CC BY
63
УДК 947.0
КАБАНОВА Любовь Валерьевна, кандидат исторических наук, доцент, докторант кафедры истории России Ярославского государственного университета имени П.Г. Демидова, доцент кафедры отечественной истории Ярославского государственного технического университета, доцент кафедры гуманитарных дисциплин Международного университета бизнеса и новых технологий. Автор 21 научной публикации, в т.ч. 8 научно-методических пособий и одной монографии
ПРЯМАЯ ДЕМОКРАТИЯ И ЦЕНТРАЛИЗАЦИЯ ВЛАСТИ В РОССИИ В 1918-1928 гг.
Прямая демократия, централизация власти, революционная эпоха
В переломные, революционные моменты истории перед любым государством встает проблема: как соединить идею широкой самодеятельности народа с необходимостью решительных мер по борьбе с процессами распада в стране? Как соединить прямую демократию с защитой суверенитета, независимости, безопасности и целостности государства? Эти вопросы наша страна решает и сегодня1. В этой связи обращение к истории России первых послереволюционных лет особенно актуально. События 1917 г. привели к возникновению по всей стране новой государственной структуры - системы Советов. Политические оппоненты большевиков первоначально считали Советы «временными бараками», в которых может найти приют демократия, перебирающаяся «в более удобные помещения по мере того, как отстраивается этаж за этажом». Со временем политики почувствовали потенциальную силу Советов и признали их народными парламентами2.
Вначале казалось, что именно эта система поможет создать действительно новый тип госу-
дарства, свободного от бюрократизма, позволит преодолеть отчуждение народа от власти. Советы стали органами народного представительства и самоуправления на местах. И большевики и народные массы стремились к созданию прочной и стабильной системы управления, позволяющей обеспечить выполнение решений. Но вопрос о том, могла ли эта прочная стабильная система власти сразу принять последовательно демократические формы, до сих пор остается одним из самых спорных и животрепещущих.
Советы 1917 г. были, по сути, свободными и неформальными собраниями без ясно очерченных функций. Местный Совет сосредотачивал всю власть на своей территории, а Всероссийский съезд Советов состоял из делегатов местных съездов. Соединение Советами функций судебной, исполнительной и законодательной власти должно было позволить избавиться от армии чиновников, действующих в отрыве от избираемого представительного органа и неподконтрольных ему.
Однако идеализированное представление о власти Советов не выдержало испытания действительностью. Как правящая партия, большевики вынуждены были взять на себя осуществление целого ряда непопулярных мер. Постепенно Советское правительство начинало понимать, что никакие экономические мероприятия невозможны до тех пор, пока лозунг «Вся власть - Советам!» понимается в том смысле, что никакой власти, кроме местного совета, признавать не следует. Советская Россия распалась на целый ряд как бы независимых друг от друга республик. Местные Советы называли себя «совнаркомами». На местах вводились налоги, реквизировались здания, обобществлялись предприятия. Особенно усугубляло обстановку то, что перехватывались эшелоны с хлебом. Не имея устойчивого большинства в Советах, большевистское руководство с весны 1918 г. дает установку на передачу Советами части своих функций партии. Весной 1918 г. стало ясно, что только сильная центральная власть в состоянии обеспечить восстановление разорванных экономических связей. Требовалось обуздать анархию, прекратить повсеместные захваты и реквизицию государственных запасов и грузов, направляемых в адрес голодающих губерний. Не случайно весну 1918 г. в исторической литературе называют «временем альтернатив и исторической развилки»3.
Политические оппоненты большевиков, эсеры и меньшевики, первыми почувствовали опасность трансформации советской системы. «Советы, -подчеркивал В.М. Чернов, - суть рабочие парламенты. Природа всякого парламента - выборность, а стало быть, изменчивость состава в зависимости от изменчивости политических настроений рабочего класса. Превращение же их в органы новой государственности, воплощающей идею диктатуры, то есть в высшей степени централизованной власти, предлагает послушное проведение ими на местах единой линии поведения.
Между тем и другим существует абсолютное противоречие, и это противоречие должно найти и находит свое разрешение в уничтожении демократических начал внутри самих Советов. Советы, как органы власти, постепенно бюрократизируются, отрываются от масс, противопоставляются им, делаются начальством. Правда, начальством демагогическим и охлократическим, но тем более самодурным и безудержным в деле правительственного терроризма» 4.
Эсеры начали борьбу за «восстановление загубленного большевиками народоправства, стремясь к организации подлинно демократической власти», так как Советы становились «цитаделью большевистского засилья» 5.
Целью меньшевистской партии также провозглашалось создание сети «пролетарских» организаций под своим контролем, альтернативных Советам, профсоюзам и другим органам, в которых наибольшим влиянием пользовались большевики. В октябре 1917 г. правые меньшевики в Петрограде выступили инициаторами движения «собраний уполномоченных» (беспартийных конференций) как новой формы связи с широкими массами. Конференции созывались в связи с репрессиями в отношении печати, для защиты Учредительного Собрания, а после роспуска последнего правые меньшевики пытались превратить кампанию беспартийных конференций в движение против диктатуры большевиков вообще и Советов, которые, по мнению меньшевиков, перестали представлять свободно выраженное мнение рабочих. Предлагалось создать целую систему местных и областных конференций вплоть до Всероссийской6.
В.М. Чернов считал конференции учреждениями, фактически параллельными Совету, но имеющими значительно больший авторитет ввиду «свежести» полномочий», в отличие от устаревших, искусственно сохраняемых и вообще сильно «подмоченных» полномочий Совета. Конференция,
с точки зрения лидера эсеров, превращалась в самый оживленный «рабочий парламент». Ей шла на руку тактика большевиков - «преподносить Совету готовые партийные решения или даже просто ставить его перед совершившимся фактом, гильотинировать дебаты и в «скорострельном» порядке получать на все свои действия санкцию задним числом» 7.
Чтобы преодолеть опасность отрыва Советов от широких масс и не уступить инициативу Собраниям беспартийных уполномоченных, оказавшихся под влиянием оппозиции, большевики также обратились к созыву беспартийных конференций. Способность собирать в такой тяжелый для властей период конференции на самой широкой основе являлась, несомненно, сильной стороной большевистской партии.
Однако к лету 1918 г., когда позиции большевиков в Советах укрепились, попытки оппозиции противопоставить советским органам Собрания беспартийных рабочих уполномоченных привели к запрету их как возможной трибуны оппозиционных сил. Это решение встретило поддержку на местах. Так, например, рабочие города Рыбинска Ярославской губернии вынесли резолюцию против Собраний уполномоченных потому, что если они будут «свергать одну власть, затем третью, то разруха будет увеличиваться все больше и больше». По поводу Учредительного Собрания, лозунг которого поднимали оппозиционеры, в резолюциях говорилось, что нужно доказать, «даст ли оно хлеб и рай», а потом уже сбиваться с того пути, по которому ведет Советское правитель-ство8.
Однако жизненная необходимость создания института, обеспечивающего связь с самыми широкими массами и поддержку политики на местах, оставалась. Летом 1918 г. правительство Комуча в Самаре, стремясь расширить социальную базу своей власти, созывает беспартийные конференции. Вернулись к последним и боль-
шевики, которые увидели в них средство оживления работы Советов9.
Шла война, и Советы на местах постепенно стали собираться все реже, управление было сосредоточено в редко переизбираемых исполкомах, а от них вся полнота власти постепенно перемещалась уже в руки партийных органов. Беспартийные конференции в этих условиях могли отразить весь спектр мнений и настроений. Число действительных участников таких конференций в несколько раз превышало численность официальных делегатов. Порядок работы был глубоко демократический: каждый имел право голоса и обычно выступал столько, сколько считал нужным.
Беспартийные конференции прочно вошли в практику партийной работы большевиков, особенно после выхода в ноябре-декабре 1919 г. ряда циркулярных писем ЦК РКП(б) об их значении и порядке проведения. Они характеризовались как прекрасный способ вовлечения масс в сферу влияния Советской власти. Беспартийные конференции должны были «оформить то брожение, ту работу мысли, которая вызвана невиданно ожесточенной гражданской войной, и помочь массам осмыслить свой опыт» 10.
Циркулярные письма содержали подробные инструкции по созыву конференций среди различных групп населения. В течение года они проходят по всей России. Так, в Костромской губернии состоялось более 250 конференций беспартийных рабочих и крестьян, на которых присутствовало около сорока тысяч делегатов11. В том же 1920 г. в Вятской губернии было проведено около 600 конференций12. Только за июль-август того же года более 100 конференций прошло в Северодвинской губернии13. В конце 1919 - начале 1920 г. беспартийные конференции были проведены по всем волостям Иваново-Вознесенской губернии14. В мае 1920 г. состоялось Второе Всероссийское Совещание по работе в деревне, в резолюциях которого в качестве первоочередного выдвигалось
требование повсеместно устраивать беспартийные крестьянские конференции15.
В последующие годы масштабы еще более возросли. Так, например, в Воронежской губернии с 1921 по 1925 гг. было проведено 1 170 конференций, на которых присутствовало 217 тысяч крестьян. В Вятской, Воронежской, Екатеринбургской губерниях уже в 1921 г. состоялось более 300 конференций с участием 75 тысяч крестьян16.
Конференции стали трибуной всех недовольных политикой как центра, так и местной администрации. Естественно, такие формы работы в массах требовали от организаторов напряжения сил, но в то же время и помогали в борьбе с бюрократизмом. Выступления делегатов свидетельствовали о традиционном разрыве в их восприятии центральной власти как справедливой и местных исполнительных органов как извращающих власть центра. Крестьяне жаловались, что зерно отбирают «под метелку», рабочие возмущались заградительными отрядами, от которых «бедные дохли с голоду, а спекулянты жирели»17. Центральная печать призывала не бояться справедливой критики, поскольку она лишь способствует укреплению Советской власти и выработке правильной политики18.
В итоге беспартийные конференции, по замыслу большевиков, должны были стать частью механизма государственной власти, осуществления диктатуры пролетариата19. В.И. Ленин высоко оценил первый опыт проведения конференций в своем выступлении на VIII Всероссийской конференции РКП(б)20.
Специальные директивы о конференциях разрабатывались меньшевиками и эсерами. Конференции постепенно становились опорой для оппозиционных сил, возлагавших на власть всю ответственность за бедствия гражданской войны и разруху. Предостережение по этому поводу содержится в специальном циркулярном письме
ЦК РКП(б)21. В итоге во время кампании рабочих конференций в Москве, например, была издана специальная инструкция, запрещавшая избирать делегатами представителей администрации и специалистов предприятий, среди которых большим влиянием пользовались меньшевики22.
В ряде случаев дискуссии, возглавляемые представителями различных партий, заканчивались расколом. Так, на уездной конференции в Ростове Ярославской губернии в октябре 1919 г оппозиционеры покинули зал заседания, а делегаты-бедняки и середняки кричали им вслед: «Ушли дожидаться Колчака и Деникина, которые принесли бы им кулацкий покой на шее бедняка. Скатертью дорога!»23.
Особенно активизировались представители оппозиции на конференциях в 1921 г., когда неудовлетворенность населения вылилась в возмущение «против безумия военного коммунизма»24. Представитель правого течения в РСДРП Г Аронсон писал: « В воздухе повеяло новым. Заговорили о сдвиге настроений рабочих районов города Москвы. Зашевелились заскорузлые красноармейцы и курсанты. Беспартийные конференции рабочих и красноармейцев устраивают неприятные сюрпризы властям»25. Это спровоцировало советские органы на роспуск конференций и даже на аресты делегатов от оппозиции. Об этом, в частности, писал П.В. Аксельроду лидер меньшевиков Л. Мартов 30 января 1921 г.26
Особую опасность использования конференций оппозицией большевики почувствовали после весенних событий 1921 г. Выступая 9 марта 1921 г.,
В.И. Ленин говорил, что кронштадтцы и «беспартийные меньшевики и эсеры на конференциях, критикуя бюрократизм советской системы, хотят одного: пусть большевики уйдут, <•••> мы власть немного исправим. <•••> А вышло, что Савинков приехал в Ревель, что парижские газеты за две недели писали об этих событиях, что появился белый генерал» 27.
В брошюре «О продовольственном налоге» в апреле 1921 г. В.И. Ленин писал: «Нам не до игры в “оппозиции на конференциях”. Мы окружены всемирной буржуазией, караулящей каждую минуту колебания, чтобы вернуть “своих”, чтобы восстановить помещиков и буржуазию. А “беспартийных”, которые на деле не что иное, как переодетые в модный кронштадтски-беспартийный наряд меньшевики и эсеры, - держать бережливо в тюрьме или отправлять в Берлин к Мартову для свободного использования всех прелестей демократии»28 . Но и при столь резкой оценке большевики не отказывались от беспартийных конференций, хотя и выпустили специальное письмо с указаниями того, как при их подготовке ограничить возможности агитации для меньшевиков и эсеров29.
С окончанием гражданской войны накал политической борьбы на конференциях значительно снизился, и даже была предпринята попытка придать законодательный статус принятым на них резолюциям30. В 1921 г. крестьяне стали выдвигать идею проведения широкой кампании по созыву беспартийных конференций по всей стране, которая, по их замыслу, должна была закончиться Всероссийским беспартийным съездом, где крестьяне смогли бы авторитетно обсудить волновавшие их вопросы. В.И. Ленин заинтересовался этими предложениями31.
Обращение к демократическому институту широких беспартийных конференций одновременно в разных концах страны явилось ответом на усилившуюся централизацию советской системы и, как следствие, на угрозу ее бюрократического перерождения. Несомненно, что политика большевиков в Советах во многом диктовалась самой обстановкой в России, которая складывалась не только под влиянием их решений. Управлять страной, стоявшей на грани национальной катастрофы, в условиях непрекращающегося митинга порой становилось практически невозможно. Все партии осознавали это еще накануне октября 1917 г
и поэтому с опаской относились к, казалось бы, вожделенной власти. Важной чертой этого процесса было то, что новое государство создавалось в условиях разваливавшейся экономики и распада общества, в катастрофическое для всей страны время, когда общественное развитие во многом шло вспять. Большевики должны были укрепить централизованную власть в условиях революционного брожения масс. Еще в августе 1917 г. на Государственном Совещании, как вспоминал монархист В.В. Шульгин, шла речь о том, что митинги и работа - вещи несовместимые: «Так говорили мы на этом Совещании. Большевики, которые составляли половину залы, то есть около тысячи человек, яростными криками встречали выступление каждого из нас, но намотали на ус наши мысли. И, дорвавшись до власти при помощи митингов, эти митинги разогнали» 32
Общество всегда опирается на четкую систему управления. Но чтобы избежать застоя и развиваться, необходимо обеспечить возможность автоматической «самонастройки». Наряду с жесткими структурами, в качестве костяка политической системы необходимы институты, позволяющие свободно развиваться новым идеям, приспосабливаться к новым условиям, подготавливать ресурсы для грядущих перемен. На наш взгляд, беспартийные конференции как нельзя лучше подходили на роль элемента структуры «самонастройки». В «вину» конференциям ставилось и то, что они являлись органами чисто совещательными. Но это было скорее не недостатком, а их преимуществом. Работа Советов как органов власти подразумевала жесткую регламентацию, подчинение низших структур высшим. Конференции беспартийных, напротив, как органы совещательные могли обеспечивать максимальную свободу мнений, борьбу идей на уровне обсуждения и поиска решений. Самое широкое представительство, максимальная открытость и гласность, обеспеченные на конференциях, превраща-
ли их в своеобразный полигон для проверки действенности новых теорий, правильности текущей политики. Конференции являлись, на наш взгляд, надежным барометром настроений. Привлекая к работе самые низы, они становились мудрой школой демократии для широких масс, обеспечивая вовлечение их в активную общественную деятельность. Они не только способствовали выработке идей, но и готовили кадры для будущего воплощения этих идей в жизнь. Конференции стали тем институтом, который обеспечивал взаимодействие власти, оппозиции и широких масс на переломном для нашей страны историческом этапе. Беспартийные конференции, несомненно, способствовали демократизации политической жизни. Они оставались практически единственным способом ведения диалога власти и оппозиции, и этот диалог отличался непримиримостью с обеих сторон. Местные власти не устраивала необходимость вести острую борьбу на конференциях, их заменяли расширенными пленумами волисполко-мов, на которые приглашали лишь небольшой беспартийный актив, то есть наиболее лояльных к местной администрации рабочих и крестьян33.
В качестве главного аргумента против конференций выдвигалось то, что беспартийные конференции отвлекают внимание масс от Советов. Однако, на наш взгляд, такая постановка вопроса не подтверждалась практикой. Напротив, беспартийные конференции становились трибуной кандидатов в депутаты, источником новых кадров. Однако это не вписывалось в новые условия. ЦК РКП(б) в итоге даже издал специальную инструкцию о том, что беспартийные конференции не пользуются никакими законодательными и исполнительными функциями, созываются исключительно с ведома соответствующих партийных комитетов и по отчетам исполкомов Советов резолюций не принимают34.
Уникальность беспартийных конференций заключается в том, что этот демократический
по сути общественный институт долгое время существовал в условиях гражданской войны, а затем и укрепляющейся командно-административной системы. Однако на последнем этапе своего функционирования конференции стали играть роль своеобразной ширмы для усиливающихся авторитарных тенденций в общественно-политической жизни страны. С утверждением бюрократической диктатуры форма беспартийных конференций, построенная на принципах пропорционального представительства и максимальной гласности работы, все меньше соответствовала системе, которая по-своему закономерно отторгла их как лишний элемент.
Сами Советы, родившиеся как органы прямой демократии, оставались достаточно аморфными организациями, неспособными решать многие проблемы в стране. Советская система существовала и действовала лишь постольку, поскольку за кулисами Советов существовала и действовала иная политическая структура - система партийной власти, не имевшая с Советами как таковыми ничего общего. Именно в рамках партийной иерархии разрешались те конфликты, которые не в состоянии была разрешить иерархически аморфная система Советов. Именно партийные органы осуществляли то реальное согласование местных интересов с общегосударственными или, точнее, обеспечивали то подчинение местных властей общегосударственной власти, без которого страна не могла существовать как единое целое. Партия выступала против местнических интересов Советов, которые создавали оппозицию централизму, признанному большевиками единственным выходом из создавшегося в стране положения. Уже на Московской общегородской конференции РКП(б) 18 января 1919 г. имели место решительные высказывания против попыток умалить права партии по отношению к фракциям Советов35.
Сложилась парадоксальная ситуация: партия большевиков перестала быть политической - она
становилась стержневым элементом политической системы, реальным инструментом управления страной, административным аппаратом. В таких условиях не было места существованию других партий, как не может быть несколько государственных аппаратов. Приход к власти альтернативных политических сил мог теперь произойти лишь в результате внутрипартийного переворота, только через установление контроля над аппаратом партии большевиков как государственной структуры. В результате усиливалось и выхолащивание внутрипартийной демократии, так как внутри административного аппарата для оппозиции не могло быть места.
Однако, на наш взгляд, альтернатива превращению системы Советов в «ширму» партийной власти существовала. Политические и социальные реформы, предложенные Лениным в 1921 г. в виде новой экономической политики, могли привести к отказу от полного контроля партийно-государственного руководства за всеми аспектами общественной жизни и всеми социальными группами в стране. Дальнейшее развитие в этом направле-
нии могло создать стабилизирующую основу в стране в виде гражданского общества, которое подразумевает наличие устойчивой партийной системы с ядром в виде партийных коалиций. Движение беспартийных конференций стало бы опорой для этих процессов. Теоретически свои взгляды на будущее страны лидеры большевиков, меньшевиков и эсеров В.М. Чернов, Л. О. Мартов и Н.И. Бухарин развивали в одном направлении36. Однако на практике демонстрировалась полная непримиримость, российские партии и политики оказались слишком неопытными для плодотворного диалога.
Ликвидация НЭПа восстановила партийно-государственный контроль за всеми сферами жизни. В конце 20-х гг., с укреплением личной власти Сталина, беспартийные конференции прекратили свое существование. Эти тенденции привели к тому, что к 1926 г. Советы стали рассматриваться всего лишь как массовая организация, нечто среднее между профсоюзами и кооперацией37. Так завершились попытки выйти за рамки тоталитарности и привлечь самые широкие массы к политической жизни.
Примечания
1 БабиченкоД. Непрямая демократия // Итоги. 2004. 5 окт. С. 18.
2 Чернов В. Советы в нашей революции // Год русской революции. М., 1918. С. 65.
3 См., напр.: Медведев Р. Трудная весна 1918 // Волга. 1989. №9 1, 2.
4 Чернов В. Советы в нашей революции // Год русской революции. М., 1918. С. 65.
5 Социалист-революционер. Сб. 1. М., 1918. С. 5.
6 Там же.
7 Чернов В.М. Перед бурей: воспоминания, мемуары. Мн., 2004. С. 351.
8 См.: Центральный государственный архив Московской области. Ф. 66. Оп. 29. Д. 3. Л. 5.
9 Российский центр хранения и изучения документов новейшей истории (далее - РЦХИДНИ) Ф. 17. Оп. 6. Д. 384. Л. 117, 116.
10 РЦХИДНИ. Ф. 17. Оп. 5. Д. 1. Л. 73.
11 Очерки истории Костромской организации КПСС. Ярославль, 1967. С. 183.
12 Очерки истории Кировской организации КПСС. Горький, 1969. С. 88.
13 Быков Б.Б. Массово-политическая деятельность коммунистической партии в период иностранной военной интервенции и гражданской войны (1918-1920 гг.): автореф. дис. ... канд. ист. наук. Л., 1974. С. 15.
14 БубновЛ.И. Политика партии в деревне: из опыта работы Ивановской партийной организации 1917-1934 гг. Иваново, 1961. С. 12.
15 Беднота. 1920. 12 июня.
16 Чернявская Э.П. Партийно-политическая работа на селе в период восстановления народного хозяйства, 1921— 1927 гг.: автореф. дис. ... канд. ист. наук. Воронеж, 1972. С. 16; РЦХИДНИ. Ф. 17. Оп. 60. Д. 142. Л. 19. Росла популярность конференций и в других республиках - в Белоруссии, на Украине, в Азербайджане и др. (см., напр.: Известия ЦК РКП(б). 1926. N° 15 (136). С. 12; Карташов О. Г. Идеологическая работа КПБ в деревне в восстановительный период 1921-1926: автореф. дис. ... канд. ист. наук. Мн., 1974. С. 11; КостичкинаЗ.Ю. Руководство коммунистической партией беспартийными конференциями трудящихся 1921-1925 гг.: на материалах Украины: автореф. дис. ... канд. ист. наук. Одесса, 1969. С. 20; и др.).
17 Правда. 1920. 27 нояб.
18 Там же.
19 См.: Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 41. С. 32.
20Ленин В.И. Указ. соч. Т. 39. С. 362.
21 Ленин В.И. Указ. соч. Т. 43. С. 391.
22 Правда. 1919. 23 апр.
23 Изветсия Яргубисполкома. 1919. 5 нояб.
24 Савельев П.Ю. Л. Мартов в советской исторической литературе // Отечественная история. 1993. № 1.
С. 106.
25Аронсон Г. Из истории правого течения среди меньшевиков // Меньшевики после Октябрьской революции. Benson: Chalidze, 1990. С. 232.
26МартовЛ. Письма 1916-1922. Benson: Chalidze, 1990. С. 294-295.
27Ленин В.И. Указ. соч. Т. 43. С. 34-56.
28 Там же. С. 242-245.
29 Там же. С. 391.
30 Беднота. 1920. 6 апр.
31 См.: Воспоминания о В.И. Ленине. М., 1991. Т. 7. С. 200.
32 ШульгинВ.В. Три столицы. М., 1991. С. 212.
33 См., напр.: Государственный архив Ярославской области. Ф. Р-516. Оп. 1. Д. 119; Известия ЦК ВКП(б). 1926. № 1 (122). С. 7; №> 9 (130). С. 8.
34 РЦХИДНИ. Ф. 17. Оп. 5. Д. 25. Л. 301.
35 Там же. С. 616.
36 См.: БухаринН.И. Проблемы теории и практики социализма. М., 1989. С. 150; Революционная Россия. 1922. № 16-18. С. 47.
37 См.: Бирюков Н., Сергеев В. Демократия и соборность: представительная власть в традиционной российской и советской политической культуре // Общественные науки и современность. 1995. N° 6. С. 61-67.
Kabanova Lyubov
DIRECT DEMOCRACY AND CENTRALIZATION OF POWER IN RUSSIA IN 1918-1928
The activity history of democratic institute of non-party conferences as seen against an increase in the centralization of Soviet system in Russia in the course of early post revolution period is connected with today’s urgent problem of combining direct democracy with defense of national sovereignty, security and integrity.
Рецензент - Коротаев В.И., доктор исторических наук, профессор Поморского государственного университета имени М.В. Ломоносова
