CC BY
53
© 2007 г. Р.З. Фидарова
ПРОТИВОБОРСТВО ФЕОДАЛЬНЫХ ГРУППИРОВОК И ЕГО ВЛИЯНИЕ НА УПАДОК САМОСТОЯТЕЛЬНОСТИ КАБАРДЫ
(1720 - 1757 гг.)
Начиная с середины 1720 г. внутриполитическая обстановка в Большой Кабарде, характеризовавшаяся анархией и кризисом, определялась противостоянием двух группировок правящей элиты страны: Баксанской и Кашкатауской.
На данный момент сложно говорить обо всех причинах, приведших правящий дом Кабарды к такому решительному расколу. Однако о некоторых факторах, обусловивших такой финал внутриполитического (в известном смысле) процесса, можно говорить с уверенностью. 1. Мисостовы, в частности, пщышхуэ (верховный князь) Хатокшоко, несмотря на свой пост, остро ощущали свою отдаленность от взаимодействия с главным на тот момент внешнеполитическим партнером - Россией, а Бек-мурзины и Кайтукины через своих братьев А. Бековича-Черкасского, а затем Э. Бековича-Черкасского более тесно контактировали с Петербургом. 2. Российское государство не выполняло взятые на себя в 1711 г. обязательства по выплате ежегодного жалованья, а также не возвращало выбегавших в Терки и Астрахань крестьян. 3. Дополнительные противоречия возникли в связи с тем, что Мисостовы и Атажукины возвратили взятых в плен в весеннем походе 1720 г. против чеченцев, не согласовав это с Бекмурзиными и Кайту-киными [1].
Вышеназванные факторы могли и дальше развиваться латентно. Однако выступление 40-тысячной крымской армии весной 1720 г. в поход против Кабарды явилось катализатором внутриполитического размежевания в стране. Предварительно хан Саадат-Гирей послал туда посланцев с ультиматумом, в котором содержалось требование «4000 ясырей. Да сверх того заплатил за все то, как войско ханское побили и взяли добыч коней и ружья, и панцырей, и протчаго» [2, л. 95]. Кабардинцы были готовы пойти на определенные уступки хану, но он с условиями князей не согласился «их Кабарде стал ближатся и в то время учинилось между кабардинских князей несогласие» [2].
В это время находившийся в Кабарде воспитанник Мисостовых - сын хана Салих-Гирей султан - предпринял попытку физического устранения князя Ас-ланбека Кайтукина с Бекмурзиными. Вследствие этого А. Кайтукин «с своим владеньем и с князьями Беко-вичами (Бекмурзиными. - Р.Ф.)... отъехали в горы, в крепчайшие места, в урочище Кашкатов» [2, л. 95-96].
После такого раскола в правящей элите Кабарды 40-тысячная татарская армия начала во второй половине августа 1720 г. военные действия против Кашкатауской партии кабардинских князей.
В течение последующих четырех месяцев 20 тыс. кабардинцев сдерживали совместное наступление войск Крыма и Баксанской партии в ущелье р. Черек, где «кашкатау-цы» во главе с князем А. Кайтукиным были осаждены в крепости на горе Кашкатау.
Лишь в середине января 1721 г., после сражения на р. Нальчик, в ходе которого большая часть дворян баксан-цев перешла на сторону А. Кайтукина, крымские войска были изгнаны из центра Кабарды. В этом бою крым-цы потеряли не менее 360 чел. убитыми [3, л. 56]. Тогда же сын калмыцкого хана Аюки Чакдор-Джаба организовал переговоры для примирения противоборствующих сторон. Их безуспешность, предрешенная враждебностью договаривающихся сторон, была усугублена столкновением князей в результате которого младший брат князя Асланбека - Канамат был убит, Татархана Бекмур-зина ранили, также погибли десять дворян [3, л. 38] и именно «кровь Канамата» до 1753 г. являлась для Кашкатауской партии удобным поводом для возобновления междоусобиц, когда это отвечало интересам данной группировки князей.
Несмотря на казалось бы ощутимый успех Кашка-тауской партии, Крым с весны 1721 г. возобновил наступление на потомков Джамбулата (Бекмурзанов и Кайтукинов). 3 января 1721 г. Петр I в своей грамоте, врученной послу из Кабарды Саадетгирею Султан-алиеву, гарантировал помощь «кашкатауцем» в случае очередного вторжения крымских войск [4]. Однако она так и не была оказана. В период с 1721 - по 1723 гг. включительно Бекмурзины и Кайтукины, осажденные крым-цами в районе г. Кашкатау, защищались исключительно за счет собственных ресурсов.
В 1724 г. ханский престол в Бахчисарае занял Дев-лет-Гирей II, заклятый враг Саадат-Гирея. Такой поворот событий в Крыму подрывает влияние Баксанской партии, так как Мисостовы находились в родстве с прежним ханом. Лидер Кашкатауской партии князь А. Кайтукин в свою очередь заключил союз с Девлет-Гиреем II и скрепил его сначала женитьбой младшего сына хана, Арслан-Гирея, а затем Бахты-Гирея на своих дочерях [5].
С этого времени Баксанская и Кашкатауская группировки князей Большой Кабарды поменялись местами. Теперь Атажукины и Мисостовы вынуждены были защищаться от крымско-кашкатауской коалиции. Начавшееся против них в 1724 г. наступление было усилено в последующем. С 1725 г. баксанцы «сидели в осаде на Баксане реке во Пшикове урочище». В апреле того года Баксанская партия прекратила сопротивление. При этом нужно отметить, что ставка кабардинских князей - Пшиков [6] не была взята штурмом.
К 1725 г. в Большой Кабарде наблюдалась полная дезорганизация политической системы, впервые за многие десятилетия была выплачена дань Крыму, иностранные войска находились на ее территории чуть ли не на постоянной основе. Внутренний разлад в княжеской среде носил настолько острый и глубокий характер, что стало правилом противостояния Крыму около половины кабардинских войск.
В этих условиях прочность позиций кашкатауцев, а в особенности Кайтукиных, была весьма иллюзорной. А. Кайтукин, являвшийся вплоть до 1724 г. главным поборником независимости страны и одновременно принципиальным противником политики Бахчисарая в отношении Кабарды, превратился в проводника крымских интересов в стране. Это обусловило изоляцию клана Кайтукиных [7, с. 61], в результате чего «...Араслан-бек (А. Кайтукин. - Р. Ф.), просил у владельцов, части владения своего людей. И они, владельцы, ему Араслан-беку, ничего не дали. И ушел он, Араслан-бек з братом и сыном своим в Крым...» [8].
Во многом изоляция Кайтукиных стала возможной и в связи с сближением их союзников по Кашкатау-ской коалиции - Бекмурзиных с баксанцами. К исходу первой четверти XVIII в. в связи с формированием новой парадигмы консолидации политической элиты страны наблюдается дискретность противоборства феодальных группировок в Большой Кабарде. Новая модель политической интеграции удельных княжеств в виде союза Атажукиных, Мисостовы и Бекмурзиных обеспечила Кабарде довольно длительную полосу внутренней консолидации и стабилизации. Эти позитивные тенденции позволили Большой Кабарде выступить притягательным центром силы для некоторых соседних политических образований и успешно противостоять внешнеполитическим угрозам конца 20 - начала 30-х гг. XVIII в.
Существенные перемены стали наблюдаться с началом русско-турецкой войны, в которой кабардинцы участвовали на стороне России, проявляя спорадическую активность [9]. С конца 1736 г. во многом благодаря ее событиям происходят изменения во внутренней структуре устоявшейся (за десятилетие) политической элиты Большой Кабарды. Партнером баксанцев - Атажу-киных и Мисостовых отныне стали выступать вернувшиеся из изгнания Кайтукины, глава которых князь Ас-ланбек вернул себе титул «старшаго и главнейшаго бека» - пщышхуэ [7, с. 91]. По инициативе последнего из страны тогда был изгнан весь клан Бекмурзиных.
Новая модель межкняжеского взаимодействия не отличалась ни устойчивой консолидацией, ни прочностью связей. По сути она функционировала лишь в 1735 - 1739 гг. Вскоре после окончания русско-турецкой войны в связи с тем, что ни одно из внутренних противоречий в отношениях между субъектами новой коалиции не было устранено, противоборство между княжескими группировками баксанцев и кашкатауцев возобновилось. К первой половине 1742 г. этот процесс вышел из латентной фазы [7, с. 102].
1 июня 1742 г. баксанцы во главе с Баматом Кур-гокиным и Касаем Атажукиным (Мисостовым) в письме к новой императрице Елизавете Петровне объявляли об имеющихся между ними и Асланбеком Кайтукиным «несогласии и ссоре» [7, с. 104]. В нем отмечалось: «От приводу брата нашего Арслан-бека Кайтукина завсегда на нас крымского войска мы покою себе иметь не можем, и для того все подданнейше просим, когда ради помощи нам войско потребно будет, дабы калмыцкое или донское казачье войско всемилостивейше назначено и определено было» [7, с. 104].
Детерминантой, обусловившей возобновление противостояния, являлась не полярность внешнеполитических ориентаций двух группировок, а в изложении баксанцев, следующее: «Он же, Арслан-бек, ныне желает к нам переехать, а мы ему сказали, что с нами жить невозможно, ибо между нами имеется ссора, да сверх того еще сказали ему, что настоящее место ево в урочище Чю-рюк Су. А он, Арслан-бек, с таким намерением к нам переехать желает, чтоб баксанских князей принудить жить особливо». А. Кайтукин, формулируя свое видение проблемы и способов ее разрешения, говорил, что «. есть моево владения подданных людей на Баксане то б мне отдать и меня со всем моим владением посадить на отцовском старом жилище на Баксане. Понеже имеются около реки Баксану мои сенные покосы и пашенные земли, также и горы, на которых в летнее время скотские табуны и овцы пасутся.» [7, с. 125, 126].
Необходимо отметить, что, кроме упомянутых экономических резонов, у лидера Кашкатауской партии имелись и другие веские причины, чтобы стремиться к утверждению на Баксане. Во-первых, вполне понятно, что в традиционном обществе, каковым являлось кабардинское, обычное право, регулировавшее его жизнедеятельность, формировалось на основе устойчиво повторявшихся прецедентов. С этой точки зрения длительное отсутствие А. Кайтукина в долине р. Баксан (с 1720 г.) к рассматриваемому времени стало своего рода традицией. Чуткий ко всяким изменениям А. Кайтукин не мог не понимать этого. До того, как маховик традиционалистских стереотипов не набрал обороты, ему необходимо было прервать движение по этой траектории и во что бы то ни стало утвердиться на Баксане. Во-вторых, нужно понимать, что значил для кабардинцев той эпохи (и не только той) Баксан, вернее долина этой реки от предгорной части до ее соединения с р. Чегем. Собственно говоря, эта территория и считалась Кабардой в узком смысле этого слова. Вся толща народных традиций отождествляла Кабарду и Баксан. В этом смысле понятия «Къэбэрдей - Бахъсэн - ТНуащЬ» неразрывно связаны. К этому следует добавить, что практически всегда правители (первые лица) Кабарды имели свои резиденции именно на этой весьма ограниченной территории.
Это позволяет говорить о том, что последовательное сопротивление баксанцев попыткам кашкатауцев объединиться было направлено на сохранение своих приоритетных позиций как внутри страны (сохранение под своей властью большей части населения Большой Кабарды), так и во внешнеполитической деятельности (обеспечение приоритетных связей с Россией, установленных с середины 1720-х гг.).
Несмотря на то, что представитель Баксанской партии - князь Магомет Мисостов, пребывавший в Петербурге с конца 1742 г. по начало 1744 г., активно пытался склонить российское руководство к жесткому сценарию воздействия на кашкатауцев, Коллегия иностранных дел воздержалась от скоропалительных решений. Отсутствие поспешности российского внешнеполитического ведомства (а оно без малого выдержало полуторалетнюю паузу в отношениях с баксанцами) было связано с обстоятельным исследованием внут-
рикабардинских обстоятельств и с осторожностью в связи с неустойчивыми русско-турецкими отношениями в это время [10]. Однако воздержание от непродуманных действий по наущению одной из феодальных группировок не означало полного самоустранения Петербурга от защиты своих интересов в Кабарде. Так, еще в августе 1742 г. резидент А. Вешняков обращал внимание Порты на проявленную кубанским сераске-ром активность в Кабарде и тем самым в какой-то мере нейтрализовал ее нарастание [11].
В целом нельзя не отметить, что результаты посольства Магомета Мисостова не могли полностью удовлетворить баксанцев. Практически ни по одному важному вопросу, поставленному ими перед Петербургом, не было получено однозначно положительного ответа. Сценарий жесткого противодействия А. Кайтукину, выработанный баксанцами не был поддержан Россией. Она также фактически отказалась возвращать кабардинских беглецов. Безусловно, паллиативный характер имело решение вопроса об аманатах, так как кабардинцы просили, чтоб «узденей в аманаты не брали б», а в Коллегии иностранных дел ответили, что с ними будут обходиться «по прежнему обыкновению» [7, с. 108, 109].
Несмотря на негативный осадок, связанный с вышеупомянутыми обстоятельствами, посольство Магомета Мисостова трудно назвать безуспешным для баксан-цев. Оно выполнило главную задачу: закрепило за Бак-санской партией приоритетные связи с Россией, которые были налажены в середине 20-х гг. XVIII в., и обеспечило ее безопасность на обозримую перспективу. В документе, носившем программный характер в кабардино-российских отношениях, говорилось, что «е.и.в., имея в рассуждении их, кабардинских владельцев (Баксанской партии. - Р.Ф.), постоянную к е.и.в. верность, всемилостивейшее указать соизволила послать в Кабарду знатную персону, брегадира и царицынского коменданта Кольцова, которому их, кабардинских вла-дельцов, в зашедших между ими ссорах добрым способом примирить и согласить, причем им, владельцам бак-санской партии, всевозможная е.и.в. милость показана быть может» [7, с. 110].
Разумеется, такое своеобразное представление «о добром способе примирить и согласить», имевшееся в Петербурге, предопределило негативный результат миссии бригадира Кольцова. Установка на поддержку бак-санцев, исходившая от Петербурга, была воспринята нижестоящей инстанцией, в данном случае царицынским комендантом, весьма гипертрофированно. Его неуклюжие действия и предвзятость по отношению к кашка-тауцам усугубили ту непреодолимую пропасть, образовавшуюся между двумя партиями и привели к провалу миротворческой миссии. По словам Кайтукина, действия Кольцова «наипаче между нами вражду умножают».
В результате деструктивной линии поведения российского посредника в Кабарде А. Кайтукин вынужден был переселиться со своими подданными в «Абазинские околотки», т.е. на Куму и Кубань. Учитывая сложившиеся обстоятельства, решение лидера Кашка-тауской партии выглядит вполне разумным. Ведь поддержка, оказываемая баксанцам со стороны России была
настолько очевидной, что никто это и не пытался скрывать. Лидер кашкатауцев тогда отмечал, что «.надо мною баксанской партии владельцы смеются, русские де люди нас более любят и верят нам и для того де во аманатах одново нашева сына содержат и переменяют, а тебе де не поверят и для того де у вас трех сынов во аманатах содержат, да и тех де не переменяют» [7, с. 125]. Такое бравирование отношениями с Россией нагнетало атмосферу недоверия. К тому же с Кольцовым находился отряд, превышавший 400 чел. с артиллерией. В условиях, когда кашкатауцы были фактически отрезаны от прямых контактов с русскими пограничными властями и у них отсутствовала достоверная информация о планах России, Кайтукину ничего не оставалось, как подстраховаться от возможного внезапного наступления баксанцев и русских, переселившись на Куму.
В 1745 г. и всю первую половину 1746 г. лидер кашкатауцев прилагал значительные усилия для нормализации отношений с Россией, однако не добившись этого, вскоре скончался.
Стержневым элементом российской политики в Кабарде, проводившейся по крайней мере с 1739 г. с целью постоянного поддержания своего влияния здесь, являлось обеспечение заметных преимуществ за Баксанской партией. При этом предполагалось, что нельзя допускать окончательного превосходства баксан-цев над кашкатауцами с тем, чтобы первые не ушли из-под российского влияния, а вторые окончательно не повернулись к Петербургу спиной. По сути, Петербург исподволь пытался внедрить политическую систему, которая периодически давала сбои и только при помощи России она заново «заводилась». Таким образом, предполагалось обеспечить постоянный контроль и возможность манипулирования незаметно навязанной схемой взаимодействия между феодальными группировками страны. Однако со смертью А. Кайтукина обнаружилась непродуктивность проводившейся по отношению к Кабарде российской политики. При этом главным разрушителем ее планов выступила столь тщательно опекаемая Россией Баксанская партия. В течение нескольких месяцев после смерти пшышхуэ казавшееся монолитным единство коалиции Атажукиных и Мисостовых кануло в Лету. Бамат Кургокин «посредством детей его, от росланбековой сестры рожденных», помирился с Кашкатауской партией [7, с. 155]. Тогда, в 1747 г., опять сработала порочная схема изгнания одного из четырех княжеских родов Большой Кабарды. Теперь эта участь постигла Мисостовых, чьи владения после изгнания были разделены новой коалицией [12].
В результате в 1747 г. произошел очередной разрыв в противостоянии двух группировок. Противостояние Баксанской и Кашкатауской партий на этот раз было не столь длительным. В 1749 г. не без давления со стороны России в страну вернулись Мисостовы [13]. Однако это не привело к автоматическому возврату к прежней схеме противостояния. В это время Кабар-ду покинул пшышхуэ Батоко Бекмурзин.
«Классический» формат противостояния между бак-санцами и кашкатауцами был возобновлен примерно в 1751 г. И если по форме трудно найти отличие от прежней схемы внутриполитической конфигурации, то по содержанию очевидны значительные сдвиги. Так, в это время восстановилась (через присягу) Баксанская партия. Однако эффективность этой коалиции как значимого субъекта политического процесса снизилась вследствие раскола внутри рода Мисостовых, а формально дезинтегрированная Кашкатауская партия (поскольку глава Бекмурзиных Батоко принципиально не соглашался с Кайтукинами) достигла значительной консолидации своих рядов и небывалого динамизма в преследовании интересов группировки.
К середине 1752 г. после возвращения молодых князей Мисостовых в лоно Баксанской партии и приобретения ею прежней силы, противостояние с кашка-тауцами стало развиваться по нарастающей. В целом середина 1752 г. была отмечена в Кабарде основательной подготовкой двух княжеских группировок к новому витку феодальных междоусобиц. Главными особенностями этого процесса являлись настойчивые попытки обеих партий сколотить возможно более широкие коалиции к началу предстоявших боевых действий. При этом у обеих сторон имелись серьезные проблемы. Так, баксанцы, привлекавшие орды Малого и Большого Ногая, в любой момент могли потерять их поддержку, для чего достаточно было соглашения Бахчисарая с опальными султанами, доминировавшими среди ногайцев. Да и калмыцкая помощь кашкатауцам не могла быть масштабной, поскольку Петербург, обладавший действенными рычагами воздействия на калмыков, не допустил бы их вмешательства в кабардинские дела. И что еще важнее, ожидавшаяся кашкатауцами помощь со стороны князей Малой Кабарды также была маловероятной. Именно в этот период «от Грузии прислан был от грузинского царевича Реклия (Ираклия. - Р.Ф.) человек в Малую Кабарду для требования вспомоше-ствования войска, почему ныне из Малой Кабарды послано узденей два Тахушино Качбекинов, Догжия Ка-чажоков к грузинскому царевичу Реклию для требования им награждения, почему де и войско тогда в непродолжительном времени от Малой Кабарды отправлено быть имеет» [7, с. 186]. И действительно, в 1752 г. «в Грузию прибыл полуторатысячный отряд из Малой Кабарды под командованием князей Канчо-ко Гилахстанова и его двоюродного брата Казия Мин-болатова...» [14]. Как мы помним, именно на помощь этих князей кашкатауцы рассчитывали больше всего. Этот комплекс факторов лишил противостоявшие в Ка-барде феодальные группировки реальной базы для ведения крупномасштабных боевых действий с опорой на внешние силы.
Для России к началу 1753 г. первостепенное значение приобрела цель восстановления и закрепления своих позиций в Кабарде, ослабленных с 1746 г., когда началась череда не просто неконтролируемых, но и с трудом отслеживаемых смен политических коалиций и группировок. Систематические изменения во внутриполитическом балансе сил в Кабарде, не позволяли
России проводить там целенаправленную политику по наращиванию своего влияния. Более того, в 1752 г. стало ясно, что методы российского руководства в этом направлении настолько малоэффективны, что ни одна из феодальных группировок, создавая коалиции для вооруженной борьбы, не сочла нужным рассчитывать на поддержку с его стороны. Такое развитие событий в Петербурге посчитали симптомом бесперспективности действий в делах Кабарды опосредованными методами, отличавшимися постепенным характером проведения. Для России настало время радикальной, направленной на достижение скорейших результатов политики в отношении Кабарды.
Весной 1753 г. государственный канцлер России А.П. Бестужев-Рюмин поставил перед кашкатауцами ультиматум с требованием переселения в Кашкатов. В противном случае он угрожал, что «. и силою и с раззо-рением вашим к тому приведены будете.» [7, с. 186]. Позиция России была продолжением предшествующей политики, направленной на поддержку Баксанской партии. В условиях изоляции (в это время у кашкатауцев и с Крымом были враждебные отношения) Кайтукины и Бекмурзины вынуждены были уступить требованиям баксанцев и России. Для реализации условий ультиматума в первой декаде октября 1753 г. было собрано «полное владельческое и узденское собрание» - хасэ Большой Ка-барды [15]. Прежде чем прийти к согласию, заседание хасэ несколько раз прерывалось и его участники меняли места его проведения [16]. 31 октября 1753 г. было достигнуто соглашение, основным пунктом которого стало разделение территории Большой Кабарды между двумя группировками по р. Чегем [17].
Внутриполитическая стабилизация и контроль со стороны России, к достижению которых были направлены мероприятия октября - ноября 1753 г., были непрочными и недолговечными. Новая система, установившаяся в Большой Кабарде после хасэ осени 1753 г., имела изначально заложенный в ней изъян, который порождал комплекс деструктивных факторов, действовавших с фатальной неизбежностью. Он заключался в том, что ее конструкция, зиждившаяся на разделе Большой Кабарды по р. Чегем, была навязана внешней силой - Российской империей. Система политического «равновесия», установившаяся в Кабарде после осени 1753 г., не будучи результатом компромисса со стороны обеих противоборствующих группировок, не решила ни одной из проблем, вызывавших противоречия между феодальными коалициями страны. Крах этой системы был вопросом времени.
И действительно, к исходу первой половины 1757 г. «классический» формат противостояния феодальных группировок сошел на нет. Бекмурзины, отколовшись от Кай-тукиных, образовали новый «тройственный союз» с Ми-состовыми и Атажукиными. Возврат к консолидационной парадигме конца 20-х - начала 30-х гг. XVIII в. оказался весьма продуктивным и прочным, так как позволял субъектам новой коалиции чувствовать себя независимо. К тому же этот союз выдержал начальный этап колониального натиска Российской империи.
Литература
1. Алоев Т.Х. Образование «партий» в Кабарде и вопрос о непрерывности ее государственного суверенитета (1718 г. - август 1720 г.) // Исторический вестн. Нальчик, 2005. Вып. 2. С. 107.
2. АВПРИ, ф. 115. Кабардинские дела, оп. 115/1, 1720, д. 1, л. 95.
3. АВПРИ, ф. 115. Кабардинские дела. 1721, оп. 115/1, д. 5, л. 56.
4. Архив КБИГИ, ф. 1, оп. 1, д. 8, л. 375-376.
5. АВПРИ, ф. 115. Кабардинские дела, оп. 115/1, 1725, д. 2, л. 6-7.
6. Сокуров В.Н. Внешнеполитическое положение Ка-барды в последней четверти XVII - первой четверти XVIII вв.: Автореф. дис. ... канд. истор. наук. М., 1977. С. 13.
7. Налоева Е. Дж. Документальные данные о Казаноко Жабаги // Жабаги Казаноко (300 лет): Материалы регион. науч. конф. (30 - 31 октября 1985 г.). Нальчик, 1987. С. 99.
8. Кабардино-русские отношения в XVI - XVIII вв. (Далее - КРО): Документы и материалы: В 2 т. М., 1957. Т. 2. С. 61.
9. Бутков П. Т. Материалы для новой истории Кавказа с 1722 по 1803 год. Ч. 1. СПб., 1869. С. 191; Ви-линбахов В.Б. Из истории русско-кабардинского боевого содружества. Нальчик, 1977. С. 166.
10. Михнева Р. Россия и Османская империя в международных отношениях в середине XVIII века (1739 -1756). М., 1985. С. 69-89.
11. Якубова И.И. Кабардинский вопрос в русско-турецких отношениях в середине XVIII в. // Исторический вестн. Нальчик, 2005. Вып. 2. С. 116.
12. АВПРИ, ф. 115. Кабардинские дела. 1747, д. 3, л. 53.
13. АВПРИ, ф.115. Кабардинские дела, оп. 115/1. Без даты, д. 1. л. 1-3.
14. Бесланеев В.С. Малая Кабарда. Нальчик, 1995. С. 80.
15. Кажаров В.Х. Традиционные общественные институты кабардинцев и их кризис в конце XVIII -первой половине XIX века. Нальчик, 1994. С. 243.
16. ЦГА КБР, ф. р. 1209, оп. 8, д. 2, л. 137.
17. КажаровВХ. Адыгская хаса. Нальчик, 1992. С. 53.
Северо-Осетинский институт гуманитарных и социальных исследований
21 марта 2007 г
