит в несанкционированном воспроизведении и использовании брендов, товарных знаков, произведений искусства и любом другом нарушении авторских прав на материалы, размещенные на электронных носителях или в интернете.
4. Кибербуллинг, киберхарассмент и сталкинг. Все эти формы вторжения в личное психологическое пространство пользователя объединены в одну группу, так как предполагают использование электронных форм коммуникации для оскорбления, унижения, отслеживания или преследования жертвы, сексуальных домогательств, принуждения к каким-либо действиям с помощью запугивания и шантажа.
5. Преднамеренный обман (клевета). Эта угроза определяется распространением информации, которая является заведомо ложной, вводит пользователя в заблуждение и впоследствии может негативно повлиять на его репутацию.
6. Спам. Данная угроза заключается в несанкционированном использовании каналов информации для манипулятивного воздействия со стороны злоумышленника (например, навязчивая реклама в сообщениях).
7. Вторжение в область финансовых транзакций онлайн. Угроза состоит в нарушении целостности виртуальных платежей и политики учетных записей пользователей электронных финансовых систем.
8. Вредоносное программное обеспечение и компьютерные вирусы. Это угроза технического характера, состоящая во внед-
рении обманным путем (например, через скачиваемую пользователем ссылку, документ) вирусной программы в программное обеспечение, установленное на персональном компьютере или мобильном устройстве пользователя, результатом чего может стать сбой в работе компьютера или мобильного устройства - приведение в негодность или удаление файлов, повреждение структур размещения данных и т. д.
9. Инвестиционные аферы и жульничество. Данная угроза предполагает мошенническую финансовую активность злоумышленника посредством использования других пользователей в своих целях. Например, построение финансовых пирамид, схемы Понци (привлечение инвестиций обманным путем).
10. Виртуальные преступления. Угроза состоит в использовании возможностей ки-берпространства для отыгрывания в аватар-опосредованной коммуникации, например в формате многопользовательской игры Second Life, различных видов антисоциальной и незаконной деятельности, такой как порнография и проституция (в том числе с подменой пола и возраста через создание аватаров), азартные игры и мошенничество с использованием аватара, реализацию агрессивного и жестокого поведения в игровых виртуальных взаимодействиях и т. д.).
Данная классификация охватывает широкий спектр киберугроз самой разной природы, но, на наш взгляд, она является слишком дробной и в ней встречаются угрозы несопоставимого масштаба: например, выделено в самостоятельную группу такое явление, как преднамеренный обман (клевета), которое логичнее было бы рассмотреть в контексте кибербуллинга / киберхарассмента. Кроме того, классификация включает как угрозы непосредственно психологической безопасности пользователя, так и разного рода он-лайн-риски экономического и технического характера без систематизации по какому-либо определенному основанию. Наконец, она выполнена на материале исследований, проведенных около 10 лет назад, и в ней не учтены те онлайн-риски, которые получили распространение в самое последнее время.
В отечественной психологии наиболее известна классификация Г. У. Солдатовой и соавторов, согласно которой выделяется четыре группы угроз: контентные, коммуникационные, технические и потребитель-
ские [4]. Однако все эти угрозы выявлены в отношении детей и подростков и не учитывают ряда специфических потребностей взрослых людей, активно использующих киберре-сурсы.
Интерес представляет также и перечень опасностей киберпространства, предложенный еще одним российским исследователем В. А. Плешаковым. Автор выделяет четыре основных направления активности человека в киберпространстве: киберкоммуникацию, кибердосуг, киберпознание и кибертруд. В соответствии с ними классифицируются опасности и риски, с которыми может столкнуться пользователь:
1. Опасности коммуникации в киберпространстве:
• троллинг, понимаемый автором как размещение на различных сетевых ресурсах сообщений и комментариев, содержащих издевки, насмешки, инициирующих оскорбления кого-либо из пользователей;
• кибербуллинг / киберхарассмент - запугивание, унижение и другие преднамеренные агрессивные действия в киберпространстве, нередко сопровождаемые рассылкой электронных писем или звонков на мобильный телефон, размещением фото- и видеоматериалов, компрометирующих жертву.
2. Опасности, связанные с проведением досуга в киберпространстве, определяются автором через риск возникновения киберад-дикции, которая проявляется в навязчивом и плохо контролируемом пользователем стремлении погружаться в виртуальные миры и / или постоянно находиться в виртуальных социальных коммуникациях.
3. Опасности киберпознания заключаются в потреблении пользователем массива бесполезной, ненужной и низкокачественной информации, а также усвоение непроверенной или заведомо ложной информации.
4. Опасности работы в киберпростран-стве (кибертруда) автор связывает с ненор-мированностью труда и пренебрежением трудовой гигиеной, отмечая, что в стремлении добиться успеха профессионалы, работающие дистанционно, подвержены риску возникновения заболеваний на фоне переутомления, нарушений зрения, осанки и т. п. [9].
Классификация В. А. Плешакова вполне применима к взрослым пользователям цифровых ресурсов, но, как и в перечне Ч. Ли, в ней отсутствует описание ряда киберугроз, актуальных в реалиях сегодняшнего дня. ISSN 2410-6364
Теоретический анализ актуальных ки-беругроз психологической безопасности взрослых интернет-пользователей
Ряд отечественных и зарубежных авторов выделяет в качестве самостоятельной киберугрозы, требующей специального внимания, травлю в сетевых коммуникациях -кибербуллинг [3; 6]. Кибербуллинг охватывает использование форумов, чатов, блогов, вебстраниц, электронной почты, сетевых компьютерных игр и приложений, мобильных сообщений (MMS и SMS) и любых других информационно-коммуникационных технологий [3]. Согласно данным, полученным исследователями разных стран, наиболее уязвимой группой для кибербуллинга являются подростки [3; 6; 10].
Вместе с тем зарубежные авторы отмечают, что кибербуллинг не заканчивается вместе со школой или с окончанием подросткового возраста. Эта форма травли продолжается в колледже, вне колледжа и после окончания колледжа [6]. Более того, зафиксированы случаи суицида студентов университетских колледжей США, ставших жертвами кибербуллинга [11].
Результаты опроса, проведенного американскими исследователями на выборке из 120 студентов университета Мидуэстерн, свидетельствуют, что 54 % респондентов были свидетелями хотя бы одного случая кибер-буллинга во время своего обучения [12]. Еще одно исследование, в котором приняли участие 140 студентов, обучающихся по программам бакалавриата в университете Мемфиса, показало, что 12 % опрошенных считают себя жертвами кибербуллинга. Среди наиболее распространенных форм кибербул-линга, с которыми они сталкивались, респонденты называли сплетни в социальных сетях, издевки, насмешки и обидные прозвища, транслируемые онлайн. При этом содержание обидных комментариев и сплетен касалось, в основном, сексуальной ориентации или расовой принадлежности [11].
Э. Вашингтон, анализируя проблему распространенности кибербуллинга в высшем образовании, предлагает использовать для ее научного осмысления теорию социального доминирования Дж. Сиданиуса и Ф. Пратто. Согласно данной теории, индивиды и социальные группы, обладающие более высоким статусом, склонны использовать для поддержки своего статуса и сопутствующих ему
привилегий (например таких, как уважение, признание, восхищение) агрессивные способы влияния на других индивидов и группы с более низким статусом. При этом одним из средств самоутверждения является создание и легитимизация мифов - представлений о том, что является более престижным, ценным и правильным в определенной социокультурной среде или субкультуре [13]. Э. Вашингтон приходит к выводу, что легитимизация мифов о превосходстве одних людей и образуемых ими сообществ над другими (на основании расовой и гендерной принадлежности, социально-экономического статуса, места рождения, полученного ранее образования, физической привлекательности и т. д.) является одним из основных источников кибер-буллинга в университетской среде [11].
В качестве мер по профилактике кибер-буллинга, наряду с привлечением административных ресурсов, предполагающих дисциплинарные взыскания вплоть до исключения из университета студентов, инициировавших травлю в сети, американские авторы отмечают необходимость участия педагогов и других специалистов в обучении студентов правилам безопасного поведения в интернет-коммуникациях, в формировании у молодых людей паттернов адекватного реагирования на агрессивные интервенции в киберсреде и совладания со стрессом, вызванным попытками вторжения в их психологическое пространство [11; 12].
Кибербуллинг логически связан с еще одной современной киберугрозой - кражей идентичности в онлайн-коммуникациях, получившей название кэтфишинг (catfishing). Кэтфишинг - вариант интернет-мошенничества, состоящий в создании некой виртуальной личности, чтобы от ее лица вовлечь своих онлайн-друзей и подписчиков в какие-либо отношения, добиться от них перечисления денежных средств, использовать их персональные данные для последующего шантажа и т. д. Человек, который притворяется тем, кем он не является, и создает ложные личные профили, например на Facebook или в других социальных сетях, со злонамеренными целями, называется «catfish». Среди его мотивов следует назвать одиночество, скуку и зависть. Жертвы кэтфишинга испытывают смущение, гнев, раздражение и другие разнообразные негативные эмоции, когда в конце концов узнают, что стали жертвой обмана со стороны
персонажа, в отношениях с которым они находились длительное время и которого считали реальным человеком [14]. Зарубежные авторы отмечают, что наиболее неблагоприятные психологические последствия кэт-фишинга проявляются в сфере онлайн-знакомств, которые люди используют с целью создания дальнейших романтических отношений [10; 14]. В частности, анализируются случаи, когда мужчина или женщина испытывают разочарование, которое впоследствии ведет к снижению уверенности в себе, если при личной встрече офлайн с потенциальным партнером обнаруживается, что на сайте знакомств последний представил ложную информацию о своей внешности, личных качествах и интересах. Столкнувшись с подобным обманом, люди начинают относиться с предубеждением к самой идее знакомства онлайн, что значительно сужает перспективу позитивных изменений в личной жизни [14].
Кэтфишинг - это современное явление, поскольку его ключевые элементы появились только в последние годы. Эти элементы включают в себя, во-первых, социальные сети. Во-вторых, так называемых онлайн-друзей - людей, которые никогда не встречались друг с другом, но тесно общаются в социальных сетях. В-третьих, неких лиц, имеющих мотивацию нанести другим вред. В-четвертых, условием кэтфишинга является убежденность пользователей социальных сетей в том, что контакты, возникшие в кибер-мире, могут впоследствии инициировать реальные отношения. Сочетание этих четырех элементов делает кэтфишинг возможным в наше время и указывает на невозможность его существования в прошлом и в предыдущих поколениях, в которых настоящие отношения могли возникнуть только после личной встречи.
Следующая угроза, на которой сегодня акцентируют внимание зарубежные исследователи, связана с использованием цифровых технологий с целью унижения людей, находящихся в состоянии алкогольного опьянения. Дранк шейминг (drunk shaming) - фото-или видеофиксация группового издевательства над человеком, напившимся «до потери сознания», с последующим размещением фотографий или видеороликов в социальных сетях или любых других интернет-ресурсах [10]. Издевательство может состоять в разрисовывании тела или лица шутливыми надписями или
картинками или в размещении рядом с телом пьяного различных предметов, символически отражающих унизительное отношение: пустые бутылки из-под алкоголя, нижнее белье, предметы гигиены или интимного характера, разнообразный мусор. Дранк шейминг чрезвычайно распространен в настоящее время и преследует цель вызвать у напившихся сверх меры людей чувство смущения, стыда и вины. В большинстве случаев ритуалы дранк шейминга проводятся друзьями (71 % всех случаев), но его жертвами могут стать и члены семьи (26 %), а также совершенно незнакомые люди (3 %). Дранк шейминг имеет определенные правила и ограничения:
- жертве нельзя причинять никакого физического вреда (нельзя бить жертву или совершать с ней сексуальные акты против ее согласия);
- хозяин дома (организатор вечеринки) не может стать жертвой;
- если человек заснул в своей постели, он не должен стать жертвой.
К сожалению, эти правила далеко не всегда соблюдаются, и урон, нанесенный жертве, может оказаться весьма существенным [15].
Для просмотра фотографий со сценами дранк шейминга сегодня достаточно просто заглянуть на YouTube, Google Images или использовать Google-поиск. T. Делани и Т. Ма-диган замечают по этому поводу, что в современную эру нарциссизма многие из так называемых жертв дранк шейминга воспринимают эти фотоматериалы скорее как свидетельства их популярности, «крутого оттяга», который они могли себе позволить, когда были «молодыми и глупыми» [10]. Определение степени серьезности последствий дранк шей-минга, отмечают авторы, требует исследования долговременных эффектов, проявляющихся у его жертв. Только в этом случае появится возможность ответа на вопрос, является ли дранк шейминг серьезной угрозой психологической безопасности личности, негативно влияющей на систему самоотношения, чувство идентичности и социальную адаптацию, или его последствия не столь травматичны [10].
Среди современных киберугроз отдельного внимания заслуживает проблема чрезмерной вовлеченности пользователя в виртуальные аватар-опосредованные коммуникации. Эта проблема определяется, прежде всего, вероятностью потери границы между ре-
альной действительностью и виртуальным пространством[16; 17].
Определим термины, необходимые для понимания специфики аватар-опосредован-ной коммуникации в киберпространстве.
Само слово «аватар» происходит из индуистской мифологии и означает «воплощение, олицетворение индуистского божества в реинкарнированной форме, сохраняющего общие принципы, систему отношений и взглядов на жизнь своего предшественника» [10, с. 169]. В киберпространстве аватар воплощает «виртуальное Я» пользователя, которым он может управлять благодаря современным технологиям. Выбирая тот или иной облик и поведение аватара, пользователь может прямо или косвенно транслировать свои эмоции, ценности и приоритеты, а также реа-лизовывать потребности, которые по разным причинам не могут быть в полной мере воплощены за пределами виртуального мира [10; 16; 17]. T. Делени и T. Мадиган считают, что «виртуальное Я» - это что-то вроде аль-тер-эго личности, включающего паттерны, скрытые от других в повседневной жизни за пределами киберпространства [10].
Аватар-опосредованная коммуникация имеет немало позитивных аспектов. В частности, она может быть с успехом использована в образовательных целях (виртуальные музеи с интерактивными экскурсиями, арт-галереи, интерактивные спектакли, виртуальные тематические парки), а также для повышения успеха психотерапевтических интервенций (например, преодоление социофобии посредством выступлений перед виртуальной аудиторией) [16; 18]. Вместе с тем, длительное пребывание в виртуальном мире может вызывать проблемы в социальной адаптации, если сопровождается снижением эффективности функционирования в реальной жизни [16; 17].
На сегодняшний день за рубежом самыми популярными виртуальными мирами для взрослых являются многопользовательские игры «Second Life» и «World of Warcraft» («WоW»), а для детей - «Neo Pets» и «Free Realms» [10]. Американские авторы приводят данные о том, что более половины всех пользователей «WoW» проводят в игре от 10 до 25 часов в неделю, а 28 % - более 30 часов в неделю. При этом они отмечают, что пользователи «WoW» в основном представлены молодыми людьми. По данным 2013 г. возраст 29 % пользователей «WoW» составлял
16-20 лет; 37 % - 20-25 лет и 18 % - 25-30 лет [10].
Отечественный исследователь С. А. Бе-лозеров, правда ссылаясь на хронологически более ранние источники, сообщает, что в целом средний возраст пользователей «WoW» варьируется в пределах 26-32 лет, а в европейском секторе составляет 29 лет для мужчин и 32 года для женщин, при этом около 14 % мужчин и 27 % женщин относятся к возрастной группе 35 лет и старше [19].
В любом случае совершенно очевидно, что интерес взрослого населения к этой сетевой платформе достаточно высок. В связи с этим представляется логичным предположение о том, что любой, кто проводит так много времени в мире виртуальной реальности, имеет, так или иначе, признаки дистанцирования, изоляции от проблем повседневной жизни.
Американский исследователь М. Колтко-Ривера обращает внимание на тенденцию к смещению интересов значительной части интернет-пользователей в сторону виртуальных миров. Автор подчеркивает, что погружение в эти миры порой позволяет людям пережить более яркие эмоции и в более полной степени удовлетворить потребности в общении, самовыражении, признании, чем в настоящей жизни за пределами киберпространства. Ученый задается вопросом: как повлияет дальнейшее внедрение технологий виртуальной реальности на развитие культуры межличностных отношений, институт семьи и брака, дружеские связи? Что произойдет, когда программируемые виртуальные среды позволят воспроизводить опыт отношений между друзьями, супругами, родителями и детьми с еще более высокой степенью реалистичности (за счет «встраивания» сенсорной модальности во взаимодействие между человеком и компьютером)?
М. Колтко-Ривера ищет ответы на эти вопросы на примере анализа гипотетических семейных отношений грядущей эпохи, подчеркивая, что в киберпространстве вскоре можно будет реконструировать семейную жизнь, свободную от стрессов. В этой жизни можно будет испытать самые сильные ощущения и чувства заранее заданной модальности. Например, можно запрограммировать, чтобы виртуальный партнер всегда был сексуально привлекательным, молодым и при этом внимательным и заботливым. Но эта
«жизнь» иллюзорна, она ведет к нереалистичным ожиданиям от взаимодействий с реальными людьми, отдалению от них, потере эмпатии и выстраиванию барьера в отношениях с близкими [17].
Ряд зарубежных авторов отмечает, что проблема чрезмерной вовлеченности пользователей в виртуальные аватар-опосредован-ные коммуникации является частным случаем более широкой проблемы - интернет-зависимого поведения [10;16; 20].
C тех пор как в 1990-х гг. термин «интер-нет-аддикция» был введен в научный оборот К. Янг, не умолкают споры в отношении правомерности его использования в качестве самостоятельной нозологической единицы [20-25]. Со временем появилось много альтернативных выражений, описывающих это явление, таких как «патологическое использование интернета» [23], «интернет-зависимость» [24], «проблемное использование интернета» [22] и, наконец, наиболее современный термин -«расстройство, связанное с использованием интернета» (Internet Use Disorder - IUD) [26].
Несмотря на отсутствие согласия среди исследователей, является ли IUD отдельным клиническим синдромом или нет, многочисленные эмпирические результаты свидетельствуют, что чрезмерное использование интернета сопряжено с неблагоприятными эмоциональными состояниями и целым рядом психических нарушений [20; 27; 28]. Например, получены данные, согласно которым существует значимая обратная связь между удовлетворенностью жизнью и IUD, а также прямая связь между IUD и такими расстройствами, как депрессия, синдром дефицита внимания и гиперактивности, бессонница и / или чрезмерная сонливость в дневное время, злоупотребление психоактивными веществами [20]. Кроме того, в одном из исследований установлена причинно-следственная связь между реактивной депрессией и IUD: доказано, что данный вид депрессивного расстройства является фактором риска развития IUD [28].
Один из наиболее современных и влиятельных подходов к данной проблеме отражен в работе М. Бранда и соавторов, в которой представлена процессуальная модель, раскрывающая сложные динамические аспекты целого ряда специфических нарушений, возникающих в результате взаимодействия человека и информационной среды. Модель реализует диатез-стрессовый подход к этиоло-
гии расстройств, связанных с избыточным присутствием в киберпространстве, согласно которому разного рода интернет-аддикции являются следствием взаимодействия определенных конституциональных черт пользователя, его личностных характеристик, когнитивных особенностей, с одной стороны, и неблагоприятных жизненных обстоятельств, с другой стороны. Причем ключевую роль играют именно внутренние факторы, которые определяют уязвимость психики по отношению к стрессовым средовым воздействиям [26].
Еще один исследователь, Д. Кардефельт-Винтер, представил в рамках диатез-стрессового подхода модель компенсационного использования интернета (Compensatory Internet Use - CIU), в которой чрезмерная вовлеченность в киберкоммуникации рассматривается как реакция человека на негативную жизненную ситуацию (например, профессиональный стресс): увеличение времени, проводимого в интернет-среде, позволяет смягчить тяжелые переживания и снизить уровень стресса за
счет переключения на деятельность, вызывающую приятные эмоции. К сожалению, эта стратегия совладания со стрессом во многих случаях является неэффективной, так как вместо поиска конструктивных способов преодоления жизненных трудностей человек сосредотачивает свои усилия на избегании контакта с травмирующей реальностью, всё более погружаясь в кибермир, пребывание в котором создает иллюзию эмоционального баланса [29].
Модификация классификаций киберу-гроз с учетом вызовов современности
Результаты анализа отечественных и зарубежных исследований, в которых представлены новые формы рисков, специфичных для взрослых интернет-пользователей, позволяют нам внести определенные дополнения и уточнения в существующие классификации киберугроз. Мы предлагаем выделять четыре типа угроз, которые наиболее актуальны на сегодняшний день (рис. 2):
Рис. 2. Современные киберугрозы психологической безопасности взрослых интернет-пользователей
- угрозы, связанные с контентом сетевых ресурсов;
- угрозы, связанные с виртуальными социальными коммуникациями;
- угрозы, связанные с избыточным присутствием в киберпространстве;
- угрозы, связанные с незащищенностью персональных данных пользователя.
Подчеркнем, что речь здесь идет именно об угрозах психологической безопасности. По этой причине мы исключили из классификации риски технического и экономического характера, которые могут нанести значительный урон используемым компьютерным де-вайсам и / или привести к потери финансовых средств вследствие онлайн-мошенничества, но не влекут за собой напрямую тяжелых психологических последствий.
Каждая из представленных на рис. 2 групп угроз не является изолированной: возникновение одной может оказаться триггером для актуализации целого ряда рисков, включенных в другую группу. Так, недостаточно ответственное отношение пользователей к защите своих персональных данных, размещение неоднозначной информации о себе, фото- и видеоматериалов на сетевых ресурсах, необдуманные или провокационные высказывания в мессенджерах и онлайн-чатах значительно повышают риск того, что они станут жертвами троллинга, кибербуллинга и других вариантов преследования и шантажа со стороны агрессивно настроенных участников различных интернет-сообществ. Неумение пресекать манипуляции в процессе виртуальных коммуникаций, склонность вовлекаться во флуд, стремление получить лайки по любому поводу и во что бы то ни стало чреваты неконтролируемым увеличением времени, проводимого в киберпространстве в ущерб делам и общению в реальной жизни.
Комплексный характер киберугроз психологической безопасности взрослых интернет-пользователей требует комплексного, систематического решения этой проблемы. В связи с этим мы считаем, что в ближайшей перспективе особенно актуальна задача разработки научно обоснованной модели профилактики всего многообразия онлайн-рисков, с которыми сталкиваются наши современники при освоении ресурсов киберпространства. Данная модель должна обеспечить возможности прогнозирования, превенции и оперативной коррекции десоциализирующих рисков,
вызванных неадаптивным поведением пользователя в интернет-среде. На наш взгляд, модель может включать три блока: диагностический, образовательный и коррекционный.
Диагностический блок предполагает интеграцию процедур и методических приемов психологической оценки индивидуально-личностных особенностей пользователя, выступающих в качестве факторов риска деза-даптивного поведения в киберпространстве. Образовательный блок могут составить технологии обучения взрослых интернет-пользователей приемам прогнозирования рисков в процессе виртуального общения и освоения киберресурсов, формирования у них умения предотвращать и / или пресекать попытки манипуляций со стороны деструктивно ориентированных участников сетевых сообществ. В коррекционный блок целесообразно включить стратегии и методы психологической помощи пользователям, для которых характерно проблематичное использование интернета, а также описание приемов преодоления различных киберугроз и фасилитации эффективных стратегий поведения в цифровом пространстве.
Заключение
Развитие информационно-коммуникационных технологий влечет за собой изменение многих аспектов культуры, предполагает признание факта виртуализации жизненного пространства и, соответственно, мироустройства, в котором огромную роль играют киберре-сурсы и процессы виртуальной социальной коммуникации. В этом есть несомненные достоинства, связанные с возможностями общения по интересам, обучения, саморазвития, работы и ведения бизнеса, но также и существенные угрозы для психологической безопасности человека. В данной статье мы предприняли попытку систематизировать основные из них применительно к взрослым интернет-пользователям.
Результаты проведенного теоретического анализа показали, что список угроз, с которыми современный пользователь сталкивается в киберпространстве, постоянно расширяется, появляются опасности, которые ранее не были охвачены ни одной из существующих классификаций. В связи с этим мы предложили модифицированный вариант систематизации киберугроз, разработанный с учетом новых форм онлайн-рисков, специфичных для взрослых пользователей цифровых ресурсов.
К перспективам дальнейших исследований в контексте проблемы психологической безопасности личности в интернет-среде можно отнести разработку модели комплексной профилактики киберугроз, на основе которой появится возможность прогнозировать риск неадаптивного поведения в цифровом пространстве и своевременно осуществлять превентивные мероприятия.
ЛИТЕРАТУРА
1. Предикторы оценки личностью степени безопасности жизненного пространства / Е. Б. Пе-релыгина и др. // Человеческий капитал. -2018. - № 3. - С. 67-77.
2. Зотова О. Ю. Пути оптимизации социально-психологической безопасности личности // Вестник Московского государственного областного университета. Серия: Психологические науки. - 2011. - № 2. - С. 50-58.
3. Бочавер А. А., Хломов К. Д. Кибербуллинг: травля в пространстве современных технологий // Психология. Журнал Высшей школы экономики. - 2014. - T. 11. - № 3. -C. 177-191.
4. Солдатова Г. У., Шляпников В. Н., Жури-на М. А. Эволюция онлайн-рисков: итоги пятилетней работы линии помощи «Дети онлайн» // Консультативная психология и психотерапия. - 2015. - Т. 23. - № 3. -С. 50-66.
5. Узлов Н. Д. Трансгрессия суицидальности, виртуальная реальность и искушение смертью // Личность в экстремальных условиях и кризисных ситуациях жизнедеятельности. - 2017. - № 7. - С. 80-91.
6. Kowalski R. M., Limber S. P., Agatston P. W. Cyberbullying: Bullying in the digital age (2nd ed.). - Chichester : Wiley-Blackwell, 2012. -274 p.
7. Lee E., Leets L. Persuasive storytelling by hate groups online: Examining its effects on adolescents // American Behavioral Scientist. -2002. - Vol. 45 (6). - P. 927-957.
8. Lee C. Y. Understanding Security Threats in Virtual Worlds // AMCIS. - California, 2009. -466 p. - URL: http://aisel.aisnet.org/amcis 2009/466 (дата обращения: 14.10.2018).
9. Плешаков В. А. О киберсоциализации человека и ее организации на интернет-портале «Homo Cyberus» // Homo Cyberus. - 2016. -№ 1. - С. 4-26. - URL: http://journal.homocy berus.ru/sites/default/files/HomoCyberus_1_2 016.pdf (дата обращения: 18.10.2018).
10. Delaney T., Madigan T. Friendship and Happiness: And the Connection Between the Two. -North Carolina : McFarland & Company, Inc., Publishers, 2017. - 296 p.
11. Washington E. T. An Overview of Cyberbullying in Higher Education // Adult Learning. -2015. - Vol. 26 (1). - P. 21-27.
12. Walker C.M., Sockman B.R., Koehn S. An exploratory study of cyberbullying with undergraduate university students // TechTrends. -2011. - Vol. 55 (2). - P. 31-38.
13. Sidanius J., Pratto F. Social dominance: An intergroup theory of social hierarchy and aggression. - Cambridge : Cambridge University Press, 1999. - 426 p.
14. Sharabi L. L., Caughlin J. P. Deception in online dating: Significance and implications for the first offline date // New Media & Society. - 2018. - Vol. 21(1). - P. 1-19.
15. Delaney T. Shameful Behaviors. USA : University Press of America, 2008. - 137 p.
16. Cybertherapy: Advantages, Limitations, and Ethical Issues / C. Botella [et al.] // PsychNol-ogy Journal. - 2009. - Vol. 7 (1). - P. 77100. - URL: https://goo-gl.ru/512B (дата обращения: 29.06.2018).
17. Koltko-Rivera M.E. The potential societal impact of virtual reality // Advances in virtual environments technology: Musings on design, evaluation, and applications. - New York : Erlbaum, 2005. - Vol. 9 in G. Salvendy (Series Ed.), HCI International 2005: 11th International Conference on Human-Computer Interaction [CD-ROM, unpaginated]. - URL: https://www.researchgate.net/publication/238 555198_The_Potential_Societal_Impact_of_Vi rtual_Reality.
18. Riva G., Gaggioli A. Positive Change and Positive Technology // Enabling Positive Change, Flow and Complexity in Daily Experience. -Warsaw : De Gruyter Open, 2015. - P. 39-49.
19. Белозеров С. А. Виртуальные миры MMORPG: Ч. I. Определение, описание, классификация // Психология. Журнал Высшей школы экономики. - 2015. - Т. 12. - № 1. - С. 54-70.
20. The relationship between Internet Use Disorder, depression and burnout among Chinese and German college students / J. Peterka-Bonetta [et al.] // Addictive Behaviors. - 2019. -Vol. 89. - P. 188-199.
21. Войскунскиий А. Е. Концепции зависимости и присутствия применительно к поведению в Интернете // Медицинская психология в России. - 2015. - № 4 (33). - C. 6. - URL: http://mprj.ru/archiv_global/2015_4_33/nom er07.php (дата обращения: 05.05.2018).
22. Caplan S. E. Problematic internet use and psychosocial well-being: Development of a theory-based cognitive-behavioral measurement instrument // Computers in Human Behavior. - 2002. - Vol. 18(5). - P. 553-575.
23. Davis R. A. A cognitive-behavioral model of pathological internet use // Computers in Hu-
man Behavior. - 2001. - Vol. 17 (2). -P. 187-195.
24. Dowling N. A., Quirk K. L. Screening for internet dependence: Do the proposed diagnostic criteria differentiate normal from dependent internet use? // Cyberpsychology & Behavior. -2009. - Vol. 12 (1). - P. 21-27.
25. Young K. S. Internet addiction: The emergence of a new clinical disorder // Cyberpsychology & Behavior. - 1998. - Vol. 1 (3). -P. 237-244.
26. Integrating psychological and neurobiological considerations regarding the development and maintenance of specific internet-use disorders: An interaction of person-affect-cognition-execution (i-pace) model / M. Brand [et al.] // Neuroscience & Biobehavioral Reviews. - 2016. - Vol. 71. - P. 252-266.
Информация о статье
Дата поступления 23 января 2019 Дата принятия в печать 17 февраля 2019
Сведения об авторе
Айсина Римма Михайловна - кандидат психологических наук, доцент кафедры возрастной психологии имени профессора Л.Ф. Обуховой Московского государственного психолого-педагогического университета (Москва, Россия). E-mail: [email protected].
Для цитирования
Айсина Р. М. Психологическая безопасность взрослых интернет-пользователей: анализ современных исследований // Вестник Омского университета. Серия «Психология». 2019. № 1. С. 28-38. DOI: 10.25513/2410-6364.2019. 1.28-38.
27. Связь опыта потока с психологической зависимостью от компьютерных игр / Ш. Л. Ван и др. // Психология. Журнал Высшей школы экономики. - 2011. - T. 18. - № 4. - C. 73101.
28. Gamez-Guadix M. Depressive symptoms and problematic internet use among adolescents: Analysis of the longitudinal relationships from the cognitive-behavioral model // Cyberpsychology, Behavior and Social Networking. -2014. - Vol. 17 (11). - P. 714-719.
29. Kardefelt-Winther D. A conceptual and methodological critique of internet ad- diction research: Towards a model of compensatory internet use // Computers in Human Behavior. -2014. - Vol. 31. - P. 351-354.
Article info
Received January 23, 2019 Accepted February 17, 2019
About the author
Aysina Rimma Mikhailovna - Candidate of Psychological Sciences, Associate Professor of the Department of Developmental Psychology Named After L.F. Obukhova, Moscow State University of Psychology & Education (Moscow, Russia). E-mail: [email protected].
For citations
Aysina R. M. Psychological Safety of Adult Internet Users: a Review of Recent Research. Herald of Omsk University. Series "Psychology", 2019, no. 1, pp. 28-38. DOI: 10.25513/24106364.2019. 1.28-38. (In Russian).
