CC BY
75
В. И. Подлесская
РГГУ — ШАГИ РАНХиГС, Москва
ПРОСОДИЯ ПРОТИВ СИНТАКСИСА В РУССКИХ ОТНОСИТЕЛЬНЫХ ПРЕДЛОЖЕНИЯХ1
Памяти Марины Русаковой, знавшей цену слова — сказанного и написанного
1. Постановка задачи
В данной работе исследуется расподобление коммуникативно-просодического и синтаксического членения в русских относительных предложениях. Проиллюстрируем этот феномен на классическом примере из статьи [Зализняк, Падучева 1975/1997]:
(1а) Убежал осёл, которого мы любили.
Одно из наиболее естественных просодических исполнений этого предложения — такое, при котором просодический шов проходит после слова осёл. Такое коммуникативно-просодическое членение показано в (1б) фигурными скобками, внутри первой коммуникативно-просодической составляющей главный акцент располагается на слове осёл, внутри второй — на слове любили :
1 Работа выполнена при поддержке гранта РНФ 14-18-03819 «Язык как он есть: русский мультимодальный дискурс» (рук. А. А. Кибрик).
2 При цитировании и в сконструированных примерах мы используем нотацию, принятую в работах [Кодзасов 1996а-в]: наличие акцента на слове помечается перед соответствующим словом знаком апострофа ', а тональный тип акцента (иконически нотируется с помощью прямых и обратных косых черт) при необходимости указывается в скобках после слова. В примерах из наших экспериментальных корпусов будет использована дискурсивная транскрипция, принципы которой сформулированы в [Кибрик, Подлесская 2009]. В этой транскрипции тональный тип акцента указывается перед словом, а ударный слог в акцентирован-
(1б) {Убежал 'осёл} {которого мы 'любили}
Однако синтаксическое членение этого предложения организовано иначе, чем коммуникативно-просодическое — сложная именная группа (группа подлежащего) вложена в клаузу, а относительное придаточное вложено в именную группу. Квадратные скобки, соответствующие синтаксической структуре, нанесены в (1в):
(1в) {Убежал ['осёл} {[которого мы 'любили]]}
Таким образом, просодическая граница проходит внутри именной группы: определяемое оказывается в одной коммуникативно-просодической составляющей, а сентенциальное определение — в другой. Схематически это рассогласование представлено в (1г):
(1г) { ... [...} {[...]]}
Мы постараемся показать, что коммуникативно-просодическая граница между определяемым и сентенциальным определением возникает под воздействием собственно дискурсивной тенденции — стремления оформить коммуникативную составляющую таким образом, чтобы максимально приблизить ее к цельнооформленной клаузе. Иначе говоря, в естественном дискурсе говорящий стремится автономизировать сентенциальные составляющие предложения. Для того чтобы продемонстрировать эту дискурсивную тенденцию, мы постараемся на материале естественного монологического дискурса обнаружить симптомы автономности главной и придаточной клауз в относительных предложениях. Термин «главная» клауза мы употребляем здесь и далее условно, отдавая дань принятой в традиционной русистике терминологии. С точки зрения последовательного анализа в терминах составляющих «остаток» объемлющей клаузы (т. е. всего относительного предложения с постпозитивным придаточным) клаузальной составляющей не является. Однако он имеет внешнюю оболочку, тождественную клаузе, что и отражается в традиционном членении сложного предложения на простые .
ном слове подчеркивается. Апостроф же используется для обозначения гортанной смычки.
Таким образом, получается, что просодическая граница перед постпозитивным относительным придаточным приводит к образованию
Ниже в разделе 2 будут обсуждаться симптомы коммуникативно-просодической автономности компонентов относительного предложения, а в разделе 3 — симптомы их синтаксической автономности, раздел 4 посвящен обсуждению возможных теоретических следствий из наблюдаемых эмпирических фактов.
Мы будем опираться на данные следующих корпусов.
1. Корпус «Рассказы о сновидениях» из коллекции [Spoken-corpora 2013] — 129 устных рассказов школьников о пережитом сновидении (1 час 50 минут звучания, около 14700 словоупотреблений, подробнее о корпусе см. [Кибрик, Подлесская (ред.) 2009]).
2. Корпус «Истории о подарках и катании на лыжах» из коллекции [Spokencorpora 2013] — 40 рассказов (20 рассказов по картинкам и 20 пересказов тех же сюжетов по памяти, возраст рассказчиков 20-30 лет, 35 минут звучания, около 4200 словоупотреблений, подробнее о корпусе см. [Хуршудян 2006]).
3. Национальный корпус русского языка (НКРЯ).
В первых двух экспериментальных корпусах (для краткости далее мы их будем именовать «рабочими») имеется просодическая разметка — в частности, указаны локализация акцентов и тональный тип акцента, размечены абсолютные и заполненные паузы. В НКРЯ просодической разметки нет, поэтому данные этого корпуса будут привлекаться только при обсуждении грамматических аспектов проблемы.
В «Рассказах о сновидениях» имеется 52 относительных предложения, в «Историях о подарках...» — 12 относительных предложений. Таким образом, наш «опытный» просодически размеченный массив составляют 64 относительных предложения. Разумеется, небольшой объем корпусов не позволяет делать серьезных статистических заключений, однако он позволяет провести качественный анализ и дает представление об основных количественных тенденциях. Интересно, что относительные пред-
просодической единицы, не совпадающей по объему с грамматической составляющей. Интересно, что по наблюдениям У. Крофта [Croft 1995], исследовавшего связь просодического и грамматического членения в английском языке, «остаток» объемлющей клаузы, предшествующий постпозитивному относительному придаточному, — это наиболее частотный случай просодического сегмента, не равного составляющей, т. е. в терминах У. Крофта, не равного «полной грамматической единице».
ложения встречаются в двух рабочих корпусах с практически одинаковой частотой — приблизительно 3 раза на 1000 слов, или 1 раз за 2.5 минуты, — что говорит об устойчивости этого явления в бытовой монологической речи независимо от индивидуальных предпочтений говорящих.
2. О коммуникативно-просодической автономности клауз в относительном предложении
2.1. Коммуникативно-просодическое членение и правила размещения коммуникативно-релевантных акцентов в русском языке
В наших исходных представлениях о дискурсивных функциях русской просодии мы следуем основным принципам, сформулированным в исследованиях С. В. Кодзасова [Кодзасов 1989, 1996а-в, 2001, 2002], И. И. Ковтуновой [Ковтунова 1976], Т. Е. Янко [Янко 2001, 2008], Е. В. Падучевой [Падучева 1989], Т. М. Николаевой [Николаева 1969]. В наиболее общей форме эти принципы сводятся к следующему.
1. Главный акцент (или «акцентоноситель», ср. [Янко 2001], или «интонационный центр», ср. [Падучева 1989]) коммуникативной составляющей размещается по синтаксическим правилам — в соответствии с типом фразовой категории. Правила размещения акцента в бинарной группе, описанные И. И. Ковту-новой [Ковтунова 1976], предсказывают, в частности, что в паре «вспомогательный глагол плюс группа полнозначного глагола» главный акцент размещается на группе полнозначного глагола, в паре «глагол плюс прямое дополнение» — на дополнении, в паре «адъективное определение плюс определяемое» — на определяемом. Ср. следующие иллюстративные примеры из работы [Кодзасов 1996в: 183]:
(2) буду 'стирать (Aux + 'VP) стирать 'белье (VP + 'NP) грязное 'белье (Adj + 'NP)
2. Локализация главного акцента не связана с порядком слов в коммуникативной составляющей. Согласно С. В. Кодзасову, «изменение порядка слов не меняет акцентуацию» [Кодза-сов 1996в: 183]:
(3) Буду 'белье грязное стирать.
'Белье грязное стирать буду.
3. Правила размещения акцента в неэлементарных составляющих должны строиться «сверху вниз», ср. следующую формулировку С. В. Кодзасова [Кодзасов 1996в: 183]: «правила приписывания акцента применяются от объемлющих составляющих к объемлемым» — и иллюстрацию к ней:
(4) — Что ты собираешься делать?
— (Буду (стирать (грязное 'белье)')').
Опираясь на сформулированные выше исходные положения, попробуем установить вероятные позиции размещения фразового акцента в именной группе с сентенциальным определением.
2.2. Коммуникативно-просодическое членение относительных предложений
Согласно правилам, сформулированным И. И. Ковтуновой [Ковтунова 1976: 99-101], в именной группе с (обычно расположенным справа от вершины) субстантивным определением акцент размещается на определении — в отличие от групп с (обычно расположенным слева от вершины) атрибутивным определением, в которых главный акцент размещается на вершине, ср.:
(5) белье с 'пятнами vs. грязное 'белье
В русском языке — как в языке с правым ветвлением — позиция справа от вершины типична для неэлементарных, т. е. «тяжелых», или ветвящихся, составляющих. Относительное придаточное (т. е. сентенциальное определение, выраженное финитным предикатом — с зависимыми или без таковых — и вводимое, в общем случае, относительным местоимением или наречием), будучи по определению ветвящейся составляющей, типично располагается справа от своей вершины. Поэтому можно предположить, что оно должно акцентироваться так же, как и другие постпозитивные определения, т. е. сложная именная группа должна формировать единую коммуникативно-просодическую составляющую, внутри которой определение должно получать фразовый акцент. И действительно, возможны относительные
предложения, в которых на именной вершине акцента нет, а определение, напротив, получает акцент, который размещается по общим правилам для глагольной группы: обычно, если есть дополнение, то — на дополнении. Ср. размещение акцента на группе из ситца в составе субстантивного определения в (6а), в составе определения, выраженного причастным оборотом, в (6б) и в составе относительного придаточного в (6в) — во всех трех случаях акцента на вершине нет:
(ба) платья из 'ситца.
(бб) платья, сшитые из 'ситца
(бв) платья, которые сшиты из 'ситца
Однако в реальном дискурсе акцентуация типа (6в) практически не встречается. В наших рабочих корпусах имеется единственный случай с неакцентированным определяемым — полно-значным именем:
(7) РС 069п4
(0.4) и /увидел из /темноты маленькую тень которая \молится.
Помимо этого, имеются единичные случаи с неакцентиро-ванным местоименным определяемым:
(8) РС 037z
и попал-л в \задний /мост
''(0.1) тому кто-о ''(0.4) /\ну-у •••(0.6) покалечил \нас.
В конфигурациях типа (7)-(8) граница между просодическими составляющими проходит перед определяемым (маленькую тень и тому), и определяемое вместе с сентенциальным определе-
4 При цитировании примеров дается указание на корпус (РС — «Рассказы о сновидениях», ИП — «Истории о подарках...», НКРЯ — Национальный корпус русского языка) и далее, для рабочих корпусов, дается индекс текста в корпусе. Примеры из рабочих корпусов даются другим шрифтом (СаИЬп), а не курсивом, как это предусмотрено регламентом данного издания, поскольку курсив в транскриптах задействован для нотирования ускоренного темпа (так называемого «аллегрово-го» произнесения).
нием формируют единую просодическую составляющую. В принципе, допускаются произнесения, при которых в относительном предложении вообще нет внутренней коммуникативно-просодической границы, и все предложение, включая относительное придаточное, формирует единую просодическую составляющую. Такое возможно, например, в коротких предложениях с контрастным фокусом на определении. Так, следующее предложение может быть произнесено с единственным фразовым акцентом на заключительном глаголе:
(9) Люблю детей, которые не ,балуются(\){а тех, которые
балуются — не люблю}
Однако если предложения типа (7)-(8) представлены в нашем рабочем массиве хотя бы единичными примерами, то конфигурации типа (9) в нем вообще отсутствуют.
Наши корпусные данные позволяют говорить, что в реальном дискурсе — по крайней мере, в исследованном нами жанре бытового монолога — абсолютно преобладают другие варианты размещения фразовых акцентов: такие, при которых, как в иллюстративном примере (1), просодическая граница проходит между определяемым и относительным придаточным и, тем самым, относительное придаточное оказывается просодически автономным.
По-видимому, потребность в более дробном коммуникативно-просодическом членении изначально возникает в речи по рит-мико-мелодическим причинам — как результат стремления к равномерному чередованию акцентных и безакцентных звеньев, см., например, [Розанова 1983] . Однако воплощается эта потребность не случайным образом. С нашей точки зрения, просодическая граница внутри сложной именной группы возникает под воздействием собственно дискурсивной тенденции, а именно, стремления оформить коммуникативную составляющую таким
5 Применительно к английскому языку стремление к равномерному чередованию акцентных и безакцентных звеньев (isochrony) и его влияние на просодическое членение обсуждались, в частности, в работах Е. Каупер-Кулен, см. [Couper-Kuhlen 1993]. В работе [Fox, Thompson 2007] обсуждается влияние этого фактора на возможность опущения that в относительных придаточных.
образом, чтобы максимально приблизить ее к цельнооформлен-ной клаузе.
Практически весь массив относительных предложений в наших рабочих корпусах исчерпывается следующими тремя коммуникативно-просодическими конфигурациями, которые демонстрируют автономизацию относительных придаточных в дискурсе: рематическое придаточное, парцеллированное придаточное и фоновое придаточное. Эти конфигурации количественно соотносятся приблизительно как 30% : 45% : 25% соответственно (детальный количественный анализ относительных предложений по данным этих корпусов представлен в [Подлес-ская 2008]). Рассмотрим эти три конфигурации последовательно.
2.3. Коммуникативно-просодическое членение относительных предложений по данным рабочих корпусов
2.3.1. Рематическое относительное придаточное. Данная коммуникативно-просодическая конфигурация характерна для предложений, где относительное придаточное занимает заключительную позицию в предложении. Типичная акцентуация — подъем тона на интонационном центре главной клаузы, падение — на интонационном центре определения. Это именно та конфигурация, которую мы демонстрировали выше на искусственном примере про осла (1б) . Приведем теперь реальные примеры из рабочих корпусов:
(10) РС 03Ь
и мы увидели --(0.2) /площадку,
• ••(0.7) на 11 --(0.3) на которой на /асфальте' --(0.4) былоw /м-
множество— множество разных \червяков.
(11) РС 057z
''(0.3) --(0.2) делаю такие /движения,
которые /наяву я не \могу-у -де-елать,
6 За исключением единичных случаев с неакцентированными вершинами, проиллюстрированных в (7)-(8).
7 Заметим, что эта схема не чувствительна к противопоставлению определений по рестриктивности, ср. аналогичное коммуникативно-просодическое членение нерестриктивного варианта:
(0 {Убежал осёл 'Вася} {которого мы 'любили}.
Данная конфигурация может реализоваться и с местоименными вершинами:
(12) РС 067п
• •(0.4) «Ну а /\сколько \именно?»
• •••(1.3) Он \г.0.в.0.РШ:
• •(0.3) «/Всё ,
что есть в \/кошельке.»,
В рамках данной конфигурации главная и зависимая клаузы соответствуют двум коммуникативно-просодическим составляющим. При этом главная клауза интерпретируется как тематическая, получает акцент по регулярному правилу (в приведенных примерах — на дополнении), а подъем тона в акценте сигнализирует одновременно о тематическом характере составляющей и о ее незаключительной позиции в составе иллокуции (ср. [Янко 2008] о наиболее распространенном типе выражения дискурсивной незавершенности, когда простое предложение в составе сложного концептуализуется как тема). По существу, функция главной клаузы — интродуктивная, она вводит некоторую сущность, функция же относительного придаточного, которое формирует рему, — предицировать признак данной сущности. Напомним, что конструкции с рематическим относительным придаточным составляют около трети всего массива относительных предложений в корпусе.
2.3.2. Парцеллированное относительное придаточное. С тенденцией размещать сентенциальное определение в рематической составляющей, продемонстрированной выше, хорошо согласуется и тот факт, что сентенциальные определения в речи обнаруживают неожиданно высокий «рейтинг» парцелляции: в нашем массиве парцеллированными оказываются около 45% относительных придаточных. Парцелляция реализуется в двух акцентных конфигурациях — в схеме «падение-падение» (нисходящий тон и на акцентированной вершине определительной конструкции, и в главном акценте определения) и в схеме «подъем-подъем» (восходящий тон и на вершине, и на определении). Типичные примеры схемы «падение-падение»:
(13) РС 067n
• •••(1.4) Тогдам ••(O.l) мой /кома-андир /меня /наградил золот-той \меда-алью.
• •(0.3) Которая /стоил-ла /двести \долларов.
(14) РС 048z
/Мне /приснилось,
что /я /ехала на \-поезде.
В котором /была •••(0.6) зелёная \-полян-на,
с-с /\гриба-ами и ^(0.2) \пня^ми всякими,
В примерах подобного рода нисходящий тон на акцентированной вершине определительной конструкции (он же — нисходящий тон в главном акценте главной клаузы) однозначно сигнализирует завершенность иллокуции, не предполагающей продолжения. Таким образом, относительное придаточное добавляется постфактум, если говорящий, в результате мониторинга сказанного, сочтет необходимым ввести новый квант информации.
Схема «подъем-подъем» является зеркальной по отношению к схеме «падение-падение»: если последовательность «главная клауза плюс парцеллированная клауза» оказываются в незаключительной позиции, то в обеих этих клаузах нисходящий тон заменяется на восходящий. Эта схема используется тогда, когда относительное придаточное является полноправным средством описания незаключительного эпизода основной нарративной линии :
(15) ИП RUS T2-2
...(0.6) Там он встретил-л своих /друзей,
...(0.3) которые \решили-и ээ(0.2) отметить /встречу,
...(0.6) после /\чего-о этот человек' ..(0.2) как оказалось выпил
/лишнего,
..(0.2) и-и /ему взбрело в голову пойти \снова покататься на /лыжах с \горки.
И восходящий тон на вершине определительной конструкции, и восходящий тон на главном акценте определения демонстрируют, что соответствующие фрагменты обозначают незаключи-
8 Для английского языка в работах Р. Лука, см., например, [Loock 2007], эта дискурсивная функция относительных придаточных квалифицируется как «континуативная» (continuative).
тельные эпизоды в цепочке, в данном случае — встреча, выпивка, «перебор», катание в пьяном виде. Напомним, что тексты в корпусе «Истории о подарках и катании на лыжах» — это рассказы по картинкам. Поразительный факт состоит в том, что наряду с примером (15) еще два описания этого же сюжета в корпусе строятся с использованием схемы «подъем-подъем», ср.:
(16) ИП RUS R2-2
...(0.5) ээ(0.6) ..(0.2) мм(0.2) Во время этого он встретил своих /друзе-ей,
которые решили-и ээ(0.2) отметить /встречу-у, ээ(0.3) во время отмечания он ..(0.5) ээ(0.5) /перебра-ал, ээ(0.2) \и-и в пьяном /состоянии решил \снова покататься на лыжах.
(17) ИП RUS R2-5
..(0.6) На /лыжах при= 11 поехал к своим /друзьям, ..(0.9) где \ещё-о дополнительно принял на /грудь, ..(1.1) и /оттуда уже раз= 11 окончательно /развеселившись, ..(0.2) /поеха-ал ...(0.8) \домой.
Доля парцеллированных относительных придаточных (45%) — высокая сама по себе — становится еще более красноречивой при сравнении с другими типами придаточных. В работе [Коротаев 2009] для корпуса «Рассказов о сновидениях» приводятся данные о парцелляции постпозитивных объектных, определительных и обстоятельственных придаточных, см. Таблицу 1:
Таблица 1. Доля парцеллированных придаточных (от числа придаточных данного семантико-синтаксического класса)
Объектные Определительные Обстоятельственные
Схема «подъем-подъем» 11.1% 14.3% 7.7%
Схема «падение-падение» 15.2% 30.6% 42.3%
Суммарная доля парцеллированных придаточных 26.3% 44.9% 50%
[Коротаев 2009]
Как видно из Таблицы 1, доля парцеллированных определительных придаточных (от общего числа определительных придаточных) значительно превосходит долю парцеллированных постпозитивных объектных придаточных (от общего числа постпозитивных объектных придаточных) и почти равна доле парцеллированных обстоятельственных придаточных (от общего числа постпозитивных обстоятельственных придаточных). Более того, если мы рассмотрим отдельно схему «подъем-подъем», то выяснится, что этот тип парцелляции в классе относительных придаточных представлен почти в два раза чаще, чем в классе обстоятельственных. Тем самым, можно утверждать, что относительные придаточные в спонтанной речи демонстрируют устойчивую тенденцию к автономизации, и в том числе, к использованию для обозначения эпизода основной нарративной линии.
2.3.3. Фоновое относительное придаточное. Эта коммуникативно-просодическая конфигурация реализуется по схеме «подъем-нейтрализация» — восходящий тон на акцентированной вершине определительной конструкции, в главном акценте определения нисходящий или ровный тон, или же все определение произносится безакцентно. Эта схема может быть проиллюстрирована следующим примером:
(18) ИП RUS R1-2
...(0.5) Он-н ..(0.1) приехал в Лавтосало-он, ээ(0.2) \выбрал-л большую красивую /-машину, которую решил подарить своей -жене, ...(0.6) \вот,
\но-о мм(0.3) ..(0.1) когда-а ээ(0.2) он узнал /цену этой машины, он /ужаснулся, и решил что \нет,
В данном фрагменте на вершине определительной конструкции /-машину восходяще-ровный тон, в главном акценте относительного придаточного -жене ровный тон и все определение произносится в ускоренном темпе (в транскрипции он обозначен курсивом), тише остального текста и в более низком регистре (в транскрипции обозначается уменьшением кегля). Такая схема используется в тех случаях, когда в определении содержится фо-
новая информация, не входящая в основную нарративную линию, и оно коммуникативно «проваливается» между соседними информационно значимыми сегментами. Эта же акцентная схема используется и в редких (всего три в нашем массиве) случаях вложения относительного придаточного в главную клаузу (разрыв клаузы нотируется в транскрипте длинным тире):
(19) РС 067п
• •(0.5) {ЧМОКАНЬЕ 0.1} --(0.3) А /потом вот эти /девочки — которые \стояли' около \двери, — --(0.6) ээ(0.1) /вошли, и \тоже сели,
В этом примере, как и в предыдущем, придаточное произносится в более низком регистре, оно выводится из основной линии повествования как информационно не нагруженное. В данном конкретном случае «девочки, которые стояли около двери» уже были ранее введены в повествование, т. е. относительное придаточное используется для того, чтобы реактивировать референт.
Таким образом, в данном случае мы тоже наблюдаем авто-номизацию относительного придаточного. Если при рематизации и парцелляции можно говорить о том, что относительное придаточное коммуникативно повышается в статусе и по своему просодическому оформлению приравнивается к главной клаузе, то в случае фонового придаточного можно говорить о его понижении в статусе до парентетического. Важно, однако, что во всех трех классах случаев вершина сложной именной группы и вложенное в эту группу придаточное оказываются в разных коммуникативно просодических составляющих.
2.4. Паузация в относительных предложениях Симптомом автономизации относительного придаточного служит не только его интонационное оформление, но и паузация на его левой границе, т. е. между определяемым и сентенциальным определением. В работе [Коротаев 2009] для корпуса «Рассказов о сновидениях» приводятся данные о наличии и продолжительности пауз на левой границе постпозитивных объектных, определительных и обстоятельственных придаточных, см. Таблицу 2.
Таблица 2. Пограничные паузы в сложноподчиненных конструкциях с постпозитивными придаточными
Объект- Обстоятель- Определи-
ные ственные тельные
Всего границ 182 53 52
Средняя продолжительность по- 0.14 сек 0.20 сек 0.24 сек
граничной паузы
Доля нулевых пауз 74.7% 66.0% 55.8%
Доля пауз от 0.5 сек 11.5% 15.1% 19.2%
[Коротаев 2009]
Как видно из Таблицы 2, средняя продолжительность паузы на левой границе относительного придаточного значительно выше, чем на левой границе постпозитивного объектного придаточного, и даже несколько выше, чем на левой границе постпозитивного обстоятельственного придаточного. Далее, доля случаев, когда перед придаточным вообще нет паузы, максимальна для объектных и минимальна (!) для относительных. По этому параметру относительные придаточные тоже демонстрируют более высокую степень автономизации, чем даже (постпозитивные) обстоятельственные. Наконец, третий параметр — доля пауз средней и высокой продолжительности (для бытовых монологов таковыми обычно считаются паузы продолжительностью более 0.5 сек). Средние и длинные паузы оказываются более характерны для левой границы относительного придаточного, чем для границ других двух типов. Таким образом, в целом паузы между определяемым и сентенциальным определением возникают чаще и длятся дольше, чем паузы, отделяющие главную клаузу от постпозитивных объектных и обстоятельственных клауз. Эти факты, безусловно, свидетельствуют о том, что в естественном дискурсе определительным клаузам свойственна коммуникативно-просодическая автономизация. В следующих разделах мы покажем, что в естественном дискурсе широко представлены такие употребления относительных придаточных, которые и на собственно синтаксическом уровне свидетельствуют об их автономизации.
3. О синтаксической автономности клауз в относительном предложении
В этом разделе мы рассмотрим два класса симптомов синтаксической автономности относительных клауз:
1. определяемое может быть отодвинуто внутрь главной клаузы влево от границы с определением;
2. относительное местоимение который может быть отодвинуто вправо от границы с определяемым.
3.1. Перенос определяемого влево, внутрь главной клаузы В общем случае относительное придаточное в русском языке располагается непосредственно справа от вершины определительной конструкции. В ряде случаев, однако, придаточное может отрываться от вершины. В наших рабочих корпусах такое явление не засвидетельствовано, но интроспекция автора, опрос информантов и данные НКРЯ показывают, что такой отрыв в речи возможен, особенно если вершина акцентирована:
(20) Рыдание было причудливое, будто курица квохтала, которую душат. [НКРЯ: Юрий Трифонов. Дом на набережной (1976)]
(21) Я с солдатами и офицерами разговаривала/которые были на первой войне. [НКРЯ: Беседа в Петербурге (2001)]
По существу, здесь происходит перемещение вершины определительной конструкции внутри тематической составляющей . Как мы уже упоминали, в НКРЯ просодической разметки нет, однако, обратившись к интроспекции, мы можем с достаточной надежностью реконструировать возможные просодические ис-
9 Отрыв относительного придаточного от своей вершины (экстра-позизию) можно фигурально описывать и как движение придаточного вправо, и как движение определяемого влево. Мы предпочитаем второй тип интерпретации, потому что определяемое при эстрапозиции придаточного оказывается расположено внутри главного нестандартно, ср. в (21) Я с солдатами и офицерами разговаривала вместо немаркированного Я разговаривала с солдатами и офицерами. Можно предполагать, что изменение порядка слов в главной клаузе несет самостоятельную коммуникативную нагрузку. Однако этот тезис нуждается в дальнейшем обосновании.
полнения зафиксированных предложений. В частности, для примеров типа (20)-(21) очевидно, что вершина остается носителем фразового акцента в главной клаузе, независимо от своего линейного расположения — подтверждая тем самым коммуникативно-просодическую самостоятельность этой составляющей.
Мы попытались оценить частотность этого явления по НКРЯ. Запрос был сформулирован следующим образом: «У,(^ю|трег|трег2) -атагк, на расстоянии 1 от который атагк», т. е. «глагол в индикативе или императиве, не после знака препинания, за которым непосредственно следует запятая (или иной знак препинания), а далее — слово который в любой возможной грамматической форме». Ограничения со знаками препинания понадобились для того, чтобы отсеять случаи переноса относительного местоимения который вправо от левой границы придаточного, т. е. случаи типа повесть, написал которую один малоизвестный писатель. Этот тип конструкций будет отдельно рассмотрен ниже в разделе 3.2.
По данному запросу была оценена условная доля конструкций со сдвинутой влево вершиной от общего числа употреблений местоимения который (в это общее число включаются употребления данного местоимения и в относительной, и в вопросительной функции — ввиду трудоемкости ручного разрешения омонимии). Подсчитанная таким образом условная доля представлена в Таблице 3 :
10 Реальная доля таких конструкций несколько меньше, чем та, что представлена в Таблице 3, поскольку в полученных данных был представлен некоторый «шум», от которого было невозможно избавиться вручную. В частности сюда попадали конструкции с бессоюзным сочинением относительных придаточных с финальным глаголом, типа Бывают люди / которые просто много работают / которые постоянно устают..., также удовлетворяющие запросу. Другим серьезным источником «шума» являются формы существительных, омонимичные глагольным (дело, мыло и проч.): в выборке из подкорпуса с неснятой омонимией удалить удовлетворяющие запросу конструкции типа ...дело, которое... можно только вручную. Если считать, что уровень такого рода «шума» более или менее постоянен, то можно признать, что само по себе сравнение долей по разным подкорпусам показательно, то есть отражает объективную картину.
Таблица 3. Условная доля конструкций со сдвинутой влево вершиной
по данным НКРЯ
Число конструкций со сдвинутой влево вершиной Общее число употреблений местоимения который Доля конструкций со сдвинутой влево вершиной
Основной корпус, 20-21 вв. 5 013 604 066 0.83%
Основной корпус, 19 в. 1 968 173 307 1.1%
Основной корпус, 18 в. 611 20 034 3%
Устный корпус 569 30 065 1.96%
Газетный корпус (СМИ 2000 гг.) 2 950 585 682 0.5%
Поэтический корпус 19 в. 207 2 899 7.1%
Поэтический корпус 18 в. 321 2270 14.1%
Прежде всего, по данным Таблицы 3, удельный вес конструкций со сдвинутой влево вершиной уменьшился в исторической перспективе (в основном корпусе — от 3% в 18 в. до 0.83% в 2021 вв.). Далее следует признать, что сравнение современного устного корпуса и современного газетного корпуса свидетельствует о том, что этот феномен в гораздо большей степени свойственен устному бытовому языку, чем письменному официально-деловому (1.96% против 0.5%). Но наиболее разительный контраст наблюдается при сравнении с поэтическим корпусом — в поэтических текстах доля конструкций со сдвинутой влево вершиной составляет 7.1% для 19 в. и 14.1% для 18 в. К сожалению, поэтический подкорпус 20-21 вв. пока еще недостаточно репрезентативен, общее число употреблений местоимения который в нем всего 114. Трудно однозначно установить, с чем связано такое существенное отличие: с особенностями поэтического языка или с тем, что в поэзии 18-19 вв. сохранялась еще более ранняя норма, «потворствовавшая» сдвигу. Однако более вероятной нам представляется «поэтическая» причина — ручная проверка по случайной выборке показывает, что доля «шума» в поэтической
выборке ниже, чем в прозаической, значит доля экстрапозиции относительного придаточного еще выше. Данные поэтических текстов полезны тем, что ритмическая организация стиха позволяет с большей надежностью, чем в прозаическом тексте, реконструировать размещение коммуникативных акцентов во фразе. Так, в следующих двух примерах с большой долей надежности реконструируется произнесение, при котором определяемые (огонь и крючки) сохраняют фразовый акцент — несмотря на сдвиг влево внутри главной клаузы, а определительное придаточное имеет собственный фразовый акцент (на словах прежде и людей соответственно):
(22) Ах! тот огонь мне возвратите, Которым прежде я горел [НКРЯ: А. Х. Востоков. П. А. С.: «Давно я с музой разлучился...» (1825)]
(23) Подьячие крючки имеют, Которыми ловить людей умеют [НКРЯ: В. И. Майков. Рыбак и щука: «Для птиц силки ста-новят...» (1763-1767)]
Таким образом, определяемое остается носителем фразового акцента в главной клаузе, независимо от своего линейного расположения, а сентенциальное определение имеет собственный фразовый акцент. Тем самым, при сдвиге определяемого влево синтаксическая автономизация главной и зависимой клауз подкрепляется их коммуникативно-просодической автономизацией.
3.2. Перенос относительного местоимения который вправо, внутрь относительного придаточного
В данном разделе мы обсудим симптомы автономизации относительного придаточного при сдвиге местоимения который вправо от границы с определяемым, ср. (24):
(24) Сформировать из слоёного теста круглый пласт, на середину которого положить фарш из слоёв курицы, грибов и
11 Как и в предыдущем разделе, мы говорим о «сдвиге» лишь фигурально, имея в виду увеличение линейного расстояния между началом относительной клаузы и местоимением. По существу же, как будет показано ниже, в данном случае происходит отмена ожидаемого перемещения относительного местоимения влево.
риса с яйцом. [НКРЯ: Мастерица. Праздник каждый день! //
«Даша», № 10, 2004]
В конструкциях такого рода обнаруживается так называемый «эффект крысолова» (англ. pied-piping, о проявлении этого эффекта в русских относительных предложениях, см. [Зализняк, Падучева 1979; Тестелец 2001: 140-142; Лютикова 2009]). Существо этого эффекта состоит в том, что правила, которые применимы к некоторой составляющей, должны применяться к более крупной объемлющей составляющей. В относительных придаточных действует правило, согласно которому относительное местоимение который должно перемещаться в левую периферию придаточного, однако если внутрь придаточного вложена именная, предложная, деепричастная, инфинитивная или иная группа, доминирующая над который, то в левую периферию с той или иной степенью обязательности перемещается вся эта группа . При этом местоимение в составе этой группы обычно локализуется там, где локализовался бы его антецедент, не будь данная группа вложенной в относительное придаточное. Так, в приведенном выше примере в левую периферию придаточного перемещается не само относительное местоимение, а вся группа на середину которого. При этом местоимение располагается на правой периферии этой группы — там, где «в нормальном случае» располагалось бы подчиненное имя, ср. на середину пласта. Но что самое замечательное, местоимение не только располагается там, где должен был бы располагаться его антецедент, но и может акцентироваться так же, как должен был бы акцентироваться антецедент, ср.:
(25) пласт, [[на середину 'которого(/)] положить фарш]
[[на середину 'пласта(/)] положить фарш]
Как правило, если в составе относительного придаточного имеется группа с полнозначной вершиной, подвергающаяся действию «эффекта крысолова», то она выделяется в отдельную коммуникативно-просодическую составляющую и на относительном местоимении может размещаться главный фразовый акцент,
12
Для предложных групп перемещение является абсолютно обязательным.
если это согласуется с общими правилами выбора акценто-носителя. В нашем корпусном массиве имеется два случая с «эффектом крысолова», и в обоих акцент располагается на местоимении, как в (26):
(26) ИП RUS R2-2
потому что на его пути повстречалась крутая /-горка, ...(0.5) съезжая с /которой,
он к сожалению сломал себе ...(0.7) /ногу в трех \местах,
Случаи с «эффектом крысолова» — это редчайший контекст , в котором допускается фразовое ударение на относительном местоимении. Именно тот факт, что местоимение «наследует» локализацию и способ акцентирования исходной клаузы, и говорит о коммуникативно-просодической самостоятельности относительного придаточного.
По данным НКРЯ, относительные предложения с «эффектом крысолова» — это гораздо более частотное явление, чем сдвиг определяемого влево внутри главной клаузы: в основном корпусе по запросу «который -amark на расстоянии -1 от -CONJ», т. е. употребление местоимения который не после знака препинания и не после союза, выдается 283 436 вхождений, что составляет более трети общего числа вхождений местоимения который (786564) Из них 74% случаев составляют употребления местоимения который непосредственно после предлога (книги, среди которых...), 21.9% — непосредственно после существительного (книга, автор которой...), и 4.1% — прочее, в частности, после инфинитной формы глагола, как в примере (26) выше, или сравнительной степени прилагательного, как в следующем примере:
13
С. С. Сай (личное сообщение) обратил наше внимание на контексты, в которых относительное местоимение который отделено от остальной части придаточного вводными словами, типа впрочем: ср. ...данные, которые, впрочем, еще предстоит проверить. В такого рода контекстах местоимение тоже легко может получить фразовое ударение.
14 Ограничение «не после союза» необходимо, чтобы отсечь случаи союзного сочинения относительных придаточных, типа ... который... и который.... Как и при количественной оценке экстрапозиции придаточного, мы оцениваем лишь условное, а не абсолютное распределение, хотя в данном случае выборка менее «зашумлена».
(27) (...) как этот самый Ермолай купил имение, прекрасней которого ничего нет на свете. [НКРЯ: А. П. Чехов. Вишневый сад (1904)]
Особый интерес для исследования автономизации относительного придаточного представляют предложения, в которых «эффекту крысолова» подвергается целиком глагольная группа. Здесь обнаруживаются два функциональных класса случаев. В первом классе случаев относительное придаточное используется для уточнения, оно строится как парцеллированное (см. выше раздел 2.3.2), формирующее единую коммуникативно-просодическую составляющую:
(28) — Смотри-ка! — сказала первая. — Это ж... артист! Ну... как его... В \Америке живёт который... Ещё \лицо переделал который... — Джексон?! — подсказала вторая. — Ну! [НКРЯ: Григорий Горин. Иронические мемуары (19901998)] (нотация акцентов моя. — В. П.)
Тональный тип главного фразового акцента в этой составляющей можно охарактеризовать как интенсивный нисходящий (ИК-2 в системе интонационных конструкций Е. А. Брызгуновой, [Шведова (ред.) 1980]). Этот класс относительных предложений характерен почти исключительно для устного разговорного дискурса.
Второй класс случаев представлен и в письменных текстах, он может быть проиллюстрирован примером (29):
(29) Вольнолюбивые Его речи о любви и милосердии подрывали жестокость израильского закона, хранили который старейшины. [НКРЯ: А. П. Хейдок. Грешница (1924-1934)]
В такого рода случаях относительное придаточное имеет внутреннюю коммуникативно-просодическую структуру, выдвинутая глагольная группа, включающая местоимение который, — тема с собственным коммуникативно релевантным акцентом. В этом классе относительных предложений выдвижение глагольной группы аналогично выдвижению других типов групп с полно-значной вершиной, таких как, например, выдвижение деепричастной группы в (26) или группы сравнительной степени прилагательного в (27).
Данный класс употреблений — достаточно редкий и при этом демонстрирует удивительное лексическое однообразие. Всего в основном корпусе обнаружено 37 примеров такого типа, из них 28 — со следующими глаголами семантического класса «руководство»: руководить (12 случаев), возглавить / возглавлять (8), командовать (5), координировать, дирижировать, заведовать (по одному случаю). Приведем два характерных примера:
(30) Специально подобранная бригада профессионалов, руководил которой заместитель директора Владимир Сергеевич Мулюкин, блестяще реализовала замысел проектировщиков. [НКРЯ: Леонид Надеждин. Стройка начинается с проекта // «Пермский строитель», 2004.05.11]
(31) (...) против армии Московского военного округа, командовал которой великий князь Сергей Александрович. [НКРЯ: А. А. Игнатьев. Пятьдесят лет в строю. Кн. 1-2 (1947-1953)]
Заметим, что во всех этих случаях релятивизируется дополнение, обозначающее административную единицу или организованный коллектив (армия, оркестр, бригада), а относительное придаточное предицирует онтологически существенный признак (указывает на руководителя). Предстоит еще проверить причины такой лексической избирательности данного типа относительных предложений.
Итак, мы рассмотрели два синтаксических явления, способствующих «усилению» границы между определяемым и сентенциальным определением: сдвиг определяемого влево от границы с определением и сдвиг местоимения вправо от этой границы. Мы убедились в том, что эти явления не только демонстрируют синтаксическую автономизацию относительного придаточного, но и регулярно приводят к его коммуникативно-просодической автономизации. Иначе говоря, рассмотренные процессы приводят к тому, что определяемое и сентенциальное определение оказываются в разных коммуникативно-просодических составляющих.
4. Что из этого следует?
Можно утверждать, что рассмотренные нами корпусные данные подтверждают исходное предположение о том, что
в естественной устной речи говорящий стремится привести коммуникативно-просодическую составляющую к виду синтаксически цельнооформленной клаузы. В итоге в подавляющем большинстве случаев наблюдается расподобление синтаксического и коммуникативно-просодического членения: определяемое объединено с относительным придаточным в одну синтаксическую составляющую (именную группу), но при этом определяемое и определение оказываются в разных коммуникативно-просодических составляющих.
Данное исследование имеет преимущественно эмпирический характер, однако в меру представительности нашего корпусного материала оно позволяет сделать и некоторые теоретические выводы о возможном соотношении просодического и структурного членения в речи.
В рамках самых разных теоретических концепций делались попытки если не объяснить, то хотя бы смоделировать наблюдаемую «невооруженным глазом» устойчивую корреляцию (но не изоморфизм!) между просодическим членением потока речи с одной стороны и членением этого потока на синтаксические и семантические сегменты с другой.
Так, в рамках формальных алгоритмических подходов, ставящих своей целью вычислить расстановку границ просодических составляющих на основе синтаксической структуры [Selkirk 1984, 1986; Nespor, Vogel 1987; Ferreira 1993; Truckenbrodt 1999, 2005; Watson, Gibson 2004], постулируется просодическое представление предложения, которое коррелируют с синтаксическим представлением, но автономно от него. Это представление устроено иерархически : минимальной единицей является просодическое слово (слово, наделенное лексическим ударением плюс клитизи-рованные служебные слова); просодические слова объединяются в фонологические группы с единым коммуникативно-значимым акцентом; максимальной единицей просодического представления является высказывание. Промежуточной единицей между высказыванием и фонологической группой является интонационная
15 Иерархически, но в отличие от синтаксической иерархии, не рекурсивно: если в синтаксисе, например, в клаузу может быть вложена другая клауза, то единицы одного просодического ранга не могут быть вложены одна в другую.
группа. Границы просодических слов, фонологических групп и высказываний «вычисляются» по правилам на основе синтаксической структуры. А вот на уровне интонационных групп воздействие синтаксиса опосредуется рядом несинтаксических факторов, таких, как информационная структура, фонологическая длина составляющей, темп речи и другие, при этом допускаются альтернативные членения высказывания на интонационные группы. Так, например, из двух предложений с одной и той же синтаксической структурой более длинное предложение скорее будет делиться на интонационные группы, тогда как более короткое с большой вероятностью будет произнесено как единая интонационная группа. Однако и влияние собственно синтаксических факторов на границы интонационных групп является предметом дискуссии в рамках этой парадигмы. В частности, для исследования просодии полипредикативных конструкций важно понимание того, насколько граница клаузы в синтаксической структуре автоматически предсказывает границу интонационной группы. Так, например, в [Truckenbrodt 2005] демонстрируется, что в немецком языке правая граница клаузальной составляющей (неважно, вложенной или главной) совпадает с правой границей интонационной группы (так называемое правило "Align-CP"), тогда как в английском действует другое ограничение: граница интонационной группы не может проходить внутри клаузальной составляющей, при этом внутри интонационной группы может находиться правая граница вложенной клаузы, но не может — правая граница главной клаузы (вариант так называемого правила "Wrap-CP").
Организация относительных предложений оказывается удобным объектом для изучения закономерностей, регулирующих соотношение просодии и синтаксиса, поскольку по крайней мере одна из границ вложенной определительной клаузы размещается внутри именной группы, и тем самым, просодический статус этой границы оказывается подверженным влиянию комплексу различных факторов.
Эти факторы могут оказаться как универсальными, так и лингвоспецифическими. В работе [Jun 2003] описывается эксперимент, в котором испытуемым предлагалось произвести наиболее естественным образом просодическое членение предложения со структурой «Джон гнался за собакой/видел собаку, которая
кусала кошку» на английском, греческом, испанском, французском, персидском, японском и корейском языках. Результаты суммированы в (32), просодическое членение нотировано фигурными скобками:
ЛИГЛИЙСКИЙ (32а) {John chased the dog} {that bit the cat}.
ГРЕЧЕСКИЙ
(32б) {O Giannis kinigise to skilo} {pu dagose ti gata}.
ИСПAHСKИЙ (32в) {Juan vio al perro} {que persiguio al gato}.
ФРАЩУЗСКИЙ (32г) {John a poursuivi le chien} {qui a mordu le chat}.
ЯПОНСКИЙ
(32д) John-ga neko-ni kamitzuita inu-o oikaketa.
Джон-NOM кошка-за кусала собака-ACC гнался {Johnga} {nekoni kamitzuita inuo} {oikaketa}.
ПЕРСИДСКИЙ
(32е) John saga-ro ke gorbeha-ro gaz gereft ta?qib Джон собака-ACC что кошка-ACC укус взял погоня kard. делал
{John sagaro ke gorbeharo gaz gereft} {ta?qib kard}. Или {John sagaro} {ke gorbeharo gaz gereft} {ta?qib kard}.
КОРЕЙСКИЙ
(32ж) John-i koyangi-lu mun kangaji-lul
Джон-NOM кошка-ACC кусал.который щенок-ACC ccochatta. гнался
{Johni} {koyangilul mun} {kangajilul ccochatta}.
[Jun 2003: 13] (русификация глосс моя. — В. П.)
Как показывает этот эксперимент, в английском, греческом, испанском и французском просодическая граница обнаруживается между определяемым и следующим за ним сентенциальным определением. Легко видеть, что это та же модель, которая является предпочтительной и для русского языка.
Все перечисленные четыре языка, как и русский, являются языками правого ветвления. В японском просодическое членение принципиально иное: просодическую составляющую формирует целиком сложная именная группа, т. е. определяемое вместе с сентенциальным определением. Как известно, японский — язык левого ветвления, со строгой препозицией сентенциального определения. Персидский язык демонстрирует «непоследовательное» левое ветвление: имеет порядок слов SOV, но относительное придаточное в нем постпозитивно. В персидском, как видно из (32е), просодическая граница между определяемым и сентенциальным определением возможна, но не обязательна .
Можно было бы предположить, что решающим фактором является направление ветвления. Однако этому препятствуют данные корейского языка, который, как и японский, является строго левоветвящимся, но в котором тем не менее просодическая граница обнаруживается после (препозитивного) относительного придаточного перед определяемым. В [Jun 2003] высказывается гипотеза, согласно которой различие в просодическом членении между японским и корейским объясняется тем, что в корейском на глаголе-вершине относительного придаточного имеется маркер релятивизации, тогда как в японском относительное придаточное не имеет сегментного маркирования. Согласно анализу, предложенному в [Jun 2003], возможный механизм подключения этого фактора следующий: в японском говорящий не проводит границу после относительного придаточного, чтобы снять возможную омонимию, т. е. чтобы слушающий ошибочно не принял конец придаточного за конец независимой финитной клаузы (в примере (32д) это привело бы к интерпретации «Джон кусал кошку»).
Вместе с тем в более поздней работе c участием того же автора [Jun, Koike 2008] на экспериментальном материале показано, что пауза между определением и определяемым в японском языке все-таки может возникать, например, в контексте омонимии между ранним и поздним (в другой терминологии — высоким и
16 Корреляция между просодическим членением и рестриктив-ностью в персидском примере нуждается, на мой взгляд, в дополнительном исследовании.
низким) закрытием, т. е. в тех случаях, когда определяемому предшествует сначала сентенциальное определение, а затем гени-тивная группа. Любимый пример исследователей этой проблемы — Застрелили служанку актрисы, которая стояла на балконе, — при раннем закрытии понимается так, что «на балконе стояла служанка», а при позднем — что «на балконе стояла актриса»; в японском варианте порядок будет «на балконе стояла [которая] актрисы служанку застрелили». Эксперименты свидетельствуют, что, как и во многих других языках, в японском статистически достоверно возникает просодическая граница между сентенциальным определением и генитивным, если говорящий хочет добиться прочтения «на балконе стояла служанка».
Этот небольшой экскурс показывает, насколько разнообразны могут быть факторы, опосредующие влияние синтаксического членения на просодическое. Весьма вероятно, что для разных языков степень «влиятельности» синтаксиса может оказаться различной. Наши корпусные данные позволяют предположить, что в русском языке наличие клаузальной границы оказывается очень существенным фактором: когда при порождении линейное развертывание высказывания достигает позиции, где может быть установлена клаузальная граница, в этой позиции весьма вероятно появление просодической границы. Появлению просодической границы не мешает даже тот факт, что просодически автономной оказывается последовательность, не являющаяся грамматической составляющей, т. е. фрагмент объемлющей составляющей «за вычетом» вложенного относительного придаточного. К сожалению, пока данных о просодии относительного предложения в естественном дискурсе очень мало; в основном этот феномен исследуется экспериментальными методами на лабораторных образцах, и абсолютное большинство работ ограничивается проблемой омонимии позднего и раннего закрытия (анализ этого явления в русском языке, см., например, в работах [Федорова, Янович 2004, 2005; Sekerina 2002]). Редкими исключениями на этом фоне выглядят такие корпусные исследования просодии относительных предложений в английском языке как [Аигап, Loock 2010]. Заметим, что эта работа опирается на довольно небольшой массив данных: как и наш рабочий корпус, он составляет менее сотни вхождений относительных придаточных.
Это неудивительно, учитывая трудоемкость просодической аннотации спонтанной речи. Между тем именно анализ живой речи может позволить не только обнаружить ранее не учтенные факторы, влияющие на просодическое членение, но и продемонстрировать, каким образом говорящий реально осуществляет выбор из допустимых в конкретном языке паттернов членения. Хочется надеяться, что настоящее исследование является шагом в этом направлении.
Список условных сокращений
acc — аккузатив; nom — номинатив.
Литература
Зализняк, Падучева 1975/1997 — А. А. Зализняк, Е. В. Падучева. К типологии относительного предложения // Семиотика и информатика 6, 1975. С. 51-101. Изд. 2-е: Семиотика и информатика 35, 1997. С. 59-107.
Зализняк, Падучева 1979 — А. А. Зализняк, Е. В. Падучева. Синтаксические свойства местоимения который // Т. М. Николаева (ред.). Категория определенности-неопределенности в славянских и балканских языках. М.: Наука, 1979. С. 289-329. Кибрик, Подлесская (ред.) 2009 — А. А. Кибрик, В. И. Подлесская (ред.). Рассказы о сновидениях: Корпусное исследование устного русского дискурса. М.: Языки славянской культуры, 2009. Ковтунова 1976 — И. И. Ковтунова. Современный русский язык. Порядок слов и актуальное членение предложения. М.: Просвещение, 1976. Кодзасов 1989 — С. В. Кодзасов. Перформативность и интонация // Н. Д. Арутюнова (ред.). Логический анализ языка. Проблемы интенсиональных и прагматических контекстов. М.: Наука, 1989. С. 216-227.
Кодзасов 1996а — С. В. Кодзасов. Комбинаторная модель фразовой просодии // С. В. Кодзасов. Просодический строй русской речи. М.: Институт русского языка РАН, 1996. С. 85-123. Кодзасов 1996б — С. В. Кодзасов. Фонетическая база данных ИРЯ РАН как источник просодических сведений // С. В. Кодзасов. Просодический строй русской речи. М.: Институт русского языка РАН, 1996. С. 124-141.
Кодзасов 1996в — С. В. Кодзасов. Законы фразовой акцентуации // С. В. Кодзасов. Просодический строй русской речи. М.: Институт русского языка РАН, 1996. С. 181-204.
Кодзасов 2001 — С. В. Кодзасов. Комбинаторные методы в фонологии. Дисс. ... докт. филол. наук. МГУ, М., 2001
Кодзасов 2002 — С. В. Кодзасов. Фазовая символика тона // Н. Д. Арутюнова (ред.). Логический анализ языка. Семантика начала и конца. М.: Индрик, 2002. С. 310-321.
Коротаев 2009 — Н. А. Коротаев. Синтаксис и просодия в системе средств дискурсивной связности текста. Дисс. ... канд. филол. наук. РГГУ, М., 2009.
Лютикова 2009 — Е. А. Лютикова. Относительные предложения с союзным словом который: общая характеристика и свойства передвижения // К. Л. Киселева, В. А. Плунгян, Е. В. Рахилина, С. Г. Татевосов (ред.). Корпусные исследования по русской грамматике. М.: Пробел, 2009. С. 436-511.
Николаева 1969 — Т. М. Николаева. Интонация сложного предложения в славянских языках. Опыт экспериментального исследования. М.: Наука, 1969.
Падучева 1989 — Е. В. Падучева. К интонационной транскрипции для предложений произвольной синтаксической сложности // Семиотические исследования [Вопросы кибернетики 159]. М.: АН СССР. Научный совет по комплексной проблеме «Кибернетика», 1989. С. 18-29.
Подлесская 2008 — В. И. Подлесская. Фразовая акцентуация в относительных предложениях: анализ корпусных данных // О. В. Федорова (отв. ред.). Фонетика и нефонетика. К 70-летию Сандро В. Кодзасова. М.: Языки славянских культур, 2008. С. 427-445.
Розанова 1983 — Н. Н. Розанова. Суперсегментная фонетика // Е. А. Земская (отв. ред.). Русская разговорная речь. Фонетика. Морфология. Лексика. Жест. М.: Наука, 1983. С. 5-79.
Шведова (ред.) 1980 — Н. Ю. Шведова (ред.). Русская грамматика. Т. I. М.: Наука, 1980.
Тестелец 2001 — Я. Г. Тестелец. Введение в общий синтаксис. М.: РГГУ, 2001.
Федорова, Янович 2004 — О. В. Федорова, И. С. Янович. Об одном типе синтаксической многозначности, или Кто стоял на балконе // И. М. Кобозева, А. С. Нариньяни, В. П. Селегей (ред.). Компьютерная лингвистика и интеллектуальные технологии: Труды Международного семинара «Диалог 2004». М.: Наука, 2004. С. 644-649.
Федорова, Янович 2004 — О. В. Федорова, И. С. Янович. Разрешение синтаксической многозначности в русском языке: роль длины и структуры придаточного // И. М. Кобозева, А. Нариньяни, В. П. Селегей (ред.). Компьютерная лингвистика и интеллекту-
альные технологии. Материалы международной конференции «Диалог'2005», Звенигород, 1-7 июня 2005 г. М.: Наука, 2005. С. 487-490.
Хуршудян 2006 — В. Г. Хуршудян. Средства выражения хезитации в устном армянском дискурсе в типологической перспективе. Дисс. ... канд. филол.наук. РГГУ, М., 2006.
Янко 2001 — Т. Е. Янко. Коммуникативные стратегии русской речи. М.: Языки славянской культуры, 2001.
Янко 2008 — Т. Е. Янко. Интонационные стратегии русской речи в сопоставительном аспекте. М.: Языки славянских культур, 2008.
Auran, Loock 2010 — C. Auran, R. Loock. Appositive Relative Clauses and their prosodic realization in spoken discourse // P. Kuhnlein, A. Benz, C. L. Sidner (eds.). Constraints in Discourse 2, 2010. P. 163-178.
Couper-Kuhlen 1993 — E. Couper-Kuhlen. English Speech Rhythm: Form and Function in Everyday Verbal Interaction [Pragmatics & Beyond, New Series 25]. Amsterdam: Benjamins, 2005.
Croft 1995 — W. Croft. Intonation units and grammatical structure // Linguistics 33, 1995. P. 839-852.
Ferreira 1993 — F. Ferreira. The creation of prosody during sentence production // Psychological Review 100, 1993. P. 233-253.
Fox, Thompson 2007 — B. A. Fox, S. A. Thompson. Relative Clauses in English conversation: Relativizers, frequency, and the notion of construction // Studies in Language 31, 2, 2007. P. 293-326.
Jun 2003 — S.-A. Jun. Prosodic Phrasing and Attachment Preferences // Journal of Psycholinguistic Research 32, 2, 2003. P. 219-249.
Jun, Koike 2008 — S.-A. Jun, Ch. Koike. Default Prosody and Relative Clause Attachment in Japanese // Japanese-Korean Linguistics 13. Stanford: CSLI, 2008. P. 41-53.
Loock 2007 — R. Loock. Appositive Relative Clauses and their Functions in Discourse // Journal of Pragmatics 39, 2, 2007. P. 336-362.
Nespor, Vogel 1987 — M. Nespor, I. Vogel. Prosodic phonology. Dordrecht: Foris, 2007.
Selkirk 1984 — E. Selkirk. Phonology and syntax: The relation between sound and structure. Cambridge, MA: MIT Press, 1984.
Selkirk 1986 — E. Selkirk. On derived domains in sentence phonology // Phonology Yearbook 3, 1986. P. 371-340.
Sekerina 2002 — I. Sekerina. The Late Closure Principle vs. the Balance Principle: Evidence from On-Line Processing of Ambiguous Russian Sentences // P. Costa, J. Frasek (eds.). Current Approaches to Formal Slavic Linguistics. Contributions of the Second European Conference on Formal Description of Slavic Languages (FDSL II). Potsdam Meeting 1997. Frankfurt am Main: Peter Lang, 2002. P. 205-217.
Truckenbrodt 1999 — H. Truckenbrodt. On the relation between syntactic phrases and phonological phrases // Linguistic Inquiry 30, 2, 1999. P. 219-255.
Truckenbrodt 2005 — H. Truckenbrodt. A short report on intonation phrase boundaries in German // Beiträge aus Forschung und Anwendung Syntax/Phonologie [Linguistische Berichte 203], 2005. P. 273-296.
Watson, Gibson 2004 — D. Watson, E. Gibson. The relationship between intonational phrasing and syntactic structure in language production // Language and Cognitive Processes 19, 6, 2004. P. 713-755.
Источники
Spokencorpora 2013 — Рассказы о сновидениях и другие корпуса звучащей речи. Prosodically Annotated Corpus of Spoken Russian. Pilot version. 2013. (http://spokencorpora.ru)
