CC BY
74
Г И. Шелепова
пролог к\к объект лингвистического источниковедения
Лингвистическое источниковедение (наука о лингвистических источниках, дриемах их выявления, изучения ч использования в языковедческом исследовании) относится к числу активно развивающихся в настоящее время отраслей языкознания, поскольку «без источниковедческой разработки само использование текста и трактовка его материала может быть не только необоснованной, но и ошибочной» [1, с. 3]. При этом уделяется внимание как теоретическим основаниям лингвистического источниковедения (вопросам об объеме понятия «лингвистическое источниковедение», об объекте и предмете данного раздела языкознания, типах лингвистических источников и др.) [2], так и конкретной методике лингво-источниководческого анализа. По мнению О.И. Блиновой, «г^теводной звездой» для лингвистического источниковедения должно стать историческое источниковедение с его богатым научным опытом и традициями. Автором предлагается следующая схема лин-гвоистсчниковедческого анализа (по образцу исторического источниковедения). 1
Первый этап. Внешняя критика источника (установление времени и места возникновения источника, выявление личности автора, установление обстоятельств появления источника и т.п.).
Второй этап. Внутренняя критика источника («интерпретация» — истолкование содержания источника, установление достоверности, фактической ценности).
Третий этап. Определение степени достоверности собранного материала.
Четвертый этап (заключительный). Выявление степени информативности источника, его возможностей и границ [3, с. 84-86].
Известно, чти состав источников, приемы и методы их изучения подсказываются и определяются как особенностями типов и содержания самих источников, так и нуждами соответст-
вуюшей лингвистической науки. В настоящей работе предпринята попытк? рассмотреть в источниковедческом аспекте применительно к исторической лексикологии (науке, нуждающейся в широкой источниковедческой базе) по-nv.iwpKbm четий сборник Древней Руси Пролог, который в заяр ленном ключе пока не исследовался.
«Внешняя критика» любого источника призвана предохранить исследователя от ошибок в интерпретации содержащихся в источнике языковых фактов, ибо «неразрывная зависимость м°жду жанром источника, его формой, характером ее выражения, местом и временем создания, целью создания, автопом (писцом) и лингвистической содержательностью несомненн?» [1, с. 5]. Пролог по первоначальному составу представляет собой собрание кратких житий и памятей святых, расположенных по церковному календарю (с 1 сентября по 31 августа). Хотя история изучения этой книги, распространив шейся в Киевской Руси и Московском государстве в сотнях списков, насчитывает более 100 лет, но и сегодня можно повторить сказанное М.Н. Сперанским в начале нашего зека: «История Пролога до сих пор является одним из наиболее запутанных вопросов в истории русской литературы» [4, с. 197]. Главная причина этого - необычайная текстологическая сложность Пролога, устойчивость и традиционность которого зесьма относительны [5, с. 118]. Происхождение и литературная история славяно-русского Пролога, восстановленные в общих чертах в конце XIX -начале XX вв. и дополненные современными исследователями, представляются следующим образом
Общепризнанным является мнение, высказанное впервые архимандритом Сергием в конце прошлого столетия, что Проло1 представляет собой осуществленный в первой половине XII в. («вероятно, около ИЗО года, а может быть, несколько и ранее» [6, с. 78]) перевод греческого Синаксаря в редакции
студийского монаха Илии и митрополита Мокисийского Константина, восходящей к М^нологию (т.е. месяцеслову) Василия II (975-1025 гг.). Греческий Менологий имел предисловие (греч. кроХоуо5). По этому предисловию получила название в Древней Руси и вся книга - Пролог [7, с. 5-6, 309, 312-3141.
Дискуссионным, до сих пор не решенным является вопрос о точном месте и авторе (авторах) перевода. На это! счет высказывались разные точки зрения. Так, М.Н. Сперанский, ссылаясь на «пестроту состава» Пролога (русские, юго-славянские, греческие памяти), «пестроту» его языка (юго-славянская струя и русская), присутствие в нем местных памятей и богослужебных указаний, исключительно касяюгцихся константинопольских церквей, полагал, что Пролог «петэеведен... был, вероятно, в Константинополе группой людей, среди которых были и южные славяне, и русские»[4, с. 202]. Иной точки зрения придерживался архимандрит Сергий. «Означенная редакция Месяцеслова императора Василия П..,,, - писал исследователь, - переведена в России на славянский язык...». Причем «перевод Пролога сделан до разделения России на два великие княжества - Киевское и Владимирское.ибо в древнейшие списки его ьнесены праздники русские весьма древние (XI или первой половины XII в.) и только одни киевские» [6, с. 57, 59]. О Киеве как месте перевода Пролога древнерусским книжником писал В.А. Мошин [8, с. 47-48]. Предположение о русском (древнерусском,) происхождении Пролога разделяет большинство современных исследователей
та
Появившись на Руси в первой половине XII в., Пролог за время своей продолжительной рукописной истории (ХП-ХУШ вв.) подвергся весьма существенным преобразованиям. Сохранившиеся списки позволяют выделить два основных типа Пролога: стишной, отличительной особенностью которого являются небольшие стихословия, посвященные прославлению святых и находящиеся перед чтением на каждый день, и нестишной. В нестишном Прологе выделяют (со времени архиманд-
рита Сергия) две основных разновидности: краткую и распространенную редакции.
Первая редакция, появившаяся, видимо, одновременно с переводом греческого Синаксаря или же вскоре после него, отличается от Синаксаря тем, что здесь под каждым числом вслед за житиями вписана назидательная статья (небольшое поучение или патериковый рассказ). Среди дошедших до нашего времени списков Пролога первой редакции древнейшей признается рукопись из Софийского Новгородского собрания, хранящаяся ныне в Российской национальной библиотек« в Санкт-Петербурге (№1324), писанная, по мнению академика И.И. Срезневского, до 1250 г. и являющаяся, по предположению архимандрита Сергия, списком с древнейшего славянского перевода [6, с 75]. Отличительная особенность этого списка заключается в том, что нравоучительные статьи в нем не распределены по дням года вслед за памятями святых (как в подавляющем большинстве списков), а собраны вместе и помещены в конце рукописи. Поэтому существует версия, высказанная еще Сергием, что такова была вообще последовательность развития Пролога в Древней Руси: нравоучительная часть (лля назидательного чтения} формировалась особо, в качестве приложения к Прологу, а впоследствии статьи из этого второго отдела разносились по дням года и распределялись после памятей и житий святых на каждый день [6, с. 73].
Вторая (распространенная) редакция, составленная, по мнению Сергия б России каким-то славянином около XIII в. [6, с. 75], представляет собой фундаментальную переработку синаксарного текста: «Многие памяти выброшены или перенесены на другое число, введены новые святые, прежние краткие жития расширены вставками или заменены новыми, более подробными ► [10, с. 378], значительно полнее представлен отдел русских праздников, наконец, внесена масса новых ьазидэ -тельных статей, которые «брались почти исключительно уже из готовых славянских переводов других памятнк-
ков патериков, сборников поучений, отдельных популярных житий...» [4, с. 203]. Поэтому «русский Пролог надо рассматривать как произведение в большой степени оригинальное, лишь основанное на переводном памятнике, каким явился греческий Синаксарь» [11, с. 51].
В результате добавления новых текстов Пролог (и первой, и особенно второй редакции) значительно увеличился в объеме, поэтому очень рано (уже в ХП-ХШ вв.) сборник разделялся на два полугодия (сентябрьскую и мартовскую пэловкпы года) и даже на четверти года. В дальнейшем эти части стали переписываться уже независимо друг от друга.
Такова краткая литературная история и типологическая классификация Пролога, основанная преимущественно на различиях в составе чтений. В последние годы целенаправленно и плодотворно изучала Пролог в лингвот^к-стологическом аспекта, предполагающем привлечение максимальнее количества сохранившихся списков памятника, Л.П. Жуковская. В статьях 19821992 гг. ею дана краткая археографическая. а также обобщенная типологическая характеристика около 400 рукописей сентябрьской половины года [5, с. 110-120].
«Bнvтpeнняя критика» источника (интерпретация его лингвистической содержательности; осуществлялась на материале 11 текстов, сопоставленных пословно по 25 рукописным книгам не-стишного Пролога ХШ-ХУП вв. сентябрьской половины года разных текстологических групп (по классификации Л.П. Жуковской) [5], хранящихся в библиотеках и архивах Москвы, Санкт-Петербурга, Новосибирска. Избранные для анализа сюжеты находятся в разных разделах Пролога: «агиографическом» (Память Феклы - 24 сентября, Пелагеи — 7 октября, Корнилия сотника - 20 октября, Илариона - 21 октября, Козьмы и Демьяна - 1 ноября. Агафьи — 5 февраля) и «нравоучительном» (Слово о Евлогии и нищем -12 сентября, Слово о гневе и покаянии - 17 сентября, Слово о пресвитере - 20 сентября, Слово о святом Андрее - 2
октября, Слово Илариона о пользе души - 21 октября). Названные тексты представляют небольшую часть традиционного состава Пролога, все они (и «Памяти», и «Слова») читаются уже в древнейшей Софийской рукописи XH-XÏII вв. (№1324), которую, как указывалось выше, исследователи считают (в первой ее части) списком с древнейшего первоначального перевода греческого Синаксаря. Таким образом, можно полагать, что житийная часть анализируемых текстов перешла в древнерусский Пролог из греческого протографа. Что касается исследуемых «Слов», также внесенных в Пролог на раннем этапе его существования в Древней Руси и помещенных во второй части Софийской рукописи, то источниками четырех из них явились славянские переводы различных произведений византийской литературы: «Лавсаика» Палладия Еленопольского (Слово о Евлогии и нищем), Скитского патерика (Слово о гневе и покаянии), Сводного патррика (Слово о пресвитере) [12, с. 195, 204, 213], Жития Андрея Юродивого (Слово о святом Андрее) [6]. Авторство «Поучения святого Илариона о пользе души» приписывается первому русскому митрополиту — Илариону [13, с. 26].
Как показали наблюдения над материалом, для исследуемых текстов характерна полная текстологическая сопоставимость по всем спискам: они находятся в чтениях на один и тот же день, в них нет различий в характере изложения, отсутствуют крупные изменения в содержании. Текстологические различия выражаются лишь в разном наборе чтений,' приходящихся на тот или иной день, в незначительных преобразованиях текста: опущение (или вставка) отдельных слов и фраз (очень редко — более крупных фрагментов текста), содержательные лексические различия, которые, как правило, носят индивидуальный характер. Названные обстоятельства и позволили сосредоточить внимание в первую очередь на таком языковим факте, как лексические замены. Оказалось, что заменяющиеся в параллельных текстах Пролога лексемы отражают в подав-
ляющем своем большинстве разные виды отношений в лексико-семантической системе литературного язык? донацио-нальной эпохи и поэтому имеют важное значение для исторической лексикологии, поскольку одна из основных задач этой науки на современном этапе заключается в восстановлении системных связей русского языка в разные периоды его развития.
Лексические замены представляют как междусловные (собственно лексические), так и внутрисловные (вариантные) связи и отношения слов. Среди междусловных лексических замен преобладающими в Прологе оказываются синонимические и разного рода гипонимические замены. Представим их в первую очередь.
В настоящей работе принимается количественный критерий синонимичности слов, который выдвинул С.Г. Бе-режан. «Синонимы отличаются друг от друга не какими-то иллюзорными оттенками значения, — пишег исследователь, — а различной широтой семантического объема, точнее, наличием в своей смысловой структуре большего или меньшего количества несовпадающих лексико-семантических вариантов... Синонимы следует определять как слова, совпа дающие по крайней мере в одном из лексико-семантических вариантов своих значений» [14, с. 49 51]. С этой точки зрения «синонимы распадаются на две четко разграничиваемые группы: с полностью совпадающими структурами... и частично совпадающими структурами...» [14, с. 54]. Итак, «полные» синонимы представляют собою лексемы с максимально близкими (совпадающими) семантическими
структурами. Чаще всего в данный тип синонимических отношений вступают слова с несложными семрнтическими структурами (,как правило, однозначные). В анализируемом материале «полные» синонимы представлены следующими лексическими заменами: ЯРИТИСЯ - ГЬгЬВАТИСЯ - «гневаться», Б-кСЪ - ДЬЯВОЛЪ - «сатана», «дьявол», Д-ЬМОНЪ - ДЬЯВОЛЪ -«бес, сатана, дьявол», МНИХЪ -ЧЬРНОГИЗЬЦЬ - ЧЬРНЬЦЬ - «монах», УСКЛАБЛЯТИСЯ - УЛЫСКА-
1
ТИСЯ - УСМ-ЬЯТИСЯ - «улыбаться, усмехаться», УБОЯТИСЯ - УСТРЛ-ШИТИСЯ - «испугаться», СЪИТИ -СЪЛ'кЗТИ - «сойти, спуститься», УНЫИ - МЛАДЫИ - «юный, молодой», БОЖИИ - ГОСПОДЬНИИ -«относящийся к богу», БЕЗМЬЗДЬ-НИКЪ - БЕЗС.^ЕБРЬНИКЪ «бессребреник, бескорыстный человек», БИСЬРЪ - ЖЕМЧУГЪ - «жемчуг, жемчужина» и некоторые другие.
Полные синонимы составляют в Прологе немногочисленную группу И это не случайно. «Лексический пласт абсолютных синонимов (по принятой в данной работе терминологии - полных синонимов. - Л.Ш.) не остается все время неподвижным и неизменным. В большинстве случаев лексическая пара слов, лишенных каких бы то ни было различий, в процессе развития языка, претерпевая семантико-стилистические сдвиги, разрушается» [15, с. 124]. Если рассматривать приведенные синонимы с точки зрения современного употребления, то можно наблюдать, как один из компонентов синонимической пары либо утрачивается в русском языке ^например, существительное БЕЗ-МЬЗДЬНИКЪ), либо изменяет свое лексическое значение (например, БИСЬРЪ), либо сужаются сфера и условия его применения (например, глагол УБОЯТЬСЯ в современном русском литературном языке — устар.; СЛЕЗТЬ в значении «спуститься куда-либо вниз» - разг.; прилагательное МЛАДОЙ — трад.-поэт.;.
В случае частичной синонимии между заменяющимися лексическими единицами «имеется лишь одна <или несколько) точка семантического соприкосновения (в отдельных лексико-семантических вариантах)» [14, с. 46]. Совпадение некоторых значений (чаще всего одного) и становится основой заменяемости лексем. «Частичные» синонимы, являющиеся на каждом этапе исторического разьития языка наиболее многочисленной категорией синонимов, довольно широко представлены и в проанализированных текстах. Приведем некоторые из них.
ТЪЧЬНЫИ - ПОЦОБЫЫИ: «При-водиши ми тобе точьны праздноядци»
34
(л.173б) [16]. Прилагательное ПОДСБЪ-ЯЫИ имело в древнерусском языке сложную семантическую структуру. И.И. Срезневскш* указывает следующие значения этого прилагательного по памятникам письменности: «удобный, подходящий», «соответствующий, подобающий», «подобный, похожий», «близкий, родственник», «принадлежащий. относящийся», «достойный», «прекрасный, великолепный». У слова ТЪЧЪНЫИ семантическая структура более проста и определенна: «равный» «подобный», «соответствующий», «одинаковый по возрасту». В приведенном контексте прилагательные синонимичны в значении «подобный, похожий, равный».
УЛИ1дА - РАСПУТИЕ: «Нъ повьрзи мя несъ на улицахъ» (л. 173а,). Существительное РАСПУТИЕ употреблялось в древнерусском языке в значениях: «перекресток, площадь», «улица, проулок», «распутица», а УЛИЦА - отмечено в значениях: «площадь», «улица, проход между рядами домов», «улица как деление города в Новгороде»^«ход, проход», «ряд», «врата». Совпадающими значениями у этих слов являлись, таким образом, «улица», «площадь».
УСТРАШИТИСЯ - УЖАСНУТИСЯ-«Нъ ты не мози(с) его устрашитися» (л. 192а]. Глагол УСТРАШИТИСЯ в памятниках древнерусской письменности встречается .в одном значении -«испугаться, убояться». Соответствующий ему в списках Пролога глагол УЖАСНУТИСЯ в системе древнерусского языка мог выступать в значениях: «ужаснуться, прийти в ужас», «быть пораженным». «поразиться, прийти в изумление», «волноваться, быть возбужденным*. Общее значение у этих глаголов, таким образом, -«испугаться». Это значение и передается данными глаголами в анализируемом тексте
В отношениях частичной синонимии находятся также, кроме проанализированных, и следующие лексемы (приводятся только лексические соответствия и значения, в которых они употреблены в параллельных местах различных списков Пролога). ОТЪЛОЖИТИ -ОТЪЛУЧИТИ - «отогнать, удалить»,
ОПР/ВЬДАНИЕ - ОПРАВЛЕНИЕ -«правило, устав», ВЪЗВ-кСТИТИ -ПОВ-ЬДАТИ - СКАЗАТИ - «сообщить, сказать», ВЪХОДИТИ - ВЪЛАЗИТИ - * .«входить, проникать внутрь», ПОСЬЛАТИ - ПУСТИТИ - «послать, отправить», РАСНкСТИСЯ
РАСТУПИТИСЛ - «распасться, раздвинуться», ТВЬРДО - КРЬПЪКО -«крепко (о сне)», КРАСЬНЫИ -СВчкТЬЛЫИ - «прекрасный, лучезарный», ЛОБЗАТИ (ЛОБЫЗАТИ) -Ц-кЛОВАТИ - «целовать», СЛОВО -ГЛАГОЛЪ - «слово, ре«ь», ОСТАВИ-ТИ - ОХАБИТИСЯ - «оставить, прекратить», ПОХАБЬСТВО - УРОДЬС'Г-ВО - «юродство», ДОСИТИ - ОБРАСТИ - «застать, найти», ПРИИТИ -ПРИТЕЧИ - «прийти», ВРАЧЕВАТИ -ИСЦ'ЬЛЛТИ — «лечить, исцелять», КЪНЯЗЬ - ИГШОНЪ (Г-кМОНЪ) -«правитель, властелин», МИРО (МЮ-РО, МУРО) - МАСЛО - «священное масло употребляемое в церковных обрядах» и многие другие.
Наблюдения над частичными синонимами в Прслоге позволяют сделать некоторые выводы о характере лексических замен такого рода. Чаще всего компонентами «лексических пар» являются многозначные лексемы, у которых совпадающими оказываются отдельные лексико-ссмантические варианты. Значительно реже встречаются случаи, когда однозначное слово в целом совпадает с Одним лексико-семантическим вариантом соответствующего многозначного слова. Членами синонимических пар являются, как правило, слова, исконные по своему происхождению. Иногда можно наблюдать стилистически маркированные замены, хотя о стилистической окряске болошинства лексических замен судить затруднительно из-за неразработанности исторической стилистики русского языка.
Кроме рассмотренных семантических оппозиций тождества (синонимии). в Прологе представлены так называемые привативные оппозиции родовидового характера, которые отражают один из оснозных видов системных отношений в лексике — ги-
понимию. Гипонимию иногда интерпретируют как квазисинонимию и выделяют два основных типа квазисинонимических различий: родовидовые (а также противопоставления слов, называющих часть и целое), где имеет место включение значений, и видсвидовые, где отмечается их пересечение [17, с. 104; 18, с. 235-239; 19. - 44-46]. Как известно, «на основе гипонимии взаимосвязанные лексические единицы последовательно объединяются в тематические и лексико-семантические группы, подклассы и классы, семантические поля и семантические сферы, что находит отражение в структуре идеогоафических словарей» [17, с. 104].
В древней лексической системе, как о том свидетельствую! данные Пролога, наблюдались все отмеченные виды гилонимических (квазисинонимичепких) отношений.
Так, примером родовидовых связей может служить лексическая замена: ПИСАНИЕ - АПОСТОЛЪ: «Внимаше чтению бж/с/твены/х/ писании» (л. 1966). ПИСАНИЕ (божественное, священное) - это библия, состоящая из книг Ветхого и Нового завета. Апостол же представляет собой вторую половину (после Евангелия; Нового завета. Это книга апостольских деяний и посланий апостолов.
Отношения целого и части представляет, например, замена: В'ЬНЬЦЬ -ВИНЬНИЦА: «нъ си суть от скровищь небесьныхъ в*кнцы х(с)ви ими же ся в'кнчають». В данной лексической замене можно видеть соотношение целого и его части, поскольку венцы христовы были сплетены «от вНктвиа божия рая», и в это сплетение могла входить виноградная лоза - ВИНЬНИЦА.
Ьидо-видсвые связи отражает замена: ВЕЧЕРЬНЯ (ВЕЧЕРЬНЯЯ) - ЛИТУРГИЯ: «И яко хоте попъ начати вечернюю. движеся рака» (л. 179в). ВЕЧЕРЬНЯ (ВЕЧЕРЬНЯЯ) и ЛИТУРГИЯ - разные виды церковной службы у христиан в суточном круге богослужений: ВЕЧЕРЬНЯ - церковная служба, совершаемая после полудня: ЛИТУРГИЯ (русское название ОБЕДЬ-НЯ) - главная церковная служба, со-
веошаемая утоом или в первую половину дня.
В подобных (гипонимических) связях находятся в Прологе и слова: ЖИТИ -МЪЛЧАТИ, ПОЖИТИ - ИНОЧЬСТ-ВОВАТИ, ЦЪРКЪВЬ - СЛУЖЬБА, РАСЛАВЛЕНЫИ - ХРОМЬЦЬ -клисьныи, ОЛУЖИТИ - гов-ьти -ГОТОВИТИ, ОДЕЖА - ПЪРТЪ -РИЗА, ЗЕМЛЯ - ПУТЬ, ОУЬИВАТИ -МУЧИТИ, ОГНЬ - ПЕЩЬ, ОЗЛО-БИТИ - ВРОДИТИ и др.
Лексические замены топонимического характера входят в весьма обширную в Прологе группу так называемых ситуативных синонимов (контекстно сближаемых слов), между которыми наблюдается разная степень «семантического схождения»: они могу71 быть членами одной и той же тематической или лексико7семантической группы, передавать общее и частное значения, причиннэ-следствс нные отношения и отношения соподчинения, выражать общее настроение и общую оценку происходящего (положительную или негативную) и т.п При этим ситуативные синонимы не всегда отражают системные отношения, существующие в лексике, поскольку в контексте могут сближаться самые различные слова, используемые в разных целях. Так, в «Поучении Илариона о пользе души» встретилась замена слов: СЕЛЬНЫИ -ПОЛЬСКЫИ - С-кНьНЫИ - СИНИИ: «Или цв*Ьтци сеньнии како растуть ни "ружаються». Данный фрагмент представляет собой переложение известного евангельского текста (Евангелие от Матфея, гл. 6), который в Остромировом евангелии (памятнике середины XI в.) читается так: «Съмотрите крины сельныя како растуть не гружаються не прядуть». Существительное КРИНЪ, встречающееся в памятниках старославянской и древнерусской письменности в значении «лилия, а также полевой цветок вообще», является старым заимствованием из греческого ^ргуоу — «лилия». Таким образом, древнейшим определением является, видимо, СЕЛЬНЫИ — «полевой». Впоследствии писцы Поолота употребляют при существительном ПВ-ЬТЬЦИ (ЦВ'ЬТИ) дру-
гие определения. характеризующие разные качества растения: производящий семя (С'кНЬНЫИ), имеющий определенный цвет (СИНИИ). Осуществлялась и собственно синонимическая замена ПОЛЬСКЫИ - «полевой». Причиной возникновения заменяющихся лексем в данном случае явилась, скорее всего, парономазия - сближение семантически не связанных слов, имеющих звуковое сходство. Парони-мической аттракцией можно объяснить и такие (немногочисленные в Прологе) замены, как БОЖНИЦА БОЛЬНИЦА, ЕОЛ-Ь (наоечие сравнительной степени «более») - Б'ЬЛ'ЬЕ (прилагательное сравнительной степени «белее»), ЧЬРВЛЕ-НЫИ — «красный» -ЧЬРНЫИ — «черного цвета»,
ВЪСЕЛИТИСЯ - ВЕСЕЛИТПОЯ и др.
Некоторые из паронимически сближаемых лексем оказываются противоположными по смыслу и, таким образом, представляют еще один тип словесных оппозиций в лексической системе языка — антонимию. Например, как антонимы могут быть квалифицированы заменяющиеся лексемы: ГОДИТИ - «угождать» («Тъ мала га-дяще т*Ьлу своему брашны сладъкыми и питьемъ и сномъ...») - ГОЛОДИТИ -«заставлять голодать» (Т*Ьло свое много голодяще брашны сладкини питие(м)...».
Очень редко лексические замены в Прологе обусловлены наличием в древней лексической системе омонимических отношений. Так. в притче из «Слова о гневе и покаянии» рассказывается о двух монахах, которые «ревнуюша по ева/г/льскому гласу» оскопились и были за .^то отлучены архиепископом от церкви. В большинстве списков правомерно употреблен глагол СКОПИТИСЯ - «оскопиться», а также его приставочные образования и фонетические варианты, не учтенные, кета -ти, имеющимися словарями древнерусского языка: УСКСПИТИСЯ, ВЪСКО-ПИТИСЯ, ВЪСКУПИТИСЯ. Писцы некоторых рукописей по какой-то причине заменили глагол СКОПИТИСЯ другой лексемой: СЪВЪКУПИТИСЯ -«собраться, сойтись», «соединиться». Данное разночтение, возможно, резуль-
тат того, что глагол СКОПИТИСЯ -«оскопиться» был принят за его омоним: СЪКОПИТИСЯ - «собраться, соединиться».
Нередко лексические различия отражают модификации, не нарушающие тождества слова в синхронии и диахронии. К таковым могут быть отнесены в первую очередь фонематические и словообразовательные (суффиксальные) варианты.
Различия в фонемном составе лексических замен (фонематических вариантов) обусловлены не действующими (живыми) фонетическими закономерностями, а оазного рода лексикализован-ными явлениями, ставшими на данном этапе развития языка принадлежностью лишь отдельных слов, «элементами лексики»: колебанием в мягкости и твердости согласных (УРИСТАТИСЯ - УРЫСТАТИСЯ, СЛУЧИТИСЯ - СЛЮЧИТИСЯ), вставкой звуков (РАЗРЕШИТ!! - РАЗД-Р-ЫПИТИ, СР-ЬТЕНИЕ - СТРОЕНИЕ), меной сонорных звуков (КЛОС-НЫЙ - КРОСНЫЙ, ЖЕМЧЮГЪ -ЖЕНЧУГЪ), появлением лабиализованного «О» в безударных слогах (БОРЕНИЕ - БУРЕНИЕ, ВЪСКО-ПИТИСЯ - ВЪСКУПИТИСЯ) и т.п. Характерно, что подобные варианты слов широко распространены в современных русских народных говорах.
Среди словообразовательных (суффиксальных) вариантов также может быть выделено несколько типов:
1) образования, совпадающие по значению и тождественные по корневой морфеме, но оформленные различными суффиксальными морфемами, обладающими общей функциональной значимостью (НЕПРИЯЗНЬНЫИ НЕПРИЯЗНИВЫИ, СТРАШЬНЪ -СТРАШИВЪ - СТРАШЬЛИВЪ, ВРА ЗЕВЬНЫИ - ВРАЧЕВЬСКЫИ, ЧЕЛОВ-ЬЧЬ - ЧЕЛОВ'к ЧЬСКЪ (ЧЕЛОВ-ЬЧьСКЫИ), ВЛАСТЕЛЬ -ВЛАСТЬЦЬ и др.);
2) образования, совпадающие по значению, корневой и суффиксальной морфемам, но различающиеся производящими основами (В"ЬТРИЕ —
В+ТЬЕ, КОЗИЧИНА - КОЗЬЛИНА -КОЗЬЛИЧИНА);
3) образоьания, тождественные по семантике и корневой морфеме, различающиеся суффиксальной структурой и находящиеся друг с другом в отношениях производности СВЛАСТЕЛЬ -БЛАСТЕЛИНЬ, ГОСПОДЬ - ГОСПО-ДИНЪ, ЧР-ЬПЪ - ЧР'ЬПИНА, ХРАМЪ - ХРАМИНА, ЦВ-ЬТЪ - ЦВ-ЬТЫЦЬ и др-)-
Таким образом, лексические замены, выявленные в параллельных текстах разных спискив Пролога, дают представление о характере ближайших связей в лексико-семантической системе литерг турного языка старших периодов, изучение коюрых, как указывалось выше, является одной из главных задач исторической лексикологии в настоящее время. Немаловажно для исторической лексикологии и то, что привлечение к изучению нескольких списков одного памятника дает возможность открывать новые слова и новые значения известных слов и, следовательно. мижет изменить существующие представления о словарном составе и характере лексико-семантической системы языка разных исторических периодов. В проанализированном материале не отмеченными в словарях древнерусского языка оказались слова УСКОПИТИСЯ, ВЪСКО-ПИТИСЯ, ВЪСКУПИТИСЯ - «оскопиться», УЛУЧИТИ _ в значении «отлучить»^ ИЗ*кЗРЬТИ - «осудить, укорить, поставить в вину», ИЗДРЪГ-НУТИСЯ - «ужаснуться», ПРАоДЬ-НОЯДЬЦЬ - «бездельник, тунеядец», ВЪСКРЫЧАТИ - «крикнуть что-либо» (ср. ВЪСКРИЧАТИ), КРОСНЫИ -«калека, увечный» (ср. КЛОСНЫИ), УСКОЧИТИ — в значении «выскочить», КОЗЬЛИЧИНА - «козья шкура», ОХАПИТИСЯ - в значении «перестать, прекратить» (ср. ОХаБИТИСЯ), УСКЛАБЛЯТИСЯ - «усмехаться, улыбаться» (ср. ОСКЛАБИТИСЯ), ПОД-ПАЛИТИ - «обжечь», ГОЛОДИТИ -«заставлять голодать», фразеологизм СЛОВЕСЫ УНИЧИЖАТК - «ругать, поносить» (ср. ЯЗЫКЪМЬ БИТИ) и др.
Достоверность собранного материала проверялась различными способами: а) проводился контекстуальный анализ выявленных лексем, б) осуществлялась проверка лексических замен, квалифицированных как синонимы, гипонимы, гиперонимы и т.п., по историческим словарям русского языка [16]; в большинстве случаев предположение о системном характере лексических замен было подтверждено такой проверкой; в] достоверность выводов о характере лексических замен была проверена на дополнительном материале 13 агиографических текстов византийского происхождения в 8 списках Пролога только XIV в. [20].
Границы использования анализируемого лингвистического источника в решении задач, стоящих перед исторической лексикологией, . определяются рядом обстоятельств.
1. Определяя типы лексических замен и характер связей между заменяющимися словами, мы в полной мере осознаем невозможность пока представить «истину в последней инстанции». Предварительный характер ряда объяснений определяется как объективными причинами (например, недостатком словарей древнерусского языка, неполнотой помещенного в них лексического материала), так и субъективными: «Современное языковое сознание, недостаточная осведомленность в памятниках древней письменности к. иной раз заставляют видеть разницу в значениях сопоставляемых слов гам, где в древности было единое значение и единое употребление или где эти различия были в достаточной степени аморфными [21, с. 21].
2. В Прологе преобладают семантически тождественные или семантически близкие замены (варианты, языковые синонимы, квазисинонимы;. Другие типы лексических замен единичны или же встречаются относительно редко (антонимы, омонимы, паронимы). Происходит это оттого, «что сами средневековые писцы принимали меры для поддержания стабильности переписывз -емых текстов. Переписчики рукописей отдавали себе отчет в том, что перемены могут исказить смысл текста. Для
борьбы с такого рода переменами использовались следующие приемы: 1) корректурная правка рукописи по окончании переписки: 2) использование при переписке двух и более оригиналов, чтобы на основе одного из них опознать ошибки другого или выбрать «лучший» из двух вариантов чтения; 3) редакционные переработки текста по иноязычному оригиналу — если дело касалось переводных текстов» [22, с. 113]. Использование двух и более оригиналов при переписке и приводило к созданию так называемой контролируемой текстологической традиции, которой, без сомнения, следовали и переписчики Пролога - памятника, служившего не только для домашнего (келейного) чтения, ни и используемого в церковных проповедях, а потому входившего, по всей вероятности, в число канонических книг.
3. Списки Пролога изучались «методом зондирования», предложен-
ным Л.П. Жуковской и апробированным в ее работах: рассматривались избранные сюжеты. В полном же годовом составе Пролог включает более 1500 сюжетов, которые варьируются текстологически. Поэтому для получения более обт ективных резуль гатов анализа в заявленном ключе «нужны десятки исследователей, имеющих возможность целенаправленно изучать памятник в его списках многие годы» [5, с. 110-111].
Таким образом, исследование источниковедческой значимости Пролога («самой демократической книги средневековья») для восстановления истории словарного состава, лексико-семанти-ческой системы русского литературного языка на материале всех сохранившихся списков этого памятника (а сохранилось их, по оценке специалистов, около тысячи) - дело будущего и, вероятнс, неблизкого.
Литература и примечания
1. Малышева И.А Памятники деловой письменности XVIII веча как объект лингвистического источниковедения. Хабаровск, 1997.
2. Котков С.И. Лингвистическое источниковедение и история русского языка. М„ 1980.
3. Блинова О.И. О предмете лингвистического источниковедения /|É Языки и топонимия Алтая. Барнаул, 1Р81
4. Сперанский М.Н. История древней русской литературы. М., 1914.
5. Жуковская Л.П. Текстологическое и лингвистическое исследование Пролога... // Славянское языкознание: IX Международный съезд славистов Киев, сентябрь 1983 г. М., 1983.
6. Сергий, архиепископ Владимирский. Святый Андрей, христа ради юродивый, и праздник Покрова пресвя-тыя богородицы. СПб.. 1898.
7. Сергий, архиепископ Владимирский. Полный месяцеслов Востока. Т. 1. Восточная агиология. 2-е изд. Владимир, 1901.
8. Mosm V. Havenska redacta Prologa Konstant'na Moskis pkog u sveüost„ vizantijsko-siavensñih odnosa
ХП-ХШ vijka // Zbozrr.k Historijskog nstituta Jugoslavenske akademije. Vol. 2. Zagreb, 1959.
9. Бегунов Ю.К. <Слова» пресвитера Козмы Болгарского в составе Пролога // Slavia. Roc. XXXV. Prana, 1966; Фет Е.А. Новые факты к истории древнерусского Пролога / / Источниковедение литературы Древней Руси. Л., 1980; Жуковская Л.П. О южнославянском влиянии XIV-XV вв. // Язык и письменность среднеболгарского перевода. М, 1982.
10. Словарь книжников и книжности Древней Руси. XI - первая половина XIV кв. Вып. 1. Л., 1987
11. Лебедева И.Я. К истории древнерусского Пролога: Повесть о Варлааме и Иосафе в составе Пролога // Труды Отдела древнерусской литературы. Т. 37. Л., 1983.
12. Петров Н.И. О происхождении и составе славяно-русского печатного Пролога (иноземные источники). Киев, 1875.
13. Обозрение пергаментных рукописей Новгородской Софийской библиотеки И. Куприянова. СПб., 18^7.
14. Бережан С.Г. К семасиологической интерпретации явления синонимии // Лексическая синонимия. М., 1967.
15. Лагутина A.B. Абсолютные синонимы в синонимической системе языка // Лексическая синонимия. М., 1967.
16. При определении семантической структуры заменяющихся в списках лексем привлекались данные следующих словарей: Срезневский ИИ. Материалы для словаря древнерусского языка по письменным памятникам: В 3-х т. М., 1958; Словарь русского языка XI-XVII вв. Вып. 1-16 М., 1975-1990; Словарь древнерусского языка (X1-XIV b.b.V Т. 1-4 М., 1988-1991. Контекст во всех случаях приводится только для древнейшей рукописи - из собрания Софийского Новгородского (N1324), с указанием листа и столбца; длл остальных списков - разночтения. В древнерусских контекстах некоторые буквы древнерусского алфавита даны в упрощенной записи. Титла раскрыва-
ются; надстрочные буквы вносятся в скобках в строку.
17. Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990.
18. Апресян Ю Д. Лексическая семантика. Синонимические средства языка. М., 1974.
19. Кузнецова Э.В. Лексикология русского языка. М., 1989.
20. Шелепова Л.И. О языковой обусловленности лексических замен в Прологе (на материале списков XIV веча) / / Детерминационный аспект функционирования значимых единии языка: языковые и неязыковые факторы. Барнаул, 1993.
21. Жуковская Л.П. Лингвистические данные в текстологических исследованиях // Изучение русского языка и источниковедение. М., 1969.
22. Алексеев A.A., Кузнецова Е.Л ЭВМ и проблемы текстологии цревне-славянских текстов / / Лингвистические задачи и обработка данных на ЭВМ М., 1987.
