CC BY
88
Т. А. Богданова,
А. К. Клементьев
ПРОФЕССОР СПбДА Н. Н. ГЛУБОКОВСКИЙ И о. ПАВЕЛ ФЛОРЕНСКИЙ
По происхождению, воспитанию, образованию, наконец, возрасту Н. Н. Глубоков-ский (1863-1937) и о. П. А. Флоренский (1882-1937) принадлежали к разным полюсам духовно-академической корпорации. В статье не ставилась цель сравнить приемы их богословствования как представителей богословия «школьного», или «официального», и «нового». Писать об истории их взаимоотношений также невозможно ввиду отсутствия таковых. Имеющиеся в нашем распоряжении материалы позволяют говорить лишь о некоторых эпизодических контактах.
Уроженец Вологодской губ., вышедший из семьи потомственного сельского духовенства, Николай Никанорович Глубоковский прошел все ступени духовной школы (церковно-приходская, духовное училище, духовная семинария, академия, профессорский стипендиат), будучи воспитанником «старой» академии, которую успел застать уже на ее излете. В числе его учителей — историки Е. Е. Голубинский (18341912), А. П. Лебедев (1845-1908), В. О. Ключевский (1841-1911), философию читал В. Д. Кудрявцев-Платонов (1828-1891). С 1891 г. Глубоковский занимал кафедру Св. Писания Нового Завета в С.-Петербургской духовной академии (СПбДА), став в 34 года ординарным профессором и одним из самых молодых докторов богословия. Автор нескольких фундаментальных монографий (о бл. Феодорите, ап. Павле, архиепископе Смарагде Крыжановском), множества статей и рецензий в духовной печати, редактор первой Православной богословской энциклопедии был одним из самых авторитетных в христианском мире православных богословов1. Ко времени вхождения о. Павла Флоренского в Московскую духовную академию (МДА) в качестве и. д. доцента по кафедре истории философии (1908) Глубоковский был несомненно центральной фигурой духовно-академической корпорации, имея репутацию «консерватора» и «охранителя», во всяком случае — человека строго-ортодоксального направления в богословии.
Совсем иным был путь о. П. А. Флоренского, получившего первоначально светское образование, закончившего гимназию, Московский университет (1904) и, нако-
нец, в 1908 г. МДА. Флоренский числился в ряду сторонников епископа Феодора (Поздеевского), назначенного ректором МДА для проведения в жизнь нового академического устава, принятого в апреле 1910 г. и дополненного в августе 1911 г. Деятельность нового ректора оставила о себе резко противоположные отзывы. Во всяком случае, Глубоковский судил о ней отрицательно, как и о новом академическом уставе. Флоренский входил в «Самаринский» или «Новоселовский кружок»2. Лица, составлявшие этот круг (П. Б. Мансуров, С. Н. Булгаков, Л. А. Тихомиров, Н. Д. Кузнецов, С. Н. Свенцицкий и др.), точнее, идеи, вдохновлявшие их деятельность, отрицательное отношение к «официальному или «школьному богословию», зараженному, по мнению их, протестантским рационализмом, также не вызывали сочувствия у Глубоковского, «богоискательство» всякого рода он ненавидел как «зловредное извращение», «новопутейское» направление считал «опасным» и «ложным»3.
Имя о. Павла Флоренского впервые встречается в переписке Глубоковского в августе 1909 г. В одном из писем В. В. Розанов просил Глубоковского высказать свое суждение «как об ученых и как о личностях», о проф. М. М. Тарееве, которого знал по переписке, и об о. Павле Флоренском, которого дважды видел. «По интересу личности, — замечал при этом Розанов, —представьте, я во Флоренском встретил почти чудо: отшельник, монах (по жизни), философ (платоник) и вместе безгранично чувствующий природу, нашу «се/ырую северную природу». То, что он в письмах мне писал, лишь на 1/2 я понимаю, постигаю: но что постигаю — в высочайшей степени любопытно»4. Отвечая Розанову, Глубоковский пишет на следующий день после получения письма, 8 августа: «Флоренского “абсолютно” не знаю, если не считать слухов и случайных мнений о его работах. Мне думается, что ему и теперь нужны крепкие и надежные руки товарищеского руководства, и иначе возможны для него некие опасности — и оригинальничанье и богоискательство... Впрочем, пока слышу и думаю о нем все наилучшее [. ..]»5. К проявлениям же любого «оригинальничанья» в богословии, что, например, находил в работах профессора МДА М. М. Тареева, Глубоковский относился неодобрительно.
По просьбе Розанова, с 1913 г. Глубоковский составлял для газеты «Новое время» ежегодные обзоры «Богословие», которые печатались в первом январском номере газеты без указания авторства Глубоковского. В первом таком обзоре (за 1913 г.) отмечено и появление книги о. Павла Флоренского: «Почти накануне наступившего 1914 года вышел громадный философско-богословский труд... приват-доцента МДА Павла Флоренского “Столп и утверждение истины”. Книга эта не может не вызвать о себе очень много споров и рассуждений, притом не в одной богословской среде, но и среди светских философов и даже среди светского общества»6. Впрочем, как указано Н. Н. Глубоковским в записной книжке, «Вся эта статья — моя, за исключением последних 12 строк об о. П. А. Флоренском, прибавленных В. В. Розановым [...]». Но в обзоре за 1914 г. уже сам Глубоковский писал: «В богословско-теоретической области, бесспорно, самым оригинальным произведением было сочинение проф. о. П. А. Флоренского, “Столп и утверждение истины: опыт православной теодецеи” (Москва), или сокращенно (в качестве диссертации на степень магистра богословия) под заглавием “О духовной истине”, слишком необычное и по содержанию и даже по форме для нашего богословия, а потому и едва ли оно будет продуктивно усвоено последним»7.
21 октября 1916 г. исполнилось 25 лет научно-педагогической деятельности Н. Н. Глубоковского в Петроградской (С.-Петербургской) духовной академии, с
1913 г. именовавшейся наряду с другими Императорской. Глубоковский получил массу поздравительных адресов, писем, телеграмм от иерархов русской церкви, от бывших сокурсников по МДА, учеников по СПбДА, от светских и церковных ученых, от представителей духовенства, от земляков и просто незнакомых людей, почитателей его научной деятельности. Среди этих поздравлений были приветствия и от преподавателей МДА. «Совет общества питомцев МДА горячо приветствует дорогого юбиляра родной академии, знаменитого ученого, крепкого защитника устава духовной науки и просвещения, доброго сердечного товарища»8. Большинство приветствовавших видели в Глубоковском не только ученого, но «одушевленного борца за научные идеалы», отмечая, что его учено-профессорская деятельность всегда служила и будет служить образцом не только в научном, но и в нравственном отношении.
Среди «юбилейных» материалов в архиве Глубоковского имеется также несколько подаренных ему изданий. В числе их книга о. Павла Флоренского «Около Хомякова (Критические заметки)» с дарственной надписью автора: «Глубокоуважаемому Николаю Никаноровичу Глубоковскому с пожеланием доброго здоровья и многих лет — чтобы справить ветхозаветный юбилей. 1916, X, 19. Сергиев Посад»9. Дар о. Павла Флоренского оттеняет следующий небольшой «эпизод», ярко характеризующий атмосферу в духовно-академической корпорации тех лет. Накануне юбилея Глубоковского его товарищ по годам обучения в МДА (1884-1889) В.Н. Тычинин послал юбилейную заметку о Глубоковском в журнал «Богословский вестник», редактируемый о. Павлом Флоренским10. Ответ Флоренского от 17 октября 1916 г. Тычинин переслал Глубоковскому. Вот это письмо: «Статейка Ваша получена, но по причинам, от меня не зависящим, поместить не могу, хотя бы и хотел. Написана она живо и подходила бы к юбилейному № “Богословского Вестника”. Но сложность установившихся в учено-духовном мире отношений, делает обнародование ее на страницах “Богословского вестника”, безусловно, невозможным. Если Вы не напечатаете эту заметку где-нибудь в другом месте, прошу подарить ее рукопись мне; при более благоприятных обстоятельствах я ее непременно напечатаю, но когда это может быть, — не знаю»11.
Почему же в журнале МДА не могла быть опубликована статья о юбилее одного из самых знаменитых ее питомцев, избранного к тому же в 1914 г. почетным членом этой академии.
«Сложность отношений», о которой упоминает Флоренский, вызывалась появлением в 1914 г. воспоминаний Глубоковского о МДА — «За тридцать лет. 18841914», — опубликованных в сборнике «У Троицы в Академии», который вышел к 100-летию академии. Сам автор называл свои воспоминания «свитком благословений и слез». С благоговением описывая академию «старую», до реформ 1880-х годов, он с горечью писал о последующем упадке академического строя и лицах, причастных этому процессу. Статья имела сильный резонанс, вызвав многочисленные отзывы в печати, а в самой МДА произвела впечатление «разорвавшейся бомбы». Большинство «жало» Глубоковскому руку за мужество говорить правду без обиняков и не взирая на лица12. Один из инициаторов и составителей сборника «У Троицы в Академии», известный в то время московский протоиерей о. Николай Добронравов сообщал Глубоковскому, что «правящая партия» в академии «скрежещет зубами», а епископ Феодор в своей речи, которая должна появиться в октябрьском номере «Богословского вестника», выругал Глубоковского «почти нецензурными» словами, так что редактору о. Павлу Флоренскому «много пришлось упрашивать ректора
дать хоть сколько-нибудь терпимое изложению своему примечание», первоначально наполненному «самою грубою бранью»13. Речь шла о примечании епископа Феодора в его же статье «К новому столетию»14.
После Февральского государственного переворота 1917 г. в составе преподавательской корпорации МДА произошли значительные перемены. В марте 1917 г. был отстранен от должности, а 1 мая формально уволен с поста ректора епископ Феодор. В начале апреля 1917 г. Глубоковский пишет статью о деятельности Комитета по усовершенствованию духовных училищ (1807-1808 гг.) — «Начало организованной духовной школы». Иронизируя по поводу восторжествовавших «свобод», он напоминал об обязанности духовной школы сохранять верность идеалу высшего христианского ведения, для чего призывал оглянуться назад, чтобы «если не возвратиться, то прислушаться к прежним здоровым заветам, выдержавшим испытание и гарантированным в своей прочности»15. Завершенную 4 апреля 1917 г. статью он посылает в «Богословский вестник». На 1-м листе рукописи статьи есть помета о. П. А. Флоренского: «Для мая. Прошу набрать заранее, ибо надо корректуру отправить в Петроград. Свящ. П. Флор[енский]»16. Однако статья Глубоковского появилась лишь в №6 (июнь-июль), вышедшем уже под редакцией М.М.Тареева, вступившего в должность редактора 4 мая.
В архиве Глубоковского сохранились также два письма к нему Флоренского17. С лета 1917 г. Глубоковский работал над составлением очерка о развитии богословия в России для проектируемого Академией наук сборника «Русская наука»18. В этой связи он обратился к о. П. А. Флоренскому за некоторыми разъяснениями по поводу научных трудов его. Ответ Флоренского датирован 20 октября 1917 г.:
«Крайне виноват пред Вами, глубокоуважаемый Николай Никанорович, своим длительным молчанием, но непрестанная занятость, постоянные посетители, церковные службы и семья до такой степени мешают переписке, что я действительно физически не способен иногда целыми месяцами написать письмо. Спешу, теперь, ответить на Ваши вопросы, а пока что — прошу принять от меня несколько брошюр (среди них имеется и рецензия на Завитневича), посланных сегодня с прапорщиком А. Репловским.
Относительно знаменитого примечания, касающегося Вас, ничего не могу сообщить, ибо ни рукописи, ни корректуры не имею, да и не имел (они остались в руках Автора)19. А восстановить его теперь, после стольких утекших времен и пронесшихся бурных событий решительно не в состоянии. Ведь я не обладаю Вашей алмазной памятью, неизгладимо сохраняющей все прошедшее чрез сознание, и забываю очень скоро все подробности, оставляя в уме лишь общие отношения.
О диссертации своей “О Духовной Истине” я хотел бы сказать лишь то, что ни в ней, ни где бы то ни было я, в угоду кому бы то ни было, не написал ни одной запятой. Но кое-чем существенно входящим в ткань книги моей пришлось поступиться, не потому чтобы я боялся Св. Синода, а потому, что я не был в нравственном праве требовать Синодской санкции тем сторонам своей книги, которые [ка]зались моему рецензенту недостойными таковой, и это пишу по чистой совести: я не позволю стеснять своей совести и своей мысли никому, но потому не хочу насиловать чужой совести и чужого разумения, хотя бы они и казались мне карикатурными. Итак, что же опущено в “О Духовной истине” сравнительно со “Столпом и Утверждением Истины”? Во-первых, лирические места. В моем понимании, эти места были не украшением, не виньетками в книге, а методологическими прологами соответственных
глав. Удались ли эти места, судить не мне. Но хотел я именно таких вступлений, подготовляющих читателя к пониманию догматических и философских построений. Далее, опущен ряд глав[ных] писем, как мне кажется, представляющих собою философско-богословский тєХо^20 книги. И это сделано не без боли. Что же касается до примечаний, то их сокращение обусловлено исключительно экономическими соображениями — ради дешевизны вторичного набора, и, следовательно, эти сокращения м.[огут]б.[ыть] и ущербны для материальной полноты книги, со стороны идейной не представляют важности и должны рассматриваться как абіафєрои21. Итак, если Вам угодно сделать мне честь изложением моих методов и воззрений, то желательно, чтобы таковое было на основании “Столпа”, а не “О Духовной истине”. Но к сожалению, у меня нет ни одного экземпляра “Столпа” и служить Вам таковым я не могу, а достанете ли Вы где его — не знаю.
Вас. Вас. Розанов с семьею спаслись в Посаде и живут здесь. Вас. Вас. часто вспоминает Вас и почему-то питает к Вам исключительную нежность и уважение, — делая для Вас едва ли не единственное исключение из всей духовной школы. При свидании с ним не премину передать ему Ваш привет, который будет ему приятен. Вам же желаю доброго здоровья и спокойствия, в нынешнее неспокойное время.
С уважением к Вам священник Павел Флоренский.
P. S. Говорят, письма с титулами пропадают. Посему пишу без «Е. П.»22.
Второе из имеющихся писем Флоренского написано полтора года спустя и датировано 13 марта 1919 г.
«Многоуважаемый Николай Никанорович!
Рад был получить от Вас весточку и узнать что Вы живы. Ведь ни о ком ничего не знаешь. Василий Вас. Розанов скончался, скончался мирно и благочестно, за время болезни несколько раз причащался и соборовался. От своих убеждений он не отрекался, но как-то совместил в себе радость благодати — ибо он таинственно был крещен за время болезни — и свои думы о важности рождения. Погребение его было бедное, чтобы не сказать убогое; везли его на розвальнях, в простом деревянном гробу. Но все было благостно и светло, — тепло, искренно и красиво23. Пишите о своем обзоре русской богословской литературы, страстно жду ее, но пока не дождался. Не пропала ли книга, сохрани Бог, в дороге. Что до меня, то я всецело занят комиссией по охране Лавры. Академии нашей, можно сказать, нет, и это очень грустно. Всего [доброго]. Господь да хранит Вас.
Ваш искрен[но] священ.[ник] П. Флоренский»24.
Очерк Глубоковского был завершен еще в декабре 1917 г., но сам сборник «Русская наука» по условиям времени так и не появился. По просьбе руководителя этого проекта А. С. Лаппо-Данилевского, Глубоковский подготовил сокращенный вариант своего очерка. В 1919 г. в Петрограде был отпечатан единственный оттиск его под заглавием «Богословие», и навряд ли о. Павел Флоренский мог познакомиться тогда с этим очерком. В 1928 г. Глубоковскому удалось издать в Варшаве тот же сокращенный вариант под заглавием «Русская богословская наука в ее историческом развитии и новейшем состоянии».
Имя о. Павла Флоренского упоминается в первом разделе—«Догматике»—и завершает этот раздел. «Ему [православию] преимущественно посвящен “опыт православной теодеции” проф. о. П. А. Флоренского, — писал Глубоковский. Исходным
принципом провозглашается «живой религиозный опыт, как единственный законный способ познания догматов», поскольку «православие показуется, но не доказу-ется; вот почему для всякого, желающего понять православие, есть только один способ, — прямой опыт православный», и «чтобы стать православным, надо окунуться разом в самую стихию православия, зажить православно, — и нет иного пути». Значит, рациональным методом прийти туда нельзя, и это, конечно, потому, что в области божественной, которую отражает в здешнем мире православное или подлинное христианство, для нашего конечного прозрения все иррационально по самому своему существу. Необходимо, что к нему можно приблизиться только опытным жизненным приобщением, а здесь Бог по Его внутреннему бытию и промыслительно-искупительному делу обнаруживается, ощущается и воспринимается уже как высочайшая разумность. Посему в догматическом отношении христианство лучше всего раскрывается по идее Софии — Премудрости Божией, каковая «идея, — по убеждению о. П. А. Флоренского, — определяет русское религиозное сознание в самых его истоках, и в ней именно — глубочайшая основа его своеобразия»25.
Мы имеем многочисленные издания сочинений о. Павла Флоренского, проходит уже не первая конференция, посвященная ему, издаются сборники. Имя Николая Никаноровича Глубоковского известно гораздо менее. Первая конференция, посвященная 70-летию со дня кончины его (18 марта 1937), прошла в марте 2007 г. в Софии, где с 1923 по 1937 г. он состоял профессором богословского факультета.
«Поминайте наставники ваша, иже глаголаша вам слово Божие, ихже взирающе на скончание жительства, подражайте вере их» (Евр. 13, 7)
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Богданова Т. А., Клементьев А. К. Глубоковский Н. Н. // Православная энциклопедия. Т.XI. М., 2006. С. 601-610.
2 Архив священника Павла Флоренского. Вып. 2. Переписка священника Павла Александровича Флоренского и Михаила Александровича Новоселова. Томск, 1998. С. 19-24.
3 Архив Государственного Эрмитажа. Ф. 10. Оп. 1. №156. Л. 14. Письмо Б. А. Тураеву от 9/22 февр. 1919 г.
4 Отдел рукописей Российской Национальной библиотеки (далее ОР РНБ). Ф. 194. Оп.1. №757. Л. 62 об. На письме помета Глубоковского о получении: «1909, VIII, 7 — пятница в Железноводске Терской обл. Казенная гостиница №35».
5 ОР РГБ. Ф. 249. М. 4198. №6.
6 Новое время. 1914. №13580, 1 (14) января (среда). С. 11.
7 Новое время. 1915. №13993, 1 (14) января (четверг). С. 13.
8 ЦГИА СПб. Ф. 2162. №14. Л. 11. Телеграмма от 18 окт. 1916 г.
9 ЦГИА СПб. Ф. 2162. №13. Л. 96.
10 Игумен Андроник. Священник Павел Флоренский — профессор Московской Духовной Академии и редактор «Богословского вестника» // Богословские труды. Сб. 28. М., 1987. С. 296-300.
11 ЦГИА СПб. Ф. 2162. №8. Л. 331
12 См.: Богданова Т. А. Н. Н. Глубоковский и его воспоминания о Московской духовной академии «За тридцать лет» // Исторические записки. М., 2006. С. 383-418.
13 ЦГИА СПб. Ф. 2162. №10. Л. 29 об., 30, 65.
14 «Богословский вестник». 1914. №10-11. Примеч. 1 на стр. 209-210.
15 Глубоковский Н.Н. Начало организованной духовной школы // Богословский вестник. 1917. №6-7. С. 85.
16 ОР РНБ. Ф. 194. Оп.1. №285. Л. 1.
17 ОР РНБ. Ф. 194. Оп. 1. №891. Впервые опубл: Кипарисов А. [Клементьев А. К.] Два письма свящ. Павла Флоренского Н. Н. Глубоковскому // ВРХД. 1990. №159. С. 174-180.
18 Тункина И. В. О проекте многотомного издания по истории русской науки (1916— 1930 гг.) // Петербургская Академия наук в истории академий мира. К 275-летию Академии наук. Материалы Международной конференции 28 июня — 4 июля 1999 г. СПб., 1999. Т. 1. С. 182—194.
19 Речь идет о примечании ректора МДА епископа Феодора (Поздеевского), вызванного
воспоминаниями Н. Н. Глубоковского о МДА, см. примеч. 13.
20
цель, достижение.
21
спорный пункт
22 ОР РНБ. Ф. 194. Оп. 1. №891. Л. 1, 1об, 2, 2об.: Помета Н. Н. Глубоковского о получении письма на Л. 1. «1917. Х. 26 — четверг. Н. Глубоковский».
23 Свидетельства о кончине Розанова приведены в «Приложении» к публикации писем Флоренского Глубоковскому: Последние дни В. В. Розанова // Вестник РХД. 1990. №159. С. 180—184.
24 ОР РНБ. Ф. 194. Оп. 1. №891. Л. 3. Почтовая открытка, адрес: «Петроград. Профессору Николаю Никаноровичу Глубоковскому. Невский проспект, д. 186, кв. 5». Помета Глубоковского о получении письма на Л. Зоб.: «Получено 1919, III, 18 (31) —понедельник».
25 Глубоковский Н. Н. Русская богословская наука в ее историческом развитии и новейшем состоянии. Варшава. 1928.
