CC BY
13
Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2018. № 4 (20). С. 130-136.
УДК 940.2
DOI 10.25513/2312-1300.2018.4.130-136
Д. И. Попов
ПРОСВЕТИТЕЛЬНОЕ ДВИЖЕНИЕ В СИБИРИ ПОСЛЕ ПЕРВОЙ РОССИЙСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ: ОТ КРИЗИСА К ВОЗРОЖДЕНИЮ
Раскрыты тенденции развития просветительного движения в Сибири после поражения Первой российской революции, определены факторы его кризисного состояния, выявлены условия и причины активизации общественной деятельности местной интеллигенции в культурно-просветительной сфере в 1910-х гг.
Ключевые слова: история России; капиталистическая модернизация; интеллигенция; просветительное движение; общественные организации.
D. I. Popov
THE ENLIGHTENMENT MOVEMENT IN SIBERIA AFTER THE FIRST RUSSIAN REVOLUTION: FROM CRISIS TO REVIVAL
This article reveals the evolution trends of the enlightenment movement in Siberia after the defeat of the First Russian Revolution. It identifies the crisis factors of this enlightenment movement, discovers the conditions and reasons for the intensification of public activity of the local intelligentsia in the cultural and educational sphere in the 1910s.
Keywords: Russian history; capitalist modernization; intelligentsia; enlightenment movement; public organization.
В конце XIX - начале XX вв. в России развернулось просветительное движение, в условиях глубоких общественных преобразований решавшее задачи создания социокультурной среды, способной к адекватному восприятию модернизационных процессов и содействию им. Его участники из числа российского образованного сообщества, среди которого особое место занимала интеллигенция, ставили перед собой две ключевые, просветительные по своему характеру задачи -саморазвитие и развитие (в образовательном, досуговом, физическом, нравственном и других аспектах) «беднейшего и обездоленного народа». Реализация этих задач легла в основу деятельности культурно-просветительных обществ, сравнительно широкое распространение которых в России происходило на рубеже XIX-XX вв. [1, с. 113; 2, с. 609-610, 619; 3, с. 123; 4].
© Попов Д. И., 2018
На территории сибирской окраины просветительное движение, хотя и имело региональные особенности, в целом развивалось в русле общероссийских тенденций. В условиях общественного подъёма начала XX в. (особенно в годы Первой российской революции) развитие просветительного движения происходило как «вширь», так и «вглубь». Наблюдался сравнительно быстрый рост числа просветительных обществ не только в губернских и крупных уездных городах, но и в сравнительно небольших населённых пунктах [5; 6; 7; 8; 9; 10; 11, с. 92]. На сибирский регион не были распространены земские учреждения, ставшие в Европейской России основой местного самоуправления и успешно решавшие широкий спектр задач в сфере народного образования, организации досуга населения, его гражданского воспитания и творческой самореализации. Именно
поэтому просветительное движение местной интеллигенции приобрело в Сибири особое общественное значение.
После событий 3 июня 1907 г. ознаменовавших собой правительствую реакцию на революционный взрыв в России, общественный подъем в стране сменился резким спадом общественной активности. Как отмечалось в редакционной статье журнала «Сибирские вопросы», в Сибири наступил «мёртвый год», причём «омертвению жизни с 1907 г. способствовала деятельность местной администрации, которая простирала свою капризную, карающую руку решительно над всем, что несколько выдавалось на сером, угрюмом фоне сибирской жизни. Благодаря этому просветительная инициатива частных лиц, частью терроризованных, частью высланных, сильно сократилась, всё принизилось и обесцветилось - деятельность просветительных и даже учебных заведений. Под влиянием всех этих неблагоприятных условий сибирская жизнь замерла, словно скованная 40-градусным морозом, более нежные ростки её временно исчезли совсем, а более устойчивые спрятались, зарылись глубже в снег в ожидании лучших времён, которые должны же наступить и для Сибири» [12, с. 2]. В 1907 г. журнал «Для народного учителя», основываясь на многочисленной корреспонденции из сибирских городов, так характеризовал состояние просветительного движения в регионе: «За последние полтора года культурно-просветительная работа в Сибири, благодаря военному положению и невиданной репрессии, фактически сведена на нет, собрания стали невозможны, чтения по деревням не допускаются, экскурсии умерли, многие общества, функционировавшие десятки лет, закрыты, жизнь словно ушла в подполье...» [13, с. 9].
Правительственные репрессии обрушились на наиболее активные в годы революции общественные объединения. Любое подозрение в «уклонении от своих обязанностей» (реальном или мнимом) могло привести к закрытию просветительного общества в административном порядке. Так, 30 января 1906 г. томскими губернскими властями была запрещена «в виду явно преступной деятельности» работа томского Общества попечения о начальном образовании» [14]. В 1908 г. Степной генерал-губернатор после
обыска закрыл омское Общество попечения о начальном образовании. Начальник местного жандармского отделения в донесении главе Департамента полиции МВД объяснил мотивы закрытия, указав, что общество «занялось воспитанием юношества без разрешения начальства», а среди его членов состоят лица «сомнительные в политической благонадежности» [15]. В Иркутске за «вредную в политическом отношении деятельность» и «уклонение от уставных обязательств» были закрыты Общество распространения народного образования и народных развлечений и Общество взаимного вспомоществования учащим и учившим в Иркутской губернии [16].
Обычным порядком стало нарушение администрацией декларированной «Временными правилами об обществах и союзах» внутренней автономии общественных организаций. Например, в 1906 г. в Барнауле от должности председателя Общества попечения о начальном образовании властями был отстранён известный в Сибири общественный деятель, кадет В. К. Штильке [17]. В 1908 г. губернатор Енисейска распорядился закрыть книжный склад местного Общества попечения о начальном образовании, при этом руководитель склада мировой судья Алексеев был переведён на службу в г. Владивосток. Та же участь постигла книжный склад минусинского Общества попечения о начальном образовании. В результате административного давления были вынуждены уйти в отставку все члены совета общества. Енисейский губернатор сообщил в Департамент полиции МВД, что новый состав совета возглавило лицо «вполне благонадёжное» [18].
В постреволюционный период просветительное движение в Сибири оказалось в значительной степени парализованным. Инициативы местной интеллигенции по созданию новых просветительных организаций сошли на нет. Но даже в тех случаях, когда учредители из числа местных жителей всё же возбуждали ходатайства о регистрации новых организаций, местные власти предпочитали пресекать подобные инициативы на корню. Например, в 1908 г. томскому губернатору поступило прошение о регистрации Общества мусульман-прогрессистов, ставившего целью «развитие культурной, правовой и экономической жизни мусульман и распространение просвещения». Общество
было зарегистрировано, однако по требованию МВД Сенат регистрацию отменил, опасаясь «последствий, угрожающих общественному спокойствию и безопасности» [19].
Сибирские периодические издания всё чаще информировали читателей о несостоявшихся общих собраниях общественных организаций, также как и об отсутствии в них «культурной работы». Например, газета «Красноярец» сообщила, что в 1907 г. члены Общества взаимного вспомоществования учащих и учивших Енисейской губернии не явились на ежегодное общее собрание, а в 1908 г., прекратив уплачивать членские взносы, вообще покинули общество [20]. Согласно отчётам Западно-Сибирского отдела Императорского Русского географического общества в годы реакции «весьма чувствительно» уменьшилась интенсивность как исследовательской, так и просветительной работы. В 1907 г. состоялось только одно общее собрание его членов, заслушавших ряд некрологов и отчёт о предшествующих годах работы отдела [21, с. 1, 11, 13; 22, с. 75].
В отчёте Общества взаимопомощи учащих и учивших Акмолинской области сообщалось, что в 1908 г. деятельность общества «совершенно замерла». «Члены общества перестали делать свои взносы, бравшие ссуды не возвращали их. Назначаемые общие собрания для решения таких важных вопросов, как избрание председателя, членов правления и комиссий, играющих в жизни общества важную роль, не могут состояться за неприбытием членов»». По мнению председатель правления общества, «причину такого печального явления надо видеть в современных условиях российской жизни, и наше общество не является исключением, как это видно на примере других обществ города Омска» [23].
В 1908 г. специальная комиссия Томского отдела Императорского Русского музыкального общества констатировала, что «отдел переживает серьёзный кризис», его музыкальная деятельность «ограничилась узким кругом коммерческих вечеров, малодоступных для понимания широкой публики и в силу этого малопосещаемых» [24, с. 25]. В 1908 г. на страницах журнала «Сибирские вопросы» была изображена весьма печальная картина жизни тобольских просветительных организаций: «Есть аудитория, и она пустеет,
есть дело, и нет работников. И некому поднять самосознание масс. Обыватель, предоставленный, так сказать, самому себе, впал в летаргический сон» [25, с. 32-33]. Об отсутствии в 1908 - начале 1909 гг. продуктивности в работе иркутских обществ (Общество общедоступных курсов, Общество любителей музыки и литературы, общество «Просвещение» и др.) сообщала газета «Сибирь» [26].
Нередко учреждённые на волне общественного подъема просветительные организации к практической работе так и не приступали «по причине индифферентности большинства действительных членов». В частности, в 1907 г. с просьбой об исключении из реестра действующих организаций к властям обратились учредители Общества пчеловодства в селе Шемонаевском Змеиногорского уезда Томской губернии и томского Общества родителей и учителей воспитанников 1-го коммерческого училища [27].
Отмечая шаткость просветительного движения в Сибири, общественный деятель, идеолог сибирского областничества Г.Н. Потанин писал, что деятельность просветительных обществ «прерывается или потому, что не совпадает со взглядом властей или вследствие причин, лежащих внутри общественного организма» [28, с. 98]. Охранительная политика центральной и местной администрации в отношении просветительного движения несомненно сыграла немаловажную роль в его кризисе. Чиновники и находившиеся на государственной службе преподаватели, вынуждены были под угрозой увольнения со службы либо вообще прекратить членство в общественных формированиях (особенно тех, которых власти признали неблагонадёжными), либо свести свою работу в них к минимуму.
Попытаемся определить причины, «лежащие внутри общественного организма». Экономический спад послереволюционного периода, не мог не сказаться на финансовом состоянии обществ, доходы которых в условиях самофинансирования катастрофически сократились. К тому же купечество, в своё время являвшееся основным спонсором просветительных обществ, урезало расходы на филантропию, как в силу испытываемых экономических трудностей, так и в силу известного разочарования в результатах революции, не только не повлекшей за собой
ожидавшихся обществом реформ, но сменившейся полосой правительственной реакции. Сложившаяся после её поражения идейно-психологическая обстановка отнюдь не предрасполагала к активной общественной работе. Так, правление Общества взаимопомощи учащим и учившим Акмолинской области причину равнодушия его членов «ко всем начинаниям» объяснило «теперешними условиями русской жизни, не располагающими к общественному оживлению» [29]. Не оправдавшиеся в ходе революционного процесса ожидания, с одной стороны, психологическое потрясение от размаха развернувшегося в годы реакции правительственного террора, с другой, вызвали в сибирском обществе (преимущественно среди интеллигенции) повсеместную социальную апатию, желание погрузиться в «обывательские будни». Одна часть местной интеллигенции весьма скептически оценила результаты, достигнутые просветительным движением в предшествующий революции период, другая же, ожидавшая от общественной работы сиюминутных очевидных успехов, усомнилась в самой возможности сколько-нибудь эффективно влиять на уровень культурного развития и гражданского самосознания демократических слоёв населения региона. «Призывы к культурной работе нередко встречаются с сомнением и даже с упреками, высказываемыми в тоне решительного осуждения самой постановки вопроса в настоящий момент», - отмечал журнал «Сибирские вопросы» в 1908 г. [30, с. 32]. Он же дал весьма нелицеприятную характеристику состоянию общественной работы на ниве просветительства в Тобольске: «Не угашайте духа проповедью малых дел, не отвлекайте баснями от самого нужного дела, - раздаются громкие фразы, которыми сплошь и рядом прикрывается леность, умственное и моральное убожество». Что же делает так называемая интеллигенция? - задавался вопросом журнал и отвечал: - В лучшем случае «интеллигенты» сидят как слепые кроты по своим норам и мечтают о «небесных миндалях», в худшем за зелёным столом и графином водки. Свежий человек в такой убийственной атмосфере «обалдевает» и, в конце концов, спивается» [30, с. 32, 34]. Подводя итоги общественной жизни в Енисейске в 1908 г., газета «Красноярец», поставила ей следующий
диагноз: «Тишина, мрак и запустение повсюду. Общественная жизнь похоронена. Город словно готовится к смерти» [31].
Кризисные явления в просветительном движении усугублялись отсутствием интереса к проводимым общественными организациями мероприятиям со стороны объекта просветительства - простого народа. О пустых или полупустых аудиториях говорилось в многочисленных корреспонденциях, публиковавшихся на страницах местной периодической печати. Конечно, не следует говорить о полном и всеобщем равнодушии населения сибирских городов к просветительной работе обществ. Та же пресса регулярно сообщала о театрализованных постановках, народных чтениях и общедоступных лекциях, «имевших шумный успех», и залах, «едва вмещавших слушателей». Как же реагировали на имевшие место случаи срыва тех или иных мероприятий их организаторы? Если одна часть действительных членов просветительных обществ считала необходимым прекратить своё участие в них, то другая часть, значительно превосходящая первую, была убеждена в том, что «не следует падать духом при виде первоначального равнодушия публики» [32].
Оживление общественной активности на ниве просветительства в Сибири наметилось только в 1909 г. Региональная пресса проинформировала читателей о возобновлении работы целого ряда «уснувших обществ», которые «выходят из оцепенения и начинают жить» [33]. В её заметках регулярно сообщалось об открытии «новых, выдвинутых задачей момента культурно-просветительных организаций». Возрождение просветительного движения в регионе не осталось не замеченным царской администрацией. В частности, в 1910 г. иркутский генерал-губернатор в ведомственной переписке указал, что деятельность местных культурно-просветительных обществ за последнее время «заметно усиливается» и это «даёт возможность предположить о произошедшем в жизни этих обществ, под влиянием чего-то, перевороте, заставившем их встряхнуться от спячки» [34]. Назовём причины этого «переворота».
Развитию просветительного движения способствовало некоторое смягчение охранительной политики центральных и региональных властей. В России в 1900-х гг. во всей полноте развернулся процесс капитали-
стической модернизации. Охватив преимущественно экономическую и военно-техническую сферы общественной жизни, он лишь по касательной затронул её социокультурный фундамент. Подавляющая часть российского общества являлась носителем патриархальных ценностей и оставалась неграмотной. Отсюда проистекала заинтересованность части политической элиты России в привлечении общественных сил к решению наиболее острых социальных проблем, в том числе образовательно-культурных. Правительственные сановники понимали, что одних только административных усилий явно недостаточно для коренного преобразования существовавшей системы начального школьного и развития учреждений внешкольного образования. Общественную инициативу власти воспринимали как важное дополнение собственных усилий в образовательной сфере. Именно поэтому, стремясь не допустить политизации культурно-просветительных организаций и распространения в социальных низах «вредных учений, возмутительных идей и превратных понятий», правительственные чиновники с известной осторожностью поощряли просветительные инициативы интеллигенции. Например, министр народного просвещения А. Н. Шварц, занявший этот пост в 1908 г. признал развитие внешкольного образования важнейшей государственной задачей, решение которой позволило бы ликвидировать в стране неграмотность взрослого населения [35, с. 8].
Кроме того, постепенное сосредоточение оппозиционных сил в просветительных обществах в целом отвечало интересам административных и жандармских властей, поскольку свидетельствовало о перетекании открытой революционной борьбы в легальное (отчасти культурническое) русло и облегчало контроль над общественным движением в регионе. Журнал «Сибирские вопросы» так характеризовал противоречивую и непостоянную политику местных властей в отношении просветительного движения: «Оно несколько обидно начинать опять сначала, когда успел бы далеко уж уйти вперед, но такова судьба русской общественной самодеятельности: сегодня можно, завтра нельзя и снова можно» [36, с. 24].
Пример Томска, на наш взгляд, является убедительным примером раскола в полити-
ческой элите страны по вопросу о «границах возможного» для просветительного движения в России. В 1908 г. на пост губернатора был назначен государственный и общественный деятель, исследователь Сибири, действительный и почётный член целого ряда просветительных обществ Н. Л. Гондатти. Благодаря его усилиям, писал Г. Н. Потанин, «томская интеллигенция начала расправлять свои парализованные и окоченевшие члены» [28, с. 95], местные просветительные организации получили солидную материальную поддержку и административное благоволение. Н. Л. Гондатти не только поддерживал уже действовавшие, но и содействовал открытию новых просветительных обществ в Томске, чем вызвал резкую критику попечителя Западно-Сибирского учебного округа Л. И. Лаврентьева. В 1909 г. в донесении на имя министра народного просвещения попечитель назвал отношение губернатора к просветительной деятельности местной интеллигенции «незаконным», «либерально-снисходительным» и «кадетским» [37]. Сам же Л. И. Лаврентьев, являясь последовательным охранителем, предпочитал самые жесткие меры в отношении просветительных начинаний местной интеллигенции, запрещая, например, народные чтения только на том основании, что содержание читаемых художественных произведений ему незнакомо. В 1910 г. от профессоров Лаврского, Яни-шевского, Рыбалкина попечитель требовал гарантий того, что их публичные лекции на темы «Золото в природе», «Краткий очерк золотопромышленной техники» и т. п. «не превратятся в митинги» [38]. При этом значительная часть прошений о проведении публичных лекций в пределах учебного округа сопровождалась резолюцией Л. И. Лаврентьева: «оставить без последствий». Ещё одним штрихом к портрету попечителя является его резолюция на стихотворении известного поэта Г. Вяткина, посвящённом Л. Н. Толстому и предназначенном для публичного прочтения во время литературно-художественного вечера. Подчеркнув красным карандашом фразы «душой познавший чистоту» и «пришёл ты к нам, верою богат», попечитель начертал: «Не разрешается. Очевидно (автор стихотворения. - Д. П.) неврастеник, а то и совсем полоумный, если только не сумасшедший» [39].
В известной степени пробуждению общественной инициативы в Сибири способствовало изменение умонастроений в среде интеллигенции. На смену постреволюцион-ныму пессимизму пришёл период подъёма её социальной активности. Вполне успешно включались в решение просветительных задач политические ссыльные, число которых в Сибири в годы реакции существенно возросло. Журнал «Сибирские вопросы» в 1910 г. писал по этому поводу: «В Сибири политические ссыльные всегда были нарасхват. Кто готовил детей в гимназии, лечил, писал прошения, делился газетой, книгой, всеми своими знаниями, устраивал музей, исследовал страну, кто как не политические?» [40, с. 16]. Начало промышленного подъёма в России в 1909 г. прямым образом влияло на активизацию просветительных инициатив в предпринимательской среде. В частности, ценностные ориентации, также как и практические потребности сибирского купечества выразились в расширении им объёмов филантропической поддержки просветительного движения.
Следует отметить, что в период «успокоения», когда просветительные общества по всей России сократили до минимума объём своей практической деятельности, «забила ключом» общественно-педагогическая мысль. Педагоги-просветители по всей стране занимались разработкой теории и практики просветительства, осмысливали его промежуточные результаты, изучали международный опыт, собирали и обобщали конкретно-фактический материал о работе просветительных обществ, показывали взаимосвязь между различными формами образовательной, просветительной и культурно-досуговой деятельности [41]. Итогом этой масштабной работы стало обогащение культурно-просветительного движения новыми методиками и организационными формами. На новом этапе своего развития культурно-просветительные общества у которых начальное обучение долго время являлось главной целью деятельности, стали переключать свое внимание с начального школьного на среднее профессиональное и внешкольное образование народа (организацию профессиональных курсов и мастерских, библиотек, музеев, выставок, народных чтений и т. д.). Вместо закрытых в годы реакции обществ попечения о начальном образовании в сибирских горо-
дах стали учреждаться общества попечения о народном образовании, общества «Знание», «Просвещение», «Самообразование», «Культура», местные отделы всероссийской Лиги образования, а также народные дома. Последние становились своего рода общественно-культурными центрами, вмещавшими различные образовательные, просветительные, культурно-досуговые учреждения, кассы взаимопомощи, магазины, буфеты. В стенах народных домов сотрудники общественных организаций вели комплексную просветительную работу, стремясь поднять образовательный и нравственный уровень городских трудящихся и крестьянства, расширить их кругозор, показать необходимость самообразования и дальнейшего культурного развития. Например, открытый в 1912 г. в Томске Дом науки вмещал библиотеку, 8 залов и лекционных аудиторий, 7 учебных классов, столовую, служебные помещения [42]. Всего, согласно подсчётам Ф. Ф. Шамахова, в межреволюционный период в Сибири функционировали в общей сложности 13 народных домов [43, с. 72].
Таким образом, в Сибири общественная инициатива в культурно-просветительной сфере после сравнительно глубокого кризиса 1907-1908 гг. к началу второго десятилетия XX в. вновь приобрела вид широкого общественного движения. Традиции отечественного просветительства получили новый импульс и новое воплощение в общественных учреждениях не только начального школьного, но и внешкольного образования народа.
ЛИТЕРАТУРА
1. Абрамов Я. Просветительные общества в провинции // Русская школа. - 1896. - № 12. -С.104-116.
2. Энциклопедический словарь Ф. А. Брокгауза и И. А. Эфрона. - СПб., 1897. - Т. ХХ1А. -957 с.
3. Абрамов Я. Очерки частной инициативы в деле народного образования в России // Русская школа. - 1890. - № 8. - С. 113-131.
4. Михайлова М. В. Общественные просветительные и педагогические организации дореволюционной России (середина XIX - начало XX вв.). - М. : ИТП и МИО РАН, 1993. - 164 с.
5. Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф. 1284. Оп. 187. 1900. Д. 548. Л. 79.
6. Государственный архив Иркутской области (ГАИО). Ф. 25. Оп. 3. Д. 2567. Л. 23.
7. Государственный архив Красноярского края (ГАКК). Ф. 827. Оп. 1. Д. 96. Л. 10; Ф. 856. Оп. 1. Д. 3. Л. 3.
8. Государственный исторический архив Омской области (ГИАОО). Ф. 270. Оп. 1. Д. 23. Л. 56.
9. Государственный архив Томской области (ГАТО). Ф. 3. Оп. 2. Д. 6271. Л. 18; Д. 6371а. Л. 31.
10. Устав Общества попечения о начальном образовании в г. Омске. - Омск, 1897. - 6 с.
11. Адрианов А. В. Город Томск в прошлом и настоящем. - Томск : Тип. Михайлова и Маку-шина, 1890. - 443 с.
12. Сибирские вопросы. - 1908. - № 1.
13. Попов И. И. Культурно-просветительная деятельность сибирского учителя // Для народного учителя. - 1907. - № 8. - С. 7-10.
14. ГАТО. Ф. 3. Оп. 2. Д. 6099. Л. 14 об.
15. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. ДП. 4 д-во. 1908. Д. 1. Ч. 9. Л. 2.
16. ГАРФ. Ф. ДП. 4 д-во. 1908. Д. 23. Ч. 9. Л. 6.
17. Голос Сибири. - 1906. - 5 мая.
18. ГАРФ. Ф. ДП. 4 д-во. 1908. Д. 20. Ч. 9. Л. 5 об.
19. ГАТО. Ф. 3. Оп. 2. Д. 6326. Л. 1, 7, 8, 9, 28, 30.
20. Красноярец. - 1907. - 18 марта; 1909. -4 марта .
21. Отчёты Западно-Сибирского отдела Императорского Русского географического общества за 1906, 1907, 1908 и 1909 гг. - Омск, 1911. -35 с.
22. Семёнов В. Ф. Очерк пятидесятилетней деятельности Западно-Сибирского отдела Государственного Русского географического общества (1877-1927 гг.). - Омск : Издание Зап.-Сиб. отдела Гос. РГО, 1927. - 144 с.
23. ГИАОО. Ф. 435. Оп. 1. Д. 1. Л. 40, 48.
24. Императорское Русское музыкальное общество. Томское отделение: Отчёт за 19071908 гг. - Томск, 1908. - 54 с.
25. Сибирские вопросы. - 1908. - № 7.
26. Сибирь. - 1909. - 9 янв.; 14 янв.; 24 мая; 31 мая.
27. ГАТО. Ф. 3. Оп. 2. Д. 6264. Л. 4-5; Д. 6473. Л. 5.
28. Потанин Г. Н. Культурно-просветительные организации // Город Томск : сб. ст. - Томск : Сиб. т-во печат. дела, 1912. - С. 90-100.
29. ГИАОО. Ф. 435. Оп. 1. Д. 1. Л. 48.
30. Сибирские вопросы. - 1908. - № 7.
31. Красноярец. - 1909. - 14 янв.
32. Сибирская жизнь. - 1910. - 19 марта.
33. Сибирь. - 1909. - 14 янв.; 13 фев.
34. ГАИО. Ф. 601. Оп. 1. Д. 136. Л. 98.
35. Ивенина Т. А. Культурно-просветительные организации и учреждения общественной и частной инициативы в дореволюционной России (1900-1916 гг.). - М.: Франтэра, 2003. - 257 с.
36. Сибирские вопросы. - 1909. - № 44.
37. ГАТО. Ф. 126. Оп. 2. Д. 2471. Л. 169, 171.
38. ГАТО. Ф. 126. Оп. 2. Д. 2471. Л. 73.
39. ГАТО. Ф. 126. Оп. 2. Д. 2471. Л. 91.
40. Сибирские вопросы. - 1910. - № 33.
41. Чарнолуский В. И. Частная инициатива в деле народного образования. Социальное значение, типы, основные вопросы и очередные практические задачи свободных просветительных общественных организаций в современной России. - СПб., 1910.
42. Дом науки им. П. И. Макушина в Томске. -Томск, 1912. - 114 с.
43. Шамахов Ф. Ф. Внешкольное образование в Западной Сибири между двумя буржуазно-демократическими революциями // Учёные записки Томского государственного педагогического института. - Томск, 1961. - Т. XX. -Вып. 3. - С. 67-88.
Информация о статье
Дата поступления 30 сентября 2018 г.
Дата принятия в печать 12 ноября 2018 г.
Сведения об авторе
Попов Дмитрий Иванович - д-р ист. наук, доцент, профессор кафедры истории и теории международных отношений Омского государственного университета им. Ф. М. Достоевского (Омск, Россия)
Адрес для корреспонденции: 644077, Россия, Омск, пр. Мира, 55а E-mail: [email protected]
Для цитирования
Попов Д. И. Просветительное движение в Сибири после Первой российской революции: от кризиса к возрождению // Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2018. № 4 (20). С. 130-136. DOI: 10.25513/ 2312-1300.2018.4.130-136.
Article info
Received
September 30, 2018 Accepted
November 12, 2018 About the author
Popov Dmitry Ivanovich - Doctor of Historical Sciences, Associate Professor, Professor of the Department of History and Theory of International Relations of Dostoevsky Omsk State University (Omsk, Russia)
Postal address: 55a, Mira pr., Omsk, 644077, Russia
E-mail: [email protected] For citations
Popov D. I. The Enlightenment Movement in Siberia after the First Russian Revolution: From Crisis to Revival. Herald of Omsk University. Series "Historical Studies", 2018, no. 4 (20), pp. 130136. DOI: 10.25513/2312-1300.2018.4.130-136 (in Russian).
