CC BY
209
ИЗВЕСТИЯ
ПЕНЗЕНСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО ПЕДАГОГИЧЕСКОГО УНИВЕРСИТЕТА имени В. Г. БЕЛИНСКОГО ГУМАНИТАРНЫЕ НАУКИ № 27 2012
IZVESTIA
PENZENSKOGO GOSUDARSTVENNOGO PEDAGOGICHESKOGO UNIVERSITETA imeni V. G. BELINSKOGO HUMANITIES
№ 27 2012
УДК 94(470)
ПРОИСХОЖДЕНИЕ И ОБРАЗОВАНИЕ КАК ФАКТОРЫ СОЦИАЛЬНОЙ МОБИЛЬНОСТИ ПРОВИНЦИАЛЬНОГО ЧИНОВНИЧЕСТВА РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XIX ВЕКА (НА ПРИМЕРЕ ПЕНЗЕНСКОЙ И САРАТОВСКОЙ ГУБЕРНИЙ)
© В. А. ДЯТЛОВ
Пензенский государственный педагогический университет им. В.Г. Белинского, кафедра всеобщей истории, историографии и археологии e-mail: [email protected]
Дятлов В. А. - Происхождение и образование как факторы социальной мобильности провинциального чиновничества Российской империи в половине XIX века (на примере Пензенской и Саратовской губерний) // Известия ПГПУ им. В.Г. Белинского. 2012. № 27. С. 605-608. - Статья посвящена исследованию факторов социальной мобильности провинциального чиновничества Российской империи в первой половине XIX века. На основе анализа уровня образования и изменений в социальном составе губернской бюрократии автор показывает, что в данный период социальное происхождение начинает играть менее заметную роль в карьере чиновника, уступая это место образованию.
Ключевые слова: чиновничество, сословия, гражданская служба, табель о рангах, образование, социальное происхождение, социальная мобильность.
Dyatlov V. A. - Origin and education as the social mobility factors of provincial officialdom in the Russian Empire in the first half of the XIXth century (based on the materials of Penza and Saratov Provinces) // Izv. Penz. gos. pedagog. univ. im. V.G. Belinskogo. 2012. № 27. P. 605-608. - The article is devoted to the Provincial officialdom of the The article deals with the problem of the social mobility factors of provincial officialdom in the Russian Empire in the first half of the XIXth century. On the base of the analysis of the educational level and changes in the social structure of the province officialdom the author shows that the social origin began to play less significant role in official's career and gave way to the level education.
Keywords: officialdom, estates, civil service, the Table of Ranks, education, social origin, social mobility.
XIX век - время усложнения государственного управления, роста числа бюрократии, усиления ее контроля за всеми сферами жизни России. Правительство нуждается во все большем числе грамотных чиновников-профессионалов, статская служба становится доходнее и престижнее, чем военная. С другой стороны, дворянство, свободное от обязательной службы, не может обеспечить требуемого количества чиновников из своей среды, и государственный аппарат начинает пополняться разночинцами.
В XIX в. право вступать в гражданскую службу имели потомственные дворяне и сыновья личных дворян, офицеров и чиновников, получивших личное почетное гражданство, сыновья священников, сыновья коммерции советников и купцов первой гильдии, ученых и художников, учителей начальных учебных заведений, канцелярских служителей и фельдшеров и др. Подчеркнем, что все вышеперечисленные категории лиц могли быть приняты на службу даже если бы
они не удовлетворяли некоторым другим условиям -например, не имели должного образования [5. С. 121.].
В ст. 4 Устава о службе по определению от правительства специально подчеркивалось, что «различие вероисповедания или племени не препятствует определению на службу» [2. С. 128.]. Однако на практике через издание ряда подзаконных актов такие ограничения существовали. Например, лишь в виде исключения могли быть приняты на государственную службу иностранцы. Категорически было запрещено принимать на службу детей рабочих и крестьян, личных почетных граждан и их детей, сыновей, не служивших обер-офицерских детей [22. С. 51.]. В первой половине XIX в. не принимались на государственную службу лица женского пола, хотя нигде в законах категорического запрещения не существовало. Здесь главную роль играла историческая традиция [2. С. 128.].
Поступление на службу в гражданское ведомство определялось тремя условиями: сословным про-
исхождением, возрастом, уровнем знаний. По «праву происхождения» вступать в гражданскую службу разрешалось: детям потомственных и личных дворян, детям священников и диаконов как православного, так и униатского вероисповедания, а также детям протестантских пасторов и купцов первой гильдии. Помимо этих категорий разрешалось поступать на службу детям приказных служителей, не имевших чина, а также детям придворных служителей, почтальонов и других низших почтовых служителей, мастеров и подмастерьев фабрик и заводов, «но с тем ограничением, что первые могут быть определены только на места Придворного ведомства, дети почтовых служителей
- по Почтовому ведомству, а последние по ведомству Кабинета и Департамента уделов». Все остальные категории населения, как указывалось в пятом пункте «устава о службе гражданской», не могут поступать на службу[1. С. 107.]. Однако в следующем пункте говорилось: «Запрещение, в пятой статье поставленное, остается без действия, и лица, в оном означенные, получают право вступать в гражданскую службу: 1) когда кто из них по месту воспитания своего приобретет право на классный чин или вообще окончит курс учения в таком заведении, из которого на основании сего устава дозволено принимать в службу независимо от рода и знания; 2) когда кто приобретет порядком, для сего узаконенным, ученую или академическую сте-пень»[1. С. 108.].
Результаты исследования состава бюрократии, полученные путем обработки формулярных списков, свидетельствуют о большой его неоднородности в социальном, имущественном и образовательном отноше-нии[18. С. 209.]. В зависимости от «высоты» ступени в табельной лестнице принято деление гражданских служащих на группы.
К высшей группе можно отнести чиновников 1-5-го класса (действительный тайный советник, тайный советник, действительный статский советник и статский советник). К средней группе - чиновников 6-8-го класса (коллежский советник, надворный советник и коллежский асессор). К низшей - 9-14-го класса (титулярный советник, коллежский секретарь, корабельный секретарь, губернский секретарь, провинциальный секретарь и коллежский регистратор). И к четвертой группе - канцелярских служителей, имевших свою «табель о рангах»: канцелярист, подканцелярист и копиист[22. С. 51-52.].
Первую группу чиновников составляла высшая бюрократия: в губерниях это генерал-губернаторы, губернаторы, вице-губернаторы, председатели казенных палат, председатели палат уголовного и гражданского суда.
Среднее звено правительственного аппарата представляли чиновники 6-8-го класса, занимавшие должности советников губернских учреждений, полицмейстеров, градоначальников, губернских прокуроров, судей. Именно они составляли ядро губернской администрации.
Самой многочисленной была третья группа - чиновники 9-14-го класса. В масштабе уездной
власти, пирамиду которой венчала должность городничего (9-й класс), они играли решающую роль, будучи уездными судьями, казначеями, землемерами, заседателями и всесильными секретарями[22. С. 52.]. Именно эта категория чиновников определяла характер деятельности бюрократической машины, так как большая часть начальников-дворян «...служила только ради одного почета и получения чинов и орденов, нисколько не занимаясь и не вникая в свои служебные обязанности и всегда беспрекословно подписывая все, что приходило к ним из канцелярии, где вся мудрость и творилась в то время посредством столоначальников и секретарей»[16. С. 662.].
Канцелярские служители, составлявшие четвертую группу, не имели классных чинов и использовались для технической работы, прежде всего для переписки бумаг. Именно к двум последним группам и принадлежало подавляющее большинство гражданских служащих[23. С. 138.].
В конце XVIII - начале XIX вв. наметилась тенденция к снижению доли дворян в местном управлении. Этому в немалой степени способствовали принятие Манифеста о вольности дворянства (1762), освободившего это сословие от обязательной службы, и проведение губернской реформы (1775). Создание тогда же значительного числа новых мест, и прежде всего исполнительных, вызвало большие трудности при их заполнении. В ряде губерний штаты были укомплектованы только к концу 1790-х годов и нередко людьми случайными и элементарно неграмотными[23. С. 139.].
В начале XIX века на гражданской службе находилось весьма значительное число офицеров, сохранявших свои военные чины. Они занимали самые различные должности, но чаще всего служили городничими и членами судов различного уровня. При повышении в чине они, правда, получали, как правило, гражданские чины[4. С. 145.].
нелюбовь дворян к гражданской службе и, как следствие, преобладание среди служащих представителей непривилегированных сословий, отмечали и современники. Историк генерал-лейтенант Н. Ф. Дубровин, характеризуя состав служащих местных учреждений в начале XIX века, писал: «...присутственные места заполнялись часто людьми недостойными, безнравственными и совершенно необразованными. Молодые дворяне до 20 лет больше сидели дома в недорослях, пока не наступало время женить их. Тогда родители записывают их в нижний земский суд и вместе с празднованием коллежского регистратора играется свадьба... Дворянство находилось тогда в таком блаженном положении, что не желало обременять себя службой и всеми способами уклонялось от нее» [17. С. 565-566.].
Крупные помещики редко отдавали своих детей на государст-венную службу в провинции, ибо считали унизительным, чтобы их сыновья за мизерное жалованье «терлись среди пьяных приказных и были под их началом»[21. С.180.].
Анализ формулярных списков гражданских служащих Пензенской и Саратовской губерний, по-
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ ►►►►>
зволяют сделать вывод, что на протяжении первой половины XIX в. происходили изменения в социальном составе провинциального чиновничества.
В начале XIX в. к потомственным дворянам по происхождению принадлежало 39,4 % чиновников, остальные 60,6 % происходили из следующим категорий: 9,7 % - из канцеляристов; 19 % - из духовенства; 12,5 % - из обер-офицерских детей; 4,7 % - из городских обывателей; 4,5 % - из иностранцев; 10,2 % - из крестьян [6. Л. 2-436; 12. Л. 4-342.].
К 1855 г. соотношение изменилось. увеличилось количество чиновников дворянского происхождения, к ним принадлежало - 43,6 % чиновников; к канцеляристам - 6,6 %; к духовенству - 20,2 %; к обер-офицерским детям - 19,9 %; к крестьянам - 4,8 %; городским обывателям - 2,9 %; к иностранцам - 2 % [10. Л. 2-436; 15. Л. 7-256.].
Таким образом, приведенные сведения о социальном составе гражданских служащих в первой половине XIX века позволяют с полным основанием утверждать, что большинство провинциальной бюрократии принадлежало к непривилегированным сословиям.
Одним из ведущих факторов продвижения по службе в XIX в. становится образование. В начале века уровень образования чиновников провинциальных чиновников был крайне низким, что являлось следствием отсутствия сети учебных заведений. Основным видом образования было домашнее. По воспоминаниям служившего в Пензе статского советника Г. И. Мешкова, в начале 1820-х годов для его обучения наняли семинариста за 5 рублей ассигнациями в месяц, так как его отец, титулярный советник, не имел возможности дать сыну другое образование[19. С 236.].
Серьезным стимулом для получения образования должен был стать указ 6 августа 1809 года, разработанный М. М. Сперанским. По указу для получения чина коллежского асессора (8-й класс), дававшего права потомственного дворянства, и статского советника (5-й класс) необходимо было предъявить свидетельство об окончании университета или сдать соответствующие экзамены. Эти меры имели определенные результаты.
Таким образом, сословные рамки несколько расширялись, т.к. по уставу 1804 года доступ в университеты был открыт для лиц всех сословий, а следующий устав 1835 года хотя и ставил своей задачей сделать университеты доступными в основном для детей дворян, но не устанавливал прямого запрещения для поступления в них лиц других сословий, кроме детей крепостных.
В 1834 г. высшее образование в Пензенской и Саратовской губерниях имели 3,2 % чиновников, среднее
- 11,3 %; лиц, окончивших низшие учебные заведения либо получивших образование на дому насчитывалось
- 85,5 % [8. Л. 5-654; 14. Л. 3-497.].
К 1855 г. высшее образование было у 12,7 % служащих; среднее у 31,8 %; 55,5 % - окончили низшие учебные заведения, либо имели домашнее образование [10. Л. 32-103; 15. Л. 7-256.].
Итак, подводя итоги можно сказать, что ведущими факторами продвижения чиновников по службе в XIX в. являлись социальное происхождение и образование. Благодаря почти всегда находившейся поддержке, дворянство занимало хотя бы незначительные, но все-таки «командующие высоты», не смешиваясь в бытовом отношении с остальной массой.
Но не дворянство являлось основным двигателем бюрократической машины, не оно составляло особое чиновничье «сословие» со своими навыками и бытом. Главным и наиболее работоспособным элементом этого своеобразного «сословия» были дети канцеляристов и лиц духовного звания.
Следовательно роль социального происхождения в продвижении по карьерной лестнице была относительно не велика и уступала образовательному цензу. Именно образование становиться в первой половине XIX в. одним из главных факторов социальной мобильности в среде провинциального чиновничества.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Амелина В. В. Государственная служба в Российской империи (первая половина XIX века). Новосибирск: Олимп, 1995. 237 с.
2. Архипова Т. Г., Сенин А. С., Румянцева М. Ф. История государственной службы в России XVIII-XX века. М.: РГГУ, 2001. 230 с.
3. Бодрова Ю. «Как во новой во конторе сидел писарь молодой...». Брачное поведение провинциального чиновничества первой половины XIX столетия // Родина. 2006. № 8. С. 90-95.
4. Волков С. В. Русский офицерский корпус. М.: Воениз-дат, 1993. 367 с.
5. Гаман О. В. Бюрократия Российской империи. М.: Наука, 1997. 295 с.
6. Государственный архив Пензенской области (ГАПО) Ф. 6. О. 1. Д. 264 Л. 2-436.
7. ГАПО Ф. 6. Оп. 1. Д. 1485. Л. 462-1097.
8. ГАПО Ф. 6. Оп. 1. Д. 275. Л. 1-321.
9. ГАПО Ф. 6. Оп. 1. Д. 279. Л. 5-654.
10. ГАПО Ф. 6. Оп. 1. Д. 319. Л. 72-212.
11. ГАПО Ф. 6. Оп. 1. Д. 529. Л. 3-453.
12. Государственный архив Саратовской области (ГАСО) Ф. 2. Оп. 1. Д. 167. Л. 4-342.
13. ГАСО Ф. 2. Оп. 1. Д. 182. Л. 2-178.
14. ГАСО Ф. 2. Оп. 1. Д. 185. Л. 3-497.
15. ГАСО Ф. 2. Оп. 1. Д. 214. Л. 7-256.
16. Глориантов В. И. Потомственные дворяне канцелярского происхождения // Русский архив. 1905. Кн. 1. № 4. С. 662-674.
17. Дубровин Н. Ф. Русская жизнь в начале XIX века // Русская старина. 1899. Т. 97. № 3. С. 536-571.
18. Коржихина Т. П., Сенин А. С. История российской государственности. М.: Феникс, 1995. 517 с.
19. Мешков Г. И. Записки Ивана Ивановича Мешкова // Русский архив. 1905. № 6. С. 188-242.
20. Миронов Б. Н. Русский город в 1740-1860 гг.: демографическое, социальное и экономическое исследование. Л.: Наука, 1990. 266 с.
21. Морякова О. В. Система местного управления в России при Николае I. М.: Издательство Московского университета, 1998. 272 с.
22. Писарькова Л. Ф. Российский чиновник на службе в конце XVIII-первой половине XIX века // Человек. 1995. № 3. С. 45-78.
23.Шепелев Л. Е. Чиновный мир России (XVIII - начала XX вв.). М.: Эксмо, 1999. 455 с.
