CC BY
377
АСПЕКТЫ ИЗУЧЕНИЯ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ТЕКСТА LITERARY TEXT: ASPECTS OF STUDY
УДК 821(470+571).09
Казанский (Приволжский) федеральный университет
аспирант кафедры русской и зарубежной литературы Набиуллина А.Н.
Россия, г. Казань, тел. 8(843)2213384 e-mail: [email protected]
Kazan Federal University
3-year postgraduate student of the department of Russian and foreign literature Nabiullina A.N.
Russia, Kazan, tel. 8 (843) 2213384 e-mail: [email protected]
А.Н. Набиуллина
ПРОСТРАНСТВЕННО-ВРЕМЕННЫЕ ОБРАЗЫ И МОТИВЫ В РОМАНАХ Г. ЯХИНОЙ «ЗУЛЕЙХА ОТКРЫВАЕТ ГЛАЗА» И «ДЕТИ МОИ»
Статья посвящена хронотопическим образам и мотивам в русскоязычных романах «Зулейха открывает глаза» и «Дети мои» Г. Яхиной. Основное внимание в работе автор уделяет исследованию пространственных образов и мотивов в романах, а также функций, которые выполняет хронотоп. Установлено, что в романе «Зулейха открывает глаза» «своё» пространство противопоставляется «чужому». Родная деревня героини противопоставлена неродной Казани и далёкому сибирскому посёлку Семрук. Изменение пространственно-временных координат в романе отражает меняющееся самосознание героини. Этот процесс смены пространств способствует духовному возрождению героини. Во втором романе «Дети мои» хронотопические образы и мотивы определяют судьбу героя. Реалистическое пространство немецкой колонии Гнаденталь противопоставляется «магическому» пространству хутора Удо Гримма. В «магическом» пространстве хутора происходит перевоплощение школьного учителя Якоба Баха в сказочника-пророка. Особое значение в романе имеет образ Волги как пространства границы между двумя мирами. Сделан вывод о том, что в исследуемых романах категория хронотопа выполняет не только миромоделирующую, но и идентифицирующую функции.
Ключевые слова: Г. Яхина, хронотоп, идентификация, самоидентификация, образ, мотив, магическое пространство, реализм.
A.N. Nabiullina
SPATIAL - TEMPORARY IMAGES AND MOTIVES IN THE NOVELS BY G. YAKHINA «ZULEYHA OPENS EYES» AND «MY CHILDREN»
The article is devoted to chronotopic images and motives in the Russian-language novels "Zuleikha opens her eyes" and "My Children" by G. Yakhina. The author focuses on the study of characteristic chronotopic spaces in novels, as well as on the functions that the chronotope performs. It is established that in the novel "Zuleikha opens her eyes" "her" is opposed to the "alien" by the principle of the dichotomy of space. So, the heroine's native villa ge is opposed to the non-native Kazan and the distant Siberian village of Semruk. In addition, the gradual change of spatial -temporal images in the novel echoes the changing self-consciousness of the heroine. This process of changing spaces contributes to the spiritual revival of the heroine. In the second novel, "My Children," chronotopic images and motives determine the fate of the hero. The dichotomy of space is built on the principle of realistic space - the German colony of Gnadental - and the "magic" space - the farm Udo Grimm. In the "magical" space of the farm, the school teacher Jacob Bach transforms into a storyteller - a prophet. Of particular importance in the novel is the image of the Volga as the space of the border between two worlds. It is concluded that in the novels being studied, the category of chronotope, in
© Набиуллина А.Н., 2019
addition to the world-modeling function, is endowed with an additional function - identifying.
Key words: G. Yakhina, chronotope, identification, self-identification, image, motive, magic space, realism.
Теория, постулирующая неразрывную связь категорий времени и пространства, была разработана М.М. Бахтиным [1] в 30-х гг. XX в. «Времяпространство» или хронотоп - формально-содержательная категория литературы, влияющая на образ человека в литературе, на сюжет произведения, на жанр. Согласно основным научным теориям и концепциям, «каждый факт, историческое событие, художественный памятник, <...> любое явление повседневной жизни неизбежно вписывается в систему пространственно-временных координат» [2; с. 69].
В прозе Г. Яхиной художественная модель мира состоит из таких типов пространства, как социально-бытовое пространство, пространство природы и мифологическое пространство, которые иерархически соотносятся. Соотнесение данных типов пространства происходит во взаимосвязи с категорией времени и является при этом средством определения смысловой перспективы произведения.
Огромную роль в романах «Зулейха открывает глаза» и «Дети мои» современной русскоязычной писательницы Г.Яхиной играют хронотопические образы и мотивы. Хронотоп в произведениях Г.Яхиной складывается из нескольких видов художественных пространств, каждое из которых призвано показать не только место событий романа, но и служит фоном для постепенного раскрытия характера героев.
Помимо миромоделирующей функции, хронотоп в произведениях выполняет функцию идентификации и самоидентификации героев, как это происходит в дебютном романе писательницы «Зулейха открывает глаза».
Хронотопы деревни, города, Сибири, последовательно сменяющие друг друга в романе «Зулейха открывает глаза», отражают процесс духовного пробуждения героини, роста ее сознания и самосознания. На примере Зулейхи автор характеризует женскую долю всех татарских деревенских женщин того времени, дает характеристику целому поколению через образы второстепенных героев, волей судьбы оказавшихся в одном вагоне-теплушке с главной героиней, что позволяет вывести художественное обобщение в романе на социально значимый уровень. Вагон-теплушка на несколько месяцев становится домом как для главной героини - представительницы рабочего крестьянства, так и для петербургской интеллигенции, матёрых преступников, простых городских и деревенских жителей. Галерея репрессированных и раскулаченных лиц предстаёт перед нами в вагоне-теплушке, заменяя эпическое повествование об исторических событиях того времени.
В дебютном романе «Зулейха открывает глаза» Г.Яхина опирается на главный принцип реалистической типизации - показывает изменение характера главной героини, которое происходит под влиянием меняющихся жизненных обстоятельств и выпадающих на долю Зулейхи испытаний. Изменения героини вписываются в рамки условной схемы «мокрая курица» - мать -любовница. Именно пройдя все три значимые для самосознания стадии, Зулейха обретает счастье.
В пространстве родной деревни Юлбаш героиня всегда знает своё место, её жизнь предопределена традиционным деревенским укладом. Хронотоп стодворового Юлбаша для Зулейхи умещается в доме мужа, который составляют две избы, соединённые общими сенями. Эти сени играют символическую роль пуповины, которая соединяет избу свекрови с избой мужа Зулейхи Муртазы. В избе Зухейха знает каждый уголок, каждую половицу и может работать с закрытыми глазами. Каждое утро в этом доме начинается одинаково. Она, «держась рукой за шершавый бок печи, пробирается к выходу с женской половины. Здесь узко и тесно, но она помнит каждый угол, каждый уступ - полжизни скользит туда-сюда, как маятник, целыми днями: от котла - на мужскую половину с полными и горячими пиалами, с мужской половины - обратно с пустыми и холодными» [3; c.10].
Зависимое положение героини показывается не только в пространстве дома, но и в магическом пространстве леса. Значим эпизод, в котором героиня с мужем отправляются в лес за дровами. Светлая часть леса, в которой работают герои, называется лесом, а вот непролазная тёмная чаща дальше - урман ( тат. 'лес'/ Урман для героини - это оплот её страхов, основанных на вере в мифологических духов и дурную нечисть. Героиня, находящаяся в магическом месте - урмане - во время метели, предстает читателю как слабая женщина, полностью подчинённая мужу и не владеющая своей жизнью.
В романе «своё» противопоставляется «чужому» по принципу дихотомии пространства: «своя» деревня Юлбаш противопоставляется «чужому» непривычному для героини казанскому миру. Важным и символичным в романе становится мотив рождения жизни, который также входит в противопоставляемые отношения «большой земли» и посёлка на берегу Ангары. В Юлба-ше и Казани мотив рождения выражается автором однозначно: на «большой земле» никто из упоминаемых героинь не может родить. Груня - служанка Лейбе, претендующая на его жилплощадь, забеременела и трагически умерла в родах. Илона - любовница Игнатова - страдает бесплодием, и даже такой светила медицины, как Лейбе, не в силах ей помочь. У Зулейхи друг за другом без объяснимых причин умерли 4 дочки. В то время как в далёкой неродной Сибири у неё родился сын, и его рождение можно считать чудом: родившийся раньше срока в условиях дикой природы, он не только выжил, но и вырос здоровым умным юношей.
Переход героини из одного жизненно-идеологического статуса в другой происходит в Казани. В романе Казань 30-х годов XX века представлена глазами крестьянки - Зулейхи. Попадая из татарской деревни Юлбаш в городскую среду, Зулейха отмечает постоянное движение, толпы людей смущают героиню. Упоминание реальных топосов, таких как Черное озеро, университет, Кремль, делают хронотоп Казани особенно достоверным: «Сани едут по центральной улице. Караван подобрался, подтянулся - возы идут плотно, один за другим. Каменные дома - голубые, розовые, белые - как огромные резные шкатулки. На крышах то громоздятся башенки, одна другой меньше, то жестяными цветами распускаются флюгеры, то разноцветной чешуёй блестит под пятнами снега черепица. Хитрые завитушки ползут по фронтонам, щекочут пятки полуголым мужикам и девицам (и, Алла, срам какой!), держащим на своих мускулистых плечах тяжёлые карнизы. Чугунными кружевами вьются заборы. Казань» [3; с.133]. Однако открытое казанское пространство не занимает в повествовании много места, так как большую часть времени героиня находится в казанском пересыльном доме.
В произведении воссоздаются картины, соответствующие исторической действительности, о чём свидетельствует точное художественное описание в романе Казани, перемежающееся историческими проспективными справками - заметками о дальнейшей судьбе героев или мест событий (историческая справка о тюрьме, судьба служанки профессора Лейбе Груни), что говорит о реалистических тенденциях в творчестве писательницы.
Хронотоп дороги связан с новой жизнью, которая начинается у Зулейхи. В вагонах-теплушках людей отправляют в Сибирь, и именно здесь Зулейха узнаёт о своей беременности и принимает первые в своей жизни самостоятельные решения. Оказавшись вместе с интеллигенцией, деклассированными элементами и дремучими крестьянами в одном в вагоне-теплушке поезда, следующем неведомо куда, героиня стойко выдерживает голод и холод и чудом сохраняет долгожданную беременность.
Не съев отравленный сахар, который ей дал муж, Зулейха остаётся жить. Затяжная, долгая, мучительная дорога, полная голода, холода, стыда и смертей, меняет жизнь героини, и поэтому третья часть романа названа «Жить». Чудесное спасение с затонувшей баржи, жизнь в диком необжитом месте рядом с Ангарой и тайгой закаляют характер героини, а родившийся и выживший долгожданный ребенок - сын - даёт надежду героине на то, что этот сибирский посёлок - Семрук - как раз то место, куда не проникает взгляд Аллаха (этим героиня объясняет то, что сын жив).
Ключевым моментом сибирской жизни становится эпизод встречи героини и медведя. Убив медведя, героиня спасает сына и получает возможность спастись от «греха» с комендантом - убийцей мужа. Однако позднее обстоятельства меняются: героиня остается с Игнатовым, а сын Юсуф уезжает на Большую землю.
В другом романе Г.Яхиной «Дети мои» пространственно-временная организация текста определяет судьбу героя. История шульмейстера Якоба Баха происходит в пространстве, разделённом надвое Волгой. Левый берег, на котором расположился поволжский немецкий город Гнаденталь, связан с событиями в жизни героя, происходившими до встречи с будущей женой Кларой. Издавна заведённый распорядок дня и жизни в Гнадентале был чётко спланирован: подъём в 6 утра, удар в колокол, занятия с учениками, обед, час визитов, час вечернего чтения. Непримечательно и скучно протекала жизнь Баха в школьной каморке, в которой он жил, запираясь от всего мира.
Размеренное течение жизни героя меняется, когда он вступает на правый берег и берётся обучать юную Клару, будущую возлюбленную, грамотности. Влюблённые Бах и Клара, в силу обстоятельств гонимые обществом из Гнаденталя, решают жить на хуторе на правом берегу.
Если пространство в Гнадентале обладает обыденными чертами, то хутор - это магическое место, в котором время не имеет значения, нет никакого распорядка. В ситуации изоляции ото всего мира герои находят старинную одежду, которую им приходится носить, не читают современных газет и не видят никого из других людей. Постепенно из их жизни уходят слова, они понимают друг друга по взгляду. В этом пространстве меняется внешний вид героя: руки огрубели от работы по дому и саду, выросла борода и волосы, земля въелась в кожу. В пространстве дома на хуторе бывший шульмейстер был «и лесоруб, и рыбак, и трубочист, и садовник. Он выучился всему: рубить деревья, ловить в силки зайцев, варить смолу и заливать тем варевом прохудившееся днище ялика, латать соломой крышу, мазать глиной щели в полу, чистить колодец, белить известью шершавые яблоневые стволы в начале года и кутать их ветошью и камышом в конце» [4; с.91].
Но меняется не только внешнее, но и внутренне состояние Баха. Значимым является образ дома, который «ждал» героев и в итоге заменил им весь мир. Дом, отогреваемый комната за комнатой, олицетворяет сердце Баха, которое от любви становится добрее, мягче и ранимее. В пространстве дома особым образом течёт время.
Переломным моментом в повествовании является смерть Клары, образ которой намеренно романтизируется. Клара никогда не жалуется на судьбу, работает по дому наравне с мужем, но вся работа даётся ей легко, и она в любом состоянии выглядит прекрасной. С её образом связан образ яблоневого цветущего сада и причудливые старинные одежды, да и вся сказочность хутора. Но рождение у Баха дочери Анче и смерть Клары в родах меняют героя.
С этого момента мы видим становление героя как отца, который, будучи недавно безвольным и робким, способен на всё ради дочери. Герой замолкает навсегда, а сказочное времяпро-странство, ушедшее в небытие вместе с Кларой, переносится в сказки Баха, так или иначе оставляя магическое мировосприятие с ним навсегда.
В романе также есть сюжетная линия, связанная с образом Сталина, которая придаёт повествованию реалистичность. На фоне этого повествования ещё более сказочным кажется хутор на правом берегу реки Волги, мимо которого проходят ужасы реального времени - голод и война.
Большое значение в романе занимает хронотоп Волги. Повествование начинается словами о том, что «Волга разделяла мир надвое» [4; с.13]. Это характеризует разделение мира для героя на правый и левый берег, на мир с жизнью магической и жизнью обыденной. Волга, подобно стене, оберегает героя от невзгод, свалившихся на гнадентальцев в годы войны и голода. Но Волга и уносит детей от героя, оставляя Баху лишь «звенящую пустоту»: «Не было ни мыслей, ни чувств. Голова была пуста - как ведро. И тело было пусто» [4; с.408].
Волга важна не только для главного героя, но и для всех жителей Гнаденталя. Волга служила главной судоходной рекой - дорогой в большой мир для жителей Гнаденталя, была кормилицей в голодное время, помогала строить сам Гнаденталь (по ней сплавляли лес).
Чувство «внутреннего компаса» было присуще и пришлому Ваське, ставшему на правом берегу своим для Баха и Анче, и впоследствии взявшему фамилию Волгин.
Символизируя течение жизни героя и целой страны, Волга в своих глубинах хранит память о событиях прошлого, с которыми сталкивается Бах, когда тонет. Толпы встреченных им на дне мертвых людей, животных, затонувших лодок и барж шокируют героя, и он осознаёт, что все люди живут «не зная», что эта река «полна смерти» или «полна жизни», «сплошная жестокость» или «истинное милосердие», «сплошной обман» или «одна только правда». Полярные значения о реке, которые открылись герою, характеризуют и новый жизненный уклад героя после ухода детей: он не чувствовал себя должным этому миру, а мир не был должен ему.
Таким образом, в творчестве Г.Яхиной хронотоп становится важен не только как место события произведения, но и как место, определяющее сознание и самосознание героя, так как пространственно-временные образы и мотивы выполняют в произведениях Г.Яхиной не только присущую им универсальную миромоделирующую функцию, но и вовлекаются в процесс самоидентификации героя и автора, начинают выполнять функцию идентификации.
Библиографический список
1. Бахтин М.М. Формы времени и хронотопа в романе. Очерки по исторической поэтике // Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М.: Худ. лит., 1975. С. 234-407.
2. Иконникова С.Н. Хронотоп культуры как основа диалога поколений. СПб: Санкт-Петербургское философское общество, 2001. С. 69-74.
3. Яхина Г. Зулейха открывает глаза. М.: Изд-во АСТ: Редакция Елены Шубиной, 2009.
512 с.
4. Яхина Г. Ш. Дети мои: роман. М.: Изд-во АСТ: Редакция Елены Шубиной, 2018. 493 с.
References
1. Bakhtin M.M. Forms of time and chronotope in the novel. Essays on historical poetics // Bakhtin M.M. Questions of literature and aesthetics. M.: Hood. lit., 1975 . P. 234-407.
2. Ikonnikova S.N. Chronotope of culture as the basis of the dialogue of generations.St. Petersburg: St. Petersburg Philosophical Society, 2001. P. 69-74.
3. Yahina G. Zuleikha opens her eyes. M.: Publishing House of AST: Edited by Elena Shubina, 2009. 512 p.
4. Yakhina G. Sh. My children. M.: AST Publishing House: Edition of Elena Shubina, 2018. 493
p.
