CC BY
58
УДК 81.42
Ефимова Н.Н.
Прогулки среди осин: опыт реконструкции переводческого дискурса* *
What you are, thunders so loud that I cannot hear what you say.
Ralph Waldo Emerson
В статье предпринята попытка практического применения ключевых положений общей когнитивной теории перевода к реконструкции переводческого дискурса. Обсуждаются конкретные переводческие решения в контексте достижения феноменологического тождества. Объектом анализа послужил выполненный автором статьи перевод стихотворения Э. Томаса «Aspens».
The paper describes an attempt at practical application of key postulates of cognitive theory of translation to reconstruction of translator’s discourse. The author’s translation of «Aspens» byE. Thomas is analyzed with the focus on phenomenological identity.
Ключевые слова: когнитивная теория перевода, феноменологическое тождество, переводческая эпистема, переводческий дискурс, внутреннее время ego.
Key words: cognitive theory of translation, phenomenological identity, translator’s episteme, translator’s discourse, internal time of ego.
Умберто Эко сравнивает чтение литературного произведения с прогулкой по лесу, противопоставляя два способа: «Первый - выбрать методом проб и ошибок один из маршрутов (чтобы, например, как можно быстрее выйти на опушку, добраться до дома бабушки, Мальчика-с-Пальчик или Гензеля и Гретель). Способ второй - идти, разбираясь по дороге, как лес устроен, и выясняя, почему некоторые тропинки проходимы, а другие - нет» [11]. Избравший второй путь напоминает «того, кто бежит без дороги», которого неизбежно опередит «хромой, идущий по дороге», причем «чем более ловок и быстр бегущий по бездорожью, тем больше будут его блуждания» [1].
Следуя постулируемой общей когнитивной теорией перевода логической формуле аргументации в условиях феноменологического тождества «Я принимаю решение А (из множества а1,..., аи), потому что воспринимаю / интерпретирую / смысл текста ИЯ как согласующийся именно с А» [2, с. 120], постараемся воссоздать логику процесса перевода стихотворения Эдварда Томаса «Aspens», выполненного автором настоящей статьи без опоры на какие-либо сведения о творчестве поэта и обстоятельствах создания стихотворения, то есть предпримем попытку реконструкции переводческого дискурса - «вербального представления переводческой эпи-
© Ефимова Н.Н., 2015
* Статья подготовлена при поддержке РГНФ, грант № 14-04-00302.
218
стемы по результатам работы над конкретными произведениями коммуникации» [2, с. 20].
ASPENS
I All day and night, save winter, every weather, Above the inn, the smithy, and the shop,
The aspens at the cross-roads talk together Of rain, until their last leaves fall from the top.
II Out of the blacksmith's cavern comes the ringing Of hammer, shoe, and anvil; out of the inn The clink, the hum, the roar, the random singing -The sounds that for these fifty years have been.
III The whisper of the aspens is not drowned And over lightless pane and footless road, Empty as sky, with every other sound
Not ceasing, calls their ghosts from their abode,
IV A silent smithy, a silent inn, nor fails
In the bare moonlight or the thick-furred gloom,
In tempest or the night of nightingales,
To turn the cross-roads to a ghostly room.
V And it would be the same were no house near. Over all sorts of weather, men, and times, Aspens must shake their leaves and men may hear But need not listen, more than to my rhymes.
VI Whatever wind blows, while they and I have leaves We cannot other than an aspen be
That ceaselessly, unreasonably grieves,
Or so men think who like a different tree.
ОСИНЫ
Июльский зной, ноябрьский ветер хлесткий Друг друга сменят вновь - закон един.
Но всякий час на бойком перекрестке Дождь не смолкает в шелесте осин.
И молот вновь падет на наковальню -Пусть прежнего сменил кузнец другой. Лязг, взрывы смеха, гомон, вздох печальный, Спор постояльцев, занятых игрой...
Полвека здесь осин не молкнет шепот.
За сумрачным окном не слышен шаг, Пуста дорога. Еле слышный ропот Утраченного раздвигает мрак
В ночлежке, в лавке, в кузнице таится Мохнатый сумрак, скользкий свет луны. Минувшему не минуть. Вновь не спится Виденьям прошлого, осколкам старины .
Будь здесь пустырь, весна сменись весною, Сквозь гулкий полдень, грозовую тьму -Вскипает шелест робкою волною,
Хоть некому прислушаться к нему.
Какой бы ветер ни играл листвою Моей судьбы, пока еще листва С тоской трепещет горечью живою,
Ее печаль не воплотить в слова.
Согласно С.Ф. Гончаренко, каждая составляющая часть поэтического текста изначально синсемантична, то есть «не имеет самодовлеющего смысла», поскольку поэтическая информация передается только с помощью завершенного текста. Поэтическая коммуникация - «вербальнохудожественная коммуникация, средством которой становятся поэтические тексты» [6]. Умберто Эко указывает на то, что лингвистическая составляющая, будучи основополагающей в вербальном тексте, иногда уступает по значимости супрасегментным составляющим - метрической и звукосимволической [10].
С. Ф. Гончаренко выделяет следующие виды информации как содержательной стороны поэтического текста: смысловую информацию, включающую фактуальную и концептуальную (соотносимые с содержательно-фактуальной и содержательно-концептуальной в терминологии И.Р. Гальперина [3]) и эстетическую. Фактуальная информация - совокупность фактов и событий внешнего мира - не связана с формой передачи; она неизменна независимо от формы, в которую заключена. Подстрочный перевод стихотворного текста - потенциальный инвариант перевода - то есть переводной текст (ПТ), максимально приближенный в функционально-
219
лингвистическом отношении к исходному тексту (ИТ), - передает именно фактуальную информацию и не предполагает воспроизведения концептуальной и эстетической информации, что позволяет свести к минимуму субъективность перевода. Потенциальный инвариант перевода представляет собой вербальное выражение ядерного содержания, определяемого Эко как «минимальные понятия, элементарные требования, дающие возможность опознать тот или иной объект или понять ту или иную концепцию» [10, с. 103]. Представим фактуальную информацию первого четверостишия рассматриваемого стихотворения в виде потенциального инварианта: Днем и ночью, в любую погоду, но не зимой,
Над постоялым двором, кузницей и магазином Осины на перекрестке беседуют О дожде, пока последние листья не опадут с вершин.
Согласно С.Ф. Гончаренко, концептуальная информация, определяемая И.Р. Гальпериным как «индивидуально-авторское понимание отношений между явлениями, описанными средствами содержательно-фактуальной информации» [3], «как бы не имеет собственных вербальных носителей» [6]. На наш взгляд, вербальные средства, выбираемые автором в конкретном случае, также отражают его индивидуальную картину мира и характеризуют состояние внутреннего времени ego, а следовательно, передают концептуальную информацию. Проникновение в авторский замысел никогда не может быть полным и результат декодирования авторского смысла - всегда некий вторичный смысл, даже если интерпретатор стремится максимально передать именно авторский смысл.
Индивидуальную картину мира автора переводимого стихотворения и состояние его внутреннего времени можно реконструировать с той долей условности, которая присуща любой реконструкции, ибо «уже сама мысль, направляя свой луч на историю жизни человека, ее неизбежно искажает» [8, с. 415]. Однако мы считаем такую реконструкцию оправданной и необходимой, поскольку по Набокову переводчик «должен обладать способностью к мимикрии, действовать так, словно он и есть истинный автор, воспроизводя его манеру речи и поведения, нравы и мышление с максимальным правдоподобием» [7, с. 395].
Эдвард Томас, писатель-эссеист, издавший более двадцати книг о природе Англии и путешествиях, написал первое стихотворение в возрасте 36 лет - за три года до трагической гибели в битве при Аррасе в 1917 году. Поэтическому дебюту предшествовала многолетняя депрессия - считая себя не более чем литературным поденщиком, Томас вынужден был много и порой поспешно писать «burning his candle at 3 ends» [12], чтобы содержать семью, но рутинная работа не приносила удовлетворения, конфликты с близкими учащались, он надолго уезжал из дома; гнетущая меланхолия все чаще навевала мысли о самоубийстве. Осознав, что ему не справиться с кризисом самостоятельно, писатель обратился к психотерапевту, но не завершил курс лечения. Однако его не покидало ощущение, что спасение от
220
отчаяния придет извне - «I feel sure that my salvation depends on a person» [12], таким спасением стала для него дружба с Робертом Фростом, подтолкнувшая его к собственным поэтическим опытам.
Идеи и образы большинства его стихотворений почерпнуты из записных книжек, куда он много лет заносил впечатления от путешествий и одиноких прогулок. По воспоминаниям одного из друзей, «like other Romantics, Thomas got his poems most characteristically by walking. He was a man who walked away solitary into the wind and the rain when anxiety and the black melancholy were upon him; or who might tramp by your side, mile after mile, companionable, and never say a word; or be with you, as he was with Robert Frost, talking, listening, pausing at a gate, a gap, a stile, and so in the rhythm of a long walk and in the attentive to and fro of a conversation you would come nearer and nearer, both of you, to some important understanding» [12].
Обретение друга-поэта не избавило Эдварда Томаса от внутреннего конфликта, он обратился к поэзии в период отчаяния и мучительных сомнений - перед ним стоял выбор между отъездом в Америку вместе с Робертом Фростом и уходом на войну, которую он не одобрял, но не мог игнорировать. Он писал: «I do not want to go but hardly a day passes without my thinking I should» [12]. 1914-1915 годы - время глубокого уныния и эмоционального спада, ощущения безвыходности и потерянности, невозможности найти подлинное призвание. Ставшее знаменитым стихотворение Роберта Фроста «The Road Not Taken», посвященное другу, принявшему решение не участвовать в войне, было воспринято Томасом как упрек и вызов и послужило толчком к уходу в армию.
Тяготы войны отвлекали его от личных тревог; уходя от повседневного ужаса в творчество, он обращался к вечному: «His work seems distinctly modern in its recognition of the interdependence of human beings and the natural world, more closely attuned to our own ecological age than that of the first world war» [12]. Его стихи отличались внешней простотой тем и лаконизмом.
Стихотворение «Aspens», написанное в 1915 году, противопоставляет неизменное - шелест осин, и преходящее - смену расцвета и увядания, времен года и поколений людей. Идея ничтожности человека перекликается с более ранними воззрениями Томаса: «Man seems to me to be a very little part of Nature and the part I enjoy least» [13]. Остановимся на символическом значении некоторых ключевых образов стихотворения, составляющих концептуальное целое.
Aspen (осина) - проклятое дерево, в разных культурах связанное с нечистой силой, хтоническими персонажами, символ неотвратимости грядущего и страха перед ним. Прямо ассоциируя человека с осинами («We cannot other than an aspen be»), Томас подчеркивает тайное значение шепота осин, вызывающего духов «from their abode», и их обреченность на вечную скорбь («ceaselessly, unreasonably grieves»).
221
Crossroads (перекрёсток) - амбивалентный символ: место остановки и выбора дальнейшего пути, в частности - выбора между жизнью и смертью, место перехода из одного состояния в другое и место совершения колдовских таинств, встречи потусторонних сил, захоронения самоубийц. В первый раз упоминая перекресток в строфе I: «the aspens at the crossroads talk together», автор никак не подчеркивает мистическую и зловещую роль этого места, «CTossroads» эксплицитно характеризует суетный район города, где не смолкает шум. Однако неизменный шепот осин, не заглушая звуков человеческой жизни («with every other sound not ceasing»), взывает к духам и постепенно превращает перекресток в обитель призраков («turns the cross-roads to a ghostly room»).
Rain (дождь) - символизирует божественное благословение, дарование новой жизни и очищение. Разговор осин о дожде - «talk of the rain» - можно трактовать как пророчество очищения, которому не суждено сбыться.
Smithy (кузница) - олицетворяет подчиняющую мощь стихии огня и мягкость, податливость материала, меняющего форму; имплицитно противопоставляет силу и слабость.
Эдвард Томас широко использует образы, активирующие разные модальности восприятия: визуальные - inn, smithy, shop, aspens, cross-roads и др.; аудиальные - громкие, но преходящие звуки, сопровождающие человеческую жизнь, - the ringing, the clink, the hum, the roar, the random singing не заглушают еле слышные, но неизменные звуки природы - talk и the whisper осин; осязательные - bare moonlight, the thick-furred gloom; смешанные - tempest (целостный аудиальный, визуальный и осязательный образ), footless road (аудиальный и визуальный образ), nightingales (аудиальный и визуальный образ).
Очевидно, что поэтический текст как разновидность персонального дискурса открывает простор неограниченному множеству интерпретаций. Поэтический перевод - заключение декодированного авторского смысла в рамки переводящего языка - попытка достижения феноменологического тождества, движение к которому никогда не заканчивается. Каждый перевод передает помимо фактуальной и концептуальной информации исходного текста также и концептуальную информацию, вольно или невольно заложенную в него переводчиком.
Эстетическая информация, заключенная в поэтическом тексте, нередко доминирует над фактуальной и концептуальной. Стремясь воссоздать эстетическую информацию оригинала, переводчик привносит и свою эстетическую составляющую, нередко совершенно отличную от авторской. Поскольку эстетическая информация превалирует в поэтическом тексте, порой она «заглушает» фактуальную. Так как эта закономерность справедлива и для исходного и для переводного поэтического текста, последний может очень существенно отличаться от оригинала как в силу неизбежных искажений, возникающих в ходе интерпретации эстетической информации ИТ на герменевтическом этапе перевода, так и в силу преобразований,
222
вносимых на трансформационном этапе перевода. Творческое самовыражение переводчика и стремление остаться верным оригиналу - два мощных фактора, между которыми он балансирует.
«Поскольку в тексте с эстетической направленностью устанавливаются тонкие отношения между различными уровнями выражения и содержания, вызов, бросаемый переводчику, касается способности выявить эти уровни, передать и один или другой из них (или все, или ни одного из них) и суметь поставить их в то же самое отношение друг к другу, в котором они стояли в оригинальном тексте (если это возможно)» [10, с. 65].
Все виды информации, заложенной в поэтическом тексте, проходят процессы осмысления и переживания реципиентом, не разделенные в реальном времени, но условно выделяемые в ходе переводческого анализа. Различие переводческих эпистем, понимаемых как «системы специальных знаний, управляющих процессом перевода» [2, с. 17] неизбежно приводит к различным переводческим решениям. Согласно Ю.М. Лотману, смысловое пространство, коррелирующее с каждым поэтическим произведением, может быть заполнено бесконечным множеством вторичных текстов. Каждый перевод демонстрирует интерпретацию переводчиком фактуальной информации оригинала на уровне осмысления и частично осознанное восприятие концептуальной информации на уровне переживания.
Выделяя подлежащие воспроизведению в переводе три стороны подлинника - смысловой, стилистический и прагматический аспекты поэтического текста, - С.Ф. Гончаренко указывает на неактуальность вопроса о преимуществах того или иного инварианта и невозможность передачи этих аспектов со стопроцентной точностью, считая, что «можно спорить лишь о том, насколько последовательно и искусно следует избранному методу переводчик или, наконец, о том, насколько в данном случае этот метод соответствует характеру подлинника и конкретному социальному заказу» [6, с. 108].
Используя классификацию С.Ф. Гончаренко и следуя технологии анализа перевода, детально проиллюстрированной М. Гаспаровым [5], проанализируем перевод стихотворения «Aspens» Эдварда Томаса с точки зрения смыслового (что сказано), стилистического (как сказано) и прагматического (реакция читателя) тождества [6, с. 102].
Ироничный вывод М. Г аспарова - создателя технологии количественной оценки точности и вольности перевода, о том, что «самые точные переводы оказываются самыми безобразными, что впрочем, было и так ясно» [4], отнюдь не сводит на нет ценность методики, особенно в свете возрождающегося ныне интереса к количественной грамматике. Полагая, что «интереснее не количественная, а качественная, структурная перестройка текста» [4], М. Гаспаров начинает сопоставление с выявления коэффициента точности - процента сохраненных в переводе знаменательных слов от общего числа знаменательных слов подлинника, и коэффициента вольности - процента привнесенных слов. Следуя предложенной им схеме анали-
223
за, зададимся вопросом: «что теряет и что привносит переводчик?» при переводе первой строфы стихотворения «Aspens» на уровне формальнолексических соответствий.
Единицы ИТ Наличие в ПТ Единицы ПТ Наличие в ИТ
day| - июльский -
night - ноябрьский -
save winter - ветер -
weather - хлесткий -
inn - друг друга сменят -
smithy - закон -
shop - един -
aspens + всякий час -
cross-roads + бойкий -
talk together - перекресток +
rain + дождь +
last leaves - не смолкает -
fall - шепот -
top - осины +
Коэффициент точности составил 21,4%, коэффициент вольности -
78%.
Следует подчеркнуть, что в ходе практического анализа Гаспаров не отграничивает план содержания от плана выражения, указывая на объективные формальные трансформации и комментируя их функциональнопрагматическое воздействие. Исследуя стихотворение Дмитрия Усова «Переводчик» [5], он иллюстрирует различия между «оригиналом» и «переводом» через следующие оппозиции: «покой - непокой», «реальность -подобие», «яркость - выцветание», «зрительный образ - отвлеченное понятие», «слуховой образ - предметная метафора», «цветовой зрительный образ - графический зрительный образ», «нарастание интенсивности -спад интенсивности», «межфразовый контраст - внутрифразовый контраст». Некоторые из них применимы к нашей паре текстов.
В ходе анализа первой строфы перевода (ПТ) обратимся к конкретным переводческим решениям по выбору лексических единиц, их формального соответствия и лексико-семантического тождества аналогичным единицам ИТ.
«Day and night» и «every weather» заменены на «июльский зной, ноябрьский ветер», идея противопоставления кардинально отличных друг от друга периодов времени сохранена, обе пары представляют вечность - непреходящую власть изменчивости, неизбежную конечность каждого элемента и непременность возвращения целого; оппозиция «покой - непокой» реализуется в замене нейтрального обобщенного «every weather» (отвлеченное обозначение времени, недифференцированная модальность, статичность) на оценочное «июльский зной, ноябрьский ветер хлесткий» (конкретный тактильный образ, динамика). Опущение «every weather» в какой-то мере компенсируется введением «всякий час», т.е. концепт «лю-
224
бого времени», репрезентирующего вечность, сохранен. Вместо развернутого описания конкретных строений «the inn, the smithy, and the shop», создающего ощущение покоя и размеренности, с которой читатель как бы последовательно окидывает взглядом перечисленные здания, в переводе появляется обобщение - «бойкий перекресток», что лишает картину частных деталей, по сути не дает ее увидеть, и привносит «непокой», динамику. Метафора «talk together» сменяется метафорой «не смолкает в шелесте» -слуховой образ сохранен и уточнен, поскольку «talk» - гипероним семантического поля, тогда как «шелест» - гипоним, причем поскольку шелест сопровождает движение листьев, становится ясно, что действие происходит не зимой; при этом персонажи меняются ролями - в ИТ говорят осины, а в ПТ не смолкает дождь.
В первой строфе ИТ продолжение первой строки - «save winter, every weather» - служит развитию идеи постоянства, но и «исключает из непрерывности» зиму, что перекликается с «talk together of rain, until their last leaves fall from the top» (3 и 4 строка). Т.е. именно листья осин говорят о дожде, пока они не опали, - в ПТ листья не упомянуты, и дождь выполняет более активную роль - не смолкает. В ПТ отсутствует упоминание о зиме, вместо него вводятся «июльский зной» и «ноябрьский ветер», то есть имплицитно зима все же не включена в описываемый период.
Противопоставление чередования природных циклов как сохранения изменчивости, перемежения противоположностей с одной стороны - и вечного разговора осин в ИТ имплицитно, тогда как в ПТ оно выражено более ярко: на лексическом уровне благодаря контрасту между «ветер хлесткий» и «бойкий перекресток» (динамика, движение, шум, энергия) и «шелестом осин» (слабость звука, умеренность движения), а на синтаксическом уровне благодаря введению союза «но».
Обратимся к метрическим характеристикам первой строфы оригинала и перевода. Оба стихотворения написаны пятистопным ямбом. Сохранено соотношение рифм - женская рифма у четных строк создает эффект многоточия, ожидания продолжения; мужская рифма у нечетных строк дает ощущение завершенности, окончания высказывания. В первой паре строк ИТ рифмующие слова - «weather», «together», в ПТ - «хлесткий», «перекрестке», впечатление постоянства в переводе исчезает, сменяясь ощущением динамики. Эффект конечности, порождаемый рифмующими словами второй пары строк ИТ - «shop», «top», сохраняется в паре «един», «осин» ПТ. Последовательность развертывания дискурса - от описания фона до описания события - соблюдена в переводе.
Обобщим результаты анализа полных текстов оригинала и перевода.
Многие лексические единицы ИТ не удалось воспроизвести в переводе с помощью формальных эквивалентов прежде всего в силу необходимости воссоздать ритмическую и метрическую структуру стихотворения -«чтобы сберечь ритмический уровень, переводчик может отбросить почтение к букве текста-источника» [10, с. 80]. Однако образы и концепты, сто-
225
ящие за «исчезнувшими» словами, переданы другими единицами, находящимися в отношениях концептуальной метонимии с единицами оригинала. Приведем несколько таких пар из разных строф:
(II) «the blacksmith's cavern» - «и молот вновь падет на наковальню», «the inn» - «постояльцы»;
(II) «The clink, the hum, the roar, the random singing» - «Лязг, взрывы смеха, гомон, вздох печальный»;
(III) «footless road», «empty as sky» - «пуста дорога»;
(IV) «ghostly room» - «виденьям прошлого, осколкам старины»;
(IV) «the bare moonlight or the thick-furred gloom» - «мохнатый сумрак, скользкий свет луны»;
(VI) «we cannot other than an aspen be» - «моей листвы»;
(VI) «were no house near» - «будь здесь пустырь».
Лексические единицы ассонансного словосочетания «night of nightingales» (IV строфа ИТ) не имеют формальных эквивалентов в ПТ, но ассонанс сохранен в предложении «Минувшему не минуть».
Стихотворение пронизано мотивом двойного противопоставления: череда природных циклов и естественное изменение городского ландшафта с одной стороны и вечный шепот осин - с другой. В первом элементе оппозиции также заключено противопоставление - ночь сменяется днем, буря - соловьиной ночью, вместо построенных человеком зданий однажды окажется пустырь. Итак, сама изменчивость неизменна. Неизменность изменчивого сопоставлена неизменности вечного. Общая идея противопоставления перекликается с последней строфой стихотворения Шелли «Изменчивость»:
«Всего проходит краткая пора,
И все возьмет таинственная чаща.
Сегодня не похоже на вчера
И лишь изменчивость непреходяща» [9].
В переводе удается передать идею неизменно изменчивого иными средствами - названия зданий, где протекает суетная человеческая жизнь, -кузница, лавка, постоялый двор, заменены наименованиями людей - кузнец, постояльцы, что усиливает впечатление скоротечности жизни. В выборе звукоподражательных единиц - «the clink, the hum, the roar, the random singing» - также прослеживается противопоставление - более интенсивный звук (clink) сменяется приглушенным (hum), более грубый (roar) - гармоничным (singing). В ПТ наблюдаем то же чередование при отсутствии формальных лексических соответствий: «лязг, взрывы смеха, гомон, вздох печальный».
Второй основополагающий мотив стихотворения - ощущение безысходности от осознания тщеты и бренности существования, обреченность на вечную печаль. Повторяющееся обращение Эдварда Томаса к прозаическим объектам повседневности - кузнице, лавке, постоялому двору -сближает тональность текста с блоковским стихотворением «Ночь, улица, фонарь, аптека...» из цикла «Страшный мир», написанным в 1912 году и
226
знаменующим переломный этап в мировоззрении Блока - отказ от утонченного символизма, внимание к реальности бытия и понимание его бессмысленности. «Осины» и «Ночь, улица, фонарь, аптека» близки не только на хронологической шкале, но и на шкале внутреннего феноменологического времени авторов - личного безвременья и ощущения беспомощности перед лицом трагических событий эпохи. Не ставя целью подробное сравнение стихотворений, укажем на некоторые параллели между их формальными характеристиками, выступающими внешними маркерами
феноменологического времени - при большей лаконичности стихотворения Блока (две строфы вместо шести у Томаса и четырехстопный ямб вместо пятистопного) для обоих характерна кольцевая композиция. У Блока она очевидна: первая («Ночь, улица, фонарь, аптека») и последняя («Аптека, улица, фонарь») строки практически идентичны. У Томаса более условна: «the inn, the smithy and the shop» впервые упомянуты во второй строке первой строфы, далее метонимически представлены единицами «hammer, shoe, and anvil» во второй, и в последний раз не полностью приведены в четвертой строфе: «A silent smithy, a silent inn». Но тема этих зданий включена в большую по объему тему - вечного шелеста осин, которым начинается и заканчивается стихотворение. Ландшафт Блока строго урбанистичен, тогда как ландшафт Томаса шире - он включает и объекты города, и элементы царства природы. Образы обыденных предметов в обоих стихотворениях становятся метафорами однообразного унылого круговращения, которое не преодолевается даже смертью. Замкнутость композиции отражает замкнутость времени и пространства, подчеркивает невозможность выйти за границы очерченного круга явлений и предметов и иллюзорность смысла человеческой жизни, усиливая ощущение безысходности. Перевод воспроизводит композиционный строй оригинала, то есть образы строений (точнее, их метонимические аналоги) упомянуты в начале и в середине, но не в конце.
Когнитивный диссонанс, отражающий «остающиеся различия между содержанием коммуникации на ИЯ и ПЯ» [2, с. 19], неизменно сопровождает движение к тождеству перевода и оригинала, приводя к «регулярной переоценке прежних результатов перевода» [2, с. 19]. Попытка такой переоценки предпринята в настоящей работе в форме реконструкции переводческого дискурса, основной смысловой единицей которого является «линейное отклонение, или рассуждение переводчика о контексте явления языка или культуры, завершающееся принятием переводческого решения» [2, с. 19].
Анализируемый перевод - одна из многих попыток достичь феноменологического тождества, обеспечивающего коммуникацию в мире ценности. Приводимый анализ - реконструкция пути переводчика, избравшего второй путь, описанный Эко, - путь выяснения «почему некоторые тропинки проходимы, а другие - нет» и путь поиска новых тропинок.
227
Список литературы
1. Бэкон Ф. Фрэнсис Бэкон. Великое восстановление наук. Новый Органон. -[Электронный ресурс]: http://lib.ru/FILOSOF/BEKON/nauka2.txt (дата обращения: 1.11.2014).
2. Воскобойник Г.Д. Лингвофилософские основания общей когнитивной теории перевода: дис. ... д-ра филол. наук. - Иркутск, 2004. - 290 с.
3. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. - М., 1981. -
140 с.
4. Гаспаров М.Л. Записи и выписки. - М., 2000. - 387 с.
5. Гаспаров М.Л. С русского на русский: «Переводчик» Д.С. Усова // Сб. ст. к 70-летию проф. Ю. М. Лотмана. - Тарту, 1992. - С. 434-439.
6. Гончаренко С.Ф. Поэтический перевод и перевод поэзии: константы и вариативность // Тетради переводчика.- М., 1999. - Вып. 24. - С. 98-108.
7. Набоков В.В. Искусство перевода // Лекции по русской литературе. - М., 1996. -С. 389-397.
8. Набоков В.В. Правда и правдоподобие // Лекции по русской литературе. - М., 1996. - С. 411-423.
9. Шелли П.Б. Зарубежная литература XIX века. Романтизм. Хрестоматия. - М., 1976. - С. 260-289.
10. Эко У. Сказать почти то же самое. - СПб., 2006. - 574 с.
11. Эко У. Шесть прогулок в литературных лесах. - М., 2002. - 288 с.
12. Hollis, М. Edward Thomas, Robert Frost and the road to war // The Guardian, Friday, 29 July, 2011. [Электронный ресурс]: http://www.theguardian.com/books/
2011/jul/29/robert-frost-edward-thomas-poetry (дата обращения: 10.11.2014).
13. Longley, Е. Roads from France // The Guardian, Saturday, 28 June, 2008. -
[Электронный ресурс]: http://www.theguardian.com/books/2008/jun/28/
saturdayreviewsfeatres.guardianreview22 (дата обращения: 9.11.2014).
228
