CC BY
36
В.В. Макурина
ПРОСВЕТИТЕЛЬСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ РУССКОГО ПРИХОДСКОГО ДУХОВЕНСТВА И МИССИОНЕРОВ СРЕДИ УДМУРТОВ ВЯТСКОЙ ЕПАРХИИ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX - НАЧАЛЕ XX В.
В статье рассматривается одно из активных направлений й деятельности православной церкви среди удмуртов во второй половине XIX - начале XX в. - участие миссионеров и приходского духовенства в народном образовании. Прежде всего, оно выразилось в распространении миссионерских, церковно-приходских школ и школ грамоты на территории расселения удмуртов, результатом чего стало увеличение количества школ разных ведомств и числа учеников-удмуртов. Сделан вывод о том, что в силу ряда причин цер-ковно-приходские школы и школы грамоты не могли дать разностороннего и глубокого начального образования, но они оказывали влияние на изменения религиозного мировоззрения удмуртов, способствовали приобщению «инородцев» к русской христианской культуре.
Ключевые слова: Вятская губерния, духовенство, «инородческое» население, мировоззрение, миссионерство, народное образование, Российская империя, церковно-приходские школы.
Во второй половине XIX - начале XX в. церковные деятели, миссионеры, а также церковные организации, появившиеся в полиэтничных
Макурина Вера Владимировна - доцент кафедры истории и социально-гуманитарных дисциплин Глазовского государственного педагогического института им. В.Г. Короленко, кандидат исторических наук.
регионах Российской империи, приняли активное участие в решении социальных проблем. Первой из них являлось распространение среди нерусских подданных Российской империи начального образования. Эта задача являлась частью проблемы распространения грамотности среди населения империи. Развитие сети церковных школ активизировалось в 60-х гг. XIX в., когда правительство обязало духовное ведомство участвовать в организации начальных учебных заведений. В конце XIX - начале XX в. государство стремилось передать низшее звено образования в руки духовенства. По мнению миссионеров, в этом случае, если просвещение русского народа должно быть непременно религиозным, то образование «инородцев» тем более должно было иметь миссионерское направление [6, с. 10].
Как считал П.Н. Луппов, забота о распространении грамотности среди «инородческого» населения являлась, по сути, продолжением миссионерской деятельности, или одной из ее сторон [5, с. 8]. Представители нового течения в миссионерстве старались направить основные свои усилия на воспитание нового поколения «инородцев» в соответствии с православными традициями. Поэтому таким важным в миссионерской деятельности становился фактор воспитательной и образовательной работы среди «инородческой» молодежи. Не менее значимым становилось женское религиозное христианское просвещение, поскольку, только воспитав новое поколение православных матерей, можно было рассчитывать на создание единого христианского культурного пространства - в семье и в обществе. Распространение просветительства на женское «инородческое» население началось под влиянием кампании за усиление влияния православной церкви на женщин вообще и на семью, в связи с чем в начале XX в. возникают «Союз христианских матерей», «Общество содействия распространению религиозно-нравственного воспитания среди детей» [4, с. 264].
Количество миссионерских школ было небольшим и число учащихся в них удмуртов также было в целом невелико. Так, в 1899 г. в церковных школах 16 епархий Европейской России обучалось 3434 удмурта. Основная часть школ, в которых имелись учащиеся-удмурты, находилась в Вятской губернии, в районе основного массива их расселения [12, с. 256-257]. Из них только 440 (13 %) обучались в миссионерских школах Вятского комитета Православного миссио-
нерского общества [10, с. 27]. Остальные 87% удмуртов, посещавших учебные заведения церковного ведомства, обучались в церковно-при-ходских школах и школах грамоты. Значительная часть учительского состава этих школ была представлена русскими церковно- и священнослужителями местных приходских храмов.
Деятели миссии, активные участники христианского просвещения «инородцев» ратовали за применение системы Н.И. Ильминского не только в миссионерских школах, но и во всех церковных, а также школах других ведомств - земских и Министерства Народного просвещения. Они призывали отдавать предпочтение учителям-«инородцам» в тех местностях, где преобладает нерусское население, переходить на первоначальное преподавание в школах на родных языках учащихся, использовать книги, переводы церковных текстов, созданных в Переводческой комиссии при братстве Св. Гурия в Казани [14, с. 4-7].
Обучение удмуртских детей на русском языке с использованием церковнославянских и русских книг не приносило больших результатов. Основным методом обучения в таких школах была зубрежка, заучивание наизусть непонятных удмуртам текстов молитв и катехизиса. В лучшем случае дети обучались немного говорить на русском языке, приобретали некоторые навыки чтения и письма, но в целом оставались полуграмотными. В середине XIX в. по приказу епархиального начальства в Вятскую духовную семинарию были набраны учащиеся из «инородцев», окончивших курс начальных школ, в которых, конечно, преподавание велось только на русском языке. Менее чем через год все «инородцы» были исключены из семинарии, поскольку, по отзывам преподавателей, они «оказались впоследствии какими-то полуидиотами» [11, с. 19]. С другой стороны, известны случаи, когда удмурты сами отказывались от обучения их детей и их самих молитвам и чтению на их родном языке, мотивируя это тем, что им необходимо изучать русский язык, научиться говорить и читать по-русски [7, с. 615-616].
Убедить удмуртов в некоторых приходах в пользе школ было довольно сложно даже в конце XIX в. Так, в 1894 г. священнослужители села Июльского Сарапульского уезда доносили благочинному, что «вотяки заметно нерасположены к образованию и в школе своих детей почти не обучают, за исключением 2-х мальчиков, отданных в земскую школу» [19, л. 24].
В некоторых приходах не удавалось открыть церковную школу или школу грамоты, поскольку прихожане не имели возможности или не желали принимать на себя расходы по их открытию и содержанию. Содержание одного ученика в школе обходилось его родителям в 1-2 рубля в год [9, с. 64]. В приходе села Светлянского Сарапульского уезда до 1892 г. не было ни одной школы [19, л. 53].
Епархиальное начальство постоянно напоминало духовенству «инородческих» приходов, что необходимо особенно тщательно заботиться об устройстве церковно-приходских и миссионерских школ для детей [16, л. 2 - 2 об; 15, л. 10]. Заведование церковными школами и школами грамоты принадлежало священникам. В 1894-95 учебном году в Глазовском уезде 47 священников и 1 диакон являлись заведующими церковными школами. Преподавание Закона Божия во всех видах школ возлагалось на священников, диаконов, иногда - на псаломщиков, особенно в церковно-приходских школах. Большинство служителей церкви, работавших заведующими и преподавателями Закона Божия в начальных школах, не получали за свой труд никакой платы [9, с. 30-32]. Кроме того, эти обязанности для духовенства были достаточно обременительны: школы часто находились далеко от села, разъезды и преподавательская деятельность отнимали много времени. Чтобы заставить духовенство заниматься «законоучительством», Вятский Епархиальный Училищный совет принял решение, что священники, уклоняющиеся от этих дел, не будут представляться к почетным наградам, не будут переводиться в лучшие приходы. Диаконы, если сами не работали в школе, должны были отдавать половину своих доходов на оплату учителя или их могли понизить в должности до псаломщика. Псаломщикам же за «небрежность в учительстве» грозил перевод в худший приход [17, л. 53-56]. Таким образом, духовенство было вынуждено преподавать Закон Божий и руководить церковно-при-ходскими школами. Некоторая часть духовенства относилась к своим обязанностям по обучению детей «инородцев» со всей серьезностью, увлеченно, считая религиозное просветительство своим долгом. Но основная часть священно- и церковнослужителей воспринимала работу в школе как лишнюю обузу.
Упорядочению народного образования, в том числе и в «инородческих» районах, способствовало развитие земских учреждений.
В 1867 г., когда были созданы земства в Вятской губернии, количество начальных школ в Глазовском, Елабужском, Малмыжском и Сара-пульском уездах было равно 79. Через два года их число увеличилось почти вдвое - до 152 школ [1, с. 43-44; 12, с. 256-257]. Хотя в начале 80-х гг. численность земских школ сократилась в связи с тем, что были исчерпаны бюджетные возможности земств, к концу десятилетия этот кризис был преодолен. В конце XIX в. большую часть учреждений народного образования в Елабужском, Малмыжском и Сарапульском уездах составляли не церковно-приходские школы и школы грамоты, а земские училища и школы Министерства народного просвещения. В светских школах Вятской губернии в 1899 г. училось 7951 удмуртов, что составляло 11% от общего количества учеников. Надо отметить, что число учащихся удмуртов в школах церковного подчинения было почти в два раза меньше [1, с. 53].
В школах земских и «министерских» духовенство должно было участвовать в учебно-воспитательном процессе. Обучение Закону Божию являлось, в некоторой мере, государственной обязанностью духовенства. Его задача заключалась в воспитании граждан в духе православия. Служители церкви должны были контролировать весь учебно-воспитательный процесс. Закон Божий являлся основным предметом.
Влияние школы на бытовое религиозное поведение удмуртов отмечали многие священники и миссионеры. Через 3-4 года после открытия земской школы в деревне Ляльшур Сарапульского уезда многие удмурты стали соблюдать посты, справлять поминки в установленные православной церковью дни, перестали работать по праздникам и в воскресенья. Г.Е. Верещагин, работавший в школе учителем, приписывал эти перемены благотворному воздействию грамотности, а также обучения удмуртов русскому языку и Закону Божию [2, с. 12-15]. Удмурты сами осознавали связь между появлением школ и отказом молодежи исполнять в полной мере все традиционные обряды: «Когда грамотных в деревне нашей больше станет, так тогда, пожалуй, и вера наша скоро кончится. Тогда уж все по-вашему будет» [18, л. 61].
Впрочем, большинство детей, поступавших в школы, выбывало до окончания курса обучения. К окончанию школы оставалось только 15-20% поступивших [1, с. 48-49]. На 1911 г. в числе учащихся было только 2,98% детей школьного возраста [13, с. 15]. Церковно-приход-
ские школы и школы грамоты не могли дать разностороннего и глубокого начального образования, но они оказывали влияние на изменения религиозного мировоззрения удмуртов. Они способствовали приобщению «инородцев» к христианской культуре и к русской культуре.
Осознание пользы грамотности выразилось в некоторых пословицах удмуртов: «Дышетскем - нянь уг куры» («Ученье - хлеба не просит»), «Дышеткем мурт - синмо мурт» («Грамотный человек -зрячий человек») [3, с. 58]. Постепенно изменялось отношение к школьному образованию старшего поколения: «нас стариков оставь в покое, а учи вот наших ребят, пусть уж они живут по новому, мы их неволить не станем» [8, с. 28, 33].
Таким образом, одним из активно развивающихся направлений миссионерской деятельности православной церкви среди удмуртов во второй половине XIX - начале XX в., являлось участие миссионеров и приходского духовенства в народном образовании. Прежде всего, оно выразилось в распространении миссионерских, церковно-приходских школ и школ грамоты на территории расселения удмуртов. Наиболее активные деятели миссии стремились использовать в преподавании удмуртский язык и воспитывать детей в традициях православия. Они стали проявлять заботу об образовании удмуртских девочек и женщин. Результатом стало увеличение количества школ разных ведомств, а также числа учеников-удмуртов.
Источники и литература
1. Вахрушев А.Н. Развитие начального образования в пореформенной Удмуртии // Вопросы истории культуры Удмуртии. - Ижевск, 1984.
2. Верещагин Г.Е. Остатки язычества у вотяков // Календарь и памятная книжка Вятской губернии на 1896 г. - Вятка, 1895.
3. Герд К.П. Пословицы и поговорки вотяков // Вотяки. Сборник по вопросам быта, экономики и культуры вотяков. Кн. 1. - М., 1926.
4. Грекулов Е.Ф. Усиление русского клерикализма // Церковь в истории России (IX в. - 1917 г.). Критические очерки. - М., 1967.
5. Луппов П.Н. Народное образование среди вотяков со времени первых известий о них до 1840-х годов. Исторический очерк. - Вятка, 1898.
6.Машкевич Д.Ф. О христианском просвещении и русском образовании инородцев Восточной России. - Одесса, 1914.
7. Миссионерский съезд в городе Казани 13 - 26 июня 1910 года. - Казань, 1910.
8. Отчет Вятского комитета Православного миссионерского общества (ПМО) за 1901 год. - Вятка, 1901.
9. Отчет о состоянии церковно-приходских школ и школ грамоты, состоящих в ведении Вятского епархиального училищного совета за 1894-95 учебный год. - Вятка, 1896.
10. Отчет ПМО за 1899 год. - М., 1900.
11. Рождествин А. Николай Иванович Ильминский и его система инородческого образования в Казанском крае. - Казань, 1900.
12. Труды особого совещания по вопросам образования восточных инородцев. - СПб., 1905.
13. Эфиров А.Ф. Нерусские школы Поволжья, Приуралья и Сибири. Исторические очерки. - М., 1948.
14. Яковлев И. Современные вопросы инородческого просвещения. -СПб., 1906.
15. Государственный архив Кировской области (ГАКО). Ф. 237. -Оп. 193. - Д. 24.
16. Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф. 769. - Оп. 442. - Д. 924.
17. РГИА. Ф. 796. - Оп. 442. - Д. 1329.
18. РГИА. Ф. 796. - Оп. 442. - Д. 1946.
19. Центральный государственный архив Удмуртской Республики (ЦГА УР). Ф. 265. - Оп. 1. - Д. 150.
