CC BY
1002
Раздел 9. Совершенствование правоохранительной практики
корнакова с.В.,
кандидат юридических наук, доцент, [email protected] кафедра уголовного права, криминологии и уголовного процесса; Байкальский государственный университет, 664003, г. Иркутск, ул. ленина, 11
kornakova s.v.,
Gandidate of Legal Sciences, associate professor, [email protected] Chair of criminal law, criminology and criminal procedure; Baikal State University, Lenina St. 11, Irkutsk, 664003, Russian Federation
ПРОЦЕССУАЛЬНАЯ САМОСТОЯТЕЛЬНОСТЬ СЛЕДОВАТЕЛЯ: ПРОБЛЕМЫ РЕАЛИзАЦИИ
Аннотация. Статья посвящена анализу полномочий следователя с точки зрения их соответствия декларируемой процессуальной самостоятельности данного участника уголовного судопроизводства. Автором критически оценивается реформирование российского уголовно-процессуального законодательства, в результате которого произошло существенное ущемление как процессуальной самостоятельности, так и независимости следователя. Наличие чрезмерной опеки над процессуальной деятельностью следователя в виде ведомственного контроля, прокурорского надзора и судебного контроля служит основанием для снижения инициативы следователя. Наибольшую критику вызывают ограничивающие процессуальную самостоятельность следователя полномочия руководителя следственного органа, роль которого, по мнению автора, должна заключаться в организации работы следователя, методическом и ресурсном обеспечении процесса расследования. Аргументируется, что зависимое положение следователя противоречит законодательству и создает условия для снижения его личной ответственности за принятые в ходе производства по уголовным делам решения. Сделан вывод о том, что наделение следователя процессуальной самостоятельностью является необходимым условием надлежащего обеспечения своевременного и законного производства по уголовному делу. Совершенствование уголовно-процессуального законодательства должно идти по пути сокращения требующих согласования с руководителем следственного органа решений следователя.
Ключевые слова: следователь; процессуальная самостоятельность; прокурор; руководитель следственного органа.
PROCEDURAL AUTONOMY OF INVESTIGATOR: PROBLEMS OF IMPLEMENTATION
Annotation. The article is devoted to the analysis of the investigator's powers from the point of view of their conformity with the declared procedural autonomy of this participant in criminal proceedings. The author critically evaluates the reform of the Russian criminal procedure legislation, the result of which was a significant infringement of both procedural autonomy and independence of the investigator. The excessive guardianship over the investigator's procedural activities in the form of the departmental control, prosecutor's supervision and judicial review serves as a basis for reducing the initiative of the investigator. The powers of the head of the investigative body, restricting the procedural independence of the investigator, are particularly critically estimated. According to the author's opinion, the task of the head of the investigative body should be to organize the work of the investigator and to provide methodical and resource support of the investigation process. It is argued that the dependent position of the investigator contradicts the legislation and creates conditions for reducing his (her) personal responsibility for the decisions taken in the course of criminal proceedings. It is concluded that ensuring the procedural autonomy of the investigator is a necessary condition for the proper provision of timely and legal criminal proceedings. Improvement of criminal procedure legislation should go towards reducing the investigator's decisions that require the approval of the head of the investigative body.
Keywords: investigator; procedural autonomy; prosecutor; head of the investigative body.
Где следователь хорош, там хороши и следствия, где он плох - там плохи и они.
П.Н. Обнинский
Понятие «следователь» является производным от слова «след», которое согласно Толковому словарю В.И. Даля означает «признак, примету чего-либо прошлого». В свою очередь, «следить» означает «идти по следам, искать или преследовать по приметам, наблюдать, узнавать обо всем, что до этого предмета относится», а «следствие - это следование; розыск по делу» [1, с. 1314]. Таким образом, буквальный смысл слова следователь - «идущий по следам, преследующий по приметам».
Исходя из того, что познание обстоятельств преступного события имеет ретроспективный характер и происходит преимущественно опосредованно, прошлое событие может быть восстановлено не иначе как по следам, оставленным в настоящем. В связи с этим, как точно отмечает А.Ф. Лу-бин, в процессе расследования уголовного дела, нельзя ничего познать-раскрыть без «следования по следам»», поэтому метод «следования по следам» является единственным способом раскрытия преступлений [2, с. 27]. Исходя из этого, следователю принадлежит ведущая роль в процессе производства по уголовному делу, и именно он является центральной фигурой расследования.
Согласно действующему УПК РФ (п. 41 ст. 5, ст. 38) только следователь является должностным лицом, уполномоченным осуществлять предварительное следствие по уголовному делу, а также иные полномочия, предусмотренные законом.
Сущность и назначение следователя как властного должностного субъекта уголовно-процессуальных отношений вытекают из назначения всего уголовного судопроизводства и конкретизируются в тех задачах, которые решаются следователем в процессе производства по уголовному делу. К числу таких задач относится:
- защита прав и интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений;
- установление подлежащих доказыванию по уголовному делу обстоятельств посредством собирания, проверки и оценки доказательств;
- защита личности от незаконного и необоснованного обвинения, что предполагает ограничения ее прав и свобод исключительно на основании оценки совокупности собранных, проверенных и оцененных следователем доказательств;
- обеспечение возмещения ущерба, причиненного преступлением;
- обеспечение безопасности субъектов, попавших в сферу уголовного судопроизводства.
Согласно п. 4 ч. 2 ст. 38 УПК РФ следователь вправе в случаях и в порядке, установленных законом, давать органу дознания обязательные для исполнения указания и письменные поручения о проведении оперативно-розыскных мероприятий, отдельных следственных действий, об исполнении постановлений о задержании, приводе, аресте, производстве иных процессуальных действий, а также получать содействие при их осуществлении. Такие указания и поручения для органов дознания являются обязательными, поскольку следователь, обладая определенной властью по отношению к органу дознания, занимает более высокое положение.
Согласно действующему УПК РФ следователь, будучи процессуальной фигурой, наделенной властными полномочиями, независимо от ведомства, в котором он осуществляет производство по уголовному делу, независимо от занимаемой должности, сложности дела или его объема является процессуально самостоятельным лицом.
Следователь несет личную ответственность за своевременность, законность и обоснованность принимаемых им решений:
- о возбуждении уголовного дела по своей подследственности;
- принятии уголовного дела к своему производству;
- направлении хода расследования и производстве следственных и иных процессуальных действий по собиранию, проверке и оценке доказательств;
- применении мер процессуального принуждения либо, если этого требует закон, возбуждении ходатайства перед судом о принятии такого решения или истребовании согласия руководителя следственного органа.
Часть 1 ст. 17 УПК РФ, кроме этого, закрепляет положение, согласно которому следователь, в числе других субъектов доказывания, обладает правом свободной оценки доказательств по своему внутреннему убеждению на основании закона и совести.
Таким образом, в УПК РФ декларируется процессуальная самостоятельность следователя и его персональная ответственность за результаты расследования, которые призваны быть основной гарантией законности и обоснованности его действий и решений в ходе уголовного судопроизводства. Тем не менее в уголовно-процессуальной литературе обращается внимание на наличие проблем с обеспечением процессуальной самостоятельности и независимости следователя на практике, несмотря на их провозглашение в законе. По мнению ученых, произошедшие в связи с принятием Федерального закона от 5 июня 2007 г. N 87-ФЗ «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации и Федеральный закон "О прокуратуре Российской Федерации"» и в последующем «изменения полномочий руководителя следственного органа и прокурора, продиктованные, как заявлялось, заботой о совершенствовании правовых механизмов, обеспечивающих процессуальную самостоятельность следователя, привели к тому, что следователь стал еще более зависим от своего непосредственного руководителя, чем это было ранее» [3, с. 361; 4, с. 81]. В этом отношении особенно показательны противоречия между ст. 38 УПК РФ, закрепляющей процессуальную самостоятельность следователя, и ст. 39 УПК РФ, регламентирующей полномочия руководителя следственного органа, которая практически полностью упраздняет процессуальную самостоятельность первого.
Федеральный закон от 2 декабря 2008 г. N 226-ФЗ «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации» продолжил тенденцию на ограничение процессуальной самостоятельности следователя, наделив руководителя следственного органа еще целым рядом дополнительных полномочий, таких как осуществление уголовного преследования; возбуждение уголовного дела; не-
посредственное рассмотрение сообщений о преступлениях и участие в их проверке; проведение допроса подозреваемого (обвиняемого) без принятия к своему производству уголовного дела при решении вопроса о даче следователю согласия на возбуждение перед судом ходатайства о производстве процессуальных действий.
По поводу последнего из перечисленных полномочий руководителя следственного органа в литературе высказываются особенно критичные замечания ученых. Например, В.А. Семенцов правомерно ставит вопрос по поводу причин, по которым законодателем дано право руководителю следственного органа дополнительно лично допрашивать подозреваемого (обвиняемого), если следователь процессуально самостоятелен и несет личную ответственность за ход и результат предварительного следствия. По его справедливому мнению, введенное законодателем процедурное правило не только неоправданно усложняет порядок производства предварительного следствия, но и в очередной раз ставит под сомнение продекларированную уголовно-процессуальным законом процессуальную самостоятельность следователя [3, с. 364].
В настоящее время в соответствии с законодательством следователь не вправе без согласования с руководителем следственного органа принять решение:
- о прекращении уголовного дела (п. 9 ч. 1 ст. 39 УПК РФ);
- об обжаловании решения прокурора, с которым он не согласен (п. 5 ч. 2 ст. 38 УПК РФ);
- о направлении прокурору дела с обвинительным заключением (ч. 6 ст. 220 УПК РФ);
- возбуждении перед судом ходатайства о даче согласия на проведение следственных действий (п. 4 ч. 1 ст. 39 УПК РФ);
- возбуждении перед прокурором ходатайства о заключении досудебного соглашения с обвиняемым, выразившим согласие о сотрудничестве (ч. 3 ст. 317.1 УПК РФ);
- возбуждении перед судом ходатайства о применении к несовершеннолетнему обвиняемому принудительной меры воспитательного воздействия (ч. 1 ст. 427 УПК РФ).
Таким образом, реформа органов предварительного следствия, имеющая благой целью, как провозглашалось, укрепление авторитета и процессуальной самостоятельности следователя, привела к противоположному результату. Следователь стал практически полностью зависим от руководителя следственного органа, полномочия которого значительно расширились и который в настоящее время соединяет в одном лице как процессуальные, так и административные полномочия по отношению к следователю. Между тем наличие административного характера отношений между следователем и руководителем следственного органа (прием на работу, перемещение, распределение отпусков, поощрения и взыскания и т.п.) ставит следователя в положение должностного лица, подчиненного своему начальнику, со всеми вытекающими из этого последствиями.
В связи с этим следует напомнить, что в соответствии с Концепцией судебной реформы 1991 г. следователь должен рассматриваться как центральная фигура расследования, независимая в своих решениях от лиц, занимающих определенное административное положение. В свою очередь, роль руководителя следственного органа должна заключаться в организации работы следователя, методическом и ресурсном обеспечении процесса расследования.
Кроме этого, необходимо учесть, что самостоятельность следователя ограничивается сохранившимися у прокурора надзорными полномочиями. По этой причине представляет интерес пример, имевший место в практике прокуратуры Новосибирской области, приведенный Ю.В. Козубенко.
В производстве у следователя Следственного комитета находилось уголовное дело по факту убийства В. В течение двух месяцев предварительного следствия были проведены допросы очевидцев, обнаруживших труп В., произведена судебно-медицинская экспертиза, наведены справки по месту жительства, сестра В. признана потерпевшей по делу. По истечении срока следствия следователь обратился к руководителю следственного органа с ходатайством о продлении срока, однако руководитель, видя, что дальнейшее
расследование бесперспективно, отменил своим постановлением постановление следователя о возбуждении уголовного дела и направил обратно следователю для принятия процессуального решения в порядке ст.ст. 144-145 УПК РФ. Следователь был вынужден принять решение об отказе в возбуждении уголовного дела, которое через три дня отменил прокурор. Следователь вновь принял решение об отказе в возбуждении уголовного дела (поскольку он не уполномочен отменять постановление руководителя), прокурор опять его отменил. Так повторялось неоднократно [5, с. 36].
Приведенный пример наглядно демонстрирует, что, исходя из положений действующего уголовно-процессуального закона, следователь не обладает реальной возможностью принимать решения по своему внутреннему убеждению (в данном случае - принять решение о продлении срока расследования), а вынужден подчиняться порой взаимоисключающим распоряжениям непосредственного руководителя и прокурора, осуществляющего надзор. При фактическом отсутствии у следователя свободы выбора при принятии значимых для расследования уголовного дела решений вряд ли можно ожидать от него должного осуществления своих процессуальных обязанностей.
Кроме этого, некоторыми авторами негативно оценивается предусмотренная законом регламентация судебного контроля за действиями и решениями следователя. По мнению А.В. Бабича, его чрезмерность не может отвечать публичным интересам, поскольку создает препятствия для должной реализации процессуальной самостоятельности следователя, не может обеспечить необходимый баланс между соблюдением законных прав участников предварительного расследования, с одной стороны, и эффективностью самого расследования - с другой [6, с. 11]. В связи с этим нельзя не отметить, что ряд норм уголовно-процессуального закона на практике приводит к явно чрезмерной опеке и излишнему контролю за деятельностью следователя. Речь идет о принятии следователем решений о производстве следственных и иных процессуальных действий, связанных с ущемлением или вторжением в сферу прав и свобод лично-
сти, которые гарантированы Конституцией Российской Федерации. Такие процессуальные действия, как известно, допустимы исключительно на основании судебного решения. Между тем, как требует действующий УПК РФ, прежде следователь должен получить согласие руководителя следственного органа на их производство. Как замечает В.А. Семенцов, вполне достаточно было бы судебной процедуры получения разрешения следователем на производство процессуальных действий, затрагивающих права и свободы личности, которая предусмотрена уголовно-процессуальным законом, без получения согласия на это руководителя следственного органа. По правомерному выводу указанного автора, содержание задач предварительного следствия и совокупность властных полномочий следователя позволяют с уверенностью утверждать, что ему, с учетом персональной ответственности за результаты расследования, не требуется согласование с руководителем следственного органа процессуальных действий, производимых на основании судебного решения, поскольку двойной контроль неоправданно усложняет процедурные правила производства, существенно затрагивая его независимость и процессуальную самостоятельность [3, с. 362-363].
Не совсем понятна также логика законодателя при сопоставлении норм, регламентирующих деятельность прокурора и руководителя следственного органа. Речь идет о положениях, закрепленных в п. 8 ч. 2 ст. 37 УПК РФ и в п. 4 ч. 1 ст. 39 УПК РФ, содержание которых непосредственно касается процессуальной деятельности следователя. Согласно указанным нормам следователь может обратиться в суд с ходатайством об избрании, продлении, отмене или изменении меры пресечения либо о производстве иного процессуального действия, которое допускается на основании судебного решения, только с согласия руководителя следственного органа (п. 4 ч. 1 ст. 39 УПК РФ). В то же время участвовать в судебных заседаниях, рассматривающих указанные ходатайства, обязан прокурор (п. 8 ч. 2 ст. 37 УПК РФ), при этом если в отношении прокурора в ч. 4 ст. 108 УПК РФ законодатель использует глагол «обязан», то в отношении
руководителя следственного органа и следователя - словосочетание «вправе участвовать».
Непоследовательность законодателя проявляется и в том, что с основаниями об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу знакомится и подписывает ходатайство следователя руководитель следственного органа, но поддерживать это ходатайство в суде - обязанность прокурора, владеющего гораздо меньшим, по сравнению со следователем и руководителем следственного органа, объемом информации по конкретному уголовному делу. В связи с этим на практике часто имеют место ситуации, когда прокурор обязывает следователя, помимо организационного обеспечения данного мероприятия, еще и участвовать в судебном заседании, нередко заменяя прокурора, который не всегда способен с полным знанием дела обосновать ходатайство.
В результате, как отмечают А.В. Смирнов и К.Б. Калиновский, на следователя вместе с непосредственным расследованием уголовного дела ложится дополнительная нагрузка по участию в судебном заседании со стороны обвинения, что вряд ли является обоснованным и целесообразным [7]. В данном случае логичнее и эффективнее было бы закрепление в законе положений о согласовании ходатайств следователя об избрании, продлении, отмене или изменении меры пресечения либо о производстве иного процессуального действия, которое допускается на основании судебного решения, не с руководителем следственного органа, а с прокурором, позиция которого при участии в судебном заседании по рассмотрению указанных ходатайств была бы основана на его внутреннем убеждении.
Кроме этого, согласие руководителя следственного органа должно быть получено следователем и в иных указанных в законе случаях. К таким случаям относится:
1) прекращение уголовного дела в связи с примирением сторон (ст. 25 УПК РФ);
2) прекращение уголовного дела в связи с деятельным раскаянием (ст. 28 УПК РФ);
3) прекращение уголовного дела по делам о преступлениях в сфере экономической деятельности (ст. 28.1 УПК РФ);
4) прекращение уголовного преследования с применением принудительной меры воспитательного воздействия (ч. 1 ст. 427 УПК РФ);
5) продление срока предварительного следствия либо установление дополнительного срока следствия (ст. 162 УПК РФ);
6) сохранение в тайне данных о личности участника следственного действия (ч. 9 ст. 166 УПК РФ);
7) направление прокурору обвинительного заключения, подписанного следователем (ч. 6 ст. 220 УПК РФ);
8) обжалование следователем решения прокурора о возвращении уголовного дела для производства дополнительного расследования, изменения объема обвинения (либо квалификации действий обвиняемых) или пересоставления обвинительного заключения и устранения выявленных недостатков (ч. 4 ст. 221 УПК РФ);
9) направление прокурору мотивированного постановления следователя о возбуждении ходатайства о заключении с подозреваемым или обвиняемым досудебного соглашения о сотрудничестве (ч. 3 ст. 317.1 УПК РФ).
Необходимо отметить, что практически во всех перечисленных случаях законодателем употребляется формулировка «следователь вправе», но одновременно следует ограничение - «с согласия руководителя следственного органа».
По мнению ученых, законодатель, устанавливая такое количество решений следователя, требующих согласований с руководителем следственного органа, по всей видимости, преследовал цель обеспечения должного качества, эффективности, полноты и объективности предварительного следствия. Тем не менее представляется очевидным, что никто, в том числе и руководитель следственного органа, лучше следователя не может вникнуть в сущность исследуемых обстоятельств совершенного преступления, оценить имеющуюся на каждом этапе расследования уголовного дела доказательственную информацию и на ее основе принять оптимально правильное решение. Но вместо этого следователь значительную часть процессуального срока расследования уголовного дела тратит на различного рода согласования [3, с. 362; 8, с. 112].
Таким образом, практически все значимые для расследования уголовного дела решения, принимаемые следователем в соответствии с действующим уголовно-процессуальным законом, нуждаются в согласовании с судом и в предварительном одобрении руководителем следственного органа.
В связи с этим представляется справедливым вывод С.Д. Игнатова о том, что, по сути, следователя можно считать руководителем процесса расследования лишь до тех пор, пока принятые им решения по уголовному делу не будут изменены руководителем следственного органа. В результате процессуальная роль следователя при законодательно закрепленной коррекции его действий руководителем следственного органа, судом и прокурором сводится к простому техническому оформлению принятых указанными должностными лицами решений [9, с. 106].
Именно плотной опекой со стороны начальства и требованиями неукоснительного следования его указаниям, на наш взгляд, обусловлены содержащиеся в публикациях суждения о том, что такая опека - основа деятельности современных следователей. В частности, так считает В.М. Корнуков, по мнению которого, «многих следователей это положение устраивает, поскольку оно безответственное. За что отвечает следователь? Формально - за все. По общей норме - фактически ни за что» [10]. Приведенное суждение вряд ли справедливо по отношению ко всем следователям, но, видимо, у его автора есть основания для подобной оценки.
Между тем не следует игнорировать и иные точки зрения по поводу процессуальной самостоятельности и независимости следователя, которые имеются в юридических публикациях. Так, по данным исследований некоторых ученых, наличие надзора за следствием со стороны прокурора и руководителя следственного органа отнюдь не оказывает какого-либо отрицательного воздействия на процессуальную самостоятельность и независимость следователя. Заслуживает внимания позиция П.Г. Марфицина и А.А. Пронина, по мнению которых в рамках процессуальной деятельности о полной независимости субъекта говорить достаточно сложно
и следует учитывать многие факторы как объективного, так и субъективного характера, влияющие на принимаемые следователем решения. В частности, в первом случае следователь ориентируется не только на положения закона и обстоятельства отдельной криминальной ситуации, но и на поведение участников производства по уголовному делу, заявляемые ими ходатайства и жалобы, на складывающуюся правоприменительную практику, статистические показатели работы, общественное мнение и многое другое. Оградить следователя от такой объективно возникающей зависимости практически невозможно.
Но более значима, на наш взгляд, аргументация этих авторов по поводу факторов субъективного плана, проявляющихся в степени процессуальной самостоятельности следователя. Достаточно часто исследователи данной проблемы не принимают во внимание тот факт, что квалификационный уровень следователей (объем и глубина знаний, наличие профессиональных умений и навыков и пр.) не однороден. В связи с этим создаются модели универсальной независимости субъекта. Однако очевидно, что следователь-профессионал и следователь-новичок требуют различной степени подконтрольности. Более того, начинающий следователь должен быть даже заинтересован в том, чтобы его действия и принимаемые им решения, а также осуществляемое при этом усмотрение регулярно наблюдались, корректировались более опытным коллегой. Во избежание ошибок в расследовании такой следователь готов быть зависимым. Игнорирование подобных аспектов в рамках проводимых исследований, по мнению авторов, главным образом, и порождает разногласия в позициях ученых, в том числе по основному вопросу - каким должен быть следователь - зависимым или самостоятельным [11, с. 244].
Анализ практики, проведенный Х.Б. Бегиевым, также показал, что далеко не все следователи сразу, с первых же дней работы в следственных органах, способны самостоятельно и качественно проводить расследование по уголовным делам. Напротив, регулярные отчеты о проделанной работе руководителю следственного органа и получение от него указаний о на-
правлении хода расследования во многих случаях позволяют следователям избежать процессуальных нарушений и способствуют получению ими необходимого опыта следственной работы. В то же время негативной стороной подобного контроля может стать привыкание следователя к такому порядку профессиональной деятельности и, как следствие, может привести к его процессуальному иждивенству [12, с. 53-54]. И.В. Ткачев также выражает озабоченность по поводу положения следователя, указывая на то, что вследствие практически полной зависимости следователя от руководителя следственного органа может стать привычной ситуация, когда следователь при принятии решений будет руководствоваться не своим внутренним убеждением и законом, а мнением начальника [13, с. 25].
Уголовно-процессуальный закон не только обязывает следователя в ходе производства по уголовному делу самостоятельно определять направление расследования, принимать решения о производстве следственных и иных процессуальных действий, руководствуясь при этом исключительно законом и внутренним убеждением, но и, во-первых, нести полную личную ответственность за законность и обоснованность принимаемых им процессуальных решений и, во-вторых, выполнять эту обязанность эффективно. Последнее утверждение следует из анализа положений ч. 3 ст. 6.1 УПК РФ, содержащей требование о своевременности осуществления уголовного преследования, которая зависит, в частности, и от достаточности и эффективности действий следователя.
Не вызывает сомнения тот факт, что качество и эффективность производства предварительного расследования по каждому уголовному делу, прежде всего, должны находиться в непосредствен -ной зависимости от профессиональных и нравственных качеств личности следователя, а лишь затем от профессионализма организатора работы в следственном органе - его руководителя. Только при наличии реальной процессуальной самостоятельности можно говорить о ведущей роли следователя в ходе производства по уголовным делам и считать его центральной фигурой расследования. В противном
случае вынесенное в качестве эпиграфа к данной статье суждение П.Н. Обнинского является не более чем красивой фразой. В настоящее время, по сути, не имеет большого значения, плох или хорош следователь, поскольку в согласовании нуждается большая часть принимаемых им решений.
На наш взгляд, любое ущемление процессуальной самостоятельности и независимости следователя влечет снижение его инициативы при расследовании уголовных дел, препятствует наиболее полному и своевременному производству необходимых следственных и процессуальных действий, создает условия для снижения его персональной ответственности за принимаемые решения и результаты расследования. Наделение следователя процессуальной самостоятельностью - это необходимое условие надлежащего обеспечения своевременного и законного производства по уголовному делу. Следователь должен
осуществлять производство предварительного следствия по уголовному делу в условиях абсолютной процессуальной самостоятельности, гарантированной УПК РФ, без необоснованного воздействия со стороны руководителя следственного органа, прокурора, иных должностных лиц органов государственной власти [14, с. 52; 15, с. 81]. В связи с этим совершенствование уголовно-процессуального законодательства должно идти по пути сокращения до разумных пределов решений следователя, требующих какого-либо согласования. Как компетентное должностное лицо, наделенное властными полномочиями, следователь должен быть независимым и самостоятельным в своих решениях и процессуальных действиях, при этом его основной обязанностью является обязанность действовать в строгих рамках уголовно-процессуального законодательства, не превышая своих полномочий и не злоупотребляя ими.
Список литературы
1. Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 т. Т. 1. М., 1955. 2716 с.
2. Лубин А.Ф. Криминалистические основы деятельности по расследованию преступлений: курс лекций. Н. Новгород: Нижегородская акад. МВД России, 2014. 201 с.
3. Семенцов В.А. Процессуальная самостоятельность следователя и процессуальное руководство // Актуальные проблемы применения норм уголовно-процессуального права при расследовании преступлений: сб. науч. ст. междунар. науч.-практ. конф. Института повышения квалификации Следственного комитета России. М.: Буки-Веди, 2012. С. 360-364.
4. Корнакова С.В., Чубыкин А.В. Процессуальный статус прокурора в стадии возбуждения уголовного дела в российском уголовном процессе. М.: Юрлитинформ, 2015. 200 с.
5. Козубенко Ю.В. Источники антисистемы и каналы их проникновения в механизм уголовно-правового регулирования // Российский юридический журнал. 2013. N 2. С. 31-43.
6. Бабич А.В. Процессуальная самостоятельность и независимость следователя как основа его статуса в уголовном судопроизводстве: автореф. дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.09. Саратов, 2012. 28 с.
7. Смирнов А.В., Калиновский К.Б. Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации. Постатейный / под общ. ред. А.В. Смирнова. 4-е изд., доп. и перераб. 2017. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
8. Участники современного российского уголовного судопроизводства: монография / отв. ред. Р.В. Ма-зюк; науч. ред. И.В. Смолькова. М.: Юрлитинформ, 2017. 440 с.
9. Игнатов С.Д. Статус следователя как субъекта уголовно-процессуального доказывания // Вестник Удмуртского университета. 2015. Т. 25. Вып. 2. С. 101-106.
10. Корнуков В.М. Процессуальные полномочия, профессиональное мастерство и ответственность следователя: взаимосвязь и перспективы совершенствования // Стратегии уголовного судопроизводства: материалы междунар. науч. конф., посвященной 160-летней годовщине со дня рождения проф. И.Я. Фой-ницкого. 11-12 октября 2007 г. (Санкт-Петербург). URL: http://iuaj.net/modules.php?name=News&file=article&s id=196 (дата обращения: 6 нояб. 2017 г.).
11. Марфицин П.Г., Пронин А.А. Основные направления оптимизации процессуальной самостоятельности следователя // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. 2011. N 5 (1). С. 242-245.
12. Бегиев Х.Б. Проблемы соотношения процессуальной самостоятельности следователя с процессуальным контролем руководителя следственного органа // Вестник Краснодарского университета МВД России. 2011. N 1. С. 50-55.
13. Ткачев И.В. Современные проблемы реформирования досудебного производства в соответствии с уголовно-процессуальным законодательством Российской Федерации: автореф. дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.09. М., 2008. 29 с.
14. Мазюк Р.В. Процессуальный интерес следователя по взглядам профессора В.И. Шиканова // Сибирские уголовно-процессуальные и криминалистические чтения. 2015. N 2 (8). С. 46-56.
15. Мазюк Р.В. Процессуальные интересы участников уголовного судопроизводства // Сибирские уголовно-процессуальные и криминалистические чтения. 2017. N 4 (18). С. 76-84.
References
1. Dal' V. Tolkovyy slovar' zhivogo velikorusskogo yazyka [Explanatory dictionary of the living Great Russian language in 4 volumes. Vol. 1]. Moscow, 1955. 2716 p.
2. Lubin A.F. Kriminalisticheskie osnovy deyatel'nosti po rassledovaniyu prestupleniy [Criminalistic bases of activity on investigation of crimes]. Nizhny Novgorod, Nizhny Novgorod Academy of the Ministry of Internal Affairs of Russia, 2014. 201 p.
3. Sementsov V.A. Protsessual'naya samostoyatel'nost'sledovatelya i protsessual'noe rukovodstvo [Procedural independence of the investigator and procedural guidance]. Aktual'nye problemy primeneniya norm ugolovno-protsessual'nogo prava pri rassledovanii prestupleniy [Actual problems of application of norms of the criminal procedural law in the investigation of crimes]. Moscow, Buki-Vedi Publ., 2012. Pp. 360-364.
4. Kornakova S.V., Chubykin A.V. Protsessual'nyy status prokurora v stadii vozbuzhdeniya ugolovnogo dela v rossiyskom ugolovnom protsesse [The procedural status of the prosecutor in the stage of initiating a criminal case in the Russian criminal trial]. Moscow, Yurlitinform Publ., 2015. 200 p.
5. Kozubenko Yu.V. Istochniki antisistemy i kanaly ikh proniknoveniya v mekhanizm ugolovno-pravovogo regulirovaniya [Sources of the anti-system and channels of their penetration into the mechanism of criminally-legal regulation]. Rossiyskiy yuridicheskiy zhurnal - Russian legal journal, 2013, no. 2, pp. 31-43.
6. Babich A.V. Protsessual'naya samostoyatel'nost' i nezavisimost' sledovatelya kak osnova ego statusa v ugolovnom sudoproizvodstve. Avtoref. Kand. Diss. [The procedural independence of the investigator as the basis of his status in the criminal proceedings. Autoabstract Cand. Diss.]. Saratov, 2012. 28 p.
7. Smirnov A.V., Kalinovskiy K.B. Kommentariy k Ugolovno-protsessual'nomu kodeksu Rossiyskoy Federatsii. Postateynyy [Commentary to the Code of Criminal Procedure of the Russian Federation. The artwork]. Dostup iz spravochno-pravovoy sistemy "Konsul'tantPlyus" - Access from the reference and legal system "ConsultantPlus".
8. Uchastniki sovremennogo rossiyskogo ugolovnogo sudoproizvodstva [Participants in modern Russian criminal justice]. Moscow, Yurlitinform Publ., 2017. 440 p.
9. Ignatov S.D. Status sledovatelya kak sub"ekta ugolovno-protsessual'nogo dokazyvaniya [The status of an investigator as a subject of criminal procedural proof]. Vestnik Udmurtskogo universiteta - Bulletin of the Udmurt University, 2015, volume 25, edition 2, pp. 101-106.
10. Kornukov V.M. Protsessual'nye polnomochiya, professional'noe masterstvo i otvetstvennost' sledovatelya: vzaimosvyaz' i perspektivy sovershenstvovaniya [Procedural powers, professional skill and responsibility of the investigator: the relationship and prospects for improvement]. Strategies of criminal proceedings [Strategies for criminal justice]. Available at: http://iuaj.net/modules.php?name=News&file=article&sid=196 (Accessed November 6, 2017).
11. Marfitsin P.G., Pronin A.A. Osnovnye napravleniya optimizatsii protsessual'noy samostoyatel'nosti sledovatelya [The main directions of optimizing the procedural independence of the investigator]. Vestnik Nizhegorodskogo universiteta im. N.I. Lobachevskogo - Bulletin of the Nizhny Novgorod University named after N.I. Lobachevsky, 2011, no. 5 (1), pp. 242-245.
12. Begiev Kh.B. Problemy sootnosheniya protsessual'noy samostoyatel'nosti sledovatelya s protsessual'nym kontrolem rukovoditelya sledstvennogo organa [Problems of correlation of procedural independence of the investigator with procedural control of the head of the investigative body]. Vestnik Krasnodarskogo universiteta MVD Rossii - Bulletin of the Krasnodar University of the Ministry of Internal Affairs of Russia, 2011, no. 1, pp. 50-55.
13. Tkachev I.V. Sovremennye problemy reformirovaniya dosudebnogo proizvodstva v sootvetstvii s ugolovno-protsessual'nym zakonodatel'stvom Rossiyskoy Federatsii. Avtoref. Kand. Diss. [Modern problems of reforming pre-trial proceedings in accordance with the criminal procedure legislation of the Russian Federation. Autoabstract Cand. Diss.]. Moscow, 2008. 29 p.
14. Маzuk R.V. Protsessual'nyy interes sledovatelya pо vzglyadam professora V.I. Shikanova [The procedural interest of the investigator on the views of Professor V.I. Shikanov]. Sibirskiye ugolovno-protsessual'nyye i kriminalisticheskiye chteniya - Siberian Criminal Procedural and Criminalistic Readings, 2015, no. 2 (8), рр. 46-56.
15. Маzuk R.V. Protsessual'nyye interesy uchastnikov ugolovnogo sudoproizvodstva [Procedural Interests of Participants in Criminal Proceedings]. Sibirskiye ugolovno-protsessual'nyye i kriminalisticheskiye chteniya - Siberian Criminal Procedural and Criminalistic Readings, 2017, no. 4 (18), pp. 76-84.
