CC BY
70
УДК 343.98
DOI: 10.24411/2587-9820-2020-10028 Александр Юрьевич Головин,
профессор кафедры правосудия и правоохранительной деятельности Тульского государственного университета, доктор юридических наук
ПРОГРАММИРОВАНИЕ РАССЛЕДОВАНИЯ — «КРИМИНАЛИСТИЧЕСКИЙ ФАНТОМ»?
Аннотация. В статье рассмотрены положения теории программирования расследования, результаты криминалистических научных исследований в сфере разработки криминалистических программ и алгоритмов предварительного расследования. Проанализированы полученные сведения об активности прикладных разработок программ расследования преступлений. Особое внимание уделено качеству предлагаемых в криминалистической литературе алгоритмов разрешения типичных следственных ситуаций.
Ключевые слова: программирование расследования преступлений, криминалистические алгоритмы, программа расследования, методика расследования преступлений, следственные ситуации, «криминалистический фантом».
Aleksandr Yurievich Golovin,
Professor of the Department of Justice and Law Enforcement of Tula State University, Doctor of Law
INVESTIGATION PROGRAMMING — A FORENSIC PHANTOM?
Abstract. The article discusses the theses of the theory of investigation programming, the results of forensic research in the development of forensic programs and algorithms for preliminary investigation. The obtained data on the activity of applied developments of crime investigation programs are analyzed. Special attention is paid to the quality of algorithms proposed in the forensic literature for solving typical investigative situations.
Keywords: crime investigation programming, forensic algorithms, investigation program, crime investigation methodology, investigative situations, forensic phantom.
Почти два десятилетия назад в научных рассуждениях выдающимся отечественным ученым-криминалистом Р. С. Белкиным был использован термин «криминалистический фантом». Автор, высказывая свой взгляд на отдельные криминалистические теории и учения, отмечал, что, «когда реальная
66
идея или концепция, дружно поддержанная многочисленными сторонниками, привлекает целую армию последователей, активно разрабатывается, рождает иллюзии широкого практического использования, а затем, иногда по прошествии значительного времени, оказывается типичным фантомом» [1, с. 219]. И хотя с оценкой «фантомности» тех или иных теорий и учений, данной самим Р. С. Белкиным, по итогам дальнейших активных научных дискуссий, тенденций их современного развития не всегда можно согласиться, такой подход к анализу проблем и перспектив развития и применения отдельных теоретико-криминалистических идей видится возможным.
Так, еще в 70-х годах прошлого столетия в криминалистику был введен термин «программирование расследования». Его появление, как правило, связывают с высказанной И. Л. Петрухиным в 1973 г. идеей использования ЭВМ для ведения картотеки «доказательственных прецедентов», постепенного накопления таких «прецедентов» с последующей «идентификацией» доказательственной ситуации по данному и уже разрешенным делам» [2, с. 433]. Впрочем, отдельные современные исследователи усматривают первые попытки программирования расследования даже в трудах И. Н. Якимова, предполагая разработку автором «формализованных типовых схем действий следователя по преступлениям отдельных видов» [3, с. 159].
Так или иначе, теория программирования расследования начала активно формироваться примерно с конца 70-х годов XX в. Развитию идей программирования расследования посвятили свои исследования И. Е. Быховский, И. А. Возгрин, Г. А. Густов, Л. Я. Драпкин, Е. П. Ищенко, В. Ф. Робозеров, Л. А. Соя-Серко, А. С. Шаталов, А. А. Эйсман и многие другие ученые-криминалисты. Данная проблематика получила отражение в десятках монографий и диссертаций, еще большем числе научных статей. Результатом таких исследований, несмотря на определённые различия в научных подходах, стало формирование системы теоретико-криминалистических положений о сущности программирования расследования, их места в системе криминалистической науки, соотношении этого понятия с рядом смежных криминалистических категорий, например, планированием расследования, методикой расследования отдельных видов преступления, алгоритмизацией расследования и др. Представлены различные классификации программ расследования, взгляды на их структуру, предложения по разработке и апробации. Иными словами, теория состоялась.
Как и любая провозглашённая и в целом одобренная (либо не отрицаемая) научным сообществом теория, идеи программирования расследования приобрели многих «адептов», которые вплоть до сегодняшнего дня ведут активную дискуссию по тем или иным понятийным аспектам, вносят предложения по совершенствованию процесса разработки таких программ, прогнозируют полезность их применения в практике расследования преступлений отдельных видов, критикуют традиционную методику расследования.
Вот только сами программы расследования или, если быть более точным, попытки их разработки — явление настолько редкое, что со всей обоснованностью можно сделать вывод о том, что указанные выше идеи практически не получают своего прикладного воплощения. То же касается и идей внедрения «компьютерного программирования» расследования, ограничивающихся в основном теоретическими рассуждениями без представления конечного продукта таких исследований в виде конкретных «типовых компьютерных программ» [3, с. 161; 4, с. 28]. И это не говоря о пока еще полностью гипотетических размышлениях о перспективах внедрения технологии искусственного интеллекта в криминалистику и процесс расследования преступлений [5, с. 43; 6]. Вот только хорошо было бы, если бы каждое рассуждение о полезности и перспективности программирования расследования сопровождалось представлением разработанной программы расследования, пусть пока и без использования технологий искусственного интеллекта.
Необходимо пояснить, что указанный вывод о единичных попытках разработки программ расследования основан на дифференциации понятий «программа расследования» и «алгоритм расследования», хотя в криминалистической литературе эти понятия иногда используются как синонимы. Встречаются и мнения о том, что алгоритм — это разновидность программ расследования [7, с. 161], что, впрочем, также представляется дискуссионным.
А. С. Шаталов определяет криминалистический алгоритм как обоснованное предписание о выполнении в заданном порядке системы последовательных операций, рекомендуемых следователю для решения задач определенного типа. Программа расследования при этом определяется автором как «определенная совокупность алгоритмов и необходимых научных рекомендаций, содержащих типовую криминалистически значимую информацию, предназначенную для реализации в профессиональной деятельности следователя» [8, с.71].
Не ставя задачу вступать в терминологическую дискуссию, согласимся с мнением А. С. Шаталова в той части, которая определяет программу расследования как совокупность алгоритмов, т. е. более сложное, чем отдельный алгоритм, системное образование. Принципиальная возможность разработки таких программ расследования, конечно же, существует, как в традиционном, так и цифровом вариантах. Очевидно, что выявляемые в ходе криминалистических исследований закономерности преступной деятельности и деятельности по ее раскрытию, расследованию и предупреждению корреляционные связи между элементами указанных видов деятельности могут быть переведены в программный код (в том числе цифровой) и представлены виде сложного интеллектуального алгоритмизированного продукта, ориентированного на его практическое применение органами расследования.
Но именно в таком качестве программирование расследования не получает, к сожалению, своей сколько-нибудь заметной практической реализации.
Во многих трудах по вопросам теории программирования расследования, в том силе новейших, разными авторами в качестве успешного примера разработки программ расследования называются исследования Л. Г. Видонова (проведенные им в конце 70-х годов прошлого столетия [9]), иногда В. Ф. Ро-бозерова (начала 90-х годов прошлого столетия [10]). Другие примеры представления именно программ расследования упоминаются редко, хотя отдельные попытки такой разработки предпринимались в криминалистической науке.
Впрочем, как представляется, результаты исследований Л. Г. Видоно-ва — это основанная на развернутой криминалистической характеристике убийств система типовых общих и частных версий по этой категории уголовных дел, сопровождающихся традиционными методическими рекомендациями по их проверке.
В докторской диссертации В. Ф. Робозерова действительно затрагиваются вопросы «программированного и алгоритмизированного подхода к раскрытию преступлений, совершенных в условиях неочевидности». Однако, по сути, это авторский подход к структуре частной криминалистической методики, при котором программа расследования — это элемент системы типового планирования расследования [10, с. 10].
Стоит отметить, что в конце 80-х — начале 90-х годов прошлого века программы расследования отождествлялись с методами планирования и другими авторами. Например, Е. П. Ищенко называл программу расследования предварительным планом следственной деятельности [11, с. 42]. Впрочем, общие типовые планы расследования отдельных видов преступлений в криминалистической литературе явление столь же редкое, как и программы расследования.
Остановимся и на некоторых более современных единичных попытках разработки программ расследования.
Например, Е. В. Валласк в диссертационном исследовании предложила ряд программ расследования хищения путем мошенничества с использованием ценных бумаг. Здесь уместно привести собственную оценку автором результатов своей работы, согласно которой «разработанные... краткие типовые программы содержат набор общих задач, определяющих направление поисковой деятельности следователя» [12, а 148—149]. Вот только «набор общих задач» или «типовых версий» вряд ли можно воспринимать как полноценную программу расследования в современном понимании.
Схожим образом к разработке программы расследования лжеэкспортных мошенничеств подошел Д. В. Лазарев. С помощью такой программы, по мнению автора, следователь может мысленно моделировать всю систему задач по уголовному делу и приблизительный объем работы по их решению, тактически правильно планировать процесс расследования с учетом имеющихся в его распоряжении сил и средств [13, с. 25]. Иными словами, по сути,
была предложена не столько программа расследования, сколько система типовых криминалистических задач, которые, казалось бы, и должны были решаться путем использования такой программы. Таким образом, практически отсутствует «тело» программы в виде последовательно или одновременно реализуемых алгоритмов следственных и других действий, приводящих (при грамотном применении) к заранее известному (типовому) положительному для достижения целей расследования результату.
Строго говоря, из всех немногочисленных попыток разработать программы расследования преступлений отдельных видов в последние годы к декларируемому канону рассматриваемого программирования, как представляется, смог приблизиться только К. А. Нелюбин. Предложенная им программа деятельности по раскрытию и расследованию убийств выступает системой алгоритмов, состоящей из трех блоков:
— система анализа и моделирования следственной ситуации, выдвижения типичных версий о лице, совершившем убийство;
— система алгоритмов по установлению личности преступника (ядро программы);
— система установления ошибок, допущенных в ходе следствия, и их устранения [14, с. 6].
Впрочем, автор ограничил сферу своего исследования только одним регионом страны, что, видимо, снизило возможности практического применения и апробации предложенной им программы в масштабах страны. На это обстоятельство, в частности, обратил внимание А. В. Шмонин, отметив, что сведений об использовании программы К. А. Нелюбина у широкой научной общественности не имеется [15, с.75].
На этом фоне недостаточно убедительно звучат выводы о том, что именно криминалистическая алгоритмизация и программирование расследования призваны помочь криминалистической методике, ставшей «малоэффективной теоретической системой, лишенной свойств массовости, детерминированности и результативности», создавать универсальные системы поддержки принятия адекватных решений, повышать эффективность всего процесса расследования преступлений посредством диагностики, моделирования и управления сложившейся следственной ситуацией [16, с. 156]. Не вступая в дискуссию о «малоэффективности» современной криминалистической методики и соглашаясь с теоретическими выводами о необходимости совершенствования криминалистических инструментов поддержки принятия решений лицом, производящим предварительное расследование, с сожалением приходится констатировать, что удивительный «оздоровительный» эффект программ расследования сложно оценить по все той же причине мизерного количества и спорного качества готового научного продукта.
Несколько лучше обстоят дела с представлением алгоритмов разрешения типичных следственных ситуаций, производства отдельных след-
ственных действий и тактических операций. В отличие от программ расследования такие алгоритмы, как более простые по структуре и механизму разработки последовательные операции, более активно предлагаются в криминалистической литературе. Впрочем, их разработка и применение также не лишены ряда проблем, которые наиболее очевидно выявляются при анализе предлагаемых в исследованиях по методике расследования отдельных видов преступлений алгоритмах действий следователя в типичных следственных ситуациях.
Такие алгоритмы в подавляющем большинстве случаев предлагаются применительно к разрешению типичных общих (преимущественно исходных) ситуаций расследования отдельных видов преступлений, типизируемых исходя из степени осведомленности органов расследования о лицах, совершивших преступное деяние, а также иногда факта задержания таких лиц. В зависимости, от вида преступления обычно выделяется 3—4 типа общих ситуаций расследования. Под каждый из выделенных типов предлагается определенный алгоритм следственных действий и других мероприятий, проведение которых, по мнению предлагающих такие алгоритмы ученых, позволит в типичной следственной ситуации достичь наибольшего положительного эффекта для достижения целей расследования. К сожалению, применительно к таким алгоритмам редко определяется круг тех криминалистических задач, которые должны или могут быть решены при реализации предлагаемого комплекса действий, что усложняет их применение на практике. В самих алгоритмах не всегда четко конкретизируется последовательность действий, рекомендуемых следователю для решения задач определенного типа. На эти проблемы ранее уже обращалось внимание криминалистической научной общественности [17, с. 42].
Отметим и позицию А. В. Шмонина, который полагает, что создать универсальные алгоритмы не позволяют отсутствие возможности выявить систему факторов, определяющих ситуации расследования преступлений, типизировать такие факторы, а также постоянные изменения криминальной деятельности [15, с. 75].
Как следствие, можно утверждать, что во многих случаях предлагаемые алгоритмы разрешения типичных следственных ситуаций — это лишь рекомендуемый перечень возможных к проведению следственных действий и других мероприятий, рассчитанных на творческое применение следователем по каждому уголовному делу. При этом такие алгоритмы обычно имеют недостаточно конкретный и многовариантный характер.
Эти проблемы по понятным причинам становятся более существенными при разработке программы расследования как определенной совокупности таких алгоритмов. Говоря иными словами, программа расследования определенного вида преступления может стать еще более «размытой», ориентированной лишь на предельно общие следственные ситуации или задачи рас-
следования. Не исключено, что программа расследования с учетом «эволюции» расследуемой преступной деятельности, изменений в законодательстве быстро устареет. Для положения, когда в криминалистике предпринимаются попытки создать такие программы всего несколько раз в десятилетие, перспектива развития идей программирования расследования пока нерадужная.
Подводя итог сказанному, хотелось бы поддержать призыв А. С. Шаталова не воспринимать объективные трудности при разработке программ расследования как непреодолимые препятствия [16, с. 166]. Поэтому вопрос, вынесенный в заглавие настоящей статьи, оставлен без ответа, в надежде на то, что идеи программирования расследования все-таки получат свою реализацию в разработанных учеными-криминалистами традиционных или компьютерных программах расследования, ориентированных на их активное применение в правоохранительной деятельности и востребованных следственной практикой.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЕ ССЫЛКИ
1. Белкин Р. С. Криминалистика: проблемы сегодняшнего дня. Злободневные вопросы российской криминалистики / Р. С. Белкин. — М.: Инфра-М-Норма, 2001. — 240 с.
2. Петрухин И. Л. Понятие и содержание оценки доказательств / И. Л. Петрухин // Теория доказательств в советском уголовном процессе. — М.: Юрид. лит., 1973. — 736 с.
3. Абаканова В. А. Сущность и значение программирования расследования преступлений / В. А. Абаканова // Общество и право. — 2014. — № 1 (47). — С. 159—163.
4. Пустовал И. Н. Вопросы разработки компьютерных программ расследования преступлений / И. Н. Пустовая // Правопорядок: теория, история, практика. — 2018. —№ 4 (19). — С. 26—29.
5. Бахтеев Д. В. Искусственный интеллект в криминалистике: состояние и перспективы использования / Д. В. Бахтеев // Российское право: образование, практика, наука. — 2018. —№ 2. — С. 43—49.
6. Себякин А. Г. Искусственный интеллект в криминалистике: система поддержки принятия решений / А. Г. Себякин // Baikal Research Journal. — 2019. — Т. 10. — № 4. — [Электронный ресурс]. — URL: https://elibrary.ru/item.asp?id=42324644 (дата обращения: 30.04.2020).
7. Лозовский Д. Н. Программно-целевой метод в процессе расследования преступлений / Д. Н. Лозовский // Вестник Адыгейского государственного университета. — Сер. 1. — 2010. — № 3. — С. 160—164.
8. Шаталов А. С. Криминалистические алгоритмы и программы / А. С. Шаталов. — М.: Лига Разум, 2000. — 250 с.
9. Видонов Л. Г. Криминалистические характеристики убийств и системы типовых версий о лицах, совершивших убийство без очевидцев: метод. рек. к использованию систем типовых версий / Л. Г. Видонов. — Горький. 1978. — 122 с.
10. Робозеров В. Ф. Теория и практика раскрытия имущественных преступлений, совершенных в условиях неочевидности: автореф. дис. ... д-ра юрид. наук / В. Ф. Робозеров. — СПб, 1991. — 46 с.
11. Ищенко Е. П. Проблемы первоначального этапа расследования преступлений / Е. П. Ищенко. — Красноярск: Изд-во Красноярск. ун-та, 1987. — 168 с.
12. Валласк Е. В. Криминалистическая характеристика и программы расследования хищения путем мошенничества с использованием ценных бумаг: дис. ... канд. юрид. наук / Е. В. Валласк. — СПб, 2006. — 198 с.
13. Лазарев В. Д. Лжеэкспортное мошенничество: понятие, криминалистическая характеристика, программа расследования: автореферат дис. ... канд. юрид. наук / В. Д. Лазарев. — СПб, 2004. — 26 с.
14. Нелюбин К. А. Программирование и алгоритмизация установления лица, совершившего убийство (по материалам Свердловской области): автореф. дис. ... канд. юрид. наук / К. А. Нелюбин. — Екатеринбург, 2016. — 25 с.
15. Шмонин А. В. Некоторые тенденции развития криминалистических алгоритмов принятия решений в уголовном судопроизводстве / А. В. Шмонин // Труды Академии управления МВД России. — 2017. — № 4 (44). — С. 73—77.
16. Шаталов А. С. Алгоритмизация и программирование расследования преступлений в системе криминалистической методики / А. С. Шаталов // Право. Журнал Высшей школы экономики. — 2017. — № 2. — С. 155—172.
17. Головин А. Ю., Баранов М. В. Алгоритмы расследования в структуре частных криминалистических методик: проблемы разработки и практического применения / А. Ю. Головин, М. В. Баранов // Российский следователь. — 2013. — № 11. — С. 42—44.
