CC BY
153
УДК 94(47).083
ПРОЕКТЫ РЕФОРМЫ РОССИЙСКИХ УНИВЕРСИТЕТОВ КОНЦА XIX - НАЧАЛА XX ВЕКА
И. Шиллер-Валицка
Институт истории Польской АН,
университет им. кардинала Стефана Вышинского
E-mail: [email protected]
В данной статье рассматривается проблемы общественных и академических обстоятельств, которые в конце XIX в. поставили на повестку дня необходимость глубокой перемены университетского законодательства. Студенческие забастовки и большое недовольство российских профессоров по поводу законодательного положения российских университетов стали причиной приготовления многих проектов нового университетского устава со стороны как чиновников МНП так и профессоров. Борьба за академическую свободу и независимость от МНП заставили профессуру учредить во время первой российской революции собственный Профессорский академический союз, который подготовил наиболее демократический проект университетского устава в истории российских университетов. В статье указаны этот и другие проекты того времени, вместе с попыткой сравнительной их характеристики с точки зрения как государства так профессорской и студенческой среды.
Ключевые слова: университетское законодательство, студенческое движение, студенческие забастовки, университетская автономия, Профессорский академический союз.
THE REFORMS OF RUSSIAN UNIVERSITIES THE END OF 19th - BEGINNING OF 20th CENTURY
I. Schiller-Walicka
The article presents the social and academic conditions which necessitated in the end of 19th century the need of Russian universities law reforms. The student's strikes, the huge discontent of Russian professors of University Statute 1884 was the reason for preparing many propositions of new university statutes. The struggle for academic freedom and scientific independence inclined Russian professors to join the Union of Russian Universities Professors which prepared the most democratic university statute in its history. The comparative characteristic of this and other propositions of changing the university jurisdiction is the main topic of this article.
Key words: The university's jurisdiction, the student's strikes, the autonomy of universities, The Union of Russian Universities Professors.
Период конца XIX - начала XX в. стал поворотным в истории российских университетов. Правовые основы академической жизни тогда определялись «Общим уставом Императорских российских университетов» от 23 августа 1884 года1. Этот закон, работа над которым началась почти сразу же после того, как министром народного просвещения был назначен Д.А. Толстой, получил негативную оценку. Причем, как современников, так и позднейших исследователей2. Разработчикам ставили в вину беспрецедентное сокращение университетской автономии и превращение профессоров в чиновников, полностью зависимых от министерской бюрократии. Подобные упреки не лишены оснований: новый нормативный акт действительно резко ограничил самоуправление учебных заведений. Вместе с тем, необходимо признать, что на практике эти ограничения оказались меньше, чем предусматривалось первоначальным проектом.
По сравнению с Уставом 1863 г., в Уставе 1884 г. было радикально изменено распределение властных прерогатив между министерством, административным аппаратом учебных заведений и университетскими коллегиальными органами. Существенно расширились права министра просвещения и попечителей учебных округов, что полностью отвечало основной цели реформы -усилению контроля государства над университетами. Если раньше ректоры, деканы и профессора выбирались, то теперь их назначали: ректоров и профессоров по решению министра, а деканов -распоряжением попечителя учебного округа. Из куратора попечитель стал руководителем, следившим за тем, чтобы в учебнометодической работе университета точно выполнялись все действующие инструкции. Кроме того, попечитель оказался единственным посредником между учебным заведением и министерством3. Изменилась роль ректора, подлежавшего переназначению раз в четыре года - он сделался правой рукой попечителя, потеряв свой
1 См.: Общий устав Императорских российских университетов 23 августа 1884 г. // Сборник постановлений по Министерству народного просвещения. СПб., 1893. Т. 9. Стб. 985-1026.
2 См.: Соловьев И.М. Университетский вопрос во вторую половину XIX века // Три века: Россия от Смуты до нашего времени: историч. сб-к / под ред. В.В. Каллаша. М., 1913. С. 213-217; Щетинина Г.И. Университеты в России и устав 1884 г. М., 1976; АврусА.И. История российских университетов. Саратов, 1998; Иванов А.Е. Университетская политика царского правительства накануне революции 1905-1907 годов / / ОИ. 1995. № 6. С. 93-105.
3 См.: Общий устав... Стб. 985-986.
прежний статус primus inter pares4. Совет университета, располагавший до той поры весьма широкими правами, почти не мог теперь принимать самостоятельных решений, не предполагавших утверждения попечителем или министром.
К числу немногих сохранившихся университетских привилегий относились утверждение ученых степеней, присуждение (по предложениям факультетов) степени доктора тем магистрантам, диссертации которых отличались исключительными научными достоинствами, а также установление числа медалей за письменные работы, присуждаемых студентам и вольнослушателям в очередном учебном году. Постановления совета по всем прочим вопросам, в том числе, об избрании почетных членов университета, о выдвижении кандидатов в профессора, о слиянии и разделении кафедр, об оплате труда приват-доцентов, об утверждении учебных планов, разрабатываемых факультетами, о распределении финансов между учебно-вспомогательными структурами -все это следовало через попечителя представлять на утверждение министра5.
Многие решения факультетов и правления вуза требовали санкции попечителя. В частности, подбор персонала учебновспомогательных структур и университетских клиник. То же касалось допуска приват-доцентов к преподаванию, оставления для подготовки к профессорскому званию и направления в зарубежные научные командировки6. Можно сказать, что все служащие университетов - от ректоров до самых младших технических сотрудников - зависели от властей.
Правление, состоящее из ректора, деканов и инспектора студентов, занималось хозяйственными вопросами, студенческой жизнью и поддержанием дисциплины. По предложениям ректора данный орган обсуждал прием студентов и допуск на занятия вольнослушателей, а также принимал решения об отчислении. При этом, если по уставу 1863 г. подобные вопросы находились в компетенции ректора, а основанием для принятия решений служили положения, разрабатываемые советом университета, то теперь правление обязано было следовать инструкциям, составленным в министерстве. К функциям правления относились также судебные разбирательства над студентами в установленном ми-
4 См.: Общий устав... Стб. 987-989.
5 См.: Там же. Стб. 992-995.
6 См.: Там же. Стб. 992.
нистерскими предписаниями объеме, а также назначение наказаний за дисциплинарные проступки. Университетский суд, состоявший из профессоров, был, соответственно, ликвидирован, а полномочия инспектора, назначаемого министром по предложению попечителя, значительно возросли7.
В Уставе 1884 г. ничего не говорилось о правах студенческой корпорации (впрочем, в уставе 1863 г. дело обстояло аналогично). Слушателям предстояло узнать об организации своей повседневной жизни из особых предписаний. Разработку этих предписаний Устав 1884 г. возлагал на министерство, чиновники которого подготовили инструкцию для инспекции, пересмотрели ранее действовавшие положения о приеме, оплате обучения, назначении стипендий и пособий, а также о правах, обязанностях и наказаниях студентов.
Новые правила, общие для всех действующих в рамках устава университетов, появились в мае 1885 года. Ключевой тезис документа состоял в том, что «студенты считаются отдельными посетителями университета, а потому не допускается никакое действие их, носящее на себе характер корпоративный»8. В развитие этого принципа воспрещалось подавать коллективные просьбы и обращения, выдвигать делегатов для представления общих интересов, вывешивать объявления без разрешения и письменной визы инспектора или его помощника. На территории университета категорически не допускались сходки, митинги, акции по сбору средств, театральные представления, концерты, балы и иные собрания, не имеющие научного характера. Запрещалось организовывать читальни, столовые, общественные кухни и кассы взаимопомощи, а тем более участвовать в тайных обществах и кружках, даже если таковые и не преследовали политических целей9.
Неудивительно, что Устав 1884 г. и новые правила для студентов академическое сообщество оценило как бесцеремонное вторжение властей во внутреннюю жизнь университета и удар по университетскому самоуправлению. Болезненнее всего было воспринято резкое снижение значения университетских советов. Не-
7 См.: Общий устав... Стб. 999-1001.
8 Правила для студентов университетов во время прохождения курса / / ЖМНП. 1885. Ч. 340. Июль. С. 37.
9 См.: Правила для студентов университетов во время прохождения курса... С. 38.
согласие с этим вылилось в протесты, сила которых со временем нарастала. Особенно радикально протестовали студенты.
Студенческий протест к этому времени уже имел свою историю. На заре шестидесятых годов активное студенческое движение стало катализатором изменений в законодательстве о высшем образовании. Аналогичным образом, волна студенческих выступлений, поднявшаяся в конце XIX в., вынудила правительство обратиться к проблеме правового статуса российских университетов. По мнению А.А. Кизеветтера, до середины 80-х гг. XIX в. студенческие протесты не носили организованного характера10. Однако к концу того же десятилетия хаотичное и не имеющее руководства протестное движение стало организовываться. Основой для этого служили землячества, которые стремились наладить сотрудничество и создавали из своих представителей общероссийские органы, «Союзные советы соединенных землячеств» или «Исполнительные центральные комитеты»11. Исследователи (а равно и непосредственные свидетели событий) полагают, что приблизительно до 1896 г., являющегося в этом отношении рубежным, деятельность советов землячеств не имела политической окраски12. Характер и ход крупнейших студенческих выступлений, прошедших с 1884 г. и до первой общероссийской студенческой забастовки 1899 г., а также содержание составленных протестующими обращений, свидетельствуют, что основными мотивами протеста были стремление расширить права студенчества как корпорации, недовольство политикой руководства (особенно инспекции) и солидарность с несправедливо наказанными либо отчисленными сокурсниками.
Показателен и заслуживает отдельного упоминания тот факт, что уже во время первых волнений, связанных с новым уставом, некоторые правые по своей ориентации издания (например, «Гражданин») возлагали вину за происходящее не на молодежь, а
10 См.: Кизеветтер А.А. На рубеже двух столетий : (воспоминания 18811914). Прага, 1929. С. 43-44.
11 См.: Мельгунов С.П. Из истории студенческих обществ в русских университетах. М., 1904.
12 См.: Kassow S.D. Students, Professors and State in Tsarist Russia. Berkeley, 1989. P. 8; Маурер Т. Новый подход к социальной истории университета: коллективная биография профессоров // Из истории русской интеллигенции: сборник материалов и статей к 100-летию со дня рождения В.Р. Лейкиной-Свирской. СПб., 2003. С. 276; Фриче В.М. Высшая школа в конце века // История России в XIX веке. СПб., 1912. Т. 9. С. 156-157.
на профессуру. Публицисты правого толка категорически не желали замечать, что законодательство лишило профессорско-преподавательский состав почти всех орудий дисциплинарного воздействия и полностью пресекло их воспитательную работу. Высказанные тогда оценки породили усиливающуюся, но далеко не оригинальную кампанию обвинений против профессоров. Им вменялось в вину, как минимум, неумение работать с молодежью, а нередко и поддержка (если не провоцирование) антиправительственных выступлений в студенческой среде. Пиком этой кампании стали публикации В.М. Пуришкевича13.
В 1890 г. председатель Ученого совета Министерства народного просвещения А.И. Георгиевский выпустил исследование, из данных которого видно, что акции протеста, демонстрации и митинги с требованием возвращения университетской автономии происходили в Империи повсеместно и ежегодно14. Однако, некоторые подвижки в сторону пересмотра законодательства об университетах наметились только после первой общероссийской студенческой забастовки февраля - марта 1899 г., начало которой было положено 8 февраля выступлением студентов Санкт-Петербургского университета15. В общей сложности, в забастовке приняло участие около 25 тысяч студентов из 30 высших учебных заведений16.
Власти ответили на массовые протесты появлением двух правовых актов. Первый допускал, что под руководством профессоров и под их личную ответственность студенты могут создавать научные и литературные общества, а также хоры и оркестры17. Это было явное послабление. Но, второй циркуляр о призыве студентов-бунтовщиков в армию, ввел одну из самых строгих ог-
13 См.: Пуришкевич В.М. Материалы по вопросу о разложении современного русского университета. СПб., 1914.
14 См.: Извлечения из книги А.И. Георгиевского «Краткий очерк правительственных мер и предначертаний против студенческих беспорядков» / / Материалы по университетскому вопросу. Стуттгард, 1902. Вып. 1.
15 См.: Kassow S.D. Op. cit. P. 37-113; Гусятников П.С. Революционное студенческое движение в России. М., 1971. С. 30-41; Bazylow L. Polityka wewnçtrzna caratu i ruchy spoleczne w Rosji na poczatku XX wieku. Warszawa, 1966. S. 179-181.
16 См.: Гусятников П.С. Указ. соч. С. 33; Иванов А.Е. Университетская политика... С. 93.
17 См.: Об установлении более правильных отношений между профессорами высших учебных заведений и студентами / / Циркуляр по Варшавскому учебному округу. 1899. № 8. С. 168-171.
раничительных мер за всю историю российской высшей школы18. Б.Н. Чичерин писал, что подобных по жестокости постановлений Россия не знала с того самого момента, когда в 1874 г. всеобщая воинская повинность стала почетной обязанностью каждого подданного Империи19.
Одновременное появление двух столь разных по духу правительственных распоряжений может удивить современного интерпретатора, но, если вдуматься, позиция властей была глубоко логична: послушные получили небольшие уступки, демонстрирующие добрую волю начальства, бунтовщиков ждали жестокие репрессии.
У современников была надежда, что опасность попасть в солдаты окажется фиктивной. Однако, в январе 1901 г. министр народного просвещения Н.П. Боголепов распорядился применить данную меру к 183 студентам Киевского университета, которые в октябре 1900 г. организовали обструкцию одному из преподавателей, обвинив его в дилетантизме20. Данное решение спровоцировало вторую общероссийскую студенческую забастовку, длившуюся три месяца. В ней приняло участие около 30 тысяч студентов из 35 учебных заведений. Бастующие требовали отмены «Временных правил об отбывании воинской повинности...», восстановления в университете уже призванных в армию студентов, признания привилегий студенческой корпорации, отмены студенческой формы и платы за обучение21.
В этой ситуации Боголепов ушел в отставку, а сменивший его генерал П.С. Ванновский получил от Николая II указание усовершенствовать российскую систему образования22. Когда П.С. Ваннов-ский объявил о пересмотре Устава 1884 г., студенты прекратили забастовку. В распоряжении от 29 апреля 1901 г. новый министр обратился к советам университетов представить предложения по
18 См.: Временные правила об отбывании воинской повинности воспитанниками высших учебных заведений, удаляемых из сих заведений за учи-нение скопом беспорядков / / Там же. С. 176.
19 См.: Русский патриот [Чичерин Б.Н.]. Россия накануне двадцатого столетия. Берлин, 1900. С. 120-121.
20 См.: Гусятников П.С. Указ. соч. С. 43-45; Иванов А.Е. Университетская политика... С. 98.
21 См.: Гусятников П.С. Указ. соч. С. 46-58; Иванов А.Е. Университетская политика... С. 98.
22 См.: Заметки Николая II о народном образовании / / Былое. 1918. № 2. С. 63.
улучшению политики в области высшего образования23. В дальнейшем политическая стратегия строилась на том, чтобы предоставляя льготы и опираясь на содействие профессоров, перетянуть лояльных студентов на сторону правительства. Воплощением этой линии стали временные правила, опубликованные 22 декабря 1901 года. Они позволяли создание студенческих научно-литературных и художественных кружков, а также столовых, чайных, касс взаимопомощи, библиотек и «попечительств для приискания занятий недостаточным студентам», целью которых было воспо-можествование беднейшим из учащихся. Кроме того, было разрешено выбирать представителей студенчества - старост курсов и факультетов24.
Эти уступки властей не удовлетворили значительную часть студентов, желавших самоорганизации. Это недовольство выплеснулось в третью забастовку, начавшуюся в середине января 1902 года. У ее участников появились появились политические требования - неприкосновенность частной жизни, свобода печати, свобода совести, свобода собраний, отмена ограничений по национальному признаку, восьмичасовой рабочий день для трудящихся и право на забастовку25. Забастовка пошла на спад в начале апреля после массовых арестов, высылок и судов. Ваннов-ский же вынужден был уйти в отставку26.
Следствием описанных событий стало издание знаменитых Временных правил от 24 августа 1902 г., восстановивших университетские суды и передавших расследование дисциплинарных проступков студентов в ведение профессоров27. Тремя днями позже, 27 августа 1902 г. был опубликован министерский циркуляр для попечителей учебных округов относительно новых «Пра-
23 См.: Труды Высочайше учрежденной Комиссии по преобразованию высших учебных заведений. СПб., 1903. Вып. 1. С. 1.
24 См.: Временные правила организации студенческих учреждений в высших учебных заведениях ведомства Министерства народного просвещения // ЖМНП. 1902. Ч. 339. Февраль. С. 172-181.
25 См.: Przedswit 1902. № 3.
26 См.: Письмо Николая II П.С. Ванновскому (1902 год) / / Былое. 1918. № 1.С. 61.
27 См.: Временные правила о профессорском дисциплинарном суде в высших учебных заведениях ведомства Министерства народного просвещения // ЖМНП. 1902. Ч. 343. С. 80-83.
вил для студентов»28. Они позволяли выбирать преподавателя-куратора курса, в обязанности которого входили организация студенческих собраний и посредничество между студентами и администрацией университета. Также разрешалось создание студенческих научных кружков, уставы которых должны были разрабатывать отвечающие за них профессора. Принятие новых норм означало очередной шаг по передаче профессуре ответственности за воспитание студентов, и было соответствующе ею воспринято. В то же время, повышалась степень ответственности профессорско-преподавательского состава за умонастроения и порядок в университете. Любые выступления в такой ситуации непременно обернулись бы очередной пропагандистской кампанией против профессоров, якобы не способных справиться с молодежью.
Работу по пересмотру университетского законодательства, начатую Ванновским, продолжил следующий министр народного просвещения, Г.Э. Зенгер. Циркуляром от 10 сентября 1902 г. он собрал специальную комиссию из представителей университетов, целью которой было всестороннее обсуждение материалов, поступивших в ответ на обращение Ванновского. Комиссия работала с 30 сентября по 17 декабря 1902 г., проведя в общей сложности 41 заседание. Результатом этой деятельности стала публикация пяти объемных томов с протоколами обсуждений, докладами и мнениями работников учебных заведений29.
Рекомендации, которые были приняты большинством голосов, свидетельствуют, что участники дискуссии стремились вернуть Устав 1863 года. В материалах комиссии имеются многочисленные ссылки на нормы данного документа. Несущественные, но заслуживающие упоминания изменения были внесены для ограничения прав попечителей и с целью непосредственного взаимодействия между университетом и министром. Расширилась, по сравнению со временами Александра II, и компетенция совета вуза. Его предлагалось наделить правом контроля всех сторон жизни учебных заведений. При этом, предложенные профессорскими советами правила для студентов, были не менее жесткими, чем прежние, созданные правительственными чиновниками. Профессора тоже считали, что студенческие общества и организации могут
28 См.: Циркулярное предложение попечителям учебных округов о правилах для студентов университетов / / ЖМНП. 1902. Ч. 343. С. 89-91.
29 См.: Труды Высочайше учрежденной Комиссии по преобразованию высших учебных заведений. СПб., 1903. Вып. 1-5.
существовать только при условии полного контроля со стороны преподавательского состава.
Три месяца напряженной работы комиссии закончились ничем. После публикации её трудов реформа остановилась. Зато студенты останавливаться не собирались. Волна протестов, не спадавшая с первых месяцев 1903 г., выросла с началом русско-японской войны30. Изучавший этот вопрос А.Е. Иванов констатировал, что власти пытались снизить накал протестов, признав некоторые права студенческой корпорации и восстановив профессорский суд, но эти попытки окончились провалом31.
Профессура также была разочарована действиями властей. Бесплодные усилия комиссии 1902 г. подорвали веру в готовность правительства провести полномасштабную реформу и изменить кризисную ситуацию. Критические настроения профессуры воплотились в статье одного из участников совещаний, князя Е.Н. Трубецкого. Он писал, что в сложившейся ситуации университетская реформа может состояться только как часть всеобъемлющей реформы государства, ибо проблемы университетов коренятся в существующем общественном устройстве. Правительство, заявил Е.Н. Трубецкой, не может отказаться от плотной опеки над наукой, ибо относится к ученому сообществу с недоверием, а студенты, в свою очередь, не доверяют наставникам из-за того, что находятся под жестким контролем властей32. В завершение автор с грустью признал: профессора не могут справиться со студенческими бунтами, поэтому правительству приходится либо восстанавливать порядок силой, либо закрывать университеты. Однако переход властей к силовым мерам оборачивается моральным банкротством профессуры и окончательно подрывает ее авторитет33. Эти слова выразили трагичность положения российских профессоров накануне революции 1905 года.
Признание Трубецкого показывает, что значительная часть профессорско-преподавательского состава все яснее сознавала необходимость объединения и создания либеральной оппозиции режиму на основе конституционализма. Многие профессора вступали в нелегальные организации подобного толка, прежде всего, «Союз
30 См.: Kassow S.D. Op. cit. P. 194; Гусятников П.С. Указ. соч. С. 119-128.
31 См.: Иванов А.Е. Университетская политика... С. 104
32 См.: Трубецкой Е.Н. Университетский вопрос // Право. 1904. № 52. С.3577-3582.
33 См.: Там же. С. 3583.
освобождения»34. План действий, разработанный советом Союза в октябре 1904 г., включал создание объединений по профессиональному признаку. В совокупности, они должны были образовать Союз союзов35.
Идея объединения преподавателей высшей школы была сформулирована еще в 1901 г. в ответе членов совета Санкт-Петербургского университета на 18 вопросов министра Ваннов-ского. Их проект предполагал проведение периодических профессорских съездов, на которых бы обсуждались вопросы университетского быта. Это предложение упоминалось на заседаниях комиссии 1902 года36. Однако реализовать его в тот момент не удалось из-за сопротивления со стороны министерства. Еще одну попытку добиться разрешения профессиональных съездов предприняли в 1904 г. киевские профессора37. Реальная же работа по формированию Академического союза началась в конце 1904 г., когда инициативу взял в свои руки Союз освобождения.
Об Академическом союзе написано довольно много38. Поэтому достаточно напомнить только о том, что его формальному созданию предшествовала публикация в январе 1905 г. документа, который получил известность как «Декларация 342-х» и может считаться программой новой организации39. В ней говорилось об отсутствии академических свобод, о превращении науки в политический инструмент, об унизительном положении ученых, уволенных из университетов и вынужденных ради пропитания служить на мелких чиновничьих должностях без какой-либо возможности влиять на принятие решений, а тем более - заниматься наукой.
34 См.: Кизеветтер А.А. На рубеже... С. 351-356; Иванов А.Е. Российский ученый корпус в зеркале первой русской революции / / Неприкосновенный запас. 2005. № 6 (44) (URL: http://magazines.russ.ru/nz/2005/6/iv11.html, дата обращения: 2.02.2012).
35 См.: Кизеветтер А.А. На рубеже... С. 372.
36 См.: Труды высочайше учрежденной Комиссии... Вып. 1. С. 42-43.
37 См.: Орлов В. Академический профессорский союз // БСЭ. М., 1926. Т. 1. С. 770. Стоит отметить, что указанная статья имеется только в первом издании энциклопедии. Позже статью об Академическом союзе убрали.
38 См.: Иванов А.Е. В преддверии кадетской партии: Всероссийский союз деятелей науки и высшей школы (URL: http://www.ihst.ru/projects/sohist/pa-pers/ps/202-212.pdf [дата обращения: 3.02.2012]); Maurer T. Hochschullehrer im Zarenreich : Ein Beitrag zur russischen Sozial-und Bildungsgeschichte / / Beiträge zur Geschichte Osteuropas. Köln, 1998. Bd. 27. S. 658-661.
39 См.: Записка о нуждах просвещения / / Право. 1905. № 3. С. 180; То же // ВЕ. 1905. Т. 231, кн. 2. С. 907.
Первый, организационный съезд союза прошел в Петербурге 25-28 марта 1905 года. Принятые резолюции касались как жизни научного сообщества, так и ситуации в стране в целом. Участники съезда констатировали, что есть только один выход из охватившего Россию политического кризиса - немедленное преобразование государственного устройства на демократических началах и введение народного представительства40. Переходя к вопросам академической жизни, делегаты признали, что все попытки реформировать высшее образование бюрократическим путем заведомо бессмысленны. Только органы народного представительства могут располагать достаточным авторитетом для проведения полномасштабных реформ. Пока же таких органов нет, участники съезда призывали расширить административные полномочия советов университетов, и, прежде всего, - восстановить выборность ректоров и директоров41.
Как представляется, постановления съезда наглядно продемонстрировали, что акценты профессорской критики заметно сместились, и что в центре внимания академического сообщества теперь находятся политические проблемы. Вопрос об университетской (и вообще образовательной) реформе был четко и без оговорок увязан с требованиями демократических преобразований в общегосударственном масштабе. Собравшиеся полагали, что ни новые формы учебной работы, ни даже радикальная переработка законодательства в сфере образования не принесут желаемых результатов, если власть не пересмотрит свое отношение к обществу.
Впрочем, подобная позиция не препятствовала обсуждению вопроса о том, на каких основах должно быть построено законодательство о высшей школе. Первым съездом было сформировано несколько специальных комиссий: информационная, организационная, финансовая, а также академическая, председателем которой стал бывший профессор Варшавского и Петербургского университетов Н.И. Кареев, а основной целью - разработка нового университетского устава42. В сентябре 1905 г., в год первой рус-
40 См.: Постановления съезда профессоров и преподавателей высших учебных заведений 25-28 марта 1905 г., принятые на общих собраниях / / Право. 1905. № 15. С. 1196.
41 См.: Постановления съезда профессоров и преподавателей высших учебных заведений 25-28 марта 1905 г., принятые на общих собраниях... С. 1197.
42 См.: Иванов А.Е. В преддверии кадетской партии... С. 206.
ской революции, комиссия подготовила, а в начале октября представила общественности концепцию этого документа43.
Среди всех проектов законодательства об университетах, когда-либо появлявшихся в России, проект академической комиссии принадлежит к числу наиболее радикальных. Университеты предлагалось наделить беспрецедентно обширными правами, как в научной и образовательной, так и в административной сфере. Авторы проекта утверждали, что каждое высшее учебное заведение является независимой, самоуправляемой коллегиальной структурой, полностью самостоятельной в своей научной и методической работе. Руководство этими структурами, понимаемое исключительно как надзор за соблюдением буквы закона, должен был осуществлять непосредственно министр просвещения; в спорных случаях третейским судьей должен был выступать Сенат. Таким образом, комиссия полностью ликвидировала фигуру попечителя как посредника между университетом и министерством. Управление университетом должен был осуществлять совет, в который входили бы профессора (все без исключения), а также представители прочих категорий преподавательского состава и научных работников. Исполнительные функции должны были осуществлять подотчетные совету ректор, проректор, хозяйственный комитет и постоянные комиссии, избираемые из членов совета. Ректор избирался из числа профессоров только на один год, без права занимать эту должность повторно.
В компетенцию совета должны были входить избрание ректора, проректора, профессоров и членов дисциплинарного суда, любые решения, касающиеся объединения и разделения кафедр, создания научных обществ, утверждения ученых степеней и направления в заграничные командировки, распределение целевых расходов, разработка всякого рода должностных инструкций и уставов студенческих организаций, а также определение размеров платы за обучение. О возможности утверждения решений совета какими-либо высшими инстанциями даже не упоминалось. Чтобы изменить восприятие профессора как чиновника, находящегося на государственной службе, авторы проекта предлагали отказаться от связанных с профессорским званием прав на классные чины и награды. Профессора должны были избираться сроком на 15 лет, и в течение этого времени могли быть освобождены от занимаемой должности только по собственному желанию.
43 См.: Проект главных оснований общего устава высших учебных заведений / / Право. 1905. № 40. С. 3349-3356.
Проект декларировал полную независимость профессуры в том, что касается преподавания: никакие официальные программы, кто бы их ни составлял, не могли ограничивать профессора в написании текста лекций. Все лица, имеющие докторскую степень, получали право преподавать в качестве приват-доцентов независимо от их национальности, вероисповедания или подданства. Штатные преподаватели и научные сотрудники, не имеющие профессорского звания, составляли еще одну коллегию, которая выбирала своих представителей в совет университета и советы факультетов. Чтобы молодым ученым было проще делать академическую карьеру, авторы проекта предлагали ликвидировать степень магистра, оставив только звание кандидата и ученую степень доктора. Право поступления в университет должны были иметь выпускники средних школ всех типов, без различий по полу, национальности, вероисповеданию или подданству. Это повлекло бы за собой ликвидацию существовавших в то время ограничений на поступление для женщин, поляков, евреев, а также абитуриентов, не закончивших гимназий. Предлагалось отменить мундиры, а также все медали, награды и почетные знаки. Студенты должны были получить право на обучение по индивидуальному плану, утверждаемому советом факультета. Было специально оговорено, что учащиеся сохраняют все гражданские права, пользуются полной свободой собраний и могут создавать любые организации.
Созданный Академическим союзом проект устава состоял всего лишь из 59 параграфов и не содержал ответов на многие вопросы. Например, на вопрос о компетенциях министра просвещения. Согласно этому документу, высшие учебные заведения должны были стать типичными «государствами в государстве», полностью самостоятельными в своих решениях. Мы еще вернемся к оценке данного проекта, но сначала следует охарактеризовать другие концепции реформы университетского законодательства, возникшие в бурные годы первой русской революции.
Параллельно с работой членов Академического союза проходили дебаты о реформе университетов, начатые по инициативе правительства. Революционные события, забастовки и прекращение работы высших учебных заведений привели к тому, что 11 февраля 1905 г. Николай II принял решение о пересмотре законодательства в
сфере образования44. В начале июня министр В.Г. Глазов получил высочайшее согласие на то, чтобы создать комиссию для подготовки проекта нового университетского устава, которую сам и возглавил. В этой небольшой комиссии было представлено, с одной стороны, чиновничество (по большей части, теми же, кто заседал в комиссии 1902 г.), а с другой - академическое сообщество. Причем, были сведены за одним столом профессора, придерживавшиеся совершенно противоположных взглядов на ситуацию, скажем А.С. Будилович и С.Н. Трубецкой45. Проект, разработанный комиссией, был опубликован в августе 1905 г.46. Он включал в себя целых 206 параграфов и являл собой своеобразный гибрид Уставов 1804, 1863 и 1884 гг. (с явным преобладанием черт последнего), а также ряда новых положений. Однако, его ключевой и важнейшей для профессуры характеристикой, несомненно, было то, что, пусть под руководством министра и при непосредственном надзоре попечителя, но университетам возвращалось внутреннее самоуправление. В выводах «комиссии Глазова» подчеркивалось, что, несмотря на разногласия относительно полномочий представителей власти в университетах (а многие предлагали переподчинить учебные заведения непосредственно министру, ограничив права попечителя до минимума), необходимость контроля со стороны чиновников ни кем из участников комиссии не ставилась под сомнение. Впрочем, эти споры почти никак не сказались на конкретных положениях проекта, ибо часть, посвященная прерогативам попечителя, была почти дословно переписана из устава 1884 года47. Работу «комиссии Глазова» трудно оценить, как целое. Предложенный проект, несомненно, воплощал некоторые требования академического сообщества. Но, в то же время, он вводил и ограничения, которые обессмысливали все сделанные уступки. Составители попытались облечь в юридическую форму все мелочи и детали университетского быта, чтобы с филигранной тонкостью прочертить границу между полномочиями государственных чиновников и правами университетской администрации. В результате появился длинный, запутанный и, по сути дела, нечитаемый документ. Если же вспомнить требования профессуры, то становится ясно, что предусмотренный проектом уровень уча-
44 См.: Всеподданнейший отчет министра народного просвещения за 1905 год. СПб., 1907. С. 5.
45 См.: Объяснительная записка к проекту общего устава императорских российских университетов. СПб., 1905. С. 25.
46 См.: Проект общего устава императорских российских университетов. СПб., 1905.
47 См.: Там же. С. 7-8.
стия властей в управлении университетом была слишком высоким, а отсылок к уставу 1884 г. было слишком много для того, чтобы академическое сообщество хорошо приняло соответствующий закон.
Осенью 1905 г. была предпринята попытка восстановить нормальную работу университетов, чему предшествовала публикация знаменитых Временных правил от 27 августа 1905 г., возвращавших выборность руководства высших учебных заведений48. Однако ничего не вышло. Занятия в охваченных пламенем революции университетах были приостановлены до января 1906 года.
Действия революционеров (как и вообще любые силовые решения) внушали страх, потому большинство профессоров, даже соглашаясь со многими из студенческих лозунгов, не желали и не могли принять избранной молодежью стратегии. Профессора всем сердцем хотели и политических изменений в стране и академической свободы, но предпочитали идти к этим целям легальным путем, путем переговоров с правительством. Новые надежды на реализацию данного сценария появились 31 октября 1905 г., когда в должность министра просвещения вступил И.И. Толстой. Новый министр сразу же распорядился опубликовать проект «комиссии Глазова» и разослал это издание в советы университетов с просьбой присылать замечания. Также предлагалось создать комиссию из 44 выборных представителей университетов, задачей которой должно было стать составление нового Устава49.
Эта комиссия заседала с 5 по 28 января 1906 г., и была первым случаем в истории высшего образования в России, когда при содействии министерства профессура получила возможность обсудить и сформулировать свои требования и ожидания относительно устройства академической корпорации. Проект, выработанный в итоге, воплощал совершенно самостоятельно сформулированное мнение научного сообщества относительно будущего устройства российских университетов. По словам Н. Сперанского, Толстой не скрывал, что, возможно, тот объем свобод, который затребуют себе участники совещания, придется в дальнейшем ограничить, поэтому члены комиссии «ставили цену, так сказать, с запросом, чтобы было с чего скинуть»50. Некоторые из решений комиссии
48 Именной высочайший указ правительствующему Сенату / / ЖМНП. 1905. Ч. 361. С. 67-68.
49 См.: АгсЫшит Panstwowe т^. Warszawy, zesp. ^трегаШгекг) War-szawskij Uniwersitet». Sygn. 24. К. 478.
50 Сперанский Н.В. Европа и мы: (по поводу проекта нового университетского устава - 1910 год) / / Сперанский Н. Кризис русской школы: Торжество политической реакции. Крушение университетов. М., 1914. С. 73-74.
были приняты незначительным большинством голосов, а ряд проблем вызвал бурные дискуссии. Представляется, однако, что подавляющее большинство участников четко понимали, чего они хотят добиться51. Во всяком случае, проект «комиссии Глазова» был отвергнут сразу же и единогласно52. Трудно согласиться с С.Д. Кассовом, когда он пишет, что профессорам было легче объединиться против старого Устава, чем прийти к соглашению относительно деталей нового53.
Во многих отношениях проект «комиссии Толстого» был близок к проекту, разработанному комиссией Академического союза. Вместе с тем, в ряде позиций новый проект отличался от академического. В частности, участники «комиссии Толстого» настаивали на том, что университеты являются государственными учреждениями, а значит министр должен был иметь больше полномочий, включая право ут-вержцения кандидатур на профессорские должности. За профессорами предлагалось сохранить все привилегии государственных служащих. В комиссии Академического союза была широко представлена вузовская «молодежь», активно боровшаяся за свои права. Напротив, в комиссии Толстого заседали только профессора. В результате, новый проект не давал научным работникам низших рангов права принимать участие в управлении университетом. Два проекта различались также тем, что собранная в министерстве профессура решила несколько ограничить - на благо самих же слушателей - свободу студентов в прохождении курса. Если попытаться дать очередному проекту общую оценку, то его самой характерной чертой следует назвать стремление передать всю полноту власти в университете профессорской корпорации, институционализированной в виде совета университета. Из-за изменения политической ситуации этот проект не попал в Думу, найдя свое последнее пристанище в министерском архиве.
Перевод с польского Д. Добровольского
51 См.: Толстой И.И. Мемуары графа И.И. Толстого / подгот. текста Л.И. Толстая, коммент. Р.Ш. Ганелин, А.Е. Иванов. М., 2002. С. 94.
52 См.: Труды совещания профессоров по университетской реформе, образованного при Министерстве народного просвещения под председательством министра графа И.И. Толстого в январе 1906 г. СПб., 1906. С. 8.
53 См.: Kassow S.D. Op. cit. P. 289.
