CC BY
28
С.А. Михайлов
Процесс формирования ОЁПБО в контексте трансатлантических отношений
ведение
Тема отношения США к
формирующейся Общеевропейской политике в сфере безопасности и обороны (ОЕПБО), которую часто называют европейской оборонной идентичностью, имеет сравнительно недавнюю историю, как и сама эта политика. На официальном уровне о намерении стран Европы создать систему коллективного решения задач европейской внешней политики и обороны1 было заявлено в Маастрихтском договоре 1992 г., а сам термин «европейская оборонная идентичность» появился во второй половине 1991 г. С тех пор отношение США к этим инициативам постоянно менялось - от осторожного одобрения к высокомерному безразличию или резкому осуждению. Естественно, эти изменения во многом зависели от общих тенденций развития системы современных международных отношений.
После того как в 1991 г. прекратила свое существование Ялтинская система международных отношений, что вырази-
1 Подобную уже много лет существующему общеевропейскому экономическому механизму.
33
лось прежде всего в распаде Организации Варшавского договора, другой важнейший элемент прежней биполярной структуры -НАТО, - несмотря на множество скептических оценок начала 90-х годов, оказался более жизнеспособным, чем ожидалось. Это обстоятельство на фоне традиционных разногласий по вопросам интеграции между крупными европейскими государствами способствовало тому, что процесс формирования европейской оборонной идентичности долгие годы никак не мог преодолеть вялотекущую фазу построения различных концептуальных схем создания общеевропейских структур обороны и внешней политики, даже несмотря на отдельные прорывы в этой сфере2. Однако приход к власти в США администрации Дж. Буша-младшего, как выяснилось позднее, ускорил процесс эрозии трансатлантической связки - того сохранившегося элемента биполярной структуры международных отношений, который, казалось, уже нашел смысл своего существования в новых условиях.
В 90-е годы в среде американской политической элиты прочно укоренилась идея, что США остались единственной в мире сверхдержавой. Констатация этого факта постепенно стала общим местом. Едва ли не главным выводом из этого постулата является мысль о том, что США в силу своей политической, военной и экономической исключительности отныне гораздо меньше должны учитывать мнение союзников при принятии существенных внешнеполитических решений. Такой взгляд был особенно популярным среди республиканцев, так как вполне соответствовал их традиционно осторожному подходу к вопросу об обязательствах, которые США должны принимать на себя в международных делах.
Естественно, что после прихода к власти в 2001 г. республиканцы немедленно приступили к осуществлению своих внешнеполитических установок. Следовательно, несмотря на то что распад одного из ключевых сегментов биполярной структуры произошел еще в 1991 г., признаки эрозии другого ее сегмента - трансатлантической связки - стали по-настоящему заметны только через десять лет. Можно даже утверждать, что с 2001 г. начался второй этап
2 Одним из таких прорывов стало англо-французское соглашение в Сен-Мало (1998), которое заложило основу участия Великобритании в военно-политических интеграционных процессах в Европе и придало им значительный импульс.
34
трансформации структуры международных отношений, сложившейся в годы холодной войны.
Безусловно, необходимость противостоять блоку государств во главе с СССР не была единственной причиной, скреплявшей трансатлантическое единство. По-прежнему действуют и другие важные факторы (экономические, социокультурные, институциональные), которые обусловливают его устойчивость и после окончания холодной войны. Однако очевидно, что суть международных вызовов трансатлантическим связям резко изменилась. Главный и практически единственный соперник исчез, а вместо него появилась некая иерархия потенциальных противников. И в зависимости от обстоятельств американский правящий класс делает своим приоритетом соперничество (вплоть до вооруженной борьбы) с одним из них. Так, в период президентской избирательной кампании 2000 г. основной обсуждавшейся внешнеполитической проблемой была конкуренция с усиливающимся Китаем. Затем, после терактов 2001 г., на первый план вышла борьба с «Аль-Каидой», перешедшая в афганскую кампанию. Вскоре после этого администрация США выбрала главным объектом своего внимания Ирак.
Все это, в свою очередь, не могло не отразиться на союзнических связях США, в частности на трансатлантических отношениях. Рано или поздно европейские государства, если они сохраняли претензии на самостоятельность в международных делах, должны были отреагировать на периодическую смену американских внешнеполитических приоритетов. Суть вопроса заключалась в том, что трудно было оставаться верными союзниками, если одна из сторон этого союза - США - постоянно по своему усмотрению меняла стоящие перед блоком задачи. Ответная реакция европейцев и послужила импульсом для нового этапа трансформации евроатлан-тических связей, которые к началу нового века сохраняли тот же структурный облик и в значительной степени то же смысловое наполнение, что и в годы холодной войны. Однако процесс такой переоценки европейскими государствами своего подхода к отношениям с США долгое время оставался неявным.
Истинная глубина разногласий выявилась в ходе дискуссий перед началом американского вторжения в Ирак в 2003 г. Различие позиций внутри НАТО по некоторым международным проблемам, обнаружившееся в процессе этих дебатов, оказалось более серьезным,
35
чем «из соображений политкорректности» допускалось говорить ранее (да и то преимущественно в теоретическом плане). Тенденция размежевания внешнеполитических интересов США и части крупнейших европейских держав усилилась непосредственно после вторжения в Ирак. Именно в этот период произошел всплеск активности европейских государств в деле формирования самостоятельной интегрированной системы внешней и оборонной политики. Отправной точкой этого нового этапа развития ОЕПБО послужило заявление Франции, Германии, Бельгии и Люксембурга о намерении создать независимую от НАТО европейскую военно-штабную структуру.
Подобной ситуации не было в трансатлантических отношениях, возможно, со времен Суэцкого кризиса (хотя в 1956 г. в отличие от 2003 г. европейцы не ставили столь явным образом под сомнение военно-политическое главенство США). Более того, риторика, которая использовалась по обе стороны Атлантики в 2003 г., создавала впечатление, что участники политических дебатов не только активно не одобряют действия друг друга, но и не предпринимают видимых усилий для снижения явно нетипичного для отношений внутри альянса уровня напряженности.
Тем не менее общую атмосферу американо-европейских отношений в этот период нельзя охарактеризовать как однозначно конфликтную. Несмотря на резкость звучавших заявлений, было понятно, что США и европейцы по-прежнему связаны такой общностью обоюдных интересов, которая существенно перевешивает мотивы возникших разногласий. В этих условиях в трансатлантических отношениях появились моменты, требовавшие взаимного учета и корректировки. Самое главное - Вашингтону и европейским столицам необходимо было выработать линию поведения в условиях нового «модуса отношений», когда обе стороны своими действиями показали друг другу, что фактически по-разному трактуют некоторые принципиальные военно-политические союзнические обязательства. Поэтому процесс углубления европейской военно-политической интеграции проходил в противоречивой обстановке, в которой США и европейцы стремились понять степень взаимозависимости в изменившейся ситуации и с возможно большей выгодой для себя выстроить трансатлантические отношения в новых условиях.
36
Трансатлантические дебаты по вопросу о создании штаба объединенных вооруженных сил ЕС
После иракского кризиса наиболее противоречивой темой трансатлантических дискуссий вокруг европейской военно-политической интеграции стал вопрос о формировании штабного органа объединенных вооруженных сил ЕС. Начало этой интеграции было положено 29 апреля 2003 г. в Брюсселе на совещании глав государств Бельгии, Германии, Люксембурга и Франции. По итогам встречи была опубликована совместная декларация, в которой фактически было заявлено о новой попытке создания единых европейских вооруженных структур. Особый оттенок этому событию придавал тот факт, что решение было принято в разгар дипломатического кризиса между указанными странами, с одной стороны, и США - с другой, по вопросу об американском вторжении в Ирак.
В своем заявлении участники брюссельской встречи обратились к европейскому Конвенту («конституционному собранию» ЕС) с рядом предложений. Одно из них заключалось в том, чтобы закрепить в концептуальных установках ЕС возможность для Евросоюза использовать гражданские и военные средства для предотвращения конфликтов и управления кризисами3. Участники встречи, по-видимому, решили заявить о своей готовности перенять американскую концепцию «превентивных действий».
В заявлении был также выдвинут ряд практических предложений, направленных на объединение оборонных возможностей указанных стран «в духе деклараций, принятых в Сен-Мало и Кёльне». Одно из этих предложений заключалось в «создании основы коллективной структуры для планирования и руководства операциями ЕС». Решение по этому вопросу предлагалось принять до конца 2003 г., а сам штаб объединенных сил разместить в пригороде Брюсселя Тервюрене в течение лета 2004 г.4
16 октября 2003 г. на встрече в Брюсселе руководители четырех стран - соавторов инициативы обратились к британскому пре-
3 The time has come: Conclusions of the meeting of the heads of state and government of Belgium, France, Germany and Luxembourg on European defence //Military technology. - Bonn, 2003. - N 5. - P. 9.
4 Ibid. - P. 10.
37
мьер-министру Э. Блэру с призывом присоединиться к их предложению, так как, по словам Ж. Ширака, «без участия Великобритании европейские оборонные структуры были бы неполными»5. Это предложение было с определенными оговорками принято самим Э. Блэром, с которым незадолго до этого Ж. Ширак и Г. Шрёдер встречались в Берлине, а также поддержано главой правительства Италии С. Берлускони.
Американская реакция на этот коллективный европейский демарш была немедленной и даже опережающей. Еще 30 сентября 2003 г. посол США в НАТО Н. Бернс, видимо, получив по неофициальным каналам информацию об активности европейской оппозиции, выступил с весьма резким заявлением. Он сказал: «Мы не могли поддержать и не поддержим создание альтернативного штаба в ЕС, будь то в Тервюрене или в каком-то другом месте... Не поддержим мы и систему планирования. Всего несколько стран думают о том, чтобы пойти в другом направлении, но мы надеемся, что эти планы не осуществятся, поскольку это не было бы продуктивным для будущих отношений НАТО и ЕС»6. А 15 октября Н. Бернс на заседании Совета НАТО назвал указанные планы европейцев «самой существенной угрозой для будущего НАТО»7. 17 октября появились сообщения, что США потребовали созвать немедленное и чрезвычайное заседание руководящих политических органов альянса, а также предоставить американским официальным лицам доступ к дискуссиям внутри ЕС и право накладывать вето на решения, касающиеся военной области. В ответ на это представитель Франции при НАТО Б. д'Абовиль заявил, что Североатлантический альянс и США не имеют полномочий на получе-
5 Кондратов А. «Франция и ряд других стран ЕС продолжат усилия по созданию собственных оборонных структур Евросоюза», - заявил Жак Ширак // ИТАР-ТАСС. - М., 2003. - 17 окт.
6 «Burns briefs on NATO's october Defense Ministerial», Washington file, U.S. department of state intern. inform. programs., October 2, 2003 // http://usinfo.state.gov /.
7
Evans-Pritchard A., Helm T. US requests crisis talks over 'Euro army' threat to Nato role// Daily telegraph. - L, 2003. - 17 Oct.
38
ние информации о внутренних переговорах в ЕС до тех пор, пока Евросоюз не примет окончательное решение8.
По требованию США экстренное заседание Совета НАТО состоялось 20 октября. Судя по всему, в ходе этой встречи американская сторона вновь потребовала от европейцев объяснений и подробной информации о том, что обсуждалось в Брюсселе. Видимо, последним удалось несколько успокоить своих заокеанских партнеров. Во всяком случае, по итогам встречи официальный представитель Департамента общественной дипломатии НАТО Дж. Шеа отметил общее согласие союзников «с тем, что отношения между НАТО и ЕС должны развиваться на основе прозрачности и взаимодополняемости», и добавил, что «за этим заседанием последуют другие, с тем чтобы широко информировать союзников по НАТО, не являющихся членами Евросоюза»9.
Вскоре после этого США сняли свои категорические возражения против создания штаба коллективных сил ЕС. В свою очередь, со стороны европейских политиков последовали новые заверения, которые впервые прозвучали еще в ходе совещания ЕС 16-17 октября, в том, что указанная командная структура ни в коем случае не будет конкурировать с натовскими штабами. Все это было результатом «посреднической миссии», которую взял на себя Э. Блэр.
В своем интервью 14 ноября 2003 г. Дж. Буш заявил, что не испытывает беспокойства в отношении политики ЕС в сфере обороны и безопасности: «Когда он (Э. Блэр. - Авт.) говорит мне, что отношения с НАТО имеют жизненно важное значение и что силы европейской обороны не подорвут потенциал НАТО, я верю ему»10. Позднее, накануне своего государственного визита в Великобританию, Дж. Буш заявил о готовности идти на компромиссы с Европой: «Мы не будем стремиться к абсолютному согласию по каждо-
8 Макарычев В. США требуют срочного заседания НАТО для недопущения создания армии ЕС// ИТАР-ТАСС. - М, 2003. - 17 окт.
9 Black I. Nato bid to defuse EU defence row//Guardian. - L., 2003. - 21 Oct.
10 Roundtable interview of the president by British print journalists: The oval office, November 12, 2003//http://www.whitehouse.gov/news/releases/2003/11/20031114-2.html/.
39
му вопросу, но когда Европа тесно работает с Америкой, а Америка тесно работает с Европой, это означает, что мир станет лучше»11.
Через три дня после завершения государственного визита Дж. Буша в Великобританию, 24 ноября, Лондон посетил Ж. Ширак. Проблемы европейской обороны были одной из главных тем встречи французского лидера и британского премьер-министра, по завершении которой они демонстрировали единодушие и активно убеждали журналистов, что европейская оборонная интеграция никак не угрожает НАТО. При этом Э. Блэр отметил, что он «не знает никого в Европе, кто хотел бы развивать европейскую оборону за счет НАТО». Он кратко охарактеризовал взгляды Великобритании на отношения между США и Европой, заявив, что его стране «нет необходимости делать выбор между трансатлантическими отношениями с Америкой и усилением наших позиций в Европе. В начале XXI в. разумная, серьезная страна с теми преимуществами, которые есть у Британии, будет сохранять и развивать обе эти возможности, так как обе они важны для нас»12.
По итогам лондонской встречи Великобритания и Франция отметили необходимость создания в рамках Евросоюза такого военно-организационного потенциала, который позволял бы ему в случае необходимости мобилизовать «усиленную боевую группу» численностью около 1,5 тыс. военнослужащих, способную начать самостоятельную операцию не более чем через 15 суток после возникновения кризисной ситуации. В этой же декларации стороны заявили, что будут тесно взаимодействовать в деле быстрейшей разработки новой программы строительства оборонных структур ЕС до 2010 г. с целью пересмотра состава и оснащения военных формирований в сторону их количественного и качественного укрепления13. Таким образом, Великобритания и Франция предложили развивать упомянутые боевые группы в качестве первого шага и основы для дальнейшего строительства европейских сил.
11 Качалин А. Президент США выразил готовность к тесному взаимодействию с Европой//ИТАР-ТАСС. - М, 2003. - 16 нояб.
12 Edited transcript of a joint press conference by prime minister Blair and French president Chirac, London, 24 November 2003 //http://www.fco.gov.uk/servlet/.
13 Ibid.
40
Все заявления, сделанные Дж. Бушем перед его визитом в Великобританию, а также Э. Блэром и Ж. Шираком по итогам их встречи 24 ноября 2003 г., ясно показывали, что союзниками по обе стороны Атлантики заложена основа для компромисса. Оставалось лишь договориться о деталях и принять формальное решение о создании европейской командной структуры. С этой целью в Брюсселе состоялись совещания министров обороны (1-2 декабря) и иностранных дел (4-5 декабря) стран НАТО.
По всей видимости, в ходе этих двух встреч американцам и европейцам удалось окончательно согласовать принципиальную схему, на основе которой они достигли компромисса в вопросе о создании штаба европейских коллективных сил. Эту схему озвучил на пресс-конференции 4 декабря госсекретарь США К. Пауэлл. По его словам, в случае возникновения кризиса, если «окажется, что какую-то роль в его урегулировании может сыграть альянс, то в первую очередь обращаются за содействием к нему, и НАТО решает вопрос о своем участии. И если по той или иной причине она сочтет неудобным брать на себя эту задачу, тогда уже Европейский союз решает, принимать ли на себя эту задачу и использовать ли при этом средства, которые может предоставить НАТО. Если же можно будет выполнить задачу в рамках возможностей Европейского союза, т.е. без использования средств НАТО, то ЕС будет действовать самостоятельно»14.
Из слов Пауэлла становятся понятными те рамки, которыми США желали бы ограничить, а точнее поставить в полную зависимость от НАТО (т.е., косвенным образом, от Вашингтона), самостоятельную военно-политическую активность европейцев. Впрочем, описанная госсекретарем схема уже и ранее озвучивалась американской стороной применительно к ОЕПБО. В данном случае Вашингтон решил согласиться с новой инициативой в сфере европейской обороны при условии, что союзники не потребуют для себя большей компетенции, чем в прежних военно-политических мероприятиях и институтах ЕС.
14 Press briefing after NATO working luncheon; Secretary Colin L. Powell; NATO headquarters, Brussels, Belgium, December 4, 2003 // http://www.state.gov/secretary/former/powell /remarks/2003/26886. htm /.
41
В ходе этих министерских совещаний США выдвинули на повестку дня вопрос, не имеющий прямого отношения к перспективам ОЕПБО. Д. Рамсфельд и К. Пауэлл поставили вопрос о «передаче части ответственности» американского командования в Афганистане структурам НАТО. В тот период на фоне продекларированных намерений усиливать военно- и внешнеполитическую роль ЕС европейцам было, видимо, трудно возражать против этой идеи, так как структуры НАТО в Афганистане как раз и были полностью европейскими, а войска США действовали отдельно. В результате в коммюнике по итогам заседания глав оборонных ведомств было зафиксировано согласие министров обороны стран НАТО на «постепенное расширение международных сил содействия безопасности (т.е. контингента под командованием НАТО. - Авт.) за пределы Кабула» 15.
Затем К. Пауэлл обозначил для США задачу-максимум в вопросе участия НАТО в операциях в Афганистане: «Мы обязаны также рассмотреть возможность того, чтобы НАТО когда-нибудь в будущем взяла на себя все военные операции в Афганистане». Тем самым госсекретарь ясно дал понять, что США надеются в перспективе полностью переложить ответственность за афганскую кампанию на плечи союзников.
Заявление К. Пауэлла по вопросу о взаимоотношениях с ЕС показало, что в ходе встреч министров НАТО вопрос о европейском штабе был детально согласован, после чего осталось лишь формально утвердить его решением Евросоюза на саммите, который состоялся в Брюсселе 12-13 декабря 2003 г.
Однако после того, как принятые решения были оглашены, стало ясно, что в ходе переговоров с США, а возможно, и в результате «посреднической миссии» Э. Блэра, первоначальная идея самостоятельного европейского штаба была очень сильно выхолощена. Даже место расположения штаба изменилось (он оказался не в Тер-вюрене, а в штаб-квартире уже существовавшего Военного комитета Евросоюза в центре Брюсселя). Был также сокращен и его штатный состав. Наконец, самое главное, было заявлено, что он будет зани-
15 Final Communiqué: Meeting of the North Atlantic Council in defence ministers session held in Brussels on monday, 1 December 2003, press release (2003) 148 // http://www.nato.int/docu/pr/2003/p03-148e.htm /.
42
маться не столько военным планированием, сколько разработкой «политико-военных восстановительных мероприятий» 16.
Кроме того, было достигнуто соглашение о формировании еще одного европейского органа военного планирования, предназначенного для обеспечения взаимодействия ЕС и НАТО в военной сфере. Его было решено разместить в Касто (Бельгия), поблизости от штаб-квартиры Верховного главного командования НАТО в Европе. Похожая структура уже существовала там на временной основе, но теперь она должна была стать постоянной (с 1 января 2004 г.). Наконец, еще одной уступкой Соединенным Штатам со стороны европейцев стало их согласие на учреждение постоянной миссии связи НАТО при Военном комитете Евросоюза в Брюссе-ле17. По-видимому, Вашингтон надеялся с помощью всех этих структур получить больший контроль над действиями ЕС.
Хотя изначально предполагалось, что главным событием декабрьского совещания Евросоюза в Брюсселе должно было стать принятие проекта Европейской конституции, представителям стран континента так и не удалось согласовать свои позиции по этому вопросу. В результате решение о создании штаба ЕС, которое юридически никак не соприкасалось с конституционными вопросами, оказалось едва ли не единственным значимым итогом всего мероприятия. Отчасти поэтому, а также в связи с длительным и сложным переговорным процессом, предшествовавшим этому событию, оно с большим удовлетворением было воспринято ведущими европейскими политиками. В частности, итальянский премьер-министр С. Берлускони, лидер страны - председателя Евросоюза на тот момент, с гордостью заявил: «Впервые за свою 50-летнюю историю ЕС получит возможность осуществлять самостоятельную оборону и сможет стать авторитетной фигурой на мировой арене». Ранее он отмечал: «Мы не хотим быть экономическим гигантом и политическим карликом». В то же время итальянский
16 Hill L. EU defence surge despite constitutional collapse // Jane's defence weekly. - N.Y., 2003. - Dec. 24. - P. 4.
17 Black I., White I. Washington accepts EU's independent military plan // Guardian. -L, 2003. - Dec. 12.
43
лидер заверил журналистов, что штаб Евросоюза будет действовать «не в противоречии, а в полном взаимодействии с НАТО»18.
Можно сказать, что согласие американской администрации на создание штаба объединенных европейских сил было значительным шагом в сторону нормализации отношений между США и европейской оппозицией, особенно между Вашингтоном и Парижем. Соединенные Штаты на официальном уровне выразили полное удовлетворение результатом переговорного процесса. 19 декабря посол США в НАТО Н. Бернс, который, как отмечалось выше, в начале октября заявлял о «серьезнейшей угрозе» для Североатлантического альянса со стороны ЕС, опубликовал статью «Европа и дальше: расширение миссии НАТО». В ней отмечалось: «В канун 2004 г. Соединенные Штаты сохраняют приверженность прочному стратегическому партнерству между НАТО и Европейским союзом... Более сильная европейская политика безопасности и обороны полезна всем нам. Мы также ожидаем, что эти европейские инициативы будут дружественными НАТО и что обе наши организации смогут работать по-настоящему гармонично»19.
Как представляется, компромисс, достигнутый в отношениях между Европой и США, охватывал не только вопросы европейского военного строительства. С этой точки зрения кажется не случайным, что подключение Великобритании к «инициативе четырех» и начало посреднической миссии Э. Блэра (между европейскими столицами и Вашингтоном) совпали с моментом, когда Франция, Германия и Россия сняли в ООН свои возражения против новой американской резолюции по Ираку. Вполне возможно, что это было условием со стороны Великобритании, которая в ответ согласилась не возражать против проекта создания европейского штаба. Британская поддержка была необходима, так как в конечном счете она означала, что против этой инициативы не выступают и США. А это, в свою очередь, позволило получить согласие остальных европейских правительств, скорее ориентированных на США, чем на Францию и Германию (Испания, Нидерланды, в определенной степени Италия и др.). Следовательно, такая позиция британского пра-
18 Hill L. Op.cit.
19 Burns N. Europe and beyond: A broader mission for NATO // Intern. herald tribune. -P., 2003. - Dec. 19.
44
вительства означала не только согласие Вашингтона, но и благоприятную реакцию остальных европейских столиц. Безусловно, тот факт, что Э. Блэру удалось занять столь выгодную для него политическую нишу, означал крупный успех британской дипломатии.
Лондону удалось вернуть себе роль «международного балансира», которую он всегда стремился играть на мировой арене, но временно утратил после начала иракской кампании. Разумеется, этим Великобритания смогла поднять свой авторитет в глазах и Европы, и США. Примечательно, что такого результата Соединенное Королевство сумело достичь, по сути, не играя существенной самостоятельной роли, а лишь выполняя посреднические функции: ее влияние на США во многом обусловлено весом в европейских делах, а значимость в Европе, в свою очередь, в большой степени определяется ее возможностями воздействовать на американскую администрацию.
Дипломатическое наступление США в отношениях с Европой на рубеже 2003-2004 гг.
Трансатлантические отношения во второй половине 2003 г. были насыщены событиями, а какие-либо паузы между последовательными фазами дипломатической борьбы отсутствовали. Дипломатический кризис вокруг создания независимого штаба коалиционных сил ЕС достиг своего апогея как раз тогда, когда США и европейцы пришли к определенному компромиссу по Ираку в рамках СБ ООН. Сразу после того, как обеим сторонам все же удалось прийти к согласию по этому вопросу, на сайте Пентагона появился меморандум за подписью заместителя министра обороны США П. Вулфовица (5 декабря 2003 г.). В нем отмечалось, что к процедуре получения контрактов на восстановление объектов иракской инфраструктуры будут допущены фирмы только тех стран, которые поддержали вторжение США в Ирак. К меморандуму прилагался список 63 «допущенных» стран. Общая сумма первых 26 контрактов составила 18,6 млрд. долл. Среди отстранен-
45
ных от участия в тендерах оказались такие государства, как Россия, Франция, Германия и даже ближайший сосед США - Канада20.
Со стороны Франции, Германии, Греции, а также Евроко-миссии и даже Генерального секретаря ООН К. Аннана последовала довольно резкая критика в адрес меморандума Вулфовица. Однако последующие действия и заявления представителей Вашингтона, в том числе Дж. Буша, довольно прозрачно продемонстрировали, что меморандум Вулфовица не столько вызван желанием наказать не согласных с политикой США в Ираке, сколько является тактическим шагом, рассчитанным на уступки со стороны «исключенных» стран. Целью США было списание европейскими государствами долгов Ирака. Действительно, подобным шагом США довольно быстро удалось добиться от Франции, ФРГ и России заявлений, правда, сопровождавшихся некоторыми оговорками, о готовности списать большую часть долгов. После этого, 13 января, появилось заявление Белого дома, в котором говорилось, что фирмы Франции и Германии могут быть допущены к участию в конкурсах на выполнение восстановительных работ в Ираке21. Примечательно, что это заявление было сделано практически во время визита в Соединенные Штаты министра обороны Франции М. Алио-Мари, которая была принята Д. Рамсфельдом и имела с ним продолжительную беседу.
Предпринятый американской администрацией маневр, несмотря на всю его простоту, оказался вполне эффективным для достижения поставленной цели. А она, как представляется, заключалась не только в том, чтобы побудить европейские правительства списать иракский долг, но и в том, чтобы продемонстрировать способность Вашингтона по-прежнему полностью владеть инициативой в трансатлантических отношениях, несмотря на уступки в вопросе о штабе коалиционных сил ЕС.
В свою очередь, готовность европейских лидеров идти навстречу требованиям США, видимо, объяснялась не только желанием получить часть предложенных контрактов на восстановление
20 Текст меморандума см., напр., на сайте посольства США в Италии. www.usembassy.it/file2003_12/alia/a3121005.htm /.
21 Press briefing by Scott McClellan, White house; Office of the press secretary; January 14, 2004//http://www.whitehouse.gov/news/releases/2004/01/print/20040114-2.html/.
46
Ирака (в конце концов 18,6 млрд. долл. - не слишком большая по западным меркам сумма) и даже не только стремлением обеспечить свое участие в восстановлении иракской экономики в будущем, но и тем, что они просто решили не усугублять напряженность в отношениях с Соединенными Штатами в момент, когда был достигнут компромисс в вопросе о европейском штабе.
Обращение с призывом списать иракские долги было лишь одной из мер, с помощью которых США в декабре 2003 г. удалось перехватить инициативу в отношениях с Европой. Другим шагом стало упоминавшееся предложение существенно расширить роль Североатлантического альянса в афганской кампании.
Кроме того, как отмечал Н. Бернс, «столь же значимые шаги Соединенные Штаты предложили предпринять НАТО и в Ираке. Пауэлл призвал НАТО изучить, что еще можно сделать для обеспечения мира и стабильности в Ираке»22. Однако вскоре, в ходе традиционной международной конференции по вопросам безопасности в Мюнхене 7-8 февраля 2004 г., представители Франции и Германии твердо заявили, что их страны не будут в ближайшее время принимать участие в оккупации Ирака.
Вероятнее всего, американское руководство и не надеялось, что европейские лидеры согласятся выполнять сразу обе «смелые задачи», поставленные перед ними Вашингтоном. Расчет состоял в том, чтобы навязать европейцам выбор наименьшего из двух зол. Как показали дальнейшие события, США удалось создать предпосылки, для того чтобы в ходе встречи в Стамбуле получить согласие европейских лидеров на расширение роли НАТО в Афганистане.
В отношениях США и Европы зимой 2003-2004 гг. присутствовала еще одна тема, вызвавшая резонанс в европейских столицах. Речь идет об объявленных Вашингтоном планах сократить свой воинский контингент, размещенный на континенте, прежде всего в Германии. Примечательно, что эти планы были озвучены американской администрацией 8 декабря, практически одновременно с требованиями о списании иракского долга - накануне Брюссельского саммита ЕС 12-13 декабря 2003г.23 Это ясно говорит о том,
22 Burns N. Op. cit.
23 Hill L. High hopes to iron out EU security issues at summit // Jane's defence weekly. -N.Y., 2003. - Dec. 17. - P. 3.
47
какое значение в Вашингтоне придавали этой встрече и какие усилия прилагались для того, чтобы там были приняты нужные США решения.
Эти намерения Вашингтона вызвали немалый общественный резонанс в Германии, так как американские базы являются там важными потребителями товаров и услуг. На протяжении последующих месяцев США использовали этот вопрос как рычаг, с помощью которого Вашингтон мог или «наказать», или «обнадежить» своего союзника. Так, 26 декабря Соединенные Штаты заявили о своем согласии оставить в Штутгарте Штаб европейского командования американских войск в Европе. При этом продолжала активно озвучиваться идея о возможном перемещении основной части войск на территорию бывших социалистических стран Европы24. Вслед за тем последовал ряд противоречивых заявлений на тему перебазирования.
Складывается впечатление, что зимой 2003/2004 г. американское руководство решило использовать все возможные средства воздействия на руководство Франции и Германии. Возможно, администрация США вполне сознательно поставила перед собой задачу психологического воздействия на европейских лидеров, с тем чтобы парализовать их инициативу и показать их зависимость от Вашингтона.
В целом 2003 г. во взаимоотношениях Европы и США примечателен тем, что именно тогда были очерчены политические рамки, которые ограничивают трансатлантические дебаты, а также стали понятны причины, препятствующие их перерастанию в нечто более существенное.
Для США подобным ограничителем оказался Ирак, оккупация которого поставила перед страной объем задач, намного превысивший первоначальные ожидания. Перед США возникла опасность «перенапряжения ресурсов», что и заставило их поднять вопрос о расширении роли союзников если не в Ираке, то хотя бы в других зонах конфликтов, прежде всего в Афганистане.
В то же время европейские страны были заинтересованы в сохранении стабильных отношений с Соединенными Штатами,
24 Штаб-квартира европейского контингента войск США по-прежнему будет размещаться в Штутгарте// ИТАР-ТАСС. - М., 2003. - 26 дек.
48
поскольку последние сохраняют за собой множество рычагов влияния на ситуацию в Европе. Во второй половине 2003 г., а особенно зимой 2003/2004 г., американская администрация развернула бурную активность с целью продемонстрировать, что эти рычаги по-прежнему достаточно эффективны. Именно эту задачу решала дипломатическая кампания, начавшаяся с объявления Д. Рамсфельда о расколе Европы на «старую» и «новую».
Однако среди причин, заставивших американское руководство предпринять решительные действия, была не только оппозиция «старой» Европы иракской кампании, выразившаяся в дебатах в рамках СБ ООН. Свою роль сыграли и попытки европейцев воспользоваться «занятостью» США в Ираке и под лозунгом борьбы с односторонним подходом в международных делах добиться реального укрепления ОЕПБО. С этой целью Франция и Германия, используя заинтересованность Великобритании в роли посредника между Европой и США, предоставили Э. Блэру возможность эту миссию исполнить.
Однако Вашингтон, по всей видимости, не перестал испытывать сильные опасения относительно общей тенденции развития европейских интеграционных процессов в оборонной сфере. Касаясь темы европейского штаба, Д. Рамсфельд сказал: «Это крайне важный вопрос, который не начинается с этого и не кончается на этом. Это процесс, через который нам предстоит пройти»25. А британский журнал «Джейнс дефенс уикли» заметил по этому поводу, что, натолкнувшись на критику Соединенными Штатами «ненужного дублирования», представители ЕС как бы проявили уступчивость, «дипломатично сместив акцент на слово "ненужное", тем самым оставляя место для определенного дублирования»26.
По-видимому, исходя из этих соображений, американское руководство постаралось сгладить негативные, с точки зрения США, настроения. Опыт 2003 г. показал, что открытый конфликт с «европейской оппозицией» может привести США лишь к потере влияния на эти государства. И они, в свою очередь, начинают предприни-
25 NATO "enormously important to the world," Rumsfeld says, Brussels, European editors roundtable, U.S. department of state intern. inform. programs, December 2, 2003 // http://usinfo.state.gov/is/Archive/2004/Mar/30-217235.html /.
26 Hill L. Op.cit. - P. 3.
49
мать действия, обусловленные логикой конфликтной ситуации, что обостряет конкуренцию между НАТО и структурами ЕС.
Именно поэтому с декабря 2003 г. США изменили тактику на европейском направлении. Образно говоря, Вашингтон решил перейти от стратегии «недружественного игнорирования» Франции, Германии и примкнувших к ним стран к стратегии «недружественного (или псевдодружественного) поглощения» и нейтрализации их внешнеполитической активности. Одновременно американское руководство настойчиво демонстрировало свою «добрую волю» в отношениях с Францией и ФРГ, предпринимая дипломатические шаги для их улучшения. Одно из свидетельств тому - визит канцлера Г. Шрёдера в США в конце февраля 2004 г. (первый за предыдущие два года).
Создание боевых групп в рамках ОЕПБО и трансатлантические отношения
Хотя в результате дипломатических маневров Соединенных Штатов и «согласительской» роли Великобритании идея создания самостоятельного европейского органа военного планирования была в значительной степени выхолощена, это не заставило ведущие европейские государства даже временно отказаться от усилий по созданию собственных (относительно независимых от Вашингтона) межгосударственных военных структур. В 2004 г. значительное развитие получил проект формирования боевых тактических групп, о котором упоминалось в специальной декларации по итогам встречи Ж. Ширака и Э. Блэра в ноябре 2003 г.
В феврале 2004 г. было принято окончательное решение, согласно которому формирование боевых групп должно стать основой реализации проекта создания Еврокорпуса, который в перспективе будет состоять из 60 тыс. военнослужащих. Эти боевые группы (за ними закрепилось англоязычное обозначение ЬиШе^уоирэ) должны создаваться в расчете на проведение 30-дневных самостоятельных операций. Сами же эти операции предполагалось осуществлять «преимущественно, но не исключительно, в несостоявшихся государствах или государствах, близких к крушению». На тот момент о поддержке этой идеи заявила и Германия. Возможно, по настоянию Великобритании в заключение переговоров обе стороны подчерк-
50
нули, что боевые группы должны действовать в «тесном контакте с НАТО» и «взаимодействовать с ООН»27.
В начале апреля 2004 г. эта тема вновь обсуждалась, на этот раз уже на неформальной встрече министров обороны стран ЕС, которая состоялась в Брюсселе. В целом этот проект был встречен с одобрением. Как заявил в ходе встречи верховный представитель ЕС по делам внешней политики и безопасности Х. Солана, «предложенные идеи амбициозны, но достижимы. Успех будет зависеть от вашей поддержки и вашего участия»28. В ходе встречи наиболее вероятной задачей боевых групп была названа стабилизация ситуаций в кризисных зонах и «заполнение опасного вакуума» до тех пор, пока не будут развернуты миротворческие силы ООН.
В то же время на встрече было отмечено, что одним из главных препятствий созданию подобных группировок являются слабые технические возможности большинства европейских стран (а иногда и полное их отсутствие) для быстрой переброски даже относительно небольших контингентов на значительные расстояния. По словам одного из представителей военно-политических структур ЕС, «странам предлагают вкладывать деньги. Все они могут выделить 1,5 тыс. солдат. Но как отправить их в течение нескольких дней за 4 тыс. км?»29
В ходе обсуждений также отмечалось, что боевые группы должны быть способны действовать в условиях сложных природных и городских ландшафтов, а также быть готовы к морским десантным операциям. В подготовленном к встрече англофранцузском меморандуме как наиболее вероятный район действий этих групп была названа Африка30.
Боевые группы были лишь одной из тем, обсуждавшихся на встрече, т.е. частью общей проблемы реального воплощения в жизнь идеи «европейской оборонной идентичности». Выступая на
27 Dempsey J., Blitz J. UK and France join forces on combat units // Financial times. - L., 2004. - Febr. 9.
28 Планы создания европейских боевых групп быстрого реагирования // ИТАР-ТАСС. - М, 2004. - 8 апр.
29 Там же.
30 Dempsey J. General to lead EU's military planners // Financial times. - L., 2004. -
Apr. 5.
51
заседании, Х. Солана заявил, что перед ЕС стоит задача окончательно и в деталях сформулировать новую программу развития ОЕПБО до 2010 г. (Headline goal - 2010), так как, по его словам, она является «основополагающим элементом для развития (военно-политических) возможностей ЕС в долгосрочной перспективе. Эта программа позволит воплотить европейскую стратегию безопасности в конкретные военные мероприятия. ЕС необходимо реагировать на кризисы в ясной и последовательной манере, чтобы закрепить за собой роль, которую он хочет играть в мире». Одним из таких "военных мероприятий" Headline goal - 2010 он назвал завершение процесса формирования боевых групп к 2007 г., а также создание Европейского оборонного агентства. Кроме того, на встрече обсуждались вопросы организации упоминавшегося ранее Европейского военно-политического штаба, или «ячейки», как его предпочитали называть официальные лица ЕС, чтобы лишний раз не раздражать вашингтонскую администрацию. Х. Солана заверил министров обороны в том, что в этом процессе достигнут «существенный прогресс»31. Как сообщалось в прессе, в ходе встречи были внесены предложения о повышении статуса и расширении штата этой структуры32.
В целом, рассуждая о развитии европейских оборонных структур, военного комитета ЕС, финский генерал Г. Хегглунд отметил, что пока существует ряд нерешенных вопросов, среди которых он назвал «разведку, средства транспорта и такие наступательные вооружения, как крылатые ракеты и средства подавления ПВО». Генерал не пояснил, с какой целью упомянутые наступательные вооружения могут использоваться для стабилизации кризисных ситуаций в африканских странах. Вместе с тем он заявил, что нерешенность указанных вопросов «не остановит ЕС на пути решения его задач. Решающим фактором является политическая воля»33.
31 Summary of the remarks by Javier Solana, EU high representative for the Common Foreign and Security policy, at the informal meeting of defence ministers, Brussels, Apr. 5-6, 2004 // http://ue.eu. int/solana/.
32 Dempsey J. General to lead EU's military planners. - Op. cit.
33 Dempsey J. EU-led forces "could intervene" in Sudan conflict//Financial times. - L., 2004. - Apr. 12.
52
В последующих выступлениях представителей ЕС цели, ради которых руководство Евросоюза и государства-члены намеревались объединить свои усилия в военной и внешнеполитической сферах, были обозначены еще более отчетливо и откровенно, чем прежде. Так, например, в ходе очередной встречи министров обороны стран ЕС 17 сентября 2004 г. в Нордвейке (Нидерланды) Х. Солана заявил: «Европейский союз должен быть игроком мирового масштаба», а следовательно, в действиях ЕС «уровень наших амбиций должен быть отражен должным образом. Как игрок мирового масштаба, мы должны обладать способностью использовать наши силы везде, где бы это ни потребовалось. Мы должны обеспечить исполнение наших политических решений с помощью необходимых для этого средств»34.
Примечательно, что в своих рассуждениях Х. Солана затрагивал не столько военно-организационные вопросы, сколько проблемы политического планирования и принятия решений. Ключом к успеху предстоящих операций ЕС он считал как можно более сжатые сроки принятия решения об их начале, а также скорость планирования и развертывания войск. Именно последним двум моментам он уделял особое внимание в ходе встреч европейских министров обороны, а не транспортному обеспечению или, например, выделению войск теми или иными государствами-членами, как можно было ожидать. По словам Х. Соланы, «нет смысла иметь войсковые группы, способные развернуться и начать операцию за несколько дней, если нам потребуется много недель, чтобы принять решение об этом»35. Для ускорения мероприятий по выделению войск и военного планирования Х. Солана предлагал прежде всего отработать ту часть процедуры, которая должна осуществляться на национальном уровне.
Анализируя эти заявления, можно прийти к следующему выводу: хотя после острых разногласий между европейскими государствами и США в 2003 г. по вопросу о создании независимой штабной структуры в рамках ЕС европейцы были вынуждены пойти на кардинальные уступки, руководство Евросоюза продолжало уделять
34 EUHR Solana's remarks at informal meeting of EU defence ministers in Noordwijk, September 17, 2004//http://ue.eu.int/solana /.
35 Ibid.
53
этому вопросу основное внимание в контексте развития ОЕПБО. Даже работая над задачей формирования небольших тактических групп, предназначенных, согласно официальной риторике, преимущественно для миротворческих операций, европейские руководители в конечном счете делали упор на создание самостоятельной системы военного планирования. Это означало (хотя руководство Евросоюза пошло на уступки Вашингтону в декабре 2003 г.), что впоследствии европейцы лишь скорректировали свои подходы к реализации этой идеи, а не отказались от нее. Поскольку демонстративные заявления о создании штабной структуры в 2003 г. вызвали резкую реакцию США, то эту задачу стали решать в рамках более приемлемого для Вашингтона проекта, не привлекая его особого внимания.
Идея создания боевых групп была более приемлема для США в качестве оформления европейских усилий в оборонной области, по крайней мере по двум соображениям. Во-первых, создание европейских боевых подразделений вполне соответствовало желаниям Вашингтона, который давно и настойчиво убеждал европейцев уделять больше внимания вопросам реального усиления собственных вооруженных сил. По мнению американских политиков, союзники в Европе вполне могли взять на себя большую ответственность как за свою безопасность (не полагаясь почти исключительно на гарантии США), так и за ситуацию в близлежащих к ним регионах мира, например на Балканах. Разумеется, при условии сохранения главенствующей стратегической роли Соединенных Штатов. Кроме того, создание боевых групп выглядело как практическое мероприятие, т.е. опять-таки служило ответом на ставшие традиционными упреки Вашингтона, будто ЕС в сфере ОЕПБО занимается не реальными делами, а разработкой концепций, которые не приводят к осязаемым позитивным результатам, однако способны разрушить НАТО. Во-вторых, численность формируемых подразделений была сравнительно скромной, а значит, идея боевых групп представлялась гораздо менее амбициозной, чем, например, концепция формирования Еврокорпуса с контингентом до 60 тыс. человек.
В Нордвейке был также затронут вопрос о взаимодействии ОЕПБО и структур НАТО. Этой темы, что вполне естественно, неоднократно касался в своих выступлениях Х. Солана. Он отмечал,
54
что, по его мнению, главным принципом взаимодействия с НАТО должно быть «взаимное усиление». Имелось в виду, что следует предусмотреть возможность использования подразделений быстрого реагирования, созданных государствами - членами ОЕПБО, в рамках обеих организаций. В противном случае придется говорить не о «взаимном усилении», а о «дорогостоящей и бесполезной кон-куренции»36.
Мотивы заявлений руководителей ОЕПБО о необходимости тесного сотрудничества с НАТО очевидны. Они диктовались не только желанием продемонстрировать лояльность США, которые, как известно, в целом контролируют политику Североатлантического альянса. Не менее важным было и стремление обеспечить военным структурам ЕС доступ к таким ключевым военно-техническим средствам, находившимся в распоряжении НАТО, которые вряд ли поступят на вооружение европейских сил в ближайшие годы (тяжелые военно-транспортные самолеты, самолеты ДРЛО и пр.). Поэтому инициаторы европейской военной интеграции высказывались за поддержание сбалансированных отношений с НАТО. Однако трактовка некоторыми из них такого баланса демонстрирует чисто потребительское отношение к Североатлантическому альянсу. Например, как заявил генерал Г. Хегглунд, «ЕС будет не конкурентом и не слугой США, а партнером. Вопрос в том, как сделать так, чтобы ЕС использовал силы и средства НАТО, а НАТО не использовала силы и средства ЕС»37.
В ходе заседания в Нордвейке в полной мере проявились те противоречия между европейскими странами и США, которые во многом и привели к резкому усилению интеграционной активности европейцев в сфере обороны и безопасности. Франция и Бельгия, поддержанные Германией и Испанией, заявили, что не поддержат разработанный США и Великобританией план по созданию под эгидой НАТО военной академии для подготовки высшего офицерского состава новых вооруженных сил Ирака. На первый взгляд этот эпизод был лишь еще одним событием в дипломатиче-
36 Summary of the remarks by Javier Solana, EU high representative for the Common Foreign and Security policy, at the informal meeting of defence ministers, Brussels, Apr. 5-6, 2004 // http://ue.eu. int/solana/.
37 Dempsey J. EU-ledforces. - Op. cit.
55
ском противоборстве США и «старой» Европы по иракскому вопросу. Однако обращает на себя внимание то обстоятельство, что для очередного коллективного демарша европейской оппозиции против американской политики на Среднем Востоке была выбрана именно встреча министров обороны стран ЕС, а не НАТО.
Наконец, 22 ноября 2004 г., т.е. ровно через год после того как впервые был озвучен проект создания боевых групп, решение это было официально утверждено на совместном заседании министров обороны и министров иностранных дел стран ЕС в Брюсселе. В ходе встречи были обнародованы детали программы формирования соединений, из которых стало ясно, во что должна воплотиться эта инициатива38.
Всего к концу 2007 г. планировалось создать 13 боевых групп, 4 из них должны были появиться уже в течение 2005 г. Однако со временем планы были скорректированы: предполагалось, что в начале 2006 г. уровня первоначальной боевой готовности должна достичь хотя бы одна боевая группа. Как оказалось, первые четыре подразделения будут мононациональными по своему составу. Их формируют крупные европейские государства: Франция, Италия, Великобритания и Испания. После этого будут создаваться коллективные контингенты. Каждый из них должен либо иметь ярко выраженный региональный состав участников, либо включать подразделения государств, традиционно поддерживающих тесные военно-политические контакты друг с другом. В числе «региональных», например, намечается создать группу с участием «центральных держав»: ФРГ, Чехии и Австрии. Также было запланировано сформировать «скандинавскую», «средиземноморскую» и другие группы (эти названия условны и в документах встречи не употреблялись, а используются автором для характеристики групп по региональному признаку).
Франция заявила о готовности взять на себя ответственность за формирование многонационального военного штаба для управления всеми боевыми группами. Эта инициатива ясно указывает на то, что Париж стремится оказывать существенное влияние на деятельность боевых групп. Сама Франция, как известно, в военную
38 Declaration on European military capabilities /Military capability commitment conference, Brussels, Nov. 22, 2004//www.ue.eu.int/uedocs/cmsUpload/.
56
организацию НАТО формально не входит, и можно предположить, что взаимодействовать штабу боевых групп и высшим органами управления НАТО будет нелегко.
Очевидно, уязвимым местом в системе будет порядок принятия политических решений об использования боевых групп. Для начала развертывания войск потребуется консенсус всех 25 государств-членов ЕС, т.е. каждое из них сможет заблокировать данное решение. Однако та страна, которая не пожелает участвовать в той или иной военной акции, может воздержаться при голосовании и тем самым не допустить ее срыва39. Итоги ноябрьской встречи еще раз подтвердили, что боевые группы будут вводиться в действие только по запросу ООН40. При этом было особо отмечено, что они создаются в дополнение к силам быстрого реагирования НАТО41.
Из числа боевых групп, сформированных по принципу близости внешнеполитических интересов, одна должна состоять из военнослужащих стран, уже давно участвующих в создании Евро-корпуса: Франции, Германии, Бельгии, Люксембурга и Испании (они же составили ядро европейской оппозиции политике США). Однако свое отдельное подразделение сформировали и государства, поддержавшие Вашингтон в ходе иракского кризиса - Великобритания и Нидерланды. И, напротив, не планируется создавать совместный контингент с участием Великобритании и Франции.
Весьма вероятно, что такое размежевание приведет к тому, что под одним и тем же флагом ЕС разные страны и внутриевро-пейские коалиции стран будут пытаться использовать эти группы для своих, а не общеевропейских целей. В еще большей степени это касается мононациональных соединений. Правда, учитывая необходимость консенсуса членов Евросоюза при принятии решения о начале операции, можно предположить, что их узконациональные цели не будут по крайней мере противоречить интересам других стран ЕС, иначе такая операция будет заблокирована. Вероятность разнонаправленного использования боевых групп тем более велика, что процедура принятия политического решения об операциях
39 Hill L. EU adopts battle group plan//Jane's defence weekly. - N. Y, 2004. - Dec. 1. - P. 8.
40 Strange H. U.S. welcomes EU share in security burden// Wash. times. - 2004. - Dec. 6.
41 Hill L. Op.cit. - P. 8.
57
допускает право воздержаться, подобно тому как это происходит в Совете Безопасности ООН.
Но даже при таком варианте могут возникнуть сложности при использовании боевых групп. Если Франция и Бельгия систематически блокируют попытки других стран НАТО поддержать США в Ираке силами альянса, то такую же политику они вполне могут проводить и в рамках ЕС, например в случае, если Великобритания и Нидерланды захотят использовать свою совместную группу для поддержки американских оккупационных сил. Видимо, наиболее вероятным «полигоном» для боевых групп действительно будет Африка, где сферы влияния ведущих европейских держав полностью поделены еще с колониальных времен и серьезных поводов для противоречий не просматривается42.
Публичная реакция руководства США на эти шаги Евросоюза появилась лишь через две недели после встречи министров ЕС в ноябре 2004 г. Ее озвучил помощник госсекретаря США по военно-политическим вопросам Л. Блумфилд43. Он не стал подробно рассматривать и оценивать этот европейский проект, а ограничился общими фразами о готовности США к тому, что Европа «полностью возьмет на себя свою часть» ответственности за глобальную безопасность. Л. Блумфилд также заявил, что администрация Буша выступает за многосторонний подход к решению международных проблем и единственным вопросом при этом остается степень «готовности и способности Европы взять на себя свою часть военной ноши». Это высказывание, весьма характерное для чиновника нынешней администрации Дж. Буша, означает, что, по мнению Вашингтона, решение современных международных проблем требует исключительно военных средств, а многосторонний подход в данном контексте - это перекладывание материальной ответственности за решения американского руководства на плечи союзников.
В этой связи Л. Блумфилд заявил, что в последнее время в Соединенных Штатах растет уверенность в том, что страна «не в
42
Подтверждением этого служит информация, распространенная в январе 2006 г. Министерством обороны ФРГ, о возможности отправки боевой группы ЕС для наблюдения за ходом выборов в Конго (ДРК) в апреле 2006г. См.: EU may send battlegroup to the Democratic Republic of Congo, 17 January 2006//http://www.euractiv.com /.
43 Ibid.
58
состоянии иметь дело со всеми проблемами в сфере безопасности, возникающими в мире», без помощи и поддержки других держав. Поэтому, по его словам, европейский опыт может сильно пригодиться для стабилизации положения в таких регионах, как Балканы, Африка и Ближний Восток .
Можно заключить, что в выступлении Л. Блумфилда был озвучен тот американский подход к европейским оборонным структурам, против которого высказывался даже такой убежденный сторонник США, как Э. Блэр, а именно: использование этих структур в качестве служебных по отношению к НАТО и США.
Тем не менее необходимо отметить, что в целом в 2004 г. отношение США к европейской военно-политической интеграции, в частности к проекту формирования боевых групп, было весьма сдержанным, если не сказать равнодушным. Это особенно заметно на фоне довольно болезненной реакции Вашингтона на те же процессы в 2003 г. Тому можно найти несколько объяснений.
Во-первых, на внешнеполитическую позицию американской администрации не могла не оказать влияния президентская избирательная кампания 2004 г., которая поглощала много внимания, времени и бюрократических ресурсов команды республиканцев. В то же время внешнеполитическая тематика занимала необычно важное место в предвыборной межпартийной дискуссии в США, причем ее центром были именно отношения Вашингтона с европейскими союзниками. Кандидат от демократов Дж. Керри объявил о намерении решить проблему войны в Ираке и сравнительно быстро вывести оттуда американские войска. А для этого он предлагал кардинальным образом улучшить отношения с европейскими союзниками, чтобы они предоставили Соединенным Штатам дипломатическую и военную помощь, необходимую для реализации «плана Керри». Вполне очевидно, что этот план был скорее предназначен для привлечения голосов избирателей, чем для реального применения. Тем не менее обвинения демократов в адрес республиканцев в том, что они испортили отношения с европейскими союзниками, стали одной из главных тем кампании. В этой ситуации администрации Дж. Буша было довольно трудно использовать те же рычаги давления на европейцев, что и в 2003 г. Если бы президентская команда организовала в 2004 г. нечто похожее на демарши посла Н. Бернса в НАТО в 2003 г., это, несомненно, дало
59
бы в распоряжение демократической партии сильные аргументы для критики республиканцев, чего последние, помня об итогах кампании 2000 г., не могли позволить.
Во-вторых, существовала опасность, что продолжение политики жесткого прессинга с целью не допустить новых попыток практической реализации ОЕПБО могло бы привести к новому резкому ухудшению трансатлантических отношений, которые только начинали выходить из глубокого кризиса, куда их завело нападение США на Ирак. А как показал опыт дипломатического противостояния первой половины 2003 г., такое ухудшение, чреватое полным замораживанием союзнических контактов, было совсем не в американских интересах, особенно на фоне затянувшихся иракской и афганской кампаний.
В-третьих, сдержанное отношение Соединенных Штатов к европейским интеграционным процессам в военной сфере в немалой степени было следствием активного участия в них Великобритании. Газета «Вашингтон таймс» по поводу решения о создании боевых групп писала: «Сообщают, что президент Дж. Буш первоначально испытывал сомнения по вопросу о развитии европейских оборонных сил, однако после заверений премьер-министра Э. Блэра в том, что эти силы не будут входить в противоречие с НАТО, Дж. Буш поддержал это предложение»44.
Действительно, учитывая, что Великобритания закрепила за собой важное место в проекте создания боевых групп, а решение об их применении должно будет приниматься всеми членами ЕС единогласно, США нет смысла опасаться конкуренции этих сил с НАТО, по крайней мере на первом этапе. Правда, и использовать боевые группы для поддержки тех или иных американских акций будет довольно затруднительно.
В целом в 2004 г. произошли довольно существенные изменения в трансатлантических отношениях, в частности в сфере, касающейся развития ОЕПБО. Если в 2003 г. эта тема была в центре напряженных дипломатических дебатов, то затем наступило сравнительное затишье. Несколько причин этого уже было обозначено выше.
Как было показано, американская администрация не могла оказывать на ЕС давления по всем направлениям, где считала по-
44 Strange Н. Ор. сН.
60
литику европейцев противоречащей своим интересам. Видимо, осознавая это обстоятельство и используя американский же опыт нейтрализации внешнеполитической активности и ресурсов оппонента с помощью выдвижения максимально возможного количества инициатив сразу, руководство ЕС и строило свою политику. Создание боевых групп и отмена эмбарго были только двумя вопросами, связанными с ОЕПБО, которые нашли отражение в трансатлантических отношениях в 2004 г. В условиях сравнительно пассивной реакции Вашингтона ЕС развил бурную деятельность в сфере формирования основ ОЕПБО. Немногим более чем за полтора года был создан Военный штаб в Касто, принята к исполнению программа организации боевых групп, создано Европейское оборонное агентство, призванное координировать деятельность по военно-техническому обеспечению европейских вооруженных сил. Была также принята новая Европейская стратегия безопасности, началась отработка программы создания единых европейских военных структур - «Программа - 2010».
В целом обилие этих инициатив, а также наличие разногласий по другим международным вопросам (например, об отмене эмбарго на торговлю оружием с Китаем, по проблеме ядерной программы Ирана) не привели к общему осложнению трансатлантических отношений ни в 2004, ни в 2005 гг. Однако, характеризуя весь этап трансатлантических отношений начиная с 2003 г., можно констатировать, что иракский кризис закрепил ту разницу в моделях поведения на международной арене между США и ведущими европейскими странами, которая подспудно формировалась на протяжении предыдущих лет, когда после распада СССР исчезло важнейшее объективное условие военно-политического союза европейцев с США.
В качестве иллюстрации произошедших перемен уместно привести слова директора Института исследований в области безопасности Евросоюза Н. Гнесотто, высказанные ею в связи с разработкой Единой стратегии безопасности ЕС (этот документ, сходный по своему предназначению со Стратегией национальной безопасности США, был принят в конце 2003 г.): «До Ирака постановка вопроса о европейской стратегической концепции воспринималась либо как ересь, либо как утопия. Самой этой идее препятствовало сочетание безразличного отношения со стороны
61
15 (тогдашних. - Авт.) членов ЕС, их почтительность к США и узкоодносторонний подход. После Ирака все 25 членов расширенного ЕС с энтузиазмом включились в разработку общего видения мира, а также согласованной стратегии действий Евросоюза в этом мире. Для осуществления этого впечатляющего перехода, понадобился болезненный шок, вызванный возможностью радикального раскола как между Европой и США, так и между самими европейцами. Иракский кризис показал: совсем немногое нужно, чтобы этот сценарий стал неизбежным»45.
Эти слова можно отнести и к сугубо военно-политической сфере европейской интеграции (хотя здесь упомянутого Н. Гнесотто всеобщего энтузиазма, особенно со стороны новых членов ЕС, было гораздо меньше, чем в процессе принятия общеконцептуальных документов). Как и в случае с любым другим военным союзом, для активизации военно-интеграционных процессов в рамках ЕС потребовался внешний вызов. И если 50 лет назад для объединения под эгидой НАТО таким вызовом воспринималась «коммунистическая угроза», то теперь им стала новая внешнеполитическая стратегия США, воплощением которой является иракская кампания.
45 Gnesotto N. EU, US: Visions of the world, visions of the other / Ed. by Lindstrom G. // Shift or rift: Assessing US-EU relations after Iraq. - P., 2003. - P. 22.
