Научная статья на тему 'Процессуальная эвристика поэтического перевода: интерпретативная составляющая и категория гармонии'

Процессуальная эвристика поэтического перевода: интерпретативная составляющая и категория гармонии Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

CC BY
329
70
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Ключевые слова
ПОЭТИЧЕСКИЙ ПЕРЕВОД / POETRY TRANSLATION / ИНТЕРПРЕТАЦИЯ / INTERPRETATION / ИДИОПРОЕКЦИЯ / ПЕРЕВОДЧЕСКОЕ ПРОСТРАНСТВО / INTERPRETATION SPACE / ГАРМОНИЯ ПЕРЕВОДА / TRANSLATION HARMONY / IDIOPROJECTION

Аннотация научной статьи по языкознанию и литературоведению, автор научной работы — Леонтьева Ксения Ивановна

Перевод поэзии рассматривается как творческая деятельность по реконструкции лингвоконцептуальной авторской программы в форме переводческой идиопроекции, генерируемой в объемном переводческом пространстве. Степень их асимметрии определяется по критерию гармонии перевода и зависит от совпадения лингво-когнитивных особенностей автора и переводчика.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Process Heuristics of Poetry Translation: Interpretational Component and the Category of Translation Harmony

Poetry translation is analyzed as the process of creative reconstruction of the linguo-conceptual author’s programme in the form of the translator’s idioprojection, generated in the interpretation space. Their asymmetry is valued on the base of such criterion as translation harmony and depends on the degree of linguo-cognitive similarity between the author and the translator.

Текст научной работы на тему «Процессуальная эвристика поэтического перевода: интерпретативная составляющая и категория гармонии»

Lingua mobilis № 6 (32), 2011

ПРОЦЕССУАЛЬНАЯ ЭВРИСТИКА ПОЭТИЧЕСКОГО ПЕРЕВОДА: ИНТЕРПРЕТАТИВНАЯ СОСТАВЛЯЮЩАЯ И КАТЕГОРИЯ ГАРМОНИИ

К. И. Леонтьева

Перевод поэзии рассматривается как творческая деятельность по реконструкции лингвоконцептуальной авторской программы в форме переводческой идиопроекции, генерируемой в объемном переводческом пространстве. Степень их асимметрии определяется по критерию гармонии перевода и зависит от совпадения лингво-когнитивных особенностей автора и переводчика.

Ключевые слова: поэтический перевод; интерпретация; идио-проекция; переводческое пространство; гармония перевода.

Поэтический перевод, вслед за С. Ф. Гончаренко [1], мы будем рассматривать как комплексный феномен интер-лингво-этно-психо-социо-культурной коммуникации. Однако традиционные лингвоцентристские теории перевода между языком и экстралингвистической реальностью проводят жирную разделительную черту: они не учитывают внутренние особенности процесса перевода, выбор стратегии перевода и эвристический механизм поиска соответствий, исключает из круга своих проблем вопрос о степени творческой свободы переводчика, множественности и вариативности перевода, его первичности / вторичности. Между тем, при сравнении нескольких переводов одного текста, соответствующих критерию эквивалентности или адекватности, моментально выявляется их значительное отличие друг от друга и от оригинала.

Причина заключается в том, что поэтический текст выступает исключительно как индивидуальная речевая реализация языковой системы и неотделим от его автора и интерпретатора, поэтому принципиальные особенности индивидуальной речевой стратегии двух языковых личностей связаны с психологическими особенностями и выходят за грани языковых систем и культур. И здесь встает вопрос о необходимости анализа перевода поэзии в рамках более широкой модели - «психотипической» [2. С. 109] или интерпретативной теории.

100

Лингвистика и перевод

Перевод поэзии - это творческий акт по «реконструкции аналогичных художественных миров» [3. С. 64], следовательно, он не сводится к манипуляции различными языковыми средствами - он сам является речевой деятельностью по заданной в оригинале программе [4; 2; 5], в основе которой всегда лежит интерпретация. Ещё И. Левый отмечал, что «вследствие несоизмеримости языкового материала подлинника и перевода между ними не может быть семантического тождества в выражении и, следовательно, лингвистически верный перевод невозможен, а возможна лишь интерпретация» [6. С. 66].

Ввиду субъективности процесса понимания и интерпретации в каждом конкретном случае перевод выступает лишь подобием оригинала. Это подобие предполагает четыре принципа соотношения.

Во-первых, возможна объективная верность при правильном понимании оригинала, которая определяется на основе теории эквивалентности и адекватности. Во-вторых, принципиальная множественность и вариативность перевода обусловлена выработкой собственной переводческой стратегии на основе индивидуального отбора релевантных факторов подлинника. В-третьих, каждый перевод рассматривается как один из возможных миров, и одного объективно верного перевода не существует, так как процесс и результат перевода всегда субъективно, национально и культурологически обусловлен. Кроме того, не существует совершенного перевода - каждую версию можно охарактеризовать по некоторым критериям как одновременно удачную и неудачную. Следовательно, любой перевод относителен - это не более чем одна из возможных перспектив субъективного восприятия переводчиком такого же субъективно воспринятого мира, отраженного в языковой ткани оригинала [7].

При этом, качество и структура каждой субъективной «идиопро-екции» зависят от личностных особенностей переводчика, одновременно сопряженных с его сознательными установками, например, с установкой на конкурентность, а также интуитивно-вкусовыми импульсами, которые маркирует его как языковую личность [2. С. 111]. При этом, по мнению Ю. А. Сорокина, эта идиопроекция является лишь одним из бесконечно возможных вариантов, т. е. «иди-овариантом». Степень (а)симметрии этой идиопроекции и программы оригинала определяется степенью психотипической сходности переводчика с переводимым автором [2. С.109; 8. С. 33].

С концепцией идиопроекции Ю. А Сорокина пересекается концепция переводческого пространства Л. В. Кушниной [9], в рамках

101

Lingua mobilis № 6 (32), 2011

которого реализуется межъязыковая и межкультурная динамика, происходит формирование и развитие образа-гештальта (идиопроек-ции в терминологии Ю. А. Сорокина) текста как интегрированной единицы смысла и перевода. Каждый новый перевод функционирует уже в новой конфигурации пространства, и каждый субъект переводческой коммуникации (автор, переводчик, реципиент) проецирует в переводческое пространство собственный личностный индивидуально-образный и модальный компонент смысла: поле любого субъекта становятся смыслопорождающими. Но процесс непосредственной генерации глобального смысла будущего текста перевода происходит в поле переводчика в виде образа-гештальта, который является не суммой, а интеграцией шести типов смыслов в шести глубинных полях [9. С. 37-39], коллективным эффектом их синергии.

Образ-гештальт Л. В. Кушниной - это психолингвистический коррелят концепта [9. С. 41], макроконцепт, макрообраз или иди-опроекция (в терминологии Ю. А. Сорокина). Данный образ всегда будет неповторим в темпоральном и панхроническом срезе - даже для самого автора оригинала. Но несмотря на подобную индивидуально-образную специфику, этот образ все же должен сохранять инвариантные черты, соответствовать подлиннику, чтобы быть признанным переводов. Есть и иной сдерживающий тотальную субъ-ективацию перевода фактор: образу переводчика предшествует «прообраз» автора и «постобраз» реципиента [9. С. 51]. Можно говорить, что при переводе идет не просто диалог между оригиналом и переводчиком, но незримый, «закулисный» полилог, в который включается и автор, и предполагаемый реципиент. Так, например, Н. К. Гарбовский отмечает, что переводчик «создает в своём сознании образ автора, с которым и ведет внутренний диалог», а также параллельно взаимодействует с «построенной им моделью читателя» [10. С. 229-230].

Таким образом, концептуальный макрообраз - это некий смысловой инвариант, но он подвижен от автора к переводчику и от переводчика к реципиенту. Именно эта динамика и воплощается в подборе языковых средств для его текстуальной ревербализации. Зачастую окончательный текстуальный вариант перевода непредсказуем и вариативен, что пересекается с дихотомией «текстема/ реперторема» Г. Тури [11. С. 268-272].

В концепции Л. В. Кушниной динамическое переводческое пространство - это целостная полевая концепутально-семантическая

102

Лингвистика и перевод

структура нелинейной конфигурации. Как гетерогенная континуальная структура, пространство объемно и состоит из шести компонентов - глубинных полей, кореллирующих с дифференциальными смыслами и имплицированными текстовыми измерениями. Первые три поля являются текстовыми, а остальные три антропоцентрич-ны - это поля субъектов. Рассмотрим структуру этого пространства подробнее.

Инвариантом при переводе всегда выступает содержательное поле текста (содержание), оно статично и должно быть транспонировано в перевод независимо от степени и верности понимания подлинника. Это ядро структуры переводческого пространства. Данное поле отражает фактуальный смысл, формируемый в эксплицитно выраженном и линейно выстроенном тексте, т.е. в линейной манифестации. Все стальные смысловые измерения и поля составляют периферию, они более субъективны, а все дифференциальные смыслы, возникающие них, имплицитны и глубинны, они накладываются на содержание и в отличие от него не закреплены за текстом и возникают заново при новой интерпретации. Поэтому содержание инвариантно, уникально и статично для переводчика, а смыслы вариативны, плюральны и динамичны [9. С. 193-194].

Второе текстовое поле - фатическое поле, это зона сгущения культуроносных смыслов в терминологии Ю. А. Сорокина. Л. В. Кушнина подобные этнокультурологические смыслы называет ассоциативно-семиологическими. Фатическое поле бесконечно и неисчерпаемо, как и сама культура, и именно здесь происходит бикультурное взаимодействие и взаимопроникновение. Новые смыслы генерируются в результате взаимодействия оригинала с другими текстами и формируют бесконечное открытое текстовое пространство - интертекст. При хороших фоновых знаниях эксплицированный в переводе интертекст выявляется относительно легко, но с транспонированием имплицированной интертекстуальности дело обстоит гораздо сложнее.

Е. М. Масленникова отмечает, что текст входит в культурную парадигму со шлейфом своих смыслов и расширяет смысловую сетку при каждом новом прочтении за счет добавочных личностных смыслов и наложения оригинальной смысловой структуры на социокультурный фон [12]. Однако частичная нейтрализация этого «семантического шлейфа» за счет элиминации ассоциативной цепочки парадигматических и синтагматических отношений оригинала с иными

103

Lingua mobilis № 6 (32), 2011

лексемами в исходном языке и с контекстуальным окружением слов ведет к «утрате смысловой многогранности и тем самым сжимает интерпретативное пространство» [13. С. 168], приводит к «обеднению семантики» [14. С. 154].

Третье текстовое поле - энергетическое поле, которое иррадии-рует смыслы, ведет к их динамическому приращению. Оно актуализируется благодаря концентрированности, суггестивности формальных поэтических структур - ритму, рифме, фонике и т.д. Именно форма в поэзии реализует иррадиирующий смысл, возникающий в затексте. Затекст - это некий шаг за рамки текстовых ограничений, «внутренняя жизнь текста», «иррациональный подтекст» [9. С. 251], энергия текста. Это самый сложный уровень транспонирования смысла (особенно для реципиента), максимально имплицитный и вступающий в поэзии лишь в фоне некоего «налёта» семантичности, уловить который может только лингвист-переводчик или человек с развитым языковым «чутьём».

Поле автора формируется вследствие «просвечивания» сквозь текст авторских намерений, интенций, мотивов, пресуппозиций, логического развития образов, когнитивных установок автора. Все это реализуется через предтекст - имплицитное текстовое измерение, которое способно продуцировать авторский модальный смысл [9. С. 135]. Модальный смысл может быть маркирован в линейной ткани оригинала, но чаще он имплицитен, что и объясняет вариативность его реинтерпретации. При этом, многие подобные скрытые смыслы интенциональны, заложены в текст автором преднамеренно, они отражают личное представление автора о сущности тех или иных оценочных и эмоциональных концептов. Есть и неинтенциональные смыслы, которые актуализируются в ходе интерпретации самим реципиентом. Но здесь важно учитывать, что критическое расхождение между идиопроекциями оригинала и перевода за счет сверхинтерпретации может привести к расхождению между намерением текста и намерением автора (термины У. Эко) [15] и как следствие - к приращению смыслов, которые приписываются тексту помимо авторской интенции.

Таким образом, поле автора тесно взаимодействует с полем реципиента, которое отражает рефлективный смысл, формируемый контекстом. Рефлективный смысл подразумевает одновременную актуализацию модального и индивидуально-образного смысла, а также собственную проекцию этих смыслов в поле реципиента.

104

Лингвистика и перевод

Дополнительно поле реципиента программируется самим переводчиком - переводчик создает текст и выбирает стратегию перевода исходя из необходимости вписывать оригинал в контекст принимающей культуры: происходит переводческая антиципация возможного рефлективного смысла реципиента за счет оценки объективно присутствующей у реципиента фоновой информации. Обычно в расчет берется усредненный реципиент, что как правило приводит к частичному снятию аллюзий, реалий и иных этно- и лингво-марки-рованных элементов. В этом аспекте наличие семантических и образных трансформаций в переводе объясняется не только и не столько языковыми различиями, сколько несовпадением концептуальных систем (а единицей перевода выступает именно образ как коррелят концепта) и культур двух языков.

Главным, ключевым полем в концепции Л. В. Кушниной является поле переводчика, отражающее индивидуально-образный смысл, образующийся в подтексте. Именно здесь протекают все основные процессы перевода, происходит взаимодействие всех полей и формируется итоговая идиопроекция (образ-гештальт). На уровне подтекста как глобального имплицитного смысла в сознании переводчика на оригинал в процессе перевода накладываются индивидуальные ассоциации и парадигмы образов, что неминуемо вызывает определенные семантические сдвиги.

Подтекст, как и индивидуально-образный смысл, всегда уникален и неповторим и образует «невидимые ассоциативные нити смысловых связей» текста с личностью переводчика [9. С. 12, 234]. При декодировании смысла переводчик инкорпорирует авторский модальный смысл в свой индивидуально-образный смысл, набрасывает собственный смысл на чужой текст, трансформируя и перестраивая, а порой даже «присваивая смысл себе» [14. С. 327]. В этом и заключается процесс «распаковки смыслов» [9. С. 202]. Подобная синергия смыслов, генерируемых в полях переводчика и автора, позволяет говорить о поэтическом переводе как коммуникативном динамизме, ведущем к расширению, развитию, а не к усечению смыслового пространства текста [4].

В целом, постоянное «вмешательство» реинтерпретации, деконструкция, приращение новых смыслов - это не возможное, а неизбежное условие перевода поэзии как самой совершенной и сложной формы деконструкции [16; 17]. Вместе с тем, это интерпретационное «вмешательство» должно иметь определенные границы и

105

Lingua mobilis № 6 (32), 2011

не может быть приравнено к полному переосмыслению. При этом традиционные критерии эквивалентности и адекватности в рамках трансформационно-субститутивного подхода совершенно не подходят для оценки степени совпадения идиопроекций оригинала и перевода: подобный перевод не гарантирует передачу всей смысловой синергии и художественной ценности текста, так как в поэзии смысл рождается не в сумме элементов, а в гармонии целого. Поэтому наиболее удачным критерием нам представляется категория гармонии перевода, предложенная той же Л. В. Кушниной.

Поэтический текст - это гиперинформационная структура, где каждый элемент становится семантически нагруженным, смысловым, превращается в значимый «квант информации» (термин Н. К. Гарбовского) [10. С. 257]. И гармонизация перевода возможна только при транспонировании (в целом и отдельно в каждом поле) всей совокупности (общего интегрального смысла) дифференциальных смыслов, порождаемых в результате синергетического взаимодействия всех полей переводческого пространства, что каждый раз приводит к созданию неповторимого «узора» на ткани смыслового пространства текста [9. С. 16].

Таким образом, гармония проявляется в «согласовании» смыслов, в их симметрии и балансе в рамках переводческого пространства, в соразмерности концептуальной программы оригинала и её идиопроекции в переводе. При этом, гармония включает адекватность и эквивалентность как частные случаи, но не ограничивается ими - она предполагает абсолютную синергию всех, а не отдельных полей. Кроме того, категория гармонии включает в себя и интерпретационный аспект, и процессуальную эвристику перевода, и фактор культурологической обусловленности. Дополнительно этот термин фигурирует в различных стиховедческих работах. По этим причинам, в отношении поэтического перевода данный критерий расценивается нами как наиболее удачный с точки зрения семантического соотношения двух текстов.

Вместе с тем, за рамками этой категории частично остается формальное соотношение оригинала и перевода - проблема передачи формы безотносительно к её семантическому наполнению, как материи исключительно эстетической. Поэтому, на наш взгляд, при оценке перевода поэзии необходимо исходить из комплекса всех трёх критериев - адекватности (на уровне равноценности прагматики эстетического воздействия), эквивалентности (в аспекте

106

Лингвистика и перевод

собственно формального соотношения двух текстов) и гармонии (в отношении симметрии инварианта всех интегральных смыслов в их синергетическом единстве в обоих текстах, в т. ч. с учетом факторов культурологической и ментальной обусловленности перевода).

Безусловно, в рамках категории гармонии, как и в случае адекватности и эквивалентности, речь идет лишь об относительной, а не абсолютной гармонии. Об этом писал ещё Г. Р. Гачечиладзе: «Подлинник познается лишь приблизительно, а не полностью, и воспроизведение подлинника - это лишь приблизительный его образ», «бесконечное приближение переводчика к предмету отражения» [18. С. 100-118]. При этом, в результате удачных интерпретаций одного оригинала несколькими переводчиками перед нами возникает всегда несколько видоизмененных и отличных друг от друга образов подлинника.

Следовательно, гармоничный перевод не бывает единственно верным, «усредненным» - гармоничных переводов может быть множество. И хотя каждый переводчик и ограничен одним и тем же оригиналом как объективной первоосновой процесса перевода и культурой исходного языка как детерминантой отраженной в оригинале авторской художественно-концептуальной модели, как творческий акт перевод поэзии всегда антропоцентричен и не может быть абсолютно деперсонализован - в нем неизменно фиксируется субъективное мировосприятие переводчика, происходит манифестация его языковой личности.

Поэтому определенное стирание и приращение смысла, семантическая реструктурация, концептуальные сдвиги, частичная асимметрия лингвоконцептуальной программы оригинала и её идиопроек-ции даже в гармоничном тексте перевода неизбежны.

Список литературы

1. Гончаренко, С. Ф. Поэтический перевод и перевод поэзии: константы и вариативность [Текст] / С. Ф. Гончаренко // Тетради переводчика. - М. : МГЛУ, 1999. - Вып.24. - С. 108-111.

2. Сорокин, Ю. А. Интерпретативная или деятельностная теория перевода? [Текст] / Ю. А. Сорокин // Языковое сознание

List of literature

1. Goncharenko, S. F. Pojeticheskij perevod i perevod pojezii: kon-stanty i variativnost' [Tekst] / S. F. Goncharenko // Tetradi perevod-chika. - M. : MGLU, 1999. -Vyp.24. - S. 108-111.

2. Sorokin, Ju. A. Interpreta-tivnaja ili dejatel'nostnaja teorija perevoda? [Tekst] / Ju. A. Sorokin // Jazykovoe soznanie i ob-

107

Lingua mobilis № 6 (32), 2011

и образ мира: сб. ст. / отв. ред. Н. В. Уфимцева. - М. : ИЯ РАН, 2000. - С.107-115.

3. Rose, Marilyn G. Translation and Language Games [Текст] / G. Marilin, Rose // Translation Perspectives. Vol. V: Hermeneutics and the Poetic Motion / Ed. by Dennis J. Schmidt. - New York : Centre for Research in Translation, 1990. - 173 p.

4. Галеева, Н. Л. Основы деятельностной теории перевода [Текст] / Н. Л. Галеева. - Тверь : ТверГУ, 1997. - 80 с.

5. Клюканов, И. Э. Динамика межкультурного общения. Си-стемно-семиоти-ческое исследование [Текст] / И. Э. Клюканов. - Тверь, 1998. - 99 с.

6. Левый, И. Искусство перевода [Текст] / И. Левый. - М. : Прогресс, 1974. - 397 с.

7. Ross, Stephen D. Translation and Similarity [Текст] / D. Stephen Ross // Translation Spectrum: Essays in Theory and Practice / Ed. by M.G. Rose. - Albany : State University of New York Press, 1981. - P. 8-22.

8. Сорокин, Ю. А. Переводоведение: статус переводчика и психогерменевтические процедуры [Текст] / Ю. А. Сорокин. - М. : Гнозис, 2003. - 160 с.

9. Кушнина, Л. В. Взаимодействие языков и культур в переводческом пространстве: гештальтсинергетический подход: дис. ...

raz mira: sb. st. / otv. red. N. V. Ufimceva. - M. : IJa RAN, 2000. - S.107-115.

3. Rose, Marilyn G. Translation and Language Games [Tekst] / G. Marilin, Rose // Translation Perspectives. Vol. V: Hermeneutics and the Poetic Motion / Ed. by Dennis J. Schmidt. - New York : Centre for Research in Translation, 1990. - 173 p.

4. Galeeva, N. L. Osnovy dejatel'nostnoj teorii perevoda [Tekst] / N. L. Galeeva. - Tver' : TverGU, 1997. - 80 s.

5. Kljukanov, I. Je. Dinami-ka mezhkul'turnogo obwenija. Sistemno-semioti-cheskoe issledo-vanie [Tekst] / I. Je. Kljukanov. -Tver', 1998. - 99 s.

6. Levyj, I. Iskusstvo perevoda [Tekst] / I. Levyj. - M. : Progress, 1974. - 397 s.

7. Ross, Stephen D. Translation and Similarity [Tekst] / D. Stephen Ross // Translation Spectrum: Essays in Theory and Practice / Ed. by M.G. Rose. - Albany : State University of New York Press, 1981. - P. 8-22.

8. Sorokin, Ju. A. Perevodovede-nie: status perevodchika i psihoger-menevticheskie procedury [Tekst] / Ju. A. Sorokin. - M. : Gnozis, 2003. - 160 s.

9. Kushnina, L. V. Vzaimodejstvie

jazykov i kul'tur v perevodches-kom prostranstve: geshtal't-sin-

ergeticheskij podhod: dis. ... d-ra

108

Лингвистика и перевод

д-ра филол. наук [Текст] / Л. В. Кушнина. - Пермь, 2004. - 437 c.

10. Гарбовский, Н. К. Теория перевода [Текст] / Н. К. Гарбовский. - М. : МГУ, 2007. - 544 с.

11. Тошу, Gideon. The Nature and Role of Norms in Translation [Текст] / Gideon Toury // Denken over Vertalen: Tekstboek Vertaal-wetenschap. - Nijmegen : Uitge-verij Vantilt, 2004. - P. 163-173.

12. Масленникова, Е. М. Инокультурное бытие текста (на материале поэтических переводов) [Текст] / Е. М. Масленникова // Инновационные процессы в обучении иностранному языку (дидактика, перевод, культура). - Тверь, 2002. - С. 81-86.

13. Трошина, Н. Н. Стилистическая эквивалентность перевода как проблема межкультурной коммуникации [Текст] / Н. Н. Трошина // Ментальность. Коммуникация перевода: сб. ст. памяти Ф. М. Березина. - М. : ИНИ-ОН РАН, 2008. - С. 159-179.

14. Нестерова, Н. М. Вторич-ность как онтологическое свойство перевода: дис. ... д-ра филол. наук [Текст] / Н. М. Нестерова. - Пермь, 2005. - 368 c.

15. Эко, У. Сказать почти то же самое. Опыты о переводе [Текст] / У. Эко. - СПб. : Симпозиум,

2006. - 574 с.

16. Davis, Kathleen. Deconstruction and Translation [Текст] / Kathleen Davis. - Manchester, UK

filol. nauk [Tekst] / L. V. Kushni-na. - Perm', 2004. - 437 c.

10. Garbovskij, N. K. Teorija perevoda [Tekst] / N. K. Garbovskij.

- M. : MGU, 2007. - 544 s.

11. Toury, Gideon. The Nature and Role of Norms in Translation [Tekst] / Gideon Toury // Denken over Vertalen: TekstboekVertaal-wetenschap. - Nijmegen :Uitge-verijVantilt, 2004. - P. 163-173.

12. Maslennikova, E. M. Inokul'turnoe bytie teksta (na ma-teriale pojeticheskih perevodov) [Tekst] / E. M. Maslennikova // In-novacionnye processy v obuchenii inostrannomu jazyku (didaktika, perevod, kul'tura). - Tver', 2002. -

S. 81-86.

13. Troshina, N. N. Stilistiches-kaja jekvivalentnost' perevoda kak problema mezhkul'turnoj kommu-nikacii [Tekst] / N. N. Troshina // Mental'nost'. Kommunikacija perevoda: sb. st. pamjati F. M. Berezina. - M. : INION RAN, 2008.

- S.159-179.

14. Nesterova, N. M. Vtorichnost' kak ontologicheskoe svojstvo perevoda: dis. ... d-ra filol. nauk [Tekst] / N. M. Nesterova. - Perm',

2005. - 368 c.

15. Jeko, U. Skazat' pochti to zhe samoe. Opyty o perevode [Tekst] /

U. Jeko. - SPb. : Simpozium, 2006.

- 574 s.

16. Davis, Kathleen. Deconstruction and Translation [Tekst] / Kathleen Davis. - Manchester, UK : St.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

109

Lingua mobilis № 6 (32), 2011

: St. Jerome Pub., 2001. - 115 p.

17. Derrida, Jacques. What is a Relevant Translation? [Текст] / Jacques Derrida // The Translation Studies Reader. (2nd Edition) / Ed. by Lawrence Venuti. - New York : Routledge, 2004. - P. 423-446.

18. Гачечиладзе, Г. Р. Художественный перевод и литературные взаимосвязи [Текст] / Г. Р. Гачечиладзе. - М. : Советский писатель, 1980. - 255 с.

Jerome Pub., 2001. - 115 p.

17. Derrida, Jacques. What is a Relevant Translation? [Tekst] / Jacques Derrida // The Translation Studies Reader. (2nd Edition) / Ed. by Lawrence Venuti. - New York :Routledge, 2004. - P. 423-446.

18. Gachechiladze, G. R. Hu-dozhestvennyj perevod i liter-aturnye vzaimosvjazi [Tekst] / G.

R. Gachechiladze. - M. : Sovetskij pisatel', 1980. - 255 s.

110

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.