CC BY
68
7. Лебедев Ю.В. О народности «Грозы», «русской трагедии» А.Н. Островского // Русская трагедия: Пьеса А.Н. Островского «Гроза» в русской критике и литературоведении. СПб., 2002. С. 354-377.
8. Матлин М.Г. «Народная точка зрения» в композиции драм А.Н. Островского «Гроза» и «Грех да беда на кого не живет» // Литература и фольклор: Вопросы поэтики. Межвуз. сб. науч. трудов. Волгоград, 1990. С. 57-67.
9. Мельников-Печерский П.И. «Гроза». Драма в пяти действиях А.Н. Островского //
Русская трагедия: Пьеса А.Н. Островского «Гроза» в русской критике
и литературоведении. СПб., 2002. С. 116-140.
10. Пропп В.Я. Фольклор и действительность. М., 1976.
11. Скатов Н.Н. Далекое и близкое. Литературно-критические очерки. М., 1981.
12. Сухих И.Н. И давний-давний спор... // Русская трагедия: Пьеса А.Н. Островского «Гроза» в русской критике и литературоведении. СПб., 2002. С. 7-34.
13. Чистов К.В. Русская народная обрядовая поэзия // Русская народная поэзия. Обрядовая поэзия: Сборник / Сост. и подгот. текста К. Чистова и Б. Чистовой; Вступ. статья, предисл. К разделам и коммент. К. Чистова. Л., 1984. С. 5-24.
14. Чистяков В. Представления о дороге в загробный мир в русских похоронных причитаниях XIX - XX вв. // Обряды и обрядовый фольклор / Отв. ред. В.К. Соколова. М., 1982. С.114-127.
А.Г. Нарушевич
ПРОЯВЛЕНИЕ КАТЕГОРИИ ОДУШЕВЛЕННОСТИ-НЕОДУШЕВЛЕННОСТИ ИМЕН СУЩЕСТВИТЕЛЬНЫХ В ПРЕДЛОЖНО-ПАДЕЖНЫХ ФОРМАХ
Описание категории одушевленности-неодушевленности имен существительных обычно проводится на примере беспредложных конструкций, однако в форме винительного падежа, по которой определяется грамматическая одушевленность / неодушевленность, субстантивы регулярно употребляются с различными предлогами. Таким образом, возникает необходимость рассмотреть особенности функционирования категории одушевленности-неодушевленности имен существительных в различных предложно-падежных конструкциях.
Винительный падеж с предлогом в. Свободные предложно-падежные конструкции с предлогом в имеют различия в падежных формах субстантива /В.=Р. или В.=И./, как и в беспредложном употреблении. Так, например, сохраняются грамматические различия между одушевленными и неодушевленными существительными в предложно-падежных сочетаниях с пространственным значением: бросить камнем в человека - бросить камнем в дом. Ему казалось спасением, если свою волю к действию он вольет в другого человека и у них будет одна воля (К. Федин) - Входим в лес по мокрой тропе (М. Горький).
Своеобразно проявляется одушевленность-неодушевленность субстантивов в несвободных конструкциях с предлогом в. В современном русском языке особняком стоят сочетания типа выйти в люди, произвести в офицеры, годиться в матери и под., в которых субстантивы, обозначающие людей и животных, имеют грамматический показатель неодушевленности /В.=И./: Кто в кони пошел, тот и вози (Посл.); Барон фон Клоц в министры метил, А я - к нему в зятья (А. Грибоедов); А, Чацкий! Любите вы всех в шуты рядить (Там же); Вот его друг Борис произведен в офицеры, и он из дружбы не хочет отставать от него (Л. Толстой); Работы ни на грош. Ни в гиды, ни в извозчики, Ни в маляры, ни в плотники (А. Черный).
В подобных конструкциях грамматический показатель неодушевленности обнаруживается также у субстантивированных прилагательных и имен собственных, употребленных в нарицательном значении: Его в безумные упрятал дядя-плут (А. Грибоедов); Вот кандидат в счастливые, - шепнул Попов приятелям (А. Черный); Я князь-Григорию и вам Фельдфебеля в Вольтеры дам (А. Грибоедов); Мы все глядим в Наполеоны (А. Пушкин).
Указанные предложно-падежные сочетания привлекали внимание многих исследователей. Одни из них, как, например, А.М. Пешковский, констатируют архаичность рассмотренных форм, не останавливаясь на причинах их закрепления: «...здесь форма родительного падежа, сравнительно недавно взявшая на себя в славянских языках эту заменительную роль, еще не успела, по тем или иным причинам, вытеснить именительно-винительную форму» (Пешковский 1986: 337). По этому же пути идут авторы некоторых современных пособий по исторической грамматике русского языка: «Новые формы не проникли в систему единственного числа 3 склонения и не охватили предложные конструкции: выйти в люди, поступить в учителя» (Пелих, Абдульманова 1994: 82).
С другой стороны, многие ученые уделяют внимание исследованию факторов, обусловивших закрепление подобных архаических форм. Одна из первых попыток семантической интерпретации конструкций с предлогом в принадлежит А.Х. Востокову: «единичные имена одушевленных предметов во множественном числе с предлогом в употребляются как имена собирательные и имеют в таком случае винительный падеж подобный именительному» (Востоков 1839: 87). Семантическую специфику указанных конструкций отмечает акад. Л.А. Булаховский: «форма винительного, одинаковая с именительным, сохранена в литературном языке также в специальных сочетаниях при предлоге в и винительном множественного числа со значением новой должности, нового состояния и под. Сохранению старых окончаний здесь способствовало постоянное положение при предлоге» (Булаховский 1939: 107). На трансформацию значения субстантивов в сочетаниях с предлогом “в" указывает Г.А. Золотова, определяя значение соответствующих синтаксем следующим образом: «характеристика субъекта по признаку принадлежности его к категории, группе лиц, обычно социально значимой» (Золотова 1988: 170). Наиболее аргументированной
выглядит мысль Г.А. Хабургаева: «активно обсуждаемый исследователями
современного русского языка грамматический статус таких словоформ исторически решается однозначно: их закрепление в рассматриваемых
конструкциях связано с трансформацией лексического значения личных существительных, указывающих здесь не на совокупность лиц, а на сословие, профессию или некоторое состояние, в которое переводится лицо» (Хабургаев 1990: 175).
Таким образом, наличие показателя неодушевленности в рассмотренных сочетаниях мотивировано специфическим синтаксически-обусловленным значением субстантива, для которого характерно угасание семы лица и нарастание степени отвлеченности (ср. сходные семантические особенности существительных, обозначающих совокупности живых существ).
Оттенок рассмотренного выше значения - переход кого-либо из одного состояния в другое - обнаруживается в конструкциях с предлогом в в сочетании с глаголами превращаться, обращаться и др. Однако использование в подобных конструкциях форм единственного числа, не характерных для предложных оборотов с отвлеченным значением и сохраняющих значение конкретности, способствовало различению грамматически одушевленных и неодушевленных субстантивов в данной синтаксической позиции: Доберусь я до мыса Нордкапа,
превращусь непременно в арапа (М. Моравская); Обратился в демократа
Брежневский «пират» (И. Тальков) - Превращение в корыто хотя и не так заманчиво, - сказал он, - но все же стать корытом лучше, чем никем, ничем и не для кого (Е. Пермяк).
Ср. промежуточную конструкцию: Мы видели, как изумил он бедного Антона Пафнутьича неожиданным превращением из учителей в разбойники (А. Пушкин). В современном русском языке колебание грамматического показателя одушевленности-неодушевленности наблюдается преимущественно у существительных промежуточных групп: превратиться в бацилл -
превратиться в бациллы.
Своеобразно проявляется одушевленность-неодушевленность субстантивов в конструкциях с предлогом в в сочетании с глаголом играть (существительным игра). В основном, в подобных сочетаниях выступают имена существительные, являющиеся специфическими названиями игр: играть в жмурки (в салочки, в горелки, в кошки-мышки, в казаки-разбойники, в дочки-матери и т.д.). Худо в карты играть, а козырей не знать (Посл.); Раз, два, три, Четыре, пять, Будем в прятки мы играть (Счит.); Велись веселые разговоры, играли в горелки, кошки-мышки, серсо, рисовали карикатуры (М. Евсеева); Все играют в прятки, В куклы и лошадки (В. Инбер).
В данном случае имена существительные имеют фразеологически связанное значение и, как правило, без предлога не употребляются. Это касается и составных наименований, включающих одушевленные (в свободном употреблении) имена существительные: казаки-разбойники, дочки-матери, кошки-мышки и т.д.
Грамматический показатель неодушевленности в данном случае также мотивирован трансформацией значения («люди» («животные») - «название игры») с угасанием семы «живое». Обратим внимание на требование формы множественного числа, сопровождающее, как было заметно ранее, нарастание степени отвлеченности значения. Напротив, в форме единственного числа имена существительные, в исходном значении имеющие показатель одушевленности, сохраняют его и в несвободном употреблении. Подруги поманили ее в коршуны играть (В. Даль) - Давайте в ворона, давайте играть в ворона! - зашумели все (Н. Гоголь); Говорят, она нынче в дураки играть любить стала (М. Салтыков-Щедрин) - В дурака играю, - простодушно признается Кузьма (В. Распутин); Игра в покойника («умрун», «смерть») исполнялась в разных вариантах
(Д. Лихачев); Коленку я разбил - в Чапаева играл (Г. Троепольский).
Влияние форм единственного числа, а также вовлечение в данную конструкцию новых слов, в том числе заимствованных, обусловили возможность разграничения одушевленных и неодушевленных имен существительных в форме множественного числа: играть в полицейских (в индейцев, в киборгов и т.д.) -играть в кубики (в кегли, в городки и т.д.).
Винительный падеж с предлогом на. Грамматическое различие между одушевленными и неодушевленными существительными сохраняется в конструкции “существительное в винительном падеже с предлогом на. Сравним следующие предложно-падежные сочетания: В сенях натолкнулся я на высокого плотного господина (А. Чехов) /В.=Р./ - Но невеста молодая... Между тем все шла да шла и на терем набрела (А. Пушкин) /В.=И./; Я успел заметить, что майор Ковалев вскочил на коня и кинулся куда-то вниз (В. Закруткин) /В.=Р./ -Дуня села в кибитку подле гусара, слуга вскочил на облучок (А. Пушкин) /В.=И./.
В подобных конструкциях можно встретить формы архаического винительного падежа, сохраненные фольклорной традицией. Так, Д.Н. Шмелев отмечает, что старая форма именительно-винительного в течение длительного
времени сохранялась в сочетании на конь, например: «Медлить нечего: Скорее! Люди, на конь. Эй, живее!» (А.Пушкин)... Ср. также пословицу, где сохраняется
старая форма винительного множественного числа: «Разбросались палки на чужие галки» (Шмелев 1964:57).
В отличие от рассмотренных ранее конструкций с предлогом в, подобные формы в современном литературном языке практически не употребляются.
Колебание формы винительного падежа в конструкциях с предлогом на характерно для имен существительных промежуточных групп: На тузов кладут королей, потом двойки, дам, тройки и так далее” (З. Иванова) /В.=Р/ - На тузы собираются карты в масть в восходящем порядке (О. Резникова) /В.=И./.
Грамматическое различие между одушевленными и неодушевленными существительными основных групп сохраняется и в несвободных конструкциях: Я рою корни мандрагоры, похожие на маленьких человечков (А. Куприн) /В.=Р./ -Им овладело беспокойство, похожее на страх (А. Чехов) /В.=И./.
Винительный падеж с предлогами под и за.. Предлоги под и за в составе свободных конструкций чаще употребляются с неодушевленными существительными. Одушевленные субстантивы наряду с неодушевленными встречаются только в сочетаниях с пространственным значением. Листовки положили под больного - на всякий случай (Из периодики) /В.=Р./ - Адуев медленно разорвал письмо на четыре части и бросил под стол (И. Гончаров) /В.=И./.
Противопоставлены грамматически одушевленные и неодушевленные субстантивы в составе несвободных конструкций, например, в сочетаниях с предлогом под, выражающих значение сходства с чем-либо (кем-либо), подражания чему-либо (кому-либо): Петров прекрасно имитировал тембр голоса и манеру Шаляпина, и однажды в опере «Хованщина» в картине, где они пели вместе, он пошутил и запел под Шаляпина (Е. Салина) /В.=Р./ - В зале блестящий пол, выкрашенный под паркет, венские стулья, рояль (А. Чехов) /В.=И./.
Ср. также сочетания с предлогом за со значением «заместительства, функционального пребывания в роли кого-нибудь» (Виноградов 1986:564): Эх ты, толстоносый. Сосульку, тряпку принял за важного человека (Н. Гоголь) /В.=Р./ -Где, укажите нам, отечества отцы, Которых мы должны принять за образцы (А. Грибоедов) /В.=И./.
В некоторых конструкциях с предлогом за могут выступать только одушевленные субстантивы, точнее, субстантивы со значением лица: Манилов отвечал, что за Павла Петровича он готов ручаться как за самого себя (Н. Гоголь); Город из-за них еще не провалился, - так говорил Тыбурций, - потому что они еще за бедных людей вступаются (В. Короленко); В наше время, Татьяна Петровна, трудно выйти за хорошего человека (А. Чехов).
Винительный падеж с предлогом через. С предлогом через одушевленные субстантивы выступают, в основном, в конструкциях со значением средства (способа) совершения действия: Через Тараску солдатика Аннушка давно засылала Наташке то пирожок с луком, то яичко (Д. Мамин-Сибиряк); Максим достал дудку через земляков и долго прятал, чтоб преподнести отцу на рождество (А. Бек).
Различаются одушевленные и неодушевленные существительные в конструкциях, выражающих пространственные отношения: перебросить (что-либо) через человека /В.=Р./-перебросить (что-либо) через забор/В.=И./ и т.п.
В конструкциях, выражающих темпоральные отношения, употребляются только неодушевленные существительные: через день, через год, через века и т.п.
Винительный падеж с предлогом с. Предлог с получает возможность употребляться с одушевленными существительными только в составе несвободных конструкций, выражающих отношение соразмерности. Как отмечает Д.С. Станишева, «синтагмы, в состав которых входит конструкция ВП
с предлогом «с», обозначающая предмет или лицо, с которым что-либо сравнивается по величине, отличались в истории русского языка стабильностью, несмотря на объективно нечастое употребление как ранее, так и теперь» (Станишева 1966: 135). А если б ростом я с теленка только был, То спеси бы со львов и барсов я посбил (И. Крылов) /В.=Р./ - Ковригу съем Гора горой, Ватрушку съем со стол большой (Н. Некрасов) /В.=И./.
Винительный падеж с предлогом сквозь. В составе свободных конструкций с предлогом сквозь употребляются преимущественно неодушевленные существительные, что обусловлено семантической спецификой этих синтагм: «единственной синтаксико-семантической нагрузкой конструкции “сквозь+ ВП” было и остается - выражать локальные отношения, точнее -предмет, окружение, среду, через которые направляется действие» (Станишева 1966:136).
Утренний полусвет, водянистый и сонный, наполнил комнату сквозь щели ставен (А. Куприн); Прищурив старческие глаза, генерал сквозь очки оглядел комнату (В. Вересаев).
В подобных конструкциях часто встречаются субстантивы, обозначающие совокупности живых существ и являющиеся грамматически неодушевленными. Насилу мог он продраться сквозь их [дворовых] усердную толпу (А. Пушкин); В эту минуту маленький скелет продрался сквозь толпу и приближался к Адриану (А. Пушкин).
Винительный падеж с предлогом по. Одушевленные имена существительные в форме винительного падежа с предлогом по, как правило, не употребляются. Употребление в конструкции “по” + ВП” со значением цели названий людей или животных носит устаревший, диалектный или просторечный характер и находится за пределами нормы. Лопухин послал невестину дружку возвестить царю, что время идти по невесту (А. Толстой). Ср. также диалектное выражение «идти по кони» с архаической формой винительного падежа, которое
Н.А. Мещерский относит к «традиционным формулам» и не считает живым диалектным морфологическим образованием (Русская диалектология 1972:128).
В конструкциях “по + ВП” со значением меры часто употребляются названия частей тела: погрузиться по колени, в грязи по самые локти, сыт по горло, влюблен по уши и т.д.
Винительный падеж с производными предлогами. Практически все производные предлоги, управляющие существительными в винительном падеже, употребляются только с неодушевленными существительными. Так, предлоги спустя и погодя употребляются только со словами с темпоративным значением: минута, час, полчаса, день, сутки и др. Три дня спустя оба приятеля катили по дороге в Никольское (И. Тургенев).
Важное наблюдение по поводу происхождения предлога «невзирая на» принадлежит Е.Т. Черкасовой: «развитие релятивности в семантике этих
деепричастий опиралось на их употребление с зависимым именем отвлеченного значения, то есть со словом, которое не является названием предмета, обозначающего объект зрительного восприятия» (Черкасова 1967: 218).
Действительно, в современном языке этот предлог употребляется только с неодушевленными (отвлеченными) именами существительными: невзирая
на усталость (страх, несогласие, болезнь, непогоду и т.п.). Указанный предлог
встречается также во фразеологическом обороте невзирая на лица со значением “не обращая внимания на чье-либо положение, звание”.
Таким образом, исследование проявления категории одушевленности-неодушевленности имен существительных в предложно-падежных формах позволяет сделать вывод о том, что грамматические свойства одушевленных и неодушевленных субстантивов, как правило, сохраняются и в предложнопадежных сочетаниях. Исключение составляют некоторые конструкции с предлогом в (выйти в люди, играть в коршуны и т.п.), в которых сохраняется архаическая форма винительного падежа /В.=И./ под влиянием трансформации значения субстантива с угасанием семы одушевленности.
Употребление предлогов, управляющих существительными в винительном падеже обнаруживает следующие закономерности:
1) непроизводные предлоги в, на, за, под, с, через в составе предложнопадежных сочетаний употребляются как с одушевленными (семантически и грамматически), так и с неодушевленными субстантивами;
2) производные предлоги спустя, погодя, невзирая на, а также непроизводные по и сквозь употребляются преимущественно с неодушевленными именами существительными.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Пешковский А.М. Русский синтаксис в научном освещении. М.: Учпедгиз, 1986.
2. Пелих В.М., Абдульманова А.К. Историческая грамматика русского языка. Самара, 1994.
3. Востоков А.Х. Русская грамматика. СПб., 1839.
4. Булаховский Л.А. Исторический комментарий к литературному русскому языку. Киев, 1939.
5. Золотова Г.А. Синтаксический словарь. Репертуар элементарных единиц русского синтаксиса. М.:Наука,1988.
6. ХабургаевГ.А. Очерки исторической морфологии русского языка. Имена. М.: Изд-во МГУ, 1990.
7. ШмелевД.Н. Архаические формы в современном русском языке. М.: Просвещение, 1960.
8. СтанишеваД.С. Винительный падеж в восточнославянских языках. София: Изд-во болгарской академии наук, 1969.
9. Русская диалектология. М.: Высш. шк., 1972.
10. ЧеркасоваЕ.Т. Переход полнозначных слов в предлоги. М.: Наука, 1967.
Я.О. Уляшева
ЛОГИКО-ФИЛОСОФСКИЙ АНАЛИЗ ПОНЯТИЙНОЙ КАТЕГОРИИ ОПРЕДЕЛЕННОСТИ-НЕОПРЕДЕЛЕННОСТИ
Для современного этапа развития лингвистики характерна установка на переход от позитивного знания к глубинному постижению языка в широком теоретико-методологическом контексте. Эта установка нашла свое выражение в том, что результаты исследований в области таких самостоятельных научных дисциплин, как логика, психология, социология стали применяться для решения лингвистический проблем. Это привело к возникновению таких смежных дисциплин, как семантическая философия (Л. Вайсгербер, В.З. Панфилов, Г.А. Брутян, П.В. Чесноков), психолингвистика (Дж. Грин, Ч. Осгуд,
А. А. Леонтьев, А.Р. Лурия, Д. Слобин, Е.С. Кубрякова), социолингвистика (Э. Сепир, В. Гумбольдт, А. Д. Швейцер, С.М. Галкина-Федорук). За счет логики, психологии, социологии лингвистика существенно пополнила свой понятийный аппарат и методологическую базу. Да и сам язык стал пониматься более широко -
