CC BY
149
ВЕСТНИК УДМУРТСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
УДК 343
М.С. Белоковыльский, Э.С. Гуртовенко, С.Д. Игнатов
ПРОЦЕДУРА ИНИЦИИРОВАНИЯ РАССМОТРЕНИЯ ДЕЛА В ОСОБОМ ПОРЯДКЕ: ПРОБЛЕМЫ ПРАВОПРИМЕНЕНИЯ И НАПРАВЛЕНИЯ СОВЕРШЕНСТВОВАНИЯ ПРАВОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ
Рассматриваются проблемы, возникающие при инициировании процедуры рассмотрения уголовного дела в особом порядке при согласии обвиняемого с предъявленным обвинением (гл. 40 УПК РФ). Выделяются три основные проблемы: незначительная роль защитника; возможность государственного обвинителя, частного обвинителя и потерпевшего в ходе рассмотрения дела изменить свое прежнее решение о согласии на рассмотрение дела в данном порядке; неограниченное усмотрение государственного обвинителя при принятии решения о даче согласия на рассмотрение дела в особом порядке.
Ключевые слова: допустимость доказательств, уголовный процесс, обвиняемый, защитник, государственный обвинитель, особый порядок судебного разбирательства, потерпевший.
Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации предусматривает определенные процессуальные действия участников уголовного судопроизводства, необходимые для того, чтобы уголовное дело рассматривалось в порядке гл. 40 УПК. К таким юридически значимым действиям относятся: а) ходатайство обвиняемого; б) отсутствие возражений потерпевшего (частного обвинителя); в) отсутствие возражений государственного обвинителя; г) решение суда (в виде постановления) о рассмотрении дела в особом порядке, принимаемое им после изучения поступившего уголовного дела.
Кажущаяся простота порядка инициирования рассмотрения дела в особом порядке уже при ближайшем исследовании данного вопроса вскрывает ряд серьезных проблем, требующих, по меньшей мере, выработки единообразной правоприменительной практики, а в ряде случаев и законодательного вмешательства.
Ходатайство обвиняемого. Поскольку рассмотрение дела в особом порядке в большей мере затрагивает права и интересы обвиняемого, нежели остальных участников уголовного процесса, вполне логично, что закон требует его волеизъявления на рассмотрение дела в порядке гл. 40 УПК в активной форме, а именно, в форме заявления ходатайства. В ч. 2 ст. 314 УПК предъявляются следующие требования к ходатайству обвиняемого: 1) обвиняемый должен осознавать характер и последствия заявленного им ходатайства; 2) ходатайство должно быть заявлено добровольно и после проведения консультаций с защитником.
С точки зрения ныне действующего законодательства участие защитника (а при рассмотрении дела в особом порядке - это всегда профессиональный защитник, адвокат) в процедуре принятия решения о рассмотрении дела в особом порядке ограничивается лишь дачей консультации.
Представляется, что в ст. 317.1 УПК, регламентирующей порядок заявления ходатайства о заключении досудебного соглашения о сотрудничестве и предусматривающей в качестве обязательного условия подписание данного ходатайства защитником, вопрос об участии в этой процедуре адвоката-защитника решен более корректно, с учетом процессуального статуса последнего.
Действительно, профессиональный защитник - участник процесса, роль которого не ограничивается рамками представительства интереса подозреваемого или обвиняемого. Соответственно частью своих прав и обязанностей, в том числе и по доказыванию, по участию в проверке и оценке допустимости доказательств, адвокат-защитник располагает в силу своего положения стороны в процессе, а частью - в силу передоверия ему подзащитным основных прав [1. С. 225]. Адвокат-защитник «не заменяет, а дополняет в уголовном процессе подзащитного» [2. С. 35], действует в процессе «не вместо, а наряду с ним» [3. С. 51].
Так, его позиция по вопросу о виновности может разойтись с позицией его подзащитного в том случае, если адвокат-защитник убежден в наличии самооговора подзащитного и настаивает на его невиновности. И закон (п. 3 ч. 4 ст. 6 Федерального закона от 31 мая 2002 г. «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» [4]), и нормы адвокатской этики (п. 2 ч. 1 ст. 9 Кодекса профессиональной этики адвоката [5]) рассматривают данную коллизию, являющуюся исклю-
чением из принципа процессуальной солидарности адвоката и доверителя, как допустимую. В практике российской адвокатуры имелись случаи, когда суд соглашался с адвокатом, отстаивавшим тезис о невиновности подзащитного при полном признании вины со стороны последнего [6. С. 140-155;
7. С. 186-200].
С тем большей взвешенностью и осторожностью следует подходить к принятию решения о рассмотрении уголовного дела в особом порядке, не допускающем обжалование приговора по мотивам несоответствия выводов суда, изложенных в приговоре, фактическим обстоятельствам уголовного дела, установленным судом первой инстанции (ст. 389.15 УПК РФ) в апелляционном порядке (ст. 317 УПК) [8].
То обстоятельство, что законодатель не придает никакого юридического значения позиции защитника по поводу возможности рассмотрения уголовного дела в особом порядке, означает, что защитник, убежденный в невиновности либо в меньшей виновности своего подзащитного, не сможет ни полноценно отстаивать свою позицию в суде первой инстанции, ни оспорить ее в порядке апелляции, кассации и надзора.
В связи с этим весьма желательным было бы законодательное включение защитника обвиняемого в число субъектов дачи согласия на рассмотрение дела в особом порядке и признание такого согласия необходимым условием рассмотрения дела в данной форме судопроизводства.
Отсутствие возражений потерпевшего и частного обвинителя. Представляется совершенно правильной позиция законодателя, поставившего непременным условием рассмотрения дела в особом порядке согласие потерпевшего и частного обвинителя. Поскольку рассмотрение дела в особом порядке в меньшей степени затрагивает их интересы, чем интересы обвиняемого, то закон требует от них лишь волеизъявления в пассивной форме, в виде отсутствия возражений.
И потерпевший, и частный обвинитель как субъекты уголовного судопроизводства преследуют в уголовном процессе свои частные интересы, не являясь публичными участниками процесса. В качестве таковых они не обязаны (да зачастую и не обладают для этого юридическими познаниями) мотивировать свои волеизъявления, направленные на распоряжение своими процессуальными правами.
Тем не менее, одна проблема, связанная с реализацией потерпевшим данного согласия, все же, на наш взгляд, существует. Из ч. 6 ст. 316 УПК РФ явствует, что потерпевший (частный обвинитель), давший согласие на рассмотрение дела в особом порядке, может изменить свое мнение в ходе рассмотрения дела, что влечет за собой вынесение постановления судьи о назначении его рассмотрения в общем порядке и безусловное прекращение рассмотрения данного дела в порядке гл. 40 УПК. Такое положение (при условии, что потерпевшему надлежащим образом разъяснили сущность рассмотрения дела при согласии обвиняемого с предъявленным обвинением и его последствия) представляется неразумным в силу следующего. Согласие потерпевшего на рассмотрение дела в особом порядке -диспозитивное действие, акт распоряжения данного участника уголовного судопроизводства своим процессуальным правом. Тем не менее, для того чтобы реализация субъектов уголовного процесса своих диспозитивных прав не повлекла за собой дезорганизацию самого процесса, она должна быть ограничена положением о необратимости таких распорядительных действий, о невозможности отменять их или изменять по воле субъекта диспозитивного права.
Еще более серьезная проблема возникает, когда согласие потерпевшего на рассмотрение дела в особом порядке блокируется возражением государственного обвинителя.
Отсутствие возражений государственного обвинителя. Государственный обвинитель изъявляет согласие (также в форме отсутствия возражений) на рассмотрение дела в особом порядке до начала судебного разбирательства (в порядке ч. 4 ст. 314 УПК). Он также вправе высказать свои возражения против рассмотрения данного дела в порядке гл. 40 УПК в ходе судебного разбирательства (ч. 6 ст. 316 УПК), что влечет за собой обязательное прекращение рассмотрения данного дела в порядке гл. 40 УПК и вынесение постановления суда о назначении его рассмотрения в общем порядке.
Ни УПК, ни соответствующие постановления Пленумов Верховного Суда РФ не содержат разъяснений о том, при каких обстоятельствах государственный обвинитель может не согласиться с рассмотрением дела в порядке гл. 40 УПК.
Может быть, положения ч. 4 ст. 314 УПК и ч. 6 ст. 316 УПК необходимо толковать таким образом, что государственный обвинитель вправе выразить такое несогласие, усмотрев отсутствие всех остальных необходимых для этого условий, предусмотренных законом? Но в этом случае придется
признать, что государственный обвинитель просто дублирует идентичные обязанности суда, которому поступило дело с подобным ходатайством.
Какие же могут существовать обстоятельства, препятствующие государственному обвинителю согласиться на рассмотрение дела в особом порядке, - очевидность и простота дела (незначительное число свидетелей, небольшой объем доказательственного материала и т.д.), открывающая перспективу его быстрого рассмотрения и в общем порядке судебного разбирательства, или же повышенная общественная опасность инкриминируемого деяния? Как отмечают исследователи, такая практика существует в США, где прокуроры штатов и округов запрещают своим подчиненным заключать с обвиняемыми сделки с правосудием по некоторым категориям уголовных дел, представляющим, по их мнению, повышенную общественную опасность [9. С. 141].
Постараемся разобраться в этом. Как известно, институт ускоренных, суммарных, или, как его также именуют, «целерантных производств» [10. С. 548], заимствован романо-германским уголовным процессом из стран общего права, в частности из США, где он получил особенно широкое распространение. Как отмечают исследователи, любые решения об уголовном преследовании и его формы (решение о возбуждении уголовного дела, решение заключить с обвиняемым сделку о признании вины или отказаться от ее заключения) принимаются американскими прокурорами из соображений удобства и являются их исключительным дискреционным правом [11. С. 454]. При этом усмотрение прокурора носит неограниченный характер (enormous discretion) [12. P. 21].
Представляется, что для уголовного судопроизводства России как государства романогерманской системы права такой подход не приемлем по следующим основаниям.
Во-первых, это противоречит природе особого порядка как уголовно-правовой льготы, предоставляемой подсудимому, согласившемуся с предъявленным обвинением взамен на согласие с обвинением, то есть на экономию сил и средств юстиции при проведении процесса, в качестве меры поощрения позитивного посткриминального поведения. Лишение его этой льготы, существенно влияющей на назначение наказания, по одному лишь усмотрению государственного обвинителя противоречит принципу законности, как уголовно-правовому, так и уголовно-процессуальному, неправомерно ущемляет права обвиняемого на получение данной льготы.
Во-вторых, если в странах общего права лицо, пострадавшее от преступления, не наделено особым процессуальным статусом (в лучшем случае участвуя в суде в качестве свидетеля), не имея возможности выступить даже в качестве гражданского истца, то в странах романо-германской системы права лицо, пострадавшее от преступления, - полноправный участник процесса со стороны обвинения. Это обстоятельство требует принимать во внимание его интересы при принятии процессуальных решений, в частности, при выборе той или иной формы судопроизводства.
Потерпевший может быть прямо заинтересован в рассмотрении дела в особом порядке по ряду причин: в целях снижения своих эмоциональных издержек, не желая вновь стать участником воспроизведения обстоятельств травмировавшего его события, или потому, что подсудимый, полностью или в части возместивший причиненный вред, заслуживает, по его мнению, уголовно-правовой льготы, установленной ч. 7 ст. 316 УПК (назначение наказания не более двух третей максимального срока или размера наиболее строгого вида наказания, предусмотренного за совершенное преступление), и т.п.
Аннулирование (причем ничем не мотивированное) государственным обвинителем своего согласия на рассмотрение дела в особом порядке необоснованно ограничивает обвиняемого в распоряжении его процессуальными правами, идет вразрез с диспозитивными началами УПК РФ 2001 г.
В-третьих, немотивированное возражение государственного обвинителя на рассмотрение дела в общем порядке противоречит принципу публичности уголовного процесса стран романо-германской системы права. Несмотря на то, что в последние десятилетия принципы целесообразности, удобства, пользы были в определенной степени восприняты уголовным процессе этих стран, в частности в России (хотя и не вошли в число официально декларируемых УПК принципов уголовного судопроизводства), по сравнению с принципом публичности они все же играют вспомогательную, субсидиарную роль.
В соответствии с этим принципом все действия и решения прокурора, в том числе и действующего в качестве государственного обвинителя, должны быть мотивированы, основаны на законе и оценке фактических обстоятельств дела.
Положения ч. 4 ст. 7 УПК, в соответствии с которым определения суда, постановления судьи, прокурора, следователя, дознавателя должны быть законными, обоснованными и мотивированными,
следует, на наш взгляд, толковать расширительно и распространять применительно к прокурору не только на принимаемые им решения, но и на все формы выражения им своей позиции по делу: на представления, ходатайства, мнения по рассматриваемому судом вопросу (в форме согласия или возражения) и т.д. Это обстоятельство - одно из непременых условий, позволяющих характеризовать прокурора, по меткому выражению А.Ф. Кони, как «говорящего публично судью» [13. С. 125].
Требование законности, обоснованности и мотивированности прокурором своей позиции вытекает из его уголовно-процессуального статуса как должностного лица государственного органа, действующего в публичных интересах [14. С. 51]. На наш взгляд, требование мотивированности своей позиции в качестве общего правила должно быть обращено ко всем профессиональным участникам уголовного судопроизводства, в частности, должно распространяться и на адвокатов, независимо от того, выступают они в качестве защитников, представителей потерпевшего, гражданского истца или оказывают юридическую помощь свидетелю. Тем не менее, представляется, что и данные участники уголовного судопроизводства в ряде случаев в интересах своих доверителей, из тактических соображений, в виде исключения вправе воздержаться от мотивировки своей позиции. Для субъекта уголовного процесса - должностного лица государственного органа немотивированность своей позиции неприемлема в любом случае. Только основанная на законе и четко артикулированная вовне позиция прокурора позволяет суду и иным участникам процесса оценить ее правильность, согласиться или не согласиться с ней.
Разумеется, законность и публичность не исключают возможность усмотрения прокурора. Однако это усмотрение не должно быть равнозначно произволу. Усмотрение прокурора, равно как и иных участников уголовного процесса - должностных лиц государственных органов, как убедительно показывают исследователи данной проблемы, это, прежде всего, творимая правоприменителем при наличии пробелов в праве (с помощью аналогии или определенных способов толкования) норма права, принимаемая им как основа для принятия процессуального решения в соответствии с принципами права, существующими правовыми нормами и потребностями правового регулирования [15-17]. В данном случае не имеется в виду такое усмотрение, которое является лишь выбором наиболее эффективного поведения в данной конкретной ситуации в рамках предоставленных законом правоприменителю прав, которое не может и не должно детально регламентироваться (к примеру, порядок представления государственным обвинителем доказательств обвинения). Последствия усмотрения такого рода не носят юридически значимого характера и являются лишь вопросом рациональной организации труда судьи, прокурора, следователя. Пользуясь в данном случае усмотрением, правоприменитель не только разрешает конкретный правовой вопрос, но и заполняет пробел в праве, предлагая единственно правильную, по его убеждению, модель поведения для неограниченного числа правоприменителей на будущее время. Мотивировка такого, принятого в результате усмотрения, решения обязательна, поскольку, во-первых, делает его достоянием общества, в частности юридического сообщества, с другой же - позволяет осуществить проверку, в том числе и вышестоящей инстанцией.
Норма же, содержащаяся в ч. 4 ст. 314 и ч. 6 ст. 316 УПК, не устанавливающая каких-либо оснований для возражения государственного обвинителя на рассмотрение уголовного дела в общем порядке и не содержащая указания на необходимость его мотивировать, ставит знак равенства между усмотрением и произволом, не позволяет объективировать результат усмотрения, проверить его правильность, подтвердить или опровергнуть право выработанного варианта конкретного правового поведения стать всеобщим правилом поведения, полноценной нормой права.
Наиболее нарушает права обвиняемого и потерпевшего на рассмотрение дела в особом порядке veto государственного обвинителя при рассмотрении уголовных дел о тяжких преступлениях, поскольку в силу ст. 25 УПК уголовные дела, относящиеся к категории небольшой и средней тяжести, могут быть прекращены в связи с примирением сторон в суде без согласия прокурора.
Сравнения положения ст. 25 УПК с положениями, содержащимися в ч. 4 ст. 314 УПК и ч. 6 ст. 316 УПК, подтверждают чуждость последних диспозитивным началам УПК РФ 2001 г. Действительно, складывается абсурдная ситуация: для прекращения уголовного дела небольшой или даже средней тяжести, то есть для освобождения от уголовной ответственности, законодатель признает достаточным согласованное волеизъявление обвиняемого и потерпевшего, а для принятия гораздо менее радикального решения по делам той же степени тяжести, то есть решения о сокращении процедуры уголовного преследования, сопровождающейся не освобождением от уголовной ответствен-
ности, но лишь ее смягчением, этого уже недостаточно и необходимо согласие государственного обвинителя!
По нашему мнению, признание согласия государственного обвинителя как обязательного условия рассмотрения дела в особом порядке (разумеется, с четким перечислением оснований отказа и правом его обжалования), возможно, имеет определенный смысл лишь для дел, где потерпевший отсутствует.
Относительно иных дел, в которых участвует потерпевший, представляется желательным законодательное исключение положения об обязательности согласия государственного обвинителя на рассмотрение дела в особом порядке.
Решение суда о рассмотрении дела в порядке гл. 40 УПК. В ч. 6 ст. 316 УПК предусматривается возможность того, что суд, несмотря на отсутствие возражений потерпевшего, государственного или частного обвинителя, может не согласиться с ходатайством обвиняемого на рассмотрение уголовного дела в особом порядке. Кроме того, судья может по собственной инициативе вынести постановление о прекращении особого порядка судебного разбирательства и назначении рассмотрения уголовного дела в общем порядке.
При этом УПК прямо не указывает основания для принятия судом такого решения. Поскольку
ч. 7 ст. 316 УПК обусловливает возможность постановления обвинительного приговора выводом судьи о том, что обвинение, с которым согласился подсудимый, обоснованно, подтверждается доказательствами, собранными по уголовному делу, следовательно, представляется, что судья правомочен не согласиться с ходатайством обвиняемого на рассмотрение дела в особом порядке в случае, если он придет к выводу о необоснованности обвинения, неподтвержденности его собранными по делу доказательствами. В том случае, если суд придет к такому выводу уже в ходе рассмотрения дела, он правомочен прекратить рассмотрение дела в особом порядке и вынести постановление о рассмотрении дела в общем порядке.
Данные положения порождают ряд вопросов.
Во-первых, обладает ли суд достаточными процессуальными средствами для того, чтобы сделать правильный вывод об обоснованности обвинения и подтвержденности его собранными по делу доказательствами? Представляется, что нет.
В соответствии с ч. 5 ст. 316 УПК судья не проводит в общем порядке исследование и оценку доказательств, собранных по уголовному делу; могут быть исследованы лишь обстоятельства, характеризующие личность подсудимого, и обстоятельства, смягчающие и отягчающие наказание. Представляется, что область судебного спора при рассмотрении дела в особом порядке значительно шире, чем вопросы о наказании, включая в себя как оспаривание гражданского иска в тех случаях, когда ни его основание, ни его предмет не совпадают с обвинением, и спор ведется по иным вопросам, подлежащим разрешению судом при постановлении приговора. На наш взгляд, для правильного установления фактов по данным, могущим быть предметом судебного спора вопросам возможно и производство судебных и иных процессуальных действий, и проверка оценки доказательств, в том числе и с точки зрения их допустимости [18. С. 25-29]. Судом производится лишь опрос подсудимого и выяснение отношения потерпевшего к заявленному ходатайству (ч. 4 ст. 316 УПК). Полученная в ходе этого информация не является источником доказательств.
Почему бы не разрешить суду при рассмотрении уголовного дела в особом порядке производить определенные процессуальные действия, направленные на уяснение обоснованности обвинения и подтвержденности его собранными по делу доказательствами, при том, чтобы указанные процессуальные действия не противоречили бы быстроте судебного разбирательства как одному из имплицитных принципов особого порядка? К числу таких судебных и иных процесуальных действий можно было бы отнести, к примеру, допрос подсудимого и потерпевшего, оглашение материалов дела.
В этом случае вывод суда об обоснованности обвинения либо об отсутствии такового был бы более взвешен.
Во-вторых, как поступить суду в ситуации, когда он не смог прийти к выводу об обоснованности обвинения и подтвержденности его собранными по делу доказательствами при рассмотрении соответствующего ходатайства подсудимого и вынес постановление о рассмотрении уголовного дела в общем порядке, но в ходе этого рассмотрения убедился в обоснованности выдвинутого обвинения и
подтвержденности его собранными по делу доказательствами? Выносить приговор в общем порядке без применения уголовно-правовой льготы, предусмотренной ч. 7 ст. 317 УПК?
Представляется, что данный вариант поведения суда противоречит принципу справедливости судебного разбирательства, сформулированному в ч. 1 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Получается, что обвиняемый лишился уголовно-правовой льготы из-за недостаточной убедительности обвинительного заключения и материалов дела, то есть из-за недоработок следователя и прокурора.
Оптимальным вариантом, на наш взгляд, являлось бы назначение в этом случае судом, рассмотревшем дело в общем порядке, наказания с применением ч. 7 ст. 316 УПК. Однако это возможно лишь с внесением в гл. 40 УПК соответствующих законодательных изменений.
По нашему мнению, в рамках ныне действующего законодательства правильным вариантом поведения будет следующий. В том случае, если судья, отклонивший ходатайство обвиняемого о рассмотрении уголовного дела в особом порядке, в ходе рассмотрения дела в общем порядке убедился в обоснованности выдвинутого обвинения и подтвержденности его собранными по делу доказательствами, то он (по аналогии ч. 6 ст. 316 УПК) должен вынести постановление о прекращении рассмотрения дела в общем порядке и назначить его рассмотрение в особом порядке.
Однако реализация предложенного выше варианта правоприменения невозможна без применения аналогии. В силу того, что аналогия является исключительным, оперативным, но далеко не оптимальным средством реагирования на установленный пробел в праве [19. С. 158-173], желательным представляется законодательный вариант решения данной и иных поднятых в настоящей статье проблем.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Рахунов Р.Д. Участники уголовно-процессуальной деятельности. М.: Гос. изд-во юрид. лит., 1961.
2. Элькинд П.С. Право обвиняемого на защиту в советском уголовном процессе. Общие вопросы // Вопросы
защиты по уголовным делам: сб. ст. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1967.
3. Игнатов С.Д. Адвокат и его деятельность в уголовном судопроизводстве России. Ижевск: Изд. дом «Удмуртский университет», 2005.
4. Собрание законодательства Российской Федерации. 2002. № 23. Ст. 2102; 2003. № 44. Ст. 4262; 2004. № 35.
Ст. 3607; № 52 (ч. 1). Ст. 5267; 2007. № 31. Ст. 4011; № 50. Ст. 6233; 2008. № 30 (ч. 2). Ст. 3616.
5. Российская газета. 2005. № 222.
6. Дело Сергачева. Возведение на себя ложного обвинения // Киселев Я.С. Судебные речи. Воронеж: Изд-во Воронеж. ун-та, 1971.
7. Речь адвоката В.А. Швейского в защиту Николаева // Речи советских адвокатов по уголовным делам. М.: Юрид. лит., 1976.
8. Федеральный закон №433-ФЗ «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации и признании утратившими силу отдельных законодательных актов (положений законодательных актов) Российской Федерации от 29 декабря 2010 г. Ст. 1, п. 17 // СПС «Консультант Плюс».
9. Фридмэн Л. Введение в американское право. М.: Издательская группа «Прогресс - Универс», 1993.
10. Смирнов А.В., Калиновский К.Б. Уголовный процесс: учебник / под общ. ред. А.В. Смирнова. 4-е изд., пе-рераб. и доп. М.: КНОРУС, 2008.
11. Бернам У. Правовая система США. 3-й вып. М.: Новая юстиция, 2006.
12. Sheb John M., Sheb John M. II. Criminal Law and Procedure. 3-rd. ed. West/ Wadworth, 1999.
13. Кони А.Ф. Приемы и задачи прокуратуры // Собр. соч. в 8 т. М.: Юрид. лит., 1967. Т. 4.
14. Зинатуллин З.З., Егорова Т.З., Зинатуллин Т.З. Уголовно-процессуальное доказывание: Концептуальные основы. Ижевск, 2002.
15. Барак А. Судейское усмотрение. М.: НОРМА, 1999.
16. Конярова Ж.К. Усмотрение прокурора в уголовном процессе. Ижевск: Детектив-информ, 2005.
17. Марфицин П.Г. Усмотрение следователя: уголовно-процессуальный аспект: автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. М.: 2003.
18. Белоковыльский М.С., Гуртовенко Э.С., Дмитрошкин А.Н. Некоторые вопросы, возникающие в деятельности суда и сторон при рассмотрении уголовного дела в особом порядке // Российский судья. 2009. № 3.
19. См.: Лазарев В.В. Пробелы в праве и пути их устранения. М.: Юрид. лит., 1974.
Поступила в редакцию 11.05.11
M.S. Belokovylsky, E.S. Gurtovenko, S.D. Ignatov
The procedure of bringing of special procedure for the consideration of a criminal case: certain issues of law execution and direction of improvement of law regulation
The authors deal with the issues, arising in the course of bringing of special procedure for the consideration of a criminal case if the accused agrees with the accusation presented (Chapter 40 of the Code of Criminal Procedure of RF). The authors point out three fundamental problems: an insignificant role of a defender; the possibility for a public prosecutor, a private (individual) prosecutor and a victim to recall their consents to a special procedure for a criminal case considered; unrestrained prosecutorial discretion in making a decision on the consent to consider a criminal case in special order.
Keywords: admissibility of evidences, criminal process, defendant, defender, discretion, private (individual) prosecutor, public prosecutor, special procedure of criminal process, victim.
Белоковыльский Максим Сергеевич, адвокат Первомайская коллегия адвокатов г. Ижевска 426004, Россия, г. Ижевск, ул. Пушкинская, 186 E-mail: belmakserg@mail.ru
Belokovylsky M.S.,
the Bar of Pervomaisky district of Izhevsk 426004, Russia, Izhevsk, Pushkinskaya st., 186 E-mail: belmakserg@mail.ru
Гуртовенко Эдуард Степанович, адвокат Коллегия адвокатов Ленинского р-на г. Ижевска 426000, Россия,г. Ижевск, ул. Азина, д. 148 E-mail: belmakserg@mail.ru
Gurtovenko E.S.,
the Bar of Leninsky district of Izhevsk 426000, Russia, Izhevsk, Azina st., 148 E-mail: belmakserg@mail.ru
Игнатов Сергей Дмитриевич, кандидат юридических наук, доцент
ФГБОУ ВПО «Удмуртский государственный университет» 426034, Россия, г. Ижевск, ул. Университетская, 1 (корп. 4)
Ignatov S.D.,
candidate of law, associate professor Udmurt State University
426034, Russia, Izhevsk, Universitetskaya st., 1/4
