CC BY
120© Папов С.А.
DOI: 10.24411/ 2309-1592-2020-10017 УДК 342
ПРОКУРОРЫ СИБИРИ (1922-1937 ГОДЫ)
Папков Сергей Андреевич, доктор исторических наук, профессор Институт истории Сибирского отделения РАН e-mail: spapkov@ya.ru
Аннотация. Автор исследует процесс формирования кадров руководителей органов советской прокуратуры в одном из крупнейших регионов России после гражданской войны. В статье показано значение различных каналов выдвижения претендентов на роль прокуроров, отмечается влияние партийного многообразия эпохи револиции, представлен социальный состав первых прокуроров и их
профессиональный уровень. На примере отдельных судеб прокуроров описывается характер и границы независимости представителей надзора в 1920-е - 1930-е годы, выясняются причины, по которым прокуроры лишались своих постов. Анализируются последствия политических чисток в прокурорской среде. Отмечается влияние событий периода «великого перелома» и коллективизации, перечеркнувших роль правового надзора в повседневной практике юристов и поставивших отдельных прокуроров в положение жертв «исправления перегибов». Дается оценка ротации прокуроров-руководителей в Сибири на рубеже 1920-х - 1930-х годов. Автор приходит к заключению о сложном пути адаптации прокурорских кадров к переменам политического курса режима и его стремлению управлять страной вне строгих правовых рамок.
Ключевые слова: прокуроры, выдвижение кадров, правовой надзор, партаппарат, Сибирь.
В научной литературе последних десятилетий отмечается устойчивый интерес к изучению советских институтов права. Это вызвано не только стремлением к углубленному познанию прошлого. Анализ правовых практик советской России важен еще и тем, что позволяет точнее оценивать особенности современных способов отправления правосудия в Российской Федерации, а также глубже понимать причины, по которым рудименты советской системы права до сих пор сохраняют свою живучесть, демонстрируя разнообразные примеры политического контроля и манипулирования правосудием.
В формировании правовых норм в СССР большое значение всегда придавалось роли прокуроров и прокурорского надзора. Начиная с 1922 г., с момента восстановления в России правового надзора, статус прокурора имел довольно высокий уровень в государственной иерархии. Это был очень важный инструмент укрепления законности и общего порядка под непосредственным руководством со стороны исполнительной и партийной власти. О создании органов прокуратуры и деятельности прокуроров
первых десятилетий советской эпохи создан солидный объем научной литературы1. Исследованы особенности формирования системы надзора в регионах страны, подробно описаны полномочия прокуроров, способы обретения квалификации, специфика их взаимоотношений с партийно -государственной властью. Вместе с тем о личности самих прокуроров, их происхождении, социальном положении и персональных судьбах известно значительно меньше, поскольку доступ к систематическому изучению персональных сведений такого характера долгое время был ограничен.
В представленной статье ставится задача получить определенную картину о руководителях органов прокуратуры Сибири 1922-1937 гг., а именно о том, каким образом происходило выдвижение первых прокуроров, какое значение имело их социальное происхождение, уровень образования политическое прошлое, а также как складывалась и завершалась их служебная карьера. Располагая полным списком главных действующих лиц, их анкетными и служебными данными (общим числом 96 человек), мы можем составить обобщенную характеристику того контингента, который возглавлял учреждения советской прокуратуры в Сибири на уровне губерний, округов, краев и областей, и вместе с тем проследить характерные изменения в личной судьбе прокурорских работников.
1 Мурашин Г.А. Органы прокуратуры в механизме Советского государства. - Киев, 1972; Советская прокуратура. История и современность. М., 1977; Бровин Г. И. Содержание прокурорской власти в СССР // Прокурорский надзор и укрепление социалистической законности в Советском государстве. Свердловск, 1981; Романовская В.Б. Теория законности и деятельность прокуратуры Советской России в 20-30-е годы XX века // Конституция. Проблемы управления и прокурорского надзора. М., 1996; Камалов Е.Б., Камалова Г.Т. Особенности формирования советской прокуратуры в период новой экономической политики // Вестник Южно-Уральского государственного университета. Серия: Право. № 8. 2005. Вып. 6; Бровкин А.В. Прокуратура советской России в 1920-е годы. // Сервис в России и за рубежом. № 7 (26), 2011; Романовская В.Б. Теория законности и деятельность прокуратуры Советской России в 20-30-е годы XX века // Конституция. Проблемы управления и прокурорского надзора. М., 1996; Исаев В.И., Михеев Д.Ю. Прокуратура Сибири в 1922-1929 годах: иллюзия независимости и реальная практика // Вестник Новосибирского государственного университета. Т. 18. № 1. 2019; и др.
Руководители органов прокуратуры Сибири 1922-1937 гг.
Общесибирские прокуроры (1922-1925) Александровский С. В. - 07.1922-01.1923 Алимов П. Г. - 04.1923-1925
Губернские прокуроры (1922-1925)
Алтайская губерния Цитович И. И. - 1923 Сухов Н. М. - 04.1924-05.1925 Вишняков П. Н. - 1922-1924 Шпомер А. П. - с 05.1925
Енисейская губерния Гурович Б. М. - 1922-1923 Цитович И. И. - 10.1923-1924 Журавский П. А. - 01.-10.1923 Седмиградский Н. А. - 10.19241925
Иркутская губерния Гарт М. М. - 1922 Завадский И. А. - 10.1923-1924 Кожевников М. В. - 08.1922- Шмидт Я. А. - с 02.1925 10.1923
Новониколаевская губерния Алимов П. Г. - 08.1922-1924 Ястребов М. Г. - 1924-1925
Омская губерния Мокеев В. В. - 02.1922-09.1923 Калмыков М.Г. - 03.1924-1925 Сухов Н. М. - 09.1923-03.1924
Томская губерния Орлов Ф. Е. - 09.1922-05.1923 Пачколин А. М. - 07.1924-1925 Гурович Б. М. - 1923-1924
Прокуроры Сибкрая (1925-1930)
Алимов П. Г. - 1925-03.1927 Петровский Я. А. - 1929 Кунов И. Д. - 03.1927-03.1929 Бурмистров В. М. - 1929-08.1930 Лисин Д. А. - 03.-06.1929
Окружные прокуроры
Ачинский округ Митбрейт Г. Н. - 10.1925-06.1927 Минин В. Н. - 10.1929-08.1930 Рутковский В.Ф.- 06.1927- 09.1929
Барабинский округ Залепукин А.В. - 09.1925-03.1926 Шебаршин С. М. - 1926-07.1927 Лазарев В. Н. - 07.1927-11.1928 Фриш Г. П. - 11.1928-06.1930
Барнаульский округ Шпомер А. П. - с 1925 Вяткин П. В. - 03.1926-1927 Гладков И. В. - 04.1929-03.1930 Мальцев П. С. - 03.-08.1930
Попов Г. С. - 01.1927-1929
Бийский округ Кайков Ф. С. - 10.1925-1926 Мазур В. С. - 05.1929-1930 Никитин И. Ф. - 10.1926-1927
Иркутский округ Петровский И.С. - 1925-11.1926 Попов Г. С. - 11.1929-01.1930 Леонидов И. Я. - 11.1926-1927 Курдов Е. И. - 1930 Абрамов В. Д. - 06.1927-10.1929
Каменский округ Фриш Г. П. - 10.1925-10.1928 Кондратьев А. Е. - 10.192808.1930
Канский округ Вяткин И. В. - 09.1925-06.1928 Новиков А. Г. - 1930 Стариков М.Я. - 06.1928-09.1929
Киренский округ Клобуков И. А. - с 1925 Быков И. А. - 02.1927-06.1929 Мирошников Н С. - 09.1926-1927 Ендржиевский Б.В.- 08.1929-1930
Красноярский округ Сизых К. Ф. - 1925 Курдов Е. И. - 10.1926-1929 Седмиградский Н. А. - 10.1925- Петровский И. С. - 1930 06.1926
Кузнецкий округ Соловьев П. Я. - 11.1925-10.1926 Абрамов В. Д. - с 11.1929
Лепендин Е. М. - 11.1926-1928 Худяков Т. А. - с 02.1930
Минусинский округ Лесковский Е. К. - 05.-09.1925 Жданов М. И. - 1929 Мазур В. С. - 09.1925-1928 Поздняков Н.Я. - 05.1929-09.1930
Нарымский округ Гусак Б. И. - 08.1932-07.1933 Стариков Р. И. - 1933-06.1938
Новосибирский округ Ястребов М.Г. - 10.1925-06.1927 Гулевич А. И. - 01.1928-01.1929 Семенов Т. Т. - 06.1927-01.1928 Стариков М. Я. - 09.1929-1930
Ойротский автономный округ (Орот-Туринская АО) Маевский В. М. - 10.-12.1922 Волобуев М. М. - с 03.1930 Шарыпов В. Г. - 12.1922-1923 Рутковский В.Ф. - 02.1931-Садковский С.К. - 12.1923- 04.1932 01.1928 Фирсиков А.Ф. - 05.1932-07.1934 Рудяков Д. С. - 02.1928-02.1929 Гольдберг И. И. - 07.1934-1935 Евдокимов ИГ. - 02.1929-01.1930 Стариков М. Я. - 12.1936-1938
Омский округ Сизых К. Ф. - 09.1925-09.1926 Лисин Д. А. - 09.1929-1930 Кайков Ф. С. - с 09.1926
Рубцовский округ Чащихин Н. Е. - 10.1925-1927 Фрей Я. Д. - 09.1929-09.1930 Садковский С.К. - 01.192809.1929
Славгородский округ Нилов А. Е. - 10.1925-1926 Цыганков К. И. - 04.1929-1930 Гущин А. Н. - 10.1926-1929
Тарский округ Фрей Я. Д. - 10.1925-08.1928 Лисин Д. А. - 08.-10.1933 Гольдшмидт Д.И. - 07.1928-1930
Томский округ Тагамлицкий Г. Л. - 10.1925- Шаповалов В.М. - 07.1928-1930 06.1928 Рейхбаум А. Г. - 1930 Гринберг К. М. - 06.1926-1928
Тулунский округ Иванов М. А. - с 10.1926 Мирошников Н. С. - 09.1927-1929
Хакасский автономный округ (АО) Рудяков Д. С. - 09.1925-02.1928 Харламов А. Н. - 10.1933-1934 Толстых Н. Г. - 02.1928-10.1930 Жиров И. Т. - 09.1934-04.1937 Сигачев Н. С. - 10.1930-02.1931 Вьюгов М. К. - с 04.1937
Зап.-Сиб. край 1930-1937 Бурмистров В. М. - 08.-10.1930 Мерэн Г. Я - 09.1931-02.1933 Арсеньев Б. Я. - 10.1930-09.1931 Барков И. И. - 02.1933-10.1937
Вост.-Сиб. край 1930-1937 (Курдов Е. И. - 1930 Фридберг В. И. - 12.1933-03.1937 Крастин И. А. - 1930-1933 Востоков В. Т. - 07.-09.1937
Красноярский край 1934-1937 Шелестова А. Д. - 01.-03.1935 Любошевский Э. С. - 05.1937- Коваленко Я. П. - 03.1935- 09.1938 05.1937
Омская область 1935-1937 Рапопорт Е. Л. - 02.1935-12.1937
Организация советской прокуратуры, как и других институтов нового государства, была прямым следствием гражданской войны и революции. Уничтожив до основания структуры старой судебной и правоохранительной власти, большевистское руководство начало создавать собственную систему права фактически на пустом месте. Для учреждения органов прокуратуры оно естественным образом обратилось к тому, что хотя бы приблизительно было связано с применением закона. Одним из главных источников первых прокурорских кадров в советской
России стали ревтрибуналы - чрезвычайные органы «классового подавления и господства», действовавшие в период гражданской войны. Более % губернских и общесибирских прокуроров, выдвинутых партией в 1922-1923 гг. на высокие посты, - бывшие работники «ревтрибов», прошедшие специфическую школу «революционного правосудия» и зарекомендовавшие себя твердыми сторонниками большевистской партии. Профессионализм этих людей определялся лишь одним качеством: верностью «идеалам революции» и умением выносить приговоры по законам «пролетарской совести». Однако для условий нэпа, потребовавших ограничить рамки государственного и ведомственного произвола, нужны были иные специалисты в области права, чтобы начать восстанавливать в стране законность и стабильный порядок.
Устранив юристов старой школы как непригодный элемент для советского правосудия, партия большевиков стремилась найти приемлемую им замену за счет профессионалов из собственной среды. Реально однако настоящих профессионалов, которые числились приверженцами советской власти, было крайне мало. В 1922-1923 гг. в Сибири на постах руководителей прокуратуры оказались всего четыре юриста, обладавшие специальным образованием и небольшим опытом правовой деятельности в досоветское время. В их числе - С.В. Александровский (прокурор Сибирского отделения Верховного трибунала ВЦИК), Б.М. Гурович (прокурор Енисейской губернии), его преемник П.А. Журавский и М.В. Кожевников - прокурор Иркутской губернии, ставший впоследствии известным советским ученым-правоведом. Остальные губпрокуроры были юристами-выдвиженцами, уровень подготовки которых ограничивался начальной или средней школой в сочетании с навыками работы в военном трибунале в гражданскую войну. Эти люди и стали исходным кадровым потенциалом корпуса прокуроров-коммунистов в провинции.
Условия революционной эпохи создали в правовой системе, как и в других структурах госуправления, своеобразное сочетание представителей различных политических лагерей. Не имея собственных кадровых ресурсов, руководство большевиков еще с гражданской войны активно привлекало на свою сторону выходцев из небольшевистских партий и политических движений. Прокуроры 1920-х - начала 1930-х годов не были исключением, о чем ясно свидетельствуют данные об их политическом прошлом. Самую значительную группу выходцев из других партий в среде первых советских прокуроров составляли бывшие эсеры. В Сибири их было не менее восьми человек, в том числе на самых крупных юридических постах. Бывший член ПСР (с 1912 по 1918 гг.) Петр Алимов, простой унтер-офицер Русской армии, выдвинулся в годы гражданской войны на пост председателя ревтрибунала, а с 1922-го стал губернским прокурором и затем возглавил (с 1923 по 1927 гг.) прокуратуру Сибири,
став фактическим ее основателем. В партии эсеров ранее (до ее ликвидации) состояли также губернские прокуроры М.В. Кожевников и Н.М. Сухов, окружные прокуроры И.Я. Леонидов, К.Ф. Сизых, Н.Е. Чащихин, В.М. Шаповалов, прокурор Омской области Е.Л. Рапопорт. Такую же группу (7 человек) составляли бывшие социал-демократы и участники других «левых» групп - меньшевики, бундовцы, анархисты и социалисты национальных регионов России. Но основную часть прокуроров партия делегировала, конечно, из своих рядов: не менее 19-ти из них имели «дооктябрьский» партстаж, большинство остальных влилось в РКП(б) в период самого массового притока - 1918-1920 гг.
Руководители органов прокуратуры Сибири 1922-1937 гг. по партийному стажу (чел.)*
Статус прокуроров в ремя вступления в РКП (б)-ВКП(б)
19041917 19181919 1920 после 1920 нет сведен. всего
Прокуроры Сибири, Западно-Сибирского, ВосточноСибирского и Красноярского краев (1922-1937) 5 4 3 2 1 15
Губернские прокуроры (1922-1925) 5 5 4 - 2 16
Прокуроры округов, областей и автономных регионов (1925-1937) 13 28 17 4 3 65
* Составлено на основе анкетных данных.
Пестрота партийно-политических цветов и оттенков рожденная революцией не имела особого значения и не оказывала какого-либо влияния на действия советского аппарата. Она существовала лишь как память о прошлом тех, кто в 1920-е годы заполнял анкеты при вступлении в должность, в том числе на посты прокуроров. Постепенно этот элемент частных биографий был устранен в ходе массовых чисток. Все «бывшие» были сметены с общественной арены и могли оставаться в структурах советской власти лишь как редкое исключение.
По роду своей первоначальной деятельности лица назначенные прокурорами были в основном мелкими служащими, работниками различных хозяйственных контор и канцелярий или просто политическими активистами, для которых важнейшей жизненной школой стали революция, гражданская война и Красная армия. В условиях массовой безграмотности и неразвитости общей культуры огромной части населения обладатели элементарного образования, особенно в рядах Красной армии, получили такой шанс на выдвижение, которого никогда не имели бы в иной обстановке. Революция и война стали для них подарком судьбы,
главным карьерным трамплином и шансом на успех. Бывшие волостные и армейские писари, унтер-офицеры, землемеры, учителя начальных классов, санитары и фельдшеры заняли кресла в первых советских судах и военных трибуналах, обретая специфический опыт судебно-следственных процедур для последующей работы в качестве прокуроров.
Для некоторых выдвиженцев 1920-х годов, вроде Ефима Лесковского, это был стремительный профессиональный рост, означавший смену одного жизненного уклада другим и невероятное превращение из рядового рабочего или мелкого служащего в госчиновника немалого ранга. Е.К. Лесковский - потомственный железнодорожник, до 47-ми лет трудился слесарем и машинистом на паровозе в депо станции Красноярск. Но в 1924 г. его без всякой подготовки внезапно выдвинули на пост помощника губернского прокурора, а уже через год назначили прокурором Минусинского округа. Столь быстрое продвижение, протекавшее в рамках политической кампании организованной коммунистами, однако, не дало полезных результатов. Через два года стало очевидным, что рабочий-выдвиженец не справляется с порученным делом. Его перевели на должность прокурора участка, а в 1929 г. сняли с работы и исключили из партии «за систематическое пьянство, связь с чуждым элементом и искривление партлинии в защите прав батрачества». В итоге Лесковский был осужден к 6 месяцам принудительных работ и вскоре вернулся к своей первоначальной профессии1.
Существенную роль в формировании руководящих кадров прокуратуры сыграли также бывшие сотрудники ВЧК-ОГПУ. Этот контингент активно вливался в создаваемые надзорные органы, как и в другие госструктуры, в результате ликвидации части карательных институтов (ревтрибуналов) и сокращения численности спецслужб при переходе к нэпу. Бывшие чекисты - непосредственные участники недавних «классовых боев», бессудных расправ и тайных спецопераций - составили значительную долю глав органов прокуратуры в Сибири. Всего на должности прокуроров губернии или округа их было не менее 21 представителя (22 % от общего числа). Самый характерный пример в этой когорте - краевой прокурор Иван Кунов. Бывший питерский рабочий и участник захвата Зимнего Дворца, Кунов начинал советскую карьеру как организатор и председатель Грязовецкого уездного ЧК. Затем был членом Крымского облЧК, председателем ревтрибунала в Тамбове, а позднее переведен на пост губернского прокурора; с 1927 по 1929 гг. он возглавлял прокуратуру огромного Сибирского края и завершил здесь службу юриста-выдвиженца.
1 Государственный архив Новосибирской области (ГАНО). Ф. П-2. Оп. 6. Д. 1270; П-6. Оп. 2. Д. 1876.
Из структур ВЧК-ОГПУ вышли также Иркутский губпрокурор Я.А. Шмидт (бывший следователь Московской ЧК), прокуроры Барабинского округа В.Н. Лазарев (бывший сотрудник Алтайской губЧК), Иркутского - Г.С. Попов (председатель Вяземской ЧК), Кузнецкого -П.Я. Соловьев (зав. секретным отделом Омской губЧК), Тулунского -Н.С. Мирошников (сотрудник особого отдела 5-й армии), Ойротской (Горно-Алтайской) автономной области - М.М. Волобуев (уполномоченный Курского отдела ГПУ) и ряд других. Прежний политико-правовой опыт этих прокуроров - опыт ревтрибуналов и чекистских операций, не признававших рамок закона, - мало подходил для новой системы правосудия, требовавшей соблюдения определенных правил и процедур. Поэтому формирование специалистов для прокуратуры, накопление ими новых навыков и знаний должно было идти одновременно с реформированием самой правовой системы. Естественно, что при таких условиях были неизбежны многочисленные ошибки, разного рода импровизации, искажения норм закона и прямые злоупотребления правом, отражавшиеся не только на судьбах граждан, но и на карьере самих правоприменителей.
Еще одним источником выдвижения на посты прокуроров в 1920-е -1930-е гг. служил также партийный и советский аппарат. Тип партийно-советского работника описываемой эпохи в сознании всякого ответственного коммуниста представлял собой своего рода специалиста-универсала, способного возглавить любой участок государственной службы или организовать работу какого-либо учреждения. Такой взгляд выработался также чрезвычайными условиями революции и гражданской войны, когда для исполнения государственных функций большевикам приходилось привлекать разнородных политических активистов, не считаясь с уровнем их подготовки. Окончательно победив всех врагов в «классовых боях», партия продолжила ту же практику в мирное время, сделав ставку теперь на своих приверженцев. Этот сомнительный метод замещения должностей имел как положительные (дающие шанс на выдвижение из нижних слоев общества), так и массу негативных последствий, тем не менее, поддерживался в виде традиционного правила внутренней жизни партии в течение многих лет. Как негласная норма он распространялся, конечно, и на органы прокуратуры. На роль губернских или окружных прокуроров в основном назначались низовые работники из орготделов комитетов РКП(б)-ВКП(б) или отделов управления исполкомов, опыт которых состоял в знании местных кадров и навыках распоряжения ими. После нескольких месяцев в роли помощников прокуроров их передвигали затем на основную руководящую должность. Некоторых партчиновников назначали прокурорами без какой-либо практики. Таким юристом на короткий срок стал, например, инструктор Барнаульского окружкома ВКП(б) И.В. Гладков, выдвинутый в весной
1929 г. Прокурором округа он был всего один год, а затем вновь вернулся на партийную работу, на должность заведующего орготделом Ойротского обкома ВКП(б). Заместитель заведующего орготделом Новониколаевского губкома, бывший учитель А.М. Пачколин с весны 1923 г. стал помощником губпрокурора, а через год назначен прокурором Томской губернии; спустя еще год переведен на должность заместителя краевого прокурора Сибири.
Документальные материалы свидетельствуют о том, что процесс утверждения авторитета и роли прокуроров и прокурорского надзора протекал в условиях острых столкновений различных заинтересованных сторон. Поскольку в основу советского проекта правового надзора был положен принцип «двойного подчинения», местные органы исполнительной власти с первых же месяцев стремились поставить работу прокуроров под собственный контроль. Прокуроры в свою очередь делали попытки проводить независимую линию в исполнении закона, стремясь распространить свои полномочия также на местных начальников. Подобные противоречия отчетливо отразились на карьере некоторых прокуроров. Так произошло, в частности, с прокурором Ойротской АО В.М. Маевским. В октябре 1922 г. Маевский, по-видимому, сложившийся юрист (окончил курс университета в Париже) был назначен первым прокурором Ойротии - региона, где еще продолжалось активное подавление антисоветских сил с применением карательных акций, в том числе в отношении местного населения. Однако уже через два месяца Маевского сняли с должности в результате острейшего конфликта с местным руководством. Причиной разногласий стала попытка прокурора использовать закон против первых лиц области. Он составил письменное обращение в Наркомат по делам национальностей РСФСР, в котором выдвинул обвинения партийному и советскому руководителям - П.Я. Гордиенко и Н.Ф. Иванову - в «беззаконии, терроре, взятках и других действиях»1. Этот дерзкий шаг был решительно пресечен. Прокурора не только отстранили от должности, но и предали суду по делу о клевете. (Источники не позволили выяснить итоги судебного рассмотрения.)
Аналогичный инцидент на почве разграничения властных полномочий отмечался и в другом регионе Сибири. В мае 1923 г. при сходных обстоятельствах был снят с должности прокурор Томской губернии Ф.Е. Орлов, попытавшийся провести надзорные действия в отношении работников губисполкома. Рассчитывая не допустить огласки реальных причин конфликта, партийное руководство официально обвинило прокурора «в обрастании» и перевело на работу в финансовые органы 2.
1 Государственный архив Новосибирской области (ГАНО). Ф. П-1. Оп. 2. Д. 454.
2 ГАНО. Ф. П-1. Оп. 8. Д. 388.
Вполне очевидно, что разногласия по поводу правовых прерогатив могли происходить лишь в начальный период, когда функции правового надзора только внедрялись в советскую практику, а сами прокуроры постепенно приучались к тесному сотрудничеству с исполнительной властью. В последующие годы примеров о каких-либо серьезных претензиях прокуроров к местным управленцам, как и конфликтных ситуаций с ними, больше не встречается. Взаимоотношения становятся вполне согласованными и даже гармоничными. В каждом регионе прокуроры включаются в состав основного номенклатурного круга, избираются в партийные органы, получают материальные привилегии и услуги, становятся частью местного замкнутого управленческого слоя. Но свое относительно независимое положение они сохраняли лишь до тех пор, пока соблюдали все правила и нормы партийного поведения и гражданской этики, как и остальные представители власти. В случаях отступления от этих правил юридическое и партийное руководство в зависимости от степени провинности прокуроров лишало их должности либо переводило в другой регион.
В 1920-е годы встречалось немало примеров сращивания прокурорских работников с местной управленческой «верхушкой» и возникновения на этой почве служебных злоупотреблений, прикрываемых круговой порукой. В подобных случаях политическое руководство прибегало порой к самым решительным мерам. Вскрытые факты коррупции, хищений и аморальных поступков с участием правоохранителей получали иногда характер публичных разоблачений, и нарушителей закона предавали уголовному суду. Наиболее громкий эпизод такого свойства произошел, в частности, в Киренском округе Сибкрая в 1929 г. После целого ряда лет систематических хищений из бюджета, коррупции и кутежей здесь были исключены из партии и приговорены судом к различным срокам тюремного наказания почти все руководители округа, включая председателей окрисполкома, окружного суда и прокурора. Причем прокурор округа И.А. Быков из всей группы осужденных получил максимальный срок - 10 лет лишения свободы «за фальсификацию уголовных дел, злоупотребления по должности и моральное разложение»1.
Летом 1928 г. в сибирской печати широко освещалось отстранение от должности Томского окружного прокурора Г.Л. Тагамлицкого. Официальное обвинение утверждало, что прокурор был замешан в серии служебных злоупотреблений и преступных деяний: хищении муки из центрального рабочего кооператива, присвоении казенных денег,
1 ГАНО. Ф. П-2. Оп. 6. Д. 286; Ф. П-2. Оп. 2. Д. 408.
укрывательстве преступников, пьянстве, волоките и бюрократизме1. В результате скандала Тагамлицкого перевели в другой регион, но оставили на юридической службе. В 1930-е годы он возглавлял прокуратуру Средневолжского водного бассейна.
По сходным обстоятельствам один за другим были сняты и исключены из ВКП(б) прокуроры Барабинского округа: А.В. Залепукин (март 1926 г.) - «за дискредитацию органов юстиции и преступления по должности»; С.М. Шебаршин (июль 1927 г.) - «за непосещение партсобраний, неуплату членских взносов, использование служебного положения» (брал в кредит товары из торговых учреждений без оплаты); В.Н. Лазарев (ноябрь 1928 г.) - «за халатность, создание склоки в аппарате и защиту чуждого элемента»2. Партия коммунистов сурово карала за нанесение очевидного ущерба авторитету власти и поддерживала престиж права перед населением, когда ущерб принимал недопустимые размеры.
В конце 1920-х - начале 1930-х годов, в период новой фазы чисток в ВКП(б) и госаппарате, прокуроров-руководителей стали отстранять также и по политическим мотивам. Причиной служили партийные чистки и проверки, вскрывавшие компрометирующие (по советским меркам) сведения из прошлого прокуроров. Прокурор Рубцовского округа Н.Е. Чащихин, переведенный в Ойротскую АО в 1929 г. был снят с должности и исключен из партии «как разоблаченный белогвардеец» . Прокурора той же области И.И. Гольдберга сняли и исключили из ВКП(б) в 1935 г. «за сокрытие родственников за границей». В 1937 г. его восстановили в партии и в статусе прокурора, но на следующий год вновь исключили «в связи с арестом»4.
В этом же списке «политических врагов» был и прокурор Канского округа П.В. Вяткин (на момент отставки - зам. прокурора Барабинского округа). В 1928 г. его исключили из партии и устранили с поста «за активное участие в свержении советской власти и выдачу большевиков и советских работников в 1918 г. карателям Колчака», добавив к этому обвинению «сокрытие социального происхождения, бюрократизм и злоупотребление служебным положением»5.
Конец 1920-х - начало 1930-х годов вообще стал важным рубежом в истории советской прокуратуры и в карьере ее руководящих кадров. Начавшаяся полоса сталинского переустройства в стране с ее силовыми методами вмешательства в экономику и общественную жизнь породила
1 Советская Сибирь, 1928, 24 июля; Красное знамя (Томск), 1928, 29 июня; ГАНО. Ф. Р-22. Оп. 2. Д. 199.
2 Советская Сибирь, 1926, 28 июля; ГАНО. Ф. П-2. Оп. 6. Д. 742, 1236, 2452; Ф. П-18. Оп. 1. Д. 850.
о
Государственный архив Алтайского края (ГААК). Ф. П-10. Оп. 3. Д. 12602.
4 Архив УФСБ по Кемеровской обл. Д. П-2648.
5 ГАНО. Ф. П-20. Оп. 2. Д. 299; Труд пахаря (Каинск), 1928, 23 июня.
новые конфликты между институтами права и карательными органами. Условия нэпа с их узаконенными нормами и процедурами вступили в противоречие с чрезвычайными акциями спецслужб. И компромисс тут был уже невозможен. Прокурорам, как части аппарата исполнительной власти, пришлось нести одно поражение за другим. Эмпирические данные позволяют судить о том, как прокуроры теряли свои позиции, превращаясь в придаток органов ОГПУ-НКВД при решении принципиальных вопросов. Так, уже в 1927 г. в Сибири можно было увидеть, что процесс ограничения надзорной роли прокуроров принимал необратимый характер, ставя юристов в зависимое положение от спецслужб. Об этом, например, ясно говорит описанный в литературе эпизод конфронтации прокурора Омского округа Ф.С. Кайкова с окружным отделом ОГПУ, в результате которого прокуратура не смогла отстоять свое законное право на освобождение одного из арестованных. Начальник отдела ОГПУ, поддерживаемый партийными начальниками округа, заявил, что «прокуратура не может освободить политзаключенного, а действия прокуратуры в политическом отношении являются ляпсусом»1.
В период коллективизации прокурорский надзор окончательно превратился в бессмысленную функцию, а сами прокуроры стали в руках лидеров партии таким же инструментом насилия над крестьянством, как и ОГПУ. Это была весьма удобная позиция для партаппарата, поскольку прокуроров, как и работников суда, в нужный момент можно было сделать виновниками «перегибов» и сурово наказывать за «ошибки». Эпоха коллективизации наполнена множеством драматических историй, в которых прокуроры выступали одновременно в роли палачей и жертв государственного произвола. Фабрикуя массовые уголовные обвинения «раскулаченным» и другим «враждебным элементам», они сами себе создали коллизию, позволившую получить обратный эффект в виде административного или уголовного возмездия. Так, в начале 1930 г. по решению партруководства Ойротской области были смещены с должности облпрокурор И.Г. Евдокимов, его помощник Стариков и председатель облсуда С.В. Мотовилов2. Их обвинили в «ошибках и попустительстве грубейшим нарушениям линии партии при проведении коллективизации» в Ойротии, а затем перевели на работу в другие регионы.
Одним из самых характерных аспектов в работе прокуроров, судей и других советских управленцев 1920-х - 1930-х гг. был непродолжительный срок службы на одном месте, постоянные перемещения из одного региона
1 Сушко А.В. От «революционной законности» к «революционной целесообразности»: эволюция взаимоотношений органов ГПУ-ОГПУ и прокуратуры в годы новой экономической политики (на примере Омского Прииртышья). // Новейшая история России. 2018. Т. 8. № 1. С. 76.
2 I
Политические репрессии в Горном Алтае (1922-1953 гг.). Сб-к архивных документов и материалов. Горно-Алтайск, 2017. С. 46,74.
в другой. Процедура непрерывной ротации была важной прерогативой партаппарата и действовала как универсальный механизм политического контроля за кадрами в ключевых сферах общественной жизни. Год-полтора, иногда менее года - такова была средняя продолжительность прокурорской работы в одном городе (регионе). Как правило, переводы с места на место производились по определенному плану «переброски», который должен был стать преградой для неизбежного появления кумовства в местной «верхушке» (так называемого «обрастания») и вовлечения прокуроров в коррупцию. Поэтому многие работники в течение непродолжительной карьеры проходили большой круг сибирских губерний и округов, не успевая завершить рассмотрение значительной части открытых дел и проверок. Что касается внеплановых «перебросок», то они проводились в случаях возникновения конфликтов, нарушений дисциплины, служебного несоответствия, болезни работника или по семейным обстоятельствам.
1937-й год завершает первый период истории советской юриспруденции - период становления органов прокуратуры и карьеры многих прокуроров, выдвинувшихся в результате революционных событий в стране. К этому времени первоначальный состав руководящих прокурорских кадров в Сибири значительно обновился. Часть прежних выдвиженцев, пришедших из ревтрибуналов, органов ВЧК или партаппарата (около четверти от общего числа), к концу 1920-х прекратила юридическую практику, которая была для них результатом случайных обстоятельств, и перешли либо на пенсию, либо на должности в других сферах. Их место заняла новая генерация таких же выдвиженцев, но с более продолжительной практикой работы в области права. В ходе «великого перелома» 1929-1930 гг. и коллективизации эти люди прошли серьезный политический отбор и стали по-новому исполнять надзорные функции в соответствии с требованиями режима. Но 1937 г. вновь резко изменил политические условия в стране, выдвинув прокуроров на арену развернувшейся чистки, как в качестве соучастников репрессий, так и их жертв.
Рамки статьи не позволяют дать всестороннюю оценку последствий репрессий в отношении прокуроров1, отметим лишь тот факт, что по твердо установленным данным общее число бывших и действующих (на 1937 год) руководителей региональных органов прокуратуры в Сибири подвергшихся арестам или казни по политическим мотивам составило 33 человека, т.е. более трети этой группы управленцев. Еще для более чем
1 Подробнее о кампании репрессий см.: Папков С.А. Страница истории советской юстиции. Прокуроры и судьи Сибири в эпоху террора 1937-1939 гг. // Российский судья. 2019. № 12. С. 53-58.
десятка других ответственных работников окончательные сведения остаются пока не доступными для изучения.
История становления первых кадров советской прокуратуры заключает в себе необычный опыт формирования системы правового надзора как инструмента исполнительной власти, контролируемой монопольной партией диктаторского толка. Навязанные большевиками условия правового нигилизма в сочетании с полным уничтожением основных юридических норм предшествующей эпохи (вместе с их представителями) явились основной предпосылкой выдвижения прокурорских кадров из непрофессиональной среды. Лицам, пришедшим в органы прокуратуры по «воле революции» или просто случайным образом, пришлось пройти сложный путь адаптации к большевистскому режиму и его стремлению вести управление страной вне правового контроля. В этом карьерном движении отсеивались те, кто выходил за рамки гласных и негласных норм взаимоотношений с властью или допускал нарушения установленной этики, а в период коллективизации стал удобной мишенью для нападок под видом «исправления перегибов». В ходе чисток начала и середины 1930-х гг. суровому испытанию подверглись и те, кто оказался в числе врагов режима по признакам «чуждого происхождения» или рода прежних занятий. В итоге сформировался особый советский тип прокурорских кадров, который, однако, вскоре был признан не вполне соответствующим «эпохе победившего социализма». Поэтому в 1937-1938 гг. по указанию сталинского руководства его вновь подвергли такой же «очистке», как и другие части партийно-государственного аппарата.
Библиографический список
1. Бессарабов В.Г. Динамика становления и развития прокуратуры // Право и политика. 2001. № 3. С. 25-37.
2. Бровин Г. И. Содержание прокурорской власти в СССР // Прокурорский надзор и укрепление социалистической законности в Советском государстве. Свердловск, 1981. С. 79-80.
3. Бровкин А.В. Прокуратура советской России в 1920-е годы. // Сервис в России и за рубежом. № 7 (26). 2011. С. 105-262.
4. Вагапов Р.Ф. Становление и развитие советской прокуратуры и принципов законности в организации ее деятельности // Вектор науки Тольяттинского государственного университета. 2010. № 3 (3). С. 27-31.
5. Вернов А.С. Прокуратура и партийно-государственная система Западной Сибири: проблемы политического взаимодействия и общего надзора // Вестник Кемеровского государственного университета. № 4 (64). Т. 2. 2019. С. 186-191.
6. Исаев В.И., Михеев Д.Ю. Прокуратура Сибири в 1922-1929 годах: иллюзия независимости и реальная практика // Вестник Новосибирского государственного университета. Т. 18. № 1. 2019. С. 89-104.
7. Камалов Е.Б., Камалова Г.Т. Особенности формирования советской прокуратуры в период новой экономической политики // Вестник Южно-Уральского государственного университета. Серия: Право. № 8. 2005. Вып. 6. С. 9-13.
8. Мурашин Г.А. Органы прокуратуры в механизме Советского государства. Киев, 1972. 178 с.
9. Папков С.А. Страница истории советской юстиции. Прокуроры и судьи Сибири в эпоху террора 1937-1939 гг. // Российский судья. 2019, № 12. С. 53-58.
10. Политические репрессии в Горном Алтае (1922-1953 гг.). Сборник архивных документов и материалов. Горно-Алтайск, 2017. 272 с.
11. Романовская В.Б. Теория законности и деятельность прокуратуры Советской России в 20-30-е годы XX века // Конституция. Проблемы управления и прокурорского надзора. М., 1996.
12. Советская прокуратура. История и современность. М., 1977. 286 с.
13. Сушко А.В. От «революционной законности» к «революционной целесообразности»: эволюция взаимоотношений органов ГПУ-ОГПУ и прокуратуры в годы новой экономической политики (на примере Омского Прииртышья) // Новейшая история России. 2018. Т. 8. № 1.
