CC BY
62
М.М. Мартынова
ПРОФЕССОР БОРИС ГРИГОРЬЕВИЧ ПЛЮЩЕВСКИЙ
Борис Григорьевич Плющевский родился 10 августа 1912 г. в Санкт-Петербурге в семье потомственного военного. Окончил историко-филологический факультет ЛГУ, был оставлен в аспирантуре при кафедре истории. Темой диссертации была спланирована «История Калмыкии». В задумке оставалась еще одна тема: «История внешней политики Анны Ивановны». В 1937 г. семья подверглась репрессии. В связи с «делом» Тухачевского был арестован отец Бориса Григорьевича - Григорий Александрович Плю-щевский. Так молодой исследователь Б. Г. Плющевский, только что приступивший к разработке кандидатской диссертации, оказался в административной высылке в Средней Азии.
В 1949 г. семья Плющевских была реабилитирована и Борис Григорьевич получил возможность переехать и выбрать работу по специальности. У него был диплом историка, выпускника ЛГУ, и справка об окончании аспирантуры. Кафедра истории Удмуртского пединститута объявила в 1949 г. конкурс на вакантную должность старшего преподавателя кафедры. Так, осенью 1949 г. Б.Г. Плющевский начал вести курсы по истории СССР, историографии в Удмуртском пединституте.
На кафедру пришел исследователь, историк Ленинградской школы. На кафедре впервые стали подниматься актуальные проблемы истории, появилась информация о вновь вышедших статьях, книгах. Кафедра была молодая. Кроме завкафедрой доцента Г. Г. Черновой, на кафедре работали ассистенты: М.М. Мартынова (выпускница УГПИ, 1945 г.), А. А. Александров (выпускник КГУ, 1948 г.), было еще несколько случайных ассистентов, которые, не проработав года, уволились (Богатырев, Кедрин). Основная учебная нагрузка легла на плечи Б.Г. Плющевского как наиболее квалифицированного специалиста. Возможности иметь творческий отпуск у старшего преподавателя Плющевского не было. Не было такой возможности и у других сотрудников кафедры в начале 50-х годов. Но были летние отпуска, их надо было максимально использовать, чтобы серьезно заняться наукой.
Борис Григорьевич заново определился с темой научной работы. Он сумел в летние месяцы 1950-52 гг. плотно поработать в Центральном государственном архиве в Ленинграде (ЦГИАЛ. Фф.1286, 1281), Кировском областном архиве (КОА. Фф. 575, 374). В итоге в 1953 г. Б.Г. Плющевский защитил кандидатскую диссертацию на тему: «Государственные крестьяне Вятской губернии в первой половине и середине XIX в.». Автору удалось показать специфику Вятской «казенной» деревни в период, предшествовавший реформе П.Д. Киселева, суть самой реформы, раскрыть специфику крестьянского недовольства в период проведения реформы. Особое внимание было обращено на состояние «казенной» вятской деревни в 1839-66 гг. Б.Г. Плющевский писал: «Реформа П. Д. Киселева ... должна была доказать возможность продолжения кризиса крепостнической системы без потрясения социальных основ ее»1. Автор показал на материале ЦГИАЛ (Фф. 1286, 1434, 1281), что в губернии в указанный период расшатывается натуральное хозяйство, растет оборот хлебной
торговли, возрастает хлебный экспорт через Архангельский порт. Общий оборот ярмарочной торговли в губернии увеличился более чем втрое.
Подчеркивая развитие товарно-денежных отношений на территории губернии, автор показывает, что крепостническая система в итоге реформы Киселева сохраниться не могла. Очень убедительно эта идея прослеживается в указанной работе на истории Киселевского переселения. Районом, представленным для вятских крестьян-переселенцев, была объявлена Енисейская губерния. «Всего с 1852 по 1859 г. переселилось 1029 семейств в составе 6930 чел.»2. Показательно, что цифры, кропотливо подобранные автором, впервые вошли в научный оборот.
Фактический материал, подтверждающий успехи реформы Киселева, Б.Г. Плющевский нередко берет из материалов удмуртского региона: «Некоторые из зажиточных крестьян занимались садоводством и огородничеством в таких размерах, которые ... свидетельствуют о применении ими вольнонаемного труда. В Малмыжском округе садом более чем в 200 плодоносных яблонь владел крестьянин Афанасий Жуков, в Сарапульском плодоводством занимался крестьянин Мошкин, имевший 160 яблонь и 40 вишен»3.
В 1956 г. в Ученых записках УГПИ (выпуск № 9) была опубликована большая статья Б. Г. Плющевского «Экономическое развитие вятской «казенной» деревни в 1840-50 гг.». Характер расслоения крестьянства в дореформенный период автор прослеживает на материале работы П.И. Лященко («История народного хозяйства») и статьи Н.М. Дружинина («Конфликт между производительными силами и производственными отношениями накануне реформы 1861 г.»). Отмечая ряд интересных данных в работах Лященко и особенно Дружинина о распространении в крепостнической России буржуазных форм земельной собственности, о наличии вольнонаемного труда, Б. Г. Плющевский заостряет внимание на необходимости локальных исследований по теме, ибо процесс проникновения капиталистических отношений в сельское хозяйство протекал по-разному в различных районах страны и категория вятских государственных крестьян имела в этом смысле свои отчетливо выраженные особенности. К этим особенностям Б. Г. Плющевский отнес многонациональный характер населения Вятской губернии, подчеркнув, что за 50 лет процентное соотношение русского и нерусского населения оставалось стабильным. Следующей особенностью региона автор показал нарастание различных форм антикрепостнической борьбы среди государственных крестьян губернии. Наконец, спецификой в местной экономике первой половины XIX в. становилось усиленное расхищение крестьянских земель «казенной» деревни (в связи с «генеральным межеванием» 1804 г.). Автор статьи стремится проследить экономические сдвиги, происходившие в хозяйствах вятских государственных крестьян, которые составляли 85 % сельского населения губернии с 1837 г. (начало проведения реформы Киселева) до 1861 г.
Интерес к истории Удмуртии Б.Г. Плющевский сохранил в течение всей жизни. Впервые прибыв в Удмуртию осенью 1949 г. и занявшись изучением вятской «казенной» деревни, он уже тогда обратил внимание на специфику удмуртского края. «Среди крестьян-удмуртов применение в хозяйстве наемных работников довольно часто встречалось в Елабужском и Сарапуль-ском уездах, отчасти в Малмыжском и почти отсутствовало в Глазовском»4. Автор объясняет это явление тем, что в уездах Елабужском и Сарапульском
ярмарки, базары, торжки располагались значительно гуще, чем на территории Глазовского уезда. В то же время среди татарского крестьянства группы богатых и бедных были обозначены более четко, но наемный труд в богатых хозяйствах татар оставался незначительным. Зажиточная верхушка занималась главным образом торговыми операциями.
Крестьянская тематика в творчестве Б. Г. Плющевского часто переплеталась с производственной. Показательна его статья о частновладельческой промышленности5. Кроме небольшой информации по отдельным заводам (статья И. Матвеева в журнале «Вятская жизнь» (1923. № 4); статья-заметка П.Н. Луппова о Бемышевском медеплавильном заводе в записках УдНИИ. №
4) тема в исторической литературе не освещалась. Б. Г. Плющевский первым поднял проблемы о наличии в губернии частновладельческих предприятий. Работая в фондах ЦГИАЛ (Ф.1281) и ГАКО (Ф. 575, 386), автор мог дать достаточно объективную характеристику частновладельческой промышленности в губернии: в конце XVIII в. - 10 чугунолитейных и железоделательных заводов, 4 завода медеплавильных. В 1794 г. общая сумма продукции всех частновладельческих заводов составила 219 549 пудов кованого железа (Ижевский и Воткинский казенные заводы дали в 1794 г. 136 373 пуда железа).
Кроме металлургических предприятий частновладельческая промышленность была представлена стекольными, писчебумажными, полотняными, кожевенными, суконными, лесопильными и т.п. предприятиями. К 1816 г. подобных частных промышленных заведений насчитывалось 109.
Б. Г. Плющевский обратил внимание на размах отдельных видов частного предпринимательства в Вятской губернии. Хозяева предприятий кожевенного, стекольного, юфтеного везли свою продукцию в Петербург, на Ма-карьевскую ярмарку, в Архангельск. Егор Булычев, владевший юфтеными предприятиями в Орловском уезде, отправил в 1794 г. в Амстердам 700 пудов юфти высшего сорта, в 1804 - еще 1100 пудов того же товара6.
Автору удалось проследить социальный состав предпринимателей и рабочих. Предпринимателей не металлургических отраслей было: на 1804 г. дворян - 27, купцов - 60, государственных крестьян - 11. Интересно, что среди купцов-предпринимателей было 15 семей татар (Утемяшевы, Мамедо-вы имели по несколько предприятий). Автор делает вывод о формировании татарской буржуазии.
Соотношение вольнонаемного и крепостного труда на частновладельческих заведениях прослеживаются автором по данным губернского статистического комитета. К 1816 г. на частных металлургических заводах вольнонаемные составляли около 66 % из числа рабочих, где хозяевами были дворяне7. Из общего числа 623 рабочих дворянских (не металлургических) мануфактур крепостные составляли 80 %.
На купеческих и крестьянских мануфактурах автор обратил внимание на то, что рабочие были из местных государственных крестьян, живших неподалеку. Труд оброчных крепостных на предприятиях этой группы почти не применяется. Крепостные работники в мануфактурах помещиков получали скудное пропитание. Однако на суконной мануфактуре П. Озерова (1804 г.), писчебумажной Дрейса (1806 г.) и стекольной Воробьева (1810 г.) имеются единичные факты сдельной оплаты8. В итоге Б.Г. Плющевский записал: «Пе-
ред нами характерный пример своего рода крепостнической сдельщины, рассчитанный на создание у крепостного рабочего стимула»9.
Исследование Б.Г. Плющевского показало, что нередко поводом для крестьянских волнений в условиях Вятской губернии служил перевод помещиком крепостных крестьян на заводскую работу. В 1815 г. помещик Яковлев, владевший Холуницкими заводами, купил «на вывод» 381 крестьянина Яранского уезда для переселения на свои заводы. Крестьяне отказались. «Усмирение» продолжалось вплоть до 1817 г.
Б. Г. Плющевскому удалось проследить процесс разложения крепостного хозяйства и начавшийся промышленный переворот в частновладельческой промышленности Вятской губернии. Согласно его исследованию к 1849 г. количество промышленных заведений сократилось до 74. Увеличились средние размеры предприятий и численность рабочих. Из 10 чугуноплавильных и железоделательных заводов в 40-х годах сохранялось 4, из 4-х медеплавильных заводов в Елабужском уезде действовал лишь один - Бемышский. Вольнонаемные рабочие составляли около 69 % всего числа рабочих. Закрытие многих дворянских заводов автор объясняет тем, что заводовладельцы-дворяне плохо справлялись с задачей ведения предприятия на капиталистической основе. Применение крепостного труда в Вятских условиях было нерентабельно.
В целом в частной промышленности Вятской губернии, согласно изысканиям Б. Г. Плющевского, к середине XIX в. общее число занятых рабочих увеличилось на 48 %, удельный вес вольнонаемного труда к 1849 г. поднялся до 95,3 %. Отсюда вывод: «В Вятской губернии преобладание вольнонаемного труда в промышленности было еще более значительным, чем по всей стране в целом»10.
В 1989 г. в издательстве «Наука» вышла «История Урала с древнейших времен до 1861 г.» В ее подготовке принимал непосредственное участие Б. Г. Плющевский. В главе 8 («Урал в период разложения и кризиса феодализма») его перу принадлежит § 3 («Сельское хозяйство»; С. 416-422) и § 7 («Крестьянские волнения»; С. 447-453). Автор дает обобщающую характеристику крестьянского населения трех Уральских губерний (Пермской, Вятской и Оренбурской), используя материалы ЦГИА (Ф.1281), обращает внимание на многонациональную специфику уральской деревни, рост владельческих и государственных повинностей, реакцию населения Урала на реформу П.Д. Киселева. В качестве такой реакции, восстанавливаемой по источникам, автор характеризует крестьянские волнения на Урале, которые, начиная с выступления приписных крестьян Ревдинского завода (1800 г.), продолжались вплоть до 1814 г. Широкий размах, как показал автор, приняла борьба государственных крестьян, в том числе башкир, тептярей. Дело доходило до вооруженных столкновений (Бродовская волость Кунгурского уезда - 1835 г., Осинский уезд Пермской губернии - 1841 г., картофельные бунты в ряде уездов Вятской губернии - 1842 г.).
В середине 50-х годов усложнилось положение на кафедре. Тяжело заболела завкафедрой Г.Г. Чернова, в 1954 г. поступил в аспирантуру А.А. Александров. Основная нагрузка как в учебной работе, так и по руководству кафедрой легла на Б. Г. Плющевского. Он упорно расширяет научные контакты с Москвой, Ленинградом, Пермью, Свердловском, выкраивает время, чтобы не только принять участие в научной конференции, но и познакомиться с
местными архивными фондами. У него начала вырисовываться тема будущей докторской диссертации: «Крестьянский отход в России в первой половине XIX в.».
Исследуя тему крестьянских отхожих промыслов, Б.Г. Плющевский поднял ряд фондов ЦГАДА. Это реестры имений, фонды губернских казенных палат, фонды губернских палат государственных имуществ, фонд комиссии Менде (Фф. 1315, 1357, 1854, 1857). Автор пытался найти ответы на вопросы: как был организован отход; уходили ли крестьяне порознь, или отправлялись искать заработка артелью; участие помещиков в организации крестьянского отхода. Исследователь много работал в вотчинных архивах Свердловской, Пермской, Кировской областей (ГАСО, ГАПО, ГАКО). В некоторых архивах отложились «дела», содержащие билеты и паспорта на отпуск крестьян. Автору удалось проследить, что иногда в вотчинах выделялась группа преуспевающих капиталистов-отходников. Наиболее богатый материал дала переписка между представителями вотчинной администрации.
Особое место в избранной теме «Крестьянский отход» Б.Г. Плющев-ский уделил проблеме расслоения русской деревни11. Согласно результатам исследований, проведенных Б.Г. Плющевским, удалось выяснить, что отходники уходили в одиночку или артелями. На строительные, судовые и дорожные работы наем артелью преобладал. Подрядчиками, нанимавшими артели отходников, были купцы, вышедшие чаще всего из числа преуспевавших отходников. Материалы ГАСО позволили автору показать, что сделку найма артели делал грамотный староста, «пай» которого во многом превышал оговоренную «рядом» плату артели. Отход в торговлю порождал и зажиточного торговца, прибегавшего к найму работников из числа таких же, как он, отходников. Они нанимали сидельцев, приказчиков, грузчиков, сторожей нередко из числа отходников-крепостных своего же барина.
Извоз считался прибыльным промыслом для многолошадных хозяев. Заметное воздействие на расслоение деревни оказывал отход крестьян на «каменные работы»: камнетесов, камнерезов, кровельщиков. Этот промысел оплачивался выше других. Выгодным был и отход на сельскохозяйственные работы на Южную Украину, в Заволжье. Отход на фабричную работу почти не влиял на формирование крестьянской буржуазии, но имел огромное значение в деле формирования капиталистического уклада в экономике России.
Тема крестьянского отхода на судовые работы в предреформенные десятилетия (1830-50 гг.) широко представлена в докторской диссертации Б. Г. Плющевского. Автору удается не только уточнить численность судовых рабочих, занятых в судоходстве различных судовых систем (Волга, Мариин-ская, Тихвинская и другие), но и проследить количество крестьян различных категорий к 1854 г., участвовавших в этом промысле.
Исследователю удается проследить специфику гидрографических районов, которые автор выделил: это Волжско-Окский, Камско-Приуральский, Северо-Западный гидрографический район, Северная Двина с притоками, Западная Двина и Днепр с притоками. По каждому из 6 выделенных регионов автору удается проследить и появление пароходов, и степень насыщения на том или ином участке судового пути рабочей силой в виде бурлаков. Среди Волжских бурлаков различаются путины «дальние» и «короткие». Выделяет-
ся «Верхнее бурлачество», т.е. судовая работа от Рыбинска по притокам Волги и каналам к Балтике.
Концентрируя внимание на характеристике и специфике труда бурлаков в указанных гидрографических районах, Б. Г. Плющевский очень тесно связывает специфику судового промысла с экономическими особенностями местности. «Мобилизация товарного хлеба Литвы и отчасти Белоруссии и доставка его за границу, преимущественно в Кенигсберг, осуществлялась по Неману и его притокам. В одном только Гродно в 30-х годах ежегодно подряжалось на судовые работы 15-20 тысяч крестьян»12.
Особое место в исследовании занимают вопросы комплектования кадров судорабочих, соотношения крепостнической эксплуатации и вольного найма. Судорабочие на Волге и Оке являлись вольнонаемными. Казенные заводы Урала, уральские заводы, хозяевами которых были купцы, пользовались трудом наемных бурлаков. Судовладельцы-вотчинники предпочитали держаться «оброчного положения» при комплектовании караванов (в счет оброка по выработанным хозяином завода расценкам). Найм отходников на судовые работы осуществляли приказчики, подбиравшие бывалых, сильных, здоровых («лучших») работников. По достижении соглашения обеими сторонами подписывался «ряд», договор. Некоторые из крупных уральских заво-довладельцев посылали для вербовки вятских отходников своих приказчиков в Слободской, Орловский, Глазовский уезды. Вербовщики охотно выдавали денежные задатки подрядившимся крестьянам.
Работая над текстами договоров о найме рабочих (ЦГАДА. Ф. 1256), Б.Г. Плющевский выделил 2 типа договоров: договор нанимателя с подрядчиками и договор с артелью. Анализ договоров позволил исследователю обратить внимание на категории внутри нанимаемой артели. Судорабочие были «коренными», «прибавочными», «косными», «завозными». Особо записывались в «ряд» лоцман и водолив, их заработки были в 4 - 6 раз выше остальной массы бурлаков. В договорах можно было проследить и отходников, занимавшихся погру-зочно-разгрузочными работами на пристанях (крючники, горбачи).
Вместе с тем, Б.Г. Плющевский отметил, что в начале XIX в. крупнейшие казенные заводы - Ижевский и Воткинский - почти не предъявляли спрос на наемную рабочую силу, поскольку с 1807 г. были обеспечены трудом непременных заводских работников13 .
В диссертации Б.Г. Плющевского отмечены и случаи протеста судорабочих. Наиболее распространенной формой являлся побег (бежали после найма, во время путины), были и более активные формы - отказ вести судно, «буйства».
Работая с фондами ЦГИАЛ, Б. Г. Плющевский обратил внимание на то, что уже в 1823 г. был опубликован указ о запрещении помещикам отдавать крепостных в работу на мануфактуры. Однако изучение фондов (Ф. 1825, 1846, 1845 и др.) показало, что право крестьянина-отходника распоряжаться своей рабочей силой систематически нарушалось. Крестьянин, за которым числилась податная недоимка, мог быть в принудительном порядке «отдан на работу» частному лицу, пожелавшему уплатить его долг, или направлен на казенную работу. Такие факты автору удалось обнаружить в вотчинных фондах ЦГАДА (Ф.1282).
Интересно другое. Б. Г. Плющевскому удалось проследить аналогичный подход к крестьянину и в «казенной деревне». Государственные крестьяне-недоимщики использовались в 1830-1850 гг. на земляных работах при сооружении дорог и проведении каналов, на погрузочных работах при отправке казенных грузов и т.д. Вынужденный отход широко применялся на самой крупной казенной стройке Николаевской железной дороги (1842-1851). Помещики белорусских и литовских губерний подписывали «подряды» с окружным правлением Министерства государственных имуществ.
Автору удалось проследить и еще одну форму «вынужденного отхода» - принудительного контролирования («озадачивания»). «В 1830-1840 годах заготовка дров для солеваренных предприятий Строгановых в Пермской губернии проводилась казенными крестьянами Чердынского, Соликамского и Слободского уездов. Крайне низкая оплата труда приводила к постоянной задолженности ... администрация охотно давала задатки ... Очевидно вырваться из тисков формальной задолженности крестьяне уже не могли»14. Характерно, что Строгановы в этот период решительно отказывались иметь посессионных работников. Эксплуатировать труд «озадаченных» лесорубов, сплавщиков из государственных деревень было для них гораздо выгоднее.
Б.Г. Плющевский попытался проследить воздействие отхожих промыслов на социально-психологический склад русского крестьянства в последние предреформенные десятилетия. В частности, автор обратил внимание на то, что крестьянин-отходник, занятый в промышленном производстве, больше сохраняет чувство собственного достоинства, способность к активным выступлениям. Другая сторона воздействия отхода на социальную психологию крестьянства - подрыв семейной патриархальности; отход заметно влиял на положение женщины.
В русской историографии еще в XIX в. утвердилось мнение, согласно которому крестьяне в отходе «баловались», не хотели возвращаться в деревню «к куску ржаного хлеба» (И. Вилькина, В. А. Сбруев). Понимание этой проблемы Б.Г. Плющевским было более сложным и комплексным. Он признавал, что крестьянин, отведавший городской жизни, делал все возможное, чтобы к ней вернуться, однако подчеркивал, что в городе отходника ждала жизнь, полная лишений и неуверенности в завтрашнем дне. Крестьянина, по его мнению, в город манило чувство некоторой независимости от барина, относительной самостоятельности. Вывод автора: «Отходник стремится осознать себя как личность, отстоять свое человеческое достоинство. Вернувшись из города, отходники, опасаясь телесного наказания, предпочитали скрыться из господской вотчины . лишь бы не подвергнуться ему».
Выводы Б.Г. Плющевского достаточно обоснованы. Он считает, что «отходничество выступало как глубоко прогрессивное явление, порожденное хозяйственным развитием страны»15, в свою очередь, значительно ускорявшее темпы этого развития». Эти положения основываются на материалах нечерноземных, северо-украинских и новороссийских губерний, на данных Белоруссии, Литвы.
В 1979 г. Б.Г. Плющевский защитил в Ленинграде докторскую диссертацию на тему «Крестьянский отход на территории Европейской России в последние предреформенные десятилетия (1830-1850 гг.)».
Педагогическая работа на кафедре для Б. Г. Плющевского была неотделима от его повседневной кропотливой научной работы. Он прекрасный лектор. Будучи заведующим кафедрой, он установил порядок, согласно которому ежегодно от каждого сотрудника кафедры требовалось: дать одну открытую лекцию в аудитории с последующим обсуждением; представить текст одной лекции для тщательного исследования каждым сотрудником кафедры и обязательный текст статьи (проблемы) для ознакомления кафедры. Интересно, что все эти требования практически относились, в первую очередь, к самому заведующему. Высокий профессионализм, колоссальные и весьма разнообразные знания Бориса Григорьевича, его мягкая требовательность помогали не только формировать коллектив кафедры, но и научно расти сотрудникам. Направление в аспирантуру, творческие командировки, постоянные справки, консультации у заведующего кафедрой - такова атмосфера кафедры в 60-80-е годы.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Плющевский Б. Г. Государственные крестьяне Вятской губернии в первой половине и в середине XIX в. // Записки УдНИИ. Ижевск, 1955. Вып. 17. С.150.
2 Там же. С.152.
3 ГАКО. Ф. 375. Оп. 21. Д. 435. Л.176.
4 Плющевский Б.Г. Экономическое развитие Вятской «казенной» деревни в 1840-50 гг. // Учен. зап. УГПИ. Ижевск, 1956. Вып. 9. С.117.
5 Плющевский Б. Г. Частновладельческая промышленность на территории Вятской губернии в конце XVIII - и первой половине XIX вв. // Учен. зап. УГПИ. Ижевск, 1958. Вып.14. С. 90-107.
6 Там же. С. 95.
7 Там же. С. 96.
8 ЦГИАЛ. Ф. 1281. Д. 5704. Л. 45.
9 Плющевский Б. Г. Частновладельческая промышленность на территории Вятской губернии в конце XVIII - и первой половине XIX в. С. 100.
1° Там же. С.105.
11 Плющевский Б.Г. Крестьянский отход и расслоение русской деревни в предрефор-менный период (1830-1850) // Вопросы аграрной истории Урала. Свердловск, 1975. С. 68-82.
12 Плющевский Б. Г. Крестьянский отход на судовые работы в Европейской части России в последние предреформенные десятилетия (1830-1850) // Учен. зап. УГПИ. Ижевск, 1970. Вып. 21.С. 99.
13 Плющевский Б.Г. Внегубернский отход вятских крестьян в 1830-1850 гг. и его воздействие на социальное расслоение Вятской деревни // К вопросу о формировании капитализма в России. Киров, 1974.
14 Плющевский Б. Г. Принудительная контрактация в отхожих крестьянских промыслах русской деревни в 1830-1850 гг. // Учен. зап. УГПИ. Ижевск, 1967. С. 66.
15 Плющевский Б.Г. Отходничество как фактор разложения крепостнической экономики России в первой половине XIX в. // Сб. материалов научной сессии вузов уральского экономического района (февраль 1963 г.). Свердловск, 1963. С. 20.
К публикации статья подготовлена В.В. Пузановым
