CC BY
20
Общество: социология, психология, педагогика. 2023. № 5. С. 48-56. Society: Sociology, Psychology, Pedagogics. 2023. No. 5. P. 48-56.
Научная статья УДК 159.97
https://doi.org/10.24158/spp.2023.5.6
Проявления алекситимии участников терапевтических групп
Марина Борисовна Калашникова1, Елена Алексеевна Петрова2
■^Новгородский государственный университет имени Ярослава Мудрого, Великий Новгород, Россия
■kmb60@mail.ru, https://orcid.org/0000-0001-5725-1044 2elena.petrova@novsu.ru, https://orcid.org/0000-0002-6317-4230
Аннотация. Статья освещает проблему проявления алекситимии и распространенности ее среди клиентов психолога (на примере участников терапевтической группы). Актуальность психологической работы с эмоциональными состояниями клиентов и отслеживания динамики этих состояний в ходе индивидуальной и групповой работы определила тематику исследования. В статье приводятся результаты эмпирического исследования по выявлению уровня алекситимии в динамике у участников терапевтических групп. Рассматриваются возможные причины изменения уровня алекситимии членов групп в процессе работы над собой. Авторы приводят возможные объяснения изменения уровня алекситимии. В рамках статьи для иллюстрации представлен анализ конкретных случаев. Результаты исследования получены на основе данных диагностического опросника - Торонтской алекситимической шкалы (TAS-26), а также включенного наблюдения в ходе психотерапевтической работы.
Ключевые слова: олог, алекситимические черты, эмоции, эмоциональные проявления, групповая психотерапия, психотерапевтическое вмешательство, терапевтическая группа
Для цитирования: Калашникова М.Б., Петрова Е.А. Проявления алекситимии участников терапевтических групп // Общество: социология, психология, педагогика. 2023. № 5. С. 48-56. https://doi.org/10.24158/spp.2023.5.6.
Original article
Manifestations of Alexithymia in Therapeutic Groups Participants Marina B. Kalashnikova1, Elena A. Petrova2
12Yaroslav- the-Wise Novgorod State University, Veliky Novgorod, Russia 1kmb60@mail.ru, https://orcid.org/0000-0001-5725-1044 2elena.petrova@novsu.ru, https://orcid.org/0000-0002-6317-4230
Abstract. The article highlights the problem of alexithymia and its prevalence among psychologist's clients (on the example of therapeutic group participants).
The relevance of psychological work with clients' emotional states and monitoring the dynamics of these states in the course of individual and group work defines the subject of the study. The article presents the results of an empirical study to identify the level of alexithymia in dynamics among participants in therapeutic groups. Possible causes of changes in the level of alexithymia of group members in the process of self-improvement are considered. The authors give possible explanations for changes in the level of alexithymia. As part of the article, an analysis of specific cases is presented for illustration. The results of the study obtained on the basis of data from the diagnostic questionnaire - the Toronto Alexithymic Scale (TAS-26), as well as the included observation in the course of psychotherapeutic work.
Keywords: alexithymia, alexithymic traits, emotions, emotional manifestations, group psychotherapy, psychotherapeutic intervention, therapeutic group
For citation: Kalashnikova, M.B. & Petrova, E.A. (2023) Manifestations of Alexithymia in Therapeutic Groups Participants. Society: Sociology, Psychology, Pedagogics. (5), 48-56. Available from: doi:10.24158/spp.2023.5.6 (in Russian).
Жизнь человека в современном обществе сопряжена с повышенной стрессовой нагрузкой. Это происходит из-за того, что научно-технический, информационный и социальный прогресс, с одной стороны, упрощает жизнь, а с другой - погружает человека в постоянное напряжение в результате ускорения жизненных процессов. В совокупности с высокими требованиями человека к себе эта ситуация приводит к массовому развитию эмоциональных проблем населения. Такие
© Калашникова М.Б., Петрова Е.А., 2023
проблемы переживаются как большой дискомфорт, его можно преодолеть и разрешить в ходе работы со специалистом-психологом, но в обществе считается нормой подавлять, искажать эмоции, отрицать их наличие до тех пор, пока ситуация не станет невыносимой и начнет препятствовать социализации. Именно поэтому часто люди с эмоциональными проблемами предпочитают не решать их, а отвлекаться или обезболиваться. К способам отвлечения относятся социально приемлемые вещи, такие как постоянная занятость, интенсивная социальная жизнь, уход в религию, помощь другим людям, постоянное повышение квалификации, обучение и т. д. Способы обезболивания более опасные и часто ведут к зависимым формам поведения: переедание, употребление психоактивных веществ и другие формы саморазрушающего поведения, дающие быстрое чувство временного удовольствия, удовлетворения и расслабления. Постоянное отвлечение от эмоций становится привычным и в результате ведет к снижению эмоциональной восприимчивости. Аффективный опыт сужается, люди предпочитают анализировать, а не чувствовать. Уход от чувственной составляющей ведет к развитию алекситимии.
Что такое алекситимия и каким образом ее симптомы могут возникнуть у людей, ранее ее не демонстрирующих? Термин «алекситимия» был предложен 1973 г. Питером Сифнеосом (Peter Emmanuel Sifneos) (Sifneos, 1973), но еще за несколько лет до этого момента П. Сифнеос опубликовал работу, где описал пациентов психосоматической клиники. К особенностям этой группы автор отнес утилитарный стиль мышления, тенденцию к использованию действий в конфликтных и стрессовых ситуациях, обедненность фантазии, сужение аффективного опыта и особенно трудности в поиске подходящих слов для своих чувств. Буквально алекситимия означает «без слов для чувств» (или «нет слов для названия чувств»), от греч. а - отсутствие, lexis - слово, thymos -чувство. Разработке концепции алекситимии предшествовали более ранние наблюдения, установившие, что многие пациенты, страдающие классическими психосоматическими болезнями и характеризующиеся «инфантильной личностью», проявляют сложности в вербальном символическом выражении эмоций (Самотесов, Лисняк, 2022: 447-448). При этом алекситимия не входит в список психических заболеваний и расстройств. Если говорить о современной трактовке алекситимии, то это просто личностная характеристика со специфическими проблемами в когнитивных, эмоциональных и поведенческих сферах. Иными словами, человек, страдающий алексити-мией, не может ни описать собственные эмоции и чувства, ни понять чужие. Он с трудом отделяет ощущения в теле, желания, побуждения и эмоции друг от друга. Кроме того, о наличии алекситимии свидетельствует и такая особенность человека, как неспособность перейти на внутренний уровень переживаний, происходит концентрация только на внешних событиях и их интеллектуальная переработка. В когнитивной сфере отмечаются недостаточно сформированное воображение, преобладание наглядно-действенного мышления над абстрактно-логическим, слабость функций категоризации и символизации (Полянский, Быковская, 2020; Провоторов и др., 2000). Алекситимия, одним из проявлений которой является дефицитарность рефлексии, сужает поведенческий репертуар личности. Так или иначе человек, имеющий признаки алекситимии разного уровня выраженности, менее других способен выбирать адаптивные модели поведения и взаимодействия с окружающими, его когнитивная сфера с трудом откликается на новые, нестандартные пути выхода из трудных жизненных ситуаций.
Очевидно, что основные направления изучения феномена алекситимии (клинический и психологический) не дают однозначной трактовки самого понятия, его природы, механизмов формирования и развития. Исследователи данной проблемы единодушны только в подтверждении факта существования алекситимии и повторяющихся описаниях ее признаков (Левшунова, 2009). Как указывает С.А. Кулаков, «личностный профиль данных индивидуумов характеризуется некоторой примитивностью жизненной направленности, инфантильностью и, что особенно существенно, - недостаточностью функции рефлексии»1. Ф.Б. Плоткин утверждает, что «трудности при описании своих эмоций у взрослых были отмечены как при низком уровне материнской заботы, так и при гиперопеке» (Плоткин, 2009: 89; Mothers' low care..., 1997). Что касается половозрастной и социальной принадлежности страдающих алекситимией, то установлено, что алекситимия чаще встречается среди мужского населения с низким социальным статусом и доходом, а также невысоким уровнем образования (Social factors., 1993). Наблюдается тенденция к увеличению частоты алекситимии (до 34 %) в позднем возрасте. Кроме того, исследования показали, что от 5 до 23 % здорового взрослого населения имеют отдельные алекситимические черты (Провоторов и др., 2000).
Описанные проявления алекситимии можно объединить в четыре основных признака. В каждом отдельном случае они будут выражены в большей или меньшей степени.
1 Кулаков С.А. Основы психосоматики : психологический практикум. СПб., 2003. 288 с.
- 49 -
1. Механистический, утилитарный, конкретный стиль мышления как следствие своеобразной ограниченности способности фантазировать. Сложности с использованием символов. Все, что считается внутренним миром, внутренней жизнью человека, в случае алекситимии практически не подвластно осмыслению, тем более творческой переработке. Мышление не образное, а преимущественно конкретное, максимально функциональное по своей сути.
2. Восприятие других людей как объектов, а не субъектов. Внутренняя пустота сродни нарциссической личностной организации буквально подталкивает к использованию других для ее заполнения.
3. Особенно ярко алекситимия проявляется в ответе на вопрос: «Что Вы сейчас чувствуете?» Человек не в силах сформулировать ответ, внутри у него нет никакой структуры и понимания, что вообще имеется в виду.
4. Объектное отношение к другим людям может возникать в результате незавершенной сепарации, оно ведет к пониманию другого как продолжения самого себя или части себя. Здесь также прослеживается родство феномена с психоаналитической концепцией развития нарциссизма.
Мы вновь убеждаемся в том, что исследователи не определились с общей для всех типологией алекситимии. Феномен до сих пор изучается, и его классификация скорее предположительна, поскольку эмпирических данных недостаточно для точной типологизации (Соложенкин, Гузова, 1992).
Принято также выделять адаптивные или ситуационные алекситимии, которые нередко принимают вид аффектов.
Е.Ю. Брель отмечает, что защитная алекситмия связана с нарушением аутокоммуникации, вызванным страхом перед содержанием эмоций и (или) перед причинами, обусловившими эмоциональное реагирование (2012). Этот вариант алекситимии аналогичен вторичной алекситимии и ограничен временными рамками основного, первичного страдания. Вариантом защитной алекситимии выступает диссоциативная алекситимия. Отличительной ее особенностью является избирательное нарушение прочтения тех эмоций, которые лежат в зоне интрапсихического конфликта (Брель, 2012: 175).
Среди прочих типологий, так или иначе передающих смысл и наполнение феномена алекситимии, наиболее ясной можно назвать научный подход В.В. Соложенкина и Е.С. Гузовой (1992). Данная классификация направлена на решение практических задач по организации эффективной психологической коррекции и психотерапевтической помощи. В ней выделены некоторые варианты алекситимии в качестве мишеней психотерапевтической коррекции.
Часть научного сообщества придерживается нейрофизиологической природы алексити-мии. Но нельзя отрицать и социальную детерминанту в ее возникновении. Культура, особенности построения взаимоотношений внутри семьи и социума, принадлежность к определенному этносу - может ли все это повлечь за собой появление алекситимии?
Еще один важный аспект - стабильность феномена. Сегодня алекситимия изучается и рассматривается и как постоянное свойство личности, и как приспособительное состояние (Troop et al., 1995).
Когда речь идет о так называемой стабильной алекситимии, то мы можем наблюдать постоянную, не связанную с внешними факторами личностную характеристику, которая проявляется в определенном стиле коммуникации личности.
Культуральная алекситимия прививается стилем взаимоотношений, принятых в обществе. Если в среде, где вырос человек, не принято выражать свои чувства, то он не будет понимать, зачем вообще это нужно и как это можно сделать экологично и приемлемо.
Таким образом, в обществе, в котором не поощряется демонстрация эмоций, люди игнорируют чувственный опыт, накапливая болезненные эмоции. Рано или поздно часть из них станут клиентами психолога, так как длительное игнорирование эмоций начинает разрушать личность и ее социальную жизнь. К. Роджерс пишет, что в век, когда человека воспринимают больше со стороны общественного и материального положения, у него возрастает потребность в эмоциональном тепле и принятии: «Это голод по теплым, тесным и искренним взаимоотношениям, при которых можно выражать непосредственные переживания и эмоции, не подавляя и не "обрабатывая" их, можно делиться радостями и печалями, можно пробовать и закреплять какие-то новые формы поведения, словом, при которых тебя понимают и принимают таким, какой ты есть» (Роджерс, 1994: 17). В связи с такой ситуацией сейчас востребована психологическая помощь, в частности популярна такая ее форма, как групповая психотерапия.
Основная цель групповой работы - разрешение эмоциональной проблематики за счет преимуществ групповой динамики. Группа - это микросоциум, отношения в котором складываются по тем же принципам, которыми участники руководствуются в реальной жизни. Пространство групповой психотерапии - пространство самоисследования, посредством которого выявляются
неадекватные поведенческие стереотипы, состоящие из когнитивного и эмоционального компонентов (Рудестам, 2022). Исходя из описания групповой терапевтической работы, закономерно, что участники концентрируются на рефлексии, анализе своих эмоциональных переживаний, отслеживании собственных эмоций и эмоций партнера по общению.
Таким образом, теоретический анализ позволил выделить следующие противоречия: 1) между пониманием алекситимии как клинического феномена, но изучением ее как нормотипи-ческого явления; 2) между ожиданиями фронтального улучшения показателей и реальным наличием регресса в транслировании и понимании собственных эмоций у участников терапевтических групп.
Идея исследования пришла в результате многолетних наблюдений за процессами изменений поведения и эмоционального состояния участников в ходе групповой терапии. Работы проводились в рамках психодинамического направления и основывались на обратной связи между участниками. Обратная связь - механизм, при котором человек получает информацию о том, как его воспринимают другие, как они видят проявления его чувств, каким образом он воздействует на них, какие механизмы защиты использует. Следовательно, обратная связь призвана помочь другому человеку задуматься о возможности изменить свою модель поведения.
Первоначально 80 % клиентов приходили с запросом на работу с эмоциональной сферой (чрезмерное эмоциональное реагирование, гневливость, повышенная тревожность, вспыльчивость и т. д.). При этом мало кто заявлял, что имеет сложности с распознаванием чувств, их описанием и идентификацией. Однако в ходе психологической работы одним из этапов часто являлся период, когда участники групп теряли эмоциональные навыки. Появлялись сложности идентификации чувств, дефицитарность эмоций, проблемы оценки своих и чужих чувств, неспособность описать пережитое эмоциональное состояние. Специфика и сумма этих признаков была типичной для алекситимии. Такие изменения были парадоксальными, поскольку складывалось впечатление, что, несмотря на работу над собой, участники теряют уже имеющиеся навыки идентификации и отреа-гирования эмоций. Через какое-то время происходило восстановление возможности погружения в эмоции, улучшался самоанализ, навыки работы с собственными эмоциями. Но этот временный эмоциональный регресс вызвал интерес и желание исследовать данный феномен.
Таким образом, мы решили изучить феномен появления алекситимических черт у людей, которые первоначально их не демонстрировали. Мы предположили, что возникновение черт алекситимии у участников терапевтических групп связано с процессами, происходящими во время психотерапии и отражающими динамику работы с глубинными психологическими проблемами.
Было проведено исследование, которое длилось год. Были созданы две закрытые терапевтические группы с постоянным составом членов. В исследовании приняли участие 23 человека в возрасте от 27 до 49 лет.
За этот период мы провели три диагностических среза, в каждом из которых принимали участие все испытуемые:
- первичный (начало терапевтической работы в группе);
- промежуточный (активный процесс погружения в групповую терапию, появление болезненных эмоций, осознание подавленных переживаний);
- завершающий (выход на новый уровень осознанности, проработка острых эмоциональных переживаний и психологических травм).
В качестве методики диагностики мы использовали Торонтскую алекситимическую шкалу (TAS-26) - опросник, предназначенный для диагностики алекситимии как личностной особенности (Taylor et al., 1985). Факторная структура TAS обладает стабильностью и надежностью. Структурная валидность TAS получила подтверждение в работах, изучавших соотношение данной шкалы с рядом других методик исследования личности и психопатологических расстройств, позволивших подтвердить ее конвергентную и дивергентную валидность. Существуют две адаптации TAS - шкалы, состоящие из 26 или 20 вопросов. В данном исследовании применялась оригинальная версия, содержащая 26 вопросов, адаптированная в НИПНИ им. Бехтерева (Д.Б. Ересько, Г.Л. Исурина и др.). В оригинальном варианте опросник не имеет внутренних субшкал, весь результат выражается одним значением.
Итак, проанализируем полученные данные (таблица 1). Очевидно, что в процентном соотношении на первом этапе у большинства испытуемых нет признаков алекситимии. Участники с выраженной алекситимией отсутствуют. Средний балл алекситимии по группе 57,91. Участники, приходя в сформированных годами защитных моделях, не отслеживали у себя проблем с эмоциональной рефлексией. Испытуемые считали, что они хорошо отслеживают, обрабатывают эмоции, выражают их, не имеют затруднений в вербализации чувств и успешно дифференцируют свои чувственные ощущения.
Кроме того, на протяжении всей работы проводилось включенное наблюдение за участниками. Результаты были подвергнуты качественному анализу. В ходе наблюдения фиксировались признаки, отражающие следующие характеристики алекситимии: трудность идентификации чувств (своевременное отслеживание возникающих чувств и эмоций, способность их распознавания, принятия, адекватность чувствования и эмоциональных проявления); трудность описания чувств (сложности в вербализации собственных эмоций и чувств, невозможность описать характер эмоционального дискомфорта); бедность фантазий и чувственных ассоциаций (сниженная способность к фантазированию, низкий уровень креативности, склонность к рационализации и логике при описании эмоциональных проявлений).
Таблица 1 - Результаты исследования по Торонтской алекситимической шкале, %
Уровень Срез
первичный промежуточный завершающий
Нет алекситимии - менее 62 баллов 69 39 43
Наличие признаков алекситимии - 62-74 балла 31 26 53
Выраженная алекситимия - более 75 баллов 0 35 4
Можно выделить два полярных типа членов групп по выражению эмоций. Модели их эмоциональных проявлений различны, но в обоих случаях присутствуют сложности распознавания и адекватного отреагирования эмоций. Ключевым моментом здесь является адекватность реагирования. Первый тип «чрезмерность реакций» характеризуется избыточным эмоциональным реагированием, не соответствующим раздражителю. Второй тип «недостаточность реакций» отличается полным отсутствием эмоциональной реакции на происходящее. Если представить 10-балльную эмоциональную шкалу, то первый тип демонстрирует 10 баллов в ответ на событие интенсивностью 0-1, а второй тип не реагирует или реагирует минимально на события интенсивностью 8-10. В обоих ситуациях человек проявляет алекситимические черты: недостаточность рефлексии, поверхностные реакции (безэмоциональные либо гиперэмоциональные), невозможность точно дифференцировать эмоции и чувства.
Приведем два примера участников, демонстрирующих в процессе терапии алекситимические черты, но в ходе первичной диагностики они отрицали факт их наличия у себя и получили менее 60 баллов по Торонтской шкале.
Пример 1: участник А, 44 года. В начале терапевтической работы считал, что прекрасно понимает свои эмоции и эмоции окружающих, хорошо понимает невербальные и эмоциональные посылы других людей, социально и эмоционально компетентен. В процессе групповой работы неоднократно получал опровержения своего анализа эмоциональных состояний участников групп. Часто ошибался в трактовке происходящего с ним и другими участниками. В какой-то момент осознал, что просто рационализировал происходящее в эмоциональной сфере и пытался только с помощью интеллекта и мышления интерпретировать возникающие эмоции. Попытки интеллектуальных интерпретаций чувственного опыта часто были ошибочными. Свои эмоции и чувства быстро блокировал и старался игнорировать. Такая модель эмоционального восприятия была воспитана еще в детстве. Молодой человек воспитывался гиперэмоциональной матерью, ее сильные вспышки эмоций пугали ребенка, поэтому он научился игнорировать и контролировать собственные эмоциональные проявления. Контроль эмоций был необходим для того, чтобы не провоцировать истерики мамы, а также подобная сдержанная эмоциональная модель, исходя из детского опыта, была более приемлемой и привлекательной, поскольку мальчик очень не хотел быть похожим на мать.
Пример 2: участница Е, 34 года. На начальных этапах работы производила впечатление гиперэмоционального человека, истеричного и экзальтированного. Эмоции возникали быстро, были яркими и длительными. При этом такие эмоциональные всплески заканчивались резко и неожиданно. Назвать, объяснить и проинтерпретировать свои эмоции участница не могла. Ее мама была очень сдержанная и практически не проявляла эмоций, такая гиперэмоциональная модель поведения была реакцией на холодность матери с целью вызвать хоть какие-то эмоции. Поэтому в детстве девочка показывала чрезмерные эмоциональные реакции, что стало привычкой. Любая появляющаяся эмоция увеличивалась в несколько раз и демонстрировалась избыточно. Именно поэтому эмоции были неадекватны происходящим событиям и со временем стали инструментом привлечения внимания. Понимание собственных эмоций было спутанным, адекватность реагирования нарушенной, присутствовали проблемы с рефлексией, реалистичной оценки своего эмоционального состояния не наблюдалось.
Оба участника в процессе работы при погружении в рефлексию и глубинный анализ своих эмоциональных состояний осознали, насколько поверхностным было их восприятие, как они
намеренно упрощали либо, напротив, демонстративно усложняли внутренний контекст эмоциональной жизни, больше уходили в действия, а не в чувствование.
Следующий срез, который был проведен через 5 месяцев на той же группе, дал парадоксальные результаты. По мере постоянной рефлексии, анализа собственных эмоциональных состояний и эмоций окружающих компетентность в их распознавании и отреагировании должна возрасти, но результаты промежуточного среза показали обратное. Выраженную алекситимию демонстрируют уже 35 % участников группы, 26 % отмечают у себя признаки алекситимии. Складывалось ощущение, что члены терапевтических групп потеряли способность к описанию своих эмоциональных состояний, стали испытывать дефицит эмоций и чувств, перешли к оперативному стилю мышления. Средний уровень алекситимии по группе составил 72,74 балла.
Во время глубинных терапевтических процессов, когда участники соприкасаются с большим количеством чувственного опыта, проблема отслеживания эмоций гипертрофируется, у членов групп формируется субъективное ощущение, что они вообще никогда не понимали и не осознавали глубинные эмоциональные процессы, происходящие в их жизни, возникает обесценивание собственных навыков работы с эмоциями. Таким образом, в какой-то момент в ходе терапии появляются переживания собственной эмоциональной некомпетентности.
Кроме того, в процессе погружения в переживания прошлого актуализируются болезненные эмоции, возникает пониженный эмоциональный фон, что вызывает опасения «со мной что-то не так». Закономерно, что групповая динамика и терапевтические процессы в определенный момент выявляют все скрытое и подавленное, в результате чего повышается уровень тревоги, формируется страх не справиться со всем тем, что вспоминается и проявляется. Стресс от погружения в глубинную психотерапевтическую работу вызывает приспособительную вторичную алекситимию: организм защищается от эмоциональной боли и блокирует анализ и чувствование эмоциональных переживаний. Включаются механизмы психологической защиты.
На данном этапе участники демонстрируют следующие симптомы алекситимии: трудности в выявлении чувств и их словесном описании, диссоциация между сферой эмоций и вербальными процессами, вязкость в описании событий и ситуаций. Все это служит следствием эмоционального напряжения, погружения в огромное количество подавленных ранее эмоций, получения большого количества обратной связи, стрессовой ситуации, вызванной глубинной динамической терапевтической работой.
Завершающий срез был проведен через 11 месяцев после начала групповой работы. Выборка не изменилась. За этот период острые терапевтические процессы были завершены, повысился уровень осознанности, снизился внутренний фон тревоги и напряжения. Количество участников, демонстрирующих выраженную алекситимию, уменьшилось до 4 % (всего один человек). 53 % испытуемых говорят лишь о наличии некоторых признаков алекситимии. Средний балл алекситимии в группе 63,71. Таким образом, в ходе психотерапевтической работы, когда уровень проработки становится достаточным, начинает появляться адекватное восприятие и отреагирование переживаемых эмоций, уровень защитной приспособительной алекситимии значительно снижается.
Однако, как мы видим, часть проблематики после 11 месяцев психотерапии остается, результаты диагностики у всех участников исследования пока не пришли в норму. Как можно объяснить такие итоги? Работа в психотерапевтической группе является процессом и не определена временными рамками. Так, некоторые участники выравнивают состояние за 3-6 месяцев, для некоторых необходимо несколько лет работы. Это зависит от запроса клиента, его личности, возраста, специфики травматического опыта, наличия ресурсов для достижения результата (эмоциональных, социальных, интеллектуальных, инструментальных). Таким образом, у каждого процесс выздоровления занимает свой период, мы наблюдаем положительную динамику и считаем, что в ходе дальнейшей работы эмоциональное состояние участников придет в норму.
Для статистической проверки изменений мы применили Т-критерий Вилкоксона, который используется для сопоставления показателей, измеренных в двух разных условиях на одной и той же выборке испытуемых, рекомендуется для выборок умеренной численности (от 12 до 40). Данный критерий позволяет установить не только направленность изменений, но и их выраженность. С его помощью мы определили, являются ли сдвиги показателей в одном направлении более интенсивными, чем в другом.
Мы провели сравнение 1 и 2 срезов, а также 2 и 3 срезов. Критическое значение для 23 испытуемых - t = 62 при p < 0,01. Для 1 и 2 срезов t = 26, для 2 и 3 - t = 45. Таким образом, значимость изменений в наличии алекситимических черт участников групп подтверждена математически при p < 0,01.
Для объяснения полученных результатов можно выдвинуть две равнозначные гипотезы, которые не являются дискретными, а могут присутствовать совместно. Мы считаем, что признаки алекситимии в группе - это не стабильное свойство личности, а приспособительное состояние, оно
возникает в качестве защитной функции при актуализации болезненных эмоций и состояний, вызванных целенаправленной терапевтической работой. Таким образом, следует говорить о вторичной или защитной алекситимии. Эта форма позволяет психике не столкнуться с уязвимостью, болезненными переживаниями, она отражает неготовность осознания вытесненных событий и эмоций. Такая форма алекситимии является временной, и после достаточной проработки личностных проблем процессы распознавания, осознания и отреагирования эмоций вновь запускаются.
Второе объяснение строится на основе идей А. Бандуры (2008). Мы бы назвали этот тип алекситимии ложным. А. Бандура рассматривает четыре плоскости индивидуального процесса обучения. Созданная им матрица имеет название «Осознанная компетентность». С помощью квадранта компетенций можно описать любое осознанное обучение или любую осознанную работу над собой. А. Бандура выделяет четыре следующие стадии (Левин, Бандура, 2007).
Неосознанная некомпетентность. Ее участники демонстрировали на первом срезе диагностики. Чтобы чему-то научиться, нужно сначала узнать о существовании этого. Например, аборигены, живущие в джунглях, находятся в неосознанной некомпетентности относительно знаний человеческой цивилизации и могут думать, что живут на плоской земле. Точно так же, редко задумываясь о собственном невысоком уровне развития рефлексии или эмоционального интеллекта, новые участники терапевтических групп не вполне объективно оценивают у себя данные навыки. Они считают их достаточно развитыми для успешной социализации. В социуме, вне терапевтической работы, нет постоянной необходимости регулярно рефлексировать, прислушиваться к своим эмоциональным реакциям, тонко отслеживать внутренние переживания, поэтому у людей не было возможности объективно оценить данные навыки. Когда участники впервые приходят на терапию, они верят в свою эмоциональную компетентность, демонстрируют уверенность в понимании собственных эмоций и эмоций окружающих. Эти процессы отражает первый срез диагностики.
Чтобы перейти от неосознанной некомпетентности к следующей стадии - осознанной некомпетентности, необходимо узнать о существовании какого-то знания, теории, модели, навыка или технологии, т. е. того, чему можно научиться или усовершенствовать. Таким образом, на первом этапе работы в группе большинство участников находятся на стадии незнания того, чего они и не могут знать. Далее, по мере работы над собой, при углублении коммуникаций с окружающими осознание некомпетентности в сфере эмоций и рефлексии начинает проявляться, и тогда участники переходят ко второй стадии - осознанной некомпетентности, что отражает второй диагностический срез. Данная форма появляется в ходе глубинной психотерапевтической работы. Как только человек узнает о существовании теории (знания, дисциплины), навыка или технологии, то он может осознать, что не имеет достаточной компетентности в этой области и тем более не знает, как эффективно пользоваться этими технологиями и навыками. Чтобы начать учиться чему-то или исследовать неизведанное, необходимо осознать и принять, что существующие (ранее «загруженные» в голову картины мира) не дают требуемого объяснения реальности, а потому важно уметь выбирать хорошую теорию и осознанно учиться. Для этого, как мы говорили ранее, человек должен осознанно войти в роль ученика и задействовать весь свой спектр мышления, чтобы разобраться с понятиями и принципами теории.
Тем самым человек переходит на следующую стадию - осознанной компетентности. Участники исследования за 11 месяцев достигли этого уровня. Разбираясь в теории, человек получает знания, а если учится технологии, то получает необходимые навыки. В нашем случае члены групп больше узнали о рефлексии, работе с эмоциями, вербализации эмоциональных состояний, стали больше понимать собственные эмоциональные реакции и реакции окружающих. Они тренировали саморефлексию, эмоциональное реагирование, предоставление обратной связи, тем самым формируя нужные навыки. Именно поэтому мы получили позитивные результаты третьего диагностического среза.
Для того чтобы перейти на следующий уровень мастерства, необходимо дополнительное время на тренировку: это отработка полученных поведенческих моделей в реальной жизни. Только тогда мы сможем говорить о стадии неосознанной компетентности. Она достигается путем использования новых моделей поведения, мышления, эмоционального реагирования в реальной жизни, за пределами терапевтических групп. Для достижения этой стадии требуются длительное время и отработка в действительности навыков эмоционального реагирования и рефлексии, полученных участниками в процессе групповой терапии.
Считаем, что оба объяснения могут иметь право на существование. Причем данные проявления могут фиксироваться одновременно у одного и того же человека, дополняя или сменяя друг друга. В процессе групповой работы возрастает уровень осознанности, возникает более глубокое понимание себя, появляется трезвая оценка своих умений, навыков, личностных качеств. При этом терапевтический процесс часто может быть болезненным и в определенные периоды могут включаться механизмы психологической защиты, например рационализация, отрицание, замороженность чувств.
Таким образом, исследование показало, что в ходе терапевтической работы динамика эмоциональных процессов клиентов не всегда строго положительная, имеет место регресс в восприятии, идентификации и проявлении собственных эмоций. Этот период является временным и закономерным этапом. Мы видим, что данные процессы не имеют отношения к истинной алекситимии, которая выступает постоянным свойством личности. Форму алекситимии, которую мы рассматриваем, скорее можно считать формой эмоциональной регуляции/защиты при активном психотерапевтическом вмешательстве в жизнь человека. Важно отслеживать, в какие периоды работы возникают алекситимические черты, какие процессы происходят в этот момент. Наблюдения за подобными изменениями могут помочь психологу-практику более грамотно выстраивать работу, искать способы сокращения длительности этапа работы, на котором происходят изменения эмоционального реагирования, и активнее использовать механизмы поддержки клиента в такие периоды. Задачей психотерапии является возвращение человека к контакту со своей эмоциональной сферой, оказание помощи в преодолении затруднения рефлексии, уровня осознанности и обеспечение более высокого качества его жизни.
Список источников:
Бандура А. Теория социального научения. М., 2008. 532 с.
Левин К., Бандура А. Гештальтпсихология и социально-когнитивная теория личности. СПб., 2007. 125 с.
Левшунова Е.Н. Взаимосвязь эмпатии и алексимически подобных проявлений личности // Актуальные проблемы психологии личности : материалы межрегион. заочной науч.-практ. конференции. Новосибирск, 2009. С. 38-49.
Плоткин Ф.Б. Алекситимия как фактор формирования и поддержания аддикции // Наркология. 2009. Т. 8, № 10 (94). С. 85-92.
Полянский А.И., Быковская Л.И. Алекситимия у современной молодежи: особенности проявлений у студентов технических и гуманитарных направлений подготовки // Горизонты гуманитарного знания. 2020. № 2. С. 77-87. https://doi.Org/10.17805/ggz.2020.2.5.
Провоторов В.М., Чернов Ю.Н., Лышова О.В., Будневский А.В. Алекситимия // Журнал неврологии и психиатрии им. C.C. Корсакова. 2000. Т. 100, № 6. С. 66-70.
Роджерс К.Р. Взгляд на психотерапию. Становление человека. М., 1994. 480 с.
Рудестам К. Групповая психотерапия. СПб., 2022. 448 с.
Самотесов Н.М., Лисняк М.А. Влияние алекситимии на копинг-стратегии и эмоциональный интеллект у лиц, проходящих лечение от алкогольной и наркотической зависимостей // Психологическое здоровье человека: жизненный ресурс и жизненный потенциал : материалы VIII Междунар. науч.-практ. конф. / ред. И.О. Логинова, В.Б. Чупина, Л.С. Гавриленко и др. Красноярск, 2022. С. 446-452.
Соложенкин В.В., Гузова Е.С. Алекситимия (адаптационный подход) и психотерапевтическая модель коррекции // Социальная и клиническая психиатрия. 1992. Т. 8, № 2. С. 18-24.
Mothers' low care in the development of alexithymia: A preliminary study in Japanese college students / I. Fukunishi, N. Ka-wamura, T. Ishikawa, Y. Ago, H. Sei, Y. Morita, R.H. Rahe // Psychological Reports. 1997. Vol. 80, no. 1. P. 143-146. https://doi.org/10.2466/pr0.1997.80.1.143.
Sifneos P.E. The prevalence of "alexithymic" characteristics in psychosomatic patients // Psychotherapy and Psychosomat-ics. 1973. Vol. 22, no. 2-6. P. 255-262. https://doi.org/10.1159/000286529.
Social factors in alexithymia / J. Kauhanen, G.A. Kaplan, J. Julkunen, T.W. Wilson, J.T. Salonen // Comprehensive Psychiatry. 1993. Vol. 34, no. 5. Р. 330-335. https://doi.org/10.1016/0010-440X(93)90019-Z.
Taylor G.J., Ryan D., Bagby R.M. Toward the development of a new self-report alexithymia scale // Psychotherapy and Psychosomatics. 1985. Vol. 44, no. 4. P. 191-199. https://doi.org/10.1159/000287912.
Troop N.A., Schmidt U.H., Treasure J.L. Feelings and fantasy in eating disorders: A factor analysis of the Toronto Alexithymia Scale // International Journal of Eating Disorders. 1995. Vol. 18, no. 2. Р. 151-157. https://doi.org/10.1002/1098-108X(199509)18:2<151 ::AID-EAT2260180207>3.0.C0;2-E.
References:
Bandura, A. (2008) Social Learning Theory. Moscow, Direct-Media. (In Russian)
Fukunishi, I., Kawamura, N., Ishikawa, T., Ago, Y., Sei, H., Morita, Y. & Rahe, R.H. (1997) Mothers' low care in the development of alexithymia: A preliminary study in Japanese college students. Psychological Reports. 80 (1), 143-146. Available from: doi: 10.2466/pr0.1997.80.1.143.
Kauhanen, J., Kaplan, G.A., Julkunen, J. Wilson, T.W. & Salonen, J.T. (1993) Social factors in alexithymia. Comprehensive Psychiatry. 34 (5), 330-335. Available from: doi:10.1016/0010-440X(93)90019-Z.
Levshunova, E.N. (2009) Relationship of Empathy and Aleximically Similar Personality Manifestations. In: Actual Problems of Personality Psychology: Proceedings of an Interregional Correspondence Scientific-Practical Conference. Novosibirsk, NGPU, 38-49. (In Russian)
Lewin, K. & Bandura, A. (2007) Gestalt Psychology and Socio-Cognitive Theory of Personality. Saint Petersburg, Praim-Evroznak. (In Russian)
Plotkin, F.B. (2009) Alexitymia as a factor of addiction forming and supporting. Narcology. 8 (10), 85-92. (In Russian)
Polyansky, A.I. & Bykovskaya, L.I. (2020) Alexithymia in modern youth: Features of its manifestations in technical and humanities majors. The Horizons of Humanities Knowledge. (2), 77-87. Available from: doi:10.17805/ggz.2020.2.5. (In Russian)
Provotorov, V.M., Chernov, Yu.N., Lyshova, O.V. & Budnevskii, A.V. (2000) Alexithymia. S.S. Korsakov Journal of Neurology and Psychiatry. 100 (6), 66-70. (In Russian)
Rogers, C.R. (1994) On becoming a person: A therapist's view of psychotherapy. Moscow, Progress. (In Russian)
Rudestam, K. (2022) Group psychotherapy. Saint Petersburg, Piter. (In Russian)
Samotesov, N.M. & Lisnyak, M.A. (2022) Influence of Alexithymia on Coping Strategies and Emotional Intelligence in People under Treatment for Alcohol and Drug Addiction. In: Loginova, I.O., Chupina, V.B., Gavrilenko, L.S. et al. (eds.) Human Psychological Health: Life Resource and Life Potential: Proceedings of the VIII International Scientific-Practical Conference. Krasnoyarsk, Verso, 446-452. (In Russian)
Sifneos, P.E. (1973) The prevalence of "alexithymic" characteristics in psychosomatic patients. Psychotherapy andPsycho-somatics. 22 (2-6), 255-262. Available from: doi:10.1159/000286529.
Solozhenkin, V.V. & Guzova, E.S. (1992) Alexithymia (Adaptive Approach) and the Psychotherapeutic Model of Correction. Sotsial'naya i Klinicheskaya Psikhiatriya. 8 (2), 18-24. (In Russian)
Taylor, G.J., Ryan, D. & Bagby, R.M. (1985) Toward the development of a new self-report alexithymia scale. Psychotherapy andPsychosomatics. 44 (4), 191-199. Available from: doi:10.1159/000287912.
Troop, N.A., Schmidt, U.H. & Treasure, J.L. (1995) Feelings and fantasy in eating disorders: A factor analysis of the Toronto Alexithymia Scale. International Journal of Eating Disorders. 18 (2), 151-157. Available from: doi:10.1002/1098-108X(199509)18:2<151::AID-EAT2260180207>3.0.C0;2-E.
Информация об авторах М.Б. Калашникова - доктор психологических наук, профессор, почетный работник высшего профессионального образования, заведующая кафедрой психологии Новгородского государственного университета имени Ярослава Мудрого, Великий Новгород, Россия. https://www.elibrary.ru/author_items.asp?authorid=742880
Е.А. Петрова - кандидат психологических наук, доцент, доцент кафедры психологии Новгородского государственного университета имени Ярослава Мудрого, Великий Новгород, Россия. https://www.elibrary.ru/author_items.asp?authorid=745404
Information about the authors M.B. Kalashnikova - D.Phil. in Psychology, Professor, Honorary Worker of Higher Professional Education, Head of the Psychology Department, Yaroslav-the-Wise Novgorod State University, Veliky Novgorod, Russia.
https://www.elibrary.ru/author_items.asp?authorid=742880
E.A. Petrova - PhD in Psychology, Associate Professor, Associate Professor at the Department of Psychology, Yaroslav-the-Wise Novgorod State University, Veliky Novgorod, Russia. https://www.elibrary.ru/author_items.asp?authorid=745404
Статья поступила в редакцию / The article was submitted 06.03.2023; Одобрена после рецензирования / Approved after reviewing 27.03.2023; Принята к публикации / Accepted for publication 30.05.2023.
