CC BY
1108
Территория науки, 2014. № 4
6. Кузьмина Е.Е., Кузьмина Л.П. Организация предпринимательской деятельности. Учебное пособие. - М.: Издательство Юрайт. -2013. - с. 288.
7. Лозовский Л.Ш., Райзберг Б.А., Ратновский А.А. Универсальный бизнес-словарь. М.: ИНФРА-М, 1997. С. 29
8. Михайлов Н.И. Правовые средства активизации деятельности корпоративных субъектов в инновационной сфере // Российский юридический журнал. 2011. N 5. С. 143 - 147.
9. Тычинин С.В., Туранин В.Ю., Белецкая А.А. Договорные формы инвестирования в инновации // Современное право. 2012. № 2. С. 41 - 43.
Фефлов И.В.
ПРОИСХОЖДЕНИЕ И РАЗВИТИЕ РОССИЙСКОГО И ЗАРУБЕЖНОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА О МОШЕННИЧЕСТВЕ
Воронежский экономико-правовой институт
Ключевые слова: история мошенничества, законодательство,
мошенничество.
Keywords: history of fraud, legislation, fraud.
Аннотация: В данной статье рассматривается история становления такого распространенного преступления, как мошенничество и прослеживается развитие законодательства в данной области. Также приводится в качестве сравнения история понятия мошенничества и ответственность за него в развитых странах старого света.
Abstract: This article discusses the history of the formation of such a widespread crimes such as fraud and traces the development of legislation in this area. Is also given as a comparison history of the concept of fraud and the responsibility for it in the developed countries of Europe.
Еще древнеримские юристы считали, что любое преступление совершается или путем насилия (iniuria), или путем обмана (dolus). Обман проявляется в разных сферах общественной жизни, в том числе и имущественную, и уже на протяжении столетий остается одним из самых распространенных форм преступного поведения.
Однако в римском праве основной деликт против собственности -furtum (воровство) не совпадал в привычном нам понимании ни с обманом, ни с кражей, ни с присвоением. Его содержание было гораздо шире: это был деликт против имущественных прав вообще.
141
Территория науки, 2014. № 4
Так, Павел говорил, что furtum (воровство) - есть намеренное в целях создания для себя выгоды присвоение себе или самой вещи, или даже пользования ею, либо владения. Обман (dolus) же вошел в ряд деликтов со времени введения претором в 66 г. до н.э. инфамирующего иска actiodoli, направленного на простое возмещение причиненного обманом вреда. Вследствие недостаточной определенности используемого понятия обмана под него зачастую подводили весьма разнообразные отношения, и actiodoli нередко использовалось юристами в случаях, когда затруднительно было подыскать другой подходящий иск.
Первоначально действия, соотносимые с обманом, охватывались понятием воровства и особо не выделялись. В истории права появлению общего понятия наказуемого имущественного обмана предшествует запрет некоторых случаев его, сначала он связан с характером административного (полицейского) правонарушения -несоблюдение правил о весах, мерах и т.п., а затем - с нарушением чужого имущества. Такое положение вещей породило теорию легального перечня наказуемых обманов, суть которой сводилась к тому, что наказуем не всякий обман, а лишь некоторые случаи его, специально указанные в законе. Например, появление в римском праве наказуемого мошенничества (stellionatus) было связано с развитием ипотечных отношений, где наказуемым признавался заклад чужого имущества или своего нескольким лицам порознь. Собственно говоря, stellionatus и стал зародышем имущественных обманов, где огромное значение для уголовно-правовой оценки деяния получил способ деятельности виновного лица.
Такого же рода подход можно было наблюдать в Каролине (XVI в.), где не проводилось разграничение между обманом и подлогом. Из определений данного законодательного акта о подделке монеты, о подлоге публичных документов, о перенесении межевых знаков, о подделке мер, весов, товаров и о некоторых других равным образом нельзя извлечь никаких общих руководящих положений, которые бы объясняли суть обмана.
В Древней Руси любили заниматься торговлей; заезжие иностранцы XVI—XVII веков с удивлением рассказывают, что ею не брезгали даже сановники. По свидетельству отечественных памятников в ней принимали также непосредственное участие монастыри и даже верховная власть, оставлявшая многие отрасли торговли исключительно за собой. Однако условия отправления ее были в высшей степени неблагоприятны и формы, в которых она проявлялась, не способны были возбудить в ней доверие. Жалобы на
142
Территория науки, 2014. № 4
плутовство торговцев слышались очень часто. Не говоря уже о запрашивании непомерно высокой цены, подделка и обмен вещей были в обычае; продать подкрашенный мех за новый, подмешать в товар высокого качества предметы малоценные считалось делом самым не предосудительным. Пословица: «на то щука в море, чтоб карась не дремал» была в полном ходу; ее очень скоро заучивали иностранцы. Англичане и голландцы громко жаловались, что русские нарочно делали для сала толстые бочки, чтоб прибавить вес, или мешали в продаваемое сало часть черного и пригнилого, a в ворвань подливали воды. Обсчитывание при давании сдачи, разрезание монеты по полам и выдавание каждой половины за цельную также нередко практиковалось в то время. Заезжие к вам иностранцы также не брезгали обманом; англичан, заведших с Россией торговлю на широкую руку, нередко приходилось обвинять в продаже гнилого товара и в других плутовствах; сами они сознавались, что дурачили русских продавая товары в 10 раз больше их стоимости.
Мошенничество - это преступление цивилизованное, появляющееся в ряду наказуемых действий только при значительном развитии экономического оборота. Имущественные обманы не известны обществу с традиционной (натурально-общинной формы хозяйствования) экономикой на ранней стадии его развития и остаются нетипичными для него даже на более поздних этапах его функционирования. Уголовно-правовые нормы об обманах в имущественной сфере - плод более развитого экономического состояния общества в сравнении с нормами о других имущественных преступлениях. Указанные посягательства появляются и получают распространение по мере развития договорных отношений, экономическую основу которых составляют глубокое общественное разделение труда, господство обмена и товарно-денежных отношений, развитие торговли и иных атрибутов товарного хозяйства.
Наглядным примером тому может служить история развития законодательства о мошенничестве в русском уголовном праве и уголовном праве развитых зарубежных стран(Г ермания, Франция, США).
Появление мошенничества как деяния, направленного на обман первоначально в сфере торговли, было объективным явлением, сопровождавшим развитие рыночных отношений в России.
В XI-XVI веках на Руси основным правовым актом, регулирующим имущественные отношения, являлась Русская Правда. В ней упоминались имущественные преступления: разбой, кража («татьба»), самовольное пользование чужим имуществом и т.д. Однако ни
143
Территория науки, 2014. № 4
понятия обмана, ни связанного с ним понятия мошенничества Русская Правда не содержит. Кроме того, и «Псковская Судная грамота» не говорит о мошенничестве.
Первое упоминание о мошенничестве в законодательстве относится к 1550 году. Именно в этом году Судебник Ивана Грозного впервые в ст. 58 упомянул о понятии мошенничества, способом совершения которого и поныне остается обман: «А мошеннику та ж казнь, что и тятю. А кто на обманщике взыщет и доведут на него, ино у ищеи иск пропал. А обманщика, как его ни приведут, ино его бити кнутьем». Понятия «обманщик» и «мошенник» употреблялись в Судебнике как равнозначные.
Способом действия в данном случае был обман, который, скорее, состоял в том, что каждое частное лицо должно охранять свои интересы от обманов и винить самого себя за свою неосмотрительность. Обман при таком мошенничестве состоял в облегчении совершения татьбы (кражи), т.е. мошенничество было ловкой, но мелкой кражей.
Предусматривались и другие преступления, совершаемые с помощью обмана, не относящиеся к мошенничеству, например торговый обман - в отношении количества и качества проданных товаров, обман в тождестве и качестве проданной вещи.
Однако закона, карающего за самый распространенный вид обмана - мошеннический, не существовало. Указания на то, что мошенничество возможно и без татьбы, в законодательстве впервые появились в Указе 1573г. (дополнение к судебнику 1550г.). К таким деяниям закон относил, например, подкуп для дачи ложных показаний.
Наказание за обман предусматривалось в Судебнике царя Федора Иоанновича, принятом в 1589г. (ст.112). Однако понятия как вида преступления не давалось, поскольку в тех социально-экономических условиях мошенничество не сформировалось в самостоятельное и опасное деяние.
Начиная от Судебника Ивана Грозного и до утверждения Уложения о наказаниях 1846 г. законодатель говорит о мошенничестве не один раз, однако в самостоятельный состав посягательства так и не выделил. Даже в Уложении о наказаниях - этом унифицированном сборнике уголовных законов Российской империи, в разделе об имущественных преступлениях насчитывалось до десятка статей, предусматривающих ответственность за различные способы и виды обмана, но не упоминающих термин «мошенничество».
В Соборном уложении 1649 г. в отношении мошенников воспроизводилось старое правило положений, установленных для
144
Территория науки, 2014. № 4
“татей”: «...да и мошенникам чинить тот же указ, что указано чинить татем за первую татьбу». При этом значительно усиливалось наказание за совершение этого преступления. Состав мошенничества был закреплен в Соборном уложении, хотя сам способ раскрыт не был. Понятие его автоматически подразумевалось таким же, как в судебнике 1550 г. Причем мошенническим обманом называли не столько деяния, вводящие в заблуждение потерпевшего, сколько неожиданные для потерпевшего действия.
Следует сказать, что в этот период имущественные обманы как таковые выделялись отдельно от мошенничества в том строгом смысле слова, в котором мы его сегодня понимаем. Г лавным образом, противоправными признавались и наказывались обманы в долговых отношениях, торговые обманы в качестве и количестве продаваемых товаров, скоморошество, игра в карты, лодыги, шахматы, лжесвидетельство и ябедничество, обманы посредством подделки и разрезания монеты и др. Ничего нового в вопросе обмана при мошенничестве не содержал и Артикул воинский от 26 апреля 1715 г., стоявший на почве доктрины общегерманского права того времени.
Таким образом, на данном этапе развития применение уголовного закона было связано с наиболее тяжкими проявлениями мошеннической деятельности. Данная теория нормального благоразумия исходила из того, что во всяком обществе встречаются лживые уверения, до того вошедшие в обычай, что им никто не верит: «Продавец расхваливает свой товар, показывает его лицом, и покупатель также обязан блюсти свой интерес». Отсюда следовала ненаказуемость применяемых обычных обманных уловок и всех тех случаев, от которых можно уберечься при объективной житейской осмотрительности. В этой ситуации ответственность за обман наступала как за нарушение установленной обычаем обязанности быть правдивым в имущественных отношениях и наказание назначалось в случае выхода за пределы дозволенной лживости.
Необходимо также учитывать, что законодатель того времени не мог сразу просто так признать общие начала наказуемого обмана, т.к. этим бы шагом он открыл широкое поле для ябедничества и доносительства, которое было бы чрезвычайно опасно ввиду неокрепших еще в судах разумных состязательных процессуальных принципов, да и ход исторического развития не позволял этого сделать.
Можно сказать, что понятие обмана в мошенничестве было выработано самой судебной практикой. Так, в 1767 г., когда депутаты от всех мест России съехались в Петербург для составления уложения
145
Территория науки, 2014. № 4
законов, некто Корольков, подделав пригласительные повестки, разносил их депутатам и собирал за это деньги. Сенат, рассматривая это дело, признал, что в данном случае отсутствует мошенничество, а имеет место лишь обман, и приняв во внимание, что «на то, что за обман чинить, точных законов не имеется, а почитая обман равным мошенничеству, то за сие его, Королькова, преступление и за то, что он высшего правительства имя всуе употреблять отважился», приговорил Королькова к наказанию. То есть в данном случае Сенат посчитал, что мошенничество (ловкая кража) и имущественный обман по своим последствиям для гражданского общества одинаковы и поэтому к ним следует применять одни и те же меры уголовной ответственности при отсутствии особых предписаний.
Итак, с этой поры в истории русского уголовного права можно наблюдать две тенденции в вопросе признания обмана уголовнопреступным деянием: а) обман охватывается мошенничеством как общее понятие; б) в уголовном законодательстве присутствуют самостоятельные случаи обмана (не охватываются родовым понятием мошенничества) ввиду их исторического происхождения.
Подтверждением тому может служить Указ Екатерины II от 3 апреля 1781 г. «О суде и наказании за воровство разных родов и о заведении рабочих домов», где устанавливались три вида корыстных имущественных преступлений: воровство-кража, воровство-
мошенничество и воровство-грабеж. Как и ранее, мошенничество включало в себя: а) карманную кражу на торгах или в многолюдных собраниях; б) внезапное похищение чужого имущества, рассчитанное на ловкость деятеля, а не на испуг потерпевшего; в) завладение имуществом посредством обмана. Наряду с этим под влиянием доктрины немецкого уголовного права Устав Благочиния или полицейский от 8 апреля 1782 г. стал содержать весьма расплывчатые нормы о лживых поступках словесных и действием (ст. 270), о лживом употреблении поддельного или скрытого, об обманах в торговле и об обманах, рассчитанных на суеверие и невежество (ст. 270).
Важное значение для формирования понятия мошенничества, с позиций сегодняшнего дня, имело также дело Мельниковой, которая была признана виновной в том, что под предлогом продажи (будущего обстоятельства) брала у разных лиц имущество и растрачивала его. Сенат, приняв во внимание, что «Мельникова, «забирая товары умышленно оные у себя, из единой корысти, а прочим во вред, удерживала и ничем более, живучи здесь (в С.Петербурге), не промышляет, как ходя по дворам и забирая вещи хозяев обманывает», приговорил ее к работам на фабриках. Таким образом, обманное
146
Территория науки, 2014. № 4
выманивание имущества посредством обольщения будущим обстоятельством и присвоение его отличалось от мошенничества и рассматривалось как растрата.
Постепенно теория нормального благоразумия подменяется теорией индивидуального благоразумия, или обязательной личной осмотрительности. Суть последней сводится к тому, что обман следует связывать с личностью самого обманутого, а не с нравами и обычаями среды, где обман происходил. Иначе обман, от которого можно было бы уберечься при обычной для потерпевшего осмотрительности, не должен быть наказуем . Эта теория была предложена немецким ученым-юристом Г енером, который полагал, что требование уголовного наказания за мошенничество, т.е. когда обманутое лицо терпит ущерб вследствие своей доверчивости и небрежности к собственным интересам, может быть объяснено лишь смешением начал уголовного права и морали. В основание данной теории были положены даже известные формулы древнеримского права: «законы служат тем, кто бодрствует, а не дремлет», «право пишется лишь для бдящих, заботящихся о своих интересах». Отсюда и делался вывод, что лицо, которое введено в заблуждение при каких бы то ни было условиях, явно «дремлет», оно не может рассчитывать на уголовноправовую охрану своих обманутых интересов.
В германском праве к концу XVIII - началу XIX вв. было выработано весьма широкое понятие наказуемого обмана, объединявшего нормы о подлоге и всяком другом обмане, посягающем на чьи-либо права. Обманом признавалось нанесение имущественного ущерба посредством умышленного введения в заблуждение. Объектом этого преступления было предложено считать «право на истину», а предметом - имущественные права.
Важной особенностью имущественного обмана также следует признать смещение корыстной цели в сторону получения виновным имущественной выгоды. При обмане деятельность лица была связана с введением в заблуждение потерпевшего, причем обманщик должен был сам ввести лицо в заблуждение или по крайней мере укрепить его в нем. Имущественный ущерб также являлся неотъемлемым признаком наказуемого обмана, однако не всегда и не везде.
Национальные законодательства постепенно начинают отказываться от бессодержательного понятия наказуемого обмана в смысле лживого поступка, т.к. несоблюдение нравственного веления быть правдивым и говорить только правду наказуемо не само по себе, а лишь постольку, поскольку оно служит средством нарушения благ, стоящих под юридической охраной.
147
Территория науки, 2014. № 4
Французский уголовный кодекс 1810 г. устанавливал ответственность за мошенничество для того, кто выманит или попытается выманить все или часть имущества другого, побудив последнего путем обманных уловок к передаче или выдаче денег, движимого имущества или разного рода документов имущественного характера.
В англо-саксонском праве мошенничество возникло из понятия воровства и связано было с ненаказуемыми действиями лица, приобретшего право собственности путем обмана. В такой ситуации неправомерное приобретение права собственности не признавалось преступлением ввиду оспоримости сделки, ввиду чего и было введено понятие мошенничества.
Под влиянием обозначенных идей, Уложением о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. мошенничеством признавалось всякое посредством какого-либо обмана учиненное похищение чужих вещей, денег или иного движимого имущества. Выделялись и признаки обмана: 1) заведомость; 2) намерение обольстить другого; 3) искажение истины. Обман рассматривается здесь уже исключительно как самостоятельный способ деятельности при мошенничестве и никак не связан с кражей имущества. В то же время к отдельным видам простого мошенничества относились такие противоправные деяния, как: а) подмена вещей, вверенных виновному для хранения, переноски, перевозки или иное доставление; б) выманивание виновным имущества путем сообщения ложных сведений, которые побуждали обманутых к совершению ложной сделки; в) невозвращение оплаченного документа (когда после уплаты долга кредитор не возвращал заемное письмо, вексель, расписку); г) невозвращение заклада; д) отдача чужого имущества в пользование.
Очевидной новеллой стало постановление Уголовного уложения 1903 г. о мошенничестве. Исходя из необходимости защиты имущественных отношений от какой-либо недобросовестности, законодатель того времени к предмету мошенничества отнес не только движимое имущество, но и всякого рода вообще имущественные блага и права на них.
Соответственно к мошенничеству по ст. 591 Уголовного уложения относилось:
- похищение посредством обмана чужого движимого имущества с целью присвоения;
- похищение чужого движимого имущества (с целью присвоения) посредством обмера, обвеса или иного обмана в количестве или качестве предметов при купле-продаже или иной возмездной сделке;
148
Территория науки, 2014. № 4
- побуждение посредством обмана, с целью доставить себе или другому имущественную выгоду, к уступке права по имуществу или к вступлению в иную невыгодную сделку по имуществу.
В составе мошенничества значение обмана сводилось к искажению фактов настоящего и прошедшего. Побуждение лица, не имевшего ясного представления о свойствах и значении совершаемого по имуществу действия, посредством лживых обещаний и иных уловок образовывало недобросовестность по имуществу (ст. 611). Данное положение было заимствовано из германского права, где обман рассматривался как сокрытие или искажение фактов (факт определяется как объективное познаваемое обстоятельство). Наконец, можно говорить и о том, что русскими правоведами (Фойницким, Познышевым) была разработана особая теория наказуемого обмана, который признавался преступным в случае, когда он вызывал в потерпевшем ошибочное представление об обязательности или выгодности для него определенного распоряжения имуществом.
Законодательство советского союза по иному рассматривало мошенничество в качестве имущественного преступления. Первый советский Уголовный кодекс 1922 г. определял мошенничество (ст. 187) как «получение с корыстной целью имущества или права на имущество посредством злоупотребления доверием или обмана». В примечании к статье о мошенничестве давалось и определение обмана, под которым понималось «как сообщение ложных сведений, так и заведомое сокрытие обстоятельств, сообщение о которых было обязательно».
В следующем Уголовном кодексе РСФСР мошенничество означало «злоупотребление доверием или обман в целях получения имущества или права на имущество, или иных личных выгод». Такая конструкция состава существенно отличалась от предыдущих: ст. 169 УК давала широкое определение обмана, предметом мошенничества становилась личная выгода, а оконченным следовало признавать мошенничество с момента совершения обмана. Кроме этого, из понятия мошенничества был исключен корыстный характер совершаемого деяния.
Фактически советское уголовное право выдвинуло в определении мошенничества на первое место момент злоупотребления доверием. Это означало, что задача уголовного закона виделась в борьбе с эксплуатацией неопытности, доверчивости и т.п., поскольку от такой эксплуатации необходимо было усиленно охранять массы трудящихся и крестьянство. То есть эксплуатация неопытности, доверчивости возможна была как путем обмана - умышленного искажения фактов, так и путем обмана, не искажающего фактов (путем лживых
149
Территория науки, 2014. № 4
обещаний), и, наконец, путем действий, не заключающих в себе какой бы то ни было лжи - именно путем злоупотребления доверием в широком смысле этого слова (использование полученной доверенности во вред доверителю).
Уголовный кодекс РСФСР 1960 г., в отличие от предыдущих кодексов, содержал уже две главы, определяющие ответственность за преступления против государственной и частной собственности. Предусматривалась ответственность не только за хищение имущества путем обмана либо злоупотребление доверием, но и за приобретение права на имущество.
Вместе с тем, законодатель не давал понятия обмана, его определение вырабатывалось теорией уголовного права, а позже судебной практикой. Так, президиум Куйбышевского областного суда в постановлении по делу Ч. сформулировал: «Обман - умышленное искажение или сокрытие истины с целью ввести в заблуждение лицо, в ведении которого находится имущество, и таким образом добиться от него добровольной передачи имущества, а также сообщение с этой целью заведомо ложных сведений».
Уголовная ответственность за совершение обмана действительно существует очень давно. Однако что же следует понимать под мошенническим обманом и каковы его характерные признаки -сегодняшний законодатель не объясняет. В доктрине науке уголовного права существуют следующие определения обмана: 1) сокрытие фактов или обстоятельств, которые лицо обязано было сообщить контрагенту, сознательное искажение истины или умолчание о ней; 2) сознательное искажение истины (активный обман) или умолчание об истине (пассивный обман); 3) сообщение ложных сведений или заведомое сокрытие, умолчание о тех или иных обстоятельствах, сообщение о которых было обязательно; 4) искажение или сокрытие истины, направленное на удовлетворение интересов обманывающего; 5) доведение до заблуждения или сохранение уже имеющегося заблуждения адресата путем дезинформации либо полного или частичного умолчания об истинной информации.
В последнее время наряду с традиционными способами совершения преступлений против собственности появились новые - в сфере экономической деятельности. Причем в характере преступных посягательств произошли радикальные изменения, а с появлением новых форм обеспечения предпринимательской деятельности возникли нетрадиционные приемы преступного вмешательства в сферу деятельности различных субъектов хозяйствования.
150
Территория науки, 2014. № 4
Что и говорить, рынок создал, а главное, сделал возможным появление новых видов мошеннического обмана. Шквальные экономические реформы 90-х годов привели к значительному усложнению имущественных отношений. В этой связи возникла острая необходимость более тщательного толкования составов преступлений против собственности, с тем, чтобы отличить преступление от обмана и неисполнения обязательств гражданскоправового характера.
В сложившейся ситуации весьма актуален вопрос о правоприменении статьи Уголовного кодекса о мошенничестве, законодательном закреплении признаков преступного обмана и оснований привлечения виновных лиц к ответственности. В условиях перехода к новым формам и видам экономической деятельности, в первую очередь, законодателю необходимо обозначить позицию о свойстве и структуре норм об имущественных обманах в экономической сфере: либо мы будем иметь дело с одной общей нормой, либо постепенно дифференцировать ответственность посредством установления специальных норм, посвященных частным вопросам противоправной обманной деятельности, что, в принципе и имеет место сегодня. Но тогда следует установить границы такой дифференциации и решить, по каким правилам она будет осуществляться.
Что и говорить, на сегодняшний день ни практикой, ни теорией еще до конца не выработаны четкие ответы на многие вопросы, возникающие в повседневной жизни. Обман был, есть и будет. Исправить положение можно посредством проведения разумной уголовно-правовой политики.
Список литературы:
1. Полное собрание законов Российской империи. - СПб., 1830. -T.XXI. - 1089 с.
2. Российское Законодательство X-XX вв. в 9 т. - М., 1984. - Т.1. -425 с.
3. Российское Законодательство X-XX вв. в 9 т.- М., 1985. - Т.2. -270с.
4. Российское законодательство X-XX вв. в 9 т.- М., 1985. - Т.3. -305 с.
5. Российское законодательство X-XX вв. в 9 т.- М., 1987. - Т.5. -475 с.
6. Российское законодательство X-XX вв. в 9 т.- М., 1994. - Т.9. -501 с.
151
Территория науки, 2014. № 4
7. Безверхов А. Развитие понятия мошенничества в отечественном праве // Уголовное право. - 2001. - № 4. - С. 8-12.
8. Борзенков Г.Н. Ответственность за мошенничество (вопросы квалификации). - М., 1971. 168 с.
9. Елисеев С.А. Преступления против собственности по Уголовному Уложению 1903 г. // Сибирский Юридический вестник. -2001. - № 4 // http://law.isu.ru/ru/science/vestnik/index.html.
10. Фойницкий И.Я. Мошенничество по русскому праву. - СПб., 1871.- 256 с.
152
