CC BY
72
Вестник Челябинского государственного университета. 2010. № 15 (196). История. Вып. 40. С. 5-13.
НАУЧНЫЙ дискурс ДРЕВНЯЯ история и ТРАДИЦИОННАЯ КУЛЬТУРА
Н. С. Савельев
ПРОИСХОЖДЕНИЕ КЕРАМИЧЕСКИХ ИМПОРТОВ
КАРА-АБЫЗСКОЙ КУЛЬТУРЫ ЛЕСОСТЕПИ ЮЖНОГО ПРИУРАЛЬЯ
(IV-III ВЕКА ДО Н. Э.)
Статья посвящена публикации и анализу импортных образцов керамики (красноглиняная гончарная и лепная), происходящих из Шиповского курганного могильника и Шиповского городища, расположенных в лесостепи Южного Приуралья. Характерные особенности рассматриваемого комплекса позволяют считать, что он полностью соответствует керамическим традициям Хорезма раннеантичного времени (1У-Ш вв. до н. э.). Появление в лесостепи Приуралья отдельных образцов хорезмийской столовой, парадной и ритуальной посуды происходило через посредничество кочевников прохоровской культуры, с которыми у населения кара-абызской культуры существовали очень тесные связи.
Ключевые слова: кара-абызская культура, прохоровская культура, ранние кочевники Южного Урала, Приаралье, государство Хорезм, хорезмийский керамический комплекс.
Настоящая статья посвящена анализу импортной керамики, найденной в лесостепи Южного Приуралья, на памятниках раннего этапа кара-абызской культуры. Общее количество анализируемых предметов - 10, из них 5 происходят из раскопа 1989 г. группы II Шиповских курганов (фрагменты двух горшковидных сосудов, двух курильниц и пряслице, выточенное из стенки гончарного сосуда), 4 - из курганов группы III Шиповского могильника (фрагменты двух курильниц, небольшого горшочка и какого-то крупного тонкостенного сосуда) и 1 - с территории Шиповского городища (фрагмент ручки большого кувшина)1. Одна из курильниц - лепная ангобированная - по качеству и сложности изготовления относится к импортным ремесленным сосудам (рис. 1, 4), другая, также лепная (рис. 1, 3), типологически имеет прямые аналогии в расположенных непосредственной близости раннекочевнических курганах (Старые Киишки, Бишунгарово). Все остальные сосуды красноглиняные, изготовлены на гончарном круге.
1. Фрагмент шейки широкогорлого горшковидного сосуда (рис. 1, 6). Диаметр венчика около 12 см, шейка невысокая дуговидная, ту-лово раздутое. Место слома сильно сточено.
2. Фрагмент стенки горшковидного сосуда (рис. 1, 8). Шейка сосуда была дуговидной, сильно отогнутой. На плече сохранилось
остроугольное ребро, сделанное при формовке сосуда.
3. Фрагмент тулова гончарной курильницы (рис. 1, 2). Диаметр резервуара около 15 см, венчик Г-образный, в виде широкой горизонтальной площадки. Тулово орнаментировано двойным горизонтальным резным зигзагом, на верхней поверхности площадки также видны следы орнамента (сохранилась часть концентрической линии). Ножка не сохранилась.
Сосуды 1-3 найдены в одном скоплении под насыпью к. 4 гр. II Шипово.
4. Фрагменты тулова и ножки лепной курильницы (рис. 1, 4), найдены разрозненно, в полах соседних курганов 2/П-89 и 6/П-892. Диаметр резервуара около 15 см, венчик Г-образный, в виде широкой горизонтальной площадки. Реконструируемая высота сосуда 7 см. Ножка массивная, диаметром у основания 7 см. Верхняя поверхность площадки венчика и ножка орнаментированы очень тонко проработанными спиральными завитками, выполненными в технике рельефа, верхняя часть ножки декорирована двумя горизонтальными каннелюрами. Ангоб, которым покрыта лепная курильница, состоял из настолько хорошо отмученной ярко-красной глины, что внешне этот сосудик ничем не отличается от гончарных. Тесто сосуда серое. хорошо промешанное, примесей визуально не фиксируется.
5. Пряслице из стенки гончарного сосуда, диаметр 4,5 см, цвет и фактура теста аналогичны описанным выше гончарным сосудам. Найдено в п. 15 к. 8/II-89 Шипово.
6. Фрагмент нижней части ручки крупного сосуда, вероятно - кувшина (рис. 1, 7). Найден на крайнем юго-западном мысу Шиповского городища (2008 г.), на поверхности распахиваемого зольного бугра, вместе с большим количеством фрагментов кара-абызской и га-фурийской керамики; последняя имеет очень поздний облик3.
7. Фрагменты тулова лепной курильницы (рис. 1, 3). Поверхность серого цвета, залощена, в тесте примесь органики, шамота и крупнотолченого талька. Диаметр сосуда по верхнему краю около 14 см, сохранившаяся высота 4 см. Венчик курильницы Т-образный, в виде широкой немного наклонной наружу площадки, более выраженной с внутренней стороны. Площадка декорирована ямочными вдавлениями. В центральной части туло-ва проходит ребро, подчеркнутое рельефным валиком с короткими наклонными насечками. Данная форма характерна для курильниц на высокой полой ножке конической формы. Сосуд найден в разграбленном п. 1 к. 2 группы III Шиповского могильника (раскопки
В. В. Овсянникова, 2006 г.)
8. Фрагменты тулова крупного гончарного сосуда (рис. 1, 9), форма не восстанавливается, найдены в насыпи к. 2 группы III Шиповского могильника. Цвет фрагментов - яркий краснооранжевый, тесто очень плотное, наружная поверхность хорошо залощена, на внутренней поверхности - частые горизонтальные бороздки и следы от заглаживания пальцами. Толщина стенок 4-5 мм, некоторые фрагменты - до 6-7 мм.
9. Многочисленные фрагменты тулова гончарной курильницы (рис. 1, 1). Тесто без видимых примесей, равномерного светлокремового цвета, сильно осыпается. Диаметр резервуара около 15 см, высота 3,5 см, форма близка конической. Срез венчика плоский, с внутренней стороны оформлен в виде сла-
бо выступающей горизонтальной площадки. Судя по профилю стенок, данный сосудик имел ножку, диаметром в верхней части 2,5-3 см4.
10. Неполный развал небольшого плоскодонного гончарного сосуда закрытой (горшечной?) формы (рис. 1, 5). Тесто без видимых примесей, равномерного светло-кремового
цвета, сильно осыпается и расслаивается. Сохранившаяся высота сосуда 9 см, верхняя часть отсутствует. Максимальный диаметр тулова 13 см, диаметр дна 6 см. Толщина стенок не более 0,4 см.
Последние 2 сосуда (рис. 1, 1, 5) обнаружены в грабительской воронке над разрушенным п. 1 к. 5 группы III Шипово (раскопки
В. В. Овсянникова, 2008 г.).
Публикуя ранее часть этой небольшой коллекции импортной керамики, мной был сделан вывод, что ее появление в кара-абызском ареале может быть связано только с кочевниками, начавшими активно осваивать приуральскую лесостепь и оставившими Старо-Киишкинский и Бишунгаровский курганные могильники, т. е. не ранее рубежа ГУ-Ш вв. до н. э. или даже только III в. до н. э.5 Привлекаемые в настоящей работе дополнительные материалы подтверждают это заключение. Учитывая, что импортная керамика может являться достаточно надежным хронологическим репером6, ниже представлены анализ данной выборки с определением ее происхождения и наиболее вероятной датировки.
***
Горшки. Представлены тремя или четырьмя экземплярами (рис. 1, 5, 6, 8, 9)7; из них, вероятно, только два, происходящие из курганов 2 и 5 группы III Шиповского могильника, первоначально являлись целыми формами (рис. 1, 5, 9), от двух других (скопление в западной поле кургана 4 группы II) найдены только единичные фрагменты. Несмотря на значительную фрагментированность материала, для трех сосудов можно говорить
о характерных особенностях их формы. Это сфероконическое тулово в сочетании с дном небольшого диаметра (рис. 1, 5), широкая горловина с резким переходом в раздутое тулово (рис. 1, 6 и, возможно, рис. 1, 8) и остроугольное ребро на плечиках (рис. 1, 8). Хотя общее количество импортной керамики в Южном Приуралье значительно меньшее, чем в Поволжье, а горшки в ней составляют очень небольшой процент8, существует целый ряд близких аналогий, происходящих именно из южноуральских раннекочевнических по-гребений9.
Так, сфероконическое тулово и небольшое плоское дно при не очень больших или средних размерах сосуда известны среди гон-
чарных сосудов из погребений Бишунгарово 2/2, Старые Киишки 11/16, 15/110 и могильника 15 поселок 1/1 - в Поволжье11. При этом значительно более часто встречаемой горшковидной формой в Приуралье являются сосуды с очень широким дном, низким массивным зауженным горлом и сильно раздутым туловом12, наиболее крупные из которых могут быть названы хумчами.
Одним из немногих образцов широкогорлых горшков является уже упоминавшийся сосуд из могильника Старые Киишки 11/16, но венчик его, как и у большинства остальных гончарных сосудов, имеет усложненную профилировку. Обращение к керамике Хорезма раннекангюйского времени, который и являлся примерно с конца IV в. до н. э. основным источником керамического импорта для южноуральских кочевников13, показывает, что среди многочисленной группы горшков присутствуют и широкогорлые с низкой шейкой без какого-либо утолщения венчика14. Особо необходимо отметить, что основную массу аналогий гончарному сосуду из полы кургана 4 группы II Шиповского могильника (рис. 1, 6) дают не круговые, а грубые лепные (кухонные) горшки нижнего горизонта Кой-Крылган-калы, для которых усложненный профиль венчика является исключительной редкостью15.
Отмеченное на фрагменте второго сосуда из полы кургана 4 группы II Шипово (рис. 1, 8) низкое остроугольное ребро-уступчик в известных на территории Южного Урала керамических импортах имеет только стилистические аналогии в виде зонирования плеча, тулова или шейки резными линиями, желобками и невысокими валиками16. Данная традиция присуща также большинству хорез-
17
мийской гончарной керамики17, а среди горшков известны и ребристые уступчики, аналогичные анализируемому шиповскому экзем-пляру18. По данным М. Г. Воробьевой, этот технологический прием встречается только на горшках раннекангюйского времени19.
Кувшины. Данный вид представлен всего одним экземпляром, точнее - небольшим фрагментом ручки от него (рис. 1, 7). Отнесение ее именно к кувшинам основано на том, что среди хорезмийского керамического комплекса подобные ручки использо-
20
вались только на кувшинах20, поэтому первоначальное допущение о принадлежности ши-повской ручки к крупному тарному сосуду21
не является верным. Ручка очень массивная, в сечении овальная, прямая в профиль. Эти признаки позволяют считать, что в целом виде данная ручка была высокой петлевидной, нижним прямым концом опиралась на плечики, а верхним прикреплялась к венчику, т. е. принадлежала к ведущему в Хорезме раннекангюйского времени типу22. О самом кувшине можно сказать только то, что он был очень крупным.
Появление гончарных кувшинов в степях Южного Урала, вероятно, относится еще к У-!У вв. до н. э., об этом свидетельствует находка в могильнике Биш-Уба I 1/523, но массовое их распространение начинается только с конца IV или даже рубежа ТУ-Ш вв. до н. э. Кувшины разнотипные, среди них присутствуют как экземпляры без ручки (Бишунгарово 2/9) и с низкой (Леканды 2/1, Старые Киишки 9/3, 10/11, 13/14) ручкой24, так и с высокой петлевидной ручкой. Среди последних -Близнецы 1/2, Бишунгарово 19/2, Илекшар I 8/325. С территории Нижнего Поволжья к кувшинам с высокой петлевидной ручкой может быть отнесен сосуд из Бережновки26.
Курильницы. Представлены четырьмя экземплярами, из них два изготовлены на гончарном круге (рис. 1, 1, 2), два других - лепные (рис. 1, 3, 4). Как уже отмечалось, одна из лепных курильниц (рис. 1, 4) покрыта красным ангобом и по своему общему облику может быть отнесена к ремесленным импортным образцам27. Поэтому в дальнейшем она будет рассматриваться в группе гончарных среднеазиатских импортов. Круг прямых аналогий второй лепной курильницы (рис. 1, 3), как будет показано ниже, ограничивается прохоров-скими древностями Южного Приуралья.
Первые три курильницы (гончарные и лепная ремесленная) по форме относятся к двум типам - с конусовидным (рис. 1, 1) и чашевидным (рис. 1, 2, 4) резервуаром. Курильница первого типа найдена вместе с фрагментами небольшого гончарного горшочка (рис. 1, 5) в грабительской воронке кургана 5 группы III. По форме очень близка выделенному М. Г. Воробьевой одному из сравнительно редких вариантов мисок Кой-Крылган-калы, для которого характерны конусовидная форма, широкое устье с немного выступающим плоским венчиком и маленькое дно28. Такая же миска известна и в одном из богатых про-хоровских погребений Бишунгаровского могильника (2/7), А. Х. Пшеничнюк называет ее
чашей-пиалой29. Отличие шиповского экземпляра - только в сильно зауженной нижней части чаши, что свидетельствует о наличии у этого сосуда ножки.
Для курильниц второго типа (рис. 1, 2, 4) характерными признаками являются оформление среза венчика широкой оттянутой наружу горизонтальной площадкой, ребристый профиль резервуара, создающийся за счет перехода от вертикальных стенок верхней части к сужающимся в нижней, а также низкая массивная ножка. Необходимо отметить в качестве дополнительных (?) признаков орнаментацию широкой площадки среза венчика, что прослежено на обеих курильницах, наличие орнамента на тулове и ножке, использование техники каннелирования и рельефа.
Хорезмийская керамика раннекангюйско-го времени дает достаточно аналогий перечисленным выше устойчивым признакам ши-повских курильниц, что позволяет рассматривать их как соответствующие хорезмийским керамическим традициям. В целом данный тип сосудиков-курильниц очень близок при-аральским вазоподобным сосудам, бокалам на ножке и светильникам30. Так, в материалах нижнего слоя Кой-Крылган-калы известны и ребристые профили на сосудах различных типов31, а ведущим типом ножек были именно низкие массивные32.
Последний характерный признак, зафиксированный на курильницах из Шипово,
- срез венчика в виде широкой оттянутой наружу горизонтальной площадки, для Кой-Крылган-калы не был свойственен33 и только единично встречался на других хорезмий-ских памятниках раннекангюйского времени, напр., в Хазараспе и Калалы-гыре 234 Небольшое количество сосудов с Г-образным венчиком (часто верхняя горизонтальная площадка имеет орнамент), происходящих с той же Кой-Крылган-калы, относятся к более поздним среднему и верхнему горизонтам35. Пожалуй, единственной приаральской территорией, на которой в ^-0! вв. до н. э. имела значительное развитие традиция оформления венчика широкой оттянутой наружу горизонтальной площадкой, являлся ареал чирикрабатской культуры нижнего течения Сырдарьи36. По заключению исследователей, эта особенность находит прямые аналогии на более южных территориях, например в раннеэллинистических слоях Афрасиаба, что связано с непосредственным влиянием на
нижнесырдарьинскую керамическую школу согдийских образцов37.
Также в Кой-Крылган-кале отсутствуют и курильницы и типологически близкие им сосуды с орнаментом на самой чаше. Возможно, как определенную аналогию орнаменту ши-повской гончарной курильницы (рис. 1, 2) нужно рассматривать парный резной зигзаг на миниатюрном сосудике горшковидной формы38, а также орнамент из резных треугольников, часто встречающийся на хумах и хумчах39.
Несколько особняком среди среднеазиатского импорта кара-абызской культуры стоит лепная красноангобированная курильница со сложным орнаментом, части которой были найдены в полах курганов 2 и 6 группы II (рис. 1, 4). Сразу отмечу, что прямые аналогии ей в известной мне хорезмской керамике отсутствуют, однако общее ее сходство с рассмотренной выше гончарной курильницей и ряд устойчивых особенностей формы не позволяют a priori исключать ее из круга изделий Хорезма античного времени. По данным М. Г. Воробьевой, «в число изделий ремесленного производства, но изготовленных ручным способом, следует включить и сероглиняные миниатюрные сосудики из прекрасно отмученной глины, тщательно вылепленные, часто украшенные прочерченным орнаментом и покрытые лощением; среди них попадаются даже фигурные. Назначение этих сосудиков неясно. Возможно, они были связаны с какими-нибудь религиозными церемониями и по традиции изготовлялись специально сероглиняными, ручной лепкой и часто украшались довольно архаичным орнаментом»40.
На самом деле, главным отличием ши-повской лепной курильницы от известных хорезмийских курильниц и светильников является только наличие сложного орнамента на ножке и верхней площадке Г-образного венчика. И если каннелирование ножки, в т. ч. и на лепных светильниках, иногда встре-чаются41, то орнамент из рельефных спиральных завитков неизвестен. Единственной возможной аналогией являются т. н. «парадные фляги», украшенные оттиснутыми в форме сложными рельефными изображениями и характерные именно для раннекангюйского времени42. Наряду с сюжетными сценами, на этих рельефах известны различные геометрические композиции-бордюры и растительные орнаменты43, а также изображение священ-
I_____________________I_______________________I_____________________I______________________I
Рис. 1. Керамические импорты кара-абызской культуры:
2, 4, 6, 8 - Шиповские курганы, группа II; 1, 3, 5, 9 - Шиповские курганы, группа III; 7 - Шиповское городище (1-2, 5-9 - гончарная; 3 - лепная; 4 - лепная ремесленная)
ной рощи со спирально загнутыми ветками деревьев44. Сам же спиральный орнамент являлся одним из наиболее распространенных на крупных хорезмийских сосудах - хумах, хумчах и горшках45.
Последняя шиповская курильница (рис. 1, 3) резко отличается от проанализированных выше хорезмийских экземпляров и по всему своему облику должна быть прямо свя-
зана с прохоровскими древностями Южного Приуралья46. Все ее характерные признаки
- широкий и плоский наклонный наружу орнаментированный срез венчика, ребристость профиля чаши, рельефный валик с наклонными насечками - в различных комбинациях неоднократно зафиксированы кочевнических могильниках региона второй половины I тыс. до н. э.: Увак, Мечетсай, Башкирское стойло,
Бердянка V47, но наибольшее их количество происходит из расположенных в непосредственной близости от Шипово прохоровских могильников Старые Киишки (10/8, 10/11, 13/4, 13/14, 20/7) и Бишунгарово (2/4, 11/1).
По устойчивому сочетанию признаков рассматриваемый шиповский сосудик должен быть отнесен к типу курильниц с приземистым широким резервуаром на высоком полом коническом поддоне. Две подобные курильницы происходят из уже упоминавшихся комплексов 10/8 и 13/4 могильника Старые Киишки48, третья, несколько более грубая,
- из Увака 11/349. Предельная выраженность характерных признаков на последних трех экземплярах может свидетельствовать только о том, что данный тип являлся или исходным для всего многообразия прохоровских курильниц степей Южного Урала и Волго-Донья, на которых фиксируются отдельные описанные выше признаки, или, по крайней мере, он оказал определяющее воздействие на их декорирование и формообразование.
Здесь необходимо также отметить, что круг аналогий курильниц на высоком полом коническом поддоне не ограничивается только ареалом прохоровской культуры. По уже названным «устойчивым признакам» -ребристому профилю, широкому плоскому орнаментированному срезу венчика, приземистой верхней части, - их истоки необходимо искать среди приаральской гончарной или, что не менее возможно, лепной керамики раннекангюйского времени. Так, именно для нижнего, раннекангюйского горизонта Кой-Крылган-калы были характерны высокие полые конические поддоны, отнесенные к гончарным курильницам довольно крупных размеров50. Подобные известны и на других синхронных памятниках Хорезма, например, на городище Большая Айбугир-кала51, из раскопок которого происходит и очень простая лепная курильница на полом коническом под-доне52. Как было установлено позже, часть крупных поддонов относится к другому типу сосудов - кратерам53, однако, С. Б. Болелов отмечает, что наиболее высокие поддоны конической формы должны быть связаны не с кратерами, а с сосудами с глубоким чашевидным резервуаром54.
Последний устойчивый признак прохо-ровских курильниц - рельефный поясок с наклонными насечками, единично встречается как в древностях чирикрабатской куль-
туры низовьев Сырдарьи55, так и в собственно хорезмийском керамическом комплексе56. Вероятно, поясок с насечками нужно рассматривать как хорезмийскую традицию, поскольку именно для керамики Хорезма раннекангюйского времени являлось характерным подчеркивание наибольшего диаметра или плеча сосуда рельефными валиками или резными линиями57, причем в ряде случаев зафиксирована четкая взаимосвязь типа сосуда и наличия рельефного валика58. В чири-крабатском керамическом комплексе, судя по опубликованным данным, этот признак имел очень небольшое распространение59. Все приведенные данные могут свидетельствовать только о том, что прохоровские курильницы на высоком полом коническом поддоне по всему набору признаков наследуют именно хорезмийские традиции, хотя до сих пор полностью аналогичные формы на территории Хорезма не обнаружены.
Опираясь на стратиграфическую колонку Кой-Крылган-калы, можно сделать вывод, что формирование особенностей керамического комплекса, происходящего из ареала кара-абызской культуры, относится к т. н. «раннекангюйскому» времени и датируется в пределах от начала IV в. до н. э. до конца III или рубежа Ш-П вв. до н. э.60, что очень наглядно подтверждается находкой бронзового зеркала с валиком по краю (общепринятая датировка данного типа зеркал в кочевнических памятниках - Ш-П вв. до н. э.) в слое пожарища, перекрывающем нижний слой городи-ща61. Именно к «раннекангюйскому» времени относится сложение самого типа горшков и традиция декорирования их ребрами-уступчиками62, распространение кувшинов63, широкое использование в декорировании красочных спиралей и резных треугольников. Пределами нижнего горизонта Кой-Крылган-калы также ограничивается существование парадных фляг с оттиснутым в форме рельефным орнаментом64, курильниц на высоком полом коническом поддоне65, традиция зонирования тулова сосудов рельефными ва-ликами66 и т. д. Эта же закономерность подтверждается и при обращении к материалам других приаральских памятников - ни более ранние, ни более поздние памятники этого региона не дают сколько-нибудь выраженных массовых аналогий комплексу импортной керамики, происходящей из лесостепи Южного Приуралья.
Несмотря на то, что среди опубликованной (вероятно, автору известны далеко не все публикации по данной теме) керамики Хорезма раннеантичного времени отсутствуют или представлены в «смазанном» виде некоторые из анализируемых форм (в первую очередь, это относится к «прохоровским» курильницам на высоком полом коническом поддоне) и отдельные характерные признаки (Г-образный венчик с широкой верхней площадкой и ее орнаментация, нанесение орнамента на резервуар и ножку курильниц), представленные выше материалы свидетельствуют именно о хорезмийской принадлежности импортной керамики кара-абызской культуры. Исследователи отмечают сильную стандартизацию хорезмийской керамики ран-некангюйского времени, ее яркость, узнаваемость и сильное отличие от происходящих с соседних территорий67. Приведенные выше параллели по отдельным элементам с ареалом чирикрабатской культуры Нижней Сырдарьи единичны и не дают устойчивых сочетаний68. Обращение к материалам других центральноазиатских областей IV-III вв. до н. э., за небольшим исключением (Согд, Маргиана), показывает отсутствие какой-либо близости в керамическом комплексе.
В более общем плане вывод о хорезмий-ском происхождении анализируемой серии сосудов может быть распространен на всю (или, по меньшей мере, значительную ее часть) импортную керамику, происходящую из памятников кочевников Южного Урала, относящихся к середине - второй половине
I тыс. до н. э. Таким образом, территория, с которой в южно-уральские степи (и далее на север - к лесостепному населению) мог поступать импорт, может быть ограничена районом Присарыкамышья или Восточным чинком Устюрта, т. е. западными и северозападными окраинами Хорезмского оазиса. На этой территории хорезмийские крепости, поселения и курганные могильники скотоводческих племен куюсайской культуры и курганы кочевников, в культурном отношении очень близких номадам Южного Урала, находятся чересполосно, в непосредственной близости друг от друга69. Очень наглядно это прослежено по району урочища Айбугир на Восточном чинке Устюрта, где также выявлено большое количество курганных могильников кочевников, два из которых - Каскажол и Бернияз, частично раскопаны70.
Примечания
1 Предварительное описание части рассматриваемой коллекции см.: Савельев, Н. С. Гончарная и ремесленная керамика Шипов-ского комплекса памятников кара-абызской культуры // Этнос. Общество. Цивилизация :
II Кузеевские чтения : материалы Междунар. науч.-практ. конф., посв. 80-летию Р. Г. Кузее-ва. Уфа, 2009. С. 118-120.
2 Овсянников, В. В. Шиповский могильник в лесостепном Приуралье / В. В. Овсянников, Н. С. Савельев, И. М. Акбулатов, В. Н. Васильев. Уфа, 2007. Рис. 3.
3 Савельев, Н. С. Научный отчет об итогах археологического обследования в Иглинском районе Республики Башкортостан и Октябрьском районе Оренбургской области в 2008 году. Уфа, 2009 // Архив ИА РАН.
4 По форме данный сосудик очень близок чашам усеченно-конической формы на дисковидном или кольцевидном поддоне, однако сильно зауженная нижняя часть тулова свидетельствует о наличии у сосудика расширяющейся книзу ножки.
5 Савельев, Н. С. Гончарная и ремесленная керамика... С. 120.
6 Васильев, В. Н. К хронологии вьючных фляг ранних кочевников Южного Урала // Южный Урал и сопредельные территории в скифо-сарматское время : сб. ст. к 70-летию
А. Х. Пшеничнюка. Уфа, 2006. С. 58-62.
7 Вероятно, про сосуд, изображенный на рис. 1, 9, корректнее говорить, что он имел закрытую форму и был крупного размера -ничего иного по сохранившимся фрагментам стенок сказать невозможно. Однако тонко-стенность и очень хорошее сплошное («зеркальное») лощение могут свидетельствовать о возможности сближения этого сосуда с кувшинами, а не горшками (см.: Кой-Крылган-кала - памятник культуры древнего Хорезма IV в. до н. э. - IV в. н. э. М., 1967. С. 107-108; Калалы-гыр 2 : Культовый центр в Древнем Хорезме ^-П вв. до н. э. М., 2004. С. 134137. Рис. 3/23).
8 Мошкова, М. Г. Памятники прохоровской культуры // САИ. Вып. Д1-10. М., 1963. С. 30.
9 Здесь и далее речь идет исключительно о красноглиняных гончарных сосудах. Все остальные случаи отдельно оговорены в тексте.
10 Садыкова, М. Х. : 1) Сарматский курганный могильник у дер. Старые Киишки // АЭБ. Т. 1. Уфа, 1962. Табл. IV, 4; 2) Поздние прохоровцы в Центральной Башкирии / М. Х. Садыкова,
В. Н. Васильев // УАВ. 2001. Вып. 3. Рис. 5, 6; Мошкова, М. Г. Указ. соч. Табл. 12, 14; Пше-ничнюк, А. Х. Культура ранних кочевников Южного Урала. М., 1983. Табл. X, 5.
11 Мошкова, М. Г. Указ. соч. Табл. 12, 13; Клепиков, В. М. Сарматы Нижнего Поволжья в IV-III вв. до н. э. Волгоград, 2002. Рис. 19, 2.
12 См. напр.: Мошкова, М. Г. Указ. соч. Табл. 12, 9, 10; Пшеничнюк, А. Х. Указ. соч. Табл. XVIII, 8; XXI, 14; Садыкова, М. Х. Поздние прохоровцы в Центральной Башкирии. Рис. 10, 17; Яблонский, Л. Т. Доследование курганного могильника у д. Прохоровка / Л. Т. Яблонский, Д. В. Мещеряков // Ранние кочевники Волго-Уральского региона : материалы междунар. науч. конф. «Ранние кочевники Южного Приуралья в свете новейших археологических открытий». Оренбург, 2008. Рис. 22, 4.
13 Ср.: Васильев, В. Н. : 1) К хронологии ран-непрохоровского комплекса // УАВ. 2004. Вып. 5. С. 168-169; 2) К хронологии вьючных фляг... С. 61-62.
14 Воробьева, М. Г. Керамика Хорезма античного периода // Керамика Хорезма : тр. Хорезм. экспедиции. Т. 4. М., 1959. Рис. 11, 1; Кой-Крылган-кала - памятник культуры древнего Хорезма. М., 1967. Табл. II, 14; Калалы-гыр 2. Рис. 3/9, 3, А.
15 Кой-Крылган-кала... С. 117. Табл. VI, 18, 20-22, 25-28; Калалы-гыр. Рис. 3/3.
16 См. напр.: Садыкова, М. Х. Поздние прохоровцы в Центральной Башкирии. Рис. 7, 1; Пшеничнюк, А. Х. Указ. соч. Табл. IX, 9; X, 5; XI, 6, 9; XVIII, 8; и т. д.
17 Кой-Крылган-Кала. С. 105.
18 Воробьева, М. Г. Указ. соч. Рис. 12, 4, 5, 13; см. также: Кой-Крылган-кала. Табл. IV, 22.
19 Воробьева, М. Г. Указ. соч. С. 96.
20 См.: Калалы-гыр... С. 137. Рис. 3/23-3/24.
21 Савельев, Н. С. Гончарная и ремесленная керамика... С. 119.
22 Кой-Крылган-кала. С. 107; см. также: Тол-стов, С. П. Древний Хорезм. Опыт историкоархеологического исследования. М., 1948. Рис. 21, нижний ряд; 22, нижний ряд.
23 Агеев, Б. Б. Могильник Биш-Уба I / Б. Б. Агеев, Ф. А. Сунгатов, А. А. Вильданов // УАВ. 1998. Вып. 1. Рис. 8, 1. Предложенная авторами датировка исследованных погребений мо-
гильника в пределах конца VI - середины V в. до н. э. (Там же. С. 100) удревнена примерно на век, о чем наглядно свидетельствуют как погребальный обряд, так и сопровождающий инвентарь.
24 Садыкова, М. Х. Сарматские памятники Башкирии // Памятники скифо-сарматской культуры. МИА. № 115. М., 1962. Рис. 2, 3;
7, 4; Пшеничнюк, А. Х. Указ. соч. Табл. VII, 24; XI, 9; Садыкова, М. Х. Поздние прохоровцы в Центральной Башкирии. Рис. 3, 7.
25 Мошкова, М. Г. Указ. соч. Табл. 12, 1; Смирнов, К. Ф. Сарматы на Илеке. М., 1975. Рис. 15, 2; Пшеничнюк, А. Х. Указ. соч. Табл. XXIII, 11; Гуцалов, С. Ю. Новые памятники древних кочевников на территории Уральского левобережья // Вопр. истории и археологии Зап. Казахстана. Вып. 1. Уральск, 2002. Рис. 4, 6.
26 Мошкова, М. Г. Указ. соч. Табл. 12, 20.
27 Овсянников, В. В. и др. Указ. соч. С. 78; Савельев, Н. С. Гончарная и ремесленная керамика... С. 119.
28 Кой-Крылган-кала. С. 110. Табл. III, 16. Значительно более распространенными подобные формы были в Маргиане и Согде: Древнейшие государства Кавказа и Средней Азии. Археология СССР. М., 1985. Табл. XCV, CXXXII.
29 Пшеничнюк, А. Х. Указ. соч. С. 23. Табл. XII, 18.
30 Воробьева, М. Г. : 1) Керамика Хорезма. ; 2) Дингильдже. Усадьба I тыс. до н. э. в древнем Хорезме // Материалы Хорезмской экспедиции. Т. 9. М., 1973; и т. д.
31 Кой-Крылган-кала. Табл. II, 6; III, 27, 29.
32 Там же. Табл. III, 48; IV, 15-21.
33 Там же. Табл. III, 16, 27.
34 Воробьева, М. Г. Археологические работы в Хазараспе в 1958-1960 гг. / М. Г. Воробьева, М. С. Лапиров-Скобло, Е. Е. Неразик // Полевые исследования Хорезмской экспедиции в 1958-1961 гг. МХЭ. Вып. 6. М., 1963. Рис. 13, 37; Калалы гыр. Рис. 3/19, 1, 3.
35 Кой-Крылган-кала. Табл. IV, 42; XI, 12,
13, 20, 45.
36 Толстов, С. П. Работы Хорезмской археологоэтнографической экспедиции в 1957 г. / С. П. Толстов, М. Г. Воробьева, Ю. А. Рапопорт // Полевые исследования Хорезмской экспедиции в 1957 г. МХЭ. Вып. 4. М., 1960. Рис. 41, 20; 42, 12, 13; 43, 25; Толстов, С. П. По древним дельтам Окса и Яксарта. М.,
1962. Рис. 95, второй столбец слева, рис. 4 и 5
сверху; Вайнберг, И. Чирикрабатская культура в низовьях Сырдарьи / И. Вайнберг, Л. М. Левина // Степная полоса Азиатской части СССР в скифо-сарматское время. Археология СССР. М., 1992. Табл. 12, 56, 58, 59.
37 Вайнберг, Б. И. Указ. соч. С. 57.
38 Кой-Крылган-кала. Табл. IV, 12.
39 Там же. С. 104-106. Табл. I; V, 22; Мамбе-туллаев, М. Городище Большая Айбуийр-кала (раскопки 1976-1977 и 1981 гг.) // Археология Приаралья. Вып. 4. Ташкент, 1990. Рис. 8, 1,
4, 5; Калалы гыр. Рис. 3/7, 3-4; 3/11, 6-7.
40 Воробьева, М. Г. Керамика Хорезма.
С. 90.
41 Там же. С. 114. Рис. 17, 17; Кой-Крылган-кала. Табл. III, 46, 49; V, 28; Мамбетулла-ев, М. Указ. соч. Рис. 10, 8; 15, 1, 2.
42 Кой-Крылган-кала. С. 201; Ягодин, В. Н. Хорезм / В. Н. Ягодин, А. Б. Никитин, Г. А. Ко-шеленко // Древнейшие государства Кавказа и Средней Азии. Археология СССР. М., 1985.
С. 329.
43 Толстов, С. П. По древним дельтам. Рис. 65, 2; Кой-Крылган-кала. С. 206. Рис. 75, 4. Табл. XXXII, 4; Мамбетуллаев, М. Указ. соч. Рис. 11, 2; Калалы гыр. Рис. 7/6.
44 Кой-Крылган-кала. С. 201. Табл. II, 1; XXXII, 7.
45 Воробьева, М. Г. и др. Археологические работы в Хазараспе. Рис. 12, 13; Кой-Крылган-кала. Табл. I, II; Мамбетуллаев, М. Указ. соч. Рис. 5, 1, 2.
46 Смирнов, К. Ф. Курильницы и туалетные сосудики азиатской Сарматии // Кавказ и Восточная Европа в древности. М., 1973. Рис. 2. Табл. 1; ср. также с рис. 1, 3 и табл. 2, 3.
47 Мошкова, М. Г. Памятники прохоровской культуры. Рис. 5, 3; Смирнов, К. Ф. Сарматы на Илеке. Рис. 23, 2; 35, 2; Моргунова, Н. Л. «Прохоровские» погребения V Бердянского могильника / Н. Л. Моргунова, Д. В. Мещеряков // АПО. Вып. 3. Оренбург, 1999. Рис. 8, 9.
48 Садыкова, М. Х. Сарматский курганный могильник. Табл. VI, 7; Мошкова, М. Г. Указ. соч. Табл. 11, 7; Садыкова, М. Х. Поздние прохоровцы в Центральной Башкирии. Рис. 2, 11.
49 Смирнов, К. Ф. Сарматы на Илеке.
Рис. 23, 2.
50 Кой-Крылган-кала. С. 112. Табл. III, 45-47, 49.
51 Мамбетуллаев, М. Указ. соч. С. 108.
Рис. 10, 8; 15, 1, 2.
52 Там же. Рис. 15, 7.
53 Калалы-гыр... Рис. 3/20, 2, 10-15.
54 Там же. С. 134. Рис. 3/20, 3, 17-19.
55 Лоховиц, В. А. Раскопки квадратного погребального сооружения на городище Чирик-Рабат // Полевые исследования Хорезмской экспедиции в 1958-1961 гг. МХЭ. Вып. 6. М.,
1963. С. 220. Рис. 3; Вайнберг, Б. И. Указ. соч. Табл. 11, 12.
56 Кой-Крылган-кала. Табл. V, 20, 21.
57 Там же. С. 105, 108.
58 См. напр.: Калалы-гыр. С. 124, 126.
Рис. 3/15, 13-18.
59 См. напр.: Вайнберг, Б. И. Указ. соч.
Табл. 10-12.
60 Кой-Крылган-кала. С. 129.
61 Там же. С. 147. Рис. 59, 1.
62 Воробьева, М. Г. Керамика Хорезма.
С. 96; Кой-Крылган-кала. С. 105.
63 Воробьева, М. Г. Керамика Хорезма.
С. 100.
64 Ягодин, В. Н. и др. Указ. соч. С. 329; Кой-Крылган-кала. С. 116.
65 Там же. С. 112.
66 Там же. С. 116.
67 Ягодин, В. Н. и др. Указ. соч. С. 329.
68 См.: Вайнберг, Б. И. Указ. соч. Табл. 10-12.
69 См. напр.: Вайнберг, Б. И. : 1) Памятники ку-юсайской культуры // Кочевники на границах Хорезма. ТХАЭЭ. Т. 11. М., 1979; 2) Памятники скотоводческих племен в левобережном Хорезме // Степная полоса Азиатской части СССР в скифо-сарматское время. Археология СССР. М., 1992. С. 119-121; Яблонский, Л .Т. Многоактные захоронения в подземных склепах Присарыкамышья эпохи железа // УАВ. Вып. 1. 1998; и т. д.
70 Ягодин, В. Н. Археологическое изучение курганных могильников Каскажол и Бернияз на Устюрте // Археология Приаралья. Вып. 1. Ташкент, 1982. Рис. 1, 2.
