CC BY
124
7. Чирков В. Ф. Искусство Сибири и Сибирское искусство: различение смыслов // Декабрьские диалоги: Материалы Всерос. науч. конференции памяти Ф. В. Мелехина, 16-18 дек. 2003 г.: Вып.7 / Науч. ред. А.Н. Гуменюк. — Омск: ИД «Наука», 2005. — С.25.
8. Красноярова, Н. Г. Бытие искусства в условиях эстетизированного общества // Пятые Омские искусствоведческие чтения... — С. 67.
9. Гурьянова, Г.Г. «Вещеведение» в искусстве Омска конца 1990-х — начала 2000-х годов// Пятые Омские искусствоведческие чтения. — С. 37.
10. Пунин, И.Н. Искусства примитива и современный рисунок// Искусство народностей Сибири/ Сб. статей. — Л.: Издание Государственного Русского музея, 1930. — С.28. Цит. по: Голынец Г.В., Голынец С.В. О путях развития в ХХ столетии изобразительного искусства малочисленных народов Российского Севера// Суриковские чтения/ Сборник материалов научных конференций «Суриковские чте-
ния» 1991-1993. — Красноярск, 1993. — С. 144.
11. Лазарева, Л.Г Художественное обобщение как способ отражения и освоения мира: эскизные заметки об изобразительном языке Г.С.Райшева после диалога с художником// Геннадий Райшев: диалог со зрителем. Беседы в мастерской художника. Часть 3 / Автор-сост. Л.Г. Лазарева. — Ханты-Мансийск, 2002. — С. 184.
12. Геннадий Райшев: Диалог со зрителем. Беседы в мастерской художника. Часть 1/ автор-сост. Л.Г.Лазарева. — Ханты-Мансийск, 2000. — С. 25.
КИЧИГИНА Анастасия Георгиевна, старший преподаватель кафедры ДРиТПП, аспирант, член Союза художников России.
Дата поступления статьи в редакцию: 23.11.06 г.
© Кичигина А.Г.
уДК 114:7(571.13) В. Ф. ЧИРКОВ
Омский государственный технический университет
ПРОСТРАНСТВЕННО-ВРЕМЕННОЕ БЫТИЕ
ПРОИЗВЕДЕНИЯ ИСКУССТВА (НА МАТЕРИАЛЕ
ИЗОБРАЗИТЕЛЬНОГО ИСКУССТВА СИБИРИ СЕРЕДИНЫ ХХ - НАЧАЛА XXI ВЕКА)
(К ПОСТАНОВКЕ ПРОБЛЕМЫ)
В конце XX века в Сибири произошла актуализация (трансляция) исторических местных культур наравне с устойчивым развитием привычных форм искусства в русско-европейской традиции. Изучение всех составляющих реального художественного процесса позволяет раскрыть принципиальный тезис о пространственно-временном бытии произведения искусства, а значит, и проникнуть в онтологические смыслы бытия человека в искусстве.
Актуальность исследования продиктована двумя причинами. Первая находится непосредственно в области искусства. Накоплен значительный художественный материал, требующий научного описания и систематизации. Вторая причина заключается в поисках объективных и субъективных оснований, порождающих изобразительное искусство, которое является составной частью уникальных, самобытных культур. Искусство как вид человеческой практики и одна из форм сознания существует вообще, но бытие искусства всегда осуществляется в пространстве-времени, то есть в конкретном месте. Местом-временем обусловлено и им же объясняется. Платон говорил: «Существует некий род каждой вещи и сущность сама по себе»1 этой каждой вещи.
Изобразительное искусство Сибири середины
ХХ — начала ХХ1 века развивалось в общем русле идеологических и художественных тенденций советского/российского искусства. Метод социалистического реализма в середине столетия наложил печать на развитие сибирского искусства в преде-
лах эстетики, во многом наследовавшей позднеакадемические и передвижнически-ахрровские традиции. В этом векторе развития были свои существенные достижения. Основательная академическая подготовка, верность натуре, строжайшее следование идеологическим требованиям обернулись положительными результатами в жанре картины, портрета, пейзажа. В большинстве случаев каждый из жанров иконологически преимущественно был связан с местной историей, современными событиями. Если на вербальном уровне (в сюжетной канве картин, в темах, персонажах) мы можем проследить связь с местом рождения произведения искусства, то собственно изобразительная сторона - композиционный, пластический, цветовой строй произведений, выдержанные в академических и передвижнически-ахрровских рамках, - носит настолько нейтральный характер, что о признаках пространственно-временного бытия произведения искусства говорить затруднительно. По большому счету теоретические апологеты метода социалистического реализма и следовав-
КУЛЫ^ЗДОГОЯ ИСКУССТВОВЕДЕНИЕ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 1 (51) 2007
КУЛЬТУРОЛОГИЯ, ИСКУССТВОВЕДЕНИЕ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 1 (51) 2007
%
шие за ними художники-практики приходили в противоречие с главным постулатом марксистско-ленинской теории отражения: от живого созерцания к абстрактному мышлению и от него к практике. Если в непосредственном чувственном опыте художники шли от натуры, факта, события, то на стадиях «абстрактного мышления» (художественного образа) и «практики» (воплощения образов в канонах считавшегося ими «универсального» метода) явно нарушали материалистическое учение. И это одно из противоречий советского искусства середины ХХ века, получившего свое проявление повсеместно. Данная характеристика была существенно ослаблена в пейзаже — жанре, объективно более всего «привязанного» к конкретному месту, ландшафту: К.П. Белов, А.Н. Либеров, А.Б. Сапожников (Омск), В.С. Рогаль (Иркутск), Б.Я. Ряузов (Красноярск), И.В. Титков (Новосибирск), В.С. Тор-хов (Барнаул). Однако и здесь общая тенденция писать пейзаж вообще, создавать образ родины вообще давала о себе знать, что, правда, не противоречит сути искусства, для которого характерно тяготение к обобщениям на национальном или общечеловеческом уровнях.
Образ места и времени стал значительно ощутимее в короткую пору хрущевской «оттепели», менее выраженным в семидесятые годы, но в конце столетия он стал преобладающим. Речь не идет о неприемлемом для изобразительного искусства этнографизме. Речь идет «о живом созерцании» -источнике образного постижения природы, предметного мира, человека, имеющих неповторимые, уникальные свойства, порожденные конкретными объективными условиями — ландшафтом, климатом, архитектурно-предметной средой, историей, культурой (как всеобщей, так и местной), духовным состоянием современного человеческого сообщества. Словом, всем тем, что в культурологии называется «духом места». Кстати, например, изобразительное искусство Омска позволяет говорить, что проявление «местных» черт в искусстве происходило не только на омском материале, что само собой разумеется, но и в тех произведениях, которые художники создавали во время творческих, в 1960-1980-е годы весьма частых, командировок в различные регионы СССР. Омские авторы создали художественные образы, отражающие в самых различных состояниях, интонациях, оттенках сибирский Север, Дальний Восток, Урал, Тянь-Шань и Алатау, Горную Шорию и Алтай, страны зарубежья (В.Н. Белан, Ст.К. Белов, Н.М. Брюханов, Т.Ф. Бугаенко, Е.В. Гуров, В.Л. Долгушин, Г.П. Ки-чигин, В.В.Кукуйцев, А.Н.Либеров, Н.Н.Молодцов, И.А. Санин, А.А. Темерев, Ан.А. Чермошенцев, Г.А. Штабнов,), что подтверждает наш главный тезис об искусстве как о специфической форме пространственно-временного бытия человека .
Во второй половине ХХ века в сибирском искусстве сложилось целое направление, которое пока в публикациях называется то мифологическим, то историко-культурным, то археоавангард. И исторически, и семантически это направление берет начало в творчестве Н.Я. Третьякова (Омск),
В.Ф.Капелько (Абакан), Н.Д. Грицюка (Новосибирск) и других художников 1960-х годов. В частности, «Алтайская серия», серия «Север» Н.Я. Третьякова, «фольклорная» серия Н.Д. Грицюка прямо или косвенно обернулись в 1980-1990-е годы всплеском интереса к «мифологическим» и этнографическим мотивам в творчестве С.Н.Александрова,
B.Н. Бугаева, Е.Д. Дорохова, Б.К. Миронова,
C.А. Тыркова (Омск), А.А. Бобкина, А.В. Суслова (Новокузнецк), Ю.Д. Деева, Н.И.Рыбакова (Красноярск), С.В. Дыкова (Горно-Алтайск), В.И. Каминского, Л.Н. Пастушковой (Барнаул), С.П. Лазарева (Томск), В.А. Ховалыга (Кызыл). Живописно-пластическая структура работ данного направления скоррелирована памятниками и той средой, в которых они бытовали, современной художественной мифологией вокруг этого явления.
Постижение исторического материала немыслимо без творческого погружения в него. Каким образом? Именно в это время в культурных практиках художников прослеживается повышенный интерес к конкретному, частному, сверх-локальному, включающее в структуру образа непосредственное восприятие и действие самого творца-художника, что методологически не может не учитываться в понимании и изучении искусства. То есть в объект-субъектных отношениях искусства субъектная составляющая из традиционного созерцания и изображения переходит в новое качество action, которое значительно изменяет структуру образа. Таким образом, в конце ХХ века мы наблюдаем в искусстве и актуализацию (трансляцию) исторических культур места, и активную рефлексию современного локального материала, неотъемлемой частью которого становится художник (в современной терминологии «креатор среды и ситуации»2). Учет всех составляющих реального художественного процесса позволяет раскрыть принципиальный тезис о пространственно-временном бытии произведения искусства, а значит и проникнуть в онтологические смыслы бытия человека в искусстве.
Изобразительное искусство существует в формах, близких всему мировому художественному пространству. Начиная с шестидесятых годов, сибирское искусство характеризуется активным обращением к мировому живописно-пластическому опыту. Импрессионизм, экспрессионизм, конструктивизм, ретроспективизм, фотореализм, постмодернизм, минимализм — «все побывали тут». Богатейшее творческое наследие Н.М. Брюханова, В.М. Владимирова, Г.П. Кичигина, В.В. Ку-куйцева, Н.Н. Молодцова, В.Л. Долгушина, Д.Р. Муратова, Г.Г. Пилипенко, Н.Я. Третьякова,
С.А. Тыркова (Омск), Н.Д. Грицюка, Д.М. Меньшикова, С.М. Меньшикова, С.С. Мосиенко,
A.Д. Шурица (Новосибирск), Н.Н.Вершинина, Б.В. Десяткина, Г.Е. Новиковой, В.Г. Смагина (Иркутск), Г.А. Поздеева, Н.И. Рыбакова (Красноярск),
B.А. Карманова, А.С. Попова, Н.А. Ротко, А.В. Суслова (Новокузнецк), А.Н. Дрозда, С.Н. Червова (Кемерово), позволяет вести исследование в следующем векторе. Интересен не сам факт «цитаты» (в том числе и живописно-пластической, стилистической) в структуре произведения художника и затем ее констатация в тексте статьи исследователя — это всего лишь один из конкретных предметов научного интереса. Формальная фиксация и разгадка данного явления должна вести к более существенному в понимании искусства - его бытию. Что и благодаря каким объективным и субъективным причинам явление извне приживается и какую оно получает трансформацию в творчестве того или иного художника, становясь достоянием сначала местной, а затем и всеобщей культуры. Мы сможем это понять только тогда, когда выясним основополагающие для себя вопросы в искусстве: ка-
кие имеются в местном искусстве основания, способные принять «другое» и сделать их «своими»? В избранной нами методологии совсем не годится европоцентристский взгляд, который рассматривает все не европейские культуры «вторичными», годящиеся для иллюстраций ко всему европейскому. Н.Я.Данилевский в XIX веке, О.Шпенглер и
А.Тойнби в XX веке с блистательной убедительностью опровергли подобные покушения на культуру и искусство. И были глубоко правы. Древнегреческие мудрецы-философы оставили нам поисти-не нетленные истины. Платон в «Тимее» говорит, что «все сущее должно находиться в каком-нибудь месте и занимать какое-нибудь пространство (выд.мною. — В.Ч.)»3, что практически повторяет парменидово «существующее должно где-нибудь находиться». Если мы действительно стоим перед фактом существования самодостаточного явления сибирского искусства, то мы должны для себя четко и ясно представлять, что его гносеология и аксиология смогут быть достижимы только после выяснения для себя базовых, онтических (сущих) и онтологических (сущностных), оснований бытия искусства - природных, культурных, профессиональных (художественных), социальных оснеова-ний. В прояснении онтологического статуса искусства может неоценимую роль сыграть средовой, хронотопический или пространственно-временной, подход. Ипполит Тэн писал, что «искусство и окружающая среда существуют одновременно <...> связь между ними неслучайна <...> среда уносит или приносит искусство вслед за собой.»4. Уровень онтологического статуса искусства затрагивает основания бытия искусства, значит, объясняет уровни бытия искусства и в формате диалога, о котором так много в последнее время (и не совсем разборчиво говорится), и в формате со-существова-ния. Скажем, такое распространенное в недавнем прошлом явление в европейском искусстве как фотореализм. Неосторожное, поверхностное распространение его эстетики, например, на творчество омского живописца Г.П.Кичигина может привести к не совсем правильному и адекватному пониманию творчества этого художника. Как представляется, истоки этого художника лежат, прежде всего, в самой природе этого человека, тяготеющего к иллюзорности, точности, детальности и любованию предметной, фактурной стороной изображаемого предмета, той природно-предметной (онтический уровень) среде, в которой автор вырос, художественной, педагогической, социально-политической среде (онтологический уровень), в которых происходило его формирование. Как профессионального художника. Думается, именно в этом контексте может найти объяснение и его обращение к фотореализму. Или экспрессионизм иркутского живописца Бориса Десяткина. Экспрессионизм Б.Десяткина спечаток с его личной телесной и духовной субстанции, в которой, как в котле, переварилось глубоко индивидуальное и общекультурное, возвышенное и профанное, вписавшееся, при этом, в контекст иркутской живописной школы и культуры, словом среды, где происходило его становление, возвышение и трагический финал.
Еще один пример из современного художественного опыта. Мировое искусство второй половины XX века характеризуется значительным наступлением так называемого contemporary art (в русской лексике - актуального искусства), одной из разновидностей которого являются объ-
екты. В Сибири данное явление отмечено в творчестве ряда художников: Д.В.Булныгин, группа «Синие носы» (В.Ю.Мизин, К.А.Скотников,
A.Е.Шабуров (Новосибирск, Екатеринбург), группа «Берег» (Д. и С.Меньшиковы, Новосибирск),
С.Е.Ануфриев (Красноярск), Е.Е.Скурихин (Барнаул), С.Н.Александров, В.М.Владимиров, Т.Н. Дашкова, Е. Д. Дорохов, Д.Р.Муратов, С.Клевцов,
B.А.Погодин, Д.А.Селезнев, С.Сереветников,
A.В.Сташевич, Е.Н.Шнякина (Омск). Актуальное искусство Сибири имеет свои варианты. Если группа «Синие носы» в медиа тяготеет к европейско-московскому contemporary apt, то в Омске (Т.Дашкова, Д.Муратов), в Новосибирске (группа «Берег»), в Красноярске (С.Ануфриев) наблюдается совсем иная ситуация. В искусстве последних интерес представляет не сходство его с европейским или московским, а отличие, и даже, как верно заметила исследователь омского постмодернизма Н.В.Муратова, «антиконцептуальность»5. Поэтические аллюзии на темы утопического мироустройства в содержании, ремесленная обработка бросовых и «цеховых» материалов, граничащая с высокой художественностью, действительно, бросаются в глаза и остро ставят вопрос о причинных различиях. По большому счету это очень хорошо: в художественной разности есть качество творческой самостоятельности. А.А.Блок говорил: «Поэты интересны тем, чем они отличаются друг от друга, а не тем, в чем они подобны друг другу»6. Причины отличий надо искать в той художественной, педагогической, культурной, предметной среде, которая сложилась в Омске к 1980-м годам. Это тот случай, когда пространственно-временной континуум, «дух места» стал определяющим в сложении локальной вариации мирового явления в искусстве. Тенденция, очень близкая к названной, характеризует и творчество скульпторов и авторов композиций А.Н.Капралова (Омск),
B.В.Трески, Р.И.Карягина (Кемерово), В.В.Сысоева (Красноярск). Красноречивым примером местного искусства является творчество тувинских мастеров малой пластики, уникальность которой уходит в национальные традиции, сформированные природой, религией, укладом жизни, словом, повседневным бытием целого народа, его мировоззрением, его этнокультурой (Р.А.Аракча, Э.Б.Байынды, Д^.Дойбухаа, В.О.Ооржак, К.М.Саая), в пластическом и декоративном творчестве алтайских художников А.В.Гурьянова, С.В.Дыкова и других .
Конспективно обозреваемый громадный массив сибирского искусства середины XX — начала
XXI века нуждается в эскизном обозначении методологии его исследования. Поскольку данное исследование предполагает прояснить онтологические основания бытия искусства как способа бытия человека в пространственно-временном континууме, то наиболее оправданной кажется междисциплинарная методология, к которой активно прибегает современная наука7. Междисциплинарный метод допускает обращение к диалектике, благодаря которой можно установить связи биологического (природного) и внебиологического (социокультурного) существования человека в искусстве, значит выявить «кормящий ландшафт» и «вмещающий ландшафт» (Л.Н.Гумилев) художника и его искусства.
Обращение к феноменологии позволяет проникнуть в лабиринты внутреннего сознания художника, «перерабатывающего» окружающую
*
КУЛЬТУРОЛОГИЯ ИСКУССТВОВЕДЕНИЕ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 1 (51) 2007
КУЛЬТУРОЛОГИЯ, ИСКУССТВОВЕДЕНИЕ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 1 (51) 2007
%
среду и выдающего продукт в виде произведения искусства, имманентно связанного с о-кружаю-щим миром. Таковым представляется творчество многих художников последней четверти ХХ — начала XXI века: А.С.Попова, В.П.Карманова (Новокузнецк), Г.П.Кичигина, Ю.Ю.Картавцева (Омск), А.С.Новика (Тюмень) и др. Определившись с базовыми методологическими посылами, исследователь встает перед проблемой выбора методического «инструментария». Автор, будучи сторонником теории хронотопа, считает, что наиболее адекватным предмету исследования и наиболее продуктивным по результатам может быть синтез трех конкретных методик. Во-первых, это различные методики искусствоведения, которые незаменимы при описании и анализе формы произведения искусства. Во-вторых, обращение к герменевтическим приемам интерпретации художественных текстов позволит значительно расширить наши представления об искусстве, которое по рождению и бытию является неотъемлемой частью локальной местной культуры, и которое в отдельных (каких и когда, надо дать ответ!) случаях восходят до общекультурных ценностей. Наконец, в-третьих, методы средового подхода позволят выяснить объективные и субъективные основания, порождающие данное искусство во всем его своеобразии и уникальности. Сегодня со значительной долей уверенности можно говорить, что в основе сре-дового понимания искусства может лежать пять признаков. Природный, предметно-средовой, социокультурный, субъектно-личностный, собствен-но-духовный8. Совокупность этих пяти факторов обусловливают и одновременно тектонируют местное искусство, которое, входя в общий контекст культуры и искусства («единое»), обогащает культуру и искусство своими неповторимыми чертами, своеобразием («множества»). Данное положение отвечает представлениям древних философов, которые не утратили своего значения до наших дней: «... Само единое, разделенное бытием, представляет собою огромное беспредельное множество»9.
Примечания
1. Платон. Парменид // Сочинения в 3 т. — М.: «Мысль», 1970. т.2. - С.415.
2. Кривцун О.А. Художник XX века: поиски смысла творчества / О.А. Кривцун // «Человек», 2002. - №2. — С.36.
3. Платон. Парменид // Сочинения в 3 т. - т.2. - М.: «Мысль», 1970. — С.600.
4. Тэн Ипполит. Философия искусства. Живопись Италии и Нидерландов. — М.: «Изобразительное искусство», 1995. — С.71.
5. Муратова Н.В. «Объектное» движение в современном искусстве Омска // Четвертые Омские искусствоведческие (культурологические) чтения «Местная культура. Методология, история, практика». Сборник материалов / Отв. редактор В. Ф. Чирков. — Омск: «Компаньон-Маркетинг», 2002. — С.95.
6. Блок А.А. Об искусстве / А.А. Блок. — М.: «Искусство», 1980. — С.72.
7. Доктор философских наук А.А.Пелипенко пишет, что «общая картина открывается лишь в междисциплинарном пространстве», благодаря чему «процесс смыслообразова-ния и самоорганизации смыслового пространства составляет онтологический стержень.». — Пилипенко А.А. Генезис смыслового пространства и онтология культуры» // «Человек», 2002. - №2. - С.6.
8. См.: Чирков В.Ф. Самоидентификация человека и местная культура // Становление человека как субъекта социального творчества: Монографическое исследование — Омск: ОмГУ, 1997, с. 184-185; Его же. Чирков В.Ф. Локальные местные культуры: проблема определения и осуществления (тезисы) // Диалог: Музей и общество. Материалы международной научно-практической конференции, 9-10 октября 2000 г. — Якутск, 2001. — С.178-180.
9. Платон. Парменид // Сочинения в 3-х т.т. — т.2. - М.: «Мысль», 1970. — С.434.
ЧИРКОВ Владимир Федорович, кандидат философских наук, доцент кафедры «Дизайн, реклама и технология полиграфического производства»; член Международной ассоциации художественных критиков при ЮНЕСКО (АІСА-Россия), член Союза художников России.
Дата поступления статьи в редакцию: 12.10.06 г.
© Чирков В.Ф.
Календарь научных мероприятий
Министерство культуры Омской области ГУК «Омский музей просвещения»
VII региональная научно-практическая конференция «История образования и просвещения в Западной Сибири», посвященная 110-летию первого педагогического музея в г. Омске
26-27 октября 2007 г., Омск
Направления:
• История общего образования в Западной Сибири;
• История профессионального образования в Западной Сибири;
• История духовного воспитания и религиозного образования в Западной Сибири;
• Музеи учебных заведений: история и проблемы развития;
• Воспитание учащихся: традиции и новации;
• Просветительство в Западной Сибири.
Заявки на участие и материалы высылать по адресу: 644099, г. Омск, а/я 505.
E-mail: [email protected]. Телефон для справок (3812) 451-461.
