CC BY
168
Раздел 6 СОЦИОЛОГИЯ
Ведущий эксперт раздела:
ЮРИЙ ЕФИМОВИЧ РАСТОВ - д-р социологических наук, профессор, действительный член Академии социальных наук, зам. председателя диссертационного совета по социологии при Алтайском Государственном университете (г. Барнаул)
УДК 316.758 Meshcheryakova N.N. MANIFESTATIONSOF ANOMIEIN RUSSIAN SOCIETY. In article the task is put to show specifics of manifestations and historical preconditions of emergence of a social anomy in the Russian society.
Key words: Anomie, Russian Society, Sociocultural Values and Norms, Apathy, Anarchy, Social identity, Synergetics.
Н.Н. Мещерякова, канд. ист. наук, доц. ТПУ, г. Томск, Е-mail: natalia.tib@mail.ru
ПРОЯВЛЕНИЯ АНОМИИ В РОССИЙСКОМ ОБЩЕСТВЕ
В статье ставится задача показать специфику проявлений и исторические предпосылки возникновения социальной аномии в российском обществе.
Ключевые слова: аномия, российское общество, социокультурные ценности и нормы, апатия, анархия, социальная идентичность, синергетика.
Состояние аномии для российского общества не чисто научная проблема. Это реальность нашего вчера и сегодня, определяющая в значительной степени особенности осуществления социальных взаимодействий. Вопрос в том, чем эта затяжная ситуация грозит нам завтра. Так или иначе, вопроса аномичного состояния российского общества касаются все исследователи, его изучающие. Но центром притяжения исследовательского интереса он является для таких отечественных ученых, как В.В. Кривошеев, Н.Е. Покровский. В последние годы появляются очень интересные прикладные исследования, выполненные, как правило, в рамках работ на соискание ученых степеней.
Если суммировать наработки последних лет, то они рассматривают несколько последовательно связанных друг с другом вопросов: в чем особенности этого социального явления; чем оно угрожает обществу сегодня, и к каким последствиям может привести завтра: возможно ли его преодоление; если «да», то за счет каких ресурсов и действий. Целью данной работы является показать: в чем специфика проявлений аномии именно в российском обществе и каковы причины этого явления.
Одним из наиболее очевидных проявлений социальной аномии в России является правовой нигилизм, пренебрежительное отношение к праву как социальному институту, сознательное игнорирование правовых норм. Это не только образ действий, но и состояние умов и даже подсознательное сопротивление любым нормативным ограничениям, идущим сверху. Тотальность проявлений безнормности связана с разрушением ценностного обоснования права.
Причиной правового нигилизма россиян может являться принципиальное несогласие массового сознания с наличием двойных стандартов в российском обществе: обязательности соблюдения правовых норм внизу и необязательности в верхних слоях общества. Несмотря на то, что бинарность нормативно-ценностных регуляторов может считаться свойством любых социокультурных систем и эпох, именно сознание россиян в меньшей степени склонно с этим считаться. Это проистекает именно из особенностей нашей ментальности, таких как противопоставление истины правде, которую отмечали русские религиозные мыслители. Например, об этом писал П.А. Флоренский в произведении «Столп и Утверждение Истины»; «анархическое свободомыслие» и «правдолюбие» подчеркивал Бердяев,
он же упоминал о максимализме русского народа и стремлении русской души к целостности. Для русского сознания важно не отношение к принципу собственности, а отношение к живому человеку, считал философ [1]. Итак, россиянин хочет справедливости и отношения к себе как живому человеку. И он не считает справедливым партикуляризм, как применение уникальных, по Т. Парсонсу, а не общих критериев оценки в отношении различных социальных групп населения. Об этом же несогласии свидетельствуют русские пословицы и поговорки, смыслы которых укоренены у нас вплоть до бессознательного уровня психики: «Закон - дышло: куда захочешь, туда и воротишь», «Хоть бы все законы пропали, только бы люди правдой жили».
Вышеописанные утверждения косвенно подтверждаются выводами опубликованного на сайте Института социологии РАН аналитического доклада «Готово ли российское общество к модернизации»^]. В нем осуществляется попытка ответить на поставленный в заглавии вопрос путем анализа данных, полученных в ходе планомерного и масштабного исследования состояния общественного сознания, проведенного в 2010 году с привлечением результатов более ранних исследований. Авторы доклада исходят из того, что России в любом случае придется пройти через глубокую трансформацию, будут ли прилагаться к этому усилия или нет. Процесс этот неизбежен. Но вот скорость и качество изменений определяет, станет ли Россия конкурентоспособным обществом или нет.
Сравнивая специфику сознания модернистов и традиционалистов, исследователи обращают наше внимание на одну общую для них черту. Наибольшее количество голосов респондентов в качестве ключевой для модернизации идеи набирает идея соблюдения прав человека, равенства всех перед законом. Достижение чего россияне напрямую связывают с борьбой с коррупцией. В этом абсолютно едины и модернисты, и традиционалисты, представители всех возрастных и социальных групп. Авторы доклада на основании исследования делают вывод, что пока не изменится институциональная матрица, в которой решающую роль в развитии общества играет коррупция, где не обеспечивается равенство граждан перед законом, о скорости и качестве необходимых изменений говорить не приходится.
Рискнем предположить, что невыполнение норм, тот самый пресловутый правовой нигилизм россиян, является формой про-
теста против существующих двойных стандартов. Ю. Левада, анализируя результаты опросов еще по программе «советский человек», задавался вопросом, почему российскому обществу свойственно молчаливое терпение[3], мы предлагаем сформулировать проблему по другому: почему российскому обществу свойственен молчаливый протест. Игнорирование предлагаемых сверху правил организации общества является проявлением данного молчаливого протеста. Для российских властей всегда был характерен неадекватно жесткий ответ на любые инициативы снизу. Выражение протеста было загнанно внутрь как глухое сопротивление власти. Личность ли, общество всегда вынужденно адаптируются к предлагаемым физическим и социальным условиям существования. Как писала российский психолог, лингвист Р.М. Фрумкина, это могут быть попытки с негодными и даже чудовищными средствами. Сюда она отнесла агрессию, самоубийство, вандализм, наркоманию и любое другое девиантное, т.е. отклоняющееся от принятых норм поведение. В интерпретации социального психолога - это неудачные и часто антисоциальные попытки адаптации [4]. Мы отнесем к таким асоциальным формам приспособления - игнорирование норм права, что является самым очевидным проявлением аномии. Общество есть единство социального и культурного, человек -единство биологического и социокультурного. Ментальность общества преломляет факторы внешнего социокультурного воздействия. И если российское государство последних столетий отечественной истории всегда обладало достаточным аппаратом насилия, чтобы подавлять ростки социального протеста, то общественное сознание вынуждено адаптировалось и к этой ситуации, пусть и не всегда «годными», но достаточно эффективными средствами. В своем неприятии начинаний, идущих сверху, общество в массе своей прибегает не к открытому протесту, а тихому саботажу.
Безнормие сопровождается в нашем обществе социальной апатией. Теоретические подходы к апатии как свойству массы «молчаливого большинства» концептуально разработал Ж. Бодрийяр. Апатичной, по его мнению, масса стала на этапе современного общества из-за своего господства, которым она вытеснила социальное. «Рациональная коммуникация и массы несовместимы. Массам преподносят смысл, а они жаждут зрелища. Убедить их в необходимости серьезного подхода к содержанию или хотя бы к коду сообщения не удалось никакими усилиями... Масса - это те, кто... порабощен стереотипами, это те, кто воспринимает все, что угодно, лишь бы это оказалось зрелищем» [5, с. 14].
В.Г. Федотова в своей работе «Хорошее общество» обращает внимание на то, что апатия россиян несколько другого свойства. Феномен массы как продукта массового индустриального производства и объекта манипуляции СМИ можно, конечно, отследить и у нас. Но для апатии в России есть и другие причины, например, «политическая разочарованность» и «растущая уверенность, что от человека мало что зависит» [6, с. 147]. Автор резюмирует, что если на Западе апатия в первую очередь психологическая и экзистенциальная, то в России историческая и социальная.
Пассивность пресыщения, как у Бодрийяра, или форма неявного несогласия, как мы наблюдаем в российском обществе, обе эти трактовки апатии базируются на одной основе - убывании социального смысла, того самого веберовского смысла, который конструирует структуру социальных взаимодействий. Соответственно, апатия - еще одно проявление социальной энтропии, понимаемой как снижение уровня когерентности во взаимодействии отдельных элементов социума. Апатия и аномия, пассивность и игнорирование норм - явления одного порядка. Также, как и анархия, если ее трактовать так, как это делает В.Г. Федотова, то есть не как движение, а как состояние общественного сознания, в котором имеют значение такие факторы, как разрушенность установлений - норм и правил социального характера; ослабление моральных устоев; потеря структур идентичности.
Идентичность в традиционной для социологии трактовке -это осознание своей тождественности с какими-либо идеями, принципами, структурами. Она формируется на личностном и групповом уровнях и подвержена изменениям под давлением новых обстоятельств, мнений и других впечатлений. Именно экстремальные социальные ситуации могут разрушать или резко менять идентичность как индивидуальную, так и групповую. Сама идея идентичности возникла на фоне кризиса принадлежности, возникшего из-за убыстрившегося темпа социальных перемен. Идентичность - атрибут и больших групп в том числе. Например, идентичность россиян - самопонимание себя как нации, отождествление с определенными характерологически-
ми установками, ценностно-нормативным содержанием, культурными стереотипами.
Кроме того, можно различать культурную, социальную, моральную идентичность. Смысловое зерно во всех определениях будет сохраняться единым: идентификация себя с определенными социальными группами, обществом в целом, его ценностно-нормативной основой. Идентичность позиций людей в социальном пространстве делает их похожими в стиле жизни, образцах поведения и т.д. Это то, что П. Бурдье называет габитусом (ментальными моделями постижения социального мира). Очевидность этой похожести заставляет нас придумывать объединяющие этих людей понятия вроде классов, иных социальных групп или ценностно-нормативных конфигураций. Социальное сознание не выносит пустоты, оно нуждается в модели мира, которая, во-первых, обеспечивает целостность сознания и как самосознания личности, и как социального, группового феномена. То и другое необходимо для сохранения собственной идентичности.
Кризис идентичности как кризис принадлежности - атрибут любых социальных перемен. В.Г. Федотова, например, признает необходимость смены идентичности наиболее трудным, но вынужденным шагом для модернизирующегося общества. Но если на уровне самосознания человек не идентифицирует себя с существующим социальным порядком, затрудняется с определением своего в нем места, то уровень социальной энтропии растет, а устойчивость системы снижается. Проблема в том, что эти сопряженные с аномией-энтропией явления - кризис правосознания, апатия, анархия, утрата социальной идентичности -приняли в российском обществе массовый и затяжной характер. Это меняет социальные качества людей, причем, учитывая стохастический самоорганизационный характер этих изменений, меняет непредвиденным образом.
Ситуация усугубляется тем, что кризис социальный, провоцирующий состояние аномии, сопровождается кризисом культурным - утратой культурой смыслообразующего начала. Эпоха массового потребления создает псевдоощущение своей принадлежности, но самоидентификация происходит не через общие ценности и нормы, а через стандарты потребления. Имиджевая составляющая подменяет собою культурно-смысловую, и это не специфически российская проблема. Но смыслы - это то, что скрепляет общество. Нормы, не опирающиеся на глубокие, укорененные смыслы, этой надежной скрепой служить не могут.
Преодоление аномии полностью в принципе невозможно. Она имманентно присуща обществу «быстрых перемен», в котором стремительно меняются социальные структуры, жизненные планы, ценностно-нормативные конфигурации. Более того, если обратиться к авторитетному мнению Р. Мертона, то он относит «конформизм», согласие с общественными целями и узаконенными способами их достижения к формам девиантного поведения. Развитие общества без осознанного разрешения возникающих противоречий оказывается невозможным. Девиация как отклонение от организованного вектора развития может рассматриваться как проявление самоорганизационной составляющей в системе, и может стать ее трендом при условии «выпадения на аттрактор».
Специфика российской аномии состоит в том, что это социальное явление приняло у нас затяжной характер в силу затянувшегося «переходного периода», кардинальной смены социально-экономического уклада, политического строя. Особое внимание, в этой связи, исследователи уделяют «анархическому порядку» 90-х годов прошлого века. Это время, когда произошел радикальный отказ от прежней санкционированной системы ценностей, в результате чего у современного россиянина нет четких критериев различения добра и зла, истины и неправды, четких жизненных идеалов. Фактически это означает утрату ценностей, к которым восходят нормы, и в силу развенчания первых, вторые не соблюдаются.
Н.Е. Покровский полагает, что 90-е завершились не только перерождением общества, но и необратимым видоизменением внутренних феноменологических конструкций массового сознания. Система отреагировала на нарушение баланса, следуя своей внутренней логике. В результате современные россияне представляют собою качественно новую социальную общность, ориентированную на материальное потребление, с постоянно суживающимся полем социального интереса, отсутствием регулирующих функций массового сознания, преклонением перед любой властью, культурной нетребовательностью и т.д. Фактически, полагает автор, разрушено поле единых нравственных ориентиров. В итоге солидарность, консолидация, единство целей, взаимное доверие находятся в глубоком упадке. Диагноз этой «опасной болезни» - социальная аномия. И болезнь эту
автор называет опаснейшей, способной изнутри разрушить любую конструктивную программу социально-экономических пре-образований[7].
Итак, к особенностям социальной аномии в российском обществе мы можем отнести правовой нигилизм, социальную апатию, анархию и утрату социальной идентичности значительной частью российского общества. Все эти феномены присутствуют и проанализированы на примерах и западных обществ, но обладают в российском своей спецификой. Спецификой обусловленной исторически. Если стоять на позиции того, что социальная аномия есть проявление энтропийного роста системы,
который, в том числе, может привести к ее распаду, то затянувшийся кризис ценностно-нормативных оснований солидарного общественного существования создает потенциальную угрозу нашему существованию как целостности. Но та же синергетическая парадигма мышления допускает, что в случае возникновения аттрактивных структур, а ими может быть национальная идея, массовое общественное движение за справедливую политическую систему или действительные шаги власти по борьбе с коррупцией на всех уровнях, - при обладании достаточным потенциалом аттрактивности, они могут притянуть вектор развития системы. Шанс остается всегда.
Библиографический список
1. Бердяев, Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. Репринтное воспроизведение издания YMCA-PRESS, 1955 г. - М., 1990.
2. Готово ли российское общество к модернизации: аналитический доклад. - Институт социологии РАН [Э/р]. - P/q:http://www.isras.ru/ files/File/Doclad/gotovo_li_rossijskoe_obshestvo_k_modernizacii.pdf
3. Левада, Ю.А. От мнений к пониманию: социологические очерки, 1993-2000. - М., 2000.
4. Фрумкина, РМ. Аномия// Знание сила. - 1996. - № 8.
5. Бодрийяр, Ж. В тени молчаливого большинства, или Конец социального. - Екатеринбург, 2000.
6. Федотова, В.Г. Хорошее общество. - М., 2005.
7. Покровский, Н.Е. Транзит российских ценностей: нереализованная альтернатива, аномия, глобализация // Социологический форум. - 2000. - № 3/4.
Bibliography
1. Berdyaev, N.A. Istoki i smihsl russkogo kommunizma. Reprintnoe vosproizvedenie izdaniya YMCA-PRESS, 1955 g. - M., 1990.
2. Gotovo li rossiyjskoe obthestvo k modernizacii: analiticheskiyj doklad. - Institut sociologii RAN [Eh/r]. - R/d:http://www.isras.ru/files/File/ Doclad/gotovo_li_rossijskoe_obshestvo_k_modernizacii.pdf
3. Levada, Yu.A. Ot mneniyj k ponimaniyu: sociologicheskie ocherki, 1993-2000. - M., 2000.
4. Frumkina, R.M. Anomiya// Znanie sila. - 1996. - № 8.
5. Bodriyjyar, Zh. V teni molchalivogo boljshinstva, ili Konec socialjnogo. - Ekaterinburg, 2000.
6. Fedotova, V.G. Khoroshee obthestvo. - M., 2005.
7. Pokrovskiyj, N.E. Tranzit rossiyjskikh cennosteyj: nerealizovannaya aljternativa, anomiya, globalizaciya // Sociologicheskiyj forum. - 2000. -№ 3/4.
Статья поступила в редакцию 05.05.12
УДК 37.013.78
Kopitov A.A. COMPARATIVE ANALYSIS OF UNDERSTAND INGСАЕTEGORICAL APPFRATUS «MODELSOF EDUCATION SPECIALIST» PARTIES OF LEARNING. The articlepresents a comparativeanalysis of thecategorical apparatusused bysocial groupsin the learning process. For the analysisusing «model ofeducationspecialists».Based on the resultsformedthe concept of “infantilism of educational programs.” Submitted to the conclusionthat the necessity'of perception “on one sideleadsto learning, on the other hand, the realization that” informationreceived”is a finite phenomenon, and then studythe materialceases.
Key words: competitiveness, education specialist model, look, see, read, teach, the perception of information.
А.А.Копытов канд. мед. наук, доц. каф. стоматологии Белгородского гос. национального
исследовательского университета, г. Белгород, E-mail: kopitov.aleks@yandex.ru
СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ ПОНИМАНИЯ КАТЕГОРИАЛЬНОГО АППАРАТА «МОДЕЛИ ВОСПИТАНИЯ СПЕЦИАЛИСТА» УЧАСТНИКАМИ ПРОЦЕССА ОБУЧЕНИЯ
В статье проводится сравнительный анализ категориального аппарата используемого социальными группами в процессе обучения. Для анализа используется разработанная «модель воспитания специалиста». На основании результатов сформировано понятие «инфантильность образовательных программ». Представлен вывод о том, что необходимость «восприятия информации» с одной стороны побуждает к обучению, с другой, осознание того что «информация воспринята» является конечным явлением, после чего изучение материала прекращается.
Ключевые слова: конкурентоспособность, модель воспитания специалиста, смотреть, видеть, читать, учить, восприятие информации.
Повышение конкурентоспособности молодых специалистов - задача, ежедневно решаемая педагогами. От успехов её решения, зависит конкурентоспособность России в целом. В основе комплекса действий по формированию молодого специалиста лежит необходимость разработки соответствующей модели управления, реализация которой позволит оптимизировать социально-экономическую адаптацию личности. Поскольку «... выбор глагольных единиц позволяет разрабатывать метаязык, описывающий семантические роли с целью планирования развития социально-экономических процессов и анализа динамики их протекания.,.»[1].В процессе разработки и формализации «модель воспитания специалиста» нами были сконструированы дефиниции к четырём глаголам обучения.
«Модель воспитания специалиста» состоит из последовательности действий описывающих образовательный цикл: смотреть! видеть! читать! учить. Причём смотреть, как «иметь в наличии», с целью увидеть. Видеть, как «различать детали», с целью прочесть. Читать, как «мочь в дальнейшем воспроизводить» (предъявлять точные копии) с целью выучить. Учить, как «достижение компетенций, критерием обретения которых является возможность производства конкурентоспособного продукта». Скорость прохождения цикла характеризует конкурентоспособность личности. Рассчитанный на основе «модели» совокупный показатель скорости прохождения цикла учащимися может служить инструментом для определения конкурентоспособности, хозяйствующего субъекта (вуза). Каждый этап предложен-
