ПРОСВЕТИТЕЛЬСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ТАТАРСКИХ МУГАЛЛИМОВ В ТУРКЕСТАНЕ В НАЧАЛЕ ХХ ВЕКА Текст научной статьи по специальности «История и археология»

УДК 376.6

Л.Р. Муртазина

Просветительская деятельность татарских мугаллимов в Туркестане в начале ХХ века

В статье анализируется деятельность татарских мугаллимов и мулл в Туркестане в начале ХХ века, освещаются события, происходившие в школьной системе края после создания МВД «Особого совещания для выработки мер по противодействию татарско-мусульманскому влиянию», содействовавшего отстранению татар от преподавательской деятельности в Туркестане. Издание туркестанской администрацией в 1912 году распоряжения о порядке определения учителей в мусульманские школы, по которому учителями в новометодные и старометодные мектебы могли назначаться только лица, принадлежащие к роду и племени учеников, еще больше усугубило проблему. В статье приводятся факты по исследуемой проблеме, которые нашли отражение в татарской прессе начала ХХ века.

Ключевые слова: «Особое совещание», Туркестан, мугаллимы, мектебы, медресе, муллы, газета «Вакыт».

Одним из приоритетных направлений национальной политики страны начала ХХ века стала борьба с панисламизмом и пантюркизмом, под которыми в России понималось всякое проявление культурно-политического самосознания мусульман. Проводниками панисламистских и пантюркист-ских идей в Туркестане, и среди мусульман России в целом, правительство считало поволжских татар (Котюкова, 2014, с. 41). Именно поэтому оно и опасалось усиления влияния поволжских татар в Туркестане (Кэмпбелл, 2003, с. 85), старалось всячески противодействовать их деятельности: татарам оказывались преграды в возможности участвовать в экономическом развитии Туркестанского края, в результате они не могли приобретать недвижимость, покупать и арендовать землю. Сенатор граф К.К. Пален в записке «Мусульманский вопрос» (1909) поднял вопрос о негативном влиянии татар на коренное население Туркестанского края (Особое совещание, 2015, с. 50-52).

Татары Приволжско-Уральского региона взяли на себя руководящую роль в деле просвещения мусульманских народов России. «Они заботятся об образовании не только своих татар, но и приняли на себя миссию просвещения своих единоверцев киргизов, ногайцев, персов и проч.», - подчеркивает Чистопольский епископ Алексий (Там же, 2015, с. 310). Однако, как утверждает исследователь Туркестанского края А.И. Добромыслов, просвещение у татар, помимо просветительских задач, служит еще и целям «объединения разрозненных и разноплеменных групп в одно целое политическое общество» (Добромыслов, 1912, с. 219). Именно последнего правительство опасалось больше всего. Меры же, предусмотренные «Осо-

бым совещанием для выработки мер по противодействию татарско-мусульманскому влиянию» МВД, созданным в 1910 году, содействовали запрещению учительской деятельности казанских татар в Туркестане, имеющей довольно богатую историю (Бобровников, 1913, с. 77).

Благодаря общетюркскому языку, единой религии и культурным традициям, татары быстро находили общий язык с местными народами Туркестана. Знание русского языка позволяло им работать в качестве дипломатов, переводчиков от российского правительства, а также посредниками в торговых делах. Татарские муллы и учителя открывали и содержали мектебы и медресе в Туркестанском крае и в степи, обучали грамоте детей киргиз (казахов - Л.М.), сартов (оседлых, городских групп населения тюр-ко- и ираноязычных народов - Л.М.) и других тюркских народов. С распространением джадидизма их число возросло: учредителями и преподавателями новометодных школ, главным образом, являлись татары, которые действовали «сообща, по выработанной программе» (Особое совещание, 2015, с. 51-52). На летнее время в Сыр-Дарьинскую и другие области Туркестанского края выезжали и мударрисы медресе Казани, Уфы, Оренбурга, Троицка, муллы Урало-Поволжского региона. Набрав учеников на ярмарках и базарах, они открывали передвижные школы, где обучали представителей местных народов грамоте, и прежде всего татарскому языку, так как обучение шло на татарском языке. Именно поэтому считалось, что новометодное обучение разбудило и направило тюркские народы «к татарству» (Там же, с. 384). Татары являлись основными проводниками ислама в крае - муллы распространяли мусульманские обычаи и традиции, вносили в степь мусульманскую культуру; в силу своего культурного преимущества перед другими инородцами, оказывали на них воздействие (Межведомственное совещание, 2017, с. 217). Именно поэтому генерал-губернатор Туркестана К. П. фон Кауфман отрицательно относился к духовенству из татар, видя в них в первую очередь степных миссионеров (Бартольд, 1927, с. 136). Заместитель министра внутренних дел А.Н. Хару-зин, опасавшийся влияния тюркских народностей друг на друга, был категорически против назначения татар в киргизские школы (Русские мусульмане, 1913, с. 132). Опасения были связаны с ростом антиправительственных выступлений в Туркестане, в которых виделся «татарский след». Проявления «татаризма» и мусульманства, «ненормальные и весьма серьезные с точки зрения общегосударственных интересов», отражались в том, что «мусульмане, под видом конфессионального образования созидали и созидают планомерную сеть общеобразовательных учебных заведений национального типа, находящихся вне правительственного контроля» (Межведомственное совещание, 2017, с. 93). Одно из главных орудий для борьбы с влиянием татар виделось в распространении грамотности на других местных языках. «Для государства конгломерат мелких народностей представляется менее опасным, чем поглощение этих народностей татарами, тем более, что пока эти народности не сольются с мусульманско-

татарским миром, они легче с течением времени могут перейти к русской школе» (Там же, с. 196). Таким образом, правительство видело в татарах опасную силу, способную сплотить все тюрко-мусульманское население России, и поэтому опасалось их педагогической и просветительской деятельности в Туркестане.

В 1907 году в Государственную думу был внесен законопроект о введении всеобщего начального обучения, где одним из главных среди прочих был вопрос о языке преподавания в национальных школах. Общественность была обеспокоена тем, что это мероприятие повлечет за собой превращение мусульманских школ в правительственные, в которых будет запрещено преподавание религии и родного языка (Аршаруни, Габидул-лин, 1931, с. 41).

Законопроект вызвал оживленные обсуждения и в татарской печати. Задача членов мусульманской фракции Думы и татарских газет заключалась в формировании общественного мнения по этой важной для всех мусульман проблеме. Так, депутат Государственной думы Садри Максудов, в целях выяснения позиции единоверцев по поводу введения всеобщего обучения, состояния школьного дела, также для ознакомления народа с деятельностью мусульманской фракции, летом 1910 года отправился в поездку по Волге, Уралу, Туркестану и Кавказу. Информация о его передвижениях по стране публиковалась на страницах татарских газет, в том числе и в газете «Вакыт», где увидела свет целая серия статей, а также интервью с Садри Максуди (См., например: Вакыт, 1910, 7 сентябрь; Вакыт, 1910, 22 сентябрь; Вакыт, 1910, 5 октябрь). В них выражалась позиция депутата по волнующим татарскую общественность проблемам, также его взгляды на состояние дела обучения мусульман в этих областях. Максуди отмечал, что, к сожалению, до сих пор в Баку нет мусульманских медресе, появление их возможно только при содействии наших «ногайцев» (здесь: казанских татар - Л.М.); что туркмены читают газеты «Вакыт» и «Тар-джеман» (Вакыт, 1910, 5 октябрь); в Коканде заметно влияние татар, из 16 новометодных школ более чем в половине преподавателями являются они, остальная часть, несмотря на то, что в них педагогическую деятельность ведут учителя-сарты, также известна среди горожан как «ногайские школы»; в Самарканде школьное дело обстоит в очень печальном состоянии; в Ташкенте, являющемся «Казанью Туркестана», больше 20 джадидских школ и т.д. (Вакыт, 1910, 7 октябрь).

К концу 1910 года уже наблюдались случаи закрытия мусульманских школ в Туркестане. Это событие с особой тревогой отмечалось в татарских газетах. Так, в одном из январских номеров газеты «Вакыт» описывается следующая картина: 28 декабря 1911 года пристав города Коканд вызвал учителей новометодных школ в свою канцелярию и сообщил, что по приказу областного инспектора с 1 января их школы должны прекратить свою деятельность. Эта новость вызвала бурную реакцию у населения. Передовая часть населения города (среди них были Салимзян бай, Габ-

дельзян Махмудов, Миргабид бай и другие зажиточные люди - всего 15 человек) собралась в зале биржевого комитета, члены комитета, в их числе были также немцы (всего 6 человек), очень удивились такой постановке вопроса и предложили свою помощь в его решении - нанять адвоката Левинсона для выяснения дела, для чего было решено отправить его в Ташкент (Вакыт, 1910, 6 гыйнвар).

В 1912 году туркестанской администрацией было издано распоряжение о порядке определения учителей в мусульманские школы, которое еще больше усугубило ситуацию. По этому закону в новометодных и ста-рометодных мектебах Туркестана учителями могли быть только «лица, принадлежащие к роду и племени учеников. Сарт не может обучать киргизов, татарин - сартов» (Положение о мусульманских школах, 1912). В среде мусульманской общественности наблюдалось недоумение по поводу такой постановки вопроса. Газета «Тарджеман», например, пытаясь разобраться в вопросе, отмечала: «Если бы правила требовали, чтобы суннит не обучал детей шафиитов, а шафиит детей суннитов, то было бы понятно,

0 чем заботится попечительная администрация. Но возбранение сарту-сунниту, говорящему по-киргизски обучать детей киргиз-суннитов, не совсем доступно пониманию» (Там же).

Предполагалось, что данные правила должны начать действовать с

1 июля, и мектебы, не следовавшие им, подлежали закрытию. Это означало, что и многочисленная армия татарских учителей, деятельность которых была связана с обучением мусульман, должна быть отстранена из педагогической сферы. С принятием правил действия татарских учителей, которые и до этого держались под особым надзором, подвергались еще большему контролю со стороны жандармерии. Так, инспекторы, проверявшие мусульманские школы в городе Коканд, нашли деятельность татарских мугаллимов в сартских школах незаконной, самовольной. Однако, как отмечает газета «Вакыт», такого рода придирки по отношению к «ногайским» учителям наблюдались и до этого (Вакыт, 1910, 9 ноябрь). Правительство, видевшее в татарских учителях прежде всего миссионеров, преследующих далеко не цели поддержания государственных интересов, считало, что школа не должна быть местом какой-либо пропаганды, не исключая и религиозной (Добромыслов, 1912, с. 253).

Вопрос об обучении на родном языке учащихся, по причине отсутствия учебных пособий и программ на тюркских языках, все еще оставался нерешенным. В новометодных школах Самарканда, например, как и в других областях Туркестана, обучали по учебникам татарских авторов, изданным в Казани и Уфе (Бобровников, 1913, с. 46-51). По книгам А.-Х. Максуди «Мугаллим-и аввал» («Первый учитель»), «Мугаллим-и сани» («Второй учитель») набирались знаний не только татары, но и казахи, киргизы, крымские татары, узбеки; «Мугаллим-и аввал» и «Ибадат-и исламиййа» были переведены на персидский язык (Максуди, 2008, с. 4). Однако правительство не устраивало обстоятельство, что обучение по

учебникам, изданным в Казани и Константинополе, велось «в том направлении, чтобы укрепить в сознании ученика мысль о величии и могуществе ислама, возбудить в нем благородное желание послужить делу объединения и возрождения мусульманства», которые способствовали бы появлению у них «критического отношения к русскому режиму» (Особое совещание, 1915, с. 51).

Проблема учебников на родных языках решалась разными способами. Некоторые узбекские учителя, пытаясь следовать требованию, пробовали приспосабливать для этой цели классическую литературу на персидском языке (ГабделшэкYров, 1906). Другие же были уверены, что в первые два года обучение должно вестись на персидском языке, дальше возможен переход на восточно-тюркский (Особое совещание, 2015, с. 314). Здесь важно подчеркнуть роль татарских методистов, участвовавших в подготовке учебников для других тюркских народов. Так, учебные пособия Габдуллы Ибрагимова-Шнаси по химии, физике и методике обучения отдельным предметам, переработанные с адаптацией для разных категорий и переведенные на казахский, узбекский, таджикский и др. языки, в течение десятилетий использовались в обучении. Татарские авторы участвовали в разработке оригинальных учебников для других тюркских народов на их родных языках. Так, Сайфульгабит Мазитов из Казанской губернии составил букварь и книги для чтения на каракалпакском языке, его сегодня каракалпаки по праву считают национальным просветителем (Уразбаева). К тому же к этому периоду в Казани начали печататься книги, литературные произведения и просветительские труды на тюркских языках, которые не только содействовали формированию литературных языков народов Туркестана, но и использовались и в учебном процессе.

Несмотря на строжайшие меры, проводимые правительством в отношении татарских учителей, их количество в Туркестане особо не уменьшалось. По сведениям, полученным Туркестанским генерал-губернатором в январе 1913 года, в летнюю пору молодые татары, мударрисы из татарского медресе «Галия» все еще продолжали выезжать в Сырьдарьинскую и другие области, открывали юрты-школы для местного киргизского населения. Правительство, прежде всего, опасалось того, что обучение в них велось «далеко не в интересах русской государственности» (ГАОО, ф. 21, оп. 2, д. 618, л. 21). Несмотря на довольно высокую плату за обучение, эти учителя привлекали в свои школы значительное число детей местного населения, порой даже учеников русско-туземных школ, что, конечно же, также не радовало чиновников. Под влиянием «пришлых учителей» некоторые из киргиз отправлялись на зиму в Уфу и принимались татарами в то же медресе (т.е. в «Галию» - Л.М.), на обучение, откуда возвращались «в достаточной степени распропагандированными» (Там же). К тому же со стороны татарских мулл, которых также продолжало прибывать в достаточном количестве (в 1912 году только в Перовском уезде насчитывалось около 50 человек), шла открытая агитация против русско-туземских школ.

Мударрисы мотивировали свою позицию тем, что «русскому языку можно научиться и у них, по татарским учебникам-самоучителям» (Там же, л. 21 об.).

Татарские мугаллимы и муллы обвинялись и в распространении среди местного населения татарской печати, «либеральной прессы, задачи и стремления которой далеко не соответствуют русским общегосударственным интересам» (Добромыслов, 1912, с. 250-251), «брошюр вредного направления» на казахском языке, имеющих «преступное и тенденциозное содержание», которые издавались при содействии татар в Казани и Уфе. В таких книгах, как «Уян, казакъ!», «Тор, казакъ!» говорилось о бесправном положении казахов, которым лучше жилось при ханах, и что в нынешней ситуации они «могут вырваться из их зубов не силой, а только знаниями» (ГАОО, ф. 21, оп. 2, д. 618, л. 169-171), выдвигались идеи, которые должны были усилить их этническое самосознание. Среди авторов книг, противоречащих «общерусским государственным интересам», «басен с тенденциозным и антиправительственным направлением» («в одной из них высказывается неудовольствие по поводу отсутствия депутата от киргизского населения в Государственную думу») (Там же, л. 22) указаны фамилии Мухаммедкарима Дебердеева, Галиуллы Галимжанова, Ташкентского, М.Дулатова, Б.Ирзянова, Джанибекова и др.

Проучившиеся у татар киргизы, казахи - выпускники медресе «Га-лия», «Хусаиния» - рекомендовали своим соплеменникам выписывать татарские газеты. В наблюдавшемся среди «вкусивших науки татарских мулл» молодых людей неуважении к русским, чего раньше не замечалось, также винили татарских учителей (Там же). Поэтому начальник Туркестанского районного охранного отделения попросил Оренбургское городское жандармское управление «сообщать все имеющиеся по этому поводу сведения, а также установить, когда, кто именно из татарских учителей выезжал в киргизские степи и кто из киргиз приезжал в татарские училища для обучения» (Там же, л. 22 об.). На этот запрос был получен ответ, где сообщается о невозможности учета всех выезжающих и въезжающих; и еще то, что «по сведениям агентуры муллы, имеющие приходы, никогда не выезжают летом из своих пределов, разъезжаются по обширным киргизским степям, часть учеников различных медресе и, насколько известно, действительно обучают киргиз грамоте, получая самое ограниченное вознаграждение» (Там же, л. 47). В одном из документов Государственного архива Оренбургской области есть сведения о татарских учителях, выезжавших в Туркестан в 1912-1913 годах. Среди них значатся имена Мавлюта Латыпова, уроженца Уфимской губернии, воспитанника Касы-мовского медресе, служащего мугаллимом в городе Сергиополь Семире-чинской области; Хасана Узбекова, родом из Хвалынского уезда, окончившего то же учебное заведение; Гатауллы Ахмарова из Новоузенского уезда, проживающего в Казани и готовящегося к экзаменам на получение звания учителя народных училищ и т.д. С просветительской миссией к

тюркским народам в этот период выезжали также грамотные ученики Бу-инских, Чистопольских, Уфимских, Симбирских и Кшкарского медресе (ГАОО, ф. 21, оп. 2, д. 618, л. 206).

Татарская пресса бурно реагировала на события, связанные с закрытием школ и отстранением татарских учителей от педагогического процесса. Газета «Йолдыз» («Звезда») проявила озабоченность, что «мектебы, открытые татарами в Туркестанском крае, закрываются, в то время как школы, где преподавателем состоит сарт, продолжают работать» (Йолдыз, 1911, 11 гыйнвар). В газете «Вакыт» от 1 января 1913 года была опубликована статья под названием «Русские мусульмане», где осуждается политика государства по отношению к татарам: «... закрытие одного медресе и нескольких женских мусульманских школ в Боби (Вятская губ. - Л.М.), которые считаются самыми первыми, устройство разных препятствий в деле обучения в Туркестане, где в обучении чувствуется крайняя нужда, съезд в Семиречинской области о мусульманских мектебах, ходатайство МВД перед Сенатом о закрытии пяти мусульманских обществ [...] - все это результат одной политики, являющейся в разных видах» (ГАОО, ф. 21, оп. 2, д. 618, л. 34).

Несмотря на эти и многие другие ограничения в деятельности татарских учителей, татарская общественность была уверена, что правила и законы, направленные на запрет их педагогической деятельности, останутся только на бумаге. Эта уверенность была обусловлена прежде всего недостаточностью в Туркестане инспекторов народных училищ и незнакомством их с местными языками и мусульманской письменностью в том объеме, который давал бы возможность оценивать деятельность педагогов и уровень преподавания в мусульманских школах. Однако многие школы в административном порядке были закрыты, а новые, как отмечает, Н.Бобровников, стали возникать медленно. Это было связано с тем, что «учителя сарты были менее подготовлены, и часто, по отзывам местных учителей, они только механически копировали учителей-татар, но, тем не менее, эта административная мера не остановила распространения новых методов, а лишь временно задержала» (Бобровников, 1913, с. 80). Это означало, что, несмотря на разного рода запреты, мусульманская школьная система Туркестана еще нуждалась в татарских учителях. Их деятельность была необходима, прежде всего, в сфере подготовки кадров из местного населения. Просветители были уверены в том, что, несмотря на закрытие татарских школ или же отстранение татарских педагогов от преподавания, новометодное обучение уже невозможно будет остановить, так как и среди местного населения Туркестана к началу 10-х годов ХХ в. начали появляться учителя, способные преподавать на основе нового метода (Йолдыз, 1911, 11 гыйнвар). Важно отметить, что и после выхода правил, запрещающих преподавание татарских учителей в школах Туркестана, татарские учителя еще долгое время совместно с представителями местного населения продолжали свою педагогическую деятельность, про-

ложили дорогу национальному образованию родственных по духу и языку народов Туркестана. Что же касается национальных школ самих татар, то такие школы продолжали существовать, открывались новые. В Самарканде, где численность татар, по подсчетам газеты «Вакыт», не превышала 40-50 хозяйств, в 1915 году открылась новая обустроенная школа в здании с 5-ю комнатами, где учились 25 детей, были созданы все условия для учебы и внеурочных мероприятий (организованы театральный, литературный кружки и т.д.) (Вакыт, 1915, 10 гыйнвар). Просветительская миссия, традиция татар в Средней Азии была продолжена и в советское время: организация и обучение в советских учебных заведениях, в том числе и в вузах, руководство газетно-издательским делом и т.д., как правило, принадлежали казанским татарам.

Источники и литература

1. Аршаруни А., ГабидуллинX Очерки панисламизма и пантюркизма в России. М.: Безбожник, 1931. 141 с.

2. БартольдВ. В. История культурной жизни Туркестана. Л.: Акад. наук СССР, 1927. 256 с.

3. Бобровников Н. А. Русско-туземные училища, мектебы и медресы Средней Азии: путевые заметки. СПб.: Сенат. тип., 1913. 90 с.

4. Габделшэ^ров Г. Сэмэркандтан мэкгуб // Йолдыз. 1906. 16 сентябрь.

5. ГАОО. Ф. 21. Оп. 2. Д. 618.

6. Добромыслов А.И. Ташкент в прошлом и настоящем. Исторический очерк. Ташкент: Электро-паровая типо-литогр. О.А. Порцева, 1912. 520 с.

7. Котюкова Т.В. Русский Туркестан накануне войны // Первая мировая война: взгляд спустя столетие. Предвоенные годы = World war I: a look century later. Pre-war years: материалы III Международной научно-практической конференции «Первая мировая война: взгляд спустя столетие. Предвоенные годы» (2829 ноября 2013 г., Москва). М: Изд-во МНЭПУ, 2014. 647 с.

8. Кэмпбелл Е.И. Русские или татары: имперский взгляд на проблему культурного доминирования в восточных областях России (вторая половина XIX -начало ХХ в.) // Страницы российской истории. Проблемы, события, люди. СПб., 2003. С. 85-94.

9. Максуди А.Х. Введение в практику Ислама. Ибадат-и исламиййа. СПб.: «Издательство «ДИЛЯ», 2008. 112 с.

10. Межведомственное совещание 1910-1911 годов о постановке школьного образования в местностях с инородческим и инославным населением: Журнал / сост., авт. статей, прим., указ. и сокр. И.К. Загидуллин. Казань: Институт истории им. Ш.Марджани АН РТ, 2017. 292 с.

11. Меселман мэктэплэрен тэфтиш // Вакыт. 1910. 9 ноябрь.

12. Особое совещание по выработке мер для противодействия татарско-мусульманскому влиянию в Приволжском крае 1910 года: документы и материалы / сост., авт. предисл., прим. и сокр. И.К. Загидуллин; сост. Указ. Р.М. Залялет-динова. Казань: изд-во АН РТ, 2015. 588 с.

13. Положение о мусульманских школах // Тарджеман. 1912. 20 апреля.

14. Русские мусульмане // Инородческое обозрение. Приложение к журналу «Православный собеседник», март 1913 года. Кн. 2. Казань: Центр. тип., 1913. С. 131-133.

15. Садрый эфэнде Бохарада // Вакыт. 1910. 22 сентябрь.

16. Садрый эфэнде илэ месахабэ // Вакыт. 1910. 5 октябрь.

17. Садрый эфэнде илэ месахабэ // Вакыт. 1910. 7 октябрь.

18. Садрый эфэнде Максудовньщ сэяхэте // Вакыт. 1910. 7 сентябрь.

19. Сэмэркандта татарлар // Вакыт. 1915. 10 гыйнвар.

20. Уразбаева Р. Духовное образование в Каракалпакстане и формирование интеллектуальной и политичекой элиты (конец XIX - первая треть ХХ века). URL: http://ia-centr.ru/expert/2319/ (дата обращения 20.09.2019).

21. Хокандта ысул жрдидэ мэктэплэренец ябылуы // Вакыт. 1910. 6 гыйнвар.

22. Ысулы жрдидэ // Йолдыз. 1911. 11 гыйнвар.

Л.Р. Мортазина

ХХ гасыр башында татар мегаллимнэренец Теркестандагы мэгърифэтчелек эшчэнлеге

Мэкалэдэ XX гасыр башында татар мегаллимнэренец hэм муллаларыныц Теркестандагы эшчэнлеге тасвирлана, Россия Эчке эшлэр министрлыгы тарафын-нан 1910 елда тезелгэн, татарларныц Теркестанда укытучылык эше белэн шегыльлэнулэрен кысрыклаган «Татар-меселман тээсиренэ каршы тору буенча чаралар булдыру ечен ^ыелган махсус кицэшмэ» hэм аныц меселманнарныц мэктэп системасы торышына тээсире анализлана. 1912 елда Теркестан админи-страциясе тарафыннан кабул ителгэн меселман мэктэплэренэ укытучылар бил-гелэу турындагы боерык нигезендэ жрдиди hэм кадими мэктэп-мэдрэсэлэрдэ укучылар белэн бер ук миллэттэн булган мегаллимнэр генэ укыта ала, бу исэ моцарчы кардэш халыкларга белем-тэрбия биру белэн шегыльлэнгэн татар педа-гогларына юлны яба. Мэкалэдэ элеге мэсьэлэ буенча XX гасыр башы татар вакы-тлы матбугатында чагылыш тапкан вакыйга hэм фактлар, киц татар ^эмэгатьче-леген борчыган фикерлэр китерелэ.

Ачкыч сузлэр: «махсус кицэшмэ», Теркестан, мегаллимнэр, ж;эдит мэктэп-лэре hэм мэдрэсэлэре, мулла, татар вакытлы матбугаты.

L.R. Murtazina

Educational activities of Tatar teachers in Turkestan at the beginning of the XX century

This article analyses the activities of Tatar teachers and mullahs in Turkestan in the early twentieth century, highlights the events that took place in the school system of the region after the creation of the Ministry of internal Affairs "Special Council to develop measures to counter the Tatar-Muslim influence", which contributed to the removal of the Tatars from teaching in Turkestan. The publication by the Turkestan administration in 1912 of an order on the procedure for determining teachers in Muslim schools, according to which only persons belonging to the clan and tribe of students

could be appointed as teachers in new-fashioned and old-fashioned mektebs, further aggravated the problem. The article presents facts and events on the studied problem, which were reflected in the Tatar press of the early twentieth century.

Keywords: "Special Council", Turkestan, mugallims, Jadidid mektebs and madrassas, mullahs, the newspaper "Vakyt".

Информация об авторе:

Муртазина Ляля Раисовна - кандидат педагогических наук, ведущий научный сотрудник Центра истории и теории национального образования Института истории им. Ш.Марджани АН РТ (г. Казань); e-mail: lyalyamur@mail.ru

Мортазина Лэлэ Рэис кызы - педагогика фэннэре кандидаты, ТР ФА Ш.Мэржани исемендэге Тарих институтыньщ Милли мэгариф тарихы hэм теори-ясе Yзэге эйдэп баручы фэнни хезмэткэре (Казан шэhэре).

Murtazina Lyalya R. - Candidate of Pedagogical Sciences, Leading Researcher, Center of History and Theory of the National Education, Marjani Institute of History of Tatarstan Academy of Sciences (Kazan).