CC BY
85
© Н.П. Рыжова, 2008
ПРОЦЕССЫ РЕГИОНАЛЬНОЙ интеграции В РОССИЙСКО-КИТАЙСКОМ ПРИГРАНИЧЬЕ
Н.П. Рыжова
В различных источниках о текущем и будущем развитии Дальнего Востока в целом и Амурской области в частности говорится о реальном или потенциальном влиянии на него границы с Китаем. Исследования автора данной статьи показывают [7], что за последние двадцать лет благодаря открытию границы, либерализации внешнеэкономической деятельности, маятниковой миграции и проникновению китайского капитала в контактной зоне Благовещенск - Хэйхэ сформировался особый симби-
оз. Он заключается в том, что две приграничные территории тесно связаны социальными, экономическими и культурными взаимодействиями друг с другом; в том, что граница для обеих территорий стала основным ресурсом для их экономического развития; а также в том, что экономическая взаимозависимость лежит преимущественно в сфере неформальной экономической деятельности и мало учитывается официальной статистикой.
Цель данной статьи - показать, какие интеграционные процессы происходят на региональном уровне и как они влияют на организацию повседневности (в частности, на экономическое поведение фирм) в приграничье. Реализация цели является попыткой приложения теорий транснационализма к пока мало исследованным российско-китайским границам, еще совсем недавно разделенным и барьерным, и ориентирована на развитие отечественных эмпирических лимологических исследований.
ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ РАМКИ ИССЛЕДОВАНИЯ
Прежде чем переходить к эмпирической части исследования, определим ряд ключевых для нас понятий и выделим релевантные теоретические концепции. Итак, в фокусе нашего ис-
следовательского внимания - трансграничные материальные и информационные потоки и повседневные практики фирм и жителей приграничья; эти объекты, с одной стороны, тесно связаны с теоретическими концептами функционалистов, с другой - созвучны идеям постмодернистов (терминология и классификация Колосова [4]). Функциональный подход предлагает подходы к изучению трансграничных взаимодействий на разных пространственных уровнях, дает основания для понимания эволюционных этапов развития приграничья и интеграционных процессов в нем, а постмодернистский предлагает обращать внимание на восприятие границы людьми и практиками различных видов деятельности, связанных с границей.
Трансграничность мы понимаем как процесс размывания границы и создания некоего уникального пространства, развиваемого экономически интенсивнее и культурно иначе, чем в неприграничных регионах. Теоретические основы трансграничности разрабатываются в рамках лимологии (науки о границах) и основываются на концепциях глобализации и регионализации, транснационализма, ретерриториализации и де-территориализации [3; 12; 14, р. 21] . Важнейшей особенностью этих концепций является пристальный интерес авторов к роли мигрантов [14, р. 21 (17)] и деятельности международных, транснациональных фирм и организаций [15].
Несколько слов об источниках эмпирических данных. Основой для написания основной части этого текста стали транскрипты интервью, собранные при выполнении проекта «Практики хозяйственной конкуренции розничной торговли современной России» (при поддержке ГУ ВШЭ и Ford Foundation, в рамках Проекта ОИЦ Con-text «Научное сообщество»). Исследованием различных проявлений трансгра-ничности в контактной зоне Благовещенск -Хэйхэ автор работы занимается постоянно с
2002 г., поэтому в личном архиве сейчас находится более 40 интервью: с российскими и китайскими «челноками», руководителями российско-китайских, преимущественно неформальных, фирм, «посредниками», различными подставными лицами, экспертами (работниками банков, таможни, органов статистики, сотрудниками правоохранительных органов).
ПРИГРАНИЧНЫЕ ОТНОШЕНИЯ В КОНТАКТНОЙ ЗОНЕ БЛАГОВЕЩЕНСК - ХЭЙХЭ
Взаимная мелкая приграничная торговля между населением двадцати пар приграничных населенных пунктов (Суйфэньхэ и Гродеково, Хэйхэ и Благовещенск, Лобэй и Амурзет и другими) возникла еще в XIX веке. На протяжении всей истории своего развития она имела особые региональные черты: во-первых, несмотря на вводимые из центров ограничения, нередко продолжалась в форме контрабанды и, во-вторых, обычно велась «в ситуации институционального вакуума», поскольку отсутствовали регулирующие соглашения с обеих либо с одной стороны. Не всегда теснота приграничных взаимодействий напрямую зависела от характера межправительственных соглашений. В частности, в послереволюционный период, когда Дальний Восток был восстановлен в составе РСФСР, между государствами не был подписан официальный договор. Несмотря на это, товарооборот между Китаем и советским Дальним Востоком всегда, даже в период Гражданской войны, оставался высоким.
В 1923 г. из 5 903 частных торговых заведений ДВО 2 571 (43,6 %) принадлежали русским и 2955 (50 %)- китайским подданным. Помимо официального торгового оборота и деятельности предприятий-нерезидентов, активный экономический обмен велся посредством контрабанды [2]. Этот период развития границы можно определить в терминах
О.Дж. Мартинеса [13] как период развития взаимозависимости.
После провозглашения КНР Москва и Пекин заключили договор о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи. В 50-60-х годах прошлого века основным вектором помощи и сотрудничества являлась помощь со стороны
СССР в создании китайской промышленности (основная концентрация созданных тогда предприятий приходится на северо-восточную промышленную зону [6]). В это же время граница была относительно прозрачной - ее нелегальные пересечения и бытовые контакты между людьми являлись повседневными, обычными. То есть граница в середине прошлого века также была взаимозависимой, но из-за действовавшего тогда общественно-политического строя не в полной мере «работали» все параметры, выделенные Мартинесом. В частности, сложно говорить об инвестиционной привлекательности в нерыночных государствах - то есть и взаимозависимость отличалась от таковой начала 1920-х гг. своим нерыночным характером.
В 1969 г. резко начался почти двадцатилетний период отчужденности (или разделен-ности). Понятно, что он был связан с разрывом дипломатических отношений и приграничными конфликтами.
В 1983 г. контакты на высшем уровне были возобновлены, и с этого периода приграничные отношения развивались по эволюционному пути. Мы выделяем несколько этапов в развитии границы, опираясь на анализ таких критериев, как изменения формальных и неформальных институтов, порядок и формы расчетов в приграничной торговле [8; 10].
Не повторяя здесь перечисление и описание этих этапов подчеркнем, что в отличие от 50-х гг. ХХ в. на рубеже ХХ-ХХ1 столетий основным фактором изменения функции границы стали микроуровневые взаимодействия фирм и людей, а законодательно-правовая база, особенно с российской стороны, значительно отставала и продолжает отставать от потребностей экономического приграничного развития.
Обзор различий в законодательном регулировании приграничной торговли предложен
Н.Н. Ныровой. В частности, автор указывает, что уже в 1984 г. Госсовет КНР принял Временные способы регулирования приграничной торговли в малых размерах. Основная же часть современной нормативно-правовой базы КНР по вопросам приграничного сотрудничества и приграничной торговли сформировалась в 1987-1996 годах. «В этот период были разработаны и законодательно установлены общие принципы, задачи, пределы и границы приграничной торговли (как по суммам сделок, так и по территориаль-
ным масштабам); определен статус участников приграничной торговли; компетенция органов государственного управления, курирующих вопросы приграничной торговли. В этот же период были введены в действие отраслевые документы, направленные на организацию и развитие приграничной торговли в интересах китайского государства. Отсутствие между КНР и РФ межправительственного соглашения по вопросам приграничной торговли не мешало Китаю разработать достаточное для него национальное законодательство. Тогда как в России, несмотря на заявленную исключительную важность «приграничной торговли», законодательная база не сформирована даже по наиболее важным вопросам. Прежде всего, в российском национальном законодательстве отсутствуют правовые определения и другие законодательно установленные характеристики понятий «приграничная торговля», «территория приграничной торговли»; «участники приграничной торговли»; «приграничные народные рынки», а также других понятий, часто используемых в действующих межправительственных российско-китайских соглашениях. А федеральный закон о приграничной торговле отсутствует даже в проекте [5].
Очевидно, этот институциональный вакуум является одной из причин того, что неформальная экономическая деятельность преобладает над развитием институционализированных приграничных контактов.
Несмотря на провозглашаемую ориентацию экономики России на рынки АТР до сих пор ничего не сделано для стимулирования развития тех потенциальных точек роста, которыми могут и должны являться относительно более заселенные и экономически продвинутые дальневосточные города Находка, Хабаровск, Уссурийск, Ванино, Благовещенск...
О создании свободных экономических зон, локальных приграничных торгово-инвестиционных комплексов на границе с Китаем разговор ведется не менее двадцати лет. Однако ни предыдущее законодательство, ни действующее фактически не дает шансов для реального воплощения этих замыслов в жизнь.
Поэтому поведение фирм, функционирующих в контактной зоне Благовещенск - Хэй-хэ, конституируется следующими условиями:
- активной политикой китайского правительства, китайской провинции и китайских уез-
дов, направленной на развитие приграничной торговли, экспортом в Россию товаров народного потребления и импортом из РФ сырья и соответственно пассивной политикой российских органов власти;
- отсутствием нормативно-правовой базы по многим коммерческим вопросам либо, при наличии такой базы, игнорированием многих ее положений участниками ВЭД. Распространением неформальных правил ведения бизнеса как в «челночном бизнесе», так и в деятельности предприятий;
- приходом китайского капитала в экономику Амурской области, преимущественно в форме неформального инвестирования и деятельности нелегальных (зарегистрированных на подставных лиц) фирм;
- активными маятниковыми миграциями жителей обеих приграничных территорий с целью основной или дополнительной самозанятости;
- свободой входа на рынки розничной торговли.
ВЛИЯНИЕ ТРАНСГРАНИЧНЫХ ИНСТИТУТОВ НА РОЗНИЧНУЮ ТОРГОВЛЮ БЛАГОВЕЩЕНСКА
Бурное развитие торговли и накопление частного капитала произошло в Амурской области во многом благодаря соседству с китайским городом и развитием приграничных экономических связей.
Основное влияние трансграничности, на наш взгляд, заключается в том, что большинство игроков разделяет представление о дозволенности применения неформальных норм ведения бизнеса и их «закономерном» преобладании над «правилами писанными». Действительно, если на рынке представлены игроки (китайские фирмы), постоянно живущие вне формальных норм и набирающие влияние на данном рынке, то такие стимулы к легализации, как «повышение общего уровня легальности», необходимость становиться более прозрачными в связи с приходом крупных транснациональных игроков, бездействуют. Ожидания относительно строительства моста и со-
здания свободной экономической зоны, которую на повседневном уровне топ-менеджмент и эксперты понимают как территорию не ограниченного формальными нормами предпринимательства, только способствуют обоснованию потенциального расширения возможностей действия вне формальных норм.
Рассмотрим один из обычных розничных товарных рынков - рынок бытовой техники -который, по официальным статистическим данным, не связан с импортом техники из соседской провинции Хэйлунцзян.
Поставщики. При выборе поставщиков амурские торговые фирмы, специализирующиеся на бытовой технике, имеют следующие альтернативы:
1. Покупка импортной техники у крупных оптовиков (расположены в основном в Москве, Новосибирске, Владивостоке). Большая часть техники, завозимой из этих городов, произведена в Китае. Китайская бытовая техника преобладает на товарных рынках в среднем и нижнем ценовом сегменте в большинстве российских регионов: об этом говорили респонденты в Москве, Магадане, Екатеринбурге.
2. Покупка импортной техники у зарубежных поставщиков или производителей (то есть вариант прямого импорта). Амурская область граничит только с КНР, большая часть прямых импортных поставок любой продукции, как уже говорилось выше, приходится на Китай. Заключение сделок с производителями других стран неэффективно: низкая плотность населения области ограничивает спрос - то есть крупные контракты с амурскими фирмами зарубежным партнерам попросту не выгодно заключать. Кроме того, удаленность от других границ увеличит долю транспортных затрат в структуре себестоимости закупаемой продукции.
Таким образом, анализируя варианты поставок из-за рубежа и сравнивая в основном Корею и Китай, амурские торговцы выбирают Китай, причем Китай «ближний» к Амурской области, то есть относительно слабо развитый Северо-Восток («Дунбэй»), где «богатство выбора» ограничивается неприкрытым контрафактом, который может быть конкурентоспособным на рынке только в случае использования самых «серых» деловых схем. Иначе гово-
ря, этот вариант связан с повышением риска по таможенной очистке и потерь из-за возврата продукции покупателем в силу неприемлемого качества. Если раньше данный канал поставок обеспечивал существенную долю оборота амурского рынка (и бытовую технику ввозили в том числе самые мелкие «челноки», условно - по два утюга и три чайника), то сейчас в свете тенденций легализации трансграничного рынка эта альтернатива используется мало. И в основном самыми малыми фирмами (китайскими и российскими по происхождению капитала), поддерживающими свою конкурентоспособность преимущественно неучтенным наличным оборотом.
Впрочем, многие предприниматели полагают, что строительство мостового перехода через Амур могло бы резко изменить схемы закупки товара и переориентировать их с «российского Запада» на «прямой импорт из КНР». Кроме того, строительство моста связывают и с потенциальным улучшением качества ввозимой через Хэйхэ бытовой техники, так как в этом случае будет, наконец, выстроен логистический путь для качественной китайской продукции. Иными словами, хотя вариант прямого импорта сейчас используется специфическим кругом фирм, он постоянно анализируется, и при создании благоприятных условий на него может переориентироваться большая часть действующих организаций.
3. Российские производители бытовой техники. Сложно оценить долю российской бытовой техники, реализуемой на амурских рынках (экспертно - до 10 %, что сопоставимо с данными, полученными в интервью в других регионах). Впрочем, «российское» происхождение техники нередко говорит только о «российской сборке».
4. Оптовые продавцы местного рынка, которые представлены, в свою очередь: а) теми, кто завозит импортный (преимущественно) и отечественный товар из регионов России; б) теми, кто завозит товар из КНР (здесь есть и фирмы, чьи капиталы и собственники имеют чисто китайское происхождение; и смешанные и российские бизнесы). Выбор такого варианта поставок был оправдан несколько лет назад для малых торгующих организаций, не желающих связываться с потенциальными издержками неформальных схем
ведения бизнеса. Однако он приводил к уменьшению уровня доходности вплоть до его отрицательного значения.
Еще одним гипотетическим вариантом снабжения магазинов является самостоятельное производство бытовой техники. Реально такой вариант не был (и, наверное, не будет) реализован, но о нем стоит упомянуть, так как вопрос о возможности строительства завода выносился на повестку дня (китайскими предпринимателями при поиске российской стороны для строительства завода и - отдельно - областной администрацией при проектировании свободной экономической зоны в Приамурье). В обоих случаях результат был отрицательным: свободную зону в области не создали, российские предприниматели от проекта завода бытовой техники отказались.
Таким образом, основные поставщики бытовой техники для более крупных и «цивилизованных» фирм, торгующих на амурском рынке, размещаются в Москве либо в крупных городах Дальнего Востока. Фирмы (как китайские, так и российские), выбирающие неформальные схемы ведения бизнеса, завозят контрафактную продукцию напрямую из КНР, используя челночные практики и предпочитая работать с неучтенными наличными. Изменение внешних условий (строительство моста, создание льготных условий специальной торговой экономической зоны) может исключительно быстро «переключить» схемы поставок на прямой импорт из КНР.
Покупатели. Сегментирование потребителей не являлось задачей данного исследовательского проекта, однако, говоря о том, как на покупателей Приамурья влияют процессы размывания границы и механизмы распространения трансграничных неформальных институтов, необходимо акцентировать внимание на том, о какой категории потребителей идет речь. Высокодоходные рыночные сегменты не покупают контрафакт на китайских рынках в Благовещенске, не связываются с самостоятельной покупкой товара в зоне Хуши и его доставкой в Благовещенск. Однако доля высокодоходного сегмента в Благовещенске отнюдь не велика. Те же люди, кто формирует основной покупательский спрос, используют «ресурс границы» максимально эффективно для себя. И тем
самым оказывают влияние на состояние хозяйственной конкуренции в области.
Они выезжают в Китай (по работе или на «уик-энд»), откуда привозят «рыночные новинки» (в разное время это кондиционеры, «кулеры», «бойлеры», пароварки, DVD-проигрыватели, мобильные телефоны и т. д.). Схема доставки товара аналогична ввозу любого коммерческого товара по туристским каналам и связана с обращением к специальным неформальным рыночным агентам (которые нанимают обладателей заграничных паспортов для пересечения границы и оформления ограниченного по весу груза 1).
Также они могут участвовать в развитии и распространении трансграничных неформальных институтов, выступая в качестве нанимаемых подставных лиц в схемах доставки коммерческого товара либо выезжая в Хэйхэ за покупками бытовой техники. Низкодоходный рыночный сегмент является основным потребителем контрафакта с китайских рынков Благовещенска.
По оценкам наших респондентов, на свободную зону Хуши (то есть доля бытовой техники, покупаемой амурчанами непосредственно в Хэйхэ) приходится до 15 % общего объема рынка. И около 20 % приходится на покупки бытовой техники на китайских рынках в Благовещенске. И в том и в другом случае покупки редко оформляются чеками, то есть на трансграничные неформальные бизнесы приходится около 35 % рынка.
Товары-заменители. По М. Портеру, существенное влияние на конкуренцию в отрасли могут оказывать товары-заменители. «Замена» при выборе бытовой техники может происходить по торговой марке, уровню постпродажного обслуживания, стране-про-изводителю и т. д. Этот выбор (между камерой <^опу» японской, китайской и, скажем, российской сборки), конечно, возможен не только в Амурской области, что является одним из проявлений глобализации. Однако в анализируемом амурском регионе размывание границ национальных государств, также являющееся проявлением глобализации, предлагает более широкий спектр товаров-заменителей, что, в свою очередь, доказывает влияние трансграничности на амурскую розничную торговлю.
Проиллюстрируем это на конкретном примере покупки бытового кондиционера. Крайне низкий уровень качества по самым минимальным ценам - 3-4 тыс. руб. - можно получить на расположенном под открытым небом рынке в Благовещенске: Вам не предъявят документы, подтверждающие страну происхождения и фирму-изготовитель, инструкцию на русском языке и гарантии возврата, Вам также не выдадут товарный или кассовый чек. Аналогичную покупку (по еще меньшей цене - 2-3 тыс. руб.) можно сделать на острове Большой Хэйхэ (в свободной зоне Хуши).
Практически такой же товар, но с чеком и гарантией (около 3 месяцев) Вы можете приобрести на торговой ярмарке Амид (арендатор -китайский предприниматель, субарендаторы -китайские народные торговцы). Стоимость товара уже будет выше и может дойти до 56 тыс. руб. Если же Вы не доверяете китайским торговцам (подозревая, впрочем, скорее, напрасно, что через полгода его может не быть на данном торговом месте), но готовы купить товар китайского производства, то можно пойти в специализированную компанию и приобрести кондиционер китайской марки, с чеками, инструкциями и гарантиями. Впрочем, Вы можете подозревать, что корейский товар лучше китайского, и поэтому выбрать фирму с мировым именем - «LG». При этом, скорее всего, сборка все равно будет выполнена в Китае, и не факт, что товар будет полностью соответствовать документации.
Конкуренция на рынке. Новые фирмы и барьеры вхождения. О нарастании конкуренции, преимущественно из-за прихода региональных сетевых компаний, уже достаточно много сказано в предыдущем разделе. Здесь же мне бы хотелось обсудить два вопроса. Как на рынок могут проникать новые компании и какими методами с ними могут бороться немногочисленные оставшиеся мелкие и средние амурские фирмы? Каким образом трансграничные бизнес-структуры существуют на этом рынке и что с ними должно произойти в связи с введением в действие положений об ограничении доли мигрантов?
Анализ всех эмпирических данных по Благовещенску и Амурской области свидетельствует о том, что областная и городская
администрации следуют «стратегии невмешательства»: вход на розничные рынки предельно свободен как для фирм из других регионов России, так и для предпринимателей с другого берега Амура. Впрочем, большая часть последних вынуждены оставаться «в тени», нередко работая через подставных лиц и с «черным наличным оборотом». Властям о данной ситуации, конечно, известно, но кардинальные меры не применяются. Более того, они опосредованно участвуют в формировании вариантов ухода от формальных норм, принятых федеральным центром.
Приведем цитату из статьи, опубликованной в «Амурской правде» (основная газета администрации области): «Что делать с китайцами, торгующими на амурских рынках, в срочном порядке решают представители областной администрации, Федеральной миграционной службы и руководители предприятий... Сегодня чиновники ищут варианты реализации постановлений. Один из выходов -переселить китайцев в торговые центры и магазины. Вскоре будет сдан в эксплуатацию торговый центр на центральном рынке Благовещенска - часть мигрантов может переехать туда. Амурская ярмарка предложила сдать в аренду 4-й и 5-й этажи в пристроенном здании. Интересно, что в январе центральный рынок Благовещенска в противоречие с законом не вступит: там количество китайцев составляет 27 %. На главном рынке области трудятся 996 иностранных подданных. Все они официально работают на муниципальном предприятии “Городской деловой центр” (ГДЦ), которое арендует для них места на рынке. А с 1 апреля “рыночные” инициативы ударят и по деятельности ГДЦ» [1].
К объяснению риторики местной власти мы еще вернемся в заключительном разделе статьи. Здесь же еще раз подчеркнем отсутствие иных силовых (криминальных, полукри-минальных) барьеров вхождения в отрасль. Поэтому все опрошенные представители рынка бытовой техники отмечали, что конкуренция резко увеличилась в связи с приходом трех сетевых компаний, и они опасаются, что она станет критической, если придут еще более крупные сетевики с западной части России.
В этом случае, как следует из эмпирических данных, амурские компании, торгую-
щие бытовой техникой, могут следовать таким деловым стратегиям, как:
- сворачивание бизнеса;
- копирование стратегии более крупных фирм, уход в районы области;
- расширение неформальных схем ведения бизнеса.
На последней стратегии остановимся подробнее. Интервью, собранные весной 2006 г., таких данных не содержат - подобные варианты ведения конкурентной борьбы появились осенью 2006 г. и связаны с ограничениями доли мигрантов на рынках 2. Амурские мелкие предприниматели поддерживают введение административных барьеров, так как видят в этом возможности для себя. Они понимают, что выстроить собственные каналы, завязанные на поставках контрафакта из КНР, будет сложно или невозможно, но зато появится предмет для переговоров о создании совместных трансграничных бизнесов - то есть мелкие предприниматели надеются на очередной передел розничного рынка.
ВЫВОДЫ
После либерализации в России ВЭД, начала следования стратегии открытости в КНР российско-китайская граница резко изменила выполняемые функции и превратилась из барьерной в объединяющую: рыночные игроки по обе ее стороны - но в разной степени -воспользовались открывшимся преимуществом. Взаимная подстройка правил в ситуации институционального вакуума спровоцировала развитие различных неформальных схем ведения бизнеса, в результате в изучаемом пространстве начали действовать свои, во многом уникальные, трансграничные институты. Несмотря на то что в последнее время наметились некоторые тенденции к легализации трансграничного рынка, ситуация деформализации правил не преодолена.
Из-за отсутствия в Амурской области промышленного производства, наличия границы основной сферой экономической деятельности стала торговля. Местные и региональные органы власти, равно как и другие силовые структуры, не формировали барьеров вхождения на розничные рын-
ки, и поэтому уровень конкуренции на них очень высок.
На конкуренцию в розничной торговле -на всех товарных рынках, а не только рассмотренном здесь - существенное влияние оказывают трансграничные институты. Это влияние осуществляется через покупателей (они выбирают, чью продукцию и на какой стороне Амура им покупать), поставщиков (так как трансграничные, неформальные правила дают возможность значительно сэкономить на затратах), прямую конкуренцию между «внутренними» и «трансграничными» игроками.
Однако основное влияние все же заключается в другом. Используя терминологию А.А. Яковлева 3, анализирующего стратегии региональных администраций в отношении фирм, уклоняющихся от уплаты налогов, можно сказать, что в Амурской области действует своеобразная «внутренняя оффшорная зона» (или зона неформальная, свободная экономическая зона). В ней региональные власти, закрывая глаза на распространение неучтенного наличного оборота трансграничном секторе и, естественно, не только - поскольку все игроки понимают ситуацию и могут ею пользоваться, фактически создают привлекательные условия для притока в область капитала. Этот капитал, преимущественно в виде инвестиций в торговые предприятия, приходит из соседних российских регионов, нередко вызывая недоумение по поводу того, зачем в малонаселенной области пятая сетевая компания по продаже бытовой техники. Капитал также приходит из китайских провинций - в виде инвестиций, осуществляемых в основном нелегально, в мелкие добывающие, торговые и промышленные предприятия.
Таким образом, основной теоретический вывод данной статьи состоит в том, что территории, прилегающие к границам государств, могут становится «оффшорными зонами» даже если подобный статус официально не введен. Необходимо проанализировать, какие факторы являются основными в формировании и развитии этого процесса, - можно обоснованно предполагать, что не все приграничье и не всегда обладает подобными характеристиками. И нельзя, видимо, объяснять все только «волей» региональных властей. Впрочем, это задачи для другого исследования.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Подробно схема описана в: [9].
2 Приведем в качестве примера фрагмент одного из интервью: «...думаю, что для мелких предпринимателей гонение на китайцев, оно как бы вариант еще пожить. Ведь с одной стороны давили крупные сетевики, а с другой - китайцы всю мелкую торговлю для бедных под себя подобрали. Теперь ситуация может измениться. И даже если вначале наши власти им помогут, а они, конечно, помогут, здесь задержаться, все равно китайцам нужны будут подставные лица или скорее партнеры - то есть мы». На вопрос интервьюера: «А чем должны обладать амурские фирмы, чтобы быть нужными китайским фирмам?» - был дан следующий ответ: «Да как обычно - связи в администрации, знание кому, где, что и как заплатить. Ну и площади не помешают торговые, и свободные деньги, и уже налаженный бизнес по области и лучше за ее пределами».
3 «Налогоплательщикам в неявной форме разрешается не платить определенную часть налогов... В случае если другие региональные администрации будут пытаться пресекать подобные схемы ухода от налогов, данный регион получит статус неформальной оффшорной зоны, ведь легальный бизнес, который и использует главным образом технологии “черного нала”, начинает функционировать в условиях льготного налогового режима. Это, в свою очередь, создает предпосылки для притока в регион дополнительных финансовых ресурсов, что приводит к росту деловой активности и увеличению доходов бюджета в следующем периоде» [11].
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Амурская правда. - Благовещенск, 2006. -2 дек.
2. Залесская, О. В. Развитие приграничных связей северо-восточного Китая и Дальнего Востока России в 1922-1924 гг. / О. В. Залесская // Россия и Китай на дальневосточных рубежах. - Благовещенск: АмГУ, 2002.
3. Кайзер, М. Транснационализм и транслокальность : (коммент. к терминологии) / М. Кайзер, О. Бредникова // Миграция и национальное государство / под ред. Т. Бараулиной, О. Карпенко. -СПб. : ЦНСИ, 2004.
4. Колосов, В. В. Теоретическая лимология: новые подходы / В. В. Колосов // Международные процессы. - 2003. - Т. 1, N° 3.
5. Нырова, Н. Н. Китайские компании приграничной торговли и их место в международной преступной деятельности / Н. Н. Нырова // «Черные дыры» в российском законодательстве / Н. Н. Нырова (ред.). - 2003. - № 3.
6. Романова, Г. Н. Роль СССР в индустриализации Северо-Восточного Китая (начало 50-х гг. ХХ в.) / Г Н. Романова // Россия и Китай на дальневосточных рубежах. - Благовещенск : АмГУ, 2002.
7. Рыжова, Н. П. Благовещенск - форпост Российской империи или зона свободной экономики? / Н. П. Рыжова // Стабильность и конфликт в российском приграничье. Этнополитические процессы в Сибири и на Кавказе / отв. ред. В. И. Дятлов, С. В. Рязанцев. - М. : Науч.-образоват. форум по меж-дунар. отношениям, 2005. - С. 202-227.
8. Рыжова, Н. П. Останется ли социально-экономический симбиоз в Благовещенске конъюнктурной суетой? / Н. П. Рыжова // Диаспоры. - 2006. - № 1.
9. Рыжова, Н. П. Трансграничный рынок в Благовещенске: формирование новой реальности деловыми сетями «челноков» / Н. П. Рыжова // Экономическая социология : [электрон. журн.]. -2003.- Т. 4, №°5. -С. 54-71.
10. Симутина, Н. Л. Экономический и социологический аспекты российско-китайских отношений: подходы к исследованию трансграничной территории Благовещенск - Хэйхэ / Н. Л. Симутина, Н. П. Рыжова // Вестник ДВО РАН. - Владивосток, 2007.- N° 5. - С. 130-144.
11. Яковлев, А. А. Агенты модернизации / А. А. Яковлев. - М. : Изд. дом ГУ ВШЭ, 2006.
12. Globalization, Regionalization and Cross-Border Regions: Scales, Discourses and Governance / еd. by Perkmann M. Sum N.-L. - Palgrave Macmillan (UK), 2002.
13. Martinez, O. J. Border People. Life and Society in the U. S. - Mexico Borderlands / O. J. Martinez. -Tucson; L., 1998.
14. Rodriguez, N. The Battle for the Border: Notes on Autonomous Migration, Transnational Communities, and the State / N. Rodriguez // Social Justice. - 1996. - Vol. 23, № 3.
15. Sassen, S. The Global City / S. Sassen. -N. Y. ; L. : Tokyo ; Princenton, N. J. : Princenton University Press, 1991.
