CC BY
36
УДК 316.35
Л. П. ГАЛИЧ,
кандидат социологических наук, доцент кафедры социально-гуманитарных дисциплин исторического факультетаБГПУ, г. Минск, e-mail: ragneda-@mail.ru
ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ, БУДУЩЕЕ - СХОДСТВО И РАЗЛИЧИЯ В ОЦЕНКАХ БЕЛОРУСОВ И РОССИЯН
В статье представлен теоретический и методологический анализ категории «социальное время». Осуществлен сравнительный анализ оценок теперешней жизни, будущего и прошлого населения России и Беларуси. Дается описание восприятия россиянами и белорусами удовлетворенности жизнью, ее отдельными сторонами, а также материального благосостояния и его изменения в будущем. Выявлена зависимость уровня социального оптимизма от оценок настоящего и прошлого.
Ключевые слова: социальное время, социальные изменения, прошлое, настоящее, будущее, удовлетворенность жизнью, материальное благополучие, социальный оптимизм, сравнительный анализ.
L. P. GALICH,
Candidate of Sociology, Associate Professor of the Department of Social and Humanitarian Disciplines of the Faculty of History of BSPU, e-mail: ragneda-@mail.ru
PAST, PRESENT, FUTURE - SIMILARITIES AND DIFFERENCES IN THE ASSESSMENTS OF THE BELARUSIANS AND THE RUSSIANS
The paper presents a theoretical and methodological analysis of the category of "social time". A comparative analysis of estimates of the present life, the future and the past of the population of Russia and Belarus was made. It describes the perception of the Russians and Belarusians of life satisfaction, individual parties, as well as material well-being and its changes in the future. The dependence of the level of social optimism from the estimates of the present and the past was revealed.
Keywords: social time, social change, past, present, future, life satisfaction, material well-being, social optimism, comparative analysis.
В философии категории пространства и времени являются важными атрибутами бытия. Вся повседневная жизнедеятельность человека протекает во времени и пространстве. Интегрируясь в обществе, человек своими действиями создает сложнейшую социальную организацию и структуру, которая развивается в пространственно-временных координатах, а вместе с тем изменяется и сам человек. Социальность наделяет время особым модусом, тем самым придавая ему особый смысл в плане человеческого (личностного) восприятия. Жизнь человека нельзя назвать неизменной. Фраза Гераклита, ставшая крылатым выражением, - «Все течет, все изменяется», указывает на постоян-
ные и неизбежные перемены в жизни человека и общества. Нередко думаешь о том, что прошлое уже неизменно, а будущее является в некотором роде неизвестным и неопределенным. Известный польский социолог Петр Штомпка писал о том, что изучение изменений, происходящих во времени, в социологии является основной задачей, возможно даже, что вся социология обращена к изучению изменений, которые являются неотъемлемой характеристикой нашей действительности: «Изменение - настолько очевидная черта социальной реальности, что любая научная социальная теория, какой бы ни была ее исходная концептуальная позиция, рано или поздно должна подойти к этому вопросу» [1, с. 12].
В духе Эмиля Дюркгейма о времени писали Р. Мертон и П. Сорокин в совместной статье, воспринимая его (время) в качестве социального факта. Подобно другим социально конструируемым «социальным фактам», время оказывает влияние на действия людей, тем самым обеспечивая нормативную регуляцию общественной жизни. Время - это и индикатор, так как отражает ритм коллективных действий (по Э. Дюркгейму), и регулятор - одновременно управляет такими действиями. Некоторые древние племена вводили обозначения времени, в смысле его продолжительности и выражения, связанные с социальными действиями или достижениями [2]. Так, у древних племен Индии существовали «месяц прополки», «месяц жарки продуктов земли» и т. д.; у других - каждый год получает имя важного лица; в меланезийской системе «названия месяцев живописуют жизнь семьи, а также круг жизни овец, контролируемых ею. У магометан понедельник, например, среда, четверг и пятница - счастливые дни; вторник, суббота и воскресенье - дни злые и несчастливые. Пятница - святой день, день отдыха магометан, как суббота у евреев и воскресенье у христиан. Для греков календарь имел определенный сакральный смысл - с полным обозначением удачных и неудачных дней. Четвертое и двадцать четвертое считались днями, опасными для некоторых предприятий. Пятое было крайне неудачным; шестнадцатое - неудачным днем для рождения и брака девочек; четырнадцатое было добрым днем для забоя скота» [2, с. 114-115]. Таким образом, социальное время, в отличие от времени в астрономии, обладает определенными качествами, которые в свою очередь про-изводны от верований и обычаев группы, они также «служат обнаружению ритмов, пульсаций, биений обществ, в которых найдены». Время наполняется богатым социальным и культурным содержанием и в разных обществах течет по-разному, демонстрируя уникальность и неповторимость той или иной культуры. И только с рождением первых городов, как следствием «крупных скоплений людей с разными характеристиками» возникла необходимость введения понятной всем референтной системы времени: «Когда началась жизнь городов, само собой стало нужным иметь более точную меру annus (года - лат., примечание переводчика) и вошедших в него религиозных событий. Сельское хозяйство все еще было экономической основой жизни людей. И в соответствии с сельскохозяйственным религиозным ритуалом в городах было удобно, если не абсолютно необходимо, фиксировать определенные дни.
Без сомнения, таковы истоки самого раннего календаря, о котором мы что-нибудь знаем» [2, с. 118].
Большинство задач, которые приходится решать современной социологии, - природы социальных изменений, взаимодействия поколений, специфики повседневного сознания и др. - так или иначе связаны с проблемами восприятия человеком социального времени. Даже социальная дифференциация описывается и измеряется с использованием категорий социального времени, выступая как дифференциация жизненных стилей. Современное общество резко меняет свой «облик» и делается «неузнаваемым» и «непривычным» для большинства людей, адаптированных к прежним условиям.
Анализируя идею времени в социокультурном срезе, Е. Н. Богатырева отметила: «Сейчас термин "социальное время" используется как междисциплинарное понятие в исследовании проблем темпоральных аспектов жизнедеятельности социума и многообразия сфер культуры. Актуально и востребовано изучение темпоральных аспектов труда и досуга, городской среды как риско-генной темпоральности, "дезориентации" во времени, этновремени в контексте процессов глобализации, экологического времени в хозяйственной практике регионов и т. д.» [3, с. 11]. Современная социология является сложно структурированным знанием, поэтому уже не удивляет тот широкий спектр исследовательских проблем, которые затрагивает категория «социальное время».
Процессы, происходящие на постсоветском пространстве, особенно обострили проблемы восприятия социального времени и, в частности, проблемы понимания взаимоотношения настоящего с прошлым и будущим. И. М. Попова, рассматривая представления о настоящем, прошедшем и будущем как переживания социального времени, писала: «Мыслители, которые анализировали переходные кризисные периоды в развитии общества, обращали внимание на особую значимость образа будущего для переживания настоящего. Именно этим (значимостью образа будущего), по их мнению, объясняется тот факт, что не всякие потрясения и "резкие культурные повороты" сопровождаются кризисом сознания, страхом и беспокойством. Кризисное состояние сознания характерно только для тех переходных периодов, когда отсутствует уверенность в будущем, оптимистическое восприятие последнего. Характер образа будущего, таким образом, оказывает решающее влияние на восприятие настоящего» [4, с. 138].
Фиксирование настоящего, прошлого и будущего в опросах осуществляется самыми различными способами, и "разнесение" этих времен порой чрезвычайно затруднено. В качестве оценки настоящего можно принять ответы на различного типа вопросы, в которых «настоящее» непосредственно обозначается следующими индикаторами: «Как Вы оцениваете свою текущую жизнь в целом?», «Удовлетворены ли Вы своей жизнью?», где указание на настоящее непосредственно не содержится, но предполагается; или, например, «Как Вы оцениваете свое материальное положение?» В отношении прошлого, как правило, предлагают респондентам вспомнить, что было 2-3 года назад, а также оценить происшедшие изменения в экономическом положении семьи, скажем,
за последние пять лет. При изучении мнения людей относительно того, что их ожидает впереди, респондентам предлагают заглянуть в будущее, оценить его по линии положительных либо негативных изменений и ответить на вопрос: «Какие изменения Вы ожидаете в будущем?»
Некоторые особенности восприятия людьми своей жизни в плоскости «прошлое-настоящее-будущее» позволили определить два совместных российско-белорусских исследования «Социально-политическая ситуация и повседневная жизнь людей в России и Беларуси в контексте становления Союзного государства» (договор с БРФФИ № Г13Р-045 от 2014 г.) и «Мониторинг экономического положения и социального самочувствия населения Республики Беларусь и СЗФО РФ» (БРФФИ № Г09Р-031 от 2009 г.). Представим их результаты. Оценивая то, как складывается жизнь в целом, 67,0 % населения Беларуси и 75,2 % населения России высказались, что удовлетворены собственной жизнью. В данную группу вошли респонденты, которые выбрали позиции «вполне удовлетворен» и «в основном удовлетворен». Отрицательные ответы на вопрос об удовлетворенности жизнью были распространены среди 32,5 % и 24,1 % белорусов и россиян соответственно. Таким образом, опрос позволил выявить, что россияне свое настоящее воспринимают более позитивно, чем белорусы, - разница составила 8,2 %. Отметим, что в 2009 г. оценки удовлетворенности текущей жизнью как индикатора социальной адаптированности оказались в России и Беларуси примерно одинаковыми -58,7 и 58,1 п. п. соответственно (рис. 1, 2).
Если сравнивать уровень жизненной удовлетворенности за 2009 и 2014 гг., отметим, что произошли существенные сдвиги в пользу более положительного взгляда на настоящее по сравнению с тем, что было в прошлом, как у белорусов, так и россиян. Напомним, что в то время (2009 г.) мировой экономический кризис в полной мере охватил и наши страны. Влияние кризиса в то время, конечно, не могло не отразиться на социальном самочувствии людей, но, как показало исследование, это не вызвало каких-либо алармистских
Совсем не
удовлетворен: 54,2
Рис. 1. Уровень удовлетворенности жизнью белорусов, в %
Совсем
Вполне удовлетвор! 24
удовлетворен; 51,2
Рис. 2. Уровень удовлетворенности жизнью россиян, в %
настроений или протестных действий. Таким образом, можно говорить о более успешной адаптации людей к современным условиям, чем в прошлом, на момент кризиса, негативное воздействие которого ощутила преобладающая часть населения обеих стран.
Удовлетворенность жизнью является наиболее общим или, как модно сейчас говорить, интегративным показателем, который дает возможность разобраться в отношении к жизни людей в целом по линии «положительно» - «отрицательно». Данный индикатор, однако, не позволяет нам уловить особенности восприятия человеком отдельных ее (жизни) сторон, сфер, проявлений. Так рождается еще одно понятие - «частные удовлетворенности», то есть удовлетворенности разными «отраслями» жизнедеятельности индивида.
Что касается предложенной нами социологической модели социального самочувствия, то согласно ей в структуру общей (интегральной) удовлетворенности жизнью входят такие ее частные проявления, как удовлетворенность тем, как человек: 1) питается, 2) одевается, 3) отдыхает, 4) условиями проживания, 5) личной безопасностью и безопасностью своих близких, 6) собственными жизненными перспективами.
Опрос показал, что среди белорусов и россиян 77,4 % и 88,0 % респондентов, соответственно, удовлетворены тем, как они питаются; 69,9 % и 79,3 % -тем, как одеваются; 66,8 % и 70,4 % - удовлетворены своим жилищем; 42,6 % и 51,4 % - удовлетворены тем, как отдыхают; 76,6 % и 63,0 % - удовлетворены своей безопасностью и безопасностью близких; 58,1 % и 57,2 % - удовлетворены своими жизненными перспективами (таблица).
Таким образом, мнение белорусов и россиян по данному вопросу разделилось по большинству позиций - питания, одежды, отдыха и безопасности. Если первыми тремя сторонами жизни больше удовлетворены россияне, то уровень удовлетворенности безопасностью выше среди белорусов; выявлено схожее среди населения Республики Беларусь и Российской Федерации отно-
удовлетворенность россиян и белорусов различными сторонами своей жизни,
% от числа опрошенных
Удовлетворены ли Вы: Россияне Белорусы
1. Тем, как питаетесь 88,0 77,4
2. Тем, как одеваетесь 79,3 69,9
3. Вашим жилищем 70,4 66,8
4. Вашим отдыхом 51,4 42,6
5. Вашей личной безопасностью и безопасностью Ваших близких 63,0 76,6
6. Вашими жизненными перспективами 57,2 58,1
7. Тем, как складывается Ваша жизнь в целом 75,2 67,0
шение к собственным жизненным перспективам. Конечно, поражает существенная разница в ответах респондентов по позиции, касающейся безопасности жизни. Россияне, как видно из приведенных данных, на 13,6 пункта «отстают» от белорусов, что говорит об их некоторых опасениях насчет угроз их жизни и жизни их близких. С одной стороны, неустойчивость жизненного уровня, угроза безработицы, потеря прежней социальной идентичности, необходимость поиска путей выживания в новых условиях - все это неизбежно приводит к негативным и разрушительным последствиям, к социальному беспокойству и другим следствиям в общественном сознании и психике людей, находящихся в центре подобных социальных рисков и угроз. С другой -сравнительный анализ мнений белорусов и россиян относительно основных страхов показал, что восприятие россиянами представленных в исследовании опасений является более чувствительным, по сравнению с белорусами. Наши граждане оказались менее обеспокоенными людьми по значительному блоку позиций. Продемонстрируем эту разницу: боятся потерять работу 33,7 % белорусов и 44,2 % россиян; стать бедным и нищим опасаются 36,8 % белорусов и 51,0 % россиян; остаться одиноким и беспомощным в старости обеспокоены 33,5 % белорусов и 52,6 % россиян; стать жертвой преступлений боятся 25,5 % белорусов и 48,0 % россиян; пострадать на производстве, транспорте и т. п. опасаются 25,5 % белорусов и 45,7 % россиян. Самая значительная разница в ответах была обнаружена по такой проблеме, как оказаться жертвой преступности. В большей степени данный страх распространен среди россиян.
Очень часто при оценках удовлетворенности жизнью люди опираются на собственное материальное благополучие. Как правило, чем больше человек ощущает нехватку социальных благ, тем ниже самооценки жизненной удовлетворенности и, соответственно, хуже их социальное самочувствие. Преимущество такого подхода заключается в том, что становится возможным опосредованное (латентное) измерение эмоционально-оценочного отношения человека к состоянию общества. Итак, попытаемся построить шкалу денежной достаточности, оценки которой позволят сформировать представления собственно о достаточности и доступности определенных социальных благ. В анкете были представлены показатели, традиционно используемые в шкалах в подобных исследованиях, характеризующие доступность социальных благ:
1) приобретение жилья; 2) покупка автомобиля; 3) покупка товаров длительного пользования (бытовой и домашней техники); 4) покупка продуктов и одежды, необходимых для жизни; 5) приобретение продуктов питания; 6) невозможность приобретения даже необходимых продуктов питания.
В ходе исследования в анкету был включен вопрос о том, к какой из представленных групп населения респонденты могли бы отнести свою семью. Среди белорусов, согласно полученным результатам, преобладающее большинство опрошенных причислили себя к группе со следующими характеристиками: «Денег на продукты и одежду у нас хватает. Но покупка дорогих вещей длительного пользования (современной мебели, холодильника и т. п.) является для нас проблемой». К данной группе отнесли себя 67,3 % белорусов и 61,5 % россиян. Позицию «Нам подчас приходится занимать деньги на приобретение продуктов питания и одежды» выбрали 18,0 % белорусов и 7,7 % россиян. 10,3 % белорусов и 24,9 % россиян отметили, что могут без труда приобретать современные вещи длительного пользования, однако покупка нового автомобиля для них затруднительна. Денег на новый автомобиль хватает у 1,4 % белорусов и 5 % россиян, но при этом для них затруднительно приобрести жилье. Не отказывают себе ни в чем, и в настоящее время могут купить себе все, что хотят, отдыхать, как хотят, - 1 % среди опрошенных белорусов и столько же среди россиян. Таким образом, россияне обладают большей материальной свободой, так как у них больше возможностей на приобретение дорогостоящих вещей, автомобиля и жилья.
Приведем данные аналогичного опроса белорусского населения за 2009 г. Большинство респондентов, характеризуя свои денежные доходы, указали, что их достаточно для того, чтобы покупать только необходимые продукты питания и одежду, и недостаточно для более крупных покупок, в том числе для бытовой и домашней техники, которую они могут себе позволить в случае, если сэкономят. Чуть больше четверти опрошенных (26 %) обладают такой материальной возможностью, которая позволяет удовлетворять исключительно потребность в пище. Третье место занимает альтернатива «Денег не хватает даже на приобретение продуктов питания, приходится влезать в долги», такую позицию выбрали 7,4 % респондентов. И 6,3 % могут позволить себе практически все, за исключением приобретения автомобиля и собственного жилья.
Отношение к своему будущему мы изучали с помощью следующего вопроса: «Как Вы считаете, что Вас ожидает в будущем?» Категория социального оптимизма используется для изучения уверенности всего социума, отдельных категорий и групп в изменении жизни к лучшему. Говоря о временной перспективе, П. Штомпка выделил в качестве одного из аспектов интерпретацию будущего, к которому, по его словам, можно подходить либо как к чему-то, что нужно принимать пассивно, либо к чему-то, что надо активно конструировать. Если первое предполагает согласие и адаптацию, то второе -планирование и формирование [1]. Отметим, что в 2009 г. уровень оптимизма среди населения был на критическом уровне, у респондентов среднего возраста был ниже, чем у молодых, и составлял 17,0 п. п., а у респондентов старших
Рис. 3. Уровень жизненного оптимизма белорусов, в %
Рис. 4. Уровень жизненного оптимизма россиян, в %
возрастов - 13,7 п. п. Таким образом, тогда молодежь более позитивно воспринимала свое будущее, нежели старшее поколение. Такая ситуация характерна и в настоящее время. С возрастом оценки социального оптимизма падают. Что касается нынешней ситуации, то среди белорусов и россиян оптимистов оказалось больше, чем пессимистов в целом. Однако россияне более уверены в завтрашнем дне, то есть позитивные изменения в жизни ожидают 69,4 % россиян и 58,2 % белорусов; ухудшение предвидят 27,1 % россиян и 39,7 % белорусов (рис. 3, 4).
А. А. Давыдов писал, что социальное время как смена социальных явлений и состояний может описываться различными моделями, порой довольно экзотическими. Наиболее распространенными являются четыре модели: линейная, циклическая, точечная и фазовая. Какая модель социального времени наиболее адекватна при анализе восприятия людьми собственной жизни? Решение данного вопроса имеет не только теоретическое, но и большое практическое значение. При прогнозировании конкретных социальных явлений и процессов важно знать, что определяет будущее. Воздействуют ли прошлые и настоящие социальные явления на то, что ожидается в перспективе, или, может быть, будущее не связано с настоящим и прошлым, и тогда прогноз принципиально невозможен? А. А. Давыдов пришел к следующему выводу: «Исследование связи между оценками удовлетворенности жизнью показало, что наиболее тесно связанными оказались оценки настоящей и будущей удов-
летворенности, затем следует настоящее и прошлое, и только затем прошлое и будущее» [5, с. 99].
Особенностью социального времени является то, что оно выступает в качестве индикатора, своеобразного мерила продолжения жизни отдельного социума и его составляющих - общностей, групп, отдельных людей. «Оно (социальное время. - Авт) в течение жизнедеятельности человеческого общества является неодинаковым, его сущностные характеристики меняются в зависимости от того, на каком этапе своего развития находится общество и человек. Социальное время наполнено событийными проявлениями человеческой деятельности», - отмечает В. П. Демидов [6, с. 62]. Социальное время может включать в один промежуток гораздо больше событий, чем в другой, вследствие чего этот период приобретает особую значимость и яркость по сравнению с такими же равными по длительности отрезками времени, что и отражается на восприятии отношения человека к временным отрезкам своей жизни. Что касается представленного совместного исследования, то можно сделать следующие выводы. Население обеих стран значительно лучше оценивает теперешнюю жизненную ситуацию, по сравнению с прошлым, об этом свидетельствует рост уровня жизненной удовлетворенности и материального благосостояния. Также за последние пять лет произошел рост индекса социального оптимизма. Что касается межстрановых различий, то россияне и по удовлетворенности жизнью в целом, и по удовлетворенности отдельными ее сторонами «опережают» белорусов. Такая ситуация характерна и в плане оценок собственного будущего - россиян-оптимистов больше белорусов-оптимистов на 11,2 %. Однако в сознании россиян присутствует больше опасений и беспокойства, чем у белорусов. Исследование показало, что восприятие будущего зависит от оценок настоящего и прошлого среди населения обеих стран. Более того, уровень социального оптимизма тем выше, чем лучше оценивают теперешнюю жизнь и то, что было в прошлом.
Список использованных источников
1. Штомпка, П. Социология социальных изменений / П. Штомпка ; под ред. В. А. Ядова. -М. : Аспект Пресс, 1996. - 416 с.
2. Сорокин, П. А. Социальное время: опыт методологического и функционального анализа / П. А. Сорокин, Р. К. Мертон ; пер. с англ. Н. В. Романовского // Социс. - 2004. - № 6. -С. 112-119.
3. Богатырева, Е. Н. Идея времени: социокультурный анализ / Е. Н. Богатырева // Изв. Са-рат. ун-та. Нов. сер. Сер. Философия. Психология. Педагогика. - 2015. - Т. 15, вып. 1. - С. 10-12.
4. Попова, И. М. Представления о настоящем, прошедшем и будущем как переживание социального опыта / И. М. Попова // Социс. - 1999. - № 10. - С. 135-145.
5. Давыдов, А. А. Модель социального времени / А. А. Давыдов // Социс. - 1999. - № 3. -С. 98-101.
6. Демидов, В. П. Социальное время: некоторые свойства / В. П. Демидов // Вестн. Бурят. гос. ун-та. - 2010. - № 6. - С. 61-65.
Поступила 04.10.2017 г.
