CC BY
57Промышленные, торговые и страховые акционерные общества санкт-Петербурга как коммерческое прикрытие военнопромышленного шпионажа Германии в России
перед Первой мировой войной
© в. О. Зверев *, 2008
Рассекреченные фонды архивов позволили приоткрыть страницу истории Российского государства, посвященную интересам внешней безопасности. Налицо преемственность двух однотипных и, вместе с тем, разновременных феноменов, имевших место в России, - современного иностранного шпионажа и германского шпионажа в преддверии Первой мировой войны под прикрытием коммерческих фирм.
Ключевые слова: шпионаж, акционерные общества, контрразведка, безопасность,
оборонная индустрия.
В условиях формирующегося отечественного рынка новых технологий одним из прогрессирующих сегментов конкурентной борьбы становится экономический шпионаж 1 Прибегая к нему, сотрудники бизнес-структур нередко переступают ту грань, которая отделяет интересы корпоративноотраслевые и меркантильные от интересов обеспечения внешней безопасности Российской Федерации. Используя предпринимательскую деятельность в качестве прикрытия, они ведут сбор секретной информации военного и военно-промышленного характера, с последующей ее продажей резидентам иностранных спецслужб 2.
В последние годы предпринимательская деятельность в России служит удобным прикрытием для действий агентов самих иностранных разведок. Являясь официальными представителями так называемых «компаний-призраков» (коммерческих представительств, страховых компаний, аудиторских и консалтинговых фирм и т. п.), они получают возможность легитимного передвижения по территории всей страны и легендированного доступа к военно-секретным сведениям объектов ее обороны. Так, в 2006 г. сотрудники контрразведки УФСБ России по Самарской области задержали гражданина одной из юго-восточных стран, пытавшегося под прикрытием коммерческой деятельности собирать секретные данные о ракетно-космическом комплексе России 3. За шпионаж по аналогичной схеме, но уже в Челябинске спустя год был задержан другой иностранец 4.
Данное явление уходит своими корнями в историю Российской империи, одним из переломных периодов которой стал канун Первой мировой войны, когда потенциальные противники (Австро-
Венгрия, Япония и, прежде всего, Германия) делали ставку на результативную деятельность своей агентуры в военно-промышленном секторе экономики России.
Неверно было бы отождествлять данную категорию лиц с большинством граждан Германии, переехавших жить в Россию еще в 30-50-х гг. XIX в. и посвятивших себя исключительно предпринимательству и земледелию. К 1913 г. только в Санкт-Петербурге, с населением 2740 тыс. человек, проживало 93 тыс. немцев 5. Обычным занятием для них были производство и поставка сельскохозяйственных продуктов на рынки города 6. Следовательно, экономическая сторона жизнедеятельности переселенцев в данном случае являлась доминирующей по отношению к стороне военно-разведывательной, подрывающей основы внешней безопасности Российской империи.
Однако в условиях приближавшейся Первой мировой войны небольшая часть петербургских немцев (в том числе обрусевших, официально принявших русское подданство) все же была задействована германской разведкой для выполнения особых поручений военного характера.
Этот тезис находит убедительное подтверждение в спецлекции А. Оссендовского «Торговопромышленная агентура австро-германского Генерального штаба» (ее читали на курсах высшего командного состава Рабоче-Крестьянской Красной Армии в 20-30-е гг. XX в.), где указываются разведывательные задачи, возлагавшиеся на немцев, переселявшихся в иностранные государства (в том числе Россию) начиная с 1898 г. 7:
а) захват «туземной» промышленности и торговли;
* В нашем журнале опубликовал статью «Создание агентурного аппарата военной контрразведки Санкт-Петербурга и Петербургского военного округа (1911-1913 гг.)» (2008. — № 1. — С. 48-52).
б) захват государственных заказов, особенно военных;
в) разработка мероприятий, ведущих к уничтожению «туземной» промышленности в случае войны;
г) проникновение в правительственные учреждения;
д) установление системы осведомления в Военном и Морском министерствах.
Из этого перечня задач следует, что их реализация в Санкт-Петербурге могла получить форму экономической экспансии всего военнопромышленного сектора и сопровождаться сбором секретных данных в пользу будущего противника России.
Разведка возлагалась на создававшиеся в городе филиалы крупных промышленных, торговых, страховых и иных акционерных обществ (далее — АО), головные отделения которых располагались в Германии, либо на самостоятельные предприятия, главными учредителями которых были подданные Германии, а директорами и(или) членами правлений — этнические немцы, имевшие постоянное место жительства в России.
В целях конспирации участия германского капитала в таких акционерных обществах, повышения их солидности в российских предпринимательских кругах, а также приобретения источников ценной информации в министерствах и ведомствах некоторые из них получали русские названия, а в состав их правлений приглашались совладельцы частных кредитно-банковских учреждений, уволенные в запас генералы и адмиралы, высокопоставленные чиновники государственного аппарата. При этом следует отметить, что, в отличие от петербургских финансистов и отставных военных, чиновники, занимавшие высшие посты, участвовали в их деятельности незаконно. Еще в 1884 г. лицам, состоявшим в должностях первых трех классов (канцлер, действительный тайный советник, тайный советник) и в соответствующих придворных чинах, император Александр III запретил членствовать в промышленных и торговых предприятиях, кроме товариществ, деятельность которых ограничивалась обработкой сельскохозяйственной продукции имений, принадлежавших им 8.
Германская агентура, под прикрытием предпринимательской деятельности в Санкт-Петербурге, была ориентирована на сбор сведений о численности кораблей флота, их тактико-технических спецификациях; производственных мощностях заводов Военного и Морского министерств, объемах и качестве выпускаемой ими продукции, настроениях рабочих; новейших военно-технических разработках и результатах их полигонных испытаний; решениях Государственной Думы и Государственного Совета по вопросам укрепления обороны страны и т. п.
Столь акцентированный подход к предмету шпионажа был обусловлен тем, что столица была местом сосредоточения мощнейшего военнопромышленного потенциала государства, включавшего в себя главную базу Балтийского ВМФ, ряд фортов, крупнейший по численности воинский гарнизон, подавляющее большинство военных и судостроительных заводов (с их научно-техническими лабораториями и конструкторскими бюро), оснащенных по последним достижениям науки и техники. Кроме того, в ней располагались царская резиденция и центральные органы власти, что, несомненно, не могло остаться без внимания со стороны разведок многих иностранных держав мира, в данном случае Германии.
По сведениям петербургской военной контрразведки, в преддверии Первой мировой войны повышенный интерес к объектам военной и военноморской обороны страны проявляли крупные акционерные общества столицы — «Сименс-Шуккерт», «Общество Путиловских заводов», «Зингер и Ко», Российское общество застрахования капиталов и доходов «Жизнь» 9.
Русское АО «Сименс-Шуккерт» (директор К. Ф. фон Сименс, члены правления К. К. Шпан, Г. О. Герц — германские подданные, Б. А. Каменка — русскоподданный, председатель Азовско-Донского коммерческого банка и др.) было учреждено в России в 1899 г. (его единственными акционерами являлись берлинское АО «Сименс Гальске» и два германских подданных) 10. Будучи крупнейшим мировым монополистом в области беспроволочной телеграфии оно участвовало в реализации высокобюджетных военно-морских программ России (1909-1914 гг.). Многие из них были направлены на возрождение утраченной во время Цусимского сражения боеспособности Балтийского флота и его модернизацию к будущей войне 11.
Задача общества заключалась в поставке электрооборудования (телефоны, радиостанции, генераторы и др.) Морскому ведомству с последующей его установкой на военных судах. Подобная организационно-техническая процедура предполагала обязательное и вполне легальное изучение тактико-технических спецификаций строившихся кораблей и подводных лодок. Это подтверждается текстом докладной записки товарища министра внутренних дел В. Ф. Джунковского военному министру В. А. Сухомлинову, из содержания которой следует, что каждая из таких установок обязательно сопровождалась предъявлением Заводу военных и морских приборов «Сименс-Шуккерт» подробного чертежа корабля. Главное его управление помещалось в Берлине, куда посылались детальные отчеты обо всех принимаемых заказах, поэтому германские власти располагали возможностью широкой осведомленности обо всех связанных с государственной обороной заказах заводу 12.
Указанным путем, как явствует из служебной переписки отдела генерал-квартирмейстера Особого делопроизводства Главного управления генерального штаба (центральный аппарат военной разведки/контрразведки)с Особым делопроизводством Морского генерального штаба (центральный аппарат морской контрразведки), к 1913 г. немецкие агенты — служащие русского АО «Сименс-Шуккерт» сумели добыть секретные данные о 12 подводных лодках и 14 эскадренных миноносцах, строившихся на частных судоверфях в Риге и Либаве 13.
Следующим подозревавшимся в шпионаже было правление «Общества Путиловских заводов» (А. Ф. Бринк, К. К. Шпан и др.). В его обязанности входило ознакомление руководителей немецкого оружейного концерна «Ф. Крупп», официальным представителем которого оно являлось, со всеми условиями военного ведомства по производству различных типов и видов артиллерии 14.
Один из совладельцев общества, генерал-лейтенант в отставке А. Ф. Бринк (в прошлом начальник Главного управления кораблестроения и снабжения Морского ведомства и главный инспектор морской артиллерии) был уличен военной контрразведкой в передаче секретных сведений вероятному противнику. Незадолго до начала войны он заказал в Австро-Венгрии отдельные части для новейших типов пушек системы Г. Л. Дурлахе-ра, изготовляемых на Путиловском заводе. В связи с тем что для выполнения заказа потребовались чертежи этих частей, за границу была отправлена копия всего проекта упомянутой пушки 15.
Данный случай, как нам представляется, правильнее было бы рассматривать не в качестве факта инициативного шпионажа в пользу государства Тройственного союза и уж тем более не как один из скрытых и малознакомых органам русской контрразведки каналов передачи разведывательных данных о российских оборонных возможностях за рубеж. Взаимодействуя с австрийским подрядчиком в качестве официального лица «Общества Пу-тиловских заводов», А. Ф. Бринк руководствовался лишь соображениями экономической конъюнктуры — заключить выгодную сделку с проверенным партнером. Поэтому формально его действия не подпадали под состав преступления, предусмотренного ст. 111 («Государственная измена») Уголовного Уложения 1903 г., а являлись лишь следствием бездумного, безответственного отношения к военно-технической документации, распространение содержания которой могло привлечь интерес австрийской разведки и нанести урон внешней безопасности России. Да и могло ли быть иначе, ведь «...сведения, которые заведомо долженствовали храниться в тайне от иностранного государства.», не были регламентированы и защищены законодательно ни на государственном уровне, ни на уров-
не министерств и ведомств, курирующих военное и судостроительное производства, ни на самих заводах вплоть до начала Первой мировой войны.
Как видим, некоторые члены правления «Общества Путиловских заводов» действительно в той или иной степени, пусть и неосознанно, но все же содействовали потенциальному противнику в реализации его планов подготовки к предстоявшей войне. Возникает закономерный вопрос: «Имел ли причастность к деятельности германской разведки в России сам его председатель — А. И. Путилов?» Отвечая, попытаемся сопоставить и проанализировать некоторые факты, обнаруженные нами в документах армейской контрразведки царской России военной поры.
Судя по сведениям агентов столичной контрразведки, в середине 1915 г. А. И. Путилов вместе с К. К. Шпаном и московским банкиром Д. Л. Рубинштейном считался «неуловимым» шпионом, работавшим в пользу Германии «уже много лет» 16. Между тем, как выяснилось, К. К. Шпан за полгода до появления этого сообщения находился в Ачинске Енисейской губернии под надзором полиции 17. Значит, он не мог числиться в розыске, так как специальное подразделение контрразведки (Центральное регистрационное отделение) четко отслеживало и фиксировало все категории лиц, причастных к шпионажу, а тем более тех из них, кто был осужден и выслан в административном порядке. Следовательно, агентурные данные о К. К. Шпане, Д. Л. Рубинштейне и А. И. Путилове, указанные в документах петроградского отделения контрразведки, были ошибочно сформулированы и записаны делопроизводителем (что также кажется сомнительным), либо исходили как минимум из некомпетентного или проверенного источника, либо были сфабрикованы.
В пользу последней версии говорит тот факт, что с началом боевых действий на Восточном фронте в России началась политизированная кампания по борьбе с так называемым «немецким засильем». Все, что так или иначе было связано с Германией (немецкие язык и литература, происхождение человека или его родственные связи, круг знакомых и пр.) признавалось враждебным. Если же речь шла об отечественных промышленных, торговых и иных предприятиях, возглавляемых немецкими подданными или сотрудничавших с немецкими компаньонами (как, например, «Общество Путиловских заводов»), они без разбирательств попадали в категорию «подозрительных», а их руководители — в число «неблагонадежных» и «прикосновенных к немецкому шпионажу». Контрразведка, будучи специальным органом государства, вынужденно становилась политическим инструментом в его руках и, противодействуя германскому шпионажу, нередко подозревала в нем тех, кого «нужно» было считать шпионом, а не тех, кто действительно был к нему причастен.
Таким образом, имевшихся у контрразведчиков компрометирующих материалов на председателя правления «Общества Путиловских заводов» А. И. Путилова было явно недостаточно даже для постановки за ним наружного наблюдения, не говоря уже об обвинении его в государственной измене.
Другим предприятием столицы, под прикрытием коммерческой деятельности которого осуществлялся военный шпионаж, было американское АО по распространению швейных машин «Зингер и Ко». В действительности же к США данное общество не имело даже косвенного отношения. Его учредителями и акционерами были немецкие подданные, проживавшие в Гамбурге 18.
Разведывательная сторона деятельности компании представляла собой законспирированную систему, обеспечивающую беспрепятственный и бесперебойный сбор секретных сведений как в столице, так и других местностях Петербургского военного округа. В Кронштадте, например, под коммерческим прикрытием работало 22 агента фирмы, в Царскосельском и Петергофском уездах — 77, в Шлиссельбургском и Новоладожском уездах — 35 и т. д. 19 Под видом продажи (ремонта) швейных машин они «.обследовали территорию и готовили по несколько раз в год отчеты о расположении войск, складов, ж. д. узлов, числе жителей, количестве рабочих на фабриках и заводах и т. д.» 20. Агентов интересовал весь спектр вопросов, касающихся частичной и общей мобилизации, и именно возможность перевода вооруженных сил России и ее экономики в полную боевую готовность в случае угрозы начала военных действий.
Вплоть до начала войны петербургская контрразведка не располагала достаточными основаниями для привлечения администрации АО «Зингер и Ко» к уголовной ответственности. Только спустя год после начала боевых действий агентурные мероприятия военных завершились успехом. Перехваченный циркуляр помощника директора компании О. О. Кельвина на имя всех заведующих ее магазинами в Петрограде с предписанием собрать сведения военно-технического характера на оборонных предприятиях города стал неопровержимой уликой преступной деятельности, угрожающей внешней безопасности Российской империи. Задержанным агентам германской разведки О. О. Кельвину и Т. Р. Грасгофу (управляющему гельсингфорским отделением компании) на предварительном следствии инкриминировалось участие «.до и после войны в сообществе. для содействия Германии в ее военных против России планах всеми средствами, в том числе и путем шпионажа» 21.
Наряду с промышленными и торговыми акционерными обществами удобным коммерческим прикрытием для скрытного изучения оборонного потенциала Санкт-Петербурга становились неко-
торые прогерманские страховые компании (например, Российское общество страхования капиталов и доходов «Жизнь», возглавляемое «обрусевшим» немцем Б. Б. Глазовым 22). Предлагая русским компаньонам (страховым обществам) по выгодным для них условиям выкупить право на страхование отдельных (в том числе оборонных) объектов страны (и, в первую очередь, ее столицы), неся при этом определенные финансовые убытки, эти компании получали свободный доступ к сведениям также военного характера. Их главным требованием во время перезаключения контрактов было предоставление «.при полисах точных планов, чертежей, спецификаций и описаний земельных имуществ, построек, оборудования фабрик, пароходов» 23.
Эти данные о России суммировались и отправлялись в Генеральный штаб германской армии. В результате к 1914 г. в его распоряжении оказались точные сведения о стратегических объектах, производственных мощностях гражданских (переведенных на военные «рельсы») и военнопромышленных предприятий, рейсах гражданских и военных судов, характере их грузов и др.
Резюмируя, отметим, что задолго до начала глобального геополитического конфликта германская агентурная разведка предприняла активные усилия для создания в Санкт-Петербурге разветвленной и хорошо законспирированной военношпионской сети. Ее эффективная работа должна была стать залогом будущих побед германских вооруженных сил на Русском фронте и их подав ляюще-го военно-тактического и военно-стратегического превосходства на Балтийском театре военных действий. Однако вопреки военно-аналитическим прогнозам привлечь к шпионской деятельности всех или почти всех соотечественников (главная ставка делалась именно на них), покинувших некогда Родину и обосновавшихся в России, так и не удалось. Следовательно, в канун войны стало невозможным и создание масштабной сети опорных пунктов на территории предполагаемого противника, каждый из которых мог стать эффективным инструментом сбора разведывательной информации на конкретном участке работы, а также ее передачи «наверх» по специальным каналам связи.
Справедливости ради заметим, что определенных успехов германская разведка все же добилась. Ее агенты были внедрены в наиболее крупные и успешные промышленные, торговые и страховые акционерные общества, снискавшие заслуженное уважение и доверие в российских (столичных) предпринимательских кругах. Используя коммерческое прикрытие, что само по себе, кстати, было нестандартным в организации разведки и незнакомым органам противодействия (контрразведке), выступая в роли подрядчиков Военного и Морского министерств, они получали военные заказы и без особых усилий собирали сведения, утечка которых
наносила реальный ущерб обороноспособности Российского государства.
Итогом многолетних, результативных и, что немаловажно, практически безнаказанных усилий по сбору военно-морских секретов данной категории агентов стало главным образом ослабление боевой мощи Балтийского военно-морского флота России, «морально» устаревшие корабли которого к началу Первой мировой войны, не представляя сколько-нибудь серьезной угрозы противнику, так и не приняли участия в наступательных операциях на Балтике.
1 Экономический шпионаж — процесс незаконного сбора экономической информации (см.: Большой энциклопедический словарь / под ред. А. Н. Азрилияна. — М., 2007. — С. 943, 1423).
2 Так, в 2001 г. по подозрению в хищении технической документации с объектов военно-промышленного комплекса России, содержащей секретную информацию о новейших видах и проектах вооружений — ракетных комплексах наземного и морского базирования, активных средствах защиты танков «Арена», закрытых разработках в области военной энергетики, — в поле зрения контрразведки ФСБ России попал В. Колядин, директор российского ЗАО «Элерс электрон». Позже он был задержан во время передачи документов агенту ЦРУ на территории Франции. В конце 2004 г. Московский областной суд признал В. Колядина виновным в государственной измене и приговорил к 14 годам лишения свободы с отбыванием наказания в колонии строгого режима (см.: Арест Виктора Колядина //<hht://www.agentura.ru/ Йте1те>. — 2004. — 30 дек.).
3 См.: Самарский информационный портал
SAMARA.RU // <http://news.samara.ru/>. — 2006. — 24 мая.
4 См.: Челябинский рабочий // <http://www.chrab. chel.su/archive>. — 2007. — 28 июля.
5 См.: Российский государственный военно-исторический архив (далее — РГВИА). — Ф. 2000. — Оп. 15. — Д. 701. — Л. 18.
6 См.: Засосов Д. А, Пызин В. И. Из жизни Петербурга 1890-1910-х годов: Записки очевидцев. — СПб., 1999. — С. 385.
7 См.: РГВИА. — Ф. 2000. — Оп. 15. — Д. 701. — Л. 12.
8 См.: Коммерческая энциклопедия М. Ротшильда / под ред. С. С. Григорьева. — СПб., 1998. — С. 72.
9 См.: РГВИА. — Ф. 2000. — Оп. 14. — Д. 88. — Л. 106, 107, 109, 113, 115; Ф. 1343. — Оп. 8. — Д. 920. — Л. 366.
10 См: Российский государственный исторический архив (далее — РГИА). — Ф. 23. — Оп. 28. — Д. 2004. — Л. 23; Д. 2008. — Л. 29.
11 Там же. — Д. 2004. — Л. 23.
12 См.: РГВИА. — Ф. 2000. — Оп. 16. — Д. 97. — Л. 7,
57, 59.
13 Там же. — Оп. 15. — Д. 273. — Л. 211; Российский государственный архив военно-морского флота (далее — РГА ВМФ). — Ф. 418. — Оп. 2. — Д. 61. — Л. 11.
14 См.: Мительман М., Глебов Б., Ульянский А. История Путиловского завода. — М.-Л., 1939. — С. 356.
15 См.: РГВИА. — Ф. 2000. — Оп. 14. — Д. 100. — Л. 5-16.
16 Там же. — Оп. 16. — Д. 80. — Л. 58.
17 Там же. — Д. 80. — Л. 67.
18 Там же. — Ф. 1343. — Оп. 8. — Д. 529. — Л. 157.
19 Там же. — Л. 32-34, 68-85, 98-107.
20 Там же. — Л. 157-158.
21 Государственный архив Российской Федерации (далее — ГАРФ). — Ф. 102 ДПОО. — Оп. 307. — Д. 190. — Л. 2-3.
22 В 1914 г. за шпионаж в пользу Германии Б. Б. Глазов в административном порядке был сослан в Вятскую губернию (см.: РГВИА. — Ф. 2000. — Оп. 16. — Д. 109. — Л. 21).
23 См.: РГИА. — Ф. 49. — Оп. 1. — Д. 236. — Л. 251.
