CC BY
65
ФИЛОСОФИЯ
Вестн. Ом. ун-та. 2013. № 1. С. 21-24.
УДК 130.2.77+71.0 И. В. Шугайло
ПРОСТРАНСТВО «ИНОГО» В МЕДИАОБЩЕНИИ
Рассматривается особенность визуального образа в интернете. Ставится проблема специфики новой чувственности и самопрезентации, заключающейся в шизоидном и нарциссическом расщеплении «образа-объекта», которые формирует и отражает новое средство коммуникации. Рассматривается тема возможности сновидческого языка, фантазии, «слепоты». Ставится вопрос об этических нормах и ответственности за другого.
Ключевые слова: «образ-объект», «полифоническое тело», оптика «слепоты», визуальный образ, реальное, виртуальный герой, новая чувственность.
Любой новый способ коммуникации, который изобретает человечество, предлагает человеку новые возможности и открытие себя иного. Нам свойственно удивляться Иному и даже искать встречи с ним, но иногда оно предстает таким пугающим, что необходимо его как-то осмыслить и символизировать, чтобы справиться с ощущением разрушения себя прежнего. Область пугающего, неизвестного может быть помечена как проступление Реального (по Ж. Лакану). Объектом рефлексии данной статьи будет сетевое общение, которое интригует - для обретения новых друзей, но в то же время выступает обманкой, симулякром, формируя особый, новый тип чувственности, последствия которого порой разрушительны.
Вопрос о том, кто ты есть, в век кризиса идентичности по-своему решает интернет: у современного пользователя Сети может быть несколько имен, псевдонимов и ник-неймов - для всевозможных целей, игр, ролей, состояний, настроений и проч. Зачастую «расщепленный субъект» (термин, обозначающий у Ж. Лакана особенности психики любого человека) меняет имена, фамилии, места проживания, представляет для других разные образования, специальности и т.д. Тело пользователя уподобляется «полифоническому телу» [5], которое реализует разные свои дискурсы, тогда как в жизни некоторые из них могут быть невостребованными. Сеть открывает возможность для проявления архаических пластов психики, что в жизни востребовано в ситуациях кризисов, стрессов. Часто о Сети говорится как о «волшебном месте», где люди могут фантазийно проявить свои желания всемогущества: герой в Сети - часто далеко не герой в жизни. Это пространство уподобляется магическому. Как это разбирается у Дж. Фрезера, Б. Малиновского и Л. Леви-Брюля, «обычные “первобытные” (“примитивные” - в смысле “primitive people”) люди считали колдунов и шаманов, обладающих огромной магической силой, а также душевно больных - стоящими на более высокой ступени интеллектуального развития - в духе Ранка: они обладали высшей истиной!» [5, с. 35]. Так, налицо расширение познания за счет «овладения» магическими способностями в Сети (или за счет ее возможностей). Подобные проявления характерны особенно для художественных натур: это желание путешествовать по многим мирам, прожить несколько жизней, сыграть множество ролей и т. д. Г. Гессе в «Последнем лете Клингзора» описал желание художника жить одновременно десятью жизнями: «у него в музыке всегда было побольше, чем у других, струн, подков, побольше монет в суме, побольше коней в упряжке!» [2, с. 547]. Любить столько людей, на скольких хватит твоего сердца, гореть всеми силами твоей души, отдавать и дарить! Желание художника жить удесятеренной жизнью, иногда воплощаемое в жизнь, естественно, не длится вечно, и периоды очень высокого подъема
© И.В. Шугайло, 2013
сменяются спадами, неуверенностью в себе и попыткой скрыться ото всех. Общение в Интернете отчасти дает возможность, общаясь, например, в Контакте или Одноклассниках, ощутить иллюзию удесятеренной жизни, при этом особо не растрачивая себя и не неся ни за что ответственности.
Вопрос о том, как отграничить вымышленное от реально происходящего, как взаимодействуют две эти реальности, остается далеко не исследованным [4, с. 35-52]. Сеть, скорее, ставит вопрос о том, что такое реальность для человека, каковы ее границы. Далеко не все пользователи Сети умеют красиво оформлять свои виртуальные отношения: не хватает то ли энергии, то ли теплоты, то ли глубины чувств и мыслей: надписи на стенах порой откровенны либо грубы, либо вообще это ссылки на цитаты «Интересных страниц», сайтов, высказываний друзей и т.п. Эти «ссылки» формируют общие темы для диалога и косвенно раскрывают актуальные переживания скрывающегося под аватаром героя.
После анализа специфики представления о другом человеке через Контакт и сравнения этого образа с кинообразом, образом живописного полотна, иконическим образом у меня возник термин, отражающий специфику виртуального образа - «объект-образ». Зачастую аватар и визуальные образы, которыми так насыщено пространство пользователя, заставляют нас знакомиться с теми людьми, которых мы никогда не видели, но которые нас интригуют. Иногда критерий красоты, соотносящийся с человеком, подменяется понятием «красивая фотография», интересная информация,
прикол и т.п. В выбранном термине я подчеркиваю, что это представление не столько о субъектах, сколько это «расщепленные» объекты нашей фантазии и фантазии «объекта-образа». Наши фантазии - это тоже мы, поэтому и в Сети, безусловно, происходит отбор «своих». Зачастую привлекает и Иное: непонятное, неизвестное, противоречивое, интригующее, не похожее на нас. Это Иное в один прекрасный момент, который можно обозначить через «событие» в борхесовском смысле, мы чувствуем некий «переворот» смыслов, Иное как бы входит в нас и меняет для нас ощущение пространства и времени. Иногда это пространство наделяют статусом «недореальности», но в моем ощущении Сеть может быть и «гиперреальностью», заставляя видеть мир в нескольких измерениях и переживать со многих сторон сложившуюся ситуацию.
Культура писать письма в XIX в., как отмечал Юрий Лотман, учила людей красиво чувствовать. Появление печатной машинки, а затем компьютера, заставляло писателя каждый раз по-новому оформлять свои переживания, утончать их. Но остается вопрос: учит ли нас компьютерное обще-
ние, которое дает нам возможность состоять чуть ли ни в ежедневной переписке с десятками людей, по-новому чувствовать? Какова природа новой чувственности? Несем ли мы какую-то ответственность за тех людей, с которыми вступаем в доверительные многогранные, длительные отношения или воспринимаем их лишь как образы, с которыми играем в некую игру для придания насыщенности своему существованию? Какова природа ощущений, боюсь сказать, чувств, вызванных подобными длительными интимными взаимоотношениями? Какого субъекта формирует этот новый медиа? Или он лишь разрушает его, его «здоровую» психику, пользующуюся механизмами «защиты» для нормального функционирования в обществе и выстраивания нормальных конструктивных взаимоотношений с другими людьми и создает бестелесное существо, расщепленное на ряд субличностей?
Зачастую компьютерное общение вместо того, чтобы способствовать реальному общению людей, его подменяет. Большинство людей, знакомящихся в сети, никогда не встречаются в жизни, а если и встречаются, то это редко приводит к настоящей реальной дружбе. Часто при встречах люди разочаровываются друг в друге и больше никогда не встречаются. При общении в сети создаются искусственные условия: оно не требует сил для нахождения друг друга и интенсифицирует скорее особое духовное пространство. Ведь все общаются за компьютером в свободное от основных дел время, говорят о высоком и более-менее значимом, о чем не всегда можно поговорить с близкими. Это общение свободно от бытовых вопросов, что также создает предпосылки для разговоров «более высокого порядка»: обсуждение фильмов, музыки, ценностей, собственных стихов, текстов, фотографий и т. д. Часто люди делятся своими интимными переживаниями, снами, фантазиями, что само по себе формирует у них интимный фон разговоров. Истинный, реальный человек, думающий о «разном», исчезает и подменяется образом человека...
Возникает вопрос: не способствует ли такое общение шизофренической потере ощущения себя истинного, рождает страхи из-за особой напряженности, создаваемой собственными фантазиями по поводу другого, не создает ли оно условия для душевного разврата и безнаказанности при множественности партнеров, которых мы допускаем достаточно близко? Виртуальный герой полагает: я состою в интимно-доверительных отношениях со многими, но это же виртуально, я в образах, играю разные роли - и всё это без участия реально телесных, «истинных» отношений. Следовательно, меня это ни к чему не обязывает, я чист и свободен, к тому же познаю мир! При попытке другого человека встретиться и перевести
Пространство «иного» в медиаобщении
23
виртуальные отношения в реальные можно пообещать встречу, потом ее переложить, инсценировав обиду на него же, занести инициатора в «черный список» - и ты опять чист, имеешь возможность опять наладить отношения и даже углубить их до новой попытки обрести отношения в реальности. Ведь пока кто-то «дорогой» и даже любимый в «черном списке», ты «свободен» и возможно устроить или продолжить отношения с другими, в том числе и с реальными друзьями. Ведь ты «расстался», и совесть твоя чиста! Здесь можно проявить себя настоящим мужчиной: подарить много красивых текстов, стихов, цветов, своей активностью даже «перейти дорогу» многим реальным мужчинам, которые, общаясь, в том числе виртуально, понимают, что это общение - лишь фрагмент реального общения, которое к чему-то обязывает. Виртуальный герой всегда в выигрыше - ведь в случае чего можно сказать: да ты не в себе - я с тобой даже и не знаком, ты просто приятный собеседник, и всё это ты себе придумал или «я просто делился с тобой своими фантазиями»!
Подобные персонажи исключительно болезненно относятся к тому, что друзья знакомятся друг с другом. Это и понятно: ведь тогда, возможно, один друг расскажет другому о своем общем знакомом и, очень даже возможно, окажется, что общий знакомый будет чрезвычайно близок как вам, так и другому. Кроме того, при исчезновении друга on-line, конечно, плохо, потеря значимого объекта (как реального, так и фантазийного) порождает депрессию, и с этим надо что-то делать, а пока он не видит ничего, можно попробовать его «заменить» другими и посмотреть, а как они реагируют на уже «проверенные» подарки, стихи, возможно, признания в чувствах. И все это неимоверно интересно, своеобразный эксперимент на душах людей: ведь ты пробуешь вариации отношений как бы в различных измерениях: не с тем, так с другим, если не с официальной страницы - не для всех, то с неофициальной, где ты защищен и прикрыт и для других, и для самого себя, и даже для того, кому ты признаешься в чувствах, - ты отчасти загадка. Неофициальная страница (там, где другое имя, возможно, пол, профессия и т. д.) дает возможность в статусах, в некоторых записях на стене говорить с тем, кто ждет от тебя посланий, откровенно. Он пишет с теми же ошибками, знаками, употребляет время от времени те же слова, держит те же паузы и т. д. Ты понимаешь, что это он, но, поддерживая интригу и будучи увлечен новой стороной своего друга, подыгрываешь ему. То, что вы не говорили друг другу ранее, вы можете сказать доверительно, будучи скрытым под маской. Те слова, которые были сказаны одним героем, на стене «неофициальной» будет объяснено очень красиво и откровенно. Записи быстро
появляются и исчезают. Да и кто из остальных друзей будет искать скрытый контекст в записях на стене, из «интересных страниц» или групп? Эти записи представляются достаточно «невидимыми» для других и адресованы человеку, который их только видит. Опять-таки фантазия смотрящего достраивает свое содержание, что сообщает дополнительный смысл прочитываемому. Естественно, чтобы эти записи стали «знаковыми», тот, кто пишет для тебя, должен когда-то указать на это: именно здесь вдруг появляется твое имя и запись о том, о чем вы знаете только вдвоем. Остальные ничего не понимают.
Тема слепоты, невидения в сети избавляет человека и от ответственности, от действий по отношению к другому. В некотором смысле проявление возможностей не видеть роднит пространство сети с поэтикой пространства Хорхе Луиса Борхеса, где «встречи» и «пути», постоянно пересекающиеся и расходящиеся, создают нелинейный «порядок вещей». Исследователи творчества Борхеса находят в превалировании традиции незримого следование исламской и иудейской традиции [3, с. 16]. Ведь даже в понимании таких «тонких материй», как ангелы, т. е. как высокодуховные существа, существует мнение, основанное на визионерской практике, о том, что эти неземные сущности чаще всего являются во сне, глазами их не увидеть. Очевидность как таковая ставится под сомнение, так как априори полагают ее условность, симуляцион-ность. «Здесь можно говорить о своеобразном иконоборчестве Борхеса, ставящего под сомнение верховную роль зрения в европейской культуре Нового времени. », - пишет критик, подчеркивая глобальный переворот, обозначенный писателем [3, с. 19]. Зрение скорее связано с областью эстетического, сновидческого. Отсюда фрагментарность и осколочность образов, образы руин, ощущение «вне-физичности», своеобразная «призрачность». Все эти «недо-образы» дали название поэтике Борхеса «оптика слепого». Пробелы, отсутствие образов - места фантазии читателя. Они - еще одно «событие» встречи с Иным. Иное отчасти сродни бессознательному, не могущему быть символизированным и переданным. Практически невозможно символизировать Реальное (по Ж. Лакану), которое связано с наиболее травмирующими и ранними чувствами человека. Поэтому именно связь этих «невидимых» для других посланий с эмоционально окрашенными ранними переживаниями делает их чрезвычайно сильно воздействующими на другого человека.
Виртуальные связи со многими - это своеобразные зеркала, где ты постоянно отражаешься в других. Отражение в бесконечном множестве других может оказаться и своеобразным зазеркальем, дурной беско-
нечностью, где человек уже не понимает, где он, а где его отражение, он чувствует себя в зазеркалье, хамелеоном, пауком, попавшим в сети другого. Это, вроде бы, достаточно «безобидный» способ познания мира и души другого человека. Душа, правда, отделена от тела, которое при этом страдает, будучи не раз спровоцированным признаниями, откровениями, эротическими фантазиями. Но не то же самое происходит и «по ту сторону» компьютерного мира, когда тело востребовано без души? И расщепленному индивиду плохо, так как он чувствует, что он отдает то, что предназначалось одному, другому.
Визуальные образы в фотографии, которыми заполнена вся сеть, ведь сами по себе более ярки, чем их оригиналы в жизни. Они будят наши собственные фантазии. Заснятая и остановленная жизнь, как правило, наполнена яркими чувственными воспоминаниями, которые в фантазиях смотрящего на них человека вызывают реми-нисцентные подобные эмоции. Визуальный образ подпитывается нашим нарциссизмом. Нарциссический субъект - принципиально множественная личность: его самость расщеплена на всемогущий субъект и ничтожный, всегда ненасытный, и они постоянно расщепляются на множество других субличностей. Нарциссам всегда мало внимания, поэтому у них огромное количество друзей и преобладание собственных портретов над всеми остальными визуальными образами.
Общение с людьми разного возраста, что описано в воспоминаниях об А. Звереве, сродни ощущению всеприсутствия, встречи с тем миром и временем, в котором ему самому не посчастливилось пожить [1, с. 113]. Возможно, это и бессознательно проявляющийся Эдипов комплекс, и феномен «запретного плода», и зовущий голос того Иного, что притягивает более всего и благодаря которому мы мечтаем из уст Сирены Горгоны узнать сакральную информацию. Язык интернета показывает, что бессознательно желаемое оказывается как бы «вытесненным» и занесенным на стены и в статусы, превращенным в вымышленных персонажей и героев, порой другого пола и возраста. Подлинность этой информации, которой, вероятно, смогут заинтересоваться представители следственных структур, ФСБ и др.,
честно говоря (как у психоаналитика в том числе), у меня лично вызывает скепсис. Насколько наши грезы и фантазии «здесь и сейчас» являются показательными для нашей личности в социальной реальности и для реального поведения? Насколько даже кажущееся «расщепление личности», субличности, отраженные множеством страниц, говорят о человеке как о больном шизофренией? Шизоидность, как типичный элемент сознания современного человека, -это, по словам Вадима Руднева, своеобразный обман, ошибка, возведенная в ранг нормы [6]. Каждый из нас «состоит» из разных видов «текстов» и стоящих за ними конституциональных типов. Присутствие орального дискурса, анального, уретральноистерического, фаллически-сверхценного,
эксгибиционистического - всё это, по В. Рудневу, содержится в качестве бессознательных архаических структур-энграмм в бессознательном человека [6, с. 89]. Исследователь называет структуру психики современника психотической, тем самым обозначая, что реальность субъекта несравненно значимее реальности «объективной». В сети мы актуализируем несколько энграмм достаточно интенсивно и параллельно со многими. Всё это в определенном насыщенном режиме создает доминанты, которые продуцируют собственные фантазии. И кто здесь виновник: тот, кто фантазирует, или тот, кто эти фантазии пробуждает? Вспомним Ж. Лакана: наше желание - это желание Другого!
ЛИТЕРАТУРА
[1] Анатолий Зверев в воспоминаниях современников. М. : Молодая гвардия, 2006.
[2] Гессе Г. Собр. соч. : в 4 т. Т. 1: Повести, сказки, легенды, притчи. СПб. : Северо-Запад, 1994.
[3] Дубин Б. Зрелость, слепота, поэзия // Борхес Х.Л. Собр. соч. : в 4 т. Т. 2. СПб. : Амфора, 2006.
[4] Подорога В. Событие и масс-медиа. Некоторые подходы к проблеме // Синий диван: фи-лософ.-теоретич. журн. М. : Три квадрата, 2010. С. 35-52.
[5] Руднев В. П. Полифоническое тело: Реальность и шизофрения в культуре XX века. М. : Гнозис, 2010.
[6] Руднев В. П. Реальность как ошибка. М. : Гно-зис, 2011.
