CC BY
28
M.V.DRUZIN
URAL BOURGEOISIE, AUTHORITY AND THE WORKING MATTER (BEGINNING OF THE 20th c.)
The author considers influence of the «working matter» upon relations between the Ural bourgeoisie and authority in the beginning of 20th c. The government of Russian Empire has been compelled to follow the way of the legislative improvement of conditions for the workers that did not suit the Ural businessmen for merely economic reasons. But in special cases of conflicts between the workers and their employers, the Supreme authority patronized the Ural bourgeoisie of the «old» generation, but it did not assume the similar attitude to representatives of the new generation of the Ural businessmen.
А.Г. ДОРОЖКИН (Магнитогорск)
ПРОМЫШЛЕННОЕ РАЗВИТИЕ РОССИИ В ГОДЫ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ В ОСВЕЩЕНИИ НЕМЕЦКОЯЗЫЧНОЙ ИСТОРИКО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ XX В.
Промышленное развитие России в годы первой мировой войны — важная в научном и практическом отношениях тема. Явившись первой в мировой истории войной тотального типа, противостояние 1914-1918 гг. потребовало от основных стран-участниц коренной перестройки народного хозяйства, подчинения его военно-стратегическим целям. Не стала исключением и Россия; ее опыт государственного регулирования экономики в экстремальных условиях содержит немало ценного и поучительного. Необходим взвешенный и непредвзятый подход к изучению опыта хозяйственного развития нашей страны в годы войны, ранее тенденциозно и односторонне трактуемой в качестве «империалистической». Несомненно, углубленное изучение зарубежной историографии проблемы будет способствовать лучшему ее пониманию; оно содействует и проведению сравнительных исследований. Предметом данной статьи является немецкоязычная исто-рико-экономическая литература, посвященная индустриальному развитию России в 1914 — начале 1917 гг., либо уделившая данному вопросу существенное внимание.
Учитывая сложность и многоплановость проблемы, представляется возможным ограничиться анализом трактовки германскими и отчасти швейцарскими историками XX в. таких аспектов проблемы, как результативность деятельности органов государственного регулирования экономики, положение отдельных промышленных отраслей в первые два с половиной года войны, роль иностранного капитала в российской промышленности в этот период, вовлеченность в работу на оборону страны кустарного производства. Данные вопросы получили в немецком россиеведении («остфоршунге») наибольшее освещение. Автором при этом не рассматривается специально интерпретация «остфоршун-гом» промышленного развития России после февральского переворота 1917г. — хаос и дезорганизация, воцарившиеся в стране после свержения самодержавия, сделали невозможным продолжение войны и привели к коллапсу экономической жизни. В контексте предлагаемой работы в центре внимания автора стоит трактовка немецким россиеведением именно результативности промышленного развития России в тот период, когда было еще возможно более или менее нормальное функционирование производства. При этом необходимо отметить как сильные, так и слабые стороны промышленной жизни России 1914 — начала 1917 гг. в видении исследователей-«остфоршеров».
Следует сказать, что анализу развития российской промышленности в годы первой мировой войны германская (и в целом германоязычная) «россика» уделяла сравнительно скромное внимание. Непосредственно в годы войны немецкие экономисты рассматривали в основном трудности, переживаемые Россией. Э.Шульце в этой связи обратил внимание на значительную роль в русской экономике иностранного, особенно французского капитала. Пессимистически оценивая состояние военной экономики страны, он предрекал скорое ее банкротство, от чего существенные потери понесет и главный союзник России — Франция, а Германия окажется в значительном выигрыше (еще ранее, в 1905 г., на то же уповал Р.Мартин)1. Обращалось также внимание на непомерный рост прибылей российских промышленников при том, что обложение военных доходов, как и подоходный налог введены были слишком поздно и в очень умеренном масштабе (А.Фогель)2. А.Фогель подробно рассмотрел также антигерманские мероприятия в российской экономике, в т.ч. направленные против держателей русских ценных бумаг — подданных Центральных держав3, но воздержался от оценок возможных последствий соответствующих мер для народного хозяйства страны.
Непосредственно экономическому положению России в годы первой мировой войны посвящена вышедшая в 1920-х гг. и переведенная на русский язык книга Р.Клауса. Основное внимание этот исследователь уделил отрицательным факторам в хозяйственной жизни страны — финансовому расстройству, дезорганизации транспорта, проблемам снабжения промышленных предприятий сырьем, крайне неудовлетворительному проведению эвакуации производства. Р.Клаус отметил значительные трудности в развитии в 1914-1917 гг. каменноугольной, металлургической, химической и текстильной и сахарной промышленности. Причинами этого автор называет изношенность на ряде производств машин и оборудования, отсталость топливно-энергетического баланса (на Урале), трудности с подвозом сырья и вывозом готовой продукции вследствие напряженной ситуации с транспортом; сказалась и сильная зависимость ряда отраслей индустрии (особенно химической промышленности) от импорта сырья и полуфабрикатов, прекратившегося с началом войны4. Особо подчеркнута Р.Клаусом деквалификация занятых на призводстве, вызванная призывом в армию значительного количества квалифицированных рабочих и повлекшая за собой значительный спад производительности труда на промышленных предприятиях. Вовлечение в производство несовершеннолетних, военнопленных, женщин, а также законтрактованных китайцев, корейцев и персов не компенсировало потерь и повлекло за собой ухудшение качества рабочей силы5. Это ухудшение признается и современной отечественной историографией6.
Следует отметить, что трактовка Р.Клаусом положения русской индустрии в 1914-1917 гг. представляется не вполне объективной. Наряду с несомненными трудностями, до 1917 г. в ряде отраслей имело место и поступательное развитие, чего не отрицают и современные германские историки. Впрочем, и сам Р.Клаус отмечает поступательное развитие в военные годы нефтяной индустрии России, чему способствовали как затруднения, переживаемые каменноугольной промышленностью, так и возможность относительно быстрой перевозки нефти по Волге. Признает исследователь и рост акционерного учредительства в войну, не увязывая это, однако, с расширением производственной деятельности7. Нужно принимать во внимание и региональные особенности — Р.Клаус, к примеру, говоря о положении уральской металлургии в военный период, описывает его исключительно в мрачных тонах, хотя и признает рост добычи железных руд и выплавки чугуна в России в 1916 г. Тому, несомненно, способствовала определенная модернизация горнодобывающих и металлургических предприятий Урала. Так, с началом войны в этом регионе ускорился процесс модернизации цехового оборудования, расширились производственные площади, значительно сократились сроки сдачи заказов. Зла-тоустовская оружейная фабрика уже к концу 1915 г. увеличила объем выпускаемой продукции в 1,8 раза, в 1916-1917 гг. — еще в 2 раза. Саткинский и Кусинский заводы были переориентированы на выпуск боевых трехдюймовых шрапнелей; производительность этих заводов также увеличилась. Был переоборудован Бакальский рудник, на нем значи-
тельно расширили сеть железнодорожных коммуникаций. При всех проблемах военного времени, заводы Златоустовского горного округа сыграли важную роль в снабжении фронта снарядами, холодным оружием и шанцевым инструментом. Их производство в округе за военный период поднялось в 3,4 раза, 2.3 раза и в 16,6 раз соответственно8.
Не лишена противоречий и интерпретация Р.Клаусом ситуации с рабочей силой в русской промышленности военных лет. Акцентируя основное внимание на изменениях к худшему, он вместе с тем, позитивно оценивает результативность для индустрии «сухого закона», введенного в России с начала войны. Р.Клаус указывает, что вследствие этой меры повысилась трудовая дисциплина на производстве, улучшилось физическое состояние рабочих, уменьшилось количество заболеваний и несчастных случаев. Темп работы ускорился, более редкими стали случаи порчи материала и инструментов; на ряде предприятий повысились производительность и интенсивность труда9.
В 20-40-е гг. в немецкоязычной исторической литературе не наблюдалось сколько-нибудь значительного интереса к проблемам промышленного развития России в годы первой мировой войны. Определенным исключением стали работа А.В.Баргона о российской мелкой промышленности и обобщающий труд по русской истории швейцарского исследователя В.Гитермана. Анализ работы А.В.Баргона будет дан далее; что касается труда В.Гитермана, третий том которого посвящен периоду XIX — начала XX вв., то некоторое внимание в нем уделено состоянию российской экономики в 1914-1917 гг. Основное внимание автор фиксирует на дезорганизации хозяйственной жизни страны в военный период. Он отмечает нарастание диспропорций в развитии отдельных отраслей индустрии, инфляцию, транспортные проблемы, затруднившие снабжение, в т.ч. и промышленных предприятий, рост внешнеэкономической зависимости страны10. Деятельность органов государственного регулирования экономики, однако, совершенно не рассмотрена В.Гитерманом — он даже не упоминает учрежденные в 1915 г. Особые совещания.
Определенное внимание положению российской индустрии в 1914-1917 гг. уделила германская историография 1970-1980-х гг. На трактовку немецкими (как правило, западногерманскими) исследователями индустриального развития России в военные годы значительное влияние оказала советская историография проблемы, особенно труды А.Л.Сидорова. Из его работ больше всего и прежде всего заимствовался фактический материал; обращает на себя внимание и сходство в оценках, содержащихся в работах советского историка и в публикациях Г.Штекля и X.Xауманна при рассмотрении положения российской промышленности в 1914-1917 гг. Г.Штекль отметил расширение военной индустрии, что сопровождалось увеличением численности занятых в промышленном производстве на 400 тыс. человек. Но российские предприятия не были в состоянии покрывать потребности армии; трудности поддержания связей с союзниками по Антанте и изношенность подвижного состава железных дорог усугубляли ситуацию. Создать централизованную систему снабжения фронта и тыла государству не удалось, что крайне отрицательно сказалось на общем положении России. Подобным же образом оценивает ситуацию в российской индустрии и системе ее управления Р.Лоренц11. Вместе с тем этот исследователь отмечал, что в крупной промышленности России вплоть до зимы 1916/17 г. наблюдался рост производства. Отмечены Р.Лоренцем и успехи русской индустрии в выпуске для фронта оружия и снаряжения. Вместе с тем наблюдались кризисные явления в состоянии паровозо- и вагоностроения и, прежде всего, в производстве сельскохозяйственных машин12.
Из всех немецкоязычных историков наибольшее внимание промышленному развитию России в годы первой мировой войны уделил X.Xауманн. В своих работах, вышедших в 70-90-х гг. XX в., этот исследователь относительно высоко оценил результаты деятельности Особых совещаний и других органов регулирования военного хозяйства. Благодаря им произошел рост производства в ряде отраслей, были заложены основы для централизованного распределения заказов на долгосрочную перспективу. Снабжение армии боеприпасами, в т.ч. снарядами, в 1916 г. было улучшено и кризис вооружения в
основном преодолен. До 1916 г. наблюдался значительный рост производства; особенно он был заметен в металлообработке и химической индустрии, но и в некоторых отраслях текстильной промышленности имела место та же тенденция. О падении производства здесь Х.Хауманн говорит лишь применительно к 1917 г. — существенно, однако, принимать во внимание нарастание хаоса, анархии и дезорганизации во всех сферах жизнеустройства после крушения самодержавия в стране. В ряде отраслей вплоть до 1917 г. имело место повышение производительности труда — в качестве примеров Х.Хауманн называет металлообработку и химическое производство. Здесь наблюдался и прогресс технического оснащения предприятий. Напротив, на металлургических заводах и угольных копях Юга России вследствие понижения качества рабочей силы производительность труда существенно понизилась. В то же время производство промышленного оборудования в 1913-1916 гг. росло в России опережающими по сравнению с Западной Европой темпами. Доля соответствующей продукции в структуре российского машиностроения увеличилась за это время, по приводимым Х.Хауманном подсчетам А.Л.Сидорова с 22 до 30%13.
Признавая достижения, Х.Хауманн в то же время подробно рассматривает и трудности, переживаемые российской индустрией в военные годы. Здесь он разделяет критические оценки советских исследователей, прежде всего — А.Л.Сидорова. Несмотря на все достижения, общий план регулирования промышленного производства отсутствовал. Сохранился параллелизм функций в деятельности различных правительственных инстанций, что отнюдь не способствовало эффективному управлению и рациональному распределению заказов и сырья, потребного для их выполнения. Полностью удовлетворить нужды фронта и тыла военная экономика не смогла; тяжелое положение на транспорте обостряло ситуацию. Царское правительство не сумело осуществить в необходимой степени милитаризацию производства14. Данный тезис Х.Хауманна заслуживает уточнения. По степени мобилизации промышленности Россия находилась впереди Англии и на одном уровне с Германией и Францией: 58% всех рабочих были заняты в военном производстве15. Правительство, однако, не сумело организовать производственную жизнь адекватно условиям тотальной войны — в этом плане действительно есть основания согласиться с Х.Хауманном.
На положении иностранного капитала в российской народнохозяйственной жизни в годы первой мировой войны подробно остановился Б.Бонвеч. Подобно советским историкам, он отметил переплетение в этот период двух тенденций в этой жизни — к росту внешнеэкономической зависимости (через увеличение задолженности загранице) и к ее ослаблению (вследствие падения прямого иностранного участия в промышленных и банковских предприятиях России). Немецким историком отмечен переход в 1914-1917 гг. ряда зарубежных (по капиталу) предприятий в руки русского бизнеса, указано на сокращение иностраннного участия в компаниях смешанного типа и в банках России. В 1915-1916 гг., например, Британский банк внешней торговли потерял 30000 из 40000 ранее принадлежавших ему акций Русского Торгово-Промышленного банка. Зарубежное участие в акционерном капитале русских индустриальных обществ упало с 1914 по 1917 г. с 47 до 38%16. С полным основанием Б.Бонвеч ставит под вопрос достоверность данных А.В.Игнатьева о приобретении английскими предпринимателями за указанный период 397 рудников в России, а также приводимую сибирским историком А.А.Лукиным версию о золотопромышленном синдикате Бойля-Гувера, образованном якобы в 1916 г. и объединившем 24 крупнейших золотодобывающих предприятия Сибири. Б.Бонвеч отмечает, что необходимый для финансирования столь широкомасштабных операций капитал не мог поступать из-за границы в необходимых масштабах в условиях военного времени17. С точкой зрения Б.Бонвеча о золотопромышленном синдикате полностью согласуются результаты более позднего исследования О.Н.Разумова, показавшего, что сибирская горная индустрия в целом развивалась в направлении эмансипации от иностранного влияния — данная тенденция явственно обозначилась еще до начала мировой войны18.
Сам Б.Бонвеч, однако, связывает ослабление позиций зарубежных инвесторов в русской индустрии исключительно с военной ситуацией. Как и Х.Шерер, он не усматривает появления предпосылок для этого ослабления уже в годы предвоенного промышленного подъема. Между тем, в 1910-1914 гг. прирост иностранных прямых вложений в российскую экономику был меньшим по сравнению со второй половиной 1890-х гг., хотя и превосходил соответствующий показатель для 1900-1903 и 1904-1909 гг.19 Тот факт, что за 1900-1913 гг. в России было размещено на 3,84 млрд рублей русских ценных бумаг, а за рубежом — на 1,7 млрд рублей20, уже говорит о наличии тенденции к некоторому ослаблению зависимости российской индустрии и банков от заграничного фактора. Применительно к первой мировой войне можно, следовательно, говорить о продолжении (а не о зарождении) данной тенденции.
Обращаясь к промышленному развитию России в годы первой мировой войны, немецкоязычные историки рассматривали в основном состояние крупного производства. В первой половине ХХ в. исключение из правила составила работа А.В.Баргона. Выдержанная в целом на крайне низком уровне, она, однако, содержит интересный материал, основанный на личных наблюдениях автора — в годы первой мировой войны он находился в России в плену и сам работал одно время в системе русской кустарной промышленности. А.В.Баргон отмечает интеграцию мелкопромышленных предприятий в систему военного производства, подчеркивает роль земств в их финансировании. Он указывает, что в одних случаях кустарные предприятия получали непосредственно от земств сырье и полуфабрикаты, сохраняя при этом самостоятельность в процессе производства. В других случаях кустари включались в систему военной индустрии через специальные фабричные конторы — последние распределяли между ними сырьевые материалы. Во втором случае наблюдалась кооперация между мелким и крупным производством; в ряде районов России, например, в Сибири, она, однако, осложнялась транспортными проблемами и климатическими условиями21.
Основываясь на собственных наблюдениях, А.В.Баргон отмечает рост разделения труда в кустарном производстве, специализацию отдельных промысловых селений в Сибири на выполнении отдельных производственных операций. Так, например, при выполнении заказов на шинели в Омском уезде: в то время как одна из деревень специализировалась на изготовлении пряжи, другая занималась производством сукна. При этом в производственный процесс было втянуто все самодеятельное население соответствующих деревень. Здесь также имело место взаимодействие с промышленностью фабричного типа. Аналогичную организацию А.В.Баргон наблюдал и в Иркутской губернии; в этих случаях имела место артельная организация кустарей; в то же время могла сохраняться и система светелок2 . Отмечая роль Военно-промышленных комитетов в интеграции кустарной промышленности России в систему оборонного производства, А.В.Баргон вместе с тем преувеличивает реальное значение ВПК для последнего. Так, он безосновательно утверждает, что в 1914-1916 гг. российские фабрики могли изготовлять лишь продукцию, которая заказывалась им через посредство ВПК23. Напротив, современный исследователь Х.Хауманн — и его точка зрения вполне подтверждается фактами, приводимыми в отечественной литературе — не придает сколько-нибудь существенного значения роли Военно-промышленных комитетов в организации военной экономики. Напоминая, что через них распределялось не более 5% оборонных заказов, Х.Хауманн подчеркивает, что тяжелая индустрия страны в лучшем случае лишь формально обращалась к посредничеству ВПК. Такое положение поддерживалось правительством Российской империи, усматривавшим здесь возможность не допустить возрастания роли комитетов. Тем самым правящие круги рассчитывали предотвратить усиление влияния политической оппозиции, средоточием которой являлись ВПК24.
Интерес к положению русской мелкой промышленности вновь обнаружился в немецкоязычной исторической литературе к концу ХХ в. Данному вопросу посвящена основательная монография К.Гествы. Этот исследователь рассмотрел проблему на микроуровне — на примере кустарных предприятий промыслового селения Павлово. Проана-
лизировав развитие металлообработки в этом селении, К.Гества сделал вывод о кратковременном расцвете павловской кустарной промышленности в годы первой мировой войны. Это было обусловлено притоком заказов на производство кос, хирургических инструментов и т.п. Павловские предприятия в целом были интегрированы в систему производства, работающего на оборону2 .
Г.Альтрихтер в недавней своей работе, подобно Р.Клаусу, акцентировал внимание на дезорганизации хозяйственной жизни России в военные годы. К нарастанию хаоса и развала в системе организации промышленного производства он свел всю свою оценку положения русской индустрии в 1914-1917 гг.26 Такая оценка представляется нам крайне упрощенной и недопустимо прямолинейной — ив советской, и в белоэмигрантской, и в мемуарной литературе приводится значительный фактический материал как о достижениях промышленного развития России военных лет, так и о значительных трудностях и просчетах царского правительства в этот период27. Оценка Х.Хауманна в этом отношении более взвешенна и лучше согласуется с фактами. «Пессимистический» подход, однако, по-прежнему популярен — М.Хильдермайер в недавнем своем исследовании, говоря о российской экономике военного времени, сделал основной акцент на трудностях, переживаемых ею, в т.ч. и промышленным ее сектором28. Тем не менее, есть основания говорить о наличии в историографии ФРГ с конца 1970-х гг. тенденции к определенному отходу от «пессимистической» однозначности как при оценке результативности российской капиталистической индустриализации, так и при рассмотрении развития российской индустрии в первые два с половиной года мировой войны. Эта тенденция заметна в работах Х.Хауманна; аналогичный подход присутствует в очерке Г.Шрамма о военно-политической обстановке в России в канун февраля 1917 г.29 Вместе с тем речь пока может идти о тенденции, а не о законченном процессе смены парадигм. Сохранение «пессимистической» концепции в недавних публикациях Г.Альтрихтера и отчасти М.Хильдермайера свидетельствует о живучести стереотипных представлений в немецком россиеведении и на современном этапе его развития.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Schultze E. Das franzosische Kapital in Russland // Finanz-Archiv, 1915. S. 133; Мартин P. Будущность России. Пер. с нем. М., 1906. С. 128.
2. Vogel A.v. Kriegsgewinne in der russischen Industrie im Jahre 1915 // Weltwirtschaftliches Archiv, 1917, Bd. 10, H. 1. S. 57-63.
3. Vogel A.v. Der Rechtsschutz deutscher Reichsangehoerigen in Russland waehrend des Krieges // Weltwirtschaftliches Archiv. 1917, Bd. 9, H. 4. S. 497-515; Idem. Russlands Kampfgesetze gegen den Aktienbesitz feindlicher Auslaender // Weltwirtschaftliches Archiv, 1917. Bd. 10, H. 2. S. 227-243; Idem. Der Zwangsaufloesung der feindlichen Handels- und Industrieunternehmungen in Russland // Weltwirtschaftliches Archiv, 1917, Bd. 11, H. 3. S. 280-311.
4. Клаус P. Ук. соч. С. 11-39, 56-57, 68-82, 89-97.
5. Клаус P. Ук. соч. С. 43-48, 74, 114.
6. Так, А.В.Жук особо отмечает негативное воздействие на уральскую промышленность призыва в армию значительной части квалифицированных рабочих региона. См.: Жук A.B. Война и модернизация: Златоустовский горный округ в годы первой мировой войны // Уральский исторический вестник, 2000, № 5-6. С. 345. В 1920-х гг. обострение в военный период дефицита рабочей силы и ее деквалификацию особо отмечал А.Л.Сидоров. Подобно Р.Клаусу, советский исследователь подчеркивал падение производительности труда в индустрии России вследствие данных обстоятельств. См.: Сидоров А.Л. Влияние империалистической войны на экономику России // Очерки по истории Октябрьской революции. Т. 1. М.-Л., 1927. С. 97-98.
7. Клаус P. Ук. соч. С. 65-66, 77.
8. Там же. С. 73. Ср.: Жук A.B. Ук. соч. С. 343-345. Велось в России в военные годы и
строительство новых промышленных предприятий, в т.ч. с участием иностранного капитала. См., например: Поликарпов В.В. Виккерс на Волге // ВИ. 1995, № 7. С. 121-132.
9. Клаус Р. Ук. соч. С.49
10. Gitermann V. Geschichte Russlands. Bd. 3. Hamburg, 1949, Bd. 461, 469-472.
11. Stoekl G. Russische Geschichte von den Anfaengen bis zur Gegenwart. Stuttgart, 1973. S. 628; Lorenz R. Sozialgeschichte der Sowjetunion. Bd. 1. 1917-1945. Frankfurt a.M., 1976. S. 56.
12. Lorenz R. Zur Industriepolitik der provisorischen Regierung // Jahrbuecher fuer Geschichte Osteuropas/ 1966, Bd. 14, H. 3. S. 367. Вместе с тем Р.Лоренц, подобно всем исследователям, обращавшимся к данной проблеме, отмечает стремительное нарастание дезорганизации и развал производства после февральского переворота 1917 г. (Ibid. S. 368-386).
13. Handbuch der Geschichte Russlands, Bd. 3, Lfg. 7 /8. S. 520-525.
14. Handbuch, Bd. 3, Lfg. 7/8. S. 520-527; Haumann H. Kapitalismus im zaristischen Staat. Organisationsformen, Machtverhaeltnisse und Leistungsbilanz im Industrialisierungsprozess. Koenigstein. S. 72-81,132-136.
15. Яковлев H.H. 1 августа 1914. M., 1993. С. 225. А.Л.Сидоров в 1920-х гг. называл даже более высокую цифру — 86 % от всей численности фабрично-заводских рабочих к концу 1916 г. За вычетом рабочих казенных заводов, 73,3% занятых на частных предприятиях работали на оборону. См.: Сидоров А.Л. Влияние империалистической войны на экономику России. С. 91.
16. Bonwetsch B. Kriegsallianz und Wirtschaftsinteressen. Russland in den Wirtschaftsplaenen Englands und Frankreichs. 1914-1917. Duesseldorf, 1973. S. 99-100.
17. Ibid. S. 99-101.
18. Разумов O.H. Иностранный капитал в горной промышленности Сибири в период империализма. Автореф. дисс. ...канд.ист.наук. Томск, 1986. С. 12-18.
19. По данным русского экономиста П.В.Оля, прирост иностранных прямых вложений в экономику России составил в 1910-1914 гг. 382,7 млн рублей, в то время как в 1895-1899 гг. он равнялся 489,9 млн рублей, в 1900-1903 гг. — 237,4 млн. рублей, а в 1904-1909 гг. — 285,7 млн рублей. См.: Оль П.В. Иностранные капиталы в народном хозяйстве довоенной России. Л., 1925. С. 12-13.
20. Сидоров А.Л. Финансовое положение России в годы первой мировой войны (1914-1917 гг.). M., 1960. С. 37-38.
21. Bargon A.W. Entwicklung und Zerfall der Kustargewerbe Russkands. Lippstadt, 1933. S. 63.
22. Bargon A.W. Op. cit. S. 68-70.
23. Ibid. S. 65.
24. Haumann H. Alternativen der gesellschaftlichen Entwicklung Russlands an der Jahreswende 1916/17 // Aufbruch der Gesellschaft im verordneten Staat. Russland in der Spaetphase des Zarenreiches. Frankfurt a.M, 1994. S. 356-357.
25. См.: Gestwa K. Proto-Industrialisierung in Russland. Wirtschaft, Herrschaft und Kultur in Ivanovo und Pavlovo, 1741-1932. Goettingen, 1999. S. 143. Ранее А.В.Баргон также говорил об оживлении в военные годы производства на ряде мелких предприятий, выполняющих государственные заказы. Вместе с тем и кустарная промышленность столкнулась с серьезными трудностями, вызванными дефицитом сырья и транспортными проблемами. См.: Bargon A.W. Op. cit. S. 63, 65. Факт привлечения кустарной промышленности к выполнению военных заказов признавал и Р.Клаус. См.: Клаус Р. Ук. соч. С. 65.
26. Altrichter H. Russland 1917. Ein Land auf der Suche nach sich selbst. Paderborn, 1997. S. 101-103. Ход военных действий на Восточном фронте Г.Альтрихтер (как ранее Х.Рау-пах) трактует как череду поражений русской армии, что далеко от действительности. Как известно, кампания 1914 г. проходила на Восточном фронте с переменным успехом для русских войск; 1915 г. закончился серьезными неудачами — впрочем, Кавказский фронт составлял исключение. В 1916 г. наметился переход стратегической инициативы к России и назначенное на весну 1917 г. наступление русских войск внушало серьезные
опасения командованию Центральных держав. См.: Эггерт З.К. Борьба классов и партий в Германии в годы первой мировой войны. М., 1957. С. 375-377; История первой мировой войны. Т. 2. М., 1975. С. 228, 287-290; Васюков B.C. Внешняя политика России накануне Февральской революции. 1916 — февраль 1917 г. М., 1989. С. 270-274; Яковлев H.H. Ук. соч. С. 224-228, 248-249, 259-260. Об относительно благоприятных военных перспективах России к началу 1917 г. говорит и современный германский историк Г.Шрамм. См.: Handbuch..., Bd. 3, Lfg. 5/6. S. 476-477. Об этом же говорит и Х.Хауманн, одновременно отмечая, что, при всех недостатках, снабжение русской армии в 1916 г. значительно улучшилось. См.: Haumann H. Alternativen. S. 362.
27. См., например: Маниковский A.A. Боевое снабжение русской армии в мировую войну. М., 1937; Сидоров А.Л. Борьба с кризисом вооружения русской армии в 1915-1916 гг. // Исторический журнал, 1944, кн. 10-11; Он же. Финансовое положение России в годы первой мировой войны (1914-1917).М., 1960; Он же. Экономическое положение России в годы первой мировой войны. М., 1973; Маевский И.В. Экономика русской промышленности в условиях первой мировой войны. М., 1957; Крупина Т.Д. Политический кризис 1915 г. и создание Особого совещания по обороне // Исторические записки. Т. 83. М., 1969; Яковлев H.H. Ук. соч. С. 145-150, 215-228.
28. Hildermeier MGeschichte der Sowjetunion. 1917-1991. Entstehung und Niedergang des ersten sozialistischen Staates. Muenchen, 1998. S. 58-59, 61-62.
29. Handbuch... , Bd. 3, Lfg. 5/6. S. 476-477.
A.G. DOROZHKIN
INDUSTRIAL DEVELOPMENT OF RUSSIA WITHIN THE FIRST WORLD WAR IN INTERPRETATION OF THE GERMAN HISTORY-ECONOMIC LITERATURE OF 20th c.
The article examines the interpretation of problems within industrial development of Russia in 1914 — the beginning of 1917 made by German researchers of Russia during 20th c. So, the views of historians from the German countries upon the state of Russian military industry during the specified period are under analysis; another point which is under consideration either is understanding positive and negative aspects in general balance of industrial functioning of the country within the extreme conditions of the First World War. Alongside with the estimation done by the German historians as to the state regulation of the Russian industry, they focus their attention upon the interpretation done by «ostforschurong» upon the home-made craft in the 1914 — beginning of 1917. In this connection, the problem of Russian small industry involvement in the system of military economy is observed too.
