CC BY
10УДК 316.624
DOI: 10.18413/2408-932X-2022-8-3-0-7
Смолева Е. О.
Психическое самочувствие населения в контексте пандемии COVID-19 (на примере Вологодской области)
Вологодский научный центр Российской академии наук, ул. Горького, д. 56а, г. Вологда,
160014, Россия; riolenas@rambler.ru
Аннотация. Пандемию COVID-19 по воздействию на человека можно сравнить со стрессом чрезвычайных ситуаций или боевых действий. Как следствие этой пандемии ожидается бремя психических расстройств и рост использования психиатрических услуг, усиление недоверия к действиям властей и рост социального негативизма. Цель работы - исследование психического самочувствия населения региона в ситуации пандемии COVID-19 на примере Вологодской области. Метод - социологический опрос населения Вологодской области (выборка квотная, N = 1500). Проведенное исследование подтверждает выдвинутые гипотезы о том, что ситуация пандемии носит стрессогенный характер. Основной тенденцией является рост симптоматики тревожных и депрессивных расстройств. Распространенность симптомов психических расстройств различается в социально-демографических группах, в частности более тревожны лица молодого возраста; симптомы субклинической тревоги и депрессии чаще проявляются среди наименее обеспеченных жителей. Уровень удовлетворенности жизнью также демонстрирует тенденцию к снижению. Сделан вывод, что в условиях пандемии COVID-19 наибольшее влияние на психическое самочувствие населения Вологодской области оказывают социально-демографические переменные, в первую очередь возраст и материальное положение. Новизна исследования заключается в выявлении актуального состояния психического самочувствия населения области в период пандемии.
Ключевые слова: психическое самочувствие; пандемия СОУГО-19; симптомы психических расстройств; население региона; социально-демографический фактор
Для цитирования: Смолева Е. О. Психическое самочувствие населения в контексте пандемии COVID-19 (на примере Вологодской области) // Научный результат. Социальные и гуманитарные исследования. 2022. Т. 8. № 3. С. 91-105. БОТ: 10.18413/2408-932Х-2022-8-3-0-7
Vologda Research Center of the Russian Academy of Sciences, 56a Gorky St., Vologda ,160014,
Russia; riolenas@rambler.ru
Abstract. The COVID-19 pandemic can be compared with the stress of emergency situations or combat operations. As a result of this pandemic, the burden of mental
E. О. Smoleva
Mental well-being of population in the COVID-19 pandemic (on the example of the Vologda region)_
disorders and an increase in the use of psychiatric services, an increase in distrust of the actions of the authorities and an increase in social negativism are expected in society. The purpose of the work is to study the mental well-being of the population of the Vologda region in the situation of the COVID-19 pandemic. The method is a sociological survey of the population of the region (N = 1500). The study confirms the hypotheses that the pandemic situation is stressful. The main trend is an increase in the symptoms of anxiety and depressive disorders. The prevalence of symptoms of mental disorders differs in socio-demographic groups. Young people are more anxious. Symptoms of subclinical anxiety and depression are more common among the least affluent residents. The level of satisfaction with the life of the population also shows a downward trend. It is concluded that the mental well-being of the population of the region is influenced by the variables that make up the socio-demographic risk factor for health, primarily age and financial situation. The novelty of the study consists in the identification of the current state of mental well-being of the population of the region during the pandemic.
Keywords: mental well-being; the COVID-19 pandemic; symptoms of mental disorders; the population of the region; socio-demographic factor
For citation: Smoleva E. O. (2022), "Mental well-being of population in the COVID-19 pandemic (on the example of the Vologda region)", Research Result. Social Studies and Humanities, 8 (3), 91-105, DOI: 10.18413/2408-932X-2022-8-3-0-7
Пандемия COVID-19 выделяется из событий XXI века по своему воздействию на различные сферы. Угрозы здоровью и жизни; страхи от осознания беззащитности своей и своих близких; принимаемые правительствами различных стран «жесткие» меры по борьбе с эпидемией и их социально-экономические последствия придают стрессогенный характер создавшейся ситуации. Ущерб был нанесен и продолжает наноситься физическому, психическому и социальному здоровью человека. В качестве противоэпидемиологических мероприятий государствами использовались различные сценарии интервенций социального дистанцирования с различными эпидемиологическими и экономическими эффектами: от использования масок для лица до изоляции, в том числе «вертикальной» изоляции, когда ограничения касались уязвимых групп, например, лиц пожилого возраста (см.: Silva et al., 2020). В конце марта 2020 г. в России было принято решение о введении режима самоизоляции, который продлился с 29 марта по 14 июня прошлого года. Целью предпринятых мер было
предотвращение массового заражения лиц, входящих в группы риска тяжелого течения инфекции, что могло привести к коллапсу всей системы здравоохранения. В октябре 2020 г. в связи с ростом заболеваемости в ряде субъектов Российской Федерации были повторно введены ограничительные меры. В мировой практике применение строго ограничительных мер социального дистанцирования в отношении населения показало себя достаточно эффективно в сокращении распространенности заболевания (см.: Bakker et я1., 2020), однако возник и негативный сопутствующий момент. Как следствие пандемии COVID-19 ожидается бремя психических расстройств и рост использования психиатрических услуг, снижение доверия к власти и усиление социального пессимизма (см.: Макушева, Нестик, 2020). Опрос российских психологов, проведенный Институтом психологии РАН, показал, что, по мнению более половины опрошенных, психологические последствия пандемии будут проявляться в течение нескольких лет (см.: Ушаков и др., 2020).
Обзор исследований по тематике работы
Уже в апреле 2020 г. появляются научные сообщения о психологическом стрессе, связанном с изоляцией от COVID-19 (например, (Fiorillo, Gorwood, 2020)). На июнь 2021 г. база Pubmed содержала уже более 9,5 тысяч публикаций, найденных по запросу «covid 19 mental health». Основная проблематика касалась роста распространенности психических расстройств с акцентом на депрессивные и тревожные расстройства, проявлений стресса, отчуждения (см.: Goularte et al., 2021; Shi et al., 2020; Wang et al., 2020). В московском регионе, где был объявлен режим самоизоляции, в период с 23 марта по 4 апреля 2020 г. отмечались следующие изменения общественного психического здоровья: рост психопатологической симптоматики (соматизация, фибическая симптоматика, нарушения сна) (Ениколопов и др., 2020). Ученые приходят к выводу, что социальное дистанцирование, вызывая чувство отчуждения, изоляции и депрессию, может представлять угрозу для психического здоровья населения (см.: Zhuab et al., 2021).
Что вызывает изменения психического самочувствия населения в период пандемии? Во-первых, действует фактор стресса. К нему относят режимы самоизоляции и социального дистанцирования, финансовые проблемы, нарушения распорядка дня (изменения режимов сна и питания), сокращенная физическая активность, негативные эмоции (см.: Brooks et al., 2020; Salari et al., 2020), наличие родственников, заболевших COVID-19 (см.: Пизова, Пизов, 2020: 84), отчуждение (см.: Zhuab et al., 2021). Обострение ситуации долговременного стресса ограничениями на выход из дома усиливает потенциал деструктивно-сти (см.: Голубева и др., 2020: 34), способствует снижению позитивных эмоций (см.: Рассказова и др., 2020), повышению конфликтности и уровня домашнего насилия (см.: Ениколопов, 2020: 118).
Ко второй группе факторов относится наличие психических заболеваний в
анамнезе. Фактические данные свидетельствуют о том, что люди с психическими расстройствами более подвержены воздействию стресса (см.: Ениколопов, 2020).
Третью группу составляют социально-демографические факторы. Показано, что женский пол, низкий доход, более низкий уровень образования тесно связаны с более серьезными симптомами (см.: Gou-1аЛе et а1., 2021). Также риски уязвимости к влиянию пандемии связывают с более молодым возрастом, так как молодежь сталкивается с предпандемическим стрессом, вызванном образовательными, профессиональными или социальными трудностями. Пожилой возраст может служить защитой, так как выработаны адаптивные механизмы (см.: Goularte е; а1., 2021).
Не следует забывать о том, что российское общество - это общество травмы, что связано с повышенным уровнем тревожности, состоянием беспокойства, комплексом опасений и страхов, но дополнительный сильный стресс обусловливает и более высокие уровни психического нездоровья (см.: Меркин и др., 2021: 110).
Различие регионов по применяемым противоэпидемическим мерам, предэпиде-мическому уровню общественного психического здоровья актуализирует изучение региональной специфики влияния корона-вирусной инфекции на психическое самочувствие и здоровье населения. Помимо явного дефицита социологических работ по указанной тематике, в настоящее время превалируют статьи на основании данных по московскому региону (Москва и Московская область), значительно реже и в усеченном виде - других регионов (см.: Слепцов, Потравная, 2020).
Дизайн исследования
На основании анализа работ теоретического и эмпирического склада нами выдвинуты следующие гипотезы:
1) Ситуация пандемии носит стрес-согенный характер.
2) Основными тенденциями изменений психического самочувствия населения является рост симптоматики тревожных и депрессивных расстройств.
3) Распространенность симптомов психических расстройств различается в социально-демографических группах.
В регионе опрос осуществлялся Вологодским научным центром РАН на репрезентативной общеобластной выборке в рамках мониторинга общественного психического здоровья1. Для определения симптомов тревоги, депрессии, невроза и степени их проявления используются валиди-зированные методики экспресс-диагностики невроза К. Хека и Х. Хесса и госпитальная шкала тревоги и депрессии НАОБ, зарекомендовавшие себя при проведении крупных эпидемиологических исследований, целью которых является скрининг
расстройств. При определении самочувствия населения Вологодской области мы использовали скрининговую шкалу удовлетворенности жизнью Э. Динера, вопрос «Оцените, пожалуйста, насколько Вы счастливы?» (10-балльная шкала). Анкетирование проведено в феврале 2021 г., когда в регионе начался спад второй волны коро-навирусной инфекции.
Результаты
В 2021 г. произошло ухудшение психического самочувствия населения региона. По сравнению с 2018 г. снизилась доля людей, которые обладают прекрасным настроением или нормальным, ровным состоянием, с 73 до 59 % (табл. 1).
Таблица 1
Самооценки психического самочувствия населения Вологодской области в 2018 и 2021 гг.
Table 1
Вологда / Череповец / Районы / Область /
Варианты ответа / Answer options Vologda Cherepovets Districts Region
2018 2021 2018 2021 2018 2021 2018 2021
Что бы Вы могли сказать о своем настроении в последние дни? / How would you describe
your mood in recent days?
Прекрасное настроение; нормальное, ровное состояние, в % / Great 78 56 78 64 67 60 73 59
mood; normal, even state, in %
Испытываю напряжение, раздраже-
ние; испытываю страх, тоску, в % / I experience tension, irritation; I feel fear, longing, in % 19 38 19 30 24 28 21 31
Оцените, пожалуйста, насколько Вы удовлетворены сегодня своей жизнью? (по 10-балльной
шкале, где 1 - полностью не удовлетворен, 10 - полностью удовлетворен) / Please rate how satisfied you are with your life today? (on a 10-point scale, where 1 - completely dissatisfied, 10 - completely satisfied)
Средний балл / GPA 7,5 6,7 7,7 6,9 7,2 7,0 7,4 6,9
Оцените, пожалуйста, насколько Вы счастливы? (по 10-балльной шкале, где 1 - полностью
несчастлив, 10 - полностью счастлив) / Please rate how happy you are? (on a 10-point scale, where
1 is completely unhappy, 10 is completely happy)
Средний балл / GPA 7,6 7,0 7,6 7,4 7,0 7,5 7,3 7,4
1 Опрашивается 1500 респондентов старше 18 лет в городах Вологде и Череповце, в Бабаевском, Вели-коустюгском, Вожегодском, Грязовецком, Кирилловском, Никольском, Тарногском, Шекснинском районах. Репрезентативность выборки обеспечивается соблюдением следующих условий: пропорций между городским и сельским населением; пропорций между жителями населенных пунктов различных типов (сельские населенные пункты, малые и
средние города); половозрастной структуры взрослого населения области. Метод опроса - анкетирование по месту жительства респондентов. Полученные данные используются в статьях сотрудников отдела исследования уровня и образа жизни населения; ответственный за разработку анкеты кандидат экономических наук М.В. Морев.
Наиболее значительное снижение произошло среди вологжан (с 78 до 56 %) при одновременном росте удельного веса жителей, испытывающих напряжение, раздражение, страх и тоску, в два раза (с 19 до 38 %). Также заметно снизилось чувство удовлетворенности жизнью (у населения области с 7,4 до 6,9 баллов). Заметного изменения уровня счастья по региону не наблюдается благодаря вкладу жителей районов, у которых отмечается рост показателя с 7,0 до 7,5 баллов. Негативные тенденции характерны для жителей крупных городов: по Вологде отмечается снижение уровня удовлетворенности жизнью с 7,5 до 6,7 баллов, уровня счастья с 7,6 до 7,0 баллов; по Череповцу отмечается снижение уровня удовлетворенности жизнью с 7,7 до 6,9 баллов, уровня счастья с 7,6 до 7,4 баллов.
В 2021 г. симптоматика тревожного, депрессивного или невротического расстройства присутствует практически у половины жителей Вологодской области (48 %, рис. 1). У 38 % респондентов проявляются признаки депрессивного расстройства, у 32 % - тревожного расстройства, при этом у 15 % жителей обнаружены симптомы и депрессии, и невроза, а у 8 % жителей симптоматика проявляется на клиническом уровне. Выявлены положительные корреляции симптомов депрессии и тревоги (г = 0,659 при р<0,01).
Динамика распространенности симптомов тревоги, депрессии и невроза в регионе за последние 15 лет носит разнонаправленный характер: наблюдался спад проявлений психических расстройств в период 2006-2015 гг. (с 51 до 36 %, рис. 1), а начиная с 2016 г. - рост с 36 до 48 %.
Рис. 1. Распространенность симптомов тревоги, депрессии и невроза у жителей
Вологодской области в период 2006-2021 гг., в % от опрошенных Fig. 1. Prevalence of symptoms of anxiety, depression and neurosis among residents of Vologda Oblast in the period 2006-2021, in % of respondents
Свой вклад во вторую тенденцию вносит повышение распространенности симптомов депрессивного (с 25 до 38 %) и тревожного расстройств (с 23 до 32 %). Распространенность симптомов невроза у жителей области находится на стабильно невысоком уровне - 11-12 %, а начиная с 2015 г. наблюдается спад проявлений невротических расстройств (с 12 до 8 %). Как тревожный сигнал следует выделить наличие 8 % жителей региона, у которых картина проявлений расстройств психики соответствует клиническому уровню, а значит, требует обращения за специализированной помощью. В ситуации повышенной нагрузки адаптационные ресурсы населения уменьшаются, следовательно, удельный вес дезадаптированных жителей увеличивается, что отражается на ухудшении психического здоровья.
Наиболее уязвимы к возникновению психических расстройств лица, относящиеся к старшим возрастным группам (табл. 2). Среди мужчин в возрасте старше
60 лет наличие в целом симптомов нарушений психики фиксируется у 65 % респондентов, в том числе симптомов тревоги - у 45 %, депрессии - у 58 %. Для женщин старше 55 лет эти показатели чуть ниже и составляют 40 и 53 % соответственно. Наименее уязвимой группой является молодежь до 30 лет. В этой возрастной группе наличие симптомов психических расстройств обнаружено у 26 % мужчин и 30 % женщин. Каждый пятый молодой мужчина отмечает наличие признаков тревожного (20 %) или депрессивного расстройства (22 %). Практически аналогичные показатели характерны и для молодых женщин (23 и 21 % соответственно). В средних возрастных группах симптомы нарушений психики обнаружены у 41 % мужчин и 42 % женщин. Таким образом, в старших возрастных группах выше риски возникновения психических расстройств (коэффициент корреляции г = 0,245 при р<0,01), особенно депрессивного расстройства (г = 0,261 при р<0,01).
Таблица 2
Распространенность симптомов тревоги, депрессии и невроза у жителей Вологодской области в 2021 г. в разрезе социально-демографических групп,
в % от опрошенных
Table 2
The prevalence of symptoms of anxiety, depression and neurosis among residents
Описание ситуации / Description of the situation Наличие симптомов тревоги / Having symptoms of anxiety Наличие симптомов депрессии / Having symptoms of depression Наличие симптомов тревоги, депрессии, невроза / Symptoms of anxiety, depression, neurosis
Пол/возраст / Gender/age
Мужской / Male до 30 лет 20 22 26
30-60 лет 26 33 41
старше 60 лет 45 58 65
Женский / Female до 30 лет 23 21 30
30 - 55 лет 30 31 42
старше 55 лет 40 53 63
Образование / Education
Н/среднее и среднее / Incomplete secondary and secondary 33 39 46
Среднее специальное / Secondary vocational 28 38 45
Н/высшее и высшее / Незаконченное высшее и высшее 35 37 50
Доходные группы / Income groups
20% наименее обеспеченных / 20% of the poorest 42 45 57
60% среднеобеспеченных / 60% middle-income 34 43 51
20% наиболее обеспеченных / 20% of the wealthiest 16 19 26
Территории / Territories
Вологда / Vologda 35 38 51
Череповец / Cherepovets 24 31 39
Районы / Districts 34 42 50
Область / Region 32 38 48
Наблюдаются и территориальные различия риска возникновения психических расстройств. Среди жителей г. Череповца зафиксирован более низкий процент населения с симптомами тревоги (24 против 32 % по области; табл. 2), депрессии (31 против 38 % по области) и в целом всех трех изучаемых расстройств (39 против 48 % по области). Доля жителей г. Вологды (51 %; табл. 2) и населения районов (50 %), отмечающих наличие симптомов психических расстройств, находится на региональном уровне (48 %).
Четверть вологжан не заметили существенных изменений в своей жизни, вызванных эпидемической ситуацией (24 %, табл. 3). В качестве основных последствий пандемии СОУГО-19, которые повлияли на жизнь семьи, население области выделяет рост расходов на продукты питания и товары первой необходимости (36 % респондентов), необходимость режима экономии (33 %), отказ от привычного досуга и планов на отпуск (26 %), более внимательное отношение к собственному здоровью (26 %).
Таблица 3
Распределение ответов на вопрос: «Как сказались на вашей семье последствия коронавируса?» и наличие симптомов психических расстройств у населения Вологодской области, в % от опрошенных
Table 3
Distribution of answers to the question: "How did the consequences of Coronavirus affect your family?" and the presence of symptoms of mental disorders in the population of Vologda Oblast,
% нали- Наличие Наличие симп- Наличие симптомов
чия си- симптомов томов депрес- тревоги, депрессии,
туации тревоги / сии / невроза/
Описание ситуации / Descrip- / Presence of ад Й Is ад Й ад есть / present рейтинг / rating
tion of the situation a situation, in % of respond-ents w и S H е я и <D — Л Л т с е и s H е Я и <D — Л Л т с е .0 сл s т е я
Возросли расходы на продукты
питания и товары первой необходимости / Increased spending 36 56 44 59 41 45 55 8
on food and essentials
Пришлось экономить, отказы-
ваться от запланированных покупок / Forced savings, refusal of 33 60 40 59 41 46 54 9
planned purchases
Стали внимательнее отно-
ситься к своему здоровью, от-
казались от вредных привычек 26 69 31 61 39 51 49 11
/ More attentive attitude to your
health, giving up bad habits
Отказались от привычного до-
суга (посещение театров, кон-
цертов, ресторанов, спортивных клубов) / Refusal of 26 67 33 68 32 52 48 12
habitual leisure (theaters,
concerts, restaurants, sports
clubs)
Отказались от планов на отпуск / Cancellation of vacation plans 26 64 36 68 32 55 45 13
Почти никак не сказались, в
жизни ничего существенно не изменилось / Almost nothing has 24 85 15 71 15 67 33 15
changed significantly
Не смогли получить необходи-
мую медицинскую помощь по проблемам, не связанным с COVID-19 / Failed to receive 23 46 54 45 55 31 69 1
necessary medical care for problems not related to COVID-19
Сократился доход (зарплата) / Decreased income (salary) 19 52 48 53 47 40 60 4
Сами лично не пострадали, но
пострадали близкие, и это кос-
венно сказалось на Вас / They themselves did not suffer person- 16 57 43 57 43 44 56 7
ally, but relatives suffered, and
this indirectly affected them
Пришлось потратить сбереже-
ния семьи частично либо пол- 15 51 49 54 46 39 61 3
ностью / Family savings had to be spent partially or completely
Сорвались многие планируе-
мые мероприятия (деловые поездки, участие в конференциях и т.п.) / Many planned work 14 57 43 55 45 42 58 6
activities failed
Перешли (временно, посто-
янно) на удаленный режим работы / Switched temporarily or 10 50 50 55 45 40 60 5
permanently to a remote work mode
При сохранении работы и доходов повысились нагрузки, ин- 10 75 25 77 12 66 34 14
тенсивность занятости /
Increased workload, intensity of employment while maintaining income
Потеряли работу / Loss of a job 6 45 55 46 54 33 67 2
Пришлось оформить кредит на текущие расходы или запланированные покупки / I had to take out a loan for current expenses or planned purchases 4 65 35 58 42 47 53 10
Практически каждый четвертый житель (23 %) не смог получить необходимую медицинскую помощь по проблемам, не связанным с COVID-19, и эта ситуация занимает первое место в рейтинге по наличию симптомов психических расстройств (у 69 % опрошенных, отметивших наличие ситуации в их жизни), в том числе депрессии (55 %) и тревоги (54 %). На втором месте по наличию проявлений депрессии, тревоги и невроза (у 67 % респондентов) находится ситуация потери работы, хотя она затронула только 6 % опрошенных. Также риск возникновения психических расстройств существует у населения, столкнувшегося с необходимостью потратить сбережения семьи частично либо полностью (у 61 % опрошенных при частоте ситуации в 15 %), сокращением дохода (60 и 19 % соответственно), переходом на удаленный режим работы (60 и 10 % соответственно), резким изменением планов (58 и 14 % соответственно). Наименее сказалась на психическом здоровье ситуация повышения рабочих нагрузок при сохранении работы и доходов (у 34 % опрошенных при частоте ситуации в 10 % случаев).
Даже среди тех респондентов, кто не заметил существенного влияния пандемии на свою жизнь, у каждого третьего обнаруживаются симптомы психических расстройств (33 %). Возможно, этот факт объясняется тем, что и помимо ситуации пандемии жители сталкиваются со стрессорами. Исследование социально-психологической адаптации населения Вологодской области в 2019 г. выявило, что 21 % жителей относятся к кластеру «Дезадаптация
при отсутствии ресурсов» (Смолева, 2020). Эти жители характеризуются симптомами невроза, тревоги, депрессии, в том числе и на клиническом уровне, отсутствием жизненных перспектив, уверенности в завтрашнем дне. Часто не получают удовольствия от жизни. Причина подобного состояния кроется в отсутствии как внутренних, так и внешних адаптационных ресурсов.
По мнению респондентов, жизнь населения региона в 2020 г. по сравнению с 2018 годом стала более наполненной ситуациями стресса. Доля жителей, часто испытывающих стресс (практически ежедневно или несколько раз в неделю) возросла с 12 до 19 % (рис. 2). Напротив, удельный вес респондентов, которые уверены, что не испытывали стресс, снизилась с 24 до 19 %. В большей степени события 2020 г. сказались на восприятии жителей Вологды, так как удельный вес респондентов, заявляющих о наличии практически ежедневного стресса в их жизни, вырос почти в два раза (с 12 до 23 %). Рост произошел за счет снижения доли населения, испытывающего стресс несколько раз в месяц (с 23 до 17 %) или не испытывавшего его никогда (с 13 до 7 %). Также в 2020 г. больше жителей в районах сталкивались со стрессовыми ситуациями. Об этом сообщили 15 % респондентов против 9 % в 2018 г. При этом доля жителей, которые не подвергаются стрессу (кстати, в исследовании самая большая в процентном соотношении по региону), уменьшилась с 37 до 28 %. Таким образом, можем сделать вывод, что население региона в ситуации пандемии чаще испытывает психологический стресс.
Рис. 2. Субъективные оценки наличия в жизни ситуации стресса, в % от опрошенных Fig. 2. Subjective assessments of the presence of a stressful situation in life, in % of respondents
В качестве психологической проблемы население региона выделяет страх заразиться коронавирусом самому и/или болезни близких (45 %; табл. 4), ограничение свободы (31 %), повышение уровня тревоги, беспокойства и/или появление
симптомов депрессии (23 %), невозможность получить новые впечатления (20 %), невозможность личного общения с близкими людьми (19 %). Каждый третий житель области отмечает отсутствие психологических проблем (32 %).
Таблица 4
Присутствие проблем психологического характера и наличие симптомов психических расстройств у населения Вологодской области, в % от опрошенных
Table 4
The presence of psychological problems and the presence of symptoms of mental disorders among
Описание ситуации / Description of the situation % наличия ситуации / Presence of a situation, in % Наличие симптомов тревоги / Anxiety symptoms Наличие симптомов депрессии / Symptoms of depression Наличие симптомов тревоги, депрессии, невроза / Symptoms of anxiety, depression, neurosis /
нет / missing есть / present нет / missing есть / present нет missing / есть / present рейтинг/ rating
Очень боялся/боюсь заразиться
сам(-а) и/или что заболеют мои
близкие / Fear of getting infected 45 59 41 56 44 45 55 8
yourself and / or that loved ones
will get sick
Не испытал никаких новых пси-
хологических проблем. Ничего в
моей жизни существенно не изменилось / Nothing in life has changed significantly 32 83 17 71 29 65 35 12
Ограничение моей свободы, вве-
дение жестких мер контроля (в т. ч. штрафов) за соблюдением
режима самоизоляции / Restriction of freedom, strict 31 55 45 56 44 43 57 7
control measures (including fines) for compliance with the self-isolation regime
Повышение уровня тревоги, бес-
покойства и/или появление
симптомов депрессии / Increased 23 48 52 49 51 35 65 3
levels of anxiety, worry, or symptoms of depression
Однообразие, ощущение «дня
сурка», невозможность получить новые впечатления / Monotony, 20 56 44 60 40 45 55 9
inability to get new impressions
Одиночество и невозможность
личного общения с близкими
мне людьми и /или разрыв отношений / Impossibility of personal 19 49 51 49 51 36 64 4
communication with loved ones,
breakup of relationships
Неверие в опасность вируса; ощущение, что нас обманывают / Disbelief in the danger of the vi- 16 52 48 55 45 39 61 6
rus; feeling of deceit
Нечем заняться, скука / Nothing to do, boredom 14 56 44 61 39 47 53 10
Негативное отношение окружа-
ющих вследствие моего/членов
моей семьи заражения COVID-19 / Negative attitudes of others due 12 53 47 50 50 37 63 5
to my/my family members being infected with COVID-19
Гибель близкого человека и/или
пациента и /или коллеги от коро-
навируса / The death of a loved 8 54 46 51 49 34 66 2
one, or an acquaintance, or a colleague from the coronavirus
Недоступность профессиональ-
ной психологической помощи / Unavailability of professional psychological assistance 6 63 37 59 41 49 51 11
Домашнее психологическое
и/или даже физическое насилие / Domestic psychological or physical abuse 4 37 63 45 55 31 69 1
Хотя жители области практически не столкнулись с домашним насилием (только 4 % опрошенных), но именно эти ситуации связаны с наличием проявлений психических расстройств (69 %; табл. 4). Также достаточно предсказуемо нарушение психического здоровья в случае гибели близкого человека / пациента, коллеги / от коронави-руса (66 % при наличии ситуации у 8 % респондентов), под влиянием одиночества (64 % при наличии ситуации у 19 % респондентов) или негативного отношения окружающих вследствие заражения COVID-19 (63 % при наличии ситуации у 12 % респондентов). С проблемой одиночества чаще сталкиваются представители старших возрастных групп: 18 % у мужчин старше 60 лет по сравнению с 11 % в группе лиц до 30 лет, у женщин - 19 % в группе лиц до 30 лет и 27 % в группе старше 55 лет.
По совокупности признаков наличия ситуации и проявления симптомов психических расстройств выделяются в качестве стрессогенных для населения региона следующие ситуации: страха перед заражением, ограничение свободы, одиночества. Даже в ситуациях стресса население региона не считает проблемой недоступность профессиональной психологической помощи (6 %; табл. 4), но и традиционно жители области редко обращаются за помощью к специалистам (по данным монито-рингов общественного психического здоровья ВолНЦ РАН потенциальную готовность при наличии проявлений психического нездоровья выразили только 32-36 % опрошенных).
Наличие симптомов тревожного расстройства имеет слабые положительные корреляционные связи с частотой восприятия жизненных ситуаций как стрессоген-ных (г = 0,209 при р<0,01). Жители области чаще отмечают возникновения стресса в ситуациях изменений планов (г = 0,203 при р<0,01), перехода на удаленный режим работы (г = 0,177 при р<0,01), роста расходов на продукты питания и предметы первой необходимости (г = 0,173 при р<0,01), необходимости потратить сбережения (г = 0,157
при р<0,01) и отсутствия необходимой медицинской помощи по проблемам, не связанным с COVID-19 (r = 0,261 при р<0,01). При этом для последней ситуации характерны наиболее сильные корреляционные связи с наличием симптомов как тревожного, так и депрессивного расстройств. Риски возникновения депрессии слабо связаны с различными последствиями пандемии (корреляционный анализ не выявил значимых связей за исключением ситуации неполучения необходимой медицинской помощи), что объясняется, скорее всего, различной природой депрессивного и тревожного расстройства, так как депрессии чаще связаны с длительными психотравми-рующими ситуациями (см.: Петрунько, 2017).
Обсуждение и выводы
Полученные данные перекликаются с результатами других отечественных исследований. Так, исследование Рассказо-вой Е.И., Леонтьева Д.А., Лебедевой А.А. (Рассказова и др., 2020) показало, что уровень удовлетворенности жизнью во время пандемии не снижается по сравнению с 2017 и 2019 годами, что частично согласуется с полученными нами данными по Вологодской области. Различие можно объяснить разницей в периодах проведения опросов (апрель 2020 г. и февраль 2021 г.). Возможно, жители Вологодской области продемонстрировали эффект кумулятивного стресса, который обусловил снижение уровня удовлетворенности жизнью. Также разницей в периодах проведения опросов можно объяснить более низкие данные о наличии симптомов тревожных расстройств по сравнению с исследованием А.Г. Меркина, С.С. Акинфиевой и А.В. Мартюшева-Поклада. При этом исследования совпадают по выявленной тенденции увеличения тревожности в старших возрастных группах (см.: Меркин и др., 2021: 108). Выявленные нами положительные корреляции симптомов депрессии и тревоги соответствуют положениям о тесной коморбидности депрессивных и тревожных расстройств (см.: Смулевич, 2012).
Проведенное исследование подтверждает выдвинутые гипотезы о том, что ситуация пандемии носит стрессогенный характер. Основными тенденциями психического самочувствия населения региона является рост симптоматики тревожных и депрессивных расстройств. Уровень счастья не демонстрирует тенденции к резкому снижению, однако накопленный стресс оказал влияние на удовлетворенность жизнью, что привело к снижению ее уровня.
На психическое самочувствие населения региона влияют переменные, составляющие социально-демографический фактор риска здоровью, в первую очередь возраст и материальное положение. В частности, симптоматика тревоги и депрессии чаще проявляется среди наименее обеспеченных жителей. Также с возрастом повышаются риски возникновения психических расстройств, особенно депрессивного расстройства (исследования показывают, что тревожные расстройства дебютируют в более молодом возрасте и достаточно редко -в пожилом возрасте (см.: Cullen, 2019)). Это говорит о том, что молодежь и пожилые люди избирательны к воздействию составляющих ситуации пандемии COVID-19: молодые люди значительно чаще демонстрируют реакцию в виде проявлений тревоги.
На основании исследования выявлено актуальное состояние психического самочувствия населения области в период пандемии, и полученные данные позволяют выделить социальные группы, которые необходимо взять на контроль в связи с повышенным риском психических расстройств: население старших возрастных групп, низкодоходные группы населения.
Литература
Голубева, Н.В., Иванов, Д.В., Троицкий, М.С. Панические расстройства во внутрисемейных отношениях, как последствия воздействия коронавирусной инфекции (обзор литературы) // Вестник новых медицинских технологий. Электронное издание. 2020. № 2. С. 32-38. DOI: 10.24411/2075-4094-2020-16629
Ениколопов, С.Н., Бойко, О.М., Медведева, Т.И., Воронцова, О.Ю., Казьмина, О.Ю. Динамика психологических реакций на начальном этапе пандемии COVID-19 // Психолого-педагогические исследования. 2020. Т. 12. № 2. С. 108-126. DOI: 10.17759/psyedu.2020120207
Макушева, М.О., Нестик, Т.А. Социально-психологические предпосылки и эффекты доверия социальным институтам в условиях пандемии // Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены. 2020. № 6 (160). С. 427-447. DOI: 10.14515/monitoring.2020.6.1770
Меркин, А.Г., Акинфиева, С.С., Мартю-шев-Поклад, А.В. и др. Тревожность: феноменология, эпидемиология и факторы риска на фоне пандемии, вызванной новым коронавиру-сом SARS-CoV-2 (COVID-19) // Неврология, нейропсихиатрия, психосоматика. 2021. Т. 13. № 1. С. 107-112. DOI: 10.14412/2074-27112021-1-107-112
Петрунько, О.В. Депрессивное расстройство с хроническим течением // Acta Biomedica Scientifica. 2017. № 2 (114). С. 114-119.
Пизова, Н.В., Пизов, А.В. Депрессия и посттравматическое стрессовое расстройство при новой коронавирусной инфекции // Лечебное дело. 2020. № 1. С. 82-88. DOI: 10.24411/2071-5315-2020-12197
Рассказова Е.И., Леонтьев Д.А., Лебедева А.А. Пандемия как вызов субъективному благополучию: тревога и совладание // Консультативная психология и психотерапия. 2020. Т. 28. № 2. С. 90-108. DOI: 10.17759/cpp.2020280205 Слепцов, А.Н., Потравная, Е.В. Влияние пандемии коронавируса на жизнь арктических регионов в оценках населения // Социологические исследования. 2020. № 7. С. 144-147. DOI: 10.31857/S013216250009621-6
Смолева, Е.О. Социальная адаптация, социальный капитал и здоровье населения Вологодской области // Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены. 2020. № 4. С. 136-161. DOI: 10.14515/monitoring.2020.4.983
Ушаков, Д.В., Юревич, А.В.,
Нестик, Т.А., Юревич, М.А. Социально-психологические аспекты пандемии COVID-19: результаты экспертного опроса российских психологов // Психологический журнал. 2020. Т. 41. № 5. С. 5-17. DOI:
10.31857/S020595920011074-7
Bakker, M., Berke, A., Groh, M., Pent-land, A.S. and Moro, E. Effect of social distancing measures in the New York City metropolitan area Tech. Rep., Boston: Massachusetts Institute of Technology, 2020. [Online] URL: http://curveflat-tening.media.mit.edu/Social_Distanc-ing_New_York_City.pdf (дата обращения: 24.04.2021).
Brooks, S.K., Webster, R.K., Smith, L.E., Woodland, L., Wessely, S., Greenberg, N. and Rubin, G.J. The psychological impact of quarantine and how to reduce it: rapid review of the evidence // Lancet. 2020. Vol. 395. P. 912-920. DOI: 10.1016/S0140-6736(20)30460-8
Cullen, P. Mental Illness in the Oldest-Old / In: Nagaratnam N., Nagaratnam K., Cheuk G. (eds) Advanced Age Geriatric Care // Springer, Cham. 2019. Р. 145-157. DOI: 10.1007/978-3-319-96998-5_17
Fiorillo, A. and Gorwood, P. The consequences of the COVID-19 pandemic on mental health and implications for clinical practice // Eur Psychiatry. 2020. Vol. 63. No. 1. P. 1-4. DOI: 10.1192/j.eurpsy.2020.35
Goularte, J.F., Serafim, S.D., Colombo, R., Hogge, B., Caldieraro, M.A. and Rosa, A.R. COVID-19 and mental health in Brazil: Psychiatric symptoms in the general population // Journal of Psychiatric Research. 2021. Vol. 132. P. 32-37. DOI: 10.1016/j.jpsychires.2020.09.021
Salari, N., Hosseinian-Far, A., Jalali, R., Vaisi-Raygani, A., Mohammadi, M. and Khaledi-Paveh, B. Prevalence of stress, anxiety, depression among the general population during the COVID-19 pandemic: A systematic review and meta-anal-ysis // Global. Health. 2020. Vol. 16. P. 1-11. DOI: 10.1186/s12992-020-00589-w
Shi, L., Lu, Z.-A., Que, J.-Y., Huang, X.-L. et al. Prevalence of and risk factors associated with mental health symptoms among the general population in China during the coronavirus disease 2019 pandemic // JAMA Netw. Open. 2020. Vol. 3. P. e2014053. DOI: 10.1001/jamanetworko-pen.2020.14053
Silva, P., Batista, P., Lima, H.S., Alves, M.A., Guimaraes, F.G. and Silva, R. COVID-ABS: An agent-based model of COVID-19 epidemic to simulate health and economic effects of social distancing interventions // Chaos, Solitons & Fractals. 2020. Vol. 139. P. 110088. DOI: 10.1016/j.chaos.2020.110088
Wang, C., Pan, R., Wan, X., Tan, Y., Xu, L., Ho, C.S. and Ho, R.C. Immediate Psychological
Responses and Associated Factors during the Initial Stage of the 2019 Coronavirus Disease (COVID-19) Epidemic among the General Population in China // International Journal of Environmental Research and Public Health. 2020. Vol. 17. No. 5. P. 1729. DOI: 10.3390/ijerph17051729
Zhuab, Y., Zhouab, L.X., Liab, C. and Yangab, D. The impact of social distancing during COVID-19: A conditional process model of negative emotions, alienation, affective disorders, and post-traumatic stress disorder // Journal of Affective Disorders. 2021. Vol. 281. P. 131-137.
References
Bakker, M., Berke, A., Groh, M., Pent-land, A.S. and Moro, E. (2020), Effect of social distancing measures in the New York City metropolitan area Tech. Rep., Boston: Massachusetts Institute of Technology. [Online] available at: http://curveflattening.media.mit.edu/Social_Dis-tancing_New_York_City.pdf (Accessed 6 April 2022).
Brooks, S. K., Webster, R. K., Smith, L. E., Woodland L., Wessely, S., Greenberg, N. and Rubin, G. J. (2020), "The psychological impact of quarantine and how to reduce it: rapid review of the evidence", Lancet, 912-920, DOI: 10.1016/S0140-6736(20)30460-8
Cullen, P. (2019), "Mental Illness in the Oldest-Old", in Nagaratnam, N., Nagaratnam, K., Cheuk, G. (eds.), Advanced Age Geriatric Care, Springer, Cham. P. 145-157, DOI: 10.1007/978-3-319-96998-5_17
Enikolopov, S. N., Boyko, O. M. and Medvedeva, T. I., Vorontsova, O. U. and Kazmina, O. U. (2020), "Dynamics of Psychological Reactions at the Start of the Pandemic of COVID-19", Psychological-Educational Studies, 12. (2), 108-126, DOI:10.17759/psy-edu.2020120207 (in Russ.).
Fiorillo, A. and Gorwood, P. (2020), The consequences of the COVID-19 pandemic on mental health and implications for clinical practice, Eur Psychiatry, 63 (1), 1-4. DOI: 10.1192/j.eurpsy.2020.35
Golubeva, N. V., Ivanov, D. V. and Troitsky, M.S. (2020), "Panic disorders in family relations as consequences of the coronavirus effects (literature review)", Journal of New Medical Technologies, e-edition, 2 (32-38), DOI: 10.24411/2075-4094-2020-16629 (in Russ.).
Goularte, J. F., Serafim, S. D., Colombo, R., Hogge, B., Caldieraro, M. A. and Rosa, A. R.
(2021), "COVID-19 and mental health in Brazil: Psychiatric symptoms in the general population", Journal of Psychiatric Research, 132, 32-37, DOI: 10.1016/j.jpsychires.2020.09.021
Makusheva, M. O. and Nestik, T.A. (2020), Socio-Psychological Preconditions and Effects of Trust in Social Institutions in a Pandemic, Monitoring of Public Opinion: Economic and Social Changes journal (Public opinion monitoring), 6, 427-447, DOI: 10.14515/monitoring.2020.6.1770 (in Russ.).
Merkin, A. G., Akinfieva, S. S., Martyushev-Poklad, A. V., Beloskurskaya, O. P., Dinov, E. N., Ostrovsky, S. L., Komarov, A. N., Zakharova, O. Yu., Kazhin, V. A., Nikiforov, I. A. and Glover, M. (2021), "Anxiety: phenomenology, epidemiology, and risk factors during the novel coronavirus SARS-CoV-2 (COVID-19) pandemic", Neurology, Neuropsychiatry, Psychoso-matics, 13 (1), 107-112, DOI: 10.14412/20742711-2021-1-107-112 (in Russ.).
Petrunko, O. V. (2017), "Chronic depressive disorders", Acta Biomedica Scientifica, 2 (2), 114119, DOI: 10.12737/arti-cle_59a614fdd8d877.49078622 (in Russ.).
Pizova, N. V., Pizov, A. V. (2020), "Depression and Post-traumatic Stress Disorder in Patients with COVID-19", Lechebnoe delo, 1, 82-88, DOI: 10.24411/2071-5315-2020-12197 (in Russ.).
Rasskazova, E. I., Leontiev, D. A. and Leb-edeva, A. A. (2020), "Pandemic as a Challenge to Subjective Well-Being: Anxiety and Coping", Counseling Psychology and Psychotherapy, 28 (2) 90-108 (in Russ.). DOI:
10.17759/cpp.2020280205.
Salari, N., Hosseinian-Far, A., Jalali, R., Vaisi-Raygani, A., Mohammadi, M. and Khaledi-Paveh, B. (2020), "Prevalence of stress, anxiety, depression among the general population during the COVID-19 pandemic: A systematic review and meta-analysis", Global. Health, 16, 1-11, DOI: 10.1186/s12992-020-00589-w
Shi, L., Lu, Z.-A., Que, J.-Y., Huang, X.-L. et al. (2020), "Prevalence of and risk factors associated with mental health symptoms among the general population in China during the coronavirus disease 2019 pandemic", JAMA Netw. Open, 3, e2014053, DOI: 10.1001/jamanetworko-pen.2020.14053
Silva, P., Batista, P., Lima, H.S., Alves, M. A., Guimaraes, F. G. and Silva, R. (2020), "COVID-ABS: An agent-based model of COVID-19 epidemic to simulate health and economic effects of social distancing interventions",
Chaos, Solitons & Fractals, 139, 110088. DOI: 10.1016/j.chaos.2020.110088
Sleptsov, A. N. and Potravnaya, E. V. (2020), "Impact of the Coronavirus Pandemic on the Life of Arctic Regions in Population Estimates", Sociological Studies, 7, 144-147, DOI: 10.31857/S013216250009621-6 (in Russ.).
Smoleva, E. O. (2020), "Social Adaptation, Social Capital and Population Health in the Vologda Region", Monitoring of Public Opinion: Economic and Social Changes Journal (Public Opinion Monitoring), 4, 136-161, DOI: 10.14515/monitoring.2020.4.983 (in Russ.).
Ushakov, D., Yurevich, A., Nestik, T. and Yurevitch, M. (2020), "Socio-psychological aspects of the covid-19 pandemic: results of an expert survey of russian psychologists", Psikhologicheskii zhurnal, 41 (5), 5-17, DOI: 10.31857/S020595920011074-7 (in Russ.).
Wang, C., Pan, R., Wan, X., Tan, Y., Xu, L., Ho, C. S. and Ho, R. C. (2020), "Immediate Psychological Responses and Associated Factors during the Initial Stage of the 2019 Coronavirus Disease (COVID-19) Epidemic among the General Population in China", International Journal of Environmental Research and Public Health, 17 (5), 1729, DOI: 10.3390/ijerph17051729
Zhuab, Y., Zhouab, L. X., Liab, C. and Yangab, D. (2021), "The impact of social distancing during COVID-19: A conditional process model of negative emotions, alienation, affective disorders, and post-traumatic stress disorder", Journal of Affective Disorders, 281, 131-137.
Информация о конфликте интересов: автор не имеет конфликта интересов для деклараций.
Conflict of Interests: the author has no conflict of interests to declare.
ОБ АВТОРЕ:
Смолева Елена Олеговна, научный сотрудник; Вологодский научный центр Российской академии наук, отдел исследования уровня и образа жизни населения, ул. Горького, д. 56а, г. Вологда, 160014, Российская Федерация; riolenas@rambler. ru
ABOUT THE AUTHOR:
Elena О. Smoleva, Researcher; Vologda Research Center of the Russian Academy of Sciences, 56a Gorky St., Vologda, 160014, Russian Federation; riolenas@rambler. ru
