CC BY
48
актуальные проблемы профессиональной педагогики
actual problems of professional pedagogy
УДК/uDC 377 И. В. Смирнов
Igor Smirnov
профессиональное ОБРАЗОВАНИЕ: РЕФОРМИРОВАНИЕ ПУТЕМ ПЕРЕИМЕНОВАНИЯ
VOCATIONAL EDuCATION: REFORMING THROuGH RENAMING
Автор анализирует ход выполнения поставленной Президентом Российской Федерации В. Путиным задачи подготовки к 2020 г. 10 млн высококвалифицированных рабочих и связанной с этим реформы начального и среднего профессионального образования.
The author analyses the way of accomplishing the task set by the president of Russian Federation V. Putin to prepare 10 million highly qualified workers by the year of 2020 and connected with it the reform of basic and secondary vocational education systems.
Ключевые слова: профессиональное образование, квалифицированные рабочие, образовательные реформы, частно-государственное партнерство.
Keywords: vocational education, qualified workers, reforms in education, private and state partnership.
Что такое «рабочая аристократия»
В предвыборных статьях и более поздних выступлениях президент России В. Путин неоднократно возвращался к задаче создания к 2020 г 25 млн новых высокопроизводительных рабочих мест, в том числе 10 млн для квалифицированных рабочих, которые станут «рабочей аристократией» [1].
О том, как создать 25 млн рабочих мест, дискуссия ведется уже давно. Хотя и малопродуктивно. Участники так и не определились, что понимать под «рабочим местом». Директор Центра трудовых исследований НИУ ВШЭ В. Гим-пельсон предлагает опираться на общепризнанную в мире методологию: на сколько человек возросло число занятых, столько и создано рабочих мест. Но вряд ли кто-то всерьез верит в то, что к 2020 г общее число занятых в России может возрасти на 25 млн человек. Это невозможно по многим причинам, включая демографические. Если принять во внимание, что созданные вновь места, естественно, должны быть более высокотехнологичными, чем ликвидированные, задача и впрямь становится нереальной. Тем более с учетом ситуации в экономике последних лет, высокой инфляцией и низким ростом ВВП. Поэтому Минэкономразвития РФ уже говорит не о «создании новых», а о «создании и модернизации» высокопроизводительных рабочих мест. С таким подходом поставленную президентом РФ задачу можно решить легко и просто. «Да здравствует великая чиновничья изобретательность!» — восклицает В. Гимпельсон [2].
Но если по созданию новых рабочих мест ведутся дискуссии, то по поводу подготовки 10 млн «рабочей аристократии», обсуждения
даже не начинались. А она, по замыслу В. Путина, «к 2020 г. составит не менее трети квалифицированных рабочих».
Здесь тоже следовало вначале разобраться с тем, что понимать под термином «рабочая аристократия». Логично было бы ожидать разъяснения в принятых после поручения президента официальных документах. Смотрим...
• В государственной программе «Содействие занятости населения» такого понятия нет.
• В государственной программе «Развитие образования на 2013-2020 годы» — нет.
• В Стратегии подготовки рабочих кадров и формирования прикладных квалификаций до 2020 г. — нет.
Возможно, понятие «рабочая аристократия» общеизвестное и потому его незачем разъяснять?! С головой залезаем в безбрежный и всезнающий Интернет и. разочаровываемся еще глубже.
Искомое понятие здесь можно обнаружить только в работах классиков марксизма-ленинизма. «Рабочая аристократия — высокооплачиваемые категории рабочих, оторвавшиеся от масс и находящиеся под влиянием буржуазной идеологии», — пишет Ф. Энгельс в письме К. Марксу (Соч., 2-е изд., т. 29). А по Ленину, это «агенты буржуазии в рабочем движении, приказчики класса капиталистов.» (ПСС, 5-е изд., т. 27, с. 308).
Понимая, что В. Путин имел в виду другое, делаем более глубокий заход, начиная с перво-истоков общественной мысли. Путь к поставленной президентом задаче приходится вести от рассуждений древних греков.
В античные времена «аристократизм» означал знатность происхождения, воинскую доблесть, высшее умственное развитие, религиозное или нравственное превосходство. Но это тоже не приближает к ответу на задачу о «рабочей аристократии». Пойдем от этимологии слова «аристократия» [греч. aristos — лучший и kratos — сила] и добавим немного воображения. Наверное, В. Путин имел в виду подготовку не просто «квалифицированных рабочих», а лучших из них, которые станут «рабочей аристократией» — главной производительной силой экономики. То есть президент поставил более высокую, чем обычно, планку, и поэтому утвержденная 18 июля 2013 г. Мин-обрнауки РФ Стратегия развития системы подготовки рабочих кадров и формирования прикладных квалификаций не соответствует ей ни по своему названию, ни по сути.
Ловишь себя на странной мысли: «Неужели никто из исполнителей президентских
указов за прошедшие три года не попытался осмыслить сказанное им. Принял это не как задачу, а как красивую фразу, которой можно и пренебречь. Возможно и другое, исполнители решили не терять времени и, не разобрав сути, сразу побежали исполнять указание. И ведь исполнят. И отчитаются.».
Каждая реформа выражает себя через инновации, пускай даже липовые. Каждый реформатор выражает себя через новые понятия, пускай даже надуманные. Начавшаяся с долгого обсуждения и принятия нового Федерального закона «Об образовании в Российской Федерации» реформа тоже богата переименованиями старых понятий.
В подзаконных документах (Госпрограмме — 2020, Стратегии подготовки рабочих и др.) едва ли не ключевыми стали понятия «прикладная квалификация», «прикладной бакалавриат». Вокруг них тоже целая история, богатая бюрократическими изысками.
Понятие «прикладной» введено без содержательного обоснования и даже без сверки со словарной системой русского языка. А сделать это стоило. В Общем толковом словаре русского языка слово «прикладной» трактуется как «имеющий чисто практическое значение, не теоретический», «вспомогательный, не самостоятельный» (http://www.tolkslovar.ru/p19041.html). Возникает вопрос, почему в России, в отличие от Европы, бакалавр, а теперь и квалифицированный рабочий, отчуждается от теории, становится вспомогательной квалификацией?
В свободной трактовке понятие «прикладная квалификация» можно определить как профессиональную подготовку кадров «на скорую руку» под узкие технологические операции. Причины столь смелой инновации лежат на поверхности: в уме держат экономию бюджета, а не мастерство будущих рабочих и специалистов. Руководитель Центра начального, среднего, высшего и дополнительного профессионального образования Федерального института развития образования В. Блинов так узко и трактует: «Программы прикладного бакалавриата в идеале должны быть рассчитаны на то, чтобы готовить специалиста под конкретное рабочее место.» [3]. В развитых странах к конкретным рабочим местам давно прикрепля ют роботов, у нас, по-прежнему, — людей. И не дай бог рабочему поменять это место! Его к этому не готовили.
Заметим, в тексте одного из первых проектов закона «Об образовании в Российской Фе-
дерации» (февраль 2012 г) понятие «прикладная квалификация» упоминалось 25 раз (!). В принятой и ныне действующей редакции закона этот термин снят, есть «профессиональные квалификации», которые получают в соответствии с государственными стандартами. А они составляются (должны, по крайней мере) в расчете на получение не прикладных «к конкретному рабочему месту», а полноценных знаний, обеспечивающих набор компетенций и профессиональную мобильность, позволяющих выстраивать трудовую биографию в системе непрерывного профессионального образования.
Идти с «прикладной квалификацией» на создаваемые по поручению президента «высокопроизводительные рабочие места» — это все равно что приступать к строительству современного небоскреба с одним умением «владеть лопатой». Иного Стратегия подготовки рабочих и не предполагает. В ней, как и в государственной программе «Развитие образования на 2013-2020 годы», намечен «постепенный перевод программ начального профессионального образования на короткие образовательные программы прикладных квалификаций» [4]. В этом, кстати, ее противоречие с законом «Об образовании в Российской Федерации», где НПО «приравнивается» к уровню СПО, а не к коротким программам прикладных квалификаций. Как видим, ведомственные поправки смело вносятся и в закон, и в указ президента.
Понимая, что его не понимают, В. Путин в декабрьском (2013) Обращении к Федеральному Собранию предложил создать Национальный совет профессиональных квалификаций. «И не при каком-то ведомстве, — специально подчеркнул президент, — а как действительно независимый орган». За два года Совет должен утвердить весь пакет новых профессиональных стандартов (утверждено уже 800). Работа по их подготовке активно ведется в рамках возглавляемого членом-корреспондентом РАО А. Н. Лейбо-вичем Национального агентства развития квалификаций РСПП. Решается задача прозрачного описания процедуры, механизмов и критериев оценки и признания квалификации соискателей с целью дальнейшего обучения или трудоустройства.
Ясно, что «размениваться» на стандарты для «коротких программ» и «прикладных квалификаций» Совет не будет. Президент ориентирует его на стандарты для подготовки
специалистов и «рабочей аристократии» для «высокопроизводительных рабочих мест».
Таким образом, профессиональному образованию страны предлагают два стратегических курса: готовить «рабочую аристократию» по высоким государственным стандартам либо «прикладных рабочих» по коротким программам работодателей. Первый означает возврат к приоритету профессионального образования, второй — депрофессионализацию страны. Такие курсы не совместимы, но оба заявлены.
Реформирование
или переименование?
Еще более замысловато идет процесс реформирования, а точнее переименования, образовательных организаций. Ранее они назывались «учреждениями», теперь переименованы. С этого началась «реформа».
Позднее, в июне 2013 г., Минобрнауки РФ разослало методические рекомендации по формированию Многофункциональных центров прикладных квалификаций [5]. Задача их (МЦПК) создания содержится в указе президента Российской Федерации от 7 мая 2012 г. (далее — Указ).
Дело нужное, если учесть, что профессиональное обучение кадров на производстве практически свернуто, а подготовка рабочих в системе НПО сократилась в 2,5 раза [с 1,75 млн до 770 тыс. человек].
Проблема лишь в том, насколько понятно сформулирована новая задача создания МЦПК, и не становится ли она вновь реформированием путем переименования. При строгом сопоставлении текстов обнаруживается, что «методисты» поправили президента в вопросе, на какой базе создавать МЦПК. На словах поправили слегка, почти не заметно, а по сути принципиально, пустив президентскую мысль по другому руслу.
Даже если «следить за руками», обнаружить это очень трудно. В Указе рекомендовано их создание «в том числе путем преобразования существующих учреждений НПО и СПО», а в методических рекомендациях это изменено на «как правило, на базе существующих организаций НПО и СПО». Как говорится, почувствуйте разницу.
Президент имел в виду создание МЦПК как новых образовательных организаций. И только там, где это невозможно, в особых случаях идти на преобразование действующих учреждений НПО/СПО. Но не простое преобразование, а с обязательным участием работодателей —
в этом весь смысл. Именно там предполагалось готовить так называемую рабочую аристократию, численность которой от нынешнего «околонуля» нужно довести до пика в 10 миллионов высококвалифицированных специалистов.
Методические рекомендации подсказали другой, облегченный путь к вершине: «Центр может создаваться как образовательная организация, структурное подразделение образовательной организации или структурное подразделение организации, осуществляющей обучение». Зачем это делать, если колледжи и без создания внутри себя МЦПК вправе реа-лизовывать любые аккредитованные программы профессионального образования и обучения? Применяемый сегодня термин «колледж с МЦПК» (а иногда еще и с ресурсным центром) — это нагромождение понятий, торжественно объявленное реформой. В этом нет ни образовательной политики, ни простейшей административной логики.
Стоит ли после этого удивляться подозрительно быстрому созданию таких центров на базе СПО без целевого проектного финансирования, повышения квалификации менеджмента и педагогов, необходимого технологического переоснащения материальной базы и участия отраслевых работодателей и профессиональных союзов.
Любопытный до смешного, но и настораживающий факт. За две недели до опубликования методических рекомендаций большая группа регионов уже дружно отрапортовала об их создании. Не важно, что создавать, важно, как назвать. В записке по выполнению Указа докладывается: «Сформированы 42 многофункциональных центра, созданных как структурные подразделения государственных образовательных учреждений» [6]. В Указе рекомендовано создание МЦПК совместно «с общероссийскими объединениями работодателей». Но они-то пока, похоже, совсем «не в теме». Все МЦПК созданы как структурные подразделения государственных образовательных учреждений. Прямо какое-то «коллективное в обнимку с бессознательным».
Приказы в системе образования России теперь исполняются раньше их подписания. Опережающие мысль начальства рапорты регионов насторожили даже тех, кому такая победа была нужна для отчета. Проверка показала, что около 30 % МЦПК ориентированы только на бюджетное финансирование. Минобрнауки РФ и само с оправданной тревогой сделало вывод: «Такая ориентация несет риск несоответ-
ствия подготовки в данных центрах требованиям рынка труда» [7].
Поправим. Это не риск — это уже факт, вытекающий из нового принципа реформирования: менять названия по первому кивку из министерства. А если велено, то и безропотно ликвидировать целый уровень — начального профессионального образования. при нарастающем дефиците рабочих кадров.
В законе «Об образовании в Российской Федерации» сказано: «Учебные центры профессиональной квалификации могут создаваться в различных организационно-правовых формах юридических лиц» (Ст. 76, п. 6). Но пока нет примеров создания центров на производстве, ради укрепления кадрами которого они и задуманы. Хотя раньше были. Например, учебный цех Новокузнецкого металлургического комбината, работа которого была отмечена Премией Президента РФ в области образования. Он был прообразом нынешнего МЦПК, если его понимать в терминах Указа Президента.
В чем можно поддержать авторов методических рекомендаций по формированию МЦПК, так это в попытке стимулировать работодателя к инвестициям в их создание. Существующее правовое поле позволяет заключить концессионное соглашение с предоставлением концессионеру права пользования недвижимым имуществом образовательной организации. Но вспомним пословицу: «Если ты услышал хорошую новость, значит, ты не дослушал ее до конца». Вот и в этой хорошей инновации есть две проблемы.
Первая: «учредитель должен обосновать, что данное недвижимое имущество является у образовательного учреждения излишним». Это, как мы знаем, нетрудно. На свежей памяти пример Московского государственного университета приборостроения, который легко признал излишним и сдал в аренду принадлежащее факультету СПО помещение. Там было создано и процветало подпольное казино.
Правда, образовательное учреждение «имеет право оспорить в суде решение учредителя» об изъятии недвижимости. Но трудно припомнить факт, когда директор колледжа подавал в суд на мэра или губернатора.
Вторая проблема: «у концессионера должна быть лицензия на образовательную деятельность». Это сложнее, но преодолимо. Вопрос лишь в том, захочет ли работодатель обременять себя недвижимостью, где нельзя разместить бизнес, а можно только учить.
А пока по всей Руси великой идет кампания тотального переименования образовательных учреждений в МЦПК и, похоже, «домино» уже не остановить. Всего в России планируется создать 250 МЦПК. Путем переименования можно пойти еще дальше. Итог печально предсказуем: МЦПК создадим, но «рабочей аристократии» не получим.
В то же время реальный и продуктивный опыт создания МЦПК существует, например, в Бельгии. О нем рассказано в статье директора Департамента государственной политики в сфере подготовки рабочих кадров и дополнительного профессионального образования Минобрнауки РФ Н. М. Золотаревой. Выделим главное из сказанного ею: «В Центрах прикладных квалификаций реализуются короткие программы — до одного года. Ориентированы они на взрослое население» [8].
Четкая формулировка. Жаль, что она в таком виде не легла ни в один из нормативных документов. Тогда было бы ясно, что МЦПК не заменяют колледжи и не создаются вместо них, а служат дополнением современной структуры профессионального образования.
Концепция МцПК профессора
М. В. Никитина
Идеология Указа президента в части создания МЦПК концептуально развита в монографии доктора педагогических наук, профессора, бывшего директора московского НИИ развития профессионального образования М. В. Никитина. Он прямо замечает: «Научные исследования феномена МЦПК в секторе начального и среднего профессионального образования не проводились, что привело практиков к переназыванию существующих Ресурсных центров в МЦПК» [9].
Неодолимое тяготение к бессмысленному переименованию, к новым терминам, призванным создать ощущение супермегаинновацион-ности, становится слишком заметным. По этому поводу автор вспоминает английскую пословицу: «Свинья не прибавляет в весе от того, что ее часто взвешивают». Не совсем приятная ассоциация, но так уж говорят в народе.
Очередной термин «МЦПК» также стал свистком, через который реформаторы выпустили свое инновационное вдохновение, пытаясь создать ощущение неслыханной модернизации профессионального образования. Не смутило и то, что в законе «Об образовании в Российской Федерации» (ст. 73) было дано совсем другое название — «Учебный центр
профессиональной квалификации». Но «многофункциональный» звучит масштабнее и громче «учебного», а главное, очаровывает новизной. Разночтению с законом было найдено сомнительное объяснение: указанные понятия объявлены «синонимичными» [10].
Самый главный из правомерно выделенных профессором М. В. Никитиным вопросов — место МЦПК в обновленной законом системе профессионального образования. Автор дает четкое определение: «МЦПК — юридическое лицо, созданное регионально-отраслевыми учредителями на основе инвестиционного проекта по выполнению целевой программы социально-экономического развития региона». И далее также четко формулирует три ключевых критерия его создания.
Появление МЦПК как юридических лиц требует наличия лицензии на образовательную деятельность. Это первый критерий.
Сертификация программ и квалификаций должна осуществляться только за счет средств отраслевого работодателя, ибо он заинтересован в качестве профессиональной подготовки своего персонала — второй критерий.
А главное, кто требует сертификации программ, кто заказчик — тот и платит за обеспечение качества образовательного продукта. Хотя МЦПК может стать соинвестором таких программ. Это третий критерий.
Сформулированные выше критерии создают модель инфраструктуры частно-государственного партнерства, где государственный вклад представлен многоуровневыми образовательными организациями, а отраслевой — корпоративным кластером, предприятием.
Движение в этом направлении под силу только крупным образовательным комплексам, способным в содружестве с заинтересованными работодателями взять на себя груз указанных выше условий. Появление МЦПК как юридических лиц, ставит перед его учредителями трудноразрешимые задачи: наличие материально-технической базы, кадрового состава, образовательных и рабочих программ.
Как замечает автор, ряд российских исследователей (А. Е. Волков, А. А. Климов, О. Н. Олейникова) полагают, что профессиональные компетенции начинают формироваться в значительной степени не в учреждениях профессионального образования, а на рабочих местах, где есть современные технологии, эффективная организация производства, высококвалифицированные рабочие [11]. Возникает резонный вопрос, что же тогда должно
формироваться в колледже, в МЦПК — только умения и навыки? И надо ли тогда ориентировать новое поколение государственных стандартов на компетентностный подход?
Созданным в содружестве с крупным работодателями МЦПК вполне может воспользоваться и мелкий заказчик, взяв на себя соответствующие обязательства по софинан-сированию. Для малого и среднего бизнеса повышать квалификацию персонала на территориально доступном МЦПК всегда выгоднее, чем создавать свой корпоративный центр. Можно сказать и категоричнее — им это просто не под силу. Так, создание корпоративного колледжа обошлось Нижнетагильскому Урал-вагонзаводу в 700 млн рублей.
М. В. Никитин прав, пытаясь определить место МЦПК в структуре профессионального образования из его целей. Модель МЦПК не для УСПО, замечает он, а для насыщения городской среды доступными ресурсами разновозрастных социально-профессиональных групп граждан. Подготовка в них кадров должна проводиться на основе целевых договоров по следующим позициям: повышение квалификации, профессиональная подготовка, профессиональный тренинг, переподготовка, аттестация на разряд (категорию), стажировка и профессиональное самообразование разных социально-профессиональных групп граждан, в том числе взрослого населения.
Важным достоинством концепции профессора М. В. Никитина является введение целей МЦПК в систему непрерывного профессионального образования на основе модульного принципа программ и технологий обучения. Это позволяет реализовывать их как на базе МЦПК (стационарно), так и непосредственно на рабочих местах. К ним отнесены: профессиональная подготовка, повышение квалификации, стажировка, ученичество, практика, аттестация на разряд. К 2015 г., прогнозирует автор, доля обучаемых по таким программам должна возрасти до 70 % от всего контингента [12].
Возможно, автор и не ошибается, столь смело называя точную цифру. Но есть риск того, что предприятия могут не отдать реализацию всех этих программ в МЦПК (ведь за все надо платить!), здесь высока доля практики, которую удобнее организовать на рабочем месте, без ухода на стационарное обучение и на основе принципа наставничества, тоже не нового для России способа передачи новичкам профессиональных знаний и опыта. На предприятиях компании РУСАЛ, например, обучено и работает
в среднем от 200 до 500 инструкторов-наставников. Набрать столько опытных специалистов и доплачивать им, как РУСАЛ, на 10 % выше уровня средней заработной платы по предприятию созданный без участия работодателей МЦПК не сможет. Нелишне вспомнить также, что в советское время до 80 % указанных выше модульных программ осуществлялось в разных формах на производстве.
Такое сомнение обнаруживает и сам М. В. Никитин. Поскольку у нас ведется подготовка по узким специальностям, в соответствии с Общероссийским классификатором специальностей по образованию, как замечает он, рынок труда сам вынужден «перенастраивать» узкоспециализированных работников на те профессии, которые сегодня наиболее востребованы.
В том же ключе неотвратимости поворота системы профессионального образования к работодателю М. В. Никитиным изложены принципы бюджетного финансирования подготовки рабочих кадров. Государство, замечает автор, не финансирует подготовку рабочего 5-6-го квалифицированного разрядов, так как это зона ответственности работодателя и работника. Автор допускает бюджетное финансирование подготовки рабочих 1-3-го разрядов, а 4-го разряда уже на основе 45-процентной доплаты стоимости обучения работодателем и 5-процентной — обучающимся [13]. Эти соображения автора нуждаются в дополнительном обсуждении. Но они, бесспорно, дают толчок дискуссии в нужном направлении.
Модель МЦПК профессор М. В. Никитин правомерно связывает с их функционированием, прежде всего внутри территориальных образовательных кластеров. Но одновременно замечает отсутствие и неразвитость сетевых отношений, порождающих недоверие у всех субъектов кластера [14]. Согласимся, кластеры пока существуют больше в виртуальной форме юридически неполноценных договоров.
Поясним. Концессия — форма договора о передаче в пользование комплекса исключительных прав, принадлежащих правообладателю. Для этого должен возникнуть интерес у субъектов концессионного соглашения. И отсутствовать финансовые риски, что не менее важно. Примеров передачи исключительных прав на «дефицитные высокостоимостные ресурсы» от предприятий в МЦПК пока немного.
Требуется определить более широкие и устойчивые источники многоканальности финансирования образовательных программ,
где, помимо бюджета, будут присутствовать отраслевые эндаумент-фонды, корпоративные проекты работодателей, частные средства самих граждан и некоммерческих организаций.
Особое внимание М. В. Никитин привлекает к эндаумент-фондам, под которыми подразумевает совокупность активов, пожертвованных фонду. Такие фонды создаются при партнерстве отраслевых работодателей и при ведущей роли ассоциаций выпускников колледжа как формы внешней оценки качества их воспитания и профессионального образования — «Патриот колледжа — вступай в эндаумент» [15].
Хорошая идея. Но меценатство в современной России не развито (кроме покупки фут-больно-хоккейных клубов и спортсменов экстра-класса). Автор приводит пример МФТИ, где все аудитории именные — в честь выдающихся выпускников, а в последнее время появились таблички: «Основатель эндаумент-фонда» — и фото этих «основателей». Однако на патриотизме граждан и преданности колледжу (вузу) выпускников вряд ли можно выстраивать бюджет. Да и именных аудиторий много не наберешь, их в колледже от силы два-три десятка, даже если сделать именными кабинет директора и его замов, вестибюли, коридоры и лестницы.
В книге по этому поводу приводится разочаровывающая статистика: в России создано с участием отраслевых работодателей:
— в системе ВПО свыше 80 эндаумент-фондов;
— в системе СПО — ни одного [16].
М. В. Никитин предлагает комплекс внешних структур управления — наблюдательные и управляющие советы, ассоциации выпускников [17]. Тоже нужное дело и можно быть уверенными, что оно пойдет. «Наблюдать», «согласовывать», «принимать участие» и тем более «управлять» хотят все, а вкладывать деньги в риски — никто. Важны гарантии таких вкладов, их возвратность в виде квалифицированных выпускников-специалистов. Но они сегодня не распределяются по разнарядке, а выбирают работодателя сами.
Перед созданием концессий или эндау-мент-фондов, наблюдательных структур придется снять шляпу и спросить, выгодно ли это работодателю. Пока не спросили, поэтому их и нет. Надо прежде решить фундаментальные вопросы правовых и экономических отношений субъектов профессионального образования. Но от их решения уходят, предпочитая сущностным реформам идеологию переименования.
Более эффективным могло бы быть распространенное во многих странах возвратное финансирование профессионального образования на основе образовательного кредитования обучающегося. Но и оно у нас пока не пошло в рост. Несмотря на завлекательный процент (от 5 %), оно имеет критически низкий показатель и воспринимается как нечто экзотическое.
Концепцию МЦПК, разработанную профессором М. В. Никитиным, можно оценить не столько как «практико-ориентированное пособие», сколько как приглашение к общероссийской дискуссии по самым острым проблемам начального и среднего профессионального образования, к которым многие исследователи после принятия образовательного закона боятся прикасаться.
НПО упразднили.
Пора восстанавливать
С принятием закона «Об образовании в Российской Федерации», например, ушел в небытие уровень начального профессионального образования (НПО). Диагноз смерти подтвержден Госпрограммой РФ «Развитие образования на 2013-2020 годы», где строго разъяснено: «... НПО как уровень профессионального образования исключен» [18]. Словом, «король умер»!
Но то ли известие это не довели до подданных, то ли забыли назначить другого короля. В педагогической среде, как и в кругах работодателей, понятие «начальное профессиональное образование» сегодня, спустя три года после принятия Думой закона, встречается не реже, чем раньше.
Международный колледж сыроделия Алтайского края отчитывается о зачислении студентов на отделения начального и среднего профессионального образования.
РИА Новости — государственное агентство, некогда первым известившее о принятии нового закона, сообщает: «В России более 1,7 тысячи образовательных учреждений НПО.».
В Комитете по образованию Санкт-Петербурга по-прежнему функционирует отдел начального и среднего профессионального образования. В Положении о Департаменте государственной политики в сфере подготовки рабочих кадров и ДПО, расположенном на официальном сайте Минобрнауки РФ, и сегодня обозначена как основная функция «реализация государственной политики в сфере начального профессионального образования, среднего профессионального образования.».
Но главная интрига состоит в том, что закон «Об образовании в Российской Федерации» не отменял и не упразднял НПО. В его действующей редакции (гл. 15 «Заключительные положения») указано: «Начальное профессиональное образование приравнивается к среднему профессиональному образованию по программам подготовки квалифицированных рабочих (служащих)». Поэтому остается непонятным, на каком основании в утвержденной Правительством РФ Госпрограмме «Развитие образования на 2013-2020 годы» уровень НПО «исключен». Это немаловажное положение (исключается целый уровень образования!) написано мелким шрифтом, опущено в сноску и отыскать его в объемном, на 708 страниц документе, почти невозможно.
В законе и госпрограмме обнаруживаются и другие противоречия, ожидающие своего юридического и смыслового разъяснения. Статья 108 закона (п. 2.5) приравнивает [опять «приравнивает», а не «исключает». — И. С.] «основные профессиональные образовательные программы НПО — программам подготовки квалифицированных рабочих (служащих)». Госпрограмма вновь дает иную трактовку, объявляя «постепенный перевод программ НПО на короткие образовательные программы прикладных квалификаций» [19]. Заметим, в законе вообще нет понятия «короткие программы», ибо по ним невозможно подготовить квалифицированных рабочих. Чему же верить и как жить дальше: по Закону или по Программе? Конституция РФ велит жить по закону.
Так и идет в России процесс реформирования начального и среднего профессионального образования. Не от рубежа к рубежу, а от понятия к понятию — размытому, непонятному, часто ошибочному. Но нужно помнить, что за словом всегда идет действие. Отсюда и родилась народная мудрость «как корабль назовешь, так он и поплывет».
Корабль среднего профессионального образования после принятия образовательного закона пущен по бурному руслу словесного потока. Начальное профессиональное образование то ли приравняли к среднему (в законе), то ли упразднили (в госпрограмме). Техникумы переименовали в колледжи, потом в ресурсные центры, теперь — то ли в многофункциональные центры (в Указе), то ли в учебные центры (в законе). Профессиональные квалификации (в законе) заменили «прикладными» (в методических рекомендациях). Под эту квазиюридическую чушь, не переводимую на язык педа-
гогических технологий, начали окончательно душить начальное профессиональное образование, выдавая это за эпохальную постиндустриальную реформу.
Оттого, вероятно, и возник конфликт, когда Госдума притормозила намерение Минобрнау-ки РФ сократить около 100 рабочих специальностей (слесарей-электриков, бурильщиков, сварщиков, проходчиков, парикмахеров, наладчиков). По мнению депутатов, вычеркивать их безо всякой замены недопустимо. «У нас практически не осталось рабочих специальностей, минимальный срок обучения в профтехучилищах должен быть не менее трех лет. Нужно готовить хороших специалистов», — считает депутат С. Максимова [20].
В растерянности и работодатели, которые добросовестно отчисляют налоги в бюджет. Раньше на них государство готовило квалифицированных рабочих. Теперь их придется готовить самим, то есть платить дважды. Не согласны и министерства. Минтруд России в государственной программе «Содействие занятости населения» [21] подтвердил растущий спрос на квалифицированные рабочие кадры и оценил его в 76 % от общего спроса. Осваивают такие профессии лишь 30 %. Как о воздухе, о котором вспоминают только при его нехватке, так и об НПО заговорили, только когда его упразднили.
Надо ли удивляться, что на практике процесс уже пошел вспять. «Известия» (от 12.02.14) еще год назад опубликовали статью под названием «Министерство ЖКХ будет возрождать систему профильных ПТУ». Здесь разработаны 15 профессиональных стандартов НПО и учебные программы по ним. Инициативу поддержал комитет Госдумы по жилищной политике, заместитель председателя
A. Сидякин считает, что это вернет российских граждан в ставшие непрестижными профессии, где значительную часть рабочих мест сейчас занимают мигранты. Да и вице-премьер Д. Рогозин с уверенностью говорит: «Система профтехобразования возродится в новом формате» [22]. Не воспринимают как факт упразднение НПО многие депутаты Государственной Думы. «То, что не стало начального профессионального образования, с этим многие уже, наверное, смирились, хотя я считаю, что это глубочайшая ошибка», — высказывается депутат
B. Шудегов [23]. Заместитель председателя Государственной Думы РФ А. Исаев прямо пишет: «Профтехобразование упразднили. Пора возрождать» [24].
Как видим, чуть ли не вся Государственная Дума теперь выступает за возрождение НПО, хотя и не упраздняла его законом. Уровень НПО упразднили подзаконным актом.
Любая словесная эйфория заканчивается жесткой встречей с реальностью. Пора остановить реформирование профессионального образования путем переименования. Разобраться совместно с работодателями, в каких рабочих и специалистах нуждается российская экономика. И назвать все доступными для понимания словами, чтобы было ясно, куда мы идем. Начать следует с признания допущенной ошибки и возрождения уровня начального профессионального образования в российскую практику подготовки кадров.
Если мы еще хотим выполнить Указ Президента.
1. О мерах по реализации государственной политики в области образования и науки [Электронный ресурс] : указ Президента РФ от 7.05.2012 № 599. - URL: http:// kremlin.ru/events/president/news/15236.
2. Гимпельсон В. Где взять 25 млн рабочих мест [Электронный ресурс]. — URL: http://www.vedomosti.ru/ opinion/articles/2013/02/19/v_poiskah_2 5_ millionov.
3. Блинов В. Прикладной бакалавриат: самое практичное образование [Электронный ресурс]. — URL: http:// opec.ru/1378682.html.
4. Государственная программа Российской Федерации «Развитие образования» на 2013-2020 годы [Электронный ресурс] : распоряжение Правительства Российской Федерации от 15 мая 2013 г. № 792-р. — URL: http://минобрнауки.рф/документы/3409.
5. О методических рекомендациях по формированию многофункциональных центров прикладных квалифи-
каций [Электронный ресурс] : письмо Минобрнауки от 17.06.2013 № АК-921/06. — URL: [пИрУ/минобрнау-ки.рф/документы/3469.
6. О формировании многофункциональных центров прикладных квалификаций [Электронный ресурс] : записка Минобрнауки от 31.05.2013 по выполнению указа Президента от 7.05.2012 № 599. — URL: http:// government.ru/orders/2196/.
7. Переименовать или создавать? // Профессиональное образование. Столица. — 2013. — № 8. — С. 1.
8. Золотарева Н. Модернизация профессионального образования с опорой на лучший опыт // Профессиональное образование. Столица. — 2012. — № 12. — С. 16-19.
9. Никитин М. В. Многофункциональный центр профессиональных квалификаций учреждения СПО как институциональная модель профессиональной успешности. Практикоориентированные рекомендации. — М. : АПО,
2013. — С. 11.
10. URL: http://минобрнауки.рф/документы/3469.
11. Никитин М. В. Многофункциональный центр ... — С. 47.
12. Там же. — С. 23-28.
13. Там же. — С. 72-73.
14. Там же. — С. 51.
15. Там же. — С. 90.
16. Там же. — С. 89.
17. Там же. — С. 88.
18. URL: http://минобрнауки.рф/документы/3409.
19. Там же.
20. Госдума против ликвидации рабочих специальностей // Профессиональное образование. Столица. —
2014. — № 9. — С. 20.
21. Государственная программа «Содействие занятости населения» [Электронный ресурс]. — URL: http://www. rosmintrud.ru/ministry/programms/3/1.
22. Советская система профтехобразования возродится в новом формате // Профессиональное образование. Столица. — 2013. — № 3. — С. 5.
23. Да здравствует НПО! // Профессиональное образование. Столица. — 2014. — № 1. — С. 1.
24. Исаев А. Профтехобразование упразднили. Пора возрождать опыт // Профессиональное образование. Столица. — 2015. — № 3. — С. 9.
УДК/uDC 377 М. В. Никитин
Mikhail Nikitin
шесть ШАГОВ К УСПЕХУ: ПРОГРАММА РАЗВИТИЯ «УМНОГО КОЛЛЕДЖА»
SIX STEPS TO SuCCESS: THE PROGRAM OF DEVELOPMENT OF «SMART COLLEGE»
В статье анализируются содержательные компоненты программы развития «умного колледжа» как крупного регионального образовательного комплекса на основе синергетическо-го подхода. Обосновываются его результаты на основе концентрации ресурсов государства, бизнес-сообщества и сферы образования.
This article analyzes the substantial components of the programme of development of «smart College» as a major regional educational complex on the basis of synergetic approach. The results based on the concentration of resources of the state, the business community and the education sector are justified.
