CC BY
240
УДК 124.5:616.89
ПСИХИЧЕСКАЯ НОРМА: ПОСТАНОВКА ПРОБЛЕМЫ
И ПУТИ РЕШЕНИЯ
Г.В. Елагина
Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова
В статье рассмотрены варианты постановки и решения проблемы психической нормы. Предложен авторский подход к решению проблемы.
Ключевые слова: психическая норма, психическая патология.
По словам отечественного психолога Б.С. Братуся, «определение нормы относится к числу, наверное, самых не любимых вопросов, которые стараются по возможности обойти», обращаясь к нему только в тех случаях, когда «избегнуть этого уже нельзя»1. Данное высказывание справедливо не только в отношении психологии, но и в отношении социогуманитарных наук в целом.
С конца ХХ в. все чаще высказываются мысли о кризисе самой идеи нормативного регулирования. К примеру, британский социолог З. Бауман считает ее примитивным, громоздким и экономически нерациональным механизмом, полагая, что большинство людей «объединены сегодня скорее благодаря обольщению, а не администрированию», «нуждаются в творчестве, а не нормативном регулировании»2. Все чаще звучат идеи о патологичности норм самого общества, в котором сохранять нормальность можно только «ускольз-
1 Братусь Б.С. К проблеме человека в психологии // Вопросы психологии. — 1997. — № 5. — С. 10.
2 Бауман З. Индивидуализированное обще-
ство / пер. с англ. под ред. В.Л. Иноземцева. — М.:
Логос, 2002. - С. 282.
ая в шизофрению» и «депатологизируя патологию»3. Представления о психической и социальной нормах настолько тесно переплетаются между собой, что рассматривать их в отрыве друг от друга становится крайне затруднительно. В то же время сам принцип нормативного регулирования, проблематизированный в отношении общественной жизни в целом, продолжает сохранять свою актуальность в сфере «психического», что выражается, к примеру, в юридических критериях вменяемости и дееспособности. В зависимости от интерпретации психической нормы, принимаемой за достоверную, человек может быть лишен целого ряда гражданских прав, признан неответственным за собственные действия, подвергнут принудительному медицинскому лечению и т. д. Иными словами, современные реалии общественной жизни таковы, что «избегнуть вопроса о норме уже нельзя». Главное понять, в чем же он заключается применительно к психической норме.
3 См.: Делёз Ж. Анти-Эдип: капитализм и шизофрения / Ж. Делёз, Ф. Гваттари; пер. с фр. Д. Кралечкина. — Екатеринбург: У-Фактория, 2007. — 672 с.
1.
Термин «психическая норма» появляется в научной литературе с начала ХХ в. в связи с включением в предмет психиатрии так называемых пограничных психических расстройств — психопатий и неврозов. Однако единая исследовательская позиция относительно возникновения проблемы психической нормы отсутствует, и более того — понимание самой сути данной проблемы разными исследователями существенно различается.
По мнению А.А. Королькова и В.П. Пет-ленко, признанных специалистов в области философско-методологических проблем медицины, «сама проблема нормы возникла как попытка отчленить объективно встречающиеся случаи уродств, аномалий от нормы»4, а теория нормы выстраивается на основании фактов патологии. С этой точки зрения проблема психической нормы — это проблема объективированных вовне аномальных психических проявлений, т. е. проблема девиантного поведения, способов его объяснения и коррекции, и существует она с архаичных времен.
«Историк безумия» М. Фуко полагает, что хотя содержание понятия «психическая норма» и конституируется на основе патологического опыта, а «опыт безумия дал начало всем видам психологии, и даже самой возможности существования психологии»5, проблема психической нормы встает лишь с возникновением психиатрии как клинической практики (конец XVIII в.), в рамках которой безумие обретает свой собственный медицинский язык, описывающий
4 Корольков А.А. Философские проблемы теории нормы в биологии и медицине / А.А. Корольков, В.П. Петленко. — М.: Медицина, 1977. — С. 27.
5 Фуко М. Рождение клиники / пер. с фр. А.В. Тхостов. - М.: Смысл, 1998. - С. 293.
собственно психопатологические проявления в отличие от других форм асоциального поведения - пьянства, бродяжничества, распутства и т. п. При таком подходе проблема психической нормы понимается как проблема медицинской диагностики.
Кроме того, проблема психической нормы может рассматриваться как проблема определения и развития понятия, а историю понятия «психическая норма» можно проследить с античности, когда философами глубоко разрабатывались категории «меры», «гармонии»6 и «кразы» (правильного соотношения частей). Отсюда берут начало проблемы корреляции понятий «норма», «мера», «идеал», «стандарт», «норматив» и т. п .
Наиболее распространенная на настоящий момент позиция сформирована уже внутри самой психиатрии и связывает возникновение проблемы психической нормы с обнаружением «промежуточной полосы, которая отделяет душевное здоровье от душевной болезни», и признанием того факта, что полоса эта «оказывается необычайно широкой, а две границы, которые отделяют ее - одна от здоровья, другая от болезни, - оказываются крайне неустойчивыми и крайне неопределенными»7. При таком подходе проблема психической нормы - это в узком смысле проблема вычленения критериев, отделяющих норму от патологии, проблема соотношения медицинской (нозологической) и психологической диагностики. В широком смысле -проблема нарушения гармоничных отношений человека с миром, сопряженная с определением гражданского статуса «полубольного» человека в обществе. Рассматриваемая в таком
6 Подробнее см.: Корольков А.А. Указ. соч. — С. 9—11.
7 Ганнушкин П.Б. Постановка вопроса о гра-
ницах душевного здоровья // Современная психиатрия. — 1908. — № 2. — С. 49—50.
аспекте проблема возникает в последней трети XIX в., так как именно с этого периода появляются и получают резонанс в научном сообществе работы, говорящие об отсутствии качественных различий между нормой и патологией.
В связи с признанием психической нормы «пограничной» проблемой, начиная со второй трети ХХ в. складывается так называемый междисциплинарный подход к ее решению, суть которого применительно к изучению человека сформулировал Э. Кассирер. Он отмечал, с одной стороны, что «первостепенная важность проблемы была прочувствована во всей совокупности различных ветвей познания и исследовательской работы». С другой стороны, «соединить все эти частные аспекты не было никакой возможности», поскольку «исчезла сама возможность апелляции к некой авторитетной инстанции»8. В этом смысле проблема психической нормы — это проблема определения исходной дисциплины, с которой можно было бы соотносить наличную методологию исследования и выработанные частнонаучные критерии психической нормы.
Мы обозначили пять различных подходов к проблеме психической нормы. Однако оказывается, что даже у одних и тех же авторов нет единой позиции в отношении этой проблемы.
К примеру, М. Фуко, с одной стороны, связывает проблему психической нормы с появлением клинической методологии исследования, опирающейся на «отказ от теории» в пользу непосредственного патоло-гоанатомического наблюдения, в рамках которого проблема болезни — это проблема обнаружения ее «анатомического субстрата> или
8 Кассирер Э. Проблема человека в западной философии. — М.: Прогресс, 1988. — С. 21—22.
«больного органа»9. Соответственно, проблема психической нормы признается существующей лишь в границах человеческого организма.
С другой стороны, М. Фуко говорит о том, что «рождение клиники» — это лишь «новый опыт болезни, предлагающий тому,
что ранее отвергалось, возможность исто-
10
рического или критического решения» . При этом «новый опыт» является таковым лишь для врача, т. е. речь идет о том, что до ХУШ в. безумия не существовало как «болезни», как медицинской проблемы. Оно было вплетено в ткань повседневной жизни и обыденного языка, что говорит не столько об отсутствии проблемы психической нормы как таковой, сколько о том, что до конца XVIII в. она существовала как социальная проблема аномального (странного) поведения.
В-третьих, Фуко говорит о том, что в чистом органико-локализационном виде проблема существовала крайне недолго, «.. .только в XVIII в., когда медицина была исключительно согласована с патологической анатомией»11. Перед тем как связать безумие с проблемой нахождения его «анатомического субстрата», уже существовала проблема типологической классификации болезней, которая требует «представлений о конфигурации болезни», понятийного определения «болезни вообще», а не только частных ее разновидностей, с которыми сталкивается врач в рамках клинической практики. Фуко говорит о том, что понятие болезни, на котором основывается сама возможность классификационной медицины, сформулировано не было, его «. наиболее существенные реквизиты
9 См.: Фуко М. Указ. соч. — С. 20—21.
10 Там же. — С. 16—17.
11 Там же. — С. 24.
можно сформулировать задним числом. Так же, как генеалогическое древо... предполагает пространство, где родство формализуемо, нозологическая таблица требует представлений о болезни, которые не являются ни сцеплением. результатов и причин, ни хронологической серией событий, ни ее видимым следом в человече-
~ 12 ской теле»12.
Итак, проблема определения понятия нормы и патологии является основополагающей, из которой вытекают «подчиненные проблемы» локализации «психического» в организме, внешних психических проявлений и т. п.
2.
При определении понятия психической нормы возникает ряд методологических затруднений. С целью выявления наиболее существенных из них мы в предельно общем виде рассмотрим основные подходы к ее определению.
Наиболее распространенный среднестатистический подход предлагает определять психическую норму «посредством среднего показателя или совокупности
~ 13
средних показателей по ряду признаков»13, включая заданный диапазон стандартных отклонений от нее в ту или иную сторону. Адаптационный подход, заимствованный медициной из биологии, к нормальным живым системам относит системы жизнеспособные (коадаптированные), адаптированные к среде и конкурентоспособные. Описательный подход предлагает раскрывать понятие нормы в соответствии с целями функционирования системы (т. е. человека) и употреблять вместо психиатрической терминологии «об-
12 Фуко М. Указ. соч. - С. 25.
13 Ануфриев А.Ф. Психологический диагноз. - М.: Ось-89, 2006. - С. 71.
14
щечеловеческие принципы и понятия» с целью выделить позитивные, несводимые к психопатологическим, критерии психической нормы. Социокультурно-релятивистский подход, наиболее отчетливо сформулированный антипсихиатрическим движением15, связан с абсолютизацией роли социальных факторов в возникновении психических заболеваний. Так, Р. Лэнг отмечает: «нормальность или психоз проверяются степенью схожести или несхожести двух личностей, одна из которых по общему согласию является нормальной»16, а психически нормальные люди отличаются от ненормальных лишь тем, что не уклоняются от соблюдения норм, предписанных обществом. Биопсихосоциальный подход помимо стремления к биологической адаптации предлагает учитывать установку человека по отношению к собственному состоянию, акцентирует внимание на психосоциальной составляющей нормы, критериях самооценки собственного состояниякак«больного» или «здорового»17. Функциональный подход предлагает под нормой понимать интервал «оптимального функционирования живых систем»18, а психическая норма при таком подходе будет включать в себя «... не только оптимальные процессы в организме, но и оптимальные экологические связи человека со средой, оптимальные межлюдские и другие отноше-
14 Братусь Б.С. Аномалии личности. — М.: Мысль, 1988. - С. 9.
15 См.: Szasz T. The myth of mental illness. — New York: Harper and Row, 1961; Лэнг Р. Расколотое «Я». — СПб.: Белый кролик, 1995.
16 Лэнг Р. Расколотое «Я»: пер. с англ. — СПб.: Белый кролик, 1995. — С. 12.
17 Engel G.L. The clinical application of the bi-opsyhosocial model // Am. J. Psychiatry. — 1980. — № 137. — Р. 535—544.
18 Корольков А.А. Указ. соч. — С. 104.
ния»19. Интуитивный подход предполагает «невербальную характеристику исходного начала для сравнения полученных
20
в диагностическом процессе данных» , основан на «чувстве шизофрении»21, опирается не столько на логические критерии, сколько на опыт и квалификацию психодиагноста. Уровневый подход22 в зависимости от гипотетической вероятности наступления болезни выделяет эталонную, среднестатистичекую, конституциональную нормы, а также относит к числу нормальных состояний акцентуацию (выраженность некоторых характерологических черт) и предболезнь (состояние, в котором проявляются некоторые симптомы психических расстройств, но социальная адаптация еще сохраняется или нарушена лишь частично).
3.
Можно видеть, что рассматриваемая проблема существует как бы в двух аспектах: 1) как проблема определения одного из реальных, «налично существующих» состояний человека (истинностный аспект); 2) как проблема установления «исходного», идеального начала для сравнения с ним индивидуально человеческих данных (ценностный аспект). Кроме того, определение собственно психической нормы ускользает в терминах биологии, физиологии, статистики, социокультурных предписаний, требований к поведению и т. д.
Каковы же возможные пути решения этой проблемы? Во-первых, применитель-
19 Бочериков Н.Е. Философские вопросы психиатрии / Н.Е. Бочериков, В.П. Петленко, Е.Л. Щербина. - Киев, 1985. - С. 28.
20 Ануфриев А.Ф. Указ. соч. - С. 75.
21 Schwartz M. Pathological Selves / M. Schwartz, O. Wiggins. - Philadelphia, 2000. - Р. 267.
22 Семичев С.Б. Предболезненные психиче-
ские расстройства. - Л.: Медицина, 1987.
но к определению психической нормы противопоставление истинностных и ценностных суждений не совсем правомерно. Более того, само это противопоставление в теоретическом стиле мышления существовало далеко не всегда. Оно появляется лишь в 60-е гг. XIX в. у Г. Когена и получает предельное выражение в трудах баденской школы неокантианства. До разделения «истины» и «ценности» проблема психической нормы существовала преимущественно как социальная проблема. С выделением различия в методологии «наук о природе» и «наук о духе» психическая норма как медицинская естественно-научная проблема, в которой норма признается столь же реальной, сколь реален биологический вид, начинает рассматриваться в истинностном аспекте. Если же исходным признается «процесс распознавания... на основе известной диагносту системы понятий как подведение обследуемого... под общий тип.»23 — в ценностном.
По сути, проблема разведения истинностных и ценностных суждений — это проблема исходного пункта сопоставления мысли и предмета. Как отмечает А.А. Ивин24, если мысль соотносится с предметом — проблема существует в истинностном аспекте, если предмет с мыслью — в ценностном. К примеру, план, не соответствующий дому, является ложным, а дом, не соответствующий плану, — плохим.
Возникает вопрос: что с чем соотносится в установлении психической нормы? Как подчеркивает С.Л. Рубинштейн, «исходно отношение не мысли к ее объекту, а действия человека и объекта, изначален
23 Ануфриев А.Ф. Указ. соч. — С. 37.
24 Ивин А.А. Ценности в научном познании / под ред. Д.П. Горского // Логика научного познания. - М.: Наука, 1987. - С. 247.
~ 25
этот контакт двух реальностей»25, взаимодействие человека с действительностью как «сопротивляющейся действиям человека». Иными словами, соотнесенность человека (включая его психическую деятельность) и мира должна рассматриваться как некая целостность, содержащая в себе потенциал возможных событий. На наш взгляд, это именно тот ракурс, в котором и существует проблема психической нормы. Именно потому, что проблема находится в «потенциальном состоянии», актуализирует которое лишь индивидуальный человек, и потому его наличие в интерпретации психической нормы незаместимо, понятие психической нормы как бы ускользает от определения, а проблемы психической нормы не существует как внутренней проблемы «психического» вне связей человека с окружающим миром. Это, скорее, личностная проблема способа соединения человека с миром, его бытия в нем.
Значит ли это, что психическая норма неопределима в принципе? Ответ, скорее, следует искать в том, что же отличает собственно «психическую» норму от других разновидностей нормы. Прежде всего, это установка человека в отношении собственного состояния. Если социальная норма всегда предписательна, внеконтекстно-теоретична, то психическая норма может быть индивидуально-контекстной, определять состояние человека по отношению к самому себе.
Это подразумевает возможность определения понятия психической нормы с позиций «внутреннего реализма», согласно которому мы можем что-либо утверждать о мире лишь в пределах определенной концептуальной схемы, задаваемой конструк-
25 Рубинштейн С.Л. Человек и мир. — М.: Наука, 1997. - С. 5.
ционными принципами «внутреннего наблюдателя», а не «точкой зрения Бога». Поэтому истина всегда будет неотделима от ценности26. В данной позиции, на наш взгляд, можно выделить два уровня, исходя из совокупности которых может быть выстроен методологический каркас определения психической нормы: реализм биологический (выживание) и реализм ментальный или коммуникативный (согласованность теорий, мнений, убеждений).
Итак, психически нормальным должен быть признан человек, состояние которого удовлетворяет критериям:
1) жизнеспособности, понимаемой нами как способность к самостоятельному поддержанию и увеличению степени своей упорядоченности в среде с меньшей степенью упорядоченности;
2) холистичности — способности к взаимосвязи уровней системы, объединению их в некую мировоззренческую целостность;
3) когерентности — способности к непротиворечивому соотнесению различных «слоев бытия» (системных уровней): биологического, психического, социального, духовного;
4) критичности по отношению к собственному состоянию. Этот критерий, на наш взгляд, должен быть признан системообразующим в разграничении нормального и патологического состояний, а также иметь принципиальную значимость в дифференциации пограничных состояний, к которым относятся в числе прочих состояния, не отвечающие критериям когерентности и холистичности.
Иными словами, до тех пор, пока человек способен распознать некогерентность или нехолистичность своего мировоззре-
26 См.: Putnam H. Reason, Truth and History. — Cambridge University press, 1981. — P. 49—50.
ния (т. е. находится в состоянии, которое самим «внутренним наблюдателем» оценивается как неравновесное, противоречивое, фрагментарное и т. п.) и имеет намерение и осуществляет целенаправленные действия по устранению этих проблем, он будет находиться в состоянии психической нормы.
Литература
Ануфриев А.Ф. Психологический диагноз / А.Ф. Ануфриев. - М.: Ось-89, 2006. -192 с.
Бауман З. Индивидуализированное общество / З. Бауман; пер. с англ. под ред. В.Л. Иноземцева. - М.: Логос, 2002. - 390 с.
Бочериков Н.Е. Философские вопросы психиатрии / Н.Е. Бочериков, В.П. Петленко, Е.Л. Щербина. - Киев, 1985. - С. 28.
БратусьБ.С. Аномалии личности / Б.С. Бра-тусь. - М.: Мысль, 1988. - 304 с.
Братусь Б.С. К проблеме человека в психологии / Б.С. Братусь // Вопросы психологии. -1997. - № 5. - С. 3-19.
Ганнушкин П.Б. Постановка вопроса о границах душевного здоровья / П.Б. Ганнушкин // Современная психиатрия. - 1908. -№ 2. - С. 49-61.
Делёз Ж. Анти-Эдип: Капитализм и шизофрения / Ж. Делёз, Ф. Гваттари; пер. с фр. Д. Кралечкина. - Екатеринбург: У-Фактория, 2007. - 672 с.
Ивин АА. Ценности в научном познании / А.А. Ивин; под ред. Д.П. Горского //
Логика научного познания. — М.: Наука, 1987. — С. 230-258.
Корольков АА. Философские проблемы теории нормы в биологии и медицине / А.А. Корольков, В.П. Петленко. — М.: Медицина, 1977. — 393 с.
Кассирер Э. Опыт о человеке / Э. Касси-рер; пер. А. Муравьева // Проблема человека в западной философии. — М.: Прогресс, 1988. — С. 3—30.
Лэнг Р. Расколотое «Я»: пер. с англ. / Р. Лэнг. — СПб.: Белый кролик, 1995. — 352 с.
Рубинштейн СЛ. Человек и мир / С.Л. Рубинштейн. — М.: Наука, 1997. — 190 с.
Семичев С.Б. Предболезненные психические расстройства / С.Б. Семичев. — Л.: Медицина, 1987. — 184 с.
Фуко М. Рождение клиники / М. Фуко; пер. с фр. А.В. Тхостов. — М.: Смысл, 1998. — 310 с.
Ясперс К. Общая психопатология / К. Ясперс; пер. с нем. Л.О. Акопян. — М.: Практика, 1997. — 1056 с.
Engel G.L. The clinical application of the biop-syhosocial model / G.L. Engel // Am. J. Psychiatry. — 1980. — № 137. — Р. 535—544.
Putnam H. Reason, Truth and History / H. Putnam. — Cambridge University press, 1981. — Р. 1—21.
Schtt>art.z M. Pathological Selves / M. Schwartz, O. Wiggins. — Philadelphia, 2000.
Szasz T. The myth of mental illness / T. Szasz. — New York: Harper and Row, 1961.
