CC BY
52
ЭКОНОМИКА И ФИНАНСОВАЯ ПОЛИТИКА
УДК 338.2 JEL: L52
DO110.25513/1812-3988.2018.2.5-12
ПРОМЫШЛЕННАЯ ПОЛИТИКА И РАЗВИТИЕ ПРОМЫШЛЕННОГО ПРОИЗВОДСТВА: КОНЦЕПТУАЛЬНЫЕ АЛЬТЕРНАТИВЫ АНАЛИЗА В УСЛОВИЯХ ПОСТВАШИНГТОНСКОГО КОНСЕНСУСА
В.В. Бирюков
Омская гуманитарная академия (Омск, Россия)
Информация о статье
Дата поступления 30 января 2018 г.
Дата принятия в печать 25 марта 2018 г.
Ключевые слова
Промышленная политика, промышленное производство, Вашингтонский консенсус, Барселонский консенсус, экономический рост, ценностно-институциональная модель
Аннотация. Показывается важность для разработки реалистичного видения промышленной политики тех кардинальных изменений в когнитивной ситуации, которые произошли в экономической науке за последние десятилетия в результате признания экономическим сообществом несостоятельности доктрины Вашингтонского консенсуса, и ограниченность сложившихся сегодня интерпретаций промышленной политики, обосновывается целесообразность ее изучения на основе использования альтернативной мейнстриму парадигмы в рамках складывающейся новой волны исследований, ориентированных на разработку конструктивистской институциональной экономики. Концептуальный пересмотр подходов к анализу промышленной политики предполагается осуществлять на основе отказа от индивидуалистической методологии и исходя из интерсубъективной природы экономической реальности, а также корректного инкорпорирования в многоуровневую и многомерную экономику культурно-ценностного фактора и государственного регулирования как деятельности особого актора. Обосновывается необходимость смены парадигмы проводимой в России промышленной политики, ориентированной преимущественно на реализацию рекомендаций Вашингтонского консенсуса и не учитывающей подвижки в понимании ее значимости и механизмов осуществления в условиях поствашингтонского консенсуса и успешные практики зарубежных стран.
INDUSTRIAL POLICY AND DEVELOPMENT OF INDUSTRIAL PRODUCTION: CONCEPTUAL ALTERNATIVES FOR ANALYSIS IN THE CONTEXT OF POST-WASHINGTON CONSENSUS
V.V. Biryukov
Omsk Humanitarian Academy (Omsk, Russia)
Article info
Received January 30, 2018
Accepted March 25, 2018
Keywords
Industrial policy, industrial production, Washington consensus, Barcelona consensus, economic growth, value-institutional model
Abstract. Importance for development of realistic vision of industrial policy of those fundamental changes in a cognitive situation that have occurred in economic science in recent decades as a result of the recognition by the economic community of the insolvency of the Washington consensus doctrine is shown. The limitations of the current interpretations of industrial policy and substantiates the feasibility of its study on the basis of the use of the paradigm alternative to mainstream within the emerging new wave of research focused on the development of constructivist institutional economics is shown. The conceptual revision of the approaches to the analysis of industrial policy is supposed to be based on the rejection of individualistic methodology and based on the intersubjective nature of economic reality, as well as the correct incorporation into the multi-level and multi-dimensional economy of cultural value factor and state regulation as a special actor. The author substantiates the necessity to change the paradigm of the industrial policy pursued in Russia, which is focused mainly on the implementation of the recommendations of the Washington consensus, and does not take into account both the progress in understanding its importance and the mechanisms of implementation in the post-Washington consensus, and the successful practices of foreign countries.
© В.В. Бирюков, 2018
Складывающиеся в российской промышленности противоречивые тенденции, связанные с распространением стагнационных процессов в условиях изменения природы и усиления влияния глобальной конкуренции на развитие отечественных предприятий, обусловливают настоятельную потребность кардинального изменения подходов, используемых при проведении промышленной политики. Для разработки успешной промышленной политики инновационного типа важно учитывать те кардинальные изменения в когнитивной ситуации, которые произошли в экономической науке за последние десятилетия и которые остаются вне должного внимания со стороны российских исследователей. Концентрированным выражением перемен в представлениях о значимости промышленной политики является поворот в экономическом мейнстриме, который был связан с переходом в середине прошлого десятилетия от вашингтонско-консенсусного политико-экономического цикла, сложившегося в конце 1980-х гг., к барселонскому циклу.
Сформулированный Дж. Уильямсоном в 1989 г. Вашингтонский консенсус в начале представлял собой набор правил для стран Латинской Америки при проведении экономической политики, завершенная его версия вышла в 1991 г. [1]. Как указывал Дж. Уильямсон, он «был призван суммировать то общее, что было между неолибералами и остальным Вашингтоном» [2, р. 50], и характеризовать экономическую политику, к которой Вашингтон подталкивал мир исходя из коллективного мнения, основанного на классическом мейнстриме экономической теории с учетом идей Дж. Кейнса. Однако ни одна идея, порожденная литературой по экономике развития, не играла существенной роли в обосновании Вашингтонского консенсуса. Вместе с тем данный «консенсус никогда не был всеобщим. У него были авторитетные оппоненты на пике популярности в первой половине 90-х, и оставались влиятельные сторонники после громких заявлений о его кончине. Во всех своих версиях - латиноамериканской и восточноевропейской, глобально-политической и научной - он становится объектом острых идейных битв» [3, с. 16].
Решающими факторами эволюции концептуальных подходов к анализу экономической и промышленной политики явились крайне неудовлетворительные результаты практического применения принципов Вашингтонского кон-
сенсуса. Глубокий и затяжной трансформационный спад, возникший в восточноевропейских странах вследствие проведения рыночных реформ на основе шоковой терапии в 1990-х гг., кризисы в странах Азии и Латинской Америки, а также успешное экономическое развитие государств, игнорирующих принципы консенсуса (Китая, Индии и стран Юго-Восточной Азии), обусловливали необходимость поиска реалистичной альтернативы. Уже в середине 1990-х гг. с критикой рекомендаций Вашингтонского консенсуса выступил целый ряд известных отечественных и зарубежных ученых -сторонников рыночных реформ, а также группа крупных американских экономистов - лауреатов Нобелевской премии. В связи с этим началась корректировка позиции Всемирного банка, в материалах которого отмечается важность учета социальной проблемы, проблемы распределения доходов и институциональных аспектов экономического развития [4]. Признал неудачу Вашингтонского консенсуса и Дж. Уильямсон, указавший на разочаровывающие результаты реализации его рекомендаций в 1990-х гг. [5].
При поддержке Всемирного банка концептуальные контуры поствашингтонского консенсуса были разработаны к сентябрю 2004 г. группой из 16 авторитетных экспертов, специалистов в разных направлениях экономической науки, в их числе и Дж. Уильямсон, подписавших «Барселонскую повестку дня по вопросам развития», или Барселонский консенсус [6]. Данный документ и доклад Всемирного банка «Экономический рост в 1990-е гг. Уроки десятилетия реформ» 2005 г. [7] стали завершением вашингтонско-консенсусного цикла, выступившего продуктом мейнстрима экономической науки преимущественно 1980-х гг., и обозначили перефокусирование политико-экономического курса на поиск более рациональных стратегий с учетом сложности картины экономической реальности, существенного влияния на экономическое развитие институциональных, культурных и социальных факторов, макро- и микроэкономической политики и политики в сфере перераспределения доходов. При этом уходят в прошлое закрепленные в Вашингтонском консенсусе убеждения, что в рыночных условиях государству не следует активно вмешиваться в формирование механизмов развития национальной экономики. Общепризнанными становятся функции государства по обес-
печению конкурентоспособности национальной экономики на основе создания общих условий для сокращения производственных и тран-сакционных издержек, а также связанные с возрождением идей сторонников теорий экономического развития о необходимости государственной поддержки позитивных структурных изменений в экономике, отдельных секторов и отраслей, обладающих конкурентными преимуществами. Произошедшие перемены в мейн-стриме экономической теории в результате пересмотра Вашингтонского консенсуса под влиянием накопленного опыта и усилий авторитетных ученых, таких как американские экономисты - лауреаты Нобелевской премии Дж. Стиглиц и П. Кругман, обусловливают необходимость разработки принципиально новых подходов к промышленной политике исходя из меняющейся парадигмы видения картины экономической реальности.
Сложившиеся сегодня различия в интерпретациях промышленной политики проявляются прежде всего в расхождениях в определении данного понятия. С учетом выполненных обзоров публикаций по промышленной политике можно выделить следующие две укрупненные группы ее определений [8-10]. Во-первых, промышленная политика рассматривается как «любая форма государственного вмешательства, которая влияет на отрасль как отдельную часть экономики» [11, р. 3]. Во-вторых, при интерпретации промышленной политики в качестве ее ключевой цели явно или неявно выступает экономический рост, повышение эффективности, производительности и конкурентоспособности отечественных производителей [12, р. 24]. При этом по-разному характеризуются способы реализации данной цели. Так, широкое понимание промышленной политики предполагает, что это - «любая политика, которая определяет или влияет на конкурентоспособность фирм и отраслей страны» [13, р. 221-222]. Однако часто при характеристике промышленной политики внимание акцентируется на значимости отдельных ее компонентов (формирование благоприятной бизнес-среды, перераспределение ресурсов в приоритетные виды экономической деятельности и т. д.); вместе с тем в ряде исследований отмечается, что «для промышленной политики критически важно осуществлять структурные изменения, требуемые для развития» [14, р. 22], поэтому она должна включать в себя меры,
«нацеленные на изменение структуры экономической деятельности» [15, р. 71].
Сегодня, в условиях поствашингтонского консенсуса, возникает настоятельная потребность переосмысления промышленной политики, причин, сферы и механизмов ее осуществления. Обычно наиболее общая причина проведения промышленной политики связывается с «провалами» рынка. При этом выделяется два типа его «провалов». Во-первых, для успешного функционирования рынка требуется поддержание макроэкономической стабильности, социальное страхование и социальная защита, защита прав собственности и другие регулятивные меры. Во-вторых, в экономике складываются структурные дисфункции в результате системных ошибок рыночных механизмов координации, не учитывающих агломерационные эффекты, проблемы рождения новых отраслей, неполноты рынка рисков и др. (Обзор теоретических представлений о причинах, обусловливающих необходимость осуществления промышленной политики, имеется, например, в работе [16].) Основные аргументы против промышленной политики состоят в том, что, во-первых, возникающие по различным причинам «провалы» государства могут привести к большим издержкам, чем «провалы» рынка; во-вторых, промышленная политика порождает неравенство в условиях конкуренции, искажает сигналы, характеризующие реальную картину рыночных условий хозяйствования, и мотивацию субъектов экономики, что обусловливает формирование неэффективного механизма распределения ресурсов. Данные аргументы сегодня обычно используются для оправдания проведения неолиберальной версии промышленной политики, ориентированной на минимизацию воздействия государства на предпринимательскую деятельность.
Общим изъяном конкурирующих интерпретаций промышленной политики является то обстоятельство, что они представляют собой различные направления экономической мысли, сложившиеся в рамках мейнстрима и опирающиеся на принцип методологического индивидуализма. Это обусловливает использование рабочей модели, которая «принимает цели, мотивы и предпочтения индивидов как данные и допускает лишь рассуждения о средствах. <.. .> Проблема ценностей как проблема выбора между разными целями, как вопрос о том, по каким критериям совершать этот выбор, мето-
дологически исключается» [17, с. 40]. Эволюция теорий мейнстрима происходит фактически только на основе различных версий изменения инструментальной составляющей рабочей модели целерационального поведения акторов, экономические мотивы, цели и интересы которых не соизмеримы. В связи с этим в рамках данной парадигмы возникает ограниченная и искаженная интерпретация проблемного поля исследования механизмов осуществления промышленной политики, которая неизбежно рассматривается как внешний по отношению к экономике процесс, как процесс вмешательства государства в экономику, т. е. по своей природе выступают не экономическим, а политическим процессом.
Вместе с тем под влиянием радикально меняющейся реальности и когнитивно-культурологического поворота в зарубежных странах в последние годы наметилось появление новой волны экономических исследований, которая ориентирована на разработку конструктивистской институциональной экономики. Ее реализация предполагает переформатирование исследовательского взгляда с целерациональ-ной и нормативистских моделей поведения на ценностно-рациональную модель, соответствующую интерсубъективной природе экономической реальности, и предусматривает радикальное переосмысление представлений об разнородных акторах экономики и ее проблемном поле на основе корректного инкорпорирования в многоуровневую и многомерную экономику культурно-ценностного фактора и государственного регулирования как деятельности особого актора [18].
Экономическая реальность выражает сложившиеся под влиянием разнообразных факторов противоречивые связи и процессы взаимодействия акторов, обладающих определенной экономической культурой, являющейся составной частью экономической культуры и сочетающей в себе общие и индивидуальные элементы [19]. Интерсубъективная экономическая реальность формируется и воспроизводится при помощи ценностно-когнитивных процессов, влияющих на мотивацию и поведение людей. Она включает в себя комплекс разделяемых ценностно-смысловых представлений о нормах и правилах экономических взаимодействий на разных уровнях экономики, организационно-институциональном порядке и желаемом устройстве властно-распорядительных
отношений. Данные представления опираются на сложившиеся на основе нормативно-коммуникативных практик убеждения о рациональном сочетании взаимодополняющих этико-эко-номических ценностях (равенстве и неравенстве, сотрудничестве и конкуренции, свободе и регламентации, ответственности и инициативе и др.), ориентирующих на поддержание справедливых и взаимовыгодных взаимодействий по вертикали и горизонтали, обеспечивающих устойчивый рост производительности и общественного благосостояния.
Рассмотрение проблемного поля промышленной политики исходя из ценностно-рациональной природы экономических взаимодействий акторов позволяет преодолеть односторонность господствующей парадигмы, в рамках которой основополагающим источником экономического развития рассматривается конкуренция и недооценивается значимость поиска механизмов, связанных с конструированием взаимовыгодного сочетания экономических интересов, продуктивного баланса частных и общих выгод, создаваемых в результате инновационной деятельности и формирования куму-лятивно-синергетического эффекта в условиях разделения труда. В рамках предлагаемой парадигмы промышленную политику важно рассматривать в соответствии с интегративным подходом как сложный и многоплановый процесс регулирования экономической деятельности, включающий в себя цикло-причинные связи разных уровней. Систему предпочтений выбора приоритетов развития промышленности и системно-регулятивное начало формируют ценностно-экономические установки промышленной политики, в соответствии с которыми создается институциональная оболочка правил, а на данной основе конструируются подходы, цели, задачи, формы и методы промышленной политики, направленные на изменение условий и структуры экономической деятельности. Структурные, качественные и динамические переменные, характеризующие происходящие в промышленности процессы, определяются особенностями состояния и взаимосвязи треугольника основных системообразующих блоков промышленной политики: «ценности - институты - формы и методы регулирования» [20, с. 7].
Хотя несостоятельность Вашингтонского консенсуса в настоящее время является общепризнанной, в российской экономике его на-
следие в значительной степени сохраняется не только в связи с возникшими в результате реализации рекомендаций консенсуса глубоким трансформационным спадом и структурными диспропорциями, но и сложившимся своеобразным механизмом воспроизводства сформировавшейся в тот период ценностно-нормативной матрицы, модели конструирования институциональных правил, а также форм и методов промышленной политики. Более того, часто российская практика государственного регулирования даже не соответствует устаревшим стандартам Вашингтонского консенсуса, который предлагал, например, осуществлять переориентацию государственных расходов на сферы, обещающие более высокую экономическую отдачу и позволяющие улучшить распределение доходов, такие как медицинская помощь, образование и инфраструктура, и не давал рекомендаций о формировании механизмов, благоприятствующих перераспределению доходов в пользу узкой группы доминирующих сил [1].
Основанные на устаревших версиях экономического мейнстрима и принципах Вашингтонского консенсуса концептуальные подходы и инструменты промышленной политики в нашей стране формируются в рамках несоответствующей российской реальности ценностно-институциональной модели с искаженной системой приоритетов, абсолютизирующей возможности монетарных методов и недооценивающей значимость других методов государственного регулирования экономики, что не позволяет создать благоприятные предпосылки для инновационного развития промышленного производства. При этом фактически игнорируются происходящие в зарубежных странах перемены в макроэкономической политике, связанные с тем, что распространенной ошибкой 1990-х гг. было «узкое толкование принципов макроэкономической стабильности, внутренней либерализации и открытости по отношению к международной торговле, сводящее их к требованию минимизации бюджетных дефицитов, минимизации инфляции, минимизации тарифов, максимально широкой приватизации, максимальной либерализации финансов»
[7, р. 11].
Созданию непреодолимых барьеров для кардинального изменения ситуации в отечественной промышленности к лучшему способствует и сложившаяся модель налогообложе-
ния, в рамках которой невозможно создать действенных стимулов для производительного накопления и использования ресурсов, она не учитывает успешный опыт зарубежных стран, осуществивших переход к принципиально иной модели налогообложения еще почти сто лет назад. При этом вопреки, например, упорному стремлению правящих сил сохранить в стране плоскую шкалу налогообложения, даже в Вашингтонском консенсусе отмечалась важность для формирования экономического роста прогрессивной налоговой системы, включающей налогообложение процентного дохода от активов за рубежом («утекшего капитала»), а переход к поствашингтонскому консенсусу предусматривает усиление внимания к прогрессивности налогообложения, разворот от косвенного к прямому обложению, особенно на собственность [1; 5].
Доминирование в российской экономической политике устаревших представлений, связанных с реализацией рекомендаций Вашингтонского консенсуса, отрицательно относившегося к теориям экономического развития, негативно сказывается на формировании государственных механизмов, регулирующих движение ресурсных, продуктовых и финансовых потоков. Поэтому не созданы механизмы взаимодействия банковского и реального секторов экономики, обеспечивающие формирование необходимых частных сбережений и их производительное инвестирование, а на валютном рынке осуществляются масштабные спекуляции и утечка капитала, что дестабилизирует ситуацию в экономике и не позволяет российской промышленности перейти на траекторию успешного инновационного развития. Вместе с тем еще двадцать лет назад Дж. Уильямсон вынужден был вносить коррективы в разработанные им рекомендации и указывать на необходимость осуществления финансового дерегулирования при условии эффективного финансового надзора со стороны государства [2], а сегодня в условиях усложнения и динамизации экономических процессов успешно развивающиеся страны активно привлекают разнообразные инструменты государственного регулирования финансового сектора своих экономик.
Поствашингтонский консенсус обозначил поворот в концептуальном осмыслении промышленной политики, способствуя формированию парадигмы развития экономической науки, ориентированной на конструирование
более реалистичных подходов при разработке приоритетов и инструментов промышленной политики. Существенные подвижки в понимании значимости данной политики связаны не только с признанием особой ее роли в развитии конкурентных преимуществ промышленных предприятий, но и включением в круг ее задач создания многоуровневой национальной инновационной системы с учетом того, что в современных условиях инновационная конкуренция является основным типом рыночной конкуренции. Смена парадигмы проведения промышленной политики в нашей стране требует конструирования инновационно-экономических механизмов с учетом сложившихся конкретных условий, возможностей, ограничений и специфических задач, связанных с особенностями решения проблем неоиндустриализации [20]. Но имеющийся коридор свободы в формировании экономических регуляторов «не может использоваться как прикрытие для политики, попросту перекачивающей доходы в пользу политически сильных групп. Главная задача состоит в выявлении наиболее узких мест, ограничивающих рост, и их расшивке средствами микроэкономической и макроэкономической политики...» [6, р. 60].
Сегодня российская промышленность столкнулась со сложными вызовами, предполагающими поиск удовлетворительного отве-
та на основе диалога и кардинальной смены ориентиров реализуемой политики, опирающейся во многом на устаревшие и неадекватные реальности методологические принципы и концепции экономического мейнстрима времен Вашингтонского консенсуса, несостоятельность которых стала общепризнанной более десятка лет назад. Это способствует формированию ценностного, институционального и управленческого кризиса, воспроизводству сложившихся стагнационных тенденций, консервации устаревших производственно-технологических, финансово-экономических и организационно-институциональных структур. Необходима смена парадигмальных оснований осуществляемой политики с позитивистко-ли-беральных на ценностно-прагматическую с учетом того, что общепризнанными сегодня являются рекомендации поствашингтонского консенсуса, характеризующие переход к новому уровню понимания картины усложняющейся экономической реальности. На данной основе требуется изменить ценностно-институциональную модель, устранить сложившиеся дисфункции в движении ресурсных, продуктовых и денежно-финансовых потоков, распределении частных и совокупных выгод и создать механизмы, благоприятные для инновационного развития промышленного производства.
Литература
1. Williamson J. Democracy and the "Washington Consensus" // World Development. - 1993. -Vol. 21. - № 8. - P. 1329-1336.
2. Williamson J. The Washington Consensus Revisited // Economic and Social Development in the XXI Century / Ed. by L. Emmery. - Washington, DC : Inter-American Development Bank, 1997. -P. 48-61.
3. Ананьин О., Хаиткулов Р., Шестаков Д. Вашингтонский консенсус: пейзаж после битв // Мировая экономика и международные отношения. - 2010. - № 12. - С. 15-27.
4. Государство в меняющемся мире (Всемирный банк. Отчет о мировом развитии - 1997. Краткое содержание) // Вопросы экономики. - 1997. - № 7. - С. 4-37.
5. Williamson J. Our Agenda and the Washington Consensus // After the Washington Consensus: Restarting Growth and Reform in Latin America / Ed. by P. P. Kuczynski, J. Williamson. - Washington, DC : Institute for International Studies, 2003. - P. 327-329.
6. The Barcelona Development Agenda // The Washington Consensus Reconsidered: Towards a New Global Governance / Ed. by N. Serra, J. E. Stiglitz. - Oxford ; New York : Oxford University Press, 2008. - P. 57-60. - DOI: 10.1093/acprof:oso/9780199534081.001.0001.
7. Economic Growth in the 1990s: Learning from a Decade of Reform. - Washington, DC : World Bank, 2005. - xi, 364 p.
8. Тамбовцев В. Нуждается ли промышленная политика в теоретических оправданиях? // Вопросы экономики. - 2017. - № 5. - С. 29-44.
9. WarwickK. Beyond Industrial Policy: Emerging Issues and New Trends. - OECD Publ., 2013. -57 p. - (OECD Science, Technology and Industry Policy Papers, № 2). - DOI: 10.1787/5k4869clw0xp-en.
10. White L. J. Antitrust policy and Industrial policy: A view from the U.S. - January 14, 2008. -URL : http://lsr.nellco.org/cgi/viewcontent.cgi?article=1122&context=nyu_lewp. - (New York University Law and Economics Working Papers. Paper 118).
11. Federico G., Foreman-Peck J. European industrial policy: Introduction // European industrial policy: The twentieth-century experience / Ed. by J. Foreman-Peck, G. Federico. - New York : Oxford University Press, 1999. - P. 1-17.
12. Industrial Policy in Britain / Ed. D. Coates. - London : Macmillan, 1996. - xi, 312 p.
13. Breath J. UK industrial policy: Old tunes on new instruments? // Oxford Review of Economic Policy. - 2002. - Vol. 18, № 2. - P. 221-239.
14. Singh A. Competition and Competition Policy in Emerging Markets: International and Development Dimensions. - New York ; Geneva : United Nations, September 2002. - ix, 26 p. - (G-24 Discussion Papers, № 18). - URL : http://unctad.org/en/docs/gdsmdpbg2418_en.pdf.
15. Szalavetz A. Post-crisis approaches to state intervention: New developmentalism or industrial policy as usual? // Competition and Change. - 2015. - Vol. 19, № 1. - P. 70-83.
16. Harrison A., Rodriguez-Clare A. Trade, foreign investment, and industrial policy for developing countries // Handbook of development economics / Ed. by D. Rodrick, M. Rosenzweig. - Amsterdam : Elsevier, 2010. - Vol. 5. - P. 4039-4214.
17. Козловски П. Этика капитализма. Эволюция и общество. - СПб. : Экономическая школа, 1996. - 158 с.
18. Бирюков В. В. Ценностно-рациональное поведение и системно-эволюционная парадигма структуризации экономики // Вестн. СибАДИ. - 2016. - № 3 (49). - С. 119-132.
19. Бирюков В. В. Власть и институциональные перемены в экономике // Вестн. Ом. ун-та. Сер. «Экономика». - 2017. - № 3 (59). - С. 5-12. - DOI: 10.25513/1812-3988.2017.3.5-12.
20. Бирюков В. В. Смена парадигмы промышленной политики в России: от неолиберальной к неоиндустриальной // Вестн. Ом. ун-та. Сер. «Экономика». - 2017. - № 4 (60). - С. 5-13. - DOI: 10.25513/1812-3988.2017.4.5-13.
References
1. Williamson J. Democracy and the "Washington Consensus". World Development, 1993, Vol. 21, no. 8, pp. 1329-1336.
2. Williamson J. The Washington Consensus Revisited, in: Emmerij L. (Ed.) Economic and Social Development in the XXI Century, Washington, DC, Inter-American Development Bank, 1997, pp. 48-61.
3. Anan'in O., Khaitkulov R., Shestakov D. Washington Consensus: Landscape after Battles. World Economy and International Relations, 2010, no. 12, pp. 15-27. (in Russian).
4. The State in a Changing World (World Bank. World Development Report, 1997. Overview). Voprosy Ekonomiki, 1997, no. 7, pp. 4-37. (in Russian).
5. Williamson J. Our Agenda and the Washington Consensus, in: Kuczynski P.P., Williamson J. (Eds.) After the Washington Consensus: Restarting Growth and Reform in Latin America, Washington, DC, Institute for International Studies, 2003, pp. 327-329.
6. The Barcelona Development Agenda, in: Serra N., Stiglitz J.E. (Eds.) The Washington Consensus Reconsidered: Towards a New Global Governance, Oxford, New York, Oxford University Press, 2008, pp. 57-60. DOI: 10.1093/acprof:oso/9780199534081.001.0001.
7. Economic Growth in the 1990s: Learning from a Decade of Reform, Washington, DC, World Bank, 2005, xi + 364 p.
8. Tambovtsev V. Does industrial policy need theoretical justifications? Voprosy Ekonomiki, 2017, no. 5, pp. 29-44. (in Russian).
9. Warwick K. Beyond Industrial Policy: Emerging Issues and New Trends, OECD Science, Technology and Industry Policy Papers, No. 2, OECD Publ., 2013, 57 p. DOI: 10.1787/5k4869clw0xp-en.
10. White L.J. Antitrust policy and Industrial policy: A view from the U.S., New York University Law and Economics Working Papers. Paper 118, January 14, 2008, available at: http://lsr.nellco.org/cgi/ viewcontent.cgi?article=1122&context=nyu_lewp.
11. Federico G., Foreman-Peck J. European industrial policy: Introduction, in: Foreman-Peck J., Federico G. (Eds.) European industrial policy: The twentieth-century experience, New York, Oxford University Press, 1999, pp. 1-17.
12. Coates D. (Ed.) Industrial Policy in Britain, London, Macmillan publ., 1996, xi + 312 p.
13. Breath J. UK industrial policy: Old tunes on new instruments? Oxford Review of Economic Policy, 2002, Vol. 18, no. 2, pp. 221-239.
14. Singh A. Competition and Competition Policy in Emerging Markets: International and Development Dimensions, G-24 Discussion Papers, No. 18, New York, Geneva, United Nations, September 2002, ix + 26 p., available at: http://unctad.org/en/docs/gdsmdpbg2418_en.pdf.
15. Szalavetz A. Post-crisis approaches to state intervention: New developmentalism or industrial policy as usual? Competition and Change, 2015, Vol. 19, no 1, pp. 70-83.
16. Harrison A., Rodriguez-Clare A. Trade, foreign investment, and industrial policy for developing countries, in: Rodrik D., Rosenzweig M. (Eds.) Handbook of development economics, Amsterdam, Elsevier, 2010, Vol. 5, pp. 4039-4214.
17. Koslowski P. Ethics of Capitalism. Evolution and Society, St. Petersburg, Ekonomicheskaya shkola publ., 1996, 158 p. (in Russian).
18. Biryukov V.V. Valuable and rational behaviour and system and evolutionary paradigm of structurization of economy. Vestnik SibADI, 2016, no. 3 (49), pp. 119-132. (in Russian).
19. Biryukov V.V. Power and institutional changes in the economy. Herald of Omsk University. Series "Economics", 2017, no. 3 (59), pp. 5-12. DOI: 10.25513/1812-3988.2017.3.5-12. (in Russian).
20. Biryukov V.V. The change of the paradigm of industrial policy in Russia: from neoliberal to non-industrial. Herald of Omsk University. Series "Economics", 2017, no. 4 (60), pp. 5-13. DOI: 10.25513/1812-3988.2017.4.5-13. (in Russian).
Сведения об авторе
Бирюков Виталий Васильевич - д-р экон. наук, профессор кафедры экономики и управления персоналом Адрес для корреспонденций: 644105, Россия, Омск, ул. 4-я Челюскинцев, 2А E-mail: [email protected]
About the author
Biryukov Vitaly Vasilievich - Doctor of Economic sciences, Professor of the Department of Economy and Personnel Management
Post address: 2A, 4-ya Chelyuskintsev ul., Omsk,
644105, Russia
E-mail: [email protected]
Для цитирования
Бирюков В. В. Промышленная политика и развитие промышленного производства: концептуальные альтернативы анализа в условиях поствашингтонского консенсуса // Вестн. Ом. ун-та. Сер. «Экономика». -2018. - № 2 (62). - С. 5-12. - й01: 10.25513/18123988.2018.2.5-12.
For citations
Biryukov V.V. Industrial policy and development of industrial production: conceptual alternatives for analysis in the context of post-Washington consensus. Herald of Omsk University. Series "Economics", 2018, no. 2 (62), pp. 5-12. DOI: 10.25513/1812-3988.2018.2.5-12. (in Russian).
