CC BY
127
5.3. ПРОТИВОРЕЧИЕ УГОЛОВНОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА РОССИИ НОРМАМ МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА В ВОПРОСАХ СОБЛЮДЕНИЯ ПРАВ ГРАЖДАН, НАХОДЯЩИХСЯ В МЕСТАХ ЗАКЛЮЧЕНИЯ
Кравец Иван Петрович, к.ю.н. Должность: доцент кафедры уголовно-правовых дисциплин. Место работы: Волжская государственная академия водного транспорта. E-mail: ivankravec@mail.ru.
Аннотация: В статье осуществляется постановка проблемы жестокого обращения с заключенными, применения к ним насилия и в частности пыток. Изучена социальная опасность этого явления, показан его комплексный характер, определена роль уголовно-правовых мер в профилактике умышленных деяний, причиняющих страдания, физический или моральный вред заключенным. Отсутствие запрета относительно пытки или иных видов жестокого или унижающего достоинство обращения с заключенными в отечественном законодательстве является не только противоречием международным обязательствам России, но и обусловливает рассогласование ее внутренней уголовной и уголовно-исполнительной политики, поскольку в рамках последней была провозглашена приоритетная задача соблюдения и охраны прав и свобод граждан, находящихся в местах заключения.
Ключевые слова: международные обязательства России, Уголовная и уголовно-исполнительная политика, Соблюдение и охрана прав и свобод граждан, находящихся в местах заключения.
RUSSIA IS A CONTRADICTION OF CRIMINAL LAW WITH INTERNATIONAL LAW IN ENFORCING THE RIGHTS OF CITIZENS IN PLACES OF DETENTION
Kravets Ivan Petrovich, PhD at law. Position: associate professor at Criminal Law disciplines chair. Place of employment: Volga State Academy of Water Transport. E-mail: ivan-kravec@mail.ru
Annotation: The paper by setting the problem of ill-treatment of prisoners being subjected to violence and torture in particular. Studied the social danger of this phenomenon, it shows a complex character, defines the role of criminal law measures in the prevention of intentional acts that cause suffering, physical or mental harm to detainees. The absence of prohibition with respect to torture or other cruel or degrading treatment of prisoners in the domestic legislation is not only contrary to international obligations of Russia, but also causes a mismatch of its domestic criminal and penal policy, as in the latter was declared a priority the respect and protection of the rights and freedoms of citizens in detention.
Keywords: Russia's international obligations, Criminal and penal policy, Respect for and protection of the rights and freedoms of citizens in the field-trial.
Согласно ст. 4 Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания1 каждое Государство-
1 Российская юстиция. - 1995. - № 4. - стр. 49.
участник обязуется установить уголовную ответственность и наказание за подобные деяния в соответствии со своим уголовным законодательством. Однако Уголовный кодекс Российской Федерации, предусматривает уголовную ответственность за пытку лишь в рамках квалифицированных составов истязания (ч.2 ст.117 УК РФ) и принуждение к даче показаний (ч.2 ст. 302 УК РФ), которое может быть осуществлено только на стадии предварительного расследования. Вместе с тем, это не отвечает требованиям указанной Конвенции, в которой большое значение придается проблеме пыток в местах заключения. К сожалению, несмотря на то, что эта проблема весьма характерна для уголовноисполнительной системы РФ, до настоящего времени уголовное законодательство России не предусматривает уголовной ответственности за подобные действия должностных лиц. Отсутствие такого запрета относительно пытки или иных видов жестокого или унижающего достоинство обращения с заключенными в отечественном законодательстве является не только противоречием международным обязательствам России, но и обусловливает рассогласование ее внутренней уголовной и уголовно-исполнительной политики, поскольку в рамках Концепции развития уголовноисполнительной системы РФ до 2020 года (утв. распоряжением Правительства от 14 октября 2010 г. № 1772-р)2 была провозглашена приоритетная задача повышения эффективности работы учреждений и органов, исполняющих наказания, до уровня европейских стандартов обращения с осужденными, а также гуманизации условий содержания лиц, заключенных под стражу, и лиц, отбывающих наказание в виде лишения свободы, повышение гарантий соблюдения их прав и законных интересов. Защита прав личности от незаконных мер воздействия со стороны должностных лиц государства является важнейшим принципом международного права, введенным в российское законодательство. В данном случае речь идет о правах и интересах лиц, вовлекаемых в процесс осуществления судопроизводства и обладающих процессуальным статусом подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего, свидетеля, эксперта. Говоря о пенитенциарной функции как об элементе отправления правосудия, необходимо иметь в виду, что ни исполнение лишения свободы, тем более, ни применение меры пресечения в виде заключения под стражу как, несомненно, репрессивнопринудительные меры, не преследуют цель борьбы с преступниками. В первом случае речь идет об обеспечении расследования и судебного разбирательства, во втором - о восстановлении социальной справедливости, исправлении и предупреждении совершения новых преступлений. В связи с применением репрессивнопринудительных мер ценность личности заключенного (осужденного) не должна снижаться, поскольку гарантирована Конституцией РФ. Учреждения и органы уголовно-исполнительной системы - это не органы мести, их задача состоит в помощи заключенному, в создании условий, соответствующих содержанию применяемой меры принуждения, при этом они не должны формировать у него сознание изгоя, а способствовать ресоциализации (возвращению к полноценной жизни в обществе), так как правоограничения и кара являются вынужденными средствами, обусловленными сущностью принуждения. Следовательно, они должны ограничиваться соотношением минимальной степени и интенсивности поражения прав с достижением такого социального эффекта, который за-
2 Собрание законодательства РФ. - 2010. - № 43. - Ст. 5544.
крепляется в правовых нормах в качестве принципов и целей (например, целей наказания). Осознавая это как важнейшую задачу, Россия идет по пути либерализации своей уголовной и уголовно-исполнительной политики, активно участвует в международном сотрудничестве3 по проблемам обеспечения прав и свобод человека и на этой основе намерена формировать свое уголовное и уголовно-исполнительное законодательство. Основные принципы этих международных документов, распространяющиеся на права заключенных, отражены в российском законодательстве4. Одним из важнейших принципов правосудия в целом, и деятельности уголовно-исполнительной системы, в частности, выступает обеспечение неприкосновенности и безопасности личности, ее чести и достоинства, нормальных условий жизнедеятельности. Причем речь должна идти не о декларации, а о подлинной гарантии. Необходимость обеспечения действенности и эффективности последней ставит определенные правотворческие и правоприменительные задачи, связанные, прежде всего, с разработкой комплексного правового механизма реализации указанного принципа. Он должен быть обусловлен особым правовым статусом заключенного, следовательно, статус в практическом плане должен отражает интересы, как заключенного, так и органов уголовно-исполнительной системы, поскольку процесс исполнения наказания или меры пресечения вводится в определенные нормативные рамки. Иначе говоря, он служит правовой базой, на которой строятся взаимоотношения указанных сторон. Таким образом, устраняется возможный произвол в обращении с лицами, обвиняемыми или виновными в совершении преступления. Органы и учреждения уголовноисполнительной системы не имеют права ограничивать заключенного в его правах и требовать выполнения обязанностей, не предусмотренных законодательством, а лица, отбывающие наказание или меру пресечения, соответственно, вправе требовать создания условий, обеспечивающих реализацию своих прав и
3 Россия является участницей целого ряда международных соглашений в сфере уголовной юстиции. Среди них важнейшими являются: Всеобщая Декларация прав человека от 10.12.1948; Минимальные стандартные правила обращения с заключенными от 30.08.1955; Международный пакт о гражданских и политических правах (вступил в силу 23.03.1976); Конвенция против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания от 10.12.1984; Свод принципов защиты всех лиц, подвергаемых задержанию или заключению в какой бы то ни было форме (утвержден Резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН №43/173 от 9.12.1988); Резолюция ООН №52/86 от 12.12.1997 «Меры в области предупреждения преступности и уголовного правосудия с целью искоренения насилия в отношении женщин»; Правила Организации Объединенных Наций, касающиеся защиты несовершеннолетних, лишенных свободы (приняты Резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН №45/113 от 14.12.1990); Минимальные стандартные правила Организации Объединенных Наций, касающиеся отправления правосудия в отношении несовершеннолетних - «Пекинские правила» (приняты Резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН №40/33 от 29.11.1985); Европейская Конвенция о защите прав и основных свобод человека от 04.11.1950 (в редакции 11.05.1994); Европейская Конвенция по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения и наказания от 26.11.1987 и др.
4 См: Конституцию РФ; УК РФ; УПК РФ; УИК РФ; закон РФ «Об учреждениях и органах, исполняющих уголовные наказания в виде лишения свободы» № 5474-1 от 21.07.1993; закон РФ «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» № 103-ФЗ от 15.07.1995; Правила внутреннего распорядка следственных изоляторов УИС; Правила внутреннего распорядка исправительных учреждений; Правила внутреннего распорядка воспитательных колоний УИС Министерства юстиции
РФ и т.д.
исполнение обязанностей. В то же время, изменения уголовно-исполнительной политики несколько опережают реконструкцию уголовно-правовой базы. Поэтому на практике довольно часто возникают трудности в квалификации действий сотрудников органов и учреждений уголовно-исполнительной системы. Порой в суждениях должностных лиц и представителей общественных организаций она предстает диаметрально противоположной.
Отсутствие законодательного определения пытки обусловливает отсутствие единообразия в толковании этого понятия. В данной проблеме следует выделить два аспекта.
Первый состоит в существовании возможности необоснованной критики государства, подрыва его международного авторитета. Отсутствие четких процессуальных и уголовно-правовых критериев законности, применения определенных оперативных мероприятий в работе подразделений уголовно-исполнительной системы позволяет правозащитникам чрезмерно расширительно применять термин «пытка» и его производные при оценке состояния соблюдения прав человека в условиях, как предварительного заключения, так и при исполнении наказания в отношении осужденных. В частности, в оборот уже прочно вошел термин «пыточные условия содержания», под которые подпадают и правомерные действия сотрудников органов и учреждений, исполняющих наказания, и объективные недостатки, не обусловленные чьими-либо умышленными деяниями (превышение лимита наполнения, туберкулез и другие заболевания в местах заключения и т.д.).
Второй аспект заключается в необходимости адекватных, основанных на правовых нормах, мер в отношении реальных нарушений прав человека, которые, к сожалению, пока наблюдаются в органах и учреждениях УИС. И здесь на наш взгляд, налицо пробел в уголовном праве. Из этого следует, что пока в уголовном законе не будет нормы, дающей определение наиболее опасных форм незаконного обращения с заключенными и устанавливающей за них наказание, предупреждение и пресечение таких действий не представляется возможным. Видовым объектом преступления выступают общественные отношения по поводу осуществления правосудия. Это обусловлено сферой, в рамках которой совершается посягательство на личность - предварительное заключение либо исполнение наказания или принудительных мер медицинского характера, связанных с лишением свободы. С одной стороны, необходимо отметить, что не всякое ограничение прав человека в рамках судопроизводства может быть признано противоправным, а с другой стороны, правонарушения, посягающие на личность, вовлеченную в осуществление судопроизводства в любом качестве, наносит непосредственный ущерб правосудию, поскольку препятствует реализации его важнейших принципов - законности и охраны прав и свобод человека и гражданина. Правосудие является особой формой государственной деятельности, в ходе которой обеспечиваются правовые гарантии в отношении основных социальных ценностей, в том числе -прав и свобод личности. Ее реализация связана с достижением цели охраны правового режима специально уполномоченными органами путем применения юридических мер воздействия в строгом соответствии с законом и при неуклонном соблюдении установленного порядка. Поэтому в принуждении проявляется сущ-
ность правосудия, т.к. в ходе его осуществления восстанавливается нарушенный правопорядок, обеспечивается социальная справедливость5. По своему содержанию акты судебной власти, которыми оформляются официальные решения уполномоченных органов, характеризуются, по меньшей мере, двумя обязательными признаками: обязательностью и властно-
принудительным характером.
Таким образом, потенциал судебного механизма подлежит строгому законодательному лимитированию с тем, чтобы обеспечить безопасность самого объекта охраны, в том числе - личности. Следует отметить, что соблюдение прав человека должно рассматриваться не только как одна из задач этого механизма, а как обязательное условие его легитимности, основополагающее системное свойство, отсутствие которого исключало бы возможность функционирования судебной власти, адекватного ее социальному предназначению.
На основании изложенного можно утверждать, что соблюдение прав человека в сфере уголовного судопроизводства является не только его задачей, но и условием нормального осуществления. В связи с этим важным аспектом правового регулирования функционирования судебного механизма выступает адекватность мер принуждения, в том числе и наказания, их целям, определяемым потребностью в охране наиболее важных социальных благ (а не в ответе злом на зло), предупреждение и пресечение посягательств на личность. Применение пытки или иных мер негуманного (жестокого, бесчеловечного) отношения нарушает указанные выше условия легитимности правосудия. В условиях содержания под стражей или реализации лишения свободы условиями легитимности данных функций являются нормативные требования, определяющие порядок и условия осуществления соответствующих действий администрации и сотрудников учреждения, соблюдения прав и свобод заключенных, регламентированных в нормативно-правовых актах, регулирующих эту деятельность. Следовательно, непосредственным объектом применения пытки или осуществления иных видов жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения выступают общественные отношения по обеспечению режима в местах содержания задержанных или осужденных. В то же время подобные деяния существенно ущемляют права личности, причиняют ей физические или моральные страдания. В данном случае, речь должна идти о посягательстве еще на один (дополнительный) непосредственный объект - личность. Этим обусловлены характер и высокая степень общественной опасности подобных деяний. Однако это не меняет направленности посягательства, его юридической природы. Указанные категории находятся в неразрывном единстве, поскольку основная направленность престу-
5 В любом обществе нормы права «работают» либо самостоятельно, либо реализуются посредством государственного принуждения. В первом случае для реализации прав и обязанностей, вытекающих из закона, достаточно добровольного выполнения предписаний участниками соответствующего правоотношения. При наличии же спора или правонарушения требуется вмешательство государства в лице судебных органов, принудительно устраняющих «сбои» в работе механизма правового регулирования. Таким образом, деятельность указанных органов является властно-принудительным способом реализации права. Границы этого способа определяются принципами правосудия, выступающими в то же время необходимыми элементами (средствами, инструментами) осуществления этой деятельности, а содержание - отраслевыми правовыми нормами.
пления, посягающего на два и более объекта, находящихся в одной плоскости, определяется по тому, в каком из преступных последствий (в широком смысле слова - как характеристике общественной опасности) деяние находит наиболее полное свое выражение. Безусловно, личность является одной из важнейших, но не единственной социальной ценностью. В частности, создавая уголовно-правовые нормы, запрещающие посягательства на интересы правосудия, законодатель стремится обеспечить реализацию определенных социальных функций суда и содействующих ему структур. Значение их деятельности как самостоятельных субъектов общественных отношений далеко не всегда может быть сведено только к пользе или вреду для отдельных индивидов. Основной непосредственный объект отражает сущность общественно опасного посягательства, его социальную направленность. Криминализация общественно опасных деяний преследует цель их эффективного предупреждения. Последнее, в свою очередь, возможно только при адекватном установлении их социальной природы, в том числе локализации негативного влияния в определенной области общественных отношений. Этим же должны определяться характер и степень общественной опасности совершенного преступления, т.е. определение видов и размеров наказаний, назначение которых было бы максимально эффективным в профилактике подобных антисоциальных проявлений и исправлении личности виновного. Таким образом, механизм преступного посягательства может включать причинение вреда личности в рамках отношений по поводу других социальных благ, в том числе и правосудия. В данном случае соблюдение прав личности имеет не только самостоятельное значение, но и выступает необходимым условием функционирования судебного механизма. Говоря в целом о посягательствах на личность, нужно иметь в виду, что по своей сущности они могут быть весьма разнородными. В юридической литературе выделяются такие понятия, как «физическое», «психическое», «инструментальное», «интеллектуальное», «бытовое», «семейное», «нравственное», «имущественное», «воспитательное», насилие и т.д.6. Пытка и иные виды жестокого или унижающего достоинство обращения относятся, по нашему мнению, к категории «инструментального» насилия, поскольку используются как средства для достижения каких-либо целей (например, подавления воли, принуждения к тем или иным действиям или к воздержанию от них, в том числе от обжалования действий должностных лиц, осуществления иных своих прав), либо реализации различных антисоциальных мотивов (например, мести, глумления над заключенным и т.д.). Эти противоправные действия противоречат задачам правосудия, а также уголовноисполнительных и других органов, обеспечивающих изоляцию от общества заключенных.
Таким образом, нарушается системное условие функционирования судебного механизма, о котором говорилось выше, - легитимность указанных мер, снижается эффективность правосудия, прежде всего - его воспитательной функции, наносится ущерб его авторитету. Это, по мнению автора, однозначно предопределяет социальную и юридическую природу деяний, объединяемых в понятиях «пытка», «иное жестокое или унижающее достоинство обращение» и не остав-
6 Иванова В.В. Преступное насилие. Учебное пособие для вузов. - М., 2008. - С.7.
ляет сомнений в правильности выбора основного непосредственного объекта, относящегося к системе отношений, сопряженных с отправлением правосудия (общественные отношения по обеспечению режима в местах содержания задержанных или осужденных). В связи с этим отграничение указанных деяний от непосредственных посягательств на личность должно проводиться по признакам основного объекта, в частности, по наличию или отсутствию отношений по осуществлению судопроизводства или исполнению судебных решений. Что же касается вреда, причиняемого отдельным индивидам, то он может иметь дополнительный, или факультативный, характер либо быть вне причинной связи с наступившим деянием, либо не наступать вообще.
Как уже отмечалось, в случае криминализации рассматриваемых посягательств мы будем иметь дело с так называемыми двухобъектными преступлениями. В таких случаях непосредственные объекты подразделяют на основной и дополнительный исходя из того, какой из них наиболее тесно связан с видовым (родовым), полнее его конкретизирует. При этом нужно иметь в виду, что если наступившие последствия по своей существенности и наказуемости более опасны, чем совершение соответствующего преступления против правосудия (например, когда в результате действий, предусмотренных ч.2 ст. 302 УК РФ причиняется тяжкий вред здоровью или смерть), то требуется квалификация по совокупности с соответствующими статьями УК, предусматривающими ответственность за преступления против личности7. Говоря о статусе потерпевшего, нужно подчеркнуть, что речь должна идти только о заключенных: подозреваемых, обвиняемых, подсудимых, в отношении которых избрана мера пресечения в виде заключения под стражу, а также осужденных, в отношении которых назначено наказание, связанное с лишением свободы либо сопряженные с ним принудительные меры медицинского характера. Это будет являться одним из критериев отграничения предполагаемого состава преступления от уже регламентированного в уголовном законе принуждения к даче показаний (ст. 302 УК РФ).
В настоящее время назрела необходимость разработки уголовно-правового понятия пытки и иного жестокого или унижающего достоинство обращения. Эти термины уже давно вошли в повседневный оборот и, к тому же, применяются в международных соглашениях России8, официальных документах международных организаций9. Понятие «пытка» используется и в российском уголовном законодательстве, однако не раскрывается, что создает немалые трудности в правоприменительной практике, несомненно, и то, что проблема предупреждения подобных деяний весьма актуальна. Отсутствие адекватного уголовноправового механизма противодействия подобных посягательствам (во всем многообразии их проявления)
7 Решая вопрос о квалификации последствий двухобъектного насильственного преступления, нужно исходить из соотношения степени общественной опасности деяния и способа его реализации, направленного против личности.
8 См.: Конвенцию ООН против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания. // Российская юстиция. - 1995. - № 4. - С 49.
9 См.: Доклад о посещении Российской Федерации представителями Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения и наказания (ЕКПП) для Российского правительства (2-17 декабря 2008 года).
и в совокупности с их высокой латентностью, сложностью доказуемости порождает не только правовые, но и не менее серьезные гуманитарные проблемы, развращает психологию отдельных сотрудников органов и учреждений уголовно-исполнительной системы, превращая насилие, жестокость в повседневную норму поведения.
В этой связи возникает задача теоретической разработки уголовно-правового понятия пытки и иного бесчеловечного или унижающего достоинство обращения и, соответственно, нормы об ответственности за эти посягательства.
Решение указанной задачи обусловливает постановку следующих ключевых проблем в контексте необходимости выработки уголовно-правового понятия пытки, а также иного жестокого или унижающего достоинство обращения с заключенными:
1) обозначение общих контуров и анализ элементов состава преступления и его признаков, определяющих общественную опасность деяния;
2) установление соответствия этих признаков другим критериям криминализации;
3) отграничение круга деяний, подлежащих криминализации, от:
а) правомерных действий сотрудников уголовноисполнительной системы, связанных с выполнением ими своих полномочий;
б) нарушений прав человека некриминального характера, обусловленных экономическими, организационными и иными обстоятельствами (стесненность в камерах, ограниченный доступ света, свежего воздуха, плохое питание, санитарно-гигиенические условия и т.д.);
в) других (смежных) преступлений, имеющих сходство, прежде всего, по объективной стороне, в том числе насильственных посягательств со стороны других заключенных;
4) формулировка законодательной конструкции состава преступления.
Список литературы:
Конвенцию ООН против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания. // Российская юстиция. -1995. - № 4. - С 49.
Бюллетень международных договоров. - 2001. - № 3. - С. 21.
Ведомости Верховного Совета СССР. - 1976. - № 17. - С. 291.
Ведомости СНД и ВС РФ. - 1993. - № 33. - Ст. 1316.
Собрание законодательства РФ. - 1998. - № 36. -Ст. 4465.
Собрание законодательства РФ. - 1997. - № 2. - Ст. 198.
Российская газета. - 2006. - № 233. - С. 8.
Российская юстиция. - 1995. - № 4. - стр. 49.
Российская юстиция. - 1998. - № 7. - С. 5-12.
Социальная защита. - 1995. - № 1. - С. 10.
Советская юстиция. - 1992. - № 2. - С. 19.
Советская юстиция. - 1992. - № 6. - С. 20.
Советская юстиция. - 1991. - № 12. - С.14.
Бюллетень нормативных актов федеральных органов исполнительной власти. - 2005. - № 46. - С. 8.
Бюллетень нормативных актов федеральных органов исполнительной власти. - 2005. - № 47. - С. 15.
Иванова В.В. Преступное насилие. Учебное пособие для вузов. - М., 2008. - С.7.
Literature list:
Convention of UNO against tortures and other cruel, inhuman or humiliating dignity types of appeal and punishment. // Russian justice. - 1995. - 4. - From 49.
Bulletin of international agreements. - 2001. - 3. - P. 21.
Lists of Supreme Soviet of the USSR. - 1976. - 17. - P. 291.
Lists of SND and SS of Russian FEDERATION. - 1993. - 33. is Item 1316.
Collection of legislation of Russian FEDERATION. -1998. - 36. is Item 4465.
Collection of legislation of Russian FEDERATION. -1997. - 2. is Item 198.
Russian newspaper. - 2006. - 233. - P. 8.
Russian justice. - 1995. - 4. is a page 49.
Russian justice. - 1998. - 7. - P. 5-12.
Social defense. - 1995. - 1. - P. 10.
Soviet justice. - 1992. - 2. - P. 19.
Soviet justice. - 1992. - 6. - P. 20.
Soviet justice. - 1991. - 12. - S.14.
Bulletin of normative acts of federal organs of executive power. - 2005. - 46. - P. 8.
Bulletin of normative acts of federal organs of executive power. - 2005. - 1 47.- P. 15.
Ivanova V.V. Criminal violence. Train aid for the institutes of higher. it is M., 2008. - S.7.
Отзыв
на статью Кравца Ивана Петровича «Противоречие уголовного законодательства России нормам международного права в вопросах соблюдения прав граждан, находящихся в местах заключения».
Актуальность рецензируемой статьи не вызывает сомнений. Стремление Российской Федерации к идеалам правового государства предполагает усиление гарантий прав, свобод и законных интересов граждан, а также лиц находящихся в местах заключения. В настоящее время назрела необходимость разработки уголовно-правового понятия пытки и иного жестокого или унижающего достоинство обращения. Эти термины уже давно вошли в повседневный оборот и, к тому же, применяются в международных соглашениях Российской Федерации, официальных документах международных организаций.
Автором статьи точно отмечено, что учреждения и органы уголовно- исполнительной системы — это не органы мести, их задача состоит в помощи заключенному, в создании условий, соответствующих содержанию применяемой меры принуждения, при этом они не должны формировать у него сознание изгоя, а способствовать ресоциализации (возвращению к полноценной жизни в обществе), так как правоограничения и кара являются вынужденными средствами, обусловленными сущностью принуждения. Следовательно, они должны ограничиваться соотношением минимальной степени и интенсивности поражения прав с достижением такого социального эффекта, который закрепляется в правовых нормах в качестве принципов и целей (например, целей наказания).
В этой связи, предложенное автором решение указанной задачи обусловливает постановку следующих ключевых проблем в контексте необходимости выработки уголовно-правового понятия пытки, а также иного жестокого или унижающего достоинство обращения с заключенными.
Заместитель начальника Главного управления Федеральной службы исполнения наказаний по Нижегородской области, полковник внутренней службы Г.Г.Грошев
