CC BY
45Никита Сергеевич ГУСЕВ
Профессор И.Д. Шишманов в болгаро-сербской борьбе за русские симпатии в 1912-1913 гг.*
В 1862 г. в Свиштове, на севере современной Болгарии, а тогда — на далекой окраине Османской империи, родился Иван Шишманов — ученый, политик и дипломат, личность, весьма заметная в жизни Болгарии начала ХХ в. По преданию, его род восходил к династии Шишмановичей — последней династии правителей Второго Болгарского царства, павшего под ударами османов. Дед на турецкий манер носил фамилию Шишманоглу и принял австрийское подданство для получения преимущества в ведении торговли. Отец же оказался более «непутевым»: закончив торговую гимназию, послужив добровольцем в армии Габсбургов, отправился путешествовать по Венгрии с немецкой театральной труппой. Вернувшись в родной Свиштов, он занялся публицистикой, отстаивая права женщин, и литературой, создавая пьесы и переводя Шиллера. Указанная деятельность не способствовала успеху в торговых делах, и, разорившись, Димитр Шишманов стал преподавать в школе. В 1875 г. он скончался, оставив семью в нелегком положении. Однако судьбе юного Ивана поспособствовал венгерский путешественник Феликс Каниц, приметивший мальчика и поручивший заботу о нем находившемуся в Вене болгарскому обществу «Напредык» («Прогресс»), основанному Григором Начови-чем. В 1876 г., после Апрельского восстания и последовавшего его кровавого подавления, Иван Шишманов покинул родину, чтобы учиться в Педагогической школе в Вене1. В 1882 г. он ее закончил, вернулся в родной Свиштов и стал учителем, однако молодое Болгарское княжество остро нуждалось в образованных чиновниках, и Иван перешел на работу в министерство
* Статья написана в рамках работы над проектом РГНФ/РФФИ № 31-15-01003а1.
народного просвещения. Долго там он не задержался и, получив государственную стипендию, продолжил свое образование в Йенском университете (Германия), а затем и в Швейцарии. Так началась его карьера ученого.
В 1885 г. после объединения Болгарского княжества и Восточной Румелии в Белграде посчитали, что баланс сил на полуострове нарушен, и объявили Болгарии войну. Сразу после получения известия об этом общество болгарских студентов в Женеве отправило во французские и швейцарские газеты обращение с просьбой поддержать справедливое болгарское дело. По данным чешского историка и болгарского министра народного просвещения К. Иречека, текст призыва был составлен И. Шишмановым2. Так началась его карьера пропагандиста.
После войны он в Женеве познакомился с преподавателем университета, эмигрировавшим из Российской империи украинским ученым и общественным деятелем М.П. Драгома-новым. Тот оказал на молодого болгарина огромное влияние, предоставил в его распоряжение библиотеку и вывел его в свет фольклористики3. Тогда же завязалось знакомство И. Шиш-манова с дочерью его патрона Лидией, затем ставшей и женой. Дальнейшая биография нашего героя известна: с 1894 г. — профессор на кафедре истории культуры и сравнительного литературоведения Софийского университета, в 1904—1907 гг. — министр народного просвещения — и не представляет большого интереса в рамках данной работы.
Трудов, посвященных биографии этого человека, множество. «Огромное пространство шишмановедения красноречиво само по себе. Едва ли можно перечислить все посвященные ему труды, статьи, отзывы, воспоминания, рецензии», — пишет болгарский историк Р. Конева4. И это действительно так, поскольку И. Шишманов вызывает у исследователей интерес и как ученый, и как политик. Тем не менее, попытка обобщить накопленные знания была предпринята5. Однако в научной литературе достаточно мало встречается сведений о его деятельности пропагандиста до Первой мировой войны. Известно, что в начале ХХ в. болгарский дипломатический представитель в Белграде М. Георгиев просил поэта И. Вазова как министра
просвещения встретить как можно лучше русского профессора Е.В. Петухова, путешествовавшего по Балканам. Дипломат опасался, что сербы, прикрепившие к русскому профессору своего, неверно осведомят его о некоторых вопросах, «а особенно о Македонии». На деликатную роль сопровождающего был назначен И. Шишманов6. Его активность в конце Первой мировой войны подробно описана в опубликованном дневнике7, роль в создании единого европейского пространства и в выводе Болгарии из изоляции в межвоенный период рассмотрена в нескольких трудах8. Но его попытки повлиять на русское общественное мнение во время Первой Балканской войны не
изучены. Этому и посвящена данная работа.
* * *
В 1912 г. по Балканам витал призрак войны — после терактов и последовавшей резни в Штипе и Кочани* общественное мнение стран Балканского союза требовало немедленного объявления войны Османской империи. «Европейский концерт» был не готов к таким затруднениям — началу мировой войны требовалась отсрочка, и на Болгарию, Сербию, Грецию и Черногорию стало оказываться давление. Последней попыткой дипломатического нажима было совместное заявление, сообщенное властям от имени шести великих держав российским и австро-венгерским представителями в Софии, Белграде, Цети-нье и Афинах. Бурлящим странам в очередной раз обещали реализацию 23-й статьи Берлинского договора 1878 г. о проведении реформ в Македонии и предупреждали, что изменение территориального status quo Европейской Турции не будет допущено. Но не для того раскручивался маховик военной машины на Балканах. Направляя в Константинополь ноту с требованием скорейших реформ в Македонии под их контролем, страны-участницы Балканского союза не ожидали иного ответа, кроме отказа, и уже проводили мобилизацию войск. 5 октября** Бол-
* 21 ноября 1911 г. Внутренняя македонско-одринская организация организовала взрыв перед мечетью в македонском городе Штипе. Погиб один турок, но началась резня местного христианского населения. 19 июля 1912 г. в г. Кочани прогремели два взрыва на двух рынках, что также повлекло месть со стороны турок в отношении местных болгар.
** Здесь и далее даты приводятся по юлианскому календарю (старому стилю).
гария и Сербия, на следующий день — Греция присоединились к уже воюющей с Османской империей с 25 сентября Черногории. Началась Первая Балканская война.
В балканских столицах власти прекрасно осознавали, что одни лишь победы на поле боя не могут обеспечить территориальных приращений9. Для достижения желаемого было необходимо воздействовать на правительства великих держав и попытаться заставить их проявить благосклонность к своим требованиям, для чего следовало использовать европейское общественное мнение.
В Европу отправились сербские и болгарские эмиссары, при этом в Софии сразу же допустили грубейшую ошибку: Российская империя не рассматривалась как поле действий, требующее больших усилий, так как предполагалось, что симпатии русского общества и без того на стороне Болгарии.
Иван Шишманов благодаря своему тестю имел достаточно связей в русском обществе, но был у него и свой проводник влияния — П.Н. Милюков, с которым они познакомились еще в бытность последнего профессором Софийского университета в годы, проведенные в вынужденной эмиграции. Лидер кадетов, вспоминая это время уже после революции, отметил, что И. Шишманов оказался «самым близким ко мне и одним из самых выдающихся» профессоров университета10. Позднее русский политик в свою очередь заочно познакомил болгарского профессора с корреспондентом «Киевской мысли» в Болгарии писателем Е.Н. Чириковым11, затем выпустившим книгу впечатлений о войне12.
Однако с началом Балканских войн П.Н. Милюков выступил в печати в поддержку status quo на Балканах, и И. Шиш-манов в личном письме рассказывал ему о той невообразимой горечи, которую в Болгарии вызвала статья лидера кадетов13.
В это же время в «Русских ведомостях» вышла статья «Генезис и будущее балканского союза», 8 октября14 написанная И. Шишмановым, которого редакция газеты охарактеризовала как «одного из самых выдающихся и популярных деятелей современной Болгарии». Автор подчеркивал: «Жребий брошен», «всякие теоретические рассуждения о необходимости или уж[а]се
войны вообще» уже излишни, необходимо понять причину происходящего. По его словам, вина за творимое в тот момент на Балканах насилие лежит всецело на дипломатах великих держав, не сумевших остановить «анархию в Турции и дать христианским населениям хотя бы элементарные условия для человеческого существования», потому и война по сути является результатом «окончательного разочарования в так называемом европейском концерте». Указав на вынужденный характер действий союзников, И. Шишманов перешел к доказательствам «блага» этой войны для цивилизации: стоит взглянуть на «сделанное для общечеловеческой культуры» турками и христианскими народами Балкан за последние десятилетия, и это убедит «и самого ярого туркофила, где прогресс и где политический маразм». В итоге объявление войны Турции выглядело не только как «самовольство» малых государств, но и как их вклад в развитие человечества, что должно было привлечь общественное мнение Европы на их сторону: «Для нас, балканцев, во всяком случае нет сомнения, что мы боремся за цивилизацию, свободу, правду и гуманность против варварства, тирании и бесправия»15.
В это время в Петербург прибыл белградский профессор Р. Кошутич, который активно занялся пропагандой прав славян на раздел европейских владений Османской империи. Одними из первых подверглись его критике за свою нейтральную позицию прогрессивные круги. Согласно докладу петербургской «охранки», сербский ученый был крайне резок: «Кошутич обратился к профессору Максиму Ковалевскому с вопросом: правда ли, что русская прогрессивная демократия, проповедующая на словах свободу, равенство и братство, подчиняясь на деле еврейским капиталам, желает признавать эти принципы только в вопросах, касающихся евреев, и отказывается признавать их в отношении юго-славян, находящихся под турецким ярмом[?]. Р. Кошутич от имени всех организованных югосла-вян требовал немедленного ответа от русского прогрессивного общества»16. Это привело к тому, что 11 октября 1912 г. в квартире М.М. Ковалевского, по его и П.А. Лаврова* инициативе,
* М.М. Ковалевский (1851-1916) - российский историк, юрист, социолог, один из лидеров масонства, активный общественный и политический деятель начала ХХ в. П.А. Лавров (1856-1929) - российский и советский филолог-славист, лингвист, академик РАН.
собралась «группа прогрессивных общественных деятелей»17. Там П.Н. Милюков заявил, что «в России славянская идея является затасканной игрушкой реакционных кругов русского общества, окружающих сильнейший из славянских престолов. Новая конституционная Россия, — по его убеждению, — должна взглянуть на вопрос с широкой международной точки зрения».
Но пламенная речь Р. Кошутича на всех произвела более сильное впечатление, и при голосовании лидер кадетов остался один. «Большинством всех против одного голоса было решено, что русское общество обязано придти на помощь славянам», и было написано обращение «с призывом о нравственной и материальной помощи балканским народам» «и с выражением надежды, что русское национальное самосознание обеспечит за ними плоды их побед»18. Обращение появилось 19 октября 1912 г. в ряде газет. П.Н. Милюков его не подписал, и И. Шишманов сообщал ему тогда, что с удовольствием прочел про воззвание Бехтерева, Ковалевского, Кареева. «Но почему отсутствовало Ваше, столь дорогое нам, имя, Павел Николаевич?» — с намеком вопрошал он. Хотя при этом не единожды в переписке сам выступал против так называемых «славянофилов» того времени, которых считал реакционерами, и ратовал за то, чтобы славянские демократии перехватили у них знамя славянства19. «Умно ли оставлять только типам как Бобринский* и Бобчев** у нас монополизировать общеславянские чувства?» —писал он еще в начале войны20.
П.Н. Милюков старался дистанцироваться от подобных кругов. Вопрос о позиции партии относительно Первой Балканской войны обсуждался в ЦК партии кадетов. Милюков при поддержке А.М. Колюбакина выступал против участия в работе славянских обществ. Среди аргументов он называл «темный» состав участников этих организаций и необходимость сохранения индивидуальности. Большинство членов ЦК раскритиковали его позицию; Д.Д. Протопопов утверждал, что
* В.А. Бобринский (1867-1927) - российский политик и общественный деятель, один из лидеров неославистского движения, монархист.
** С.С. Бобчев (1853-1940) - болгарский политик, ученый, общественный деятель, во время Балканских войн - посланник в Петербурге.
кадеты должны стать «лоцманами» общественных настроений; А.И. Шингарев считал, что оставаться в стороне «неудобно для удельного веса партии». В итоге все-таки была «благословлена и материальная, и идейная поддержка славянам», а в «Речи» появилось воззвание П.Н. Милюкова «Поддержите наших друзей»21. И. Шишманов отреагировал на него длинным письмом, в котором выражал благодарность, предполагая, что в Болгарии воззвание вызовет восторг. В то же время, считал он, если прогрессивная часть русского общества на него не отзовется, то «нужно будет предположить, что русские либеральные круги всё еще далеки от правильного понимания своих и общерусских интересов (здесь и далее выделение И. Шишмано-ва. - Н. Г.)»22.
15 ноября 1912 г. вышла вторая статья Шишманова в «Русских ведомостях», написанная неделей ранее, в которой он вновь обратился к неверному истолкованию исторических событий на Балканах. Автор отмечал «дифирамбический тон», которым пронизана вся пресса по отношению к болгарам, но это «количество фимиама» не вскружило им голову, поскольку они понимают, что восхищаются лишь «массовыми успехами человекоубийственного оружия». А болгарину есть чем гордиться: «Мы работали более века над нашим мирным возрождением. Даже при самых тяжелых условиях турецкого владычества успели мы зажечь многочисленные очаги умственного развития... Мы имеем в настоящее время свою науку, свою литературу, свое искусство». Но этого никто не видит. Болгарин же, на взгляд автора, понимал, что «настоящая война ведется не из любви к искусству, а что она была нам навязана, как историческая необходимость», потому он и не гордится своими успехами «и идет бороться со смертью не как кондотьер, а как убежденный апостол святого дела». Отвечая появившимся в прессе предположениям, И. Шишманов отрицал возможность усиления власти царя и милитаризма, поскольку народ, состоящий «почти исключительно из крестьян и мелкого городского люда», сумеет сохранить «свои демократические учреждения». «Гораздо более достойной внимания мне кажется вторая забота, относящаяся к внешним осложнениям, могущим возник-
нуть при окончательной ликвидации Европейской Турции. Но о ней надо побеседовать особо», — закончил письмо профессор, не уточнив, шла ли речь о трениях между союзниками или о позиции великих держав23.
Против «неправильного понимания» войны писала П.Н. Милюкову и жена И. Шишманова — Лидия Драгоманова-Шиш-манова, выступив противником пацифистов: «Но совсем иначе обстоит дело с нашей теперешней войной с азиатами, за свободу порабощенных братьев*. Неужели приходится толковать Вашей молодежи, что, к несчастью, свободы завоевываются?
Вообще по отношению к туркам и специально младотуркам в России не достает просто знания фактов и реальности. Турки, против которых пошел наш народ, не мирные мусульманские крестьяне... — турки же каста владычествующая, класс эксплуатирующий года-века несчастных рабов и дерущих с них по три шкуры». Простые турецкие крестьяне для них — пушечное мясо, а «зверства, совершаемые ими, у культурного человека возбуждают отвращение не к ним, а к тем на вид только образованным.. весьма представительным салонным львам, пока они живут в Европе, младотурецким пашам, которые дома у себя продолжают быть варварами». «Мы, видевшие как болгарский народ (именно народ) пошел на эту войну, с каким достойным величием (именно величием!) он понес тот ужасный крест, мы знаем, что ему, давшему уже всё — жизнь, имущество, — уже нечего давать. Мы знаем, достоин ли он симпатий и помощи цивилизованных народов, или же наши угнетатели,
влекущие за собой орды дикарей?»24.
* * *
В конце 1912 г. П.Н. Милюков совершил поездку по Балканам. Сначала он посетил Белград, и 24 декабря И. Шишманов туда, в отель «Москва», послал ему открытку с просьбой сообщить, когда лидер кадетов прибудет в Софию25. В болгарской столице царь Фердинанд предложил П.Н. Милюкову встретиться. Их беседа проходила в зоологическом саду, где болгарский
* Молодых культурных народов против полуварваров-угнетателей (прим. Л.М. Драгома-новой-Шишмановой).
монарх хранил свою орнитологическую коллекцию. У Милюкова суть разговора в памяти не сохранилась, поскольку, по его словам, он носил «преимущественно комплиментарный характер» 26. Вторая их встреча была уже официальной. Фердинанд произнес блестящую, заранее продуманную речь. «Я вспомнил, как кто-то мне говорил, что если Фердинанд хочет кого-нибудь очаровать, то он это умеет делать», — писал позднее лидер кадетов. Затем привели наследника престола в сопровождении его учителя, русского священника. В конце монарх перешел к сути: «Убедите царя уступить мне Родосто»*27. Но и после того Милюкова не оставляли в покое. В первых числах января И. Шиш-манов ему прислал конфиденциальное письмо, передававшее информацию от начальника тайного кабинета царя Добровича. Сообщалось, что Фердинанд рекомендует русскому политическому деятелю встретиться с министром Христовым**. «Я думаю, что лучше сделаете, если пожертвуете Спалайковичем*** и другими визитами для рекомендации царя (которого, очевидно, Вы обворожили)», — добавил от себя профессор28. П.Н. Милюков отметил в мемуарах: «Поздно вечером того же дня (рано утром я уезжал) ко мне явился в гостиницу близкий к Фердинанду министр Христов с секретным поручением, подтверждавшим просьбу о Родосто, и передал мне, на память, портрет Фердинанда в большой раме, с его подписью... Понятно, что я никаких шагов в этом направлении не предпринимал»29.
В начале января 1913 г. в двух номерах «Русских ведомостей» вышла статья И. Шишманова, написанная еще в декабре 1912 г. В ней он вновь обратился к теме верного понимания борьбы балканских народов, но при этом уже открыто высказался о том, симпатий со стороны каких кругов русского общества желают противники Турции. Он, как и ранее П.Н. Милюков, признал, что балканский вопрос «в интересах самой России не должен и не может быть монополией исключительно
* Родосто - порт на Мраморном море. Во время Балканских войн Болгария настаивала на включении этого важного порта в территорию, должную отойти к ней. Это встретило сопротивление России, учитывавшей важность Родосто для обороны Константинополя.
** Видимо, Димитр Христов - в тот момент министр земледелия и государственного имущества.
*** М.И. Спалайкович - сербский дипломат; во время Балканских войн - посланник в Софии, затем до 1919 г. - посланник в Петербурге (Петрограде).
славянофильских и вообще консервативных русских кругов», поскольку симпатии «выражаются сплошь и рядом в таких формах и с таким привкусом, что не могут не оттолкнуть от себя наиболее сознательные и последовательные прогрессивные круги», а это девальвирует значение войны на Балканах и приводит к негативному восприятию ее прогрессивной частью общества. Автор статьи вступил с полемику с «одним из лучших представителей этого общества» — Ф.Ф. Кокошкиным, известным правоведом, земским деятелем, стоявшим у истоков кадетской партии. Тот указывал, что поддержка крестовых походов не является делом, достойным прогрессивного человека, этническая и культурная близость России и балканских славян не может быть признана неоспоримой, есть лишь одно основание для сочувствия противникам Турции — их борьба за свободу. И. Шишманов возражал, подчеркивая, что болгарский народ не вкладывает в борьбу религиозного мотива, «не питает никакой органической ненависти против магометанина», поскольку восьмая часть населения страны исповедует ислам. Признавая неправомерность проявления симпатий лишь по признаку этнической и религиозной близости, он подчеркнул, что сам Кокошкин отмечает демократические порядки в молодых балканских государствах. «И, действительно, всё то, за что борются лучшие сыны России, давно уже установлено нашими конституциями. У нас никто не спорит об элементарных правах человека и гражданина, и самые балканские государства (так в тексте. — Н. Г.) основываются на началах самоуправления»30. Тем самым, указав на существующие de juro институции31, И. Шишманов вновь возвращался к истолкованию Первой Балканской войны как борьбы прогресса с варварством. В связи с этим, как он объяснял во второй части статьи, он ждет «чувства» от прогрессивных кругов России. Считая, что «нельзя же совершенно отрицать эмоциональный элемент в жизни и политике», Шишманов называл и основания для симпатий к Болгарии той части общества, которую он считал наиболее важной: болгарская молодежь и ее передовые представители воспитывались в России и находились под влиянием российских идей. В силу этого между русским и болгарским прогрессивным
обществом есть тесная связь, которую, однако, в России не замечают и продолжают относиться к войне на Балканах на основании «рационалистически безупречного контракта»32. Как видим, И. Шишманов продолжал делать ставку на либеральное общественное мнение, полагаясь на его помощь в случае дипломатических осложнений.
После падения Адрианополя в марте 1913 г. произошел визит в Софию известного русского деятеля неославистского движения А.А. Башмакова, с которым на банкете встретились И. Шишманов, поэт И. Вазов, этнограф Л. Милетич и др. А.А. Башмаков, сам во время поездки по Македонии в начале века пришедший к выводу, что население региона болгарское, призывал к уступкам. Шишманов записал в дневнике суть его речи: «Если нет Адриатики — нет болг[арской] Македонии. Вы должны помочь Сербии. Маленькая [она], Австрия ее удушит. Во имя славянства.... Башмаков представил соглаш[ение] Болгарии как "ортачество"* (его слово). Поскольку сербы потеряли Адриатику, мы должны их вознаградить в Македонии. Во имя славянства»33. Такую позицию Башмаков считал наиболее рациональной для сохранения Балканского союза. 1 апреля 1913 г. он отправил письмо Николаю II, умоляя того выступить арбитром. По его мнению, сербы «стоят на ложной почве», требуя пересмотра договора. Но болгары «сами уклонились от некоторых обязанностей, на них лежавших по духу договора, — тем, что они не дали сербам открытой и сильной поддержки, когда Австрия (в ноябре 1912 г.) домогалась оттеснения сербов от Адриатики». В таком случае, по его мнению, утрата выхода к Адриатике давала Белграду «достаточное основание к дополнительной претензии о территориальном возмещении их ущерба»34. Судя по дальнейшим событиям, Иван Шишманов логики Александра Башмакова не разделял.
30 марта болгарский профессор выразил П.Н. Милюкову благодарность за «умную речь» в зале Тенишевского учили-
* Не совсем понятно. В сербском и болгарском языке «ортак» - компаньон. В то же время в русском языке существует глагол «артачиться», «ртачиться». Ртачливый - глупо, бессмысленно упрямый, упорный (Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. 4. М.-СПб., 1882. С. 105). Возможно, И. Шишманов неправильно понял А.А. Башмакова, поскольку не знал этого русского слова.
ща в Петербурге, а спустя 12 дней отправил примечательное письмо.
Сначала он поблагодарил за собранные дополнительно почти 1000 левов для раненых, поскольку «нищете не видать конца», а затем перешел к делу.
«Что скажете о поведении наших "братьев", которые хотят à grand cris* ревизию Тайного договора от февраля 1912 г.?.. не меньше поражены тут преступным <...>** отношением вашей прессы к вопросу, от правильного решения которого зависит всё будущее идеи балканского союза.
Сообщают нам, чтобы мы принесли новые жертвы, согласились на еще одну ампутацию pour les beaux yeux*** какого-то панславистского фантома... Дорогой Павел Николаевич, никогда болгарская демократия не обращала взгляды к Вам с такой верой в Вашу поддержку, как в этот момент священного гнева, возмущения позорным поведением наших союзников. Помогите правде восторжествовать. Этим Вы спасете и идею, которая Вам дорога: идею балканского союза». Иначе, считал автор письма, и русофилы «поколебаются в своей беззаветной вере», усилятся их оппоненты, ведь «взгляды вновь начинают обращаться к Тройному (Тройственному. — Н. Г.) союзу». «Я бы предпочел взять отпуск на весь семестр, — заканчивал письмо И. Шишманов, — и отправиться поработать над материалами, которые собрал об истории русского конституционного] движения в 80-е годы. Понадобится увидеться с некоторыми вашими людьми и просмотреть некоторые материалы в Москве и Петербурге. Может быть, получится освободиться, и тогда я буду иметь случай близко с Вами поговорить о злободневных вопросах»35.
Судя по всему, профессор Шишманов действительно исходил, прежде всего, из научных интересов. Еще в январе 1913 г. из Софии он писал бывшему народнику З.К. Арборе-Ралли: «В последнее время увлекся вопросом о влиянии русских прогрессивных] людей на наших революционеров. Вы бы могли мне многим помочь своими личными воспоминаниями»36.
* Во весь голос (франц.).
** Далее слово неразборчиво.
*** Ради чьих-то красивых глаз (франц.).
В феврале и марте он вел переписку с историком русского революционного движения В.Я. Богучарским относительно политической программы Земского союза графа П.П. Шувалова и А.И. Желябова37. 20 апреля 1913 г. он написал заявление с просьбой предоставить ему на два месяца, начиная с 25 апреля, отпуск для поездки за границу «по семейным обстоятельствам». 16 мая министр народного просвещения удовлетворил прошение, указав, что отпуск считается начавшимся 25 апреля38. В мае И. Шишманов уже был в Петербурге, собирался посетить Москву, где его в гости звал философ Б. Кистяковский39.
Весной 1913 г. появилось воззвание Болгарской академии наук. Ссылаясь на «Энциклопедию славянской филологии», подготовленную российскими учеными, БАН указывала на преобладание болгарского элемента в Македонии. Помимо этого, в документе было выражено возмущение притеснениями населения спорной территории «со стороны сербских общественных деятелей и администрации», что «несомненно, подрывает всякую славянскую солидарность». На это воззвание Белград отреагировал заявлением собственной Академии, дав понять Софии, что не дело научных учреждений критиковать правительства или выступать третейским судьей в спорах госу-дарств40, и письмом ученого секретаря Академии Л. Стоянови-ча, в котором утверждалось, что цель болгарских заявлений — подчинение и уничижение Сербии41.
Действия Академий в мае 1913 г. в Петербурге вызвали дискуссию, развернувшуюся в Обществе славянского научного единения*. И это было одним из последних аккордов шедшей борьбы за благосклонность русского общественного мнения, поскольку прозвучавшие на заседании доклады были изданы лишь в 1915 г. (после него авторы разъехались по отпускам, один из участников скончался). Как запомнил это заседание М.М. Ковалевский, на нем присутствовали несколько десятков слушателей и велись споры о Македонии между сербским профессором Беличем и профессором Софийского университета
* Общественная организация, находившаяся в Петербурге, устав которой товарищ министра внутренних дел утвердил 13 июля 1912 г. Председателем ее являлся физиолог и невропатолог В.М. Бехтерев, среди руководства также числились вышеназванные М.М. Ковалевский и П.А. Лавров, а также юрист М.П. Чубинский и журналист Д.И. Семиз.
«Шишмаревым»42. Помимо них выступал ряд публицистов и ученых, как сербского, так и русского происхождения. В основном участники придерживались просербской позиции или же считали необходимым решение спора отдать в руки международного арбитража43.
В своей речи на заседании И. Шишманов в довольно издевательском тоне отозвался о той части вышедшей в издательстве «Нового времени» брошюры А. Белича «Сербы и болгары в Балканском союзе», где доказывалась беспристрастность автора, после чего приступил к опровержению тезисов об этнографическом и культурном преобладании сербов в Македонии. По его мнению, указание на «присутствие» королевича Марко в эпических сказаниях — недостаточный аргумент, поскольку фольклор способен «мигрировать», и привел в пример существующие в Италии циклы песен о короле Артуре и Карле Великом: «Для нас генезис маркова эпоса еще не достаточно ясен». Обряд слава*, по его словам, имеет место у многих народов, а такой германский обычай, как рождественская ель, наблюдается во всей Европе. Едко он ответил и на тезис А. Белича о принятии сербами имени «бугари» как попытке уйти от негативного восприятия всех сербов османскими властями и избежать притеснений: «Насколько известно, греки в начале XIX ст[олетия] были не менее бунтовщиками, чем сербы, и все-таки им не приходила в голову странная мысль называться болгарами, только лишь бы спастись от турецкой беды. Я удивляюсь, как г. Белич и Цвиич** не чувствуют, как их остроумная догадка обидна, в сущности, для национального самолюбия сербского народа»44. Возмущенный этим пассажем белградский профессор попросил слово для выражения протеста, которое было ему предоставлено в конце заседания.
Сначала А. Белич ответил македонцам-автономистам. Их мнение, что существует отдельный македонский язык, по словам выступавшего, надуманно; поскольку они не имеют специаль-
* Слава - обычай празднования дня семейного или родового святого, с приглашением близких и родственников.
** Йован Цвиич - сербский этнограф и географ, председатель Сербской королевской академии. В 1912-1913 гг. активно выступал в печати, обосновывая притязания Белграда на македонские земли.
ного образования, то не могут судить о таких категориях, и поэтому им лучше выступать не в роли экспертов, а в роли объектов изучения45. Затем он обратился к И. Шишманову. Начал он свою речь с отказа отвечать на возражения болгарскому профессору, поскольку тот не являлся филологом, и по этой причине понять его аргументацию он не в силах. Отверг он и довод болгарской стороны, указывавший на то, что население Македонии называет себя «бугари», поскольку «усвоение чужого названия разве может определять что-нибудь для собственного самосознания народа»? В запале оратор признался, зачем прибыл в Россию: «В передаче сербской точки зрения русскими журналистами, а в особенности русскими постоянными корреспондентами с Балкан, очень часто так мало правды и настоящего освещения, что я считал свои долгом дать русскому общественному мнению объективное представление дела». Закончились прения в Обществе словами А. Белича о том, что «в документе болгарской академии даются совсем неточные и неверные указания, разобраться в которых мог бы и первокурсник любого университета». В ответ на это, как отмечено в отчете о заседании: «Проф. Шишманов подымает шум, и со словами "профессор Белич ставит целую болгарскую академию ниже первокурсника", уходит из зала»46. Таким образом, болгарский ученый был вынужден отступить с «поля боя», пусть напоследок и громко хлопнув дверью. Заседание приняло резолюцию 16 мая 1913 г., где сообщалось, что в виду сложности и запутанности проблемы единственным выходом из ситуации является арбитраж. «Будет ли этим арбитром Россия или гаагский трибунал — это должны исключительно решить спорящие стороны»47.
Вскоре Шишманов покинул пределы Российской империи и вернулся в них лишь когда она перестала существовать, — в качестве посла независимой Украины. Но и после трагического разрешения сербо-болгарского спора И. Шишманов и его супруга пытались защитить болгарское дело, посылая в Россию различным адресатам письма и статьи.
Как видим, профессор Шишманов с самого начала Первой Балканской войны старался повлиять на русское общественное мнение, вначале дистанционно доказывая прогрессивный ха-
рактер изгнания турок из Европы. Затем, когда возникли трения между союзниками, он прибыл в Россию лично заступиться за интересы своей родины. Но его ориентация на либеральную часть общества оказалась ошибочной — основная часть населения всё же воспринимала войну как борьбу православных с «нехристью-турком» или славянства с германизмом48, потому и логические построения Шишманова представлялись надуманными. Конфликт между Болгарией и Сербией показал и вовсе безрезультатность усилий на поле общественного мнения. Во время Первой мировой войны, когда возникла возможность пересмотра Бухарестского договора 1913 г. и передела Македонии, И. Шишманов отправился в вояж по скандинавским столицам, где в общении с представителями различных государств пытался нащупать почву для удовлетворения болгарских претензий. Он вновь искал поддержки именно у «прогрессивных» представителей общества. В Россию же для защиты болгарских интересов он больше не приезжал — слишком изменились взаимоотношения обеих стран.
Примечания
1 Конева Р. Иван Шишманов и обединена Европа. София, 2011. С. 19-22.
2 Илчев И. Родината ми - права или не! Външнополитическа пропаганда на бал-канските страни 1821-1923. София, 1995. С. 113.
3 СтаматовЛ. Записано и съхранено - застиналата кръв на времето // Шишманов И. Дневник / Подг. за печат И. Бурилкова, Ц.В. Билярски. София, 2003. С. 6.
4 Конева Р. Указ. соч. С. 9.
5 Гечева К. Иван Д. Шишманов. Био-библиография. София, 2003.
6 Илчев И. Указ. соч. С. 349-350.
7 Шишманов И. Дневник...; см. также: Дичев Б. Писма на проф. Иван Шишманов до Щаба на Действуващата армия (1917-1918 г.) // Летописи. София, 1994. С. 202-218.
8 Конева Р. Европейският и паневропейският културен оптимизъм на Иван Шишманов // Балканистичен форум. Кн. 1-3. София, 2009. С. 288-307; Конева Р. Иван Шишманов и обединена Европа...; Проф. Иван Д. Шишманов - възрожденецът и европеецът / Съст. Г. Константинов. София, 2012.
9 Троцкий Л. Перед историческим рубежом. Балканы и Балканская война. СПб., 2011. С. 120, 213; Табурно И.П. О сербских битвах (впечатления очевидца войны сербов с турками 1912 г.). СПб., 1913. С. 125.
10 Милюков П.Н. Воспоминания (1859-1917). Нью-Йорк, 1955. С. 172.
11 Государственный архив Российской Федерации (далее - ГАРФ). Ф. 579. Оп. 1. Ед. хр. 6230. Л. 29.
12 Чириков Е.Н. Поездка на Балканы. Заметки военного корреспондента. М., 1913.
194 <*>с>о<х>ооо<х>с>ос>^^
13 ГАРФ. Ф. 579. Оп. 1. Ед. хр. 6230. Л. 27 об.
14 Русские ведомости. 15 ноября 1912.
15 Русские ведомости. 17 октября 1912.
16 ГАРФ. Ф. 102. Оп. 121. 4-е делопроизводство. Ед. хр. 278. Л. 28 об.
17 Интересы на Балканах и правительственное сообщение. СПб., 1913. С. 2-4.
18 ГАРФ. Ф. 102. Оп. 121. 4-е делопроизводство. Ед. хр. 278. Л. 29 об.-30.
19 Там же. Ф. 579. Оп. 1. Ед. хр. 6230. Л. 38 об.
20 Там же. Л. 24.
21 Воронкова И.Е. Партия конституционных демократов о целях и текущих задачах балканской политики Российской империи начала ХХ века // Славяноведение. 2009. № 5. С. 25.
22 ГАРФ. Ф. 579. Оп. 1. Ед. хр. 6230. Л. 35-36 об.
23 Русские ведомости. 15 ноября 1912.
24 ГАРФ. Ф. 579. Оп. 1. Ед. хр. 1785. Л. 21-23.
25 Там же. Ед. хр. 6230. Л. 39.
26 Милюков П.Н. Указ. соч. С. 121.
27 Там же. С. 126-127.
28 ГАРФ. Ф. 579. Оп. 1. Ед. хр. 6230. Л. 40.
29 Милюков П.Н. Указ. соч. С. 126-127.
30 Русские ведомости. 5 января 1913 г.
31 Об этом см.: Гришина Р.П., Шемякин А.Л. Судьба «балканских союзников» 1912-1913 годов. Взгляд из XXI столетия // Новая и новейшая история. 2013. № 4; они же. Трудный путь к европейской цивилизации: Сербия и Болгария в конце XIX - начале ХХ в. Приоритеты развития // Из истории Сербии и русско-сербских связей. 1812-1912-2012. М., 2014.
32 Русские ведомости. 6 января 1913 г.
33 Шишманов И. Дневник... С. 150; Проф. Иван Шишманов. Дневник и досиета. 1879-1927 г. / Съст. И. Бурилкова, Ц.В. Билярски. София, 2015. С. 160.
34 Елдъров С. Забравеният юбилей: 150 години от рождението на Александр Александрович Башмаков // Македонски преглед. Т. XXXII. 2009. № 4. С. 140.
35 ГАРФ. Ф. 579. Оп. 1. Ед. хр. 6230. Л. 45-46 об.
36 Российский государственный архив литературы и искусства (далее - РГАЛИ). Ф. 1019. Оп. 1. Ед. хр. 121. Л. 3.
37 Там же. Ф. 1065. Оп. 5. Ед. хр. 1. Л. 59, 61-64.
38 Проф. Иван Шишманов. Дневник и досиета... С. 435.
39 РГАЛИ. Ф. 1065. Оп. 5. Ед. хр. 1. Л. 65-67.
40 Сербо-болгарский спор за обладание Македонией. Оценка событий, предшествовавших сербо-болгарской войне 1913 года, в изложении заинтересованных сторон и членов общества. Приложения. Пг., 1915. С. 1-5.
41 Там же. С. 9.
42 Ковалевский М.М. Моя жизнь: воспоминания. М., 2005. С. 324.
43 Гусев Н. Русский «фронт» борьбы за Македонию // Родина. 2014. № 6. С. 85; он же. Руски «фронт» борбе за Македонку: срби и бугари у Петербургу 1912-1913. године // Во]ноистори|'ски гласник. Београд. 2015. № 2. С. 91-93.
44 Сербо-болгарский спор... С. 69-81.
45 Там же. С. 144.
46 Там же. С. 149-160.
47 Сербо-болгарский спор... Приложения. С. 11.
48 Гусев Н.С. Первая Балканская война и русское общество // Славяноведение. 2015. № 5. С. 44-46.
