CC BY
59
136
ВЕСТНИК УДМУРТСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
УДК 94(47+571) А.В. Захарченко
ПРОИЗВОДСТВЕННАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ И ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ ИНТЕРЕСЫ НКВД - МВД В ПОСЛЕВОЕННОЙ ЭКОНОМИКЕ СССР (1945-1950 гг.): МЕЖВЕДОМСТВЕННЫЕ КОНФЛИКТЫ И ПРАВИТЕЛЬСТВЕННЫЙ «АРБИТРАЖ»
Показан механизм согласования хозяйственных интересов НКВД - МВД в правительственных инстанциях в период первой послевоенной пятилетки в СССР.
Ключевые слова: НКВД, МВД, советская экономика, командно-административная система, пятилетка.
Все субъекты в советской плановой экономике в рамках общей стратегии развития имели свои интересы, главный из которых - обеспечение ресурсами правительственных заданий и своевременное выполнение обязательств со стороны других хозяйственных организаций.
Учитывая курс сталинского руководства на форсированное экономическое развитие, одной из составляющих которого после войны стало восстановление народного хозяйства страны в кратчайшие сроки (4-я пятилетка (1946-1950 гг.)), интересы наркоматов-министерств и их подразделений вращались вокруг проблемы ресурсного обеспечения производственной программы. В программе ставились такие вопросы, как предоставление дополнительных ассигнований, а чаще правительственные гарантии под уже выделенные средства, выполнение обязательств поставщиками, снабженческими структурами, подрядчиками других организаций в рамках того или иного правительственного постановления.
Тяжелая экономическая обстановка, связанная с острой нехваткой материальных и людских ресурсов, заставляла хозяйственных исполнителей активнее бороться за свои позиции. Деятельность Наркомата (Министерства) внутренних дел, сфера экономического участия которого после войны только расширилась, дает возможность проследить, как ведомства, наделенные хозяйственными функциями, стремились минимизировать издержки указанной разбалансированности, пытаясь получить от правительственных инстанций более мягкий вариант хозяйственных обязательств. Характерный пример - решение правительства летом 1945 г. обеспечить уборку урожая. Поскольку производственные возможности деревни были подорваны войной, в правительстве приняли решение вывести на уборочные работы дополнительный автотранспорт, который предполагалось мобилизовать у других наркоматов из расчета 50% их автопарка. В связи с этим руководство НКВД постаралось обеспечить себе определенные послабления. Заместитель наркома внутренних дел В.В. Чернышов в записке от 28 июля 1945 г. в Государственный Комитет Обороны на имя заместителя председателя Совета народных комиссаров СССР Н.А. Вознесенского просил внести корректировки в постановление, снизив лимит для подразделений своего наркомата. В.В. Чернышов предлагал полностью освободить от мобилизации автотранспорт оперативных органов (они должны постоянно находиться в боеготовности), управления лагерей военнопленных (эти лагеря сами испытывали нехватку транспорта, снабжающего их продовольствием), ГУШОСДОР (Главное управление шоссейных дорог НКВД (МВД), выполнявшее большой объем перевозок военнопленных (порядка 400 тыс. чел.), а также строительных материалов. Для управлений строительств предприятий цветной и черной металлургии (Тагилст-рой, Челябметаллургстрой, Ухтинский комбинат, Печерский угольный бассейн, Богословский алюминиевый завод, Куйбышевские нефтеперегонные заводы) заместитель наркома просил вдвое сократить количество предоставляемого для уборки урожая транспорта - не более 25% ходового парка. По остальным главкам предлагалось выделить 50%, то есть согласно правительственному решению [1. Ф. Р.- 5446. Оп. 46. Д. 2011. Л. 45-46].
Ухудшение продовольственной ситуации в стране в 1946 г. в связи с засухой, последствием которой стал голод, привело к обострению отношений между МВД и региональными партийно-государственными органами, рассматривавшими продукцию подсобных хозяйств ГУЛАГа (колоний и специализированных сельскохозяйственных лагерей) как резерв для дополнительного продовольственного обеспечения республик, краев и областей. Иначе говоря, региональное начальство претендовало на сельскохозяйственную продукцию лагерей и колоний, планируя включить ее в план продовольственных поставок в общегосударственный фонд от своего региона, тем более что засуха стала серьезным
препятствием для выполнения плана многими областями, краями и республиками по сельскохозяйственному производству. Конфликт с руководством Казахской ССР по поводу продукции Карлага -крупнейшего сельскохозяйственного лагеря в системе МВД - по всей видимости, можно считать типичным случаем. Суть конфликта заключалась в том, что председатель Совета министров Казахской ССР инициировал постановление, в котором содержалась просьба министру внутренних дел СССР и министру заготовок «немедленно дать указание начальнику Карлага» сдать в качестве централизованных поставок государству 32,6 тонны зернофуража. Иными словами, республиканское руководство рассчитывало включить лагерь, наряду с совхозами Казахской ССР, «в общий план по хлебосдаче», закончив ее не позднее 15 декабря 1946 г. Такие же обращения поступали в МВД от руководства Омской и Кемеровской областей [1. Оп. 48. Д. 2041. Л. 21, 24].
По сложившейся практике все продовольственное зерно после закладки семенного фонда для нового урожая и выделения фондов на питание для работающих в том или ином хозяйственном подразделении МВД передавалось через Министерство заготовок для снабжения лагерей, колоний и тюрем, то есть на обеспечение самой лагерной системы. Госплан засчитывал их Министерству внутренних дел как централизованные государственные поставки. Материалы переписки МВД с правительством свидетельствуют о том, что руководство министерства старалось оградить свои продовольственные ресурсы от «посягательств» со стороны региональных властей. Очевидно, что в условиях продовольственного кризиса это была вынужденная мера местной власти. Тем не менее, руководство МВД реагировало на такие «инициативы» негативно. В одном из писем заместителю председателя Совета министров СССР Л.П. Берии от 26 ноября 1946 г. руководитель МВД С.Н. Круглов отмечал: «вмешательство местных организаций, и изъятие неорганизованным путем из хозяйств ГУЛАГа, дезорганизует наши расчеты с Госпланом и может привести к разрушению подсобных хозяйств» [1. Оп. 48. Д. 2041. Л. 24].
Одним из направлений экономической политики государства в послевоенный период являлся перевод гражданских отраслей народного хозяйства на мирные рельсы, то есть, по сути, осуществление послевоенной конверсии. Необходимость такого шага диктовалась серьезными диспропорциями в структуре производства в 1941-1945 гг., когда выпуск товаров широкого потребления в целях обслуживания нужд фронта был сведен к минимуму. В силу этого план промышленного производства на 4-ю пятилетку формировался с учетом увеличения доли выпуска гражданской продукции, в том числе и товаров широкого потребления. Производственные мощности МВД правительство также рассчитывало использовать для расширения доли гражданского сектора в послевоенной экономике, о чем заместитель председателя Совета Министров СССР А.Н. Косыгин 5 июня 1946 г. в специальном письме сообщил министру внутренних дел. В связи с этим ему предлагалось в течение недели подготовить и предоставить в правительство «материалы по видам изделий, имея ввиду всемерное увеличение ассортимента предметов потребления и домашнего обихода во втором полугодии 1946 г. и на 1947 г., а также конкретные мероприятия «по обеспечению увеличения программы» [1. Оп. 48. Д. 2043. Л. 26]1. Для С.Н. Круглова решение вопроса в таком ключе означало только одно: на МВД могут возложить дополнительные хозяйственные обязательства без выделения дополнительных фондов, которые придется выделять за счет ресурсов самого министерства. В то же время вся продукция ширпотреба, которую производили колонии и подсобные предприятия лагерей, предназначалась для обеспечения самой системы исправительно-трудовых учреждений и хозяйственных нужд министерства, то есть для внутреннего потребления. Следовательно, промышленным предприятиям министерства в таком случае требовалось переориентировать выпуск на гражданский сектор за счет сокращения внутреннего потребления. Неудивительно, что Круглов ответил категорическим отказом. Причем ответ был направлен Косыгину почти через два месяца, что дает основание предположить: решение этого вопроса руководство МВД согласовало в правительстве на предварительной стадии. Проявленная в отношении МВД «благосклонность» со стороны правительственных инстанций выглядела «небескорыстной». Замысел послевоенной пятилетки предполагал выполнение заданий по производству гражданской продукции и ширпотреба большинством хозяйственных министерств, многие из которых в годы войны перепрофилировались в оборонные, и теперь вновь переводились на мирные рельсы. Следовательно, прямой отказ руководства МВД взять на себя дополнительные задания по выпус-
1 Предлагаемый в письме перечень товаров ширпотреба включал номенклатуру из 37 наименований изделий -от металлической посуды и обуви до музыкальных инструментов и радиорепродукторов.
ку ширпотреба даже с приведением неопровержимых доводов, мог вызвать безапелляционный отказ со стороны правительственных инстанций и Госплана. Именно поэтому С.Н. Круглов, следуя уже отработанной технологии «бюрократического стандарта», в своем письме Л.П. Берии не отказывался от дополнительных хозяйственных обязательств по выпуску товаров широкого потребления для гражданского населения, но упомянул о необходимом условии: лагерям и колониям должны «предоставить сырье за счет других министерств» [1. Оп. 48. Д. 2043. Л. 27]. Компромисс был достигнут, и 24 августа Берия направил для подготовки правительственного решения соответствующие материалы в Госплан [1. Оп. 48. Д. 2043. Л. 28].
Схожая ситуация наблюдалась в 1948 г., когда, продолжая распределять дополнительные задания хозяйственным министерствам для выполнения плана по производству гражданской продукции в рамках послевоенной пятилетки, в правительственных инстанциях старались изыскать возможности за счет подключения ресурсов МВД. В частности, министерство получило задание срочно увеличить производственный план промышленной продукции в 4-м квартале 1948 г., причем документы из Совмина поступили только 14 октября. Учитывая, что принципиальное решение «на верху» уже было принято, руководству МВД оставалась возможность «вести торг» за более благоприятные условия выполнения сверхпланового задания, чем оно не замедлило воспользоваться. Перечисляя позиции, по которым МВД может взять на себя обязательство увеличить выпуск промышленной продукции (алюминиевая посуда из вторичных сплавов - 300 тонн, веялки - 100 шт., насосы центробежные - 10 шт., медь черновая - 500 тонн, кобальт металлический - 2 тонны и т.д.), заместитель министра внутренних дел С.С. Мамулов подчеркнул, что программа будет выполнена только при условии выделения всех необходимых фондов на сырье и материалы (то есть сразу дал понять, что ни в коем случае не за счет перераспределения средств внутри хозяйства МВД). С другой стороны, руководство МВД выступало «решительно против дополнительного задания по прокату и автоприцепам», то есть, по сути, старалось отказаться от бремени выпуска более трудоемкой продукции [1. Оп. 50. Д. 2675. Л. 90].
Сложившаяся практика производственных отношений, при которой инструментом выполнения хозяйственных обязательств выступали административно-командные методы управления, формировала способы взаимодействия внутри системы. Ограниченность ресурсов, а также издержки администрирования (бюрократизм, недостаточная исполнительская дисциплина) вынуждали исполнителей действовать в «ручном режиме», то есть постоянно «проталкивать» свои интересы в рамках уже согласованного плана и распределенных обязательств.
Например, просьба в письме (тогда еще Наркома внутренних дел) С.Н. Круглова от 16 марта 1946 г., адресованная зампреду Совнаркома Л.П. Берии, решить вопрос о вывозе из лесных лагерей заготовленной авиафанеры, сразу была «взята на контроль». В данном случае аргументы Круглова оказались более чем весомы: отгрузочные пункты лагерей были забиты фанерным сырьем, в то время как вагонов для их транспортировки и поставки промышленным предприятиям других наркоматов Наркомат путей сообщения выделял недостаточно. К тому же, на железнодорожных станциях образовалось скопление составов, уже загруженных продукцией лесных лагерей (около 1 000 вагонов). В связи с этим Круглов просил дать соответствующее распоряжение НКПС - выделить необходимый железнодорожный транспорт: «В противном случае, предупреждал он, фанерную продукцию лагерей, потерявшую свои технические качества, придется перевести на дрова». При таком варианте убытки лагерной экономики становились весьма ощутимыми, если иметь в виду, что средняя стоимость фанерного сырья на тот момент была в 2,8 раза выше стоимости дров [1. Оп. 48. Д. 2042. Л. 23]. Этих обоснований оказалось вполне достаточно, чтобы 21 марта (то есть на изучение вопроса зампреду СНК потребовалось всего 5 дней) Берия отправил Наркому путей сообщения И.В. Ковалеву письмо Круглова со своей сопроводительной запиской: «Лично вмешайтесь и примите меры» [1. Оп. 48. Д. 2042. Л. 23а].
Поскольку советская экономика управлялась централизованно, все обращения шли в правительство, где курирующие различные профильные направления заместители И.В. Сталина разбирали поступавшую информацию, то есть вынуждены были вникать в мельчайшие хозяйственные вопросы не только министерств и главков, но и отдельных организаций, принимая решения в пользу той или иной стороны. Таким образом осуществлялся административный «арбитраж». Получившие отказ ведомства впоследствии искали выход в том, что просили правительство скорректировать производственные планы в сторону сокращения, мотивируя свою просьбу перегруженностью хозяйственными обязательствами и отсутствием необходимых средств для их реализации.
Арбитраж проходил через следующие бюрократические процедуры: на имя одного из заместителей председателя правительства (Л.П. Берии, В.М. Молотова, А.И. Микояна, Н.А. Вознесенского, А.Н. Косыгина) поступало письмо с просьбой рассмотреть тот или иной вопрос. Далее зампред направлял документ в то учреждение, от которого зависело решение вопроса (в министерство, Госплан, Госснаб и т.д.). Решение не принималось без получения оценки со стороны других заинтересованных ведомств и организаций.
Специфика была в следующем: если МВД обращалось с просьбой воздействовать на другие хозяйственные органы (поставщиков, подрядные организации и просто держателей требуемых МВД фондов), резолюция от зампредседателя Совмина шла в эти инстанции. И здесь зачастую решение уже принималось (Берия, например, мог поставить резолюцию «Прошу обеспечить личный контроль»). Такая оперативность проявлялась, если тот или иной субъект не выполнял обязательств, возложенных на него официальным правительственным решением. Далее рассмотрение вопроса могло затянуться, если МВД просило обеспечить его фондами за счет других министерств для выполнения производственного плана. В таком случае зампредседатель Совмина отправлял это письмо с резолюцией «Разобраться и доложить свои соображения» в экспертное ведомство, курировавшее процесс планирования и распределения ресурсов (Госплан, Минфин).
Такая же бюрократическая процедура характерна была и в случае, если МВД просило перераспределить капиталовложения в рамках уже выделенных ассигнований.
Просьбы МВД предоставить ему дополнительные фонды на материальные ресурсы или на заказ для производства необходимого оборудования в других министерствах встречали негативную реакцию Госплана. Об этом, в частности, свидетельствует переписка Совмина с Министерством внутренних дел и другими ведомствами по вопросу обеспечения грузоподъемными механизмами для шлюзов Углического и Рыбинского гидроузлов Волгостроя МВД. Данные гидротехнические сооружения в спешном порядке были введены в эксплуатацию в 1946 г. без предусмотренных проектом постоянных грузоподъемных механизмов на затворах шлюзов (до войны их не успели установить), то есть шлюзы работали в аварийном режиме, на них применялись временные затворы для подъема и спуска воды, не предназначенные для регулярного использования. Однако вопрос об оснащении Волгостроя грузоподъемными механизмами постоянной эксплуатации повис в воздухе: ответственного изготовитель данного оборудования так и не назначили, как и не выделили необходимых для выполнения заказа фондов. В то же время в случае аварии на шлюзах ответственность ложилась на МВД. Но не только это стало причиной обращения министра внутренних дел С.Н. Круглова в правительство к Л.П. Берии в июле 1946 г. с просьбой решить вопрос о механизмах постоянной эксплуатации, предназначенными для Волгостроя [1. Оп. 48. Д. 2043. Л. 55]. Руководство МВД рассчитывало решить проблему за счет фондов других министерств, по крайней мере, цифра в 100 тыс. тонн грузоподъемных механизмов для Углического и Рыбинского гидроузлов, запрашиваемого в 4-м квартале 1946 г., равнялась оборудованию, которое Госплан выделял для всех гидротехнических объектов МВД на этот период. В частности, обязательства по выполнению заказа предлагалось возложить на Министерство тяжелого машиностроения, о чем С.Н. Круглов просил в письме к Л.П. Берии, который отправил документ для экспертного заключения в компетентные инстанции - зампредседателю Совмина СССР и председателю Госплана Н.А. Вознесенскому (поскольку вопросы распределения и перераспределения фондов решались через его ведомство). Тот сделал запрос у другой заинтересованной стороны - министра тяжелого машиностроения Н.С. Казакова. Дать свое заключение на письмо С.Н. Круглова в конечном итоге было поручено заместителю председателя Госплана М.З. Сабурову. В результате оказалось, что Министерство тяжелого машиностроения не располагало необходимыми фондами для выполнения заказа по Волгострою, а вариант с изготовлением оборудования для МВД как дополнительного задания в условиях перегруженности своих предприятий считало невыполнимым, о чем Казаков 22 августа 1946 г. (то есть через три недели) сообщил Вознесенскому [1. Оп. 48. Д. 2043. Л. 55]. В то же время, понимая, что поставлять оборудование для Волгостроя Минтяжмашу все равно придется, Казаков убеждал Госплан в необходимости отодвинуть сроки поставок на 2-й квартал 1947 г., но при наличии соответствующих фондов, в то время как Круглов просил решить вопрос с оборудованием до конца 1-го квартала 1947 г. Руководство Госплана также дало понять, что притязания МВД на дополнительные ресурсы в 1946 г. за счет других министерств, поддержки не встретили. В записке от 6 сентября 1946 г. зампред Госплана отмечал, что перераспределить средства в пользу МВД в 1946 г., «внеся изменения в правительственный план, не представляется возможным,
а заявки на следующий год Госплан будет рассматривать при составлении плана 1947 г.» [1. Оп. 48. Д. 2043. Л. 56]. Изучив отзывы заинтересованных сторон, Л.П. Берия, выступавший как представитель правительственной инстанции, осуществлявший «арбитраж», решил согласиться с мнением Госплана [1. Оп. 48. Д. 2043. Л. 59]. Несмотря на то что просьба Круглова не была удовлетворена правительством, можно предположить, что в руководстве МВД могли рассчитывать на то, что министерство, актуализируя проблему Волгостроя еще до составления плана на 1947 г., получит от правительства дополнительные ресурсы для своих гидротехнических строек.
Другое дело, если Госплан соглашался на перераспределение объемов средств в рамках уже выделенных для МВД фондов. Следует отметить, что производственная программа хозяйственных подразделений министерства в рамках 4-го пятилетнего плана увеличилась. Например, в течение 1947-1950 гг. Главному управлению шоссейных дорог МВД было передано большое количество республиканских и местных дорог, по преимуществу гравийных и грунтовых, то есть таких, для ремонта и содержания которых требовалось большое количество тракторов, грузовиков и дорожных машин. Следовательно, причина такой передачи заключалась не столько в мобилизационных возможностях министерства (переброска заключенных из лагерей и колоний на те или иные хозяйственные объекты), сколько в его технических ресурсах (наличие необходимой строительной и дорожной техники). На это обстоятельство указывал, обращаясь с очередной запиской в правительство, С.Н. Круглов. Он отмечал, что до решения Совета министров СССР от 23 апреля и 28 мая 1948 г. о передаче ГУШОСДОРу около 3 000 км дорог (из республиканского и местного значения они передавались в союзное) «в целях улучшения условий для перевозки хлеба в Казахской ССР», ремонт и содержание этих дорог, местные власти «проводили преимущественно ручным способом в порядке трудового участия сельского населения» [1. Оп. 80. Д. 2480. Л. 94].
Распределение средств через командно-административные механизмы плановой экономики порождало ошибки, которые можно трактовать как определенные сбои системы, проявления ее разба-лансированности. В этой связи интерес представляет обращение руководства МВД в правительство по вопросам перераспределения капиталовложений внутри ГУШОСДОРа (письмо от 12 апреля 1950 г. С.Н. Круглова Л.П. Берии). Причина обращения состояла в том, что выделенных на 1950 г. Министерству внутренних дел средств в размере 12 750 тыс. руб. на централизованное приобретение автотранспорта и оборудования для обслуживания дорог, оказалось недостаточно [1. Оп. 80. Д. 2480. Л. 98]. В связи с этим С.Н. Круглов просил для закупки необходимого транспорта и механизмов направить 30 млн. рублей за счет средств, выделенных ГУШОСДОРу МВД на ремонт и содержание дорог союзного значения [1. Оп. 80. Д. 2480. Л. 98]. Здесь налицо одна из ошибок в определении объемов капиталовложений со стороны центральных ведомств, прежде всего Госплана и Министерства финансов, порожденная волюнтаристскими методами, которые так свойственны мобилизационной экономической модели, сформированной в конце 1920-х - 1930-е гг. Говоря конкретно, при расширении масштабов дорожного строительства силами МВД правительство не обеспечило это министерство необходимыми ассигнованиями на приобретение техники, и это при том, что как раз более высокий уровень механизации ГУШОСДОРа по сравнению с другими строительными организациями регионального масштаба и выступал главным аргументом передачи местных дорог в союзное подчинение. Поставленное в столь невыгодное положение руководство МВД, вынужденное в рамках утвержденного хозяйственного плана отстаивать свои интересы, добилось успеха, правда, для этого пришлось пойти на снижение объемов дорожного строительства. Как всегда, прежде чем принять решение, Л.П. Берия 24 апреля направил записку Круглова по «экспертной цепочке» [1. Оп. 80. Д. 2480. Л. 100]. 6 и 12 мая от зампредседателя Госплана И. Клочкова и министра финансов А. Зверева поступило положительное заключение, после чего от имени Берии в Президиум Совета Министров СССР Н.И. Булганину 15 мая была направлена записка с предложением «рассмотреть вопрос по ГУШОСДОРу на Бюро Президиума», что и было сделано на следующий день. А 30 мая вышло распоряжение Совмина СССР за подписью И.В. Сталина, в котором просьба Круглова была удовлетворена [1. Оп. 80. Д. 2480. Л. 104]. Пройдя вереницу бюрократических согласований, вопрос разрешился в пользу МВД. Однако сделано это было не в силу каких-либо лоббистских возможностей ведомства (об этом можно было бы говорить, например, в случае удовлетворения просьбы МВД добавить ему капиталовложения сверх установленных фондов), а в силу очевидной ошибки в централизованном распределении средств.
Таким образом, хозяйственные интересы субъектов советской экономики, как это видно на примере НКВД-МВД, возникали из их обязательств по исполнению государственных решений в
рамках составленных плановых заданий. Это не могло не порождать определенные противоречия между исполнителями, претензии их в отношении друг друга, стремления добиться наиболее выгодных, по сравнению с другими, условий выполнения плана.
* * *
1. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ).
Поступила в редакцию 28.03.11
A. V. Zakharchenko
Manufacture activity and economical interest of NKVD - MVD in the postwar economy of the USSR (1945-1950): interdepartment conflicts and governmental "arbitrage"
The article is based on the archive documents illustrating the mechanism of coordination of economical interests of NKVD - MVD in the governmental structures of the USSR in the period of first postwar five-year plan.
Keywords: NKVD, MVD, Soviet economy, administrative command system, five-year plan.
Захарченко Алексей Владимирович,
кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Поволжский филиал Института российской истории РАН 443001, Россия, г. Самара, Студенческий пер., 3а E-mail: [email protected]
Zakharchenko A.V.,
candidate of history, senior scientific associate Institute of Russian History of the RAS (Volga filial) 443001, Russia, Samara, Students per., 3a E-mail: [email protected]
