CC BY
71
ПРОСВЕШЕНИЕ САХАЛИНСКОГО КОРЕЙСКОГО НАСЕЛЕНИЯ: ИСТОРИЧЕСКИЙ ОПЫТ И СОВРЕМЕННОСТЬ
Сахалинская область, КНДР, Республика Корея, корейский язык, корейские школы,
национальное возрождение.
В Сахалинской области проживают представители более 100 наций и народностей общей численностью 515 тыс. человек, из них 29 тыс., или 5,6 %, приходится на корейское сообщество, которое включило в себя соотечественников из Приморского и Хабаровского краев, Казахстана и Узбекистана, выходцев из Северной и Южной Кореи, Китая, Японии и других регионов. В своей совокупности национальный компонент оказался неоднородным и по мотивам прибытия, и по гражданско-правовому статусу, и в этнокультурном отношении. В результате создалась уникальная этническая среда, подобие которой не существовало и не существует нигде.
Между тем перед нами одна из тех страниц общечеловеческой цивилизации, которая еще не нашла своего отражения в исторической науке, поскольку, по многим признаниям, судьба корейской диаспоры как бы выпала из контекста региональной истории [Костанов, Подлубная, 1994, с. 3]. Именно эти обстоятельства дают возможность признать актуальность проведенного исследования и его полезность для удовлетворения научных и социальных потребностей. Проблемное измерение актуализируется поставленной целью: проследить эволюцию государственной национальной политики от безусловной поддержки до полного непризнания корейских национальных школ, а затем нового возрождения процесса изучения корейского языка; переосмыслить порожденные такой политикой современные проблемы ассимиляции, трансформации менталитета, роста национального самосознания. В этом смысле исследуемая автором тема, несомненно, представляет исторический интерес и содержит в себе научную новизну.
Научное значение местной истории, по определению В.О. Ключевского, по меньшей мере двоякое: с одной стороны, оно определяется степенью влияния народа на общее культурное движение человечества, а с другой - своеобразностью явлений независимо от их культурной ценности, но помогающих вскрывать механику действия исторических сил в условиях редко повторяющихся или нигде более не наблюдаемых, хотя бы эти процессы и не оказали значительного влияния на общеисторическое движение [Ключевский, 1987, с. 45].
С учетом данного методологического положения относительно сахалинских корейцев история развивалась следующим образом. После войны была поставлена задача научить корейские массы грамоте, просветить политически. Осенью 1945 г. удалось открыть только 2 корейские школы [ГАХК. Ф. П-35. Оп. 1. Д. 1854. Л. 107], а к весне 1946 г. - 27 с охватом 2 300 детей [ГАСО. Ф. 53. Оп. 1. Д. 4. Л. 168—169]. Обучение проходило по японской педагогической системе [ГАСО. Ф. 171. Оп. 1. Д. 68. Л. 104]. Классы комплектовались без учета возрастного состава, так что в одном классе размещались учащиеся 1—4-х годов обучения, а в процессе одного урока приходилось изучать два-три предмета. Учебники
имели только учителя, а для учащихся материалы размножались ротаторным способом и на стеклографе. Педагогами работали едва грамотные корейцы, больше говорившие по-японски, чем на родном языке. Из 110 учителей 73 не имели даже среднего образования, а 24 окончили начальную японскую школу [Коста-нов, Подлубная, 1994, с. 12]. В силу этого вопрос о кадрах имел особую политическую окраску. Трудности проистекали не только из необходимости коренной ломки патриархального уклада жизни освобожденного от японской колонизации корейского населения. Приходилось считаться с его родственной и земляческой связью с местами прежнего проживания в Корее, Китае и Японии.
Перевод корейских школ на советскую систему образования начался в январе 1947 г. Утвержденная сеть включала в себя 28 начальных и 8 семилетних школ, где обучалось 3 097 учащихся. Русский язык преподавался еженедельно в течение 12 часов для 1—3-х классов и 2—3 часа для учащихся 7—8-х кл., корейский — во всех классах по 3 часа каждый учебный день [ГАСО. Ф.53. On. 1. Д. 8. JI. 21]. К концу 1950-х гг. сеть школ заметно расширилась, поскольку прибыли вербованные семьи из КНДР, а также из Средней Азии и Казахстана. В итоге общая численность корейцев возросла до 42 тыс. человек [ГАСО. Ф. 53. Оп. 25. Д. 2453. JI. 3]. Но школ по-прежнему недоставало, и 110 детей не были охвачены учебой. Занятия велись в несколько смен. Успеваемость не достигала даже 80 % [СТТ,ДНИ. Ф. П-4. Оп. 2. Д. 121. Л. 8]. Каждый седьмой-восьмой оставался на второй год, а каждый шестой покидал школу, не закончив ее [ГАСО. Ф. 143. On. 1. Д. 82. Л. 73].
Рубежным стал 1956 г., когда в соответствии с распоряжением Совета Министров РСФСР № 173-рс корейская молодежь, не имевшая советского гражданства, впервые обрела права поступать на учебу в вузы страны и средние специальные учебные заведения [ГАСО. Ф. 53. On. 1. Д. 35. Л. 106]. Функционировало корейское отделение при педучилище в г. Поронайске [ГАСО. Ф. 53. Оп. 25. Д. 1561. Л. 23-24].
Развертывалась работа по ликвидации неграмотности среди взрослого корейского населения. Для переростков дневных школ вводились отдельные классы. До завершения семилетнего образования отсев детей из школ не допускался. Наиболее отличившиеся педагоги награждались почетными грамотами и денежными премиями: за каждого обученного - 100 руб.[СИДНИ. Ф. П - 4. Оп. 63. Д. 1. Л. 1—4]. Через вечерние школы удалось обучить около 1 000 человек из 1 623 выявленных неграмотных лиц [СЦДНИ. Ф. П-4. Оп. 63. Д. 2. Л. 232]. Заметим, что это было в основном мужское население, а доступ к образованию женщин сдерживался национальными традициями, обрекавшими их на домохозяйство и прислуживание мужьям. В целом грамотность взрослых корейцев в 1959 г. достигла 55 %. При этом знающих русскую грамоту было всего около 6 % [ГАСО. Ф. 3. Оп. 2. Д. 19. Л. 48].
Постоянная тяга к учебе у корейских детей была очевидной. Однако сложным оказался вопрос языка. Живя среди русских, каждодневно общаясь с ними, корейское население предъявляло правомерные требования, чтобы школа обеспечивала знания русского языка. Между тем оканчивающие школу приучались лишь читать, но понимать прочитанное зачастую не могли. Многие оказывались не в состоянии продолжать образование в техникумах и вузах, приобщаться к общественно-политической и культурной жизни, а потому зачастую переходили из национальных школ в общерусские. К началу 1960-х гг. в них занималось 75 % учащихся, родители которых приняли гражданство СССР, а 25 %, или только
158 учеников, с таким же правовым статусом родителей обучалось в корейских школах, где основной контингент составляли дети граждан КНДР и лиц без гражданства [ГАСО. Ф. 53. Оп. 25. Д. 2629. Л. 65].
К 1962 г. число корейских школ возросло до 68, а численность учащихся достигла 7,2 тыс. По охвату детей школой корейцы находились на третьем месте, уступая лишь русским и украинцам и опережая все другие национальности. Однако в духе того времени, «идя навстречу пожеланиям педагогических коллективов и большинства родителей учащихся, а также в целях упорядочения вопроса о языке обучения», местные власти с санкции Бюро ЦК КПСС по РСФСР и Совета Министров РСФСР приняли решение перевести с 1 сентября 1963 г. корейские школы на русский язык обучения с первого класса. Считалось, что корейские школы выполнили свои исторические задачи, перестали отвечать требованиям времени и не имели дальнейших перспектив [СЦДНИ. Ф. П-4. Оп. 83. Д. 3. Л. 22-23].
Так закончилась история корейских школ в Сахалинской области и таким оказался «вклад» государства в решение проблем национальной политики, в рамках которой исповедовался принцип полной ассимиляции корейского населения. Закрытие корейских школ воспринималось как дискриминация. В опросных анкетах содержались такие суждения: «Оборвалась та нить, которая соединяла молодежь с истоками родного языка, культурой, традициями и обычаями своего народа». Последующие годы показали, что это была большая политическая ошибка, которую приходится исправлять в наши дни.
Идею закрытия корейских школ в Сахалинской области активно поддержали власти КНДР. Расчет был таким, что корейская молодежь будет приезжать на учебу в Северную Корею, а это ускорит и возвращение из СССР корейцев, завербованных на Сахалин в 1946—1949 гг. На основе соглашения о культурном сотрудничестве между СССР и КНДР от 15 февраля 1961г. [Сборник действующих договоров..., 1967, с. 497-499] развернулась активная агитация сахалинских корейцев на учебу в институты Северной Кореи. Но такое право предоставлялось только лицам без гражданства. При этом выдвигалось условие, чтобы каждый будущий абитуриент или аспирант предварительно в обязательном порядке получил гражданство КНДР. Значительная часть молодых корейцев не устояла и покинула Сахалинскую область [Пак Сын Ы, 2006, с. 159-178]. Но выехавших на учебу даже в каникулярное время не отпускали к родным, поскольку, по оценке корейских властей, они находились «в стадии классового воспитания и до тех пор, пока не перевоспитаются», будут находиться в КНДР [СЦДНИ. Ф. П-4. Оп. 83. Д. 3. Л. 30].
После учебы многие не были трудоустроены по специальности, а направлялись на работу в беднейшие деревни, на угольные шахты и другие производства, где требовался тяжелый физический труд. Такое положение при постоянном голодном существовании выдерживали далеко не все, и началось нелегальное движение в Приморье, а оттуда — на Сахалин. Наиболее отчаянные направлялись через границу в Китай. Как оказалось, официальная акция по направлению на учебу в КНДР была затеяна только для того, чтобы продемонстрировать мировому сообществу массовое вступление сахалинской корейской молодежи в северокорейское гражданство. Для тех кто получил его, но не успел выехать, впоследствии возникли дополнительные трудности с принятием советского гражданства.
В 1970-х гг. произошел переход всего трудоспособного корейского населения на русский язык общения. В последующее десятилетие, по данным опроса, треть
рабочих, представителей интеллигенции, 45—50 % инженерно-технических работников и служащих, 75—90 % студентов и учащихся назвали русский язык своим родным языком. Лишь среди людей старшего возраста оставались существенные группы тех, кто крайне слабо или совсем не владел русским языком: среди пенсионеров - 51 %, среди домохозяек - 67 % [СТТ,ДНИ. Ф. П-4. Оп. 159. Д. 86. Л. 7].
Корейские семьи в буквальном смысле слова столкнулись с проблемой водораздела между различными поколениями: внуки, совсем не знающие корейского языка, оказались не в состоянии общаться со своими бабушками и дедушками, а представители старшего поколения — передавать своим внукам национальные традиции и обычаи, знакомить их с национальной культурой. По мере того как умирали родители, исчезала языковая практика не только из общества, но и из рядовых корейских семей [Пак Хен Чжу, 2004, с. 34].
Процесс ослабления интереса к родному языку, национальной культуре в последнее время проходит с невероятной быстротой. А это порождает тревогу, особенно у корейской интеллигенции, которая ощущает свою ответственность за сохранение данного природой этнического начала.
Характерно, что полному осуществлению гражданских прав лиц корейской национальности препятствовали дискриминационные явления. Сошлемся в связи с этим на довольно показательный случай длительной травли преподавателя Южно-Сахалинского государственного пединститута Бок Зи Коу. История началась с анонимного письма, в котором ставилась под сомнение его профессиональная пригодность. В качестве аргументов выставлялись также плохое знание русского языка, незаслуженное получение звания профессора, научной степени доктора экономических наук и государственных наград. В разбирательство была втянута и студенческая молодежь, которой поручалось, в том числе и по линии КГБ, представлять письменные отзывы на качество профессиональных знаний и поведение Бок Зи Коу. В итоге все обвинения были признаны клеветническими, а его личное достоинство было восстановлено [Бок Зи Коу, 1993, с. 131-141].
Начало возрождения национального самосознания на основе организации обучения корейскому языку было положено в 1987 г., а инициатором стал коллектив средней общеобразовательной школы № 9 г. Южно-Сахалинска. Большую помощь оказали побывавшие на Сахалине ученые КНДР. Помогло и правительство РК. Школа активно участвует во всех конкурсах и фестивалях по восточным языкам, в 2005 г. стала лауреатом на муниципальном уровне всероссийского конкурса «Лучшие школы России», а в 2007 г. выходила победителем межрегионального конкурса на лучший компьютерный сайт, в котором участвовало 65 школ Дальневосточного федерального округа [Лим, 2008, с. 66-69]. В 1988 г. в Южно-Сахалинском пединституте открылось корейское отделение, а через три года — восточный факультет, учебно-научный центр, взявший на себя задачи развития международных связей, обучения русскому языку иностранных студентов, в том числе и РК.
В 1991 г. в Сахалинской области стала реализовываться программа стабилизации и развития системы образования, которая предусматривала создание дополнительных условий для изучения родных языков, в том числе и корейского по специальному учебному плану Министерства народного образования РСФСР. Корейский язык стал преподаваться в 12 школах в 9 из 18 районов области с охватом 525 учащихся, из них 425 первых — четвертых классов. Сахалинская об-
ласть получила существенную помощь в установлении прямых связей с Министерством образования РК, с институтом обучения зарубежных корейцев при Сеульском государственном университете. При их содействии было выпущено учебное пособие «Начальный курс разговорной речи» с аудиоприложением, которое получили и сахалинские корейцы. На базе южнокорейских учебных центров развернулась стажировка преподавателей.
Анализ уровня образования корейского населения в возрасте старше 15 лет показывает, что наиболее позитивные изменения происходили в течение 1980— 1990-х гг. Численность имеющих профессиональное высшее образование увеличилась в 3,3 раза, неполное среднее - в 5,3 раза, среднее специальное - в 3 раза при одновременном сокращении числа тех, кто имел общее среднее и неполное среднее образование. Особенно уменьшилось количество с начальным образованием, до 891 чел., и не имеющих начального образования, до 397 чел., или соответственно на 71,8 и 91,7 %. Характерно, что в 2002 г. впервые выделилась группа с послевузовским образованием из числа тех, кто получил степень доктора или кандидата наук [Итоги Всероссийской..., 2004, с. 1528-1529].
В сравнении с другими национальностями корейцы вышли на второе место по удельному весу окончивших высшие учебные заведения (15 %) при среднеобластном показателе 13 %, опередив русских (13 %), белорусов (13,8 %), татар (10,1 %) и уступив только украинцам (16,7 %). По охвату общим средним (полным) образованием корейцы имели наилучшие показатели (27,7 %) в сравнении со всеми другими национальностями, опережая общерегиональный уровень на 8,5 %. Положительные тенденции обнаруживаются и в системе начального образования, на долю которого приходился самый низкий показатель — 3,6 % всех грамотных, тогда как в среднем по Сахалинской области он составлял 5 %, у русских - 4,7 %, украинцев - 6,8 %, татар - 8,4 %, белорусов - 11 % [Итоги Всероссийской..., 2004, с. 1528-1529].
В современных условиях стало особенно очевидным, что формирование российского общества невозможно без модернизации этносоциальных процессов на основе толерантного взаимодействия. Эти процессы затронули и корейское население Сахалинской области. Причем интерес к корням своих предков проявляется в самых различных аспектах, а среди основных причин можно назвать стремление компенсировать былую всеобъемлющую ассимиляцию и политикоадминистративное искоренение национальной культуры во имя утверждения единой общности «советский народ».
В заключение сделаем следующие выводы. Развитие образовательного процесса как сферы духовной жизни в значительной мере предопределяется системой социально-политических и культурных отношений. Это своего рода общественный механизм воспроизводства потенциала научных знаний, накопления духовных ценностей, формирования гармоничной личности.
После войны советская власть установила равноправие национальных языков. Начался процесс создания корейских школ. Однако под воздействием идейно-политического пресса произошла деформация корейского сообщества с потерей определённых этнических границ и сохранением лишь некоторых особенностей национального самосознания и культуры. Приходится также констатировать, что современная школа, находясь в стадии «непрерывного реформирования», предает забвению научно-образовательную и социальную преемственность, а «в своём глобальном измерении не удовлетворяет потребностей социальной жизни, продолжая транслировать в будущее ценности индустриально-потребительского общества» [Зинурова, 2006, с. 123].
На примере Сахалинской области очевидно, что сложившийся в образовательной системе этнонациональный компонент еще недостаточно содержателен и эффективен. И хотя этническая психология сахалинских корейцев ориентирована на глубокие познания национального языка, реальная сфера его применения все еще ничтожно мала, не определены пока ни уровень потребности, ни перспектива в расширении языковой среды как важнейшего фактора сохранения самого языка.
Серьёзно сказывается отсутствие полноценных учебно-методических пособий и практических рекомендаций. Регионализация этнокультурного образования нуждается также в том, чтобы эти аспекты отражались в общегосударственных образовательных стандартах. В сложившихся условиях в проблемно-постановочном плане следует признать, что необходимо разработать на научной основе при государственной поддержке региональную программу «Корейский язык и межнациональное общение», предусматривающую возрождение и развитие национальной корейской культуры, этническую социализацию и этнокультурную компетентность, более полное включение национального языка в общественную практику как главного «этноопределителя». Способствовать этому призвано и наше исследование.
Источники
1. Государственный архив Сахалинской области (ГАСО). Ф. 3. Оп. 2. Д. 19; Ф. 53. Оп. 1. Д. 4,8,35; Оп. 25. Д. 1561, 2453, 2629; Ф. 143. Оп. 1. Д. 82; Ф. 171. Оп. 1. Д. 68.
2. Государственный архив Хабаровского края (ГАХК). Ф. П-35. Оп. 1. Д. 1854.
1. Сахалинский центр документации новейшей истории. Ф. П-4. Оп. 2. Д. 121; Оп. 63. Д. 1, 2; Оп. 83. Д. 3; Оп. 159. Д. 86.
3. Итоги Всероссийской переписи населения 2002 года: в 14 т. М.: Статистика России, 2004. Т. 4, кн. 2. (Подсчет сделан автором.)
4. Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных СССР с иностранными государствами. М.: Международные отношения, 1967. Вып. XXII.
Библиографический список
1. Бок Зи Коу. Корейцы на Сахалине. Южно-Сахалинск, 1993. 224 с.
2. Зинурова Р.И. Особенности этнической социализации в современной России. Казань: Казан, гос. технол. ун-т, 2006. 206 с.
3. Ключевский В.О. Курс русской истории: соч.: в 9 т. М.: Мысль, 1987. Т. I. 432 с.
4. Костанов А.И., Подлубная И.Ф. Корейские школы на Сахалине. Южно-Сахалинск: Арх. отд. адм. Сах. обл., 1994. 24 с.
5. Лим Э.Х. Международные связи Сахалинского государственного университета с университетами Республики Корея на современном этапе // Роль университета в устойчивом развитии региона в эпоху глобализации. Южно-Сахалинск, 2008.
6. Пак Сын Ы. Корейцы на Сахалине до и после Чехова // А.П. Чехов в историко-культурном пространстве Азиатско-Тихоокеанского региона: материалы междунар. науч. практ. конф. 21-30 сент. 2005 г. Южно-Сахалинск: Лукоморье, 2006.
7. Пак Хен Чжу. Репортаж с Сахалина: историческое эссе: пер. с яп., 2004. 138 с.
