CC BY
767DOI 10.37523/SUI.2020.38.2.012 УДК 343.8
Усеев Ренат Зинурович
кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры режима и охраны в уголовно-исполнительной системе, Самарский юридический институт ФСИН России, 443022, Россия, г. Самара, ул. Рыльская, 24в, e-mail: useev@rambler.ru
Renat Z. Useev
Candidate of Law, Associate Professor, Assistаnt Professor of the Department of regime and guard in the penal system,
Samara Law Institute of the Federal Penitentiary Service of Russia, Rylskaya str., 24v, Samara, Russia, 443022, e-mail: useev@rambler.ru
ПРОЕКТ КОНЦЕПЦИИ РАЗВИТИЯ УГОЛОВНО-ИСПОЛНИТЕЛЬНОЙ СИСТЕМЫ ДО 2030 ГОДА:
ВОПРОСЫ ФОРМЫ, СОДЕРЖАНИЯ И СРАВНЕНИЯ С КОНЦЕПЦИЕЙ РАЗВИТИЯ УГОЛОВНО-ИСПОЛНИТЕЛЬНОЙ СИСТЕМЫ ДО 2020 ГОДА
Аннотация. В настоящей статье сравниваются по форме и содержанию два политико-правовых документа: действующая Концепция развития уголовно-исполнительной системы до 2020 года и проект документа по планированию дальнейшего развития уголовно-исполнительной системы (Концепция развития уголовно-исполнительной системы на период до 2030 года). Цель работы - на основе сравнения указанных документов показать авторскую точку зрения на наиболее актуальные и значимые положения проекта Концепции развития уголовно-исполнительной системы на период до 2030 года, а также определить иные мероприятия (положения), которые могли бы дополнить данный документ.
Отдельные компоненты содержания статьи могли бы явиться некоторой основой для дальнейшей разработки проекта Концепции развития уголовно-исполнительной системы на период до 2030 года как политико-правового документа. Кроме того, отдельные сегменты статьи при их углубленном изучении могли бы лечь в основу уголовно-исполнительного законодательства Российской Федерации и правоприменительной практики в учреждениях и органах уголовно-исполнительной системы России.
Методами исследования в научной статье явились универсальные методы (анализ и синтез, индукция и дедукция, аналогия и моделирование); эмпирические методы (обобщение, классификация); теоретические методы (идеализации, гипотетико-дедуктивный метод) и др. Выводы и результаты работы определяются достижением ее целей.
Ключевые слова: концепция, развитие, уголовно-исполнительная система, планирование, стратегический документ, модернизация, исправительное учреждение, указ, распоряжение.
DRAFT CONCEPT FOR THE DEVELOPMENT OF THE PENAL SYSTEM UNTIL 2030: ISSUES OF FORM, CONTENT AND COMPARISON WITH THE CONCEPT FOR THE DEVELOPMENT OF THE PENAL SYSTEM UNTIL 2020
Summary. This article compares two political and legal documents in form and content: the current Concept for the Development of the Penal System until 2020 and the draft document on planning for the further development of the penal system (Concept for the Development of the Penal System for the Period of up to 2030). The purpose of the article is to show the author 's position on the most current and significant provisions of the draft Concept for the Development of the Penal System for the Period of up to 2030, as well as to identify other measures (provisions) that could supplement the document.
Certain components of the content of the article could provide some basis for the further development of the draft Concept for the Development of the Penal System for the Period of up to 2030 as a political and legal instrument. In addition, certain segments of the article, when studied in depth, could form the basis of criminal enforcement legislation of the Russian Federation and law enforcement practice in institutions and bodies of the penalsystem of the Russian Federation.
The research methods in the scientific paper are universal methods (analysis and synthesis, induction and derivation, analogy and modeling); Empirical methods (generalization, classification); Theoretical methods (idealizations, hypothetical-deductive method) and others. The conclusions and results of the work are determined by the achievement of its objectives.
Keywords: concept; development; the penal system; planning; strategic document; modernization; a correctional facility; decree, order.
© 2020 Усеев Р. З.
2020 год завершает десятилетний цикл применения стратегического документа политико-правового характера, определившего развитие российской уголовно-исполнительной системы (далее - УИС) до 2020 года - Концепции развития УИС до 2020 года, утвержденной распоряжением Правительства Российской Федерации от 14 октября 2010 г. № 1772-р (далее - Концепция 2020).
Данный документ, принятый в начале первого десятилетия ХХ в., определил вектор модернизации УИС и самым существенным образом повлиял на формирование системы права, правовой культуры и правореализации в сфере исполнения мер государственного принуждения учреждениями и органами УИС, а также их деятельности.
Очевидный непрерывный цикл применения таких программно-идеологических документов определяет необходимость в завершении «уходящей» концепции разработать новый документ по планированию развития УИС на последующие годы. Формально подготовка такого документа осуществлена авторским коллективом НИИ ФСИН России в 2018 г. Решением совещания при врио директора ФСИН России генерал-лейтенанте внутренней службы А. А. Рудом представленный проект определен как базовый для дальнейшей работы. На начальном этапе разработчиками определено название документа - «Проект документа по планированию дальнейшего развития уголовно-исполнительной системы (Концепция развития уголовно-исполнительной системы на период до 2030 года)» (далее - проект Концепции 2030).
Наличие проекта базового документа позволяет провести сравнительный анализ с действующей Концепцией 2020, определить закономерности и тенденции в сфере реформирования российской пенитенциарной системы, направлений, целей, приоритетов, научно обоснованных представлений в вопросах ее развития. Поэтому вполне логичным было бы вести сравнительный анализ Концепции 2020 с проектом Концепции 2030 как по форме, так и по содержанию.
О форме документа. Наименование как «уходящего», так и будущего документа - концепция. Но почему концепция, а не стратегия, национальный план, доктрина, основы государственной политики или иное название?
Летом 2014 г. законодатель принимает ФЗ № 172, в котором дана характеристика документам стратегического планирования в государственной и муниципальной деятельности. Однако концепция как вид документа не находит отражение в данном федеральном законе, ее природа не определена. Тем не менее, согласно закону, Президент РФ и Правительство РФ могут издавать (в нашем случае на отраслевом уровне) иные документы стратегического планирования. По мнению М. А. Мушинского, данная норма, скорее, дезорганизует систему документов стратегического планирования, нежели конструктивно упорядочивает ее. Автор также задается вопросом: являются ли документы (типа концепции и т. д.), изданные до лета 2014 г., документами стратегического планирования [1, с. 495]? Указанный федеральный закон ответа на этот вопрос не дает. Но в нем же отмечено, что документы, имеющие стратегический характер, и которые были приняты до даты вступления в силу рассматриваемого федерального закона, считаются действительными до окончания установленного в них срока, если иное не установлено Президентом РФ и Правительством РФ.
Концепция 2020 утверждена Правительством РФ. Видимо, Концепцию 2030 также будет утверждать высший исполнительный орган государственной власти РФ. По мнению ученых, уровень принятия Концепции 2020 был понижен. В. И. Селиверстов справедливо отмечает целесообразность принятия нового концептуального документа Президентом РФ. Связано это с несколькими позициями. Во-первых, Президент РФ согласно Конституции РФ определяет основные направления внутренней и внешней политики страны. Во-вторых, он осуществляет непосредственное руководство силовыми министерствами и службами, к которым относится УИС. В свою очередь утверждение будущего концептуального документа Президентом РФ может придать ему более высокий статус [2, с. 263].
По форме концепции (вид документа и способ введения в действие) в ее ретроспективе также есть некоторые вопросы. Концепция 2020 утверждена распоряжением Правительства РФ, в то время как разработанная в 1995 г. ГУИН МВД России Концепция реорганизации уголовно-исполнительной системы МВД России (на период до 2005 года) была одобрена Президентом РФ 13 января 1996 г. Схожие по содержанию с указанными концепциями документы стратегического планирования в сфере деятельности УИС, например, Государственная программа РФ «Юстиция» от 15.04.2014 № 312 и ФЦП «Развитие уголовно-исполнительной системы (2018-2026 гг.)», утверждены постановлениями Правительства РФ. Думается, эта сторона формы концепции (вид документа и способ введения в действие) должна, как мы уже отмечали выше, определяться Президентом РФ. При этом вид документа, видимо, должен иметь как идеолого -правовой, так и
оперативно-тактический характер и иметь форму указа. В этой связи в пример можно привести принятый 08.10.1997 Указ Президента РФ № 1100 «О реформировании уголовно-исполнительной системы Министерства внутренних дел Российской Федерации».
Способ введения в действие концепции должен быть соответствующим современным реалиям, то есть посредством утверждения, а не одобрения. Последняя форма введения документа в действие больше соотносится с периодом 90-х гг. ХХ в., когда многие документы стратегического планирования одобрялись, а не утверждались.
О содержании документа. По содержанию проект Концепции 2030 состоит из шести разделов и пятнадцати подразделов (в Концепции 2020 - шесть разделов и тринадцать подразделов соответственно). В нем относительно Концепции 2020 определены новые самостоятельные подразделы об оказании медицинской помощи, капитальном строительстве, научно-техническом обеспечении. В то же время в проекте Концепции 2030 не определен раздел об общей характеристике и современном состоянии УИС России, совершенствовании уголовной и уголовно-исполнительной политики, а также отсутствует раздел об ожидаемых результатах реализации Концепции.
Думается, что указанные разделы должны получить освещение в будущем стратегическом документе. Так, за десять лет произошли значительные изменения в общей характеристике и современном состоянии УИС России. Об этом говорит официальная статистика ФСИН России, представленная в табл. 1.
Таблица 1
Общая характеристика УИС
Параметр 2010 г. (к началу года) 2020 г. (к началу года) Процент изменения
Количество осужденных, подозреваемых, обвиняемых, содержащихся в ИУ и СИЗО 864 тыс. чел. 519 тыс. чел. - 40 %
Количество исправительных колоний 755 700 - 7 %
Количество осужденных, отбывающих наказание в исправительных колониях 724 тыс. чел. 420 тыс. чел. - 41 %
Количество СИЗО / ПФРСИ 226 / 164 209 / 96 - 8 % / - 42 %
Количество подозреваемых, обвиняемых, содержащихся в СИЗО и ПФРСИ 131 тыс. чел. 97 тыс. чел. - 26 %
Количество воспитательных колоний 62 23 - 63 %
Количество осужденных, отбывающих наказание в воспитательных колониях 5,9 тыс. чел. 1,1 тыс. чел. - 81 %
Количество тюрем 7 8 + 14 %
Количество осужденных, отбывающих наказание в тюрьмах 2,8 тыс. чел. 1,1 тыс. чел. - 61 %
Количество осужденных, состоящих на учете в уголовно-исполнительных инспекциях 534 тыс. чел. 486 тыс. чел. - 9 %
Цель проекта Концепции 2030 также претерпела изменения относительно Концепции 2020. В первом случае целью выступает определение основных направлений развития УИС для обеспечения соответствия ее деятельности общепризнанным международным стандартам и потребностям общественного развития РФ. И она представляется более глобальной относительно триединой системы целей в Концепции 2020, которые условно были выстроены по линии «совершенствование деятельности учреждений и органов, исполняющих наказания - сокращение рецидива преступлений лицами, отбывшими лишение свободы - гуманизация условий содержания осужденных и лиц, заключенных под стражу».
Между двумя документами существует разница относительно количества и содержания представленных задач. В Концепции 2020 определено 13 задач. В проекте Концепции 2030 устанавливается 7 задач. Такую разницу можно объяснить, поскольку отдельные задачи, определенные Концепцией 2020, разрешены либо разрешаются. Например, задача «Осуществление раздельного содержания осужденных с учетом тяжести совершенного преступления и криминологической характеристики осужденного» фактически реализована. Так, предложение первое ч. 2 ст. 80 УИК РФ, находившееся с момента принятия УИК РФ (с 1997 г.) и до начала второго десятилетия XXI в. в забвении, в настоящий момент практически работает. В УИС России действительно создана система ИУ, предназначенная для раздельного отбывания наказания лиц, впервые осужденных к лишению свободы, от осужденных, ранее отбывавших лишение свободы. Практически с уверенностью можно отметить, что задача Концепции 2020 «Создание условий для постепенного снижения количества осужденных, содержащихся в одном жилом помещении в исправительных учреждениях, в том числе в приоритетном порядке в воспитательных колониях» также претворяется в жизнь. Об этом говорит официальная статистика ФСИН России, о которой мы упоминали выше. Это можно определить и невооруженным глазом: в спальных помещениях отрядов осужденных уменьшается количество коек, проводится переоборудование двухъярусных коек в одноярусные. На этом фоне порой бросается в глаза разница между установленным лимитом наполнения учреждения и фактической списочной численностью осужденных. Так, на 26 марта 2020 г. лимит наполнения ФКУ ИК-10 УФСИН России по Самарской области определен в 1045 осужденных. Фактически на указанную дату в учреждении содержится в 4 раза меньше - 259 осужденных.
Содержание задач проекта Концепции 2030 и Концепции 2020 имеет как тождество, так и разницу. Их основное содержание мы указали ниже в табл. 2.
Таблица 2
Содержание задач в Концепции 2020 и проекте Концепции 2030
Задачи в Концепции 2020 Задачи в проекте Концепции 2030
1) политические; 1) стратегические;
2) организационно-технические; 2) организационные;
3) управленческие; 3) связанные с обеспечением прав осужденных, подозреваемых, обвиняемых;
4) связанные с обеспечением прав осужденных, подозреваемых, обвиняемых; 4) связанные со взаимодействием с международным сообществом.
5) связанные со служебной деятельностью персонала;
6) связанные со взаимодействием с международным сообществом и гражданским обществом.
Проект Концепции 2030 - это документ стратегического развития УИС. Поэтому очевидно, что его положения относительно сегодняшнего дня имеют перспективные и прогрессивные сегменты. Так, предусматривается сохранение исправительной колонии как основного вида ИУ. Получается, что авторы проекта Концепции 2030 на сегодняшний день не видят иного развития УИС как развития с прежними местами изоляции - исправительными колониями. Действительно, Концепция 2020, предусматривающая в своей первоначальной редакции два обновленных вида ИУ - тюрьму и колонию-поселение, уже в сентябре 2015 г. вынуждена была отказаться от предлагаемого формата, оставив по определению традиционные лидерские позиции исправительной колонии. Вообще же если соотносить исправительную колонию (в том числе колонию-поселение) и тюрьму, то, по справедливому замечанию В. А. Уткина, тюрьма не является сколько-нибудь значимым и самостоятельным видом ИУ. Тюрьма есть органическое дополнение системы исправительных колоний. Но в то же время «тюремные начала» дополняют облик системы исправительных колоний, делая последних «гибридными», «мультирежимными» [3, с. 156]. В целом же если обращаться к статистике ФСИН России, то можно установить, что современная УИС России действительно на % представлена исправительными колониями. Сохранение исправительной колонии как основного вида ИУ по определению будет вести к тому, что действующую инфраструктуру ИУ необходимо обновлять и совершенствовать. Проект Концепции 2030
делает на этом акцент и отмечает необходимость строительства новых ИУ и СИЗО, условия содержания в которых должны соответствовать требованиям законодательства РФ (для СИЗО в том числе требованиям международных стандартов). Очевидно, что принятые Минстроем России в 2017 г. Правила проектирования ИУ и Правила проектирования СИЗО в 2016 г. призваны в перспективе решать эту проблему.
«Все новое - это хорошо забытое старое». Именно так можно было сказать о предлагаемом проектом Концепции 2030 положении об оборудовании всех охраняемых объектов УИС защитными электрошоковыми устройствами в противопобеговых целях. Действительно, в деятельности пенитенциарной системы СССР и России такой опыт был и ему уже почти полвека. В соответствии с приказами МВД СССР 1973 и 1974 гг. исправительно-трудовые учреждения оборудовались электризуемые заграждениями типа «Кактус». Однако указанные нормативы устанавливали лишь опытную эксплуатацию и временное применение системы. Поэтому согласно распоряжению ГУИН МВД России от 12.09.1996 № 18/6-331 «О правомочности применения противопо-беговой технической системы «Кактус» на объектах УИС» данное техническое средство было законсервировано, а отдельные его элементы и сегодня в ряде ИУ используются в качестве про-тивопобегового заграждения [4, с. 6]. Думается, что в современных условиях функционирования ИУ и СИЗО над этим предложением стоит подумать. Анализ международных стандартов (Правила Нельсона Манделы 2015 г., Европейские пенитенциарные правила 2006 г.) показывает, что они в принципе не запрещают использовать подобные заграждения в качестве средств усмирения и обеспечения мер безопасности. В условиях, когда проводится ликвидация (консервация) ряда ИУ, а также оптимизация численности персонала охраны в ИУ и СИЗО, данное защитное электрошоковое устройство как элемент, препятствующий совершению побега, могло бы быть принято в эксплуатацию. Напомним, что в современной УИС (с декабря 2016 г.) электрошоковые устройства как вид специального средства (но не как вид технического средства охраны учреждений, сдерживающий осужденных от побега) в несколько ином предназначении могут использоваться в случаях, определенных законом.
Еще одно достаточно новое положение, предлагаемое проектом Концепции 2030, - возможность незачета в срок отбывания наказания времени, проведенного осужденным в ШИЗО, ДИЗО, ПКТ, ЕПКТ. Гуманизация уголовно-исполнительного законодательства и практики исполнения наказаний в виде лишения свободы помимо множества позитивных моментов ведет к тому, что ухудшается криминогенный состав осужденных. Последний становится год от года сложнее. Естественно, сложности возникают и с применением к такой категории осужденных различных мер исправительного воздействия. Практические работники ИУ отмечают, что порой единственной эффективной мерой является необходимость строгой изоляции осужденных. И вот уже в рамках обсуждения проекта Концепции 2030 года во ФСИН России рассматривается вопрос (декабрь 2018 г.) о противодействии осужденным отрицательной направленности и стабилизации обстановки в ИУ. От отдельных территориальных органов ФСИН России (УФСИН России по Кировской области) поступили предложения о «реанимировании» уголовной ответственности по ст. 188.3 УК РСФСР, действовавшей с 1984 по 1996 г. Данная норма предусматривала уголовную ответственность отдельных категорий осужденных, которые оказывали злостное неповиновение законным требованиям администрации исправительно -трудовых учреждений либо иное противодействие.
Мы согласны с В. А. Уткиным, который еще 10 лет назад, исследуя вопросы оснований и путей модернизации системы наказаний, отмечал, что необходимо изучать и обсуждать вопрос о возможности продления судом срока содержания в ИУ в отношении лиц, упорно демонстрирующих нежелание принять нормы и принципы общества и государства. Автор отмечает, что такая аналогия существует в ФРГ [5, с. 130].
Проектом Концепции 2030 в отличие от Концепции 2020 предусмотрено положение о разработке критериев определения степени исправления осужденных и их оценочных показателей. Думается, что это своевременно и необходимо. А. А. Синичкин отмечает, что по результатам оценки степени исправления осужденных решается целый комплекс вопросов, связанных с применением в практической деятельности ИУ различных поощрительных институтов уголовного и уголовно-исполнительного права. В свою очередь ни уголовное, ни уголовно-исполнительное законодательство РФ не дает конкретных и однозначных ответов. Поэтому на
этот счет у практических работников ИУ справедливо возникают вопросы относительно критериев определения степени исправления осужденных и их оценочных показателей [6, с. 4].
На сегодняшний день в практической деятельности ИУ существует некоторый аналог оценки степени исправления осужденных. Это их аттестация в ИУ. Аттестация представлена как элемент индивидуальной воспитательной работы с осужденным, которая в свою очередь как руководство к практическому применению находит свое отражение в соответствующих Методических рекомендациях ФСИН России от 28.02.2017 № исх. 02-11843. Цель аттестации - педагогическая оценка поведения и личности осужденных за аттестуемый период, оказание воздействия, направленного на закрепление положительных и исправление отрицательных качеств личности и мотивов поведения. Аттестация осужденного проводится индивидуально в его присутствии на заседании совета воспитателей отряда. Формально степень исправления осужденного отражается в характеристике в ее выводах. В них дается оценка исправлению осужденного в следующем виде: «Характеризуется положительно», «Стремится к исправлению», «Характеризуется посредственно, имеет положительную динамику исправления», «Характеризуется посредственно, имеет отрицательную динамику», «Не стремится к исправлению», «Характеризуется отрицательно».
Представляется, что такой элемент оценки степени исправления осужденных может иметь продолжение. Его необходимо изучить как в научных, так и практических кругах, апробировать и придать форму как в законе, так и в подзаконном акте.
Проект Концепции 2030 предлагает еще одну позицию. Речь идет о разделении института условно-досрочного освобождения на институт досрочного освобождения, применяемый к лицам, доказавшим свое исправление, и институт условного освобождения, применяемый к лицам, дальнейшее отбывание наказания которых возможно без лишения свободы. Очевидно данное предложение должно найти воплощение в нормах как уголовного, так и уголовно-исполнительного законодательства РФ. Вот только если вчитываться в данное предложение (хотя мы понимаем, что оно по своему идейно-правовому содержанию в силу объективных причин лишено конкретики, это вопрос закона или принятых на его основе подзаконных актов) возникает вопрос: каким образом провести классификацию осужденных на досрочно освобожденных и условно освобожденных? Является ли, к примеру, отсрочка отбывания наказания больным наркоманией видом досрочного освобождения?
Предлагаемый институт условного освобождения, применяемый к лицам, дальнейшее отбывание наказания которых возможно без лишения свободы, видимо, подразумевает дальнейшее развитие применения наказания в виде принудительных работ. По официальным данным ФСИН России за три года (с 2017 по 2019 г.) на учете состояло более 5 тыс. осужденных к принудительным работам. При этом к 01.01.2020 в УИС России действовало 15 исправительных центров и 67 изолированных участков ИУ, функционирующих как исправительные центры. По оценкам ФСИН России (по состоянию на август 2019 г.) в порядке положений ФЗ № 540, принятого в конце декабря 2018 г., около 190 тыс. осужденных ИУ имели формальные основания подать ходатайства на замену лишения свободы принудительными работами. Как поясняет Правительство РФ (именно оно вносило законопроект в Государственную думу РФ), такой подход будет способствовать дальнейшей ресоциализации осужденных. Думается, что при благоприятных условиях (развитие сети исправительных центров и изолированных участков ИУ, функционирующих как исправительные центры) к концу третьего десятилетия ХХ в. институт принудительных работ мог составить конкуренцию институту лишения свободы.
Есть определенные отличия в финансировании мероприятий, предусмотренных рассматриваемыми стратегическим документами. Проект Концепции 2030 предлагает финансирование мероприятий из трех источников: федерального бюджета, за счет средств государственно-частного партнерства и за счет средств социально ориентированных некоммерческих организаций. Финансирование мероприятий Концепции 2020 осуществляется лишь за счет фед е-рального бюджета. Но в документе в разделе «Трудовая деятельность, профессиональное образование и профессиональное обучение осужденных» закреплена позиция о проработке до 2020 года вопроса о возможности использования государственно -частного партнерства в производственной деятельности учреждений УИС. Вместе с тем в целях реализации Концепции 2020 ФСИН России еще в начале 10 -х гг. XXI в. прорабатывались вопросы по отдельным направлениям деятельности учреждений УИС, в том числе с учетом привлечения частных организаций.
Так, выносилось предложение (2010-2012 гг.) о передаче функций по текущему ремонту и обслуживанию интегрированных систем безопасности подрядным организациям [7, с. 15].
В. Н. Белик и А. П. Скиба, изучив данный вопрос, отмечают, что смешанное финансирование (средства государственно-частного партнерства и средства социально ориентированных некоммерческих организаций) - это одно из перспективных направлений развития отечественной пенитенциарной системы. Участие негосударственных структур в деятельности мест лишения свободы возможно по таким направлениям, как изготовление продукции и трудоиспользования осужденных, строительство объектов учреждений, оказание услуг (организация аптек, стационаров, оказывающих дополнительные медицинские услуги) и т. д. При этом данным структурам должны быть обеспечены всесторонние гарантии на возврат своих инвестиций либо на возможность их использования другим образом (в частности, путем налогового стимулирования) [8, с. 95, 96].
Анализ проекта Концепции 2030 позволяет в ее содержание включить отдельные моменты, которые, на наш взгляд, в идейно-правовом формате документа были бы актуальны. Например, это касается развития уголовно-исполнительного законодательства РФ, а именно его ведомственной нормативно-правовой части. Ведомственная правоприменительная практика показывает, что многие вопросы в деятельности мест лишения свободы требуют конкретизации либо урегулирования. Это, в частности, отмечают практические работники в ходе их интервьюирования. Так, в сфере надзора за осужденными в полной мере остается не урегулированными отношения в сфере клеймения колюще-режущего инструмента в ИУ. В сфере проведения с осужденными воспитательной работы и деятельности начальника отряда ИУ не урегулированы вопросы работы указанного должностного лица в карантинном отделении, действий начальника отряда при поступлении осужденного в отряд, подготовки осужденного к освобождению и его последующее освобождение и т. д. Представляется, что многие частные и конкретные вопросы в деятельности должностных лиц ИУ необходимо выводить с уровня методических рекомендаций на уровень ведомственной нормативно-правовой основы Минюста России и ФСИН России.
В проекте Концепции 2030 могли бы получить более широкое определение вопросы развития гибридных (мультирежимных) учреждений, о которых наука уголовно-исполнительного права заявляет не первый год. Думается, что сокращение (ликвидация, консервация) ИУ, а также поддержание социально полезных связей осужденных с родственниками (речь идет о реализации ФЗ от 01.04.2020 № 96-ФЗ «О внесении изменений в Уголовно-исполнительный кодекс Российской Федерации») потребует со временем новой формы ИУ. Это учреждение с несколькими видами режимов, включающее как отрядную (палатную) форму содержания осужденных (ИК, ВК, ЛИУ, ЛПУ), так и камерно-тюремную (тюрьма, а может быть, и СИЗО). В связи с этим проект Концепции 2030 мог бы представить шире предложение о дальнейшем развитии изолированных участков колоний-поселений на базе исправительных колоний.
Отбывание пожизненного лишения свободы, особенно в свете рекомендаций европейских правозащитных структур о его коренном реформировании, также могло бы стать одним из положений проекта Концепции 2030 (в проекте документа заявляется только о пересмотре оснований условно-досрочного освобождения осужденных, в том числе к пожизненному лишению свободы). Данный вопрос также неоднократно обсуждался в науке уголовно-исполнительного права [9, с. 18; 10, с. 202].
В проекте Концепции 2030 могли бы найти отражение вопросы, в целом не традиционные для сегодняшнего российского общества, а тем более для УИС России - это содержание в ИУ и СИЗО осужденных, подозреваемых, обвиняемых из числа трансвеститов, транссексуалов, трансгендеров, а также лиц, которые не считают себя ни мужчинами, ни женщинами, либо не относят себя к обоим этим гендерам, либо (как считают) находятся «между» ними или «вне» их (небинарные и квир-идентичности).
В условиях глобализма в мировых обществах появляются тенденции на особую гендерную идентичность личности. Данный вопрос весьма не прост для российского общества, а для мест лишения свободы сложен вдвойне [11]. В связи с этим на концептуальном уровне должны найти отражение вопросы содержания изолированных лиц в учреждениях УИС (определение мест и особенностей отбывания наказания и содержания под стражей, личная безопасность и т. д.).
Мы уже отмечали, что институт принудительных работ при благоприятных условиях может со временем составить конкуренцию лишению свободы. В последние годы принудительные
работы стали гармоничным элементом прогрессивной системы отбывания наказания, улучшающим правовое положение осужденных к лишению свободы. Однако позитивные изменения как в законодательстве, так и практике, гипотетически могут нести риски. С чем же они связаны?
На сегодняшний день УИК РФ проводит четкую дифференциацию осужденных в местах лишения свободы. В соответствии со ст. 80 вся масса осужденных в ИУ содержится раздельно, отдельно и изолированно, чего не скажешь о местах отбывания принудительных работ. На этот счет уголовный закон (ст. 80 УК РФ) позволяет переводить в исправительные центры или изолированные участки ИУ, функционирующие как исправительные центры, самые разные категории осужденных. Поэтому в местах отбывания принудительных работ могут содержаться самые разные категории осужденных, прибывших из ИУ. Это могут быть осужденные при особо опасном рецидиве преступлений, осужденные - бывшие работники судов и правоохранительных органов, лица, впервые осужденные к лишению свободы, и т. д. В связи с этим в проекте Концепции 2030 можно было бы сделать акцент на вопросах безопасности осужденных, персонала и обеспечения правопорядка в местах отбывания принудительных работ.
Подводя итог нашей статье, стоит отметить, что в структурах и подразделениях ФСИН России, разрабатывающих проект Концепции 2030, в последнее десятилетие сложились достаточно позитивные представления, а также смысловые тренды о том, куда сегодня и завтра должна двигаться УИС России и какой она будет в перспективе. Хочется верить, что принятый (по всей видимости) в конце 2020 г. доработанный и согласованный с заинтересованными субъектами проект Концепции 2030 действительно консолидирует усилия органов государственной власти, органов местного самоуправления, институтов гражданского общества в вопросах развития УИС и отношений, в ней происходящих.
Библиографический список
1. Мушинский М. А. Стратегии, концепции, доктрины в правовой системе Российской Федерации: проблемы статуса, юридической техники и соотношения друг с другом // Юридическая техника. 2015. № 9. С. 488-499.
2. Селиверстов В. И. О будущей концепции развития уголовно-исполнительной политики Российской Федерации в свете воззрения профессора А. И. Зубкова // Организационно-правовое обеспечение деятельности учреждений и органов ФСИН России: проблемы и перспективы развития: материалы межвузовской научно-практической конференции посвященной памяти заслуженного деятеля науки РСФСР, доктора юридических наук, профессора А. И. Зубкова, Дню российской науки, 140-летию УИС и 85-летию Академии ФСИН России. (Рязань, 8 февраля 2019 г.). Рязань: Академия ФСИН России, 2019. С. 259-266.
3. Уткин В. А. Проблемы теории уголовных наказаний: курс лекций. Томск: Издательский Дом Томского государственного университета, 2018. 240 с.
4. Бойков К. К. Актуальные проблемы организационного и технического обеспечения системы охраны в учреждениях и органах УИС // Ведомости уголовно-исполнительной системы. 2015. № 12. С. 5-9.
5. Уткин В. А. Основания и пути модернизации системы наказаний // Вестник Томского государственного университета. 2011. № 349. С. 127-130.
6. Синичкин А. А. Оценка степени исправления осужденных к лишению свободы: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Казань: КГУ, 2003. 30 с.
7. Масленников Е. Е. Совершенствование организационных основ функционирования службы охраны территориального органа уголовно-исполнительной системы в условиях реализации Концепции развития уголовно-исполнительной системы Российской Федерации до 2020 года // Уголовно-исполнительное право. 2012. № 1. С. 14-16.
8. Белик В. Н., Скиба А. П. Вопросы государственно-частного партнерства в сфере исполнения лишения свободы: состояние, анализ и имплементация в отечественную правоприменительную практику // Юридическая наука и практика: Вестник Нижегородской академии МВД России. 2018. № 2 (42). С. 94-99.
9. Уткин В. А. Правовой статус осужденных: законодательное и подзаконное регулирование // Уголовно-исполнительная система: педагогика, психология и право: материалы Всерос. науч.-практ. конф-ции, Томск 19-20 апреля 2018 г.: в 2 ч. / под общ. ред. заслуженного юриста РФ, д-ра юрид. наук проф. В. А. Уткина; Томский ИПКР ФСИН России. Томск: Томский ИПКР ФСИН России, 2018. Ч. 1. Выпуск 6. С. 13-20.
10. Селиверстов В. И. О направлениях изменения концептуальных положений уголовно-исполнительной политики Российской Федерации // Пенитенциарная безопасность: национальные традиции и зарубежный опыт: материалы Всероссийской научно-практической конференции (30-31 мая 2019 г.): в 2 ч. Самара: Самарский юридический институт ФСИН России, 2019. Ч. 1. С.200-203.
11. Левская К. В какую колонию сажать девочку-мальчика? // Версия. 2014. № 19(444).
References
1. Mushinsky M. A. Strategii, koncepcii, doktriny v pravovoj sisteme Rossijskoj Federacii: problemy statusa, yuridicheskoj tekhniki i sootnosheniya drug s drugom [Strategies, Concepts, Doctrines in the Legal System of the Russian Federation: Problems of Status, Legal Technique and Communication with Each Other]. Yuridicheskaya tekhnika [Legal equipment], 2015, no. 9, pp. 488-499 [in Russian].
2. Seliverstov V. I. O budushchej koncepcii razvitiya ugolovno-ispolnitel'noj politiki Rossijskoj Federacii v svete vozzreniya professora A.I. Zubkova [On the Future Concept of Development of the Penal Correction Policy of the Russian Federation in the Light of the Opinion of Professor A.I. Zubkov]. Organizacionno-pravovoe obespechenie deyatel'nosti uchrezhdenij i organov FSIN Rossii: problemy i perspektivy razvitiya: materialy mezhvuzovskoj nauchno-prakticheskoj konferencii [Organizational and legal support for the activities of institutions and agencies of the Federal Penal Correction Service of the Russian Federation: problems and prospects for development: materials of the inter-university scientific and practical conference]. Ryazan, 2019, pp. 259-266 [in Russian].
3. Utkin V. A. Problemy teorii ugolovnyh nakazanij: kurs lekcij [Problems of criminal punishment theory]. Tomsk, 2018, 240 p. [in Russian].
4. Boykov K. K. Aktual'nye problemy organizacionnogo i tekhnicheskogo obespecheniya siste-my ohrany v uchrezhdeniyah i organah UIS [Current problems of organizational and technical support of the security system in institutions and bodies of the penal correction system]. Vedomosti ugolovno-ispolnitel'noj sistemy [Sheets of penal correction system], 2015, no. 12, pp. 5-9 [in Russian].
5. Utkin V. A. Osnovaniya i puti modernizacii sistemy nakazanij [Grounds and ways of modernizing the system of punishment]. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta [Journal of Tomsk State University], 2011, no. 349, pp. 127-130 [in Russian].
6. Sinichkin A. A. Ocenka stepeni ispravleniya osuzhdennyh k lisheniyu svobody. Diss. kand. yurid. nauk [Assessment of the degree of correction of prisoners sentenced to deprivation of liberty. Candidate of Law thesis]. Kazan, 2003, 30 p. [in Russian].
7. Maslennikov E. E. Sovershenstvovanie organizacionnyh osnov funkcionirovaniya sluzhby ohrany territorial'nogo organa ugolovno-ispolnitel'noj sistemy v usloviyah realizacii koncepcii razvitiya ugolovno-ispolnitel'noj sistemy Rossijskoj Federacii do 2020 goda [Improvement of the organizational basis of the operation of the security service of the territorial body of the penal correction system in the context of the implementation of the concept of development of the penal correction system of the Russian Federation until 2020]. Ugolovno-ispolnitel'noe parvo [Criminal and executive right], 2012, no. 1, pp. 14-16 [in Russian].
8. Belik V. N., Skiba A. P. Voprosy gosudarstvenno-chastnogo partnerstva v sfere ispolneniya lisheniya svobody: sostoyanie, analiz i implementaciya v otechestvennuyu pravoprimenitel'nuyu praktiku [Issues of public-private partnership in the sphere of freedom enforcement: status, analysis and implementation in domestic law enforcement practice]. Yuridicheskaya nauka i praktika: Vestnik Nizhego-
rodskoj akademii MVD Rossii [Jurisprudence and practice: Bulletin of the Nizhny Novgorod Russian Interior Ministry Academy], 2018, no. 2(42), pp. 94-99 [in Russian].
9. Utkin V. A. Pravovoj status osuzhdennyh: zakonodatel'noe i podzakonnoe regulirovanie [Legal status of convicted persons: legislative and by-law regulation]. Ugolovno-ispolnitel'naya sistema: pedagogika, psihologiya i pravo: materialy Vserossijskoj nauchno-prakticheskoj konferencii, Tomsk 1920 aprelya 2018 g. [Penal Enforcement System: Pedagogy, Psychology and Law: Materials of the All-Russian Scientific and Practical Conference]. Tomsk, 2018, аpril 19-20, рart 1, pp. 13-20 [in Russian].
10. Seliverstov V. I. O napravleniyah izmeneniya konceptual'nyh polozhenij ugolovno-ispolnitel'noj politiki Rossijskoj Federacii [On the Directions for Changing the Conceptual Provisions of the Penal Correction Policy of the Russian Federation]. Penitenciarnaya bezopasnost': nacional'nye tradicii i zarubezhnyj opyt: materialy Vserossijskoj nauchno-prakticheskoj konferencii (30-31 maya 2019 g.) [Pen-tentiary safety: national traditions and foreign experience: materials of the All-Russian scientific andpractical conference]. Samara, 2019, рart 1, pp. 200-203 [in Russian].
11. Levskaya K. V kakuyu koloniyu sazhat' devochku-mal'chika? [Which colony should a girl boy be put in?]. Versiya [Version], 2014, no. 19(444) [in Russian].
