«Пространственный поворот» современной западной историографии: лики всемирной истории в эпоху глобализации

Трубникова Наталья Валерьевна

УДК 930.1

«ПРОСТРАНСТВЕННЫЙ ПОВОРОТ» СОВРЕМЕННОЙ ЗАПАДНОЙ ИСТОРИОГРАФИИ: ЛИКИ ВСЕМИРНОЙ ИСТОРИИ В ЭПОХУ ГЛОБАЛИЗАЦИИ

Трубникова Н.В.

В статье анализируются новейшие тенденции развития западной исторической науки: в 2000-х годах историография совершает поворот от микроистории к макроистории, возвращая темы всемирной, или глобальной истории, оставленной еще в 1960-х гг. Рассматриваются факторы, повлиявшие на «пространственный поворот» западной историографии, и основные векторы исследований, осуществляющихся под маркой всемирной истории.

Цель: охарактеризовать направление исследований, сложившиеся в начале ХХ! века под эгидой «пространственного поворота» западной историографии

Метод или методология проведения работы: компаративный,

историко-типологический.

Результаты

Охарактеризован «пространственный поворот» современной западной историографии, который привел к формированию новых направлений исследований в области всемирной истории.

Область применения результатов: научные исследования и подготовка учебных пособий в области историографии и методологии истории.

Ключевые слова: историография, методология истории, глобальная история, универсальная история, перекрестная история, глобализация.

«SPATIAL TURN» OF THE CONTEMPORARY WESTERN HISTORIOGRAPHY: FACES OF THE WORLD HISTORY DURING

THE GLOBALIZATION ERA

Trubnikova N.V.

The author analyzes the newest tendencies of the western historical scholarship development: in the 2000th the historiography makes turn from microhistory to macrohistory, returning subjects of world or the global history left still in the 1960th. The factors which have affected on western historiography «spatial turn», and the principal vectors of the researches which are carrying out under brand of a world history are considered.

Purpose: to characterize the direction of the researches developed at the beginning of the XXI century under aegis of western historiography «spatial turn»

Methodology: historical typology, comparative

Results: Contemporary western historiography «spatial turn» which led to formation of the new directions of researches in the field of a world history is characterized.

Practical implications: researches and manuals writing in the field of a historiography and history methodology

Keywords: historiography, methodology of history, global history, universal history, cross history, globalization.

Статья подготовлена при финансовой поддержке Гранта Президента РФ МД-1336.2011.6 (руководитель)

На фоне предшествующих десятилетий, отличавшихся в социальных науках высоким накалом теоретических дискуссий, что проявилось в ревизии всех без исключения интеллектуальных направлений, начало XXI века отличает

спокойная историографическая рефлексия, которая помогает понять меру концептуальных изменений и новых исследовательских практик, образующих утвердившийся режим теоретического плюрализма. Преодолен

эпистемологический шок «лингвистического поворота» и постмодернизма, «культурного поворота», гендерной истории, «cultural studies », политической истории, освоена и общая волна, разделяемая большинством западных национальных историографий, повышенной восприимчивости к базовым научным практикам профессии историка [4, р. 19].

Одной из последних новаций рассматриваемого периода следует признать процесс возрождения перспективы всемирной, или глобальной истории, находящейся на задворках западной исторической науки со времен исследований Фернана Броделя.

«Спациализация» современной исторической науки, преодоление ставших привычными машстабов не только микроистории, но и традиционных форматов истории национальной, формируется на пересечении ряда факторов.

Изменением пространственных масштабов исследований в социальных науках связано с продолжающейся тенденцией интернационализации историописания. Возрастает межнациональное сотрудничество в рамках научных проектов, транснациональный характер приобретает политика публикаций в профессиональной периодике. Вышеозначенные тенденции, связываемые с процессами глобализации в целом, не означает унификации национальных историографий в целом, напротив, космополитический «авангард» профессии зачастую вступает в конфликт с устоявшимися академическими культурами своих стран. Тем не менее, эти объективные тенденции способствуют формированию межнациональных исследовательских перспектив и проектов [5, p. 1038].

Факт смещения исследовательских интересов от привычных тематических границ национальной истории в пользу транснациональных сюжетов прослеживается на уровне университета. Так, согласно данным

Американской исторической ассоциаций уже в 2001/2002 учебном году «Всемирная история» обошла по количеству слушателей традиционно популярный курс «Западная цивилизация». [5, p. 1041].

Устанавливается направление исследований, в котором национальные границы исторических явлений рассматриваются как идеологический барьер, мешающий восприятию масштабных перемен, характеризующих если не человечество в целом, то социальные процессы, судьбоносные для целых континентов.

Несколько монографий уже рассматриваются как классические примеры новой всемирной истории. Книги А.Р. Шафера «Американские прогрессисты и немецкая социальная реформа» и Д.Т. Роджерса «Атлантические перекрестки» объясняют медленное внедрение прогрессивных социальных реформ не внутренними американскими причинами, но медленным транснациональным вступлением западного мира в «возраст социальной политики» и возвращаются к национальным сюжетам, чтобы иллюстрировать этот процесс исторической конкретикой. [10, 8].

В книге «Сети китайских мигрантов и культурные изменения» А. МакКеун анализирует развитие трансатлантических сетей и кланов, которые формировали процесс миграции, превращая его в экономическую стратегию и создавая циркулирующие потоки людей, продуктов, информации и прибылей. С этой точки зрения экономические возможности городов и культурное влияние региональных диаспор были более значимы, чем усилия отдельных государств-наций по урегулированию миграционных потоков.

Транснациональное взаимодействие продуктов, идей и кланов, по выражению А. Маккеуна, являются примеры «...исторических процессов, которые возникли в различных местах, но были построены в движении между местами, городами и регионами». [7, p. 25].

Аналогичным образом французские историки, причастные движению «Анналов», опираясь на наследие Фернана Броделя, осуществляют анализ

кросс-культурных коммуникаций в истории. Так, в 2001 г. «Анналы» представили результаты дискуссии «Бродель и Азия» [2], в которой метод описания Средиземноморья использовался для синтеза истории ЮгоВосточной Азии. В таком фокусе анализа центральным становится понятие региона, которое мыслится аналогичным «миру-экономике» у Ф. Броделя. Данный метод позволяет выявить в истории образования и трансформации азиатских государств многочисленные локальные перспективы, оставаясь при этом вне кадра привычных европоцентристских схем модернизации Востока.

Согласно Броделю, каждая цивилизация отмечена воздействием своих религий, которые придают человеческой деятельности особые качества связности культуры, изменяющиеся во времени крайне медленно. Средиземноморье сложилось на пересечении латино-христианской и туркомусульманской цивилизаций. Вдохновленный данным примером, Дени Ломбар в книге «Яванский перекресток» рассматривал малайский архипелаг сквозь призму четырех цивилизационных влияний: санскритской Индии, культуры Ислама, Китая и Европы. Мусульманские торговцы, например, ввели, начиная с XVI в., новую монетарную систему и навыки торговли, но эти новшества органично легли на более древнюю индийскую культурную основу [6]. Р.В. Вонг проанализировал как «китайское Средиземноморье» моря Юго-Восточной Азии [12]. X. Такеши изучал экономическую структуру региона, апеллируя к «мирам-экономикам» [12, p. 16].

Транснационализация исторических исследований, возвращающая нас к масштабам всемирной, или тотальной, по выражению Броделя, истории, тесно связана с пространством постструктуралистской и постколониальной критики, которые не только бросили вызов традиционным нормам социальной истории, но и ниспровергли европоцентрические идеологемы XX века. Историческая «провинциализация» Европы вкупе со становлением самодостаточного историописания бывших колоний способствовали стиранию национальных

границ в исследовании и переосмыслению существующих в гуманитаристике клише.

Точкой отсчета в этой ревизии колониальной историографии может считаться изданная еще в 1980-х году книга «Ориентализм. Восток, созданный Западом?» Э. Саида [9], рассуждающего о формировании данного понятия и его режимах историчности задолго до появление рассматриваемых в статье тенденций. Выходец из страны Востока, автор сам помещает себя, через факт своей семейной и интеллектуальной социализации, в двойную ситуацию «гибридности» и изгнания, пытаясь переработать глобальное видение «Востока», сформированное, начиная с конца XVIII в., западными обществами, в терминах культурного отличия. Автор находит в репрезентации Востока, создаваемой западными людьми, рефлексивный образ самого Запада. Однако «ориентализм» в книге коррелирует и с понятием «оксидентализма», то есть репрезентации Запада, созданной не-западными людьми. Противопоставляя Восток Западу, эти люди возобновляли, трансформируя, структурные характеристики ориентализма как конструкцию инаковости, часть дихотомного принципа и способ обобщения. В истории понятий, этот тип инверсии был расценен Рейнхардом Козеллеком как «ассиметричное контр-понятие», имея в виду, что фундаментальные понятия часто генерируют понятия-антонимы, «ассиметричные», потому что всегда вторичные и ясно подчиненные в этом первым.

Эта система своеобразного «отзеркаливания» культур легла в основу проекта «перекрестной» истории [1]. Перекрестная история стремится преодолеть недостатки компаративных методологий - изучение через бинарные оппозиции, упрощенные описания эмпирически многообразного материала, -используя принцип симметрии. Симметричными, по отношению к сравниваемым объектам, должна быть позиция самого исследователя, сравнение исторических образований, масштабы исследования, сочетание

диахронической и синхронической логик, исследование зоны взаимодействия изучаемых феноменов.

«Перекрестная история» перекликается с вопросами «игры масштабов», обозначенной «четвертыми Анналами» - с темой обоснованного выбора масштабов исследования, применения «мультископического» подхода к истории. Но погрузившись в теорию, ни французская, ни итальянская, ни немецкая историография «не ставят в действительности проблему эмпирической артикуляции и сопрягания различных масштабов на уровне самого объекта». Авторы проекта выступают за «пересечение масштабов», поскольку внимание к точкам их слияния и соединения позволяет «анализировать смыслообразующие взаимодействия сложных феноменов, не сводимых к линеарным моделям», например, объекты транснационального свойства.

Примеры, иллюстрирующие применение на практике манифеста «histoire cmisёe» весьма вариативны. С. Конра изучил феномены пересечения в области генезиса современной исторической науки в Японии конца XIX в. Национальная университетская история здесь сформировалась через заимствование и адаптацию европейских, в частности, немецких моделей, но транснациональные взаимодействия автор оценивал на основе определения японского национального характера [11, p. 53-72]. К. Раж исследовал, аналогичным способом, зарождение британского типа картографии на Индийском субконтиненте в конце XVIII в. [11, p. 73-98]. К. Лебо анализировал обращение в публичном пространстве рукописей, выполненных первыми европейскими специалистами по общественным финансам, интендантами и советниками при дворах европейских монархов [11, p. 99-108].

Другой пример «пересечения» касается взаимодействия эпох и схем интерпретаций. Х. Фриез изучал создание в 1970-х г. англо-американской антропологией особой «средиземноморской парадигмы», основанной на характеристиках культурного и политического родства народов этого региона

[11, p. 119-138]. А. Эскюдье рассматривал опыт французского прочтения немецких неокантианцев на рубеже XIX-XX вв. [11, p. 139-180].

Третьей популярной темой «перекрестной истории» является рефлексивное измерение компаративных исследований. Так, на примере государственных суверенитетов Франции и Германии накануне Первой мировой войны Н. Марье и Дж. Роуэлл приходят к выводу о редукционности признанных оппозиций между централизованной, демократической Францией и децентрализованной авторитарной Германией в пользу более интегративного и сложного подхода [11, p. 181-212]. В. Амеро изучает рефлексивную основу ее собственной практики исследования. Приехав из Франции в Германию, чтобы изучать исламские организации, созданные иммигрантами турецкого происхождения, она столкнулась с проблемой пересечения различных категорий анализа, исходящих из различных национальных традиций: интеграция против участия, секуляризация против светскости, сообщество против гетто, что предлагает перспективы одновременно различные и взаимодополняемые [11, p. 213-240].

Таким образом, в 2000-х годах заявляет о себе направление, о котором десятилетием ранее, когда приветствовались ракурсы микроистории, вдохновленной экономикой соглашений и социологией действия, еще не могло быть и речи. Формируется исторический подход, превосходящий лимиты государственного пространства, по-новому определяющий соотношение «своего» и «чужого», отличным образом конструирующий территории и их символическое наполнение [11, Р. 22].

Историческая наука заново открывает для себя географию мира, наполняя новыми смыслами традиционные рубрики «Востока» и «Запада», Старого и Нового Света, выявляя новые региональные перспективы анализа. Этот процесс нового становления универсальной истории закономерно включает в себя ретроспективное изучение актуальных тенденций глобализации: миграционных

потоков, культурного плюрализма и общих кумулятивных процессов, выходящих на уровень общечеловеческого опыта.

Исследование проведено в рамках госзадания «Наука».

Список литературы

1. Трубникова Н.В. Методологические поиски в кросс-культурных

исследованиях современной французской историографии: «перекрестная

история» (histoire croisee) // Фундаментальные проблемы культурологии: Том 5: Теория и методология современной культурологии / Отв. редактор Д. Л. Спивак. М., СПб.: Новый хронограф, Эйдос, 2009. 624 с. С. 278-291

2. Трубникова Н.В. Регионы Азии и метод Фернана Броделя // Известия Томского политехнического университета. 2002. Тем. выпуск № 7 «Сибирь в евразийском пространстве». С. 175-185.

3. Савельева И. М. Что случилось с «Историей и теорией?» : препринт WP6/2011/03. М. : Изд. дом Высшей школы экономики, 2011. 44 с.

4. Delacriox C., Dosse F., Garcia P., Offenstadt N. (dir.) Historiographies, I. Concepts et debats. P.: Gallimard, 2010.

5. Graser M. World History in a Nation-State: The Transnational Disposition in Historical Writing in the United States // Journal of American History. Vol. 95. Issue 4. Pp. 1038-1052.

6. Lombard D. Le carrefour javanais. P.: Ed. de l’EHESS, 1990. 3 vol.

7. McKeown A., Chinese Migrant Networks and Cultural Change: Peru, Chicago, Hawaii, 1900-1936. Chicago, 2001.

8. Rodgers D.T. Atlantic Crossings: Social Politics in a Progressive Age. Cambridge, Mass., 1998.

9. Said E. L’orientalisme. L’orient cree par l’Occident ? P. : Seuil, 1980.

10. Schafer A.R. American Progressives and German Social Reform, 18751920: Social Ethics, Moral Control, and the Regulatory State in a Transatlantic Context. Stuttgart, 2000.

11. Werner M., Zimmermann B. (dir.) De la comparison a l’histoire croisee. Paris: Seuil, 2004.

12. Wong R.B. Entre Monde et Nation: les regions braudeliennes en Asie // Annales: HSS. 2001. № 1. P. 5.

References

1. Trubnikova N.V. Fundamental'nye problemy kul'turologii: Tom 5: Teoriya i metodologiya sovremennoy kul'turologii. M., SPb.: Novyy khronograf, Eydos, 2009. 624 p. pp. 278-291.

2. Trubnikova N.V. Izvestiya Tomskogo politekhnicheskogo universiteta, no. 7 (2002): 175-185.

3. Saveleva I. M. Chto sluchilos' s «Istoriey i teoriey?» : preprint WP6/2011/03. M. : Izd. dom Vysshey shkoly ekonomiki, 2011. 44 p.