CC BY
107
4. Абдусаламов М.-П.Б., Алигаджиева, З.А. Русско-турецкое противоборство на Кавказе и кумыкские феодальные владения в первой четверти XVIII в.//Научные проблемы гуманитарных исследований. Пятигорск, 2011. Вып. 9. С. 20-35.
5. Чекулаев Н.Д. Российские войска в Дагестане в 1722 - 1735 гг.: проблемы кавказской политики в регионе. Махачкала: ДнЦ РАН, 2008. 210 с.
6. Русско-дагестанские отношения в XVIII - начале XIX вв.: Сборник документов / Сост. В.Г. Гаджиев, Д.-М.С. Габиев, Н.А. Магомедов и др. М.: Наука, 1988. 357 с.
7. Пушкин А.С. История Петра. М.: Наука, 1965. 656 с.
8. Лысцов В.П. Персидский поход Петра I. 1722-1723 гг. М.: Изд-во МГУ, 1951. 247 с.
9. ЦГА РД. Ф. 382. Комендант крепости Святого Креста. 0п. 1.
10. Чекулаев Н.Д. Низовой корпус на Кавказе: История гарнизона крепости Святого Креста: (1722 - 1735 гг.). - Махачкала: Тип. ИП Султанбегова Х.С., 2011. - 206 с.
11. Центральный государственный архив Республики Дагестан (ЦГА РД). Ф. 382. 0п. 1. Д. 15.
12. ЦГА РД. Ф. 18. 0п. 1. Д. 46.
13. ЦГА РД. Ф. 382. 0п. 1. Д. 28.
14. ЦГА РД. Ф. 18. 0п. 1. Д. 78.
15. ЦГА РД. Ф. 382. 0п. 1. Д. 27.
16. ЦГА РД. Ф. 18. 0п. 1. Д. 35.
17. ЦГА РД. Ф. 382. 0п. 1. Д. 27.
18. ЦГА РД. Ф. 382. 0п. 1. Д. 28.
19. ЦГА РД. Ф. 18. 0п. 1. Д. 70.
20. ЦГА РД. Ф. 382. 0п. 1. Д. 27.
21. ЦГА РД. Ф. 18. 0п. 1. Д. 57.
22. Козубский Е.И. История города Дербента. Темир-Хан-Шура: «Русская тип.» В.М. Сорокина, 1906. 468 с.
23. ЦГА РД. Ф. 382. 0п. 1. Д. 29.
24. ЦГА РД. Ф. 382. 0п. 1. Д. 23.
25. История народов Северного Кавказа с древнейших времен до конца XVIII в. / Отв. ред. акад. Б.Б. Пиотровский. М.: Наука, 1988. Т. I. 544 с.
26. Гаджиев В.Г. Сочинения И. Гербера «Описание стран и народов между Астраханью и рекой Курой, находящихся» как исторический источник по истории народов Кавказа. М.: Наука, 1979. 270 с.
27. ЦГА РД. Ф. 382. 0п. 1. Д. 42.
28. Иноземцева Е.И. Дагестан и Россия в XVIII - первой половине XIX в.: проблемы торгово-экономических взаимоотношений. Махачкала: Тип. ДНЦ РАН, 2001. 226 с.
Об авторах
Чекулаев Николай Дмитриевич - кандидат исторических наук, научный сотрудник Института истории, археологии и этнографии Дагестанского научного центра Российской Академии наук, bratzikow1974@mail.ru
Муртазаев Арсен Омарович- кандидат исторических наук, научный сотрудник Института истории, археологии и этнографии Дагестанского научного центра Российской Академии наук, arslist777@mail.ru
Абдусаламов Магомед-Паша Балашович - кандидат исторических наук, доцент кафедры гуманитарных дисциплин Дагестанского государственного института народного хозяйства, vikingpasha@mail.ru
УДК 94(47).084.6
ПРОГНОЗИРОВАНИЕ ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ В 20 - 30-Х ГОДАХ М.Н. ТУХАЧЕВСКИМ.
Черниловский А.А.
Статья посвящена взглядам советского военачальника Михаила Николаевича Тухачевского, сделанным им в 20 - 30-х годах прогнозам надвигавшейся в то время новой мировой войны, дается оценка достоверности этих прогнозов. Ключевые слова: Вторая мировая война, прогноз, роль социально-экономических факторов на войне, военная техника, пролетарская революция, профессиональные и призывные армии, авиация, танки, химическое оружие, десант, приграничное сражение.
Личность, деятельность и военно-теоретическое наследие маршала Тухачевского хорошо изучены в отечественной историографии.
Будучи крупным военным теоретиком и публицистом, Тухачевский в 20 - 30-х гг. поднимал в своих работах тему будущей мировой войны. Цель настоящей статьи заключается в том, чтобы изложить прогнозы, сделанные красным военачальником и оценить, насколько они оказались адекватны той реальности, в которой развернулась Вторая мировая война.
Статья не претендует на то, чтобы охарактеризовать все военно-теоретическое наследие Тухачевского.
Биографические задачи автором статьи не ставились вообще.
М.Н. Тухачевский указывал, что экономические факторы являются решающими на войне, определяют ее облик. В 1928 г. в статье «Война как проблема вооруженной борьбы», написанной им для Большой Советской энциклопедии, говорилось: «Формы войны развиваются в полном соответствии с ростом производительных сил» [7, с.3].
В современной войне роль политических и экономических факторов еще более возрастает: «Ведение войны в современную эпоху перестало быть делом одного полководца-стратега и перешло в руки правительства. Являясь продолжением политики, война вместе с тем не означает отмены или замены ее» [7, с.4].
Тухачевский отмечал, что экономические факторы играют большую роль при составлении плана войны и в то же время существует обратное воздействие подготовки к войне на развитие производительных сил страны: «План войны должен соразмерить строительство вооруженных сил с целями войны, а также с развитием промышленности, в частности военной промышленности и с промышленной мобилизацией. Эта связь идет дальше, она охватывает мобилизацию всего народного хозяйства. Соразмерение имеет и обратное действие: в настоящее время все страны развивают свое народное хозяйство с учетом потребностей войны. <.. .> Вопросы дислокации промышленности (особенно же энергетического хозяйства, химической промышленности и т.д.) получают свое разрешение под давлением не только текущих экономических, но и будущих военных потребностей. В плане войны должны быть оперативно учтены вопросы дислокации крупной промышленности, система электрификации как у себя, так и у противника» [7, с.5-6].
На рубеже XIX - ХХ вв. многие военные теоретики прогнозировали остановку промышленности и массовую безработицу в военное время [1; 2; 5]. Первая мировая война опровергла эти прогнозы, а уровень развития экономики в конце 20-х гг. был гораздо выше, чем в 1914 г.
Тухачевский писал по этому поводу: «Империалистическая война далеко двинула вперед развитие тяжелой индустрии. Разоряя народное хозяйство, война вместе с тем, ввиду колоссального потребления металлов, топлива и разных видов сырья двинула вперед сталелитейную и машиностроительную промышленность, производство энергии и, наконец, целый ряд отраслей химической промышленности. Послевоенный период <...> превысил довоенный уровень производств, обслуживающих войну. Однако не столь значительны в этом отношении количественные, сколько качественные сдвиги. Промышленность капиталистических стран, сумевших стабилизировать свое положение, переживает мощный процесс рационализации и реконструкции» [7, с.17].
Возросшие производительные силы приведут к тому, что будущая война превзойдет по масштабам Первую мировую и будет вестись гораздо более мощной и разнообразной техникой: «Экономические сдвиги, произошедшие после империалистической войны, создают для будущих войн расширенный технический промышленный базис; каждая крупная страна в отдельности, а тем более коалиция разных стран будут значительно более независимы, чем раньше, в отношении сырьевых ресурсов. Будущие войны в смысле их масштаба и напряжения борьбы уйдут вперед по сравнению с войной 1914 - 1918 гг. Увеличение ресурсов и развитие техники обогащают будущие войны громадными средствами автотранспорта, авиации и военной химии, не говоря уже о хранящихся в тайне новых, не употреблявшихся до сих пор боевых средствах, которые если и не в полной мере проявятся в будущих войнах, то во всяком случае, увидят свое первое применение» [7; с.20] - писал Тухачевский.
Этот прогноз почти полностью осуществился, за исключением того, что во Второй мировой войне почти не применялось химическое оружие. Действительно, Вторая мировая война многократно превзошла Первую по масштабам и жертвам; действительно авиация и автотранспорт играли в ней огромную роль; действительно применялись технические средства, неизвестные в Первую мировую войну, - радиолокация, реактивная артиллерия, магнитные морские мины, а на заключительном этапе Второй мировой «увидели свое первое применение» ракеты и атомное оружие.
Особое значение красный полководец придавал росту электроэнергетики: «Электрификация, заключающаяся в создании мощных электростанций, потребляющих самое дешевое топливо и эксплуатирующих энергию рек, соединяющая эти станции высоковольтными линиями электропередач и, таким образом, централизующая, но и рассредоточивающая энергетическое хозяйство, придает совершенно новый характер экономической уязвимости страны. <...> К борьбе за коммуникации морские, речные и железнодорожные добавляется борьба за пути питания электрической энергией» [7, с.18]. Этот прогноз оказался несостоятельным: ни во Второй мировой войне, ни в последующих вооруженных конфликтах борьба за линии электропередач не играла никакой роли.
Тухачевский напоминал, что успехи химической промышленности играли большую роль в Первой мировой войне: «После того как оперативный план Шлиффена сорвался, и Франция не была выведена из строя в первые же месяцы в 1914 г., <...> невозможность получать чилийскую селитру, необходимую для производства порохов, должна была повлечь для Германии катастрофу в самый короткий срок. Однако этого не случилось именно потому, что Германия была страной с наиболее сильно развитой химической промышленностью. Новые открытия (синтетический азот) и возможность их промышленной реализации создавали совершенно новые условия, облегчавшие Германии ее сырьевые затруднения в условиях полной блокады» [7, с.19]. В будущей войне значение успехов химической промышленности будет еще больше: «Довоенное производство анилиновых красок из каменного угля развилось в настоящее время в производство самых разнообразных продуктов. Из каменного угля производятся нефть, бензин, газолин и т.д. Искусственно может быть получен каучук. Таким образом страна, не имеющая нефтяных запасов, не может
быть поставлена в безвыходное положение, и ее автомобильная и авиационная мощь не может быть подорвана. Азотная промышленность, производя искусственные удобрения и тем разрешая многие продовольственные затруднения, вместе с тем непосредственно обслуживает производство пороха, вытесняя чилийскую селитру. Производство из древесины и отбросов хлопка целлюлозы <.. .> будет иметь крупнейшее значение в военное время, так как мирное производство может быть легко переключено на производство порохов» [7, с .19-20].
Под влиянием опыта Первой мировой войны многие советские военные теоретики полагали, что будущая война тоже окончится революцией, что именно революция, а не вооруженные силы, решит исход войны. Констатируя существование таких теорий, Тухачевский писал: «Длительность империалистической войны, преобладание в ней по времени позиционных форм, поражение страны, обладающей лучшей армией и действовавшей наиболее решительно (Германия), окончание войны действием не столько военных, сколько социальных и других факторов - вызвали в послевоенной военно-теоретической литературе немало течений, характеризующихся неверием в возможность окончить войну вооруженным насилием» [7, с.11].
Сам Тухачевский более реалистично смотрел на этот вопрос. Хотя он говорил о такой возможности, но подчеркивал, что пролетарская революция не может начаться в самом начале будущей войны: «Организации рабочего класса противопоставляются организованность и вооружение буржуазии. Во время империалистической войны мы еще не знали мощных вооруженных фашистских организаций. Буржуазия готова к борьбе с революциями неизмеримо больше, чем это было во время империалистической войны. Социал-демократические партии будут еще больше поддерживать и обслуживать войны империалистов. Революции, т. е. превращение войн империалистических в гражданские неизбежны, но они не начинаются немедленно с началом войны» [7, с.20].
На практике «превратить империалистическую войну в гражданскую» во время Второй мировой войны оказалось еще гораздо труднее, чем прогнозировал Тухачевский в конце 20-х гг. К тому времени, когда началась война, фашисты в Германии были не просто союзником буржуазии против коммунистов, они обладали монополией власти. Кроме того, вопреки прогнозам Тухачевского, социал-демократические партии в странах фашистского блока были уничтожены задолго до войны, поэтому они при всем своем желании просто не могли «поддерживать и обслуживать войны империалистов».
В то время в европейской военной мысли была популярна теория отмирания массовых призывных армий, их замены малыми профессиональными армиями. Тухачевский внес немалую лепту в критику этих теорий. В 1931 г., в предисловии к советскому изданию работы одного из апологетов «малой профессиональной армии», английского генерала Джона Фуллера «Реформация войны» красный военачальник писал: «Критикуя современные армии, Фул-лер проводит знак равенства между численностью и мускульной силой. <.> Можно ли рассчитывать на то, что с заменой «силы человека силой машины» уменьшится численность армии, как это высказывает Фуллер? Конечно нет. Ведь идею малой армии, вытекающую из замены мускульной силы машиной, Фуллер якобы берет из области общепромышленного технического развития. Но из этого развития вытекает как раз обратное. Разумеется, чем более совершенствуются машины, тем большей становится продукция одного рабочего. Но отсюда вовсе не следует, что с ростом технического прогресса численность рабочего класса уменьшается. Наоборот, если не считать периодов кризисов капитализма - общее развитие производительных сил и технический прогресс неизменно сопровождались численным ростом пролетариата. Тот же процесс мы наблюдаем и в развитии вооруженных сил. Замена мускульной силы машиной не только не содействует уменьшению численности армии, но как раз наоборот, неизбежно влечет за собой рост ее массовости, так как такой военно-технический прогресс является выражением роста производительных сил страны и выбрасываемой ей массы техники на поля сражений» [7, с. 151-152].
Одним из аргументов сторонников «профессиональной армии» была неповоротливость многомиллионных масс. Критикуя этот аргумент, Тухачевский писал: «Массовая армия вовсе не является и синонимом неповоротливости. Наоборот, пути моторизации и применения самолета сделают эти возросшие массы много подвижнее старых армий и придадут большую решительность стратегическим действиям» [7, с.153].
Помимо использования этих вполне рациональных аргументов, Тухачевский ссылался на коммунистическую идеологию. Так, он цитировал резолюцию VI конгресса Коминтерна, в которой говорилось: «Грядущая мировая империалистическая война будет не только механизированной войной, во время которой будут использованы громадные количества материальных ресурсов, но вместе с тем войной, которая охватит многомиллионные массы населения воюющих стран» [7, с.153].
Ниже сам Тухачевский писал: «Большую войну в современных условиях можно вести только массовой механизированной армией. <.> Предполагать обратное - значит предполагать, что в случае новой большой войны капитализм может благополучно отделаться от превращения империалистической войны в гражданскую» [7, с.153].
Критика концепции «профессиональных армий» оказалась верна. Вторая мировая война, как и Первая, велась вооруженными народами. Переход от призывных армий к профессиональным действительно начался, но лишь в 70-х гг. ХХ в., на совершенно другом уровне развития экономики и техники, причем этот переход остается далеко не завершенным даже в наше время.
В начале 30-х гг. Тухачевский говорил, что для подготовки к будущей войне уже недостаточно опыта минувшей мировой войны. Даже в боях 1917 - 1918 гг. танки, авиация, химическое оружие оставались вспомогательными средствами, лишь дополнявшими пулеметно-артиллерийское сражение. В начале 30-х гг. ситуация совершенно иная: «В настоящее время условия развития военных воздушных сил и танковых войск коренным
образом отличаются от тех условий, в которых они развивались в конце империалистической войны» [7, с.181]. Тухачевский справедливо говорил, что «авиамотомеханизация», как он называл переход армий к машинной боевой технике, коренным образом изменит соотношение сил обороны и подавления в пользу последнего.
Рассуждая о перспективах развития военной техники, Тухачевский констатировал, что развитие самолетов в начале 30-х гг. идет по пути:
1. Увеличения высотности вплоть до полетов в стратосфере, что сделает бомбардировщики неуязвимыми для зенитной артиллерии;
2. Усиления вооружения, что позволит истребителям завязывать бой на дистанции в несколько километров;
3. Создания новых авиационных двигателей, причем помимо совершенствования поршневых моторов, «крайне секретно, но интенсивно ведутся работы по созданию реактивного мотора» [7, с.183].
Наряду с этим Тухачевский сделал нелепый прогноз, что в авиации якобы будут применяться дизельные двигатели.
О перспективах воздушной войны Тухачевский в 1932 г. говорил следующее: «Военно-воздушные силы выросли в настоящее время в столь могущественный боевой фактор, что их совместные действия с сухопутной армией или морским флотом, которые были основным видом действий во время империалистической войны, в будущем явятся лишь вспомогательными. Решающее значение будут иметь так называемые самостоятельные действия воздушных сил во взаимодействии с сухопутными или морскими силами в более широком масштабе. Самостоятельные действия осуществляются как бомбардировочными, так и десантными операциями. Десанты высаживаются как при помощи парашютов, так и путем посадок на наиболее подходящих площадках» [7, с.184].
Прогноз Тухачевского о том, что решающее значение в будущей войне будут иметь «самостоятельные действия авиации» (т. е. стратегические бомбардировки) оказался верным лишь по отношению к Западному фронту. На других театрах основной задачей авиации оставалась непосредственная поддержка сухопутных войск (на советско-германском фронте) и кораблей (на Тихом океане). Вместе с тем, совершенно верным оказалось утверждение красного военачальника, что большое значение в будущей войне будет иметь новый род войск, воздушный десант.
Отмечая, что важнейшей задачей является создание танков, способных проходить большие расстояния, не прибегая к перевозкам по железной дороге и в кузове тяжелых грузовиков, Тухачевский ошибочно видел решение этой проблемы в создании колесно-гусеничных, плавающих и летающих танков. В действительности магистральным путем развития танкостроения оказалось совершенствование гусеничных танков.
Кроме того, Тухачевский предполагал, что потребуется одновременно создавать пулеметные танки для уничтожения вражеской пехоты, артиллерийские танки для борьбы с танками и противотанковой артиллерией противника, саперные танки, танки-транспортеры пехоты. Вторая мировая война опровергла эти прогнозы, признание в ее ходе получили лишь артиллерийские танки.
Тухачевский полагал, что танкам нужен запас хода в 150 - 200 километров. Между тем уже в конце 30-х гг. этот прогноз был далеко превзойден: переход к дизельным двигателям позволил повысить запас хода танков до 400 - 500 километров.
Говоря об организации войскового тыла в будущей войне, Тухачевский отмечал, что задачи здесь усложнились; тыл «должен одновременно бесперебойно снабжать массовую артиллерийскую армию, питать горючим и ремонтировать механизированную армию и снабжать авиамотомеханизированные десанты в тылу противника» [7, с.191].
Растет роль автомобильного транспорта: «Автомобильный и тракторный транспорт будет иметь значение на участках не только от железнодорожных станций и до боевых частей, но и значительно глубже. Борьба противника с железнодорожным тылом путем применения авиации будет создавать пробки и заедание железнодорожных участков, при которых автотранспорту нередко придется подавать снабженческие грузы со значительной глубины. Наконец, нельзя упускать из виду и той особой роли, которую в ближайшем будущем сможет играть воздушный транспорт» [7, с. 191-192].
М.Н. Тухачевский в 1934 г. писал, что пограничное сражение в будущей войне будет протекать совсем не так, как в Первой мировой: «Пограничная полоса стала очень уязвимой со стороны противника. В первую очередь эту уязвимость создают воздушные силы, во вторую - механизированные соединения, усиливаемые пограничной конницей и стрелковыми частями на автомобилях. Действия мехвойск опираются на сковывание тыла противника, на разрушение его железнодорожных средств, на массовую выброску авиадесантов, производимых воздушными силами. Этот новый характер пограничных действий, во-первых, может сорвать производство мобилизации в пограничной полосе, а во-вторых, сорвать сосредоточение к границам массовой, многомиллионной армии» [7, с.212].
В пограничной полосе, по словам Тухачевского, невозможно создать сборные пункты, потому что они были бы легкой целью для вражеской авиации, и мобилизованные массы были бы деморализованы и частично уничтожены еще до того, как попали бы в части. Более надежна персональная приписка мобилизуемых контин-гентов к частям, что позволило бы максимально децентрализовать мобилизацию в пограничной полосе и уменьшить потери от воздушных налетов. Но в любом случае мобилизация подвергается опасности со стороны воздушных десантов противника: «Движение мобилизованных людских масс, как без сборных, так и со сборных пунктов, вплоть до войсковых частей производится без их вооружения. Движение больших масс без строгой организации и вооружения чревато большими опасностями и неожиданностями. В современных условиях вполне осуществимо организовать массовый, но широко разбросанный сильно вооруженный десант, который
будет сильнее вооруженных сил местных властей и против которого будут совершенно беспомощны мобилизованные массы населения. Пропаганда и деморализация, которые принесет авиация противника, могут полностью развалить мобилизацию. Кадры войсковых частей могут, конечно, вступить в бой с десантами, но, во-первых, они сами могут быть атакованы мехчастями и конницей из-за границы, в условиях полной изолированности, создаваемой десантами, и, во-вторых, шансы на успех в действиях против авиадесантов, которые будут применять подвижную партизанскую тактику, невелики» [7, с.213].
Таким образом, мобилизация в пограничных районах будет сорвана.
Что касается развертывания главных сил, выдвигающихся к границе из глубины страны, то оно может быть сорвано воздушными ударами по железнодорожной сети: «Противовоздушная оборона может быть более или менее успешно осуществлена в районах железнодорожных узлов, но почти неосуществима на перегонах. Зенитное вооружение воинских и прочих эшелонов не может быть очень серьезным, особенно против внезапно атакующих штурмовиков, так как с поезда трудно заметить или услышать приближение самолетов, летящих укрыто, используя складки местности. Авиационные десанты еще более прочно могут закрепить этот срыв сосредоточения, как путем создания крушений эшелонов, так и путем взрывов мостов» [7, с.213-214].
Тухачевский исходил из того, что штурмовик будет совершать один вылет в сутки; для уничтожения идущего эшелона достаточно 3 штурмовиков; для восстановления движения по железной дороге требуется 5 - 6 часов. Если даже допустить при этом, что потери штурмовой авиации будут очень велики - 100% в месяц, то все равно получается, что достаточно 12 штурмовиков в строю и 12 в резерве, чтобы в течение месяца совершать воздушные налеты через каждые 6 часов и совершенно парализовать одну железную дорогу. Если к границе ведет, например, 10 железнодорожных линий, то для срыва развертывания достаточно 240 штурмовиков [7, с.214].
Советский штурмовик начала 30-х гг. Р-5 имел радиус действия 450 километров, польские и японские штурмовики того времени имели схожие характеристики. Исходя из того, что вражеские аэродромы будут расположены в среднем в 150 километрах от границы (более близкое расположение будет опасно), и что штурмовик идет к цели не по прямой, а по «ломаному» маршруту, Тухачевский определил полосу надежного поражения в 250 километров от границы. Примерно такой же будет глубина полосы авиадесантного поражения [7, с.215-216]. Таким образом в этой полосе стратегическое развертывание будет полностью сорвано, если только не будет принято особых предупредительных мер. Налеты на более глубоко расположенные железнодорожные узлы в период пограничного сражения не могут носить систематического характера.
Далее Тухачевский анализирует несколько вариантов будущего пограничного сражения.
В первом возможном варианте ни одна сторона не примет новых, неизвестных мер. Тухачевский так описывал этот сценарий: «Тогда железнодорожное сосредоточение будет сорвано в обе стороны от границы, и отмобилизованным армиям придется сгружаться разделенными пятисоткилометровой полосой. Внутри этой полосы будут вестись беспорядочные столкновения между пограничными гарнизонами и местными войсками с одной стороны, и десантными и прорвавшимися отрядами противника с другой. Главным силам обеих сторон, выгрузившимся из эшелонов, придется совершать сложный марш-маневр. <.> Столкновение главных сил произошло бы лишь через полмесяца где-либо в районе границы» [7, с.216-217].
Второй возможный вариант выглядит так: «Одна из сторон, лучше подготовившаяся к новым формам войны, предпримет ряд мер, которые сорвут усилия противника по нарушению стратегического сосредоточения. Тогда главные силы сторон к моменту сгружения из эшелонов окажутся разделенными полосой глубиной до 250 километров и столкновение главных сил могло бы произойти примерно через неделю, но уже глубоко на территории противника» [7, с.217].
В третьем варианте обе стороны предпримут меры, заключающиеся, как нетрудно догадаться, в нападениях на авиацию противника. В таком случае ход пограничного сражения будет зависеть от исхода боевой деятельности авиации [7, с.217].
Эти прогнозы Тухачевского оказались ошибочными. Описывая три варианта приграничного сражения, он совершенно не предвидел того варианта, который осуществился в июне 1941 г., да и в других кампаниях Второй мировой войны: когда главные силы армии вторжения будут заблаговременно развернуты на границе до начала войны, полномасштабные бои начнутся с первых часов, войска обороняющегося, развернутые на границе, будут раздавлены превосходящими силами противника, а войскам, расположенным в глубине территории, придется беспорядочно вступать в бой.
В середине 30-х гг. Тухачевский уже считал, что главным вероятным противником СССР станет гитлеровская Германия. Весной 1935 г. он писал в статье, опубликованной в журнале «Военный сборник»: «Придя в январе 1933 г. к власти, Гитлер заявил, что ему потребуется четыре года для уничтожения кризиса и безработицы в Германии. Эта национал-социалистская демагогия так и осталась пустой демагогией. За то, как теперь становится ясным, за этим демагогическим планом скрывался другой, гораздо более реальный четырехлетний план создания гигантских вооруженных сил. В самом деле, уже на второй год власти национал-социалистов число дивизий, разрешенных Германии Версальским договором было утроено, достигнув 21. Была создана запрещенная тем же договором военная авиация. Германская военная промышленность практически вступила на путь все прогрессирующей мобилизации. <.. .> Практическим завершением этой программы является объявленный национал-социалистским правительством закон о всеобщей воинской повинности и о сформировании 36 дивизий мирного времени. Таким образом, уже на
третий год власти Гитлера вооруженные силы Германии, только сухопутные, достигают мощности довоенной Германии, если учесть, что мобилизационное развертывание в Германии теперь производят утроением, а не удвоением (из 7 дивизий развернуты 21). Наличие сильной авиации делает эту армию еще более сильной» [7, с.233].
О внешнеполитических планах нацистского диктатора Тухачевский писал: «Гитлер заявил о том, что по отношению к СССР обстановка «заставляет Германию сохранить за собой свободу действий в будущем». При этом, по данным печати, Гитлер требует ослабления западных границ СССР» [7, с.238]; «Гитлер усыпляет Францию, ибо он не хочет давать повод к росту французских вооружений. Само собой разумеется, что империалистические планы Гитлера имеют не только антисоветское острие. Это острие является удобной ширмой для прикрытия реваншистских планов на западе (Бельгия, Франция) и на юге (Познань, Чехословакия, аншлюс). Помимо всего прочего, нельзя отрицать, что Германии нужна французская руда. Ей необходимо и расширение ее морской базы. Опыт войны 1914-1918 гг. показал со всей очевидностью, что без прочного обладания портами Бельгии и северными портами Франции морское могущество Германии невозможно построить» [7, с.239]. Эти слова красного маршала трудно назвать иначе, чем пророческими.
Подводя итог, можно сказать, что М.Н. Тухачевский относительно адекватно прогнозировал Вторую мировую войну. Вместе с тем, ошибочными оказались его прогнозы о применении в будущей войне химического оружия, о характере приграничного сражения, о пролетарской революции в конце войны.
The article is devoted to the views of the Soviet military commander of Mikhail Nikolayevich Tukhachevskiy and made by him in 20 - 30-ies the forecasts of the imminent new world war at the time. It is given an estimation of the reliability of these forecasts. Keywords: the Second World War, the prognosis, the role of socio-economic factors in the war, military vehicles, the proletarian revolution, professional and draft armies, the air force, the tanks, chemical weapons, paratroopers, the border battle.
Список литературы
1. Блиох И.С. Будущая война в техническом, экономическом и политическом отношениях, т. 1-6. СПб, 1898.
2. Гулевич A.A. Война и народное хозяйство. СПб., 1898. 188 с.
3. Кантор Ю.З. Война и мир Михаила Тухачевского. М.: Издательский дом «Огонёк»; «Время», 2005. 576 с.
4. Минаков С.Т. Сталин и его маршал. М.: Яуза, Эксмо, 2004. 640 с.
5. Михневич Н.П. Основы стратегии: Курс Интендант. акад. СПб.: 1913. 252 с.
6. Соколов Б.В. Михаил Тухачевский: жизнь и смерть «Красного маршала». Смоленск: Русич, 1999. 512 с.
7. Тухачевский М.Н. Избранный произведения, т. 2. М.: Воениздат, 1964. 264 с.
Об авторе
Черниловский Артем Александрович - доцент Орловского государственного университета (Карачевский филиал), senior. chernilowsky2013@yandex. ru
УДК [625.312:93]:[31:656+912.43:656](470.333+470.318)
ИСТОРИЯ РАЗВИТИЯ МАЛЬЦОВСКОЙ ЖЕЛЕЗНОЙ ДОРОГИ (КАРТОГРАФО-СТАТИСТИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ)
Чибряков Я.Ю.
В статье исследуется история Мальцовской узкоколейной железной дороги. Особое внимание уделено спорным вопросам хронологии её развития. Впервые при изучении этой дороги в качестве источников использованы материалы ведомственной статистики и картографии Министерства путей сообщения Российской империи и Народного комиссариата путей сообщения РСФСР/СССР. Исследование проведено с учётом экономических и политических реалий России того времени. Ключевые слова: история транспорта, железные дороги необщего пользования, Мальцовская узкоколейная железная дорога, С.И. Мальцов, карты путей сообщения, статистика путей сообщения, Брянск, Дятьково, Людиново.
Введение
Изучение истории формирования и развития железнодорожной сети в условиях нашей страны, где железные дороги являются одним из основных элементов территориального «каркаса» государства, имеет важнейшее значение. Без этого невозможно понять экономические, политические и социокультурные особенности освоения территории страны в целом и её отдельных частей.
В последние годы резко возросший в России интерес к истории железнодорожного транспорта вызвал выход в свет большого количества исследований в данной области. Характерно, что в отличие от дореволюционных и советских работ, нынешние исследования преимущественно посвящены истории отдельных железных дорог необщего пользования1, в основном узкоколейных ведомственных линий, некогда игравших большую роль
1 По железным дорогам общего пользования осуществляются коммерческие перевозки грузов и пассажиров на условиях публичного договора, с использованием единых правил перевозок для всех отраслей экономики и слоёв населения страны. По железнодорожным линиям необщего пользования осуществляются, как правило, перемещения грузов в процессе производства и перевозка работников на территории предприятий, а также обеспечивается взаимодействие с железнодорожным транспортом общего пользования.
