CC BY
17
Сушко Алексей Владимирович, д-р, ист. наук, профессор, профессор кафедры «История, философия и социальные коммуникации» Омского государственного технического университета Российская Федерация, 644050, г. Омск, Мира пр., 11 alexsushko_1974@mail.ru ОИСГО: 0000-0002-6703-8535
Петин Дмитрий Игоревич, канд. ист. наук, доцент доцент кафедры «История, философия и социальные коммуникации» Омского государственного технического университета Российская Федерация, 644050, г. Омск, Мира пр., 11 alexsushko_1974@mail.ru ОИСГО: 0000-0003-1614-8133
Процесс обращения в православие
ВОЕННОПЛЕННЫХ СЛАВЯН В ОМСКЕ
(1915-1917 гг.)* А. В. Сушко, Д. И. Петин
Аннотация: В статье представлен малоизученный аспект религиозной жизни в России в период Первой мировой войны, связанный с массовыми обращениями в православную веру военнопленных славян — бывших солдат и офицеров австро-венгерской армии. В основу исследования легли репрезентативные по заявленной проблеме источники — актовые записи метрических книг православных храмов Омска за 1915-1917 гг., официальный церковный журнал «Омские епархиальные ведомости» и отчеты Омского жандармского управления. Дана связь изучаемого вопроса с историографией, на основе чего обозначен дискуссионный вопрос, связанный с численностью военнопленных славян, присоединенных к православию в Омске. Антропологический подход, проблемно-хронологический, статистический и историко-сравнительный методы составили методологическую основу исследования. Данная теоретическая комбинация позволила максимально подробно проанализировать изучаемый процесс, выявить качественные показатели, увязывая все происходившее с конкретно-исторической обстановкой и личностями церковных иерархов, служивших в Западной Сибири. Указаны факторы, определявшие решение о переходе в православие пленных славян, находившихся в Омске в годы Первой
© Сушко А. В., Петин Д. И., 2021.
Вестник ПСТГУ. Серия II: История. История Русской Православной Церкви. 2021. Вып. 103. С. 78-98.
'Статья подготовлена при поддержке проекта РНФ, 21-18-00266 «Религиозный фактор в России в годы Гражданской войны: феномен, значение и региональная специфика», реализуемого в Санкт-Петербургском государственном университете.
Вестник ПСТГУ
Серия II: История. История Русской Православной Церкви. 2021. Вып. 103. С. 78-98 БО1: 10.15382/^112021103.78-98
мировой войны, — чехов, русинов, поляков. Авторы приходят к выводу об «омском феномене» присоединения к православию военнопленных славян, благодаря подвижнической деятельности радеющих за дело миссионеров Омской и Павлодарской епархии, которых возглавлял епископ Сильвестр (Ольшевский). Как видно из исследования, динамичное развитие этого процесса обеспечивалось господствовавшей в Российской империи официальной идеологией, основывавшейся на православных ценностях. Изучаемый в статье вопрос в аналитическом ключе изложен по аспектам, связанным с количественными, этническими, конфессиональными, социальными характеристиками обращаемых. Авторы подчеркивают, что падение монархии привело к смене парадигмы развития страны и сразу положило конец массовым обращениям военнопленных славян в православие в Омске. Публикация может представлять интерес для исследователей народов Восточной Европы, военной и социальной истории, а также национальной и религиозной политики.
Ключевые слова: Русская Православная Церковь, прозелитизм, чехи, русины, поляки, Первая мировая война, военнопленные, архиепископ Сильвестр, Омская епархия, Омск.
Постановка проблемы
Проблема плена Первой мировой войны современными историками рассматривается как масштабный гуманитарный кризис, повлекший правовые, экономические, культурные последствия, в силу того что «миллионы людей разных национальностей оказались в тяжелейших физических и психологических условиях существования»1. В работах российских исследователей вопрос пребывания в русском плену военнослужащих Германии и Австро-Венгрии получил освещение по методологической формуле, сочетающей антропологический подход и аспекты локальной истории2.
Историографические наработки указанной темы достаточно солидны. Тенденцией стало стремление авторов к детальному изучению особенностей бытования военнопленных в рамках губернии, уезда, города, а также влияния данной категории иностранных граждан на военную, общественно-политическую, социально-экономическую сферы и повседневность. Применительно к Западной Сибири в 2000-е гг. увидел свет ряд обобщающих трудов3. Наиболее
1 См. об этом: Ипполитов С. С. Русские военнопленные Первой мировой войны как гуманитарная проблема // Известия Смоленского государственного университета. 2020. № 2. С. 174-188.
2 Козлов Д. В., Ануфриев А. В. «Замыслил я побег»: возможности антропологического подхода к феномену бегства из плена в годы Первой мировой войны // Дихотомия войны и мира: приграничные регионы в переломные исторические эпохи: сб. материалов Всероссийской научно-практической онлайн-конференции. Псков, 2020. С. 128-139.
3 Греков Н. В. Германские и австрийские пленные в Сибири (1914-1917) // Немцы. Россия. Сибирь. Омск, 1997. С. 154-180; Гергилева А. И. Военнопленные Первой мировой войны на территории Сибири. Красноярск, 2007; Еремин И. А. Военнопленные Первой мировой войны в Западной Сибири // Известия Томского политехнического университета. 2007. Т. 310. № 1. С. 259-263; Талапин А. Н. Иностранные военнопленные Первой мировой войны в 1918-1925 гг. в Западной Сибири // Известия Омского государственного историко-краеведческого музея. 2009. № 15. С. 139-143; Он же. Иностранные военнопленные в Сибири
исследованными сюжетами стали вопросы расквартирования, содержания, трудовой деятельности, заболеваемости и смертности военнопленных, их влияния на культурную и повседневную жизнь. Хронологические рамки публикаций вышли за пределы Первой мировой войны, захватив события Гражданской войны на востоке России4.
Значительное внимание историки уделяют Омску — ключевому административному центру военной и гражданской власти. Первые партии военнопленных стали прибывать сюда в начале октября 1914 г. А к рубежу 1915-1916 гг. в Омске (где к 1914 г. проживало около 100 тыс. горожан) уже содержалось около 14 тыс. военнопленных. Это составляло порядка 9,2% от общего числа таковых иностранных граждан, находившихся в Омском военном округе. Для сравнения в соседних городах (Барнауле, Бийске, Кургане, Новониколаевске, Петропавловске, Тобольске, Томске, Тюмени) содержалось гораздо меньше военнопленных: от 2 до 5 тыс. человек5.
В годы Первой мировой войны властями Российской империи в Омск были направлены тысячи военнопленных армии Австро-Венгерской империи — представителей славянских народов (русинов, чехов, поляков и др.). Политические и социально-бытовые обстоятельства их пребывания в Сибири уже довольно обстоятельно изучены. Но религиозная жизнь военнопленных славян почти не привлекала внимания историков. Не получил детального рассмотрения процесс массового присоединения к православию представителей славянских народов, активно развивавшийся в Омске в 1915-1917 гг.
Переход в Омске в православие военнопленных славян обзорно описан Н. С. Храповой в статье, посвященной информационному потенциалу метрических книг церквей применительно к истории Омска в военно-революционный период, на основе анализа актовых записей обозначена проблема обращения в Омске инославных славян в православие. Приведены данные об обращении
(1914-1920 гг.) // Власть и общество в Сибири в XX веке: сб. ст. Новосибирск, 2013. С. 18-49; Он же. Духовное попечение Православной Церкви о военнопленных Первой мировой войны в Томской губернии (1914-1917) // Вестник Омской Православной Духовной семинарии. 2017. № 1. С. 42-45; Федотова Д. Ю. Военнопленные в России в период Первой мировой войны: повседневная жизнь (по материалам Тобольской губернии) // Научный диалог. 2018. № 11. С. 303-311.
4 См., напр.: Царёва Е. С. Военнопленные Первой мировой войны в музыкальной жизни Сибири // Южно-Российский музыкальный альманах. 2012. № 1. С. 78-88; Суржикова Н. В. Военный плен в российской провинции (1914-1922 гг.). М., 2014; Каиндина Т. В. Использование труда военнопленных (по документам Исторического архива Омской области) // Первая мировая война: сб. документов и материалов Исторического архива Омской области. Омск, 2014. С. 159-165; Нам И. В., Наумова Н. И., Зиновьева В. И. Организации военнопленных русинов в Сибири и власть: конфликт интересов (1918-1919 гг.) // Русин. 2019. № 57. С. 84-98; Дулатов Б. К. Вопросы репатриации бывших граждан Австро-Венгерской империи из Поволжья и Сибири в 1920-е годы // Вестник Волгоградского государственного университета. Сер. 4: История. Регионоведение. Международные отношения. 2019. Т. 24. № 5. С. 148-161; Шахеров В. П. Участие военнопленных Первой мировой войны в эмиссионной деятельности сибирских правительств в 1919-1921 гг. // Известия Иркутского государственного университета. Сер. «История». 2020. Т. 31. С. 13-23.
5 Новиков П. А. Омский военный округ в годы Первой мировой войны // Иркутский историко-экономический ежегодник. Иркутск, 2014. С. 411-416.
315 военнопленных6. Но эта цифра, по нашим сведениям, была значительно больше.
На весомую роль епископа Омского и Павлодарского Сильвестра (Ольшевского) в процессе обращения в православие военнопленных славян впервые обратил внимание исследователь его биографии митрополит Омский и Тарский Феодосий (Процюк), сообщая в книге о прославленном омском пастыре, что под непосредственным патронажем епископа была организована работа среди пленных воинов. В итоге в разгар Первой мировой войны в православие в Омске перешло более 400 чехов, русинов и поляков7. Но митрополит Феодосий также привел значительно меньшую цифру обращенных в православие славян.
Таким образом, проблема обращения в православие военнопленных славян, подданных Австро-Венгерской империи, на омской земле в годы Первой мировой войны поставлена, но весьма слабо изучена. Исследование этого аспекта деятельности Омской и Павлодарской епархии в годы Первой мировой войны — цель данной работы.
Основным источником для проведения данного исследования стали метрические книги православных храмов Омска, каковые хорошо сохранились. Актовые записи в них содержат важную и достоверную информацию о принятии военнопленными православия в годы Первой мировой войны. В указанных документах отражены дата и название храма, где было совершено таинство, кем из духовенства оно было совершено; личные сведения обращенных (возраст или год рождения, место жительства на момент призыва в армию, сословная принадлежность, характер деятельности). Полученные нами данные были оформлены в тематические таблицы (Табл. 1-4). Подчеркнем, что метрические книги церквей не привлекались для изучения миссионерской работы среди пленных славян в Сибири. Историки используют этот источник главным образом для получения сведений о социально-бытовых условиях содержания военнопленных Первой мировой войны8.
Другой важный для нашего исследования ресурс — официальный церковный журнал «Омские епархиальные ведомости». На его страницах в 1916-1917 гг. было напечатано значительное число материалов с репрезентативными сведениями о процессе перехода в православие в Омске военнопленных славян. Специфика этого источника в том, что он стал идеологическим инструментом кампании, развернутой омским духовенством и местной военной администрацией по
6 Храпова Н. С. Метрические книги омских церквей как источник изучения социально-политической обстановки города в 1915-1919 гг. // Гражданская война на востоке России: объективный взгляд сквозь документальное наследие: материалы Всероссийской научно-практической конференции. Омск, 2015. С. 183-187.
7 Митрополит Феодосий (Процюк). «В вере ли вы?»: Житие и труды священномученика Сильвестра, архиепископа Омского. М., 2006. С. 49.
8 Суржикова Н. В. Военнопленные Первой мировой войны на Урале: К реконструкции коллективного портрета // Вестник Пермского университета. История. 2011. № 3. С. 57-64; Ануфриев А. В., Козлов Д. В. Метрические книги как источник по истории пребывания военнопленных в Сибири (1914-1920) // Гражданская война на востоке России: взгляд сквозь документальное наследие: Материалы III Всероссийской научно-практической конференции. Омск, 2019. С. 10-13.
обращению военнопленных славян в православие. Журнал, публикуя материалы о фактах совершения религиозных таинств, давал этому идейное обоснование.
Вспомогательную роль для исследования сыграли отчеты Омского жандармского управления вышестоящему руководству и местным властям, где часто освещалось пребывание военнопленных на Омской земле.
Хронологические рамки и количественная характеристика процесса обращения военнопленных славян в православие в Омске
Первый эшелон с пленными прибыл на станцию Омск в 6 часов вечера 2/15 сентября 1914 г.: «Вся эта масса — смесь племен и народов империи Франца-Иосифа. Преобладают австрийцы, есть чехи, поляки и русины. К приходу поезда... собралась громадная толпа солдат и обывателей. Приезд "невольных" гостей комментировался толпой на все лады. <...> Среди пленных преобладают молодые солдаты. <...> Весело настроенных пленных толпа встретила дружелюбно.»9. При этом немцев сразу направили в Тобольск, Тюмень, Змеи-ногорск, Семипалатинск и другие города Сибири10. Заболевших в пути в Омске разместили в военный госпиталь11.
С середины осени 1914 г. военная и гражданская администрация во взаимодействии регулярно решала вопросы размещения, медико-санитарного, бытового обеспечения, трудоустройства военнопленных, осуществления за ними надзора, захоронения умерших. В окраинной (на тот момент) юго-восточной части Омска к концу лета 1915 г. для их массового содержания оборудовали конц-лагерь12.
Отношение к военнопленным со стороны официальных омских властей и населения было достаточно гуманным. В мае 1916 г. начальник Омского жандармского управления Н. Н. Козлов докладывал в МВД: «Военнопленные содержатся в концентрационных лагерях. Находятся на полевых работах и часть находится в промышленных заведениях на заработках. Из лагерей выходят под конвоем. Но были случаи, когда вместе с конвоирами они заходили в столовые и кофейни, где и проводили время. А находящиеся в промышленных заведениях иногда переодевались в штатское платье и свободно гуляли по городу. Я сам лично составил несколько протоколов по этому поводу и виновников препроводил в Комендантское Управление при бумаге. Общий отзыв о работе пленных австрийцев не лестный, они как чернорабочие и земледельцы уступают русским, но как ремесленники — ценятся»13.
Допущение труда данной категории иностранцев в городе и на селе, заметное их участие в общественной жизни под эгидой Русской Православной Церкви способствовали глубокой интеграции бывших подданных Австро-Венгерской
9 Пленные // Омский вестник. 1914. 4/17 сент. С. 2.
10 Прибытие пленных // Омский вестник. 1914. 2/15 сент. С. 2; Проводы пленных // Омский вестник. 1914. 5/18 сент. С. 2.
11 Пленные в госпитале // Омский вестник. 1914. 11/24 сент. С. 2
12 Первая мировая война: сб. документов и материалов Исторического архива Омской области. Омск, 2014. С. 21-22, 28, 32, 34, 52-53, 55-56, 79-81, 93, 125-148.
13 Исторический архив Омской области (ГИАОО). Ф. 270. Оп. 1. Д. 652. Л. 72.
империи в русский социум. Для многих из них Западная Сибирь стала второй родиной. Как показывает анализ актовых записей метрических книг православных храмов Омского Прииртышья, военнопленные славяне (галичане, чехи, поляки, словаки), реже австрийцы, немцы и венгры, начиная с 1916 г., активно устраивали личную жизнь в брачном союзе с россиянками. Венчанию, как правило, предшествовал переход в православие из униатства, католицизма или лютеранства.
В общероссийском масштабе на проблему военнопленных славян в 1915 г. впервые обратил внимание архиепископ Харьковский и Ахтырский Антоний (Храповицкий). Владыка обратился к Синоду с письмом. В нем он подчеркивал необходимость «установить попечение о пленных православного и греко-униатского исповеданий». В результате этого обращения появился указ Его Императорского Величества, Самодержца Всероссийского, из Святейшего Правительствующего Синода от 5 августа 1915 г. Документ предписывал епархиальным Преосвященным назначить своих представителей, которые при поддержке местных представителей государственной власти должны были «организовать религиозно-нравственные беседы с пленными, снабжение их брошюрами и книгами религиозно-нравственного содержания, совершение богослужений в казармах для военнопленных или посещение последними наших храмов и засим присоединять желающих к Православной Церкви». Для решения этой задачи на местах предлагалось создать специальные братства, снабдив их инструкцией «строго церковного и патриотического настроения»14.
Для властей Российской империи политику обращения военнопленных славян в православие определяла внешнеполитическая задача — усиление влияния на славянский мир. Принявшие православие молодые мужчины со временем должны были вернуться домой, где они стали бы проводниками российского влияния. Для реализации данной программы местные военные власти, в ведении которых находились военнопленные, получили указание от Военного министерства оказывать «должное содействие» деятельности братств, работавших с ними.
Процесс перехода в православие в Омске начался с русинов-униатов, что, согласно актовым записям, впервые совершилось 17/30 мая 1915 г. в Успенском кафедральном соборе епископом Семипалатинским Киприаном (Комаровским) и протоиереем Михаилом Орловым. Православие приняли 12 военнопленных (жители сел Надворнянского, Перемышльского, Равского, Радеховского, Ро-гатинского, Яворовского уездов, города Барыша). При этом сделавшие запись протоиерей Михаил Орлов и дьякон Александр Уткин не посчитали нужным зафиксировать национальную самоидентификацию обращенных, указав место, откуда они родом. Отец Михаил Орлов 7/20 июня 1915 г. в Успенском кафедральном соборе совершил второе подобное таинство. Православие тогда приняли еще 12 военнопленных (жители Гусятинского, Львовского, Островского, Сборовского, Скалатского, Тарнопольского уездов). И в этом случае
14 Приложения к отчету Омского Епархиального Братства за 1915 год. Приложение 1-е. Указ Его Императорского Величества, Самодержца Всероссийского, из Святейшего Правительствующего Синода // Омские епархиальные ведомости. 1917. 19 февр. № 8. С. 10-12.
национальная самоидентификация не была указана, в актовой записи содержится с разной точностью только указание на место, откуда родом новообра-щеные15. Из актовых записей видно, что некоего официального шаблонного наименования переходивших в православие военнопленных славян не было. Существовали произвольные формулы («военнопленный, русин», «(русский) галичанин, из военнопленных», «австрийский подданный из Галиции» и т. п.), «выработанные» священнослужителями по аналогии с текстуальным описанием иностранных граждан.
8 августа 1915 г. на омскую кафедру прибыл новый Владыка — епископ Сильвестр (Ольшевский), известный в России миссионер, активный борец с сектами. Он приложил немало усилий к обращению в православие славян. «Преосвящен-нейший Сильвестр, ознакомившись с положением дела, принял его под свое покровительство, лично посетил место обитания православных русин[ов], отслужил для них особливо литургию, причем хор православных русин[ов] исполнил ряд песнопений. В дальнейшем все это дело владыка передал в ближайшее ведение Омского Епарх.[иального] Братства, а наставление в истинах веры православной новых славян-военнопленных, желавших воссоединиться с церковью своих предков, стал поручать инспектору Омского епарх.[иального] Училища, и.[сполняющему] о.[бязанности] старшины Братства, священнику о.[тцу] Илье Фокину, ранее довольно близко ставшему к этому делу»16.
Процесс приобщения славян к православию активно развивался в Омске вплоть до революции. За месяц до ее начала, 29 января 1917 г., епископ Сильвестр в Успенском кафедральном соборе совершал торжественный чин по присоединению очередной крупной группы военнопленных — 41 славянина. Это была пятнадцатая партия, входившая в состав пятой сотни обращенных17. Данные о том, что к декабрю 1916 г. «в лоно православия из военнопленных славян перешло более 500 человек», есть и в отчете омских жандармов генерал-губернатору Степного края Н. А. Сухомлинову18. Таким образом, разные источники подтверждают факт обращения в православие в Омске в 1915-1916 гг. более полутысячи военнопленных славян.
Групповые обращения в православие военнопленных славян в храмах Омска: характеристика сущности процесса
Еще до появления указа императора из Синода от 5 августа 1915 г. о работе с содержавшимися в плену славянами в Омске начался процесс приобщения военнопленных славян к православию, который, как показывают актовые записи, активно шел, но резко прерван был падением монархии (см. табл. 1). Анализ документов позволяет сделать ряд выводов.
15 ГИАОО. Ф. 16. Оп. 11. Д. 77. Л. 22 об. — 26 об., 31 об. — 35 об.
16 Епархиальная хроника. Галицкие русины в Омске. Присоединение к православию // Омские епархиальные ведомости. 1916. 24 янв. № 4. С. 24.
17 Присоединение славян к православию // Омские епархиальные ведомости. 1917. 12 февр. № 7. С. 34; ГИАОО. Ф. 16. Оп. 11. Д. 119. Л. 23 об. — 37 об.
18 ГИАОО. Ф. 270. Оп. 1. Д. 88. Л. 83 об.
Таблица 1
Массовое обращение в православие военнопленных славян в храмах Омска
(1915-1917)
№ п/п Дата* Храм Кто совершил таинство Всего, чел.
1 17/30 мая 1915 г. Успенский кафедральный собор Епископ Семипалатинский Киприан и протоиерей Михаил Орлов 12
2 7/20 июня 1915 г. Протоиерей Михаил Орлов 12
3 27 сентября/ 10 октября 1915 г. Причт Всехсвятской кладбищенской церкви 4
4 29 ноября/ 12 декабря 1915 г. Епископ Омский и Павлодарский Сильвестр с соборным причтом 28**
5 7/20 января 1916 г. 30
6 2 /15 февраля 1916 г. 37
7 21 февраля/ 5 марта 1916 г. 43
8 13/26 марта 1916 г. 34
9 27 марта/ 9 апреля 1916 г. Богородице-Покровская церковь 44-го Сибирского стрелкового полка Епископ Омский и Павлодарский Сильвестр с причтом Воскресенского военного собора 24***
10 13/26 апреля 1916 г. Богородице-Братская церковь Епископ Омский и Павлодарский Сильвестр с причтом Пророко-Ильинской церкви 39
11 1/14 мая 1916 г. Епископ Омский и Павлодарский Сильвестр с причтом Успенского кафедрального собора 22
12 30 мая/ 12 июня 1916 г. Епископ Петропавловский Мефодий с причтом Свято-Троицкой церкви на станции Омск 32
13 29 июня/ 12 июля 1916 г. Епископ Семипалатинский Киприан с причтом Успенского кафедрального собора 29
14 3/15 июля 1916 г. 23
15 7/20 августа 1916 г. 33
№ п/п Дата* Храм Кто совершил таинство Всего, чел.
16 11/24 сентября 1916 г. Миссионер, священник Пантелеймон Папшев 4
17 26 сентября/ 9 октября 1916 г. Богор одице-Братская Епископ Омский и Павлодарский Сильвестр с причтом Богородице-Братской церкви 21
18 13/25 ноября 1916 г. церковь 60
19 29 января/ 11 февраля 1917 г. 41
ВСЕГО 526 человек
* В метрических книгах дата указана по юлианскому календарю; перевод даты на новый стиль осуществлен авторами статьи.
** До этой даты в актовых записях национальность военнопленных, присоединяемых к
православию, не указывалась, только место, откуда они были родом.
*** Актовые записи сделаны в метрической книге Богородице-Братской церкви.
Во-первых, акции массового присоединения к православию в период с мая 1915-го по февраль 1917 г. были ежемесячными, в ряде случаев они приурочивались к церковным праздникам, когда проводилась архиерейская служба. Общее число массово присоединенных к православию в Омске инославных военнопленных, согласно пересчету актовых записей, — 526 человек (вероятно, цифра не совсем точна, так как в Омске не в полном объеме сохранились метрические книги воинских храмов, где могли совершаться переходы военнопленных в православие). Хронологические рамки изучаемого процесса свидетельствуют об определяющем влиянии на него политики.
Процесс развивался в условиях Российской империи — государства русского народа, где православие еще с эпохи Николая I выполняло функцию государственной идеологии. Церковь, являвшаяся государственным институтом во главе с Синодом, обращая славян в православие, не просто занималась естественным для нее прозелитизмом, но и проводила имперскую политику. Сказанное подтверждают слова из проповеди главного миссионера епархии священника Ильи Фокина в день Сретения Господня 2 февраля 1916 г. в Успенском кафедральном соборе по случаю присоединения к православию чехов: «А мы, православные русские люди, да веселимся же светло и радуемся духовно чистою радостью, ибо вот, Божьим соизволением, растет и ширится наша православная семья. Возвращаются к нам, под сень сохраненного нами и не отданного на поругание православия, сыны нашего славянского племени. Это одно из последствий и, может быть, самое светлое настоящей кровавой войны: пробуждение зарубежного славянства и тесное единение его с нашей великой родиной на почве веры и церкви»19.
19 Священник Илья Фокин. Возврат к вселенскому Православию (слово в день Сретенья Господня 2 февраля 1916 г. в Омском кафедральном соборе по случаю присоединения
На практике вера и Церковь в основном были лишь средством решения политической задачи, поставленной властями империи. С падением монархии, с исчезновением благоприятных политических условий в Омске не зафиксировано уже ни одного массового обращения. Этот факт доказывает то, что процесс имел характер политической кампании. В условиях революции массовые акции по обращению были невозможны. Новым властям было не до обращения инославных. Данные актовых записей свидетельствуют, что немногочисленные факты перехода представителей славянских народов на Омской земле в православие в 1917—1919 гг. имели место, но носили индивидуальный характер. Будучи частной инициативой, эти шаги связывались с желанием обращаемых сочетаться официальным браком с православными женщинами. Переход в православие, как правило, в этих случаях происходил незадолго или даже в сам день венчания20.
Во-вторых, следует подчеркнуть, что в благоприятных политических условиях процесс обращения военнопленных армии Австро-Венгерской империи в православие динамично развивался. Буквально накануне Февральской революции «Омские епархиальные ведомости» публиковали обоснованное оптимистичное утверждение: «Движение в православие славян все усиливается. Думается нам, что оно приняло бы массовый характер, если бы славяне не отвлекались на разного рода работы по нарядам Военного Ведомства и не распылялись по России и Сибири»21.
В-третьих, в процессе обращения иноверцев значимой была роль архиереев. По статусу именно они улаживали организационные вопросы, как внутри-церковные, так и с военными властями, ведавшими пленными. В период проведения кампании проблемы решались успешно. Характеризуя личное участие епископата, отметим, что епископ Семипалатинский Киприан первым возглавил эту работу. Всего он совершил четыре групповых обращения, что составляет 21% от общего числа совершенных таинств. Епископ Омский и Павлодарский Сильвестр активно включился в процесс, возглавив его после своего назначения на омскую кафедру. Он совершил 11 обращений — это 58% от общего количества таких таинств. Как видно из анализа актовых записей, церковной периодики и жандармских документов, резкое увеличение числа желавших перейти в православие инославных военнопленных связано с личностью епископа Сильвестра. Причем с конца 1915 г. по начало 1917 г. численный показатель обращений держался стабильно высоко. Условно за этот период в Омске переход в православие в месяц в среднем осуществляли 24 инославных военнопленных. Иерархи помимо общего руководства процессом присоединения играли важную символическую роль. Проведение таинства архиереем существенно повышало статус мероприятия в глазах как обращенных, так и православной общественности.
к Православной Церкви чехов-католиков и других славян) // Омские епархиальные ведомости. 1916. 14 февр. № 7. С. 14-18.
20 См. напр.: ГИАОО. Ф. 16. Оп. 6. Д. 1346. Л. 8 об., 23 об.; Д. 1358. Т. 1. Л. 56 об.; Оп. 11. Д. 107. Л. 150 об., 157 об., 186 об., 188 об.; Д. 119. Л. 102 об.
21 Присоединение славян к православию // Омские епархиальные ведомости. 1917. 12 февр. №. 7. С. 34.
Регулярное освещение кампании по обращению военнопленных славян в православие «Омскими епархиальными ведомостями» объясняется активным участием в ней епископа Сильвестра.
В-четвертых, в работе по приобщению к православию военнопленных славян определяющую роль играли не указания из Синода, а наличие активных миссионеров. Как мы уже отмечали, первые таинства были совершены до получения соответствующих указаний из столицы. Кроме того, миссионерская работа требует соответствующей квалификации, таланта и харизмы. Как отмечают исследователи, в условиях Первой мировой войны священническая проповедь в сибирской провинции имела особое значение как для института Церкви, так и для мирян, искавших в ней объяснение текущим военным и политическим событиям22.
По свидетельству журнала «Омские епархиальные ведомости», проповеднической деятельностью активно и успешно занимался омский священник Илья Фокин. Обращает на себя внимание тот факт, что, несмотря на желание Братства распространить процесс принятия православия военнопленными славянами на всей территории Омской и Павлодарской епархии, достаточно успешно проповедь проходила лишь в Омске. «Омские епархиальные ведомости» к концу 1916 г. констатировали, что «много пленных также живет по городам (Семипалатинск, Тара, Петропавловск, Павлодар, Тюкалинск, Ишим), однако, как известно Братству, лишь в г. Петропавловске были обращения в православие пленных славян»23. Это подтверждают и документы духовной консистории24.
В-пятых, следует отметить, что успеху дела способствовало наличие просветительского центра, располагавшегося в Богородице-Братской церкви Омска, специально возведенной для этой цели в 1906—1908 гг. епархиальным братством ревнителей православия. «Главной деятельностью храма была просветительская и миссионерская работа»25. С весны 1916 г. Богородице-Братская церковь становится главным местом православной проповеди среди военнопленных славян. Здесь в общей сложности в массовом порядке менее чем за год перешли в православие 304 бывших военнослужащих австро-венгерской армии, что составляет 58% от общего числа обращенных.
Этническая принадлежность военнопленных славян, в массовом порядке обращенных в православие в храмах Омска
Сведения по данному вопросу, полученные в ходе изучения актовых записей, представлены в табл. 2, на основе которой можно сделать следующие выводы.
1. Информация об этнической принадлежности присоединяемых стала указываться в метрических книгах не сразу, а только с 29 ноября/12 декабря 1915 г. Но публикации в «Омских епархиальных ведомостях» позволяют утверждать,
22 Петров И. В., Пученков А. С. Темная личность на фоне темной эпохи? (К вопросу о служении архиепископа Варнавы на Тобольской кафедре в 1914—1917 гг.) // Омский научный вестник. Сер. «Общество. История. Современность». 2019. Т. 4. № 3. С. 75.
23 Присоединение к православию пленных славян // Омские епархиальные ведомости. 1916. 9 окт. № 41. С. 19.
24 ГИАОО. Ф. 16. Оп. 11. Д. 97. Л. 1 об. — 11 об.
25 Лебедева Н. И. Храмы и молитвенные дома Омского Прииртышья. Омск, 2003. С. 110.
Этническая принадлежность военнопленных славян, в массовом порядке присоединенных к православию
в храмах Омска (1915—1917)
>
и
о
№ п/п* 1915 1916 1917 Всего, чел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
Галичане - - - 26 21 16 7 3 7 12 3 6 - 1 - 3 12 33 - 150/ 28%
Русины 9 4 2 - - - 10 25/ 4,8%
Угрорусы 4 1 - - - - - - - 5/ 1%
Чехи - - - 1 6 12 32 26 12 20 11 22 15 14 27 - 7 21 29 255/ 48%
Словаки - - - - - - - 1 - 3 - 1 - 3 - - - 2 - 10/ 2%
Словенцы - - - - - - - - - - - - 2 - - - - - - 2/ 0,4%
Поляки - - - - - 1 - 1 4 3 3 1 3 1 4 - 1 3 - 25/ 4,8%
Хорваты - - - - - - - - - - 1 - - - - - - - - 1/ 0,2%
Румыны - - - - - - - - - - - - - - - 1 - 1 - 2/ 0,4%
Прочие** 12 12 4 1 3 8 4 3 1 1 - 1 - - - - 1 - - 51/ 10,4%
Всего, чел. 12/ 2,3% 12/ 2,3% 4/ 0,8% 28/ 5,3% 30/ 5,7% 37/ 7% 43/ 8,1% 34/ 6,5% 24/ 4,6% 39/ 7,4% 22/ 4,2% 32/ 6% 29/ 5,5% 23/ 4,3% 33/ 6,3% 4/ 0,8% 21/ 4% 60/ 11,4% 41/ 7,8% 526/ 100%
* Номер по порядку в данной таблице соответствует номеру по порядку и дате, указанным в таблице 1.
** В актовой записи национальная (само-(идентификация военнопленного-славянина, присоединяемого к православию, не указана.
о
S
о И
что до ноября 1915 г. в Омске в православие переходили русины. Незначительное число (единичные случаи) людей с неуказанной этнической принадлежностью, которую в настоящее время нет возможности установить, есть и в ряде последующих групп присоединяемых. Но существенно они не меняют общих количественных характеристик по числу инославных обращенных в православие в Омске.
2. Процесс присоединения военных славян к православию начался с русинов, которые численно преобладали до февраля 1916 г. Идентифицируя себя как «галичане», «русины», «карпаторусы» и реже «угрорусы», они составили порядка трети от общей массы (всего 180 человек). Русины явились инициаторами процесса обращения в православие военнопленных славян в Омске. Показательно, что представители данного славянского этноса были в каждой группе присоединившихся к православию.
3. Лидирующую позицию по числу присоединенных к православию в Омске занимали чехи (всего 255 человек). Процесс их массового обращения начался гораздо позднее, чем у русинов, — с февраля 1916 г.
4. Обращает на себя внимание факт: в составе 11 партий присоединившихся к православию военнопленных были 25 поляков. Такое количество объясняется исторически сложными отношениями двух славянских народов — русских-православных и поляков-католиков, не являвшихся «братскими» и не раз воевавших между собой. В Омске имелся католический костел, существовала национальная община поляков, проводившая культурную работу. В таких условиях духовные потребности данной категории верующих, проживавших в Омске, полноценно обеспечивались.
Конфессиональная и социальная принадлежность военнопленных славян, в массовом порядке обращенных в православие в храмах Омска
Данную информацию, полученную из актовых записей, мы обобщили в таблицах 3 и 4, придя к следующим выводам.
Число присоединенных к православию военнопленных униатов несколько меньше, чем католиков. Но подчеркнем, что униаты (главным образом русины) стали инициаторами этого религиозного процесса с идеологической подоплекой. Вплоть до февраля 1917 г. мы находим униатов-галичан в каждой из групп массово присоединяемых; представители этой ветви были в большинстве до февраля 1916 г. С этого времени среди перешедших в православие в Омске преобладали католики, лютеране являлись скорее исключением. Они встречаются единожды в количестве дух человек (см. табл. 3). Причиной тому было наличие в Омске евангелическо-лютеранской кирхи, окормлявшей свою весьма многочисленную паству. Метрические книги данного храма26, как и аналогичные документы омского костела, содержат значительный объем сведений о гражданском
26 Подробнее об этом: ГИАОО. Ф. 80. Оп. 1. Д. 4, 7, 8, 10, 11.
90
Конфессиональная идентичность военнопленных славян, в массовом порядке присоединенных к православию
в храмах Омска (1915—1917)
№ п/п* 1915 1916 1917 Всего, чел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
Униаты 12 8 4 27 21 17 10 5 8 12 7 7 7 5 2 4 12 34 10 212/ 40%
Католики - 4 - 1 9 20 33 29 16 27 15 25 22 18 31 - 9 24 31 312/ 59,6%
Лютеране 2 - 2/ 0,4%
Всего, чел. 12/ 2,3% 12/ 2,3% 4/ 0,8% 28/ 5,3% 30/ 5,7% 37/ 7% 43/ 8,1% 34/ 6,5% 24/ 4,6% 39/ 7,4% 22/ 4,2% 32/ 6% 29/ 5,5% 23/ 4,3% 33/ 6,3% 4/ 0,8% 21/ 4% 60/ 11,4% 41/ 7,8% 526/ 100%
>
и
о
Номер по порядку в данной таблице соответствует номеру по порядку и дате, указанным в таблице 1.
Сословная принадлежность военнопленных славян, в массовом порядке присоединенных к православию
в храмах Омска (1915—1917)
Таблица 4
№ п/п* 1915 1916 1917 Всего, чел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
Крестьяне 11 12 4 22 24 22 14 23 20 28 20 29 28 21 15 1 16 57 27 397/ 75,4%
Мещане 1 - - - 4 11 22 6 4 11 2 3 1 2 18 3 5 3 14 110/ 21%
Интеллигенты - - - 5 2 4 7 18/ 3,4%
Дворяне 1 1/ 0,2%
Всего, чел. 12/ 2,3% 12/ 2,3% 4/ 0,8% 28/ 5,3% 30/ 5,7% 37/ 7% 43/ 8,1% 34/ 6,5% 24/ 4,6% 39/ 7,4% 22/ 4,2% 32/ 6% 29/ 5,5% 23/ 4,3% 33/ 6,3% 4/ 0,8% 21/ 4% 60/ 11,4% 41/ 7,8% 526/ 100%
Номер по порядку в данной таблице соответствует номеру по порядку и дате, указанным в таблице 1.
состоянии военнопленных славян, что претендует на отдельное детальное исследование27.
Принадлежность массово обращенных в православие к конкретному сословию указана не во всех актовых записях. В ряде случае эта информация определена нами с долей условности, по указанному в документе месту проживания и характеру деятельности присоединяемого (см. табл. 4).
Армия Австро-Венгрии имела во многом схожий с Русской императорской армией сословный состав с очевидным преобладанием крестьянства — основы солдатской массы. В актовых записях нет указания о воинских чинах или служебной армейской принадлежности присоединяемых лиц. Но, исходя из указанных в актовых записях профессий немногочисленных представителей интеллигенции (юрист, врач, музыкант и т. д.), мы полагаем, что они на момент пленения являлись офицерами или военными чиновниками.
Анализ полученных нами данных позволяет говорить о том, что присоединение к православию в Омске военнопленных славян шло пропорционально среди представителей всех сословий и профессий. Здесь показательна одна из публикаций в «Омских епархиальных ведомостях» с аналитической информацией о развитии процесса обращения военнопленных на середину мая 1916 г. К этому времени в городе было совершено около 300 таких таинств. Особое внимание авторы уделили присоединению к православию «лиц интеллигентных профессий, имеющих образование не ниже среднего». По данным издания, это 31 человек, в их числе инженеры, учителя, художники и студенты (около 10% от общего числа обращенных)28. Такое внимание объяснялось желанием властей оставить военнопленных, имевших достойный образовательный ценз, на постоянное жительство в Российской империи, так как в то время здесь остро ощущался недостаток образованных специалистов. Особенно плачевной в этом отношении была ситуация в Сибири29, где местная администрация высоко ценила иностранных специалистов.
Заключение
Омский прецедент массового обращения в православие военнопленных славян на протяжении более чем года по праву можно назвать уникальным. Но его колорит во многом раскрывается при соотнесении с общегосударственным масштабом. Миссионерская и просветительская работа Омской и Павлодарской епархии соответствовала идеологии Российской империи в Первой мировой войне. Россия отстаивала идею всеславянского единства и позиционировала себя заступницей славянских народов от угнетавших их турок и германцев. В этой связи Русская Церковь, занимаясь прозелитизмом, естественным для христианской конфессии, одновременно участвовала в политической кампа-
27 Подробнее об этом: ГИАОО. Ф. 348. Оп. 2. Д. 21-29.
28 Епархиальная хроника. Присоединение к православию пленных славян // Омские епархиальные ведомости. 1916. 22 мая. № 21. С. 28.
29 Петин Д. И. «Я дерусь со всеми, которые не так поступают, как Коммунисту следует...»: Письмо Ф. А. Земита Н. Н. Крестинскому о финансовой работе в Сибири. 5 января 1920 г. // Вестник архивиста. 2018. № 4. С. 1141.
нии, решая государственную задачу. После февраля 1917 г. для либеральных и социалистических властей вопрос обращения инославных был не актуален. Революция сделала фатальную ошибку, отвергнув «национальную идею» во имя идеалов «социальной справедливости»30. Россия перестала быть «государством русского народа», и ее привлекательность в качестве православной державы, одерживающей победу в Великой войне, для славян перестала быть актуальной. Массовое обращение военнопленных славян в православие в Омске после революционных событий моментально прекратилось.
Анализ этнической и конфессиональной принадлежности присоединившихся к православию в Омске подданных Австро-Венгерской империи позволяет утверждать, что обращение военнопленных славян — это агитационный образ, создававшийся в журнале «Омские епархиальные ведомости» и в риторике должностных лиц. В реальности речь шла о массовых процессах обращения в православие военнопленных двух национальностей: униатов-русинов и католиков-чехов. Единичные представители других славянских народов создавали прецедент, давая весьма условные основания, для того чтобы власти могли поддерживать идеологически важный для Российской империи дискурс об обращении славян в православие.
Список литературы
Ануфриев А. В., Козлов Д. В. Метрические книги как источник по истории пребывания военнопленных в Сибири (1914-1920) // Гражданская война на востоке России: взгляд сквозь документальное наследие: Материалы III Всероссийской научно-практической конференции. Омск: ОмГТУ, 2019. С. 10-13. Гергилева А. И. Военнопленные Первой мировой войны на территории Сибири. Красноярск: СибГТУ, 2007. Греков Н. В. Германские и австрийские пленные в Сибири (1914-1917) // Немцы. Россия.
Сибирь: сб. ст. / ред.-сост. П. П. Вибе. Омск: ОГИК музей, 1997. С. 154-180. Дулатов Б. К. Вопросы репатриации бывших граждан Австро-Венгерской империи из Поволжья и Сибири в 1920-е годы // Вестник Волгоградского государственного университета. Сер. 4: История. Регионоведение. Международные отношения. 2019. Т. 24. № 5. С. 148-161.
Еремин И. А. Военнопленные Первой мировой войны в Западной Сибири // Известия
Томского политехнического университета. 2007. Т. 310. № 1. С. 259-263. Ипполитов С. С. Русские военнопленные Первой мировой войны как гуманитарная проблема // Известия Смоленского государственного университета. 2020. № 2. С. 174188.
Каиндина Т. В. Использование труда военнопленных (по документам Исторического архива Омской области) // Первая мировая война: сб. документов и материалов Исторического архива Омской области. Омск: Амфора, 2014. С. 159-165. Козлов Д. В., Ануфриев А. В. «Замыслил я побег»: возможности антропологического подхода к феномену бегства из плена в годы Первой мировой войны // Дихотомия войны и мира: приграничные регионы в переломные исторические эпохи: Материалы Всероссийской научно-практической онлайн-конференции. Псков: ПГУ; Полиарт Студио, 2020. С. 128-139.
30 Сушко А. В. К оценкам революции в России в масштабах мировой и национальной истории // Вестник Томского государственного университета. История. 2018. № 55. С. 54.
Лебедева Н. И. Храмы и молитвенные дома Омского Прииртышья. Омск: ОмГПУ; Издатель-Полиграфист, 2003.
Нам И. В., Наумова Н. И., Зиновьева В. И. Организации военнопленных русинов в Сибири и власть: конфликт интересов (1918-1919 гг.) // Русин. 2019. № 57. С. 84-98.
Новиков П. А. Омский военный округ в годы Первой мировой войны // Иркутский историко-экономический ежегодник. Иркутск, 2014. С. 411-416.
Первая мировая война: сб. документов и материалов Исторического архива Омской области. Омск: Амфора, 2014.
Петин Д. И. «Я дерусь со всеми, которые не так поступают, как Коммунисту следует.»: Письмо Ф. А. Земита Н. Н. Крестинскому о финансовой работе в Сибири. 5 января 1920 г. // Вестник архивиста. 2018. № 4. С. 1137-1148.
Петров И. В., Пученков А. С. Темная личность на фоне темной эпохи? (К вопросу о служении архиепископа Варнавы на Тобольской кафедре в 1914-1917 гг.) // Омский научный вестник. Сер. «Общество. История. Современность». 2019. Т. 4. № 3. С. 73-78.
Суржикова Н. В. Военнопленные Первой мировой войны на Урале: К реконструкции коллективного портрета // Вестник Пермского университета. История. 2011. № 3. С. 57-64.
Суржикова Н. В. Военный плен в российской провинции (1914-1922 гг.). М.: Политическая энциклопедия, 2014.
Сушко А. В. К оценкам революции в России в масштабах мировой и национальной истории // Вестник Томского государственного университета. История. 2018. № 55. С. 48-55.
Талапин А. Н. Духовное попечение Православной Церкви о военнопленных Первой мировой войны в Томской губернии (1914-1917) // Вестник Омской Православной Духовной семинарии. 2017. № 1. С. 42-45.
Талапин А. Н. Иностранные военнопленные в Сибири (1914-1920 гг.) // Власть и общество в Сибири в XX веке: сб. статей / отв. ред. В. И. Шишкин. Новосибирск: Ин-т истории СО РАН; Параллель, 2013. С. 18-49.
Талапин А. Н. Иностранные военнопленные Первой мировой войны в 1918-1925 гг. в Западной Сибири // Известия Омского государственного историко-краеведческого музея. 2009. № 15. С. 139-143.
Федотова Д. Ю. Военнопленные в России в период Первой мировой войны: повседневная жизнь (по материалам Тобольской губернии) // Научный диалог. 2018. № 11. С. 303-311.
Феодосий (Процюк), митр. «В вере ли вы?»: Житие и труды священномученика Сильвестра, архиепископа Омского. М.: Воскресенье, 2006.
Храпова Н. С. Метрические книги омских церквей как источник изучения социально-политической обстановки города в 1915-1919 гг. // Гражданская война на востоке России: объективный взгляд сквозь документальное наследие: Материалы Всероссийской научно-практической конференции. Омск: Амфора, 2015. С. 183-187.
Царёва Е. С. Военнопленные Первой мировой войны в музыкальной жизни Сибири // Южно-Российский музыкальный альманах. 2012. № 1. С. 78-88.
Шахеров В. П. Участие военнопленных Первой мировой войны в эмиссионной деятельности сибирских правительств в 1919-1921 гг. // Известия Иркутского государственного университета. Сер. «История». 2020. Т. 31. С. 13-23.
Abstract: The article deals with a little-studied aspect of religious life in Russia during the First World War, associated with mass conversion into the Orthodox faith of Slavonic prisoners of war who were formerly soldiers and officers of the Austro-Hungarian army. The study was based on relevant sources, i.e. the records of parish registers of Orthodox churches in Omsk for 1915—1917, the official church magazine Омские епархиальные ведомости (Proceedings of Omsk diocese) and reports of Omsk police authorities. The article establishes the link of this problem with historiography, which allows us to identify a controversial issue of the number of the Slavs who were prisoners of war and who were converted into Orthodoxy in Omsk. The methodological base of the study is made up of the anthropological approach and chronological, statistical, historical and comparative methods. This theoretical grounds has allowed us to acrry out a detailed analysis of the topic in question, to identify the qualitative indicators, to link all the relevant events to the specific historical situation and personalities of the church hierarchs of Western Siberia. The article also describes the factors that determined the conversion to Orthodoxy of Rusyns, Poles, Czechs. A conclusion is made about the "Omsk phenomenon" in the conversion to Orthodoxy of the Slavs — prisoners of war. This was due to the ascetic activity of the missionaries of Omsk and Pavlodar dioceses, who were headed by Bishop Sylvestr (Ol'shevsky). As can be seen from the study, the dynamic development of this process was ensured by the official ideology that was
* The article was prepared with the support of the Russian Science Foundation project, 21-18-00266 "Religious factor in Russia during the Civil War: phenomenon, significance and regional specificity", implemented at St. Petersburg State University
Vestnik Pravoslavnogo Sviato-Tikhonovskogo gumanitarnogo universiteta. Seriia II: Istoriia. Istoriia Russkoi Pravoslavnoi Tserkvi. 2021. Vol. 103. P. 78-98 DOI: 10.15382/sturII2021103.78-98
Alexei Sushko, Doctor of Sciences in History, Professor, Department of History, Philosophy and Social Communications, Omsk State Technical University 11 Prosp. Mira, Omsk 644050, Russian Federation alexsushko_1974@mail. ru ORCID: 0000-0002-6703-8535
Dmitry Petin, Candidate of Sciences in History, Associate Professor, Department of History, Philosophy and Social Communications, Omsk State Technical University 11 Prosp. Mira, Omsk 644050, Russian Federation ORCID: 0000-0003-1614-8133
Conversion into Orthodoxy of Slavonic Prisoners of War in Omsk (1915-1917)*
A. Sushko, D. Petin
dominant in the Russian Empire and was based on Orthodox values. The issue studied in the article is analytically described in terms of aspects related to the quantitative, ethnic, confessional, and social characteristics of the converts. The authors emphasise that the fall of the monarchy led to a change in the paradigm of the development of the country and immediately put an end to the mass conversions to Orthodoxy of Slavs — prisoners of war in Omsk. The article may be of interest to researchers in such fields as peoples of Eastern Europe, military and social history, national and religious politics.
Keywords: Russian Orthodox Church, proselytism, Czechs, Rusyns, Poles, World War I, prisoners of war, Archbishop Sylvestr, Omsk diocese, Omsk.
References
Anufriev A., Kozlov D. (2019) "Metricheskie knigi kak istochnik po istorii prebyvaniia voiennoplennykh v Sibiri (1914—1920)" [Parish registers as a source on the history of prisoners of war in Siberia (1914—1920)], in Grazhdanskaia voina na vostoke Rossii: vzgliad skvoz' dokumental'noe nasledie: materialy III Vserossiiskoi nauchno-prakticheskoi konferentsii [Civil War in the East of Russia: a look through the documentary heritage: conference materials]. Omsk, pp. 10-13 (in Russian).
Dulatov B. (2019) "Voprosy repatriatsii byvshikh grazhdan Avstro-Vengerskoi imperii iz Po-volzh'ia i Sibiri v 1920-e gody" [Issues of repatriation of former citizens of the Austro-Hunga-rian Empire from the Volga region and Siberia in the 1920s]. Vestnik Volgogradskogo gosu-darstvennogo universiteta. Seriia 4: Istoriia. Regionovedenie. Mezhdunarodnye otnosheniia, 2012, vol. 24, no. 5, pp. 148-161 (in Russian).
Fedotova D. (2018) "Voennoplennye v Rossii v period Pervoi mirovoi voiny: povsednevnaiia zhizn' (po materialam Tobol'skoi gubernii)" [Prisoners of war in Russia during the First World War: everyday life (based on the materials of the Tobolsk province)]. Nauchnyi dialog, 2018, no. 11, pp. 303-311 (in Russian).
Feodosii (Protsiuk), Metropolitan (2006) V vere li vy? Zhitie i trudy sviashchennomuchenika Sil'vestra, arkhiepiskopa Omskogo [Are you in the faith? Life and works of Hieromartyr Sylvester, Archbishop of Omsk]. Moscow (in Russian).
Gergileva A. (2007) Voennoplennye Pervoi mirovoi voiny na territorii Sibiri [Prisoners of war of the First World War in Siberia]. Krasnoyarsk (in Russian).
Grekov N. (1997) "Germanskie i avstriiskie plennye v Sibiri (1914-1917)" [German and Austrian prisoners of war in Siberia (1914-1917)], in Nemtsy. Rossiia. Sibir'[Germans. Russia. Siberia]. Omsk, pp. 154-180 (in Russian).
Ieremin I. (2007) "Voennoplennye Pervoi mirovoi voiny v Zapadnoi Sibiri" [Prisoners of war of the First World War in Western Siberia]. Izvestiia Tomskogopolitekhnicheskogo universiteta, 2007, vol. 310, no. 1, pp. 259-263 (in Russian).
Ippolitov S. (2020) "Russkie voennoplennye Pervoi mirovoi voiny kak gumanitarnaia problema" [Russian prisoners of war of the First World War as a humanitarian problem]. Izvestiia Smolenskogo gosudarstvennogo universiteta, 2020, no. 2, pp. 174-188 (in Russian).
Kaindina T. (2014) "Ispol'zovanie truda voiennoplennykh (po dokumentam Istoricheskogo arkhiva Omskoi oblasti)" [Using the labour of prisoners of war (based on the documents from the Historical Archive of Omsk Region)], in Pervaia mirovaia voina. Sbornik dokumentov i materialov Istoricheskogo arkhiva Omskoi oblasti [World War I. A collection of documents and materials from the Historical Archive of Omsk Region]. Omsk, pp. 159-165 (in Russian).
Khrapova N. (2015) "Metricheskie knigi omskikh tserkvei kak istochnik izucheniia sotsial'no-politicheskoi obstanovki goroda v 1915-1919 gg." [Parish registers of Omsk churches as a source for the study of the socio-political situation of the city in 1915-1919], in Grazhdanskaia voina
na vostoke Rossii: ob»iektivnyi vzgliad skvoz' dokumental'noe naslediye: materialy Vserossiiskoi nauchno-prakticheskoi konferentsii [Civil war in the east of Russia: an objective look through the documentary heritage. Conference materials]. Omsk, pp. 183-187 (in Russian).
Kozlov D., Anufriev A. (2020) ""Zamyslil ia pobeg": vozmozhnosti antropologicheskogo podkhoda k fenomenu begstva iz plena v gody Pervoi mirovoi voiny" ["I have conceived an escape": Possibilities of an anthropological approach to the phenomenon of escape from captivity during the First World War], in Dikhotomiia voiny i mira: prigranichnye regiony v perelomnye istoricheskie epokhi. Sbornik materialov Vserossiiskoi nauchno-prakticheskoi onlain-konferentsii [Dichotomy of war and peace: Border regions in critical historical periods. Conference materials]. Pskov, pp. 128-139 (in Russian).
Lebedeva N. (2003) Khramy imolitvennyedoma OmskogoPriirtysh'ia [Churches and prayer houses of Omsk and Irtysh region]. Omsk (in Russian).
Nam I., Naumova N., Zinovieva V. (2019) "Organizatsii voennoplennykh rusinov v Sibiri i vlast': konflikt interesov (1918-1919 gg.)" [Organisations of Rusyns — prisoners of war in Siberia and the state authorities: A conflict of interests (1918-1919)]. Rusin, 2019, no. 57, pp. 84-98 (in Russian).
Novikov P. (2014) "Omskii voennyi okrug v gody Pervoi mirovoi voiny" [Omsk military district during the First World War]. Irkutskii istoriko-ekonomicheskiiyezhegodnik. Irkutsk, pp. 411— 416.
Pervaia mirovaia voina. Sbornik dokumentov i materialov Istoricheskogo arkhiva Omskoi oblasti (2014) [World War I. Collection of documents and materials from the Historical Archive of Omsk Region]. Omsk (in Russian).
Petin D. (2018) ""Ia derus' so vsemi, kotorye ne tak postupayut, kak Kommunistu sleduet..." Pis'mo F. A. Zemita N. N. Krestinskomu o finansovoi rabote v Sibiri. 5 ianvaria 1920 g." ["I fight with everyone who does not do what the Communist should do..." A letter from F. A. Zemit to N. N. Krestinsky about financial work in Siberia. January 5, 1920]. Vestnik arkhivista, 2018, no. 4, pp. 1137-1148 (in Russian).
Petrov I., Puchenkov A. (2019) "Temnaia lichnost' na fone temnoi epokhi? (K voprosu o sluzhenii arkhiepiskopa Varnavy na Tobol'skoi kafedre v 1914-1917 gg.)" [Dark personality against the background of a dark era? (The issue of the ministry of Archbishop Varnava at Tobolsk see in 1914-1917)]. Omskiinauchnyi vestnik. Seriia: Obshchestvo. Istoriia. Sovremennost', 2019, vol. 4, no. 3, pp. 73-78 (in Russian).
Shakherov V. (2020) "Uchastie voennoplennykh Pervoi Mirovoi voiny v emissionnoi deiatel'nosti sibirskikh pravitel'stv v 1919-1921 gg." [Participation of prisoners of war of the First World War in the emission activities of the Siberian governments in 1919-1921]. Izvestiia Irkutskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriia: Istoriia, 2020, vol. 31, pp. 13-23 (in Russian).
Surzhikova N. (2011) "Voennoplennye Pervoi mirovoi voiny na Urale. K rekonstruktsii kollektivnogo portreta" [Prisorers of war of the First World War in the Urals. Towards the reconstruction of a collective portrait]. Vestnik Permskogo universiteta: Istoriia, 2011, no. 3, pp. 57-64 (in Russian).
Surzhikova N. (2014) Voennyiplen v rossiiskoiprovintsii (1914—1922gg.) [Captivity in the Russian province (1914-1922)]. Moscow (in Russian).
Sushko A. (2018) "K otsenkam revoliutsii v Rossii v masshtabakh mirovoi i natsional'noi is-torii" [To the assessments of the revolution in Russia on the scale of world and national history]. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. Istoriia, 2018, no. 55, p. 48-55 (in Russian).
Talapin A. (2009) "Inostrannye voennoplennye Pervoi mirovoi voiny v 1918—1925 gg. v Zapadnoy Sibiri" [Foreign prisoners of war of the First World War in 1918-1925 in Western Siberia]. Izvestiia Omskogo gosudarstvennogo istoriko-kraevedcheskogo muzeia, 2009, no. 15, pp. 139— 143 (in Russian).
Talapin A. (2013) "Inostrannye voennoplennye v Sibiri (1914—1920 gg.)" [Foreign prisoners ofwar in Siberia (1914—1920)], in V. Shishkin (ed.) Vlast'i obshchestvo v Sibiri vXXveke [Authorities and society in Siberia in the 20th century]. Novosibirsk, 2013, pp. 18-49 (in Russian)
Talapin A. (2017) "Dukhovnoe popechenie pravoslavnoi tserkvi o voennoplennykh Pervoi mirovoi voiny v Tomskoi gubernii (1914-1917)" [Spiritual care of the Orthodox Church for prisoners of war of the First World War in Tomsk province (1914-1917)]. Vestnik Omskoi Pravoslavnoi Dukhovnoi Seminarii, 2017, no. 1, pp. 42-45 (in Russian).
Tsareva E. (2012) "Voennoplennye Pervoi mirovoi voiny v muzykal'noi zhizni Sibiri" [Prisoners of war of the First World War in the musical life of Siberia]. Iuzhno—Rossiiskii muzykal'nyi al'manakh, 2012, no. 1, pp. 78-88 (in Russian).
