CC BY
72
Архитектура и градостроительство. Реконструкция и реставрация
ВЕСТНИК
МГСУ
удк 62
Н.М. Мамедова
ФГБОУ ВПО «РГТЭУ»
ПРОСТРАНСТВО КАК КОНТЕКСТ ИДЕНТИФИКАЦИИ
Автор рассматривает территорию как социальную, культурную, экономическую и политическую реальность, образовавшуюся под влиянием физического пространства, совместной деятельности и культурных процессов. Изменение значимости территории, возникновение новых пространственных форм и процессов усложняют самоопределение в современном обществе. Каждый индивид обладает образом «Я», соотносимым с территориальной принадлежностью. Регионы и сети составляют взаимозависимые полюса внутри новой пространственной логики современности.
Ключевые слова: дисконтинуальность, идентичность, культурное пространство, про-семика, локал, пространственно-временной континуум, детерриториализация, ретерритори-ализации, географический образ, регионализм.
Пространство представляет собой реальный и потенциальный ресурс жизнедеятельности людей, который используется для разрешения проблемных ситуаций и преодоления кризисов, является основой воспроизводства этносов и личности. современность формируется в результате действия разнонаправленных тенденций. с одной стороны, правомерно говорить о создании транснационального социального пространства, в котором действует новая пространственная логика (пространство потоков), противопоставленная исторически укорененной пространственной организации нашего общего опыта — пространству мест [1]. с другой — локальность, представляющая собой пространственно-временные формы эпизодичности, дискон-тинуальности, разорванности социальной реальности, является одним из признаков времени. в данной статье приводится анализ территориальности как одного из базовых принципов организации социального пространства; рассматриваются современные трансформации территории. Пространство и время образуют два смысловых вектора существования культуры. основная разница между пространством и временем проявляется в их отношении к человеку как к воспринимающему субъекту. Пространственные структуры отличаются от временных прежде всего топологическими качествами. они обладают свойствами обратимости, способностью разворачиваться сразу в трех измерениях. в культурном пространстве возможно сосуществование прошедших и современных пластов культуры. культурное пространство воспринимается как система регулятивных оснований человеческой деятельности и ее знаково-символического содержания, воплощенного в многообразных продуктах культурной практики. каждое культурное пространство предстает как органическое целое, где все составные части объединены общими ценностями. культурное пространство формирует многообразие культурных текстов. с точки зрения просеми-ки пространство наделяется значениями, варьирующимися от культуры к культуре. к трем измерениям пространства просемика добавляет четвертое — культурное, внутри которого существуют сильные и слабые коды. оно имеет свою структуру, функции, динамику. культурное пространство воплощает образную модель окружающей действительности. Это среда повседневного обитания людей. оно приобретает значение вторичного иллюзорного мира, обладающего собственной семантикой. но этот иллюзорный мир имеет большую значимость для субъекта, чем реальный природный. с другой стороны, культурное пространство воплощается в реальных действиях человека, его творчестве. Человек наполняет духовным содержанием культур-
ВЕСТНИК 5/2012
ное пространство. оно несет на себе «печать» человека, вне которого не существует, превращается в абстрактный язык, способный выражать различные содержательные понятия. Пространство дано человеку как распределительная структура, и через контроль над пространством он создает различные варианты взаимоотношений. Формируя культурное пространство, человек осуществляет свой способ видения мира. в свою очередь культурное пространство воздействует на человека. И не только через создание внешних знаковых форм (архитектура, интерьер, костюм и т.д.), но и через изменение образа жизни, конструирование его нового облика, а также через систему смысловых проекций.
Территория представляет собой социальную, культурную, экономическую и политическую конструкцию, образовавшуюся под влиянием физического пространства, деятельности и идентичности. Единство территориальной общности создается направленностью языковой картины мира. территория характеризуется нестабильными границами и находится в процессе постоянного преобразования. в то же время территория сама «служит основой идентичности, поставляя символы, пространства и мифы для коллективных представлений и солидарности» и тем самым является «движущей силой человеческого поведения» [2]. Территория воспроизводится в деятельности субъектов через то особое пространство-время, которое входит в историю ее населения, центрируя инфраструктуру через выделение определенных регулирующих инстанций: традиций, социальных институтов, процессов элитообразования и других, порождая самосознание и самообособление регионального субъекта. Тем самым территория участвует в формировании границ, влияя на пространственно-временной континуум.
Большинство современных исследователей не рассматривают физическое пространство в качестве действующей причины социального взаимодействия. Пространство само незначимо. Это люди придают ему смысл и действуют соответственно. Любое социальное действие должно повторяться в одном и том же месте, а место, соответственно, определяет локальные требования к действию. Термин «локал», введенный Э. Гидденсом, означает привязку физического окружения к «типичным взаимодействиям», из которых, собственно, и состоят социальные образования. Локальности, по гидденсу, ограничены физическими и символическими границами, а также временным отрезком, в течение которого осуществляется взаимодействие. Локальности характеризуются протяженностью в физическом пространстве, соответствующими способами соединения этого пространства с другими локальностями. важной характеристикой определенной локальности является та степень, с какой она принуждает социального субъекта (актора) поддерживать присутствие в локальности, в т.ч. и публичное. Локальность порождает особый локальный контекст, который интерпретируется обыденным сознанием.
г. Лефевр рассматривает пространство как текстуру, образованную вследствие сплетения воедино различных семантических линий. По его мнению, смысл про-странственности превосходит символические коды и навязывает себя нам с той несомненностью, которая неведома текстам. именно поэтому мы не только воспринимаем и постигаем, но и проживаем пространство [3].
Ризоморфная модель пространства, предложенная Делезом и Гваттари, характеризуется взаимосвязанностью всех точек, гетерогенностью, множественностью. в ней отсутствуют центр, иерархия, память. «важно то, что дерево-корень и ризома-канал не противостоят друг другу как две модели: первое функционирует как модель и как трансцендентная калька; другая развивается как имманентный процесс, который оспаривает модель и намечает карту, даже если он устанавливает свою иерархию или образует деспотический канал» [4]. Развитие территории согласно Ж. Делезу и Ф. Гваттари осуществляется в процессе диалектического взаимодействия детерри-
Архитектура и градостроительство. Реконструкция и реставрация
ВЕсТниК МГСУ
ториализации и ретерриториализации. Понятие «детерриториализация» обозначает процедуру снятия жестко фиксированных бинарных оппозиций глубины и поверхности, внешнего и внутреннего, центра и периферии и т.п. При этом пространственные среды предстают как открытые для выделения в них любых топосов, имеющих ситуативную значимость и соответствующих определенной пространственной картине. При ретерриториализации восстанавливается территориальная дифференциация социального пространства.
Географические образы представляют и выражают географическое пространство в культуре. Понятие географического образа опирается на феноменологически понятую пространственность, т.е. пространство как результат практики и мышления, порождения смыслов и территориального самоопределения. создание ярких географических образов возможно как часть механизма культурной самоидентификации, но сама культура при этом должна быть динамичной и даже агрессивной, в т.ч. и географически. Каждый индивид обладает образом «Я — член территориальной общности», который вместе со способом соотнесения (сравнения, оценивания, различения и отождествления) образа «Я» и образов территориальных общностей образует механизм территориальной идентификации. в структуре территориальной идентичности можно выделить когнитивный, эмоциональный и инструментальный компоненты. когнитивная составляющая включает представления о собственной территориальной общности. Эмоциональная — отождествление себя со своей группой и оценивание ее качеств. Инструментальная — использование региона как основы коллективного и индивидуального действия для достижения социальных, экономических и политических целей.
При всей условности групповых образований именно группы, а не отдельные индивиды конструируют смысл занимаемого ими географического пространства. Идентичность может генерироваться самой общностью (внутренняя идентичность), может базироваться на наличии двух «эталонных культур» или одной эталонной и одной вспомогательной, может быть приписываема общности извне. все варианты идентификации находятся во взаимосвязи и подвержены динамическому взаимовлиянию.
Всякое пространство, по сути, погранично. Формируя границы, субъект удерживает не только культурное пространство, встраивая в него нормы, ритуалы, традиции — все то, что характеризует устойчивость этого пространства, но и непрерывно актуализируя в этом пространстве те или иные смыслы, проблемы, технологии, он постоянно восстанавливает в нем координаты времени. Для формирования территориальной идентичности принципиальное значение имеет устойчивость (историческая зрелость) и степень проницаемости политико-административных границ. границы территориальной общности, к которой индивид чувствует причастность, могут быть различны. соответственно выделяют цивилизационный (наднациональный), национальный, региональный, локальный уровни территориальной идентичности. Множественность пересекающихся, накладывающихся друг на друга территориальных идентичностей уплотняет пространство, препятствуя чрезмерной фрагментации [5]. Граница является динамичным местом смыслообразования, географией смыслов. Здесь (между местами, районами, странами, ландшафтами) зарождаются наиболее важные, яркие и продуктивные географические образы. Анализ геопространственных границ важен с точки зрения их образования и упразднения, функций, регулирования и защиты, проницаемости. важно, как границы помечаются и какие с ними связаны правила, ментальные смыслы и даже фольклор.
Локальное пространство (место — неделимое, элементарное единство) — пространство взаимодействий «лицом к лицу». местные идентичности, как правило, основываются на личном опыте, индивидуальных контактах и событиях повседневной жизни. в «воображаемых сообществах», таких как регион, нация, связи между
ВЕСТНИК 5/2012
людьми обеспечиваются средствами массовой коммуникации, политическими партиями или более широкими социальными институтами. они являются продуктом социальной мобилизации и политического руководства. Несовпадение функциональных, культурных, политических и институциональных значений территории является причиной конфликтов.
Усиление регионализма — одна из тенденций современности. Ее обусловливают функциональная динамика экономической реструктуризации, кризис традиционных идентичностей. К особенностям современного регионализма Китинг относит выход регионов за рамки национальных государств и наличие межрегиональной конкуренции (культурная и организационная близость является экономическим ресурсом, фактором конкурентных преимуществ). новые регионы, в отличие от традиционных, выступают в качестве самостоятельных политических единиц. в ряде случаев регионализм выступает как способ сопротивления изменениям (консервативный и оборонительный регионализм) и, наоборот, как инструмент модернизации (космополитический и прогрессивный регионализм).
Региональная идентификация базируется на прошлом общности. Следует отметить, что мифологизации подвергаются наиболее значимые для данной общности исторические события (реальные или «изобретенные»), которые становятся для населения региона «избранной общей травмой» или «избранной общей славой». Причем трактовка этих событий нередко противоречит господствующим национальным интерпретациям прошлого. Формирование идентичности региона может рассматриваться как целеполагающий политический процесс. При этом главным в данном процессе становится мотивированная политическая деятельность, направленная на вычленение старых и создание новых региональных символов и образов, которые внедрялись бы в массовое сознание. немаловажное значение в создании и поддержании чувства социального пространства и ограничении проблем региональной перспективой отводится региональным средствам массовой информации. важнейшей составляющей формирования современной региональной идентичности является повышение значимости региональной культуры. отмечается рост социального статуса языков меньшинств и диалектов национальных языков. Региональная идентичность может как вступать в конфликт с национальной идентичностью, так и быть важной ее составляющей. соответственно существуют автономистские, дезинтеграцион-ные регионализмы и регионализмы интеграционные. Географическое пространство подвергается активным изменениям в виртуальном поле с целью получения определенных свойств и эффектов. Изменяется социальная значимость территории, проявляющаяся в конструировании идентичностей, территориальной сплоченности и сформированных на территориальной основе систем действия, которые теперь более открыто противостоят международному рынку, чем будучи опосредованные государством [6].
современность характеризуется чрезмерной фрагментацией пространства. Увеличивается число «иных пространств» (гетеротопий), отличающихся неуместностью действий. «Кризисные гетеротопии» сменяют «гетеротопии девиации», куда помещают индивидов, поведение которых отклоняется от господствующих смыслов и норм. К поведенческим девиациям относятся действия, вырывающиеся из своих резерваций и обустраивающие себе новые места; отчуждение публичного пространства в частное владение; вмещение разностильных, разнотипных пространств в одно физическое место.
М. Кастельс предлагает рассматривать новые модели социального взаимодействия, основанные главным образом на онлайновой коммуникации, как кульминацию исторического процесса разделения месторасположения и социальности [1]. Он отме-
Архитектура и градостроительство. Реконструкция и реставрация ВЕСТНИК
_МГСУ
чает тенденцию к реинтеграции местностей в функциональные сети, которая сопровождается непрерывным вытеснением времени как упорядоченной последовательности событий. Сети связывают различные места и наделяют каждое из них ролью и весом в иерархии создания богатства, обработки информации и создания власти, которые в конечном счете и обусловливают судьбу каждой местности. Впрочем, подавляющее большинство людей как в развитых, так и в традиционных обществах живут в конкретных местах и воспринимают свое пространство как пространство мест.
Таким образом, изменение значимости территории, возникновение новых пространственных форм и процессов усложняют самоопределение в современном обществе. Регионы и сети составляют взаимозависимые полюса внутри новой пространственной мозаики глобальных инноваций. темп современных социальных изменений оказывает радикальное влияние на их характер. ранее процесс становления перерастал в процесс формирования нового типа культуры. Культура имела целостный облик, некий четко фиксируемый «культурно-исторический тип». Теперь ничего не устанавливается надолго. Общество в целом и культура лишь изменяются. Современная социокультурная парадигма, определяемая как постмодерн, характеризуется ослаблением роли заключительных фрагментов социальных процессов. Будущее с этой точки зрения предстает как открытая, поливариантная ситуация. Изменчивость, неопределенность, текучесть социальной жизни приобретают статус нормальности. В глобальном обществе, где социум и культуры не отделяются резко друг от друга и не сливаются в однородное целое, культурную динамику определяют явления на грани, спонтанные связи, сетевые структуры. Технология, средства массовой коммуникации создают новое пространство культуры. В индустриально развитых странах возникает общий культурный климат, универсальные мировые условия — единая среда обитания — результат и предпосылка взаимодействия культур.
Современный человек лишен вертикальных корней, уходящих в родную почву; у нас нет привязки к какой-либо территории, наши корни расходятся в горизонтальном направлении, они повторяют маршруты распространения символов и знаний, которые мы способны воспринять. Производство символов повсюду опережает производство товаров и услуг, и из этой пестрой мозаики создается прообраз новых культурных горизонтов и общностей. Изменение значимости территории, возникновение новых пространственных форм и процессов усложняют самоопределение в современном обществе. Регионы и сети определяют новую пространственную логику глобального развития.
Библиографический список
1. Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура. Режим доступа: http://www.gumer. Info/bibliotek_Buks/Plolit/kastel. Дата обращения: 18.05.10.
2. КитингМ. Новый регионализм в Западной Европе // Логос. 2002. № 6 (40). С. 67, 70.
3. Lefevre H. La production de lespace. 4e Od. Paris : Anthropos, 2000. P. 154—156.
4. Энциклопедия постмодернизма. Режим доступа: http://slovari.yandex.ru/dict/ postmodernism. Дата обращения: 25.05.10.
5. Бусыгина И. Территориальный фактор в европейском сознании // Космополис. 2002— 2003. № 2. Режим доступа: http://www.risa.ru/cosmopolis/archives/2/. Дата обращения: 04.2010.
6. КитингМ. Новый регионализм в Западной Европе // Логос. 2003. № 6 (40). С. 82.
Поступила в редакцию в апреле 2012 г.
Об авторе: Мамедова Наталия Михайловна — доктор философских наук, профессор, ФГБОУ ВПО «Российский государственный торгово-экономический университет»
(ФГБОУ ВПО «РГТЭУ»), 125993, г. Москва, ул. Смольная, д. 36, 8(495)688-21-25, natmam_5@ mail.ru.
ВЕСТНИК 5/2012
Для цитирования: Мамедова Н.М. Пространство как контекст идентификации // Вестник МГСУ 2012. № 5. С. 17—22.
N.M. Mamedova
SPACE AS THE CONTEXT FOR IDENTIFICATION
The author analyzes the process of group and personal identification from the view point of territoriality. The author considers the territory as a social, cultural, economic and political reality that is formed under the influence of the physical space, collaboration, and cultural processes. In the cultural domain, past and contemporary cultural formations coexist. The cultural space is perceived as a system of regulatory bases of the human activity and its symbolic content, embodied in the products of varied cultural practices. The shift of values and the emergence of new spatial forms and processes complicate self-determination in the present-day society. Every individual has an image of "Self" that correlates with his or her territorial affiliation. Growing regionalism is one of the present-day trends. The appeal to the functional dynamics of the economic restructuring, the crisis of traditional identities is underway. Special features of contemporary regionalism include the exclusion of regions that lie outside nation-states and the presence of inter-regional competition (cultural and organizational proximity is an economic resource, a factor of competitive advantage). New regions, in contrast to traditional ones, act as independent political units. In some cases, regionalism serves as a means of resistance to change (conservative and defensive regionalism) and vice versa, as an instrument of modernization (progressive regionalism). This process means regional identity based on the common past. The importance of the process of mythologizing is also noteworthy. Interpretations of the past, identity formation in the region can be regarded as a purposeful political process. At the same time, the important constituent of this process is the political motivation aimed at the singling out old regional characters and images and creating new regional characters and images to be introduced into the collective consciousness. Equally important in creating and maintaining the sense of social space and boundaries is the viewpoint transmitted by local media agencies. The major driver of contemporary local identity is the rise of importance of the local culture. Regions and networks constitute interdependent poles inside the new spatial logic of the modernity.
Key words: identity, cultural space, local, continuum, de-territoriazation, re-territoriazation, geographic image, regionalism.
References
1. Kastel's M. Informatsionnaya epokha: ekonomika, obshchestvo i kul'tura [Information Epoch: Economy, Society and Culture]. Available at: http://www.gumer. Info/bibliotek_Buks/Plolit/kastel. Date of access: 18.05. 10.
2. Kiting M. Novyy regionalizm v Zapadnoy Evrope [New Regionalism in Western Europe]. Logos Publ., 2002, no. 6 (40), pp. 67, 70.
3. Lefevre H. La Production de l'Espace. Paris, Anthropos Publ., 2000, pp. 154—156.
4. Entsiklopediya postmodernizma [Encyclopedia of Postmodernism]. Available at: http://slovari. yandex.ru/dict/postmodernism. Date of access: 25.05.10.
5. Busygina I. Territorial'nyy faktor v evropeyskom soznanii [The Territorial Factor in the European Consciousness]. Kosmopolis Publ., 2002—2003, no. 2. Available at: http://www.risa.ru/cosmopolis/ archives/2/. Date of access: 04.2010.
6. Kiting M. Novyy regionalizm v Zapadnoy Evrope [New Regionalism in Western Europe]. Logos Publ., 2002, no. 6 (40), p. 82.
About the author: Mamedova Nataliya Mikhaylovna — Doctor of Philosophical Sciences, Professor, Russian State University of Trade and Economic (RSUTE), 36 Smolnaya st., Moscow, 125993, Russian Federation; natmam_5@mail.ru; +7 (495) 688-21-25.
For citation: Mamedova N.M. Prostranstvo kak kontekst identifikatsii [Space as the Context for Identification]. Vestnik MGSU [Proceedings of Moscow State University of Civil Engineering]. 2012, no. 5, pp. 17—22.
