CC BY
35
Проблемы законодательной регламентации насильственных посягательств в отношении свидетелей и потерпевших
И. А. Бобраков
Конфликтный характер уголовного процесса, вытекающий из противоречий сторон обвинения и защиты, как правило, непримиримых, определяет совершение актов противодействия уголовному судопроизводству, в том числе в самых опасных проявлениях, связанных с совершением насильственных посягательств в отношении личности. Среди участников уголовного судопроизводства особо виктимны в этом отношении свидетели и потерпевшие1 .
В перечне многоплановых мер предупреждения и преодоления рассматриваемых насильственных посягательств на свидетелей и потерпевших важное место отводится уголовно-правовым средствам. Среди них — ст. 309 УК РФ, которая в своей части второй предусматривает ответственность за принуждение свидетеля и потерпевшего к даче ложных показаний либо к уклонению от дачи показаний, совершенное определенными способами (посредством шантажа, угрозы убийством, причинением вреда здоровью, уничтожением или
Бобраков Игорь Александрович — начальник кафедры уголовного права и криминологии Брянского филиала Московского университета МВД РФ, кандидат юридических наук, доцент.
1 См., например: Бобраков И. А. Воздействие преступников на свидетелей и потерпевших. Методы его преодоления. Курск, 2000; Брусницин Л. В. Обеспечение безопасности лиц, содействующих уголовному правосудию: российский, зарубежный и международный опыт XX века (процессуальное исследование). М.: Юрлитинформ, 2001; Зайцев О. А. Государственная защита участников процесса. М.: Экзамен, 2001.
повреждением имущества указанных лиц или их близких)2 .
Квалифицированные составы рассматриваемого преступления предусматривают применение насилия, не опасного для жизни или здоровья указанных лиц (ч. 3 ст. 309 УК); а также принуждение, совершенное организованной группой либо с применением насилия, опасного для жизни или здоровья (ч. 4 ст. 309 УК). Субъект преступления общий — вменяемое лицо, достигшее 16 лет. Субъективная сторона преступления характеризуется умышленной виной в виде прямого умысла. В диспозиции ч. 2 ст. 309 УК определена цель совершения преступления в отношении свидетеля и потерпевшего — их склонение к даче ложных показаний либо уклонению от дачи показаний. Сознанием виновного должно охватываться, что он принуждает лицо к даче именно ложных показаний. Направленность его воли характе-; ризуется желанием принудить свидетеля (потерпевшего) передать в; уголовное судопроизводство ложную информацию. Из этого следует, что принуждение указанными способами к правдивым показаниям не подлежит оценке по ст. 309 УК РФ3 . Нет оснований оценивать по ч. 2 ст. 309 УК и деяние лица,
2 Помимо того в диспозиции ч. 2 ст. 309 УК ; установлена ответственность за принуждение эксперта и специалиста к даче ложного заключения, переводчика к осуществлению неправильного перевода и к уклонению указанных лиц от дачи показаний.
3 См.: Чу чаев А., Дворянсков И. Ответственность за принуждение к противодействию осуществлению правосудия / / Законность. 2001. № 4. С. 14.
которое совершало принуждение, но не осознавало, что те показания, которых оно добивается, являются ложными.
Следует остановиться на отличиях рассматриваемого преступления от общественно опасного деяния, предусмотренного ст. 302 УК, которое также определяет ответственность за принуждение к даче показаний свидетелей и потерпевших. Во-первых, принуждение, указанное в ч. 2—4 ст. 309 УК, осуществляется в отношении менее широкого круга лиц по сравнению с перечнем ст. 302 УК, в который входит также подозреваемый и обвиняемый. Во-вторых, в ст. 302 УК шире перечень возможных способов принуждения к даче показаний (криминализирована угроза любого вида, а также «иные незаконные действия»), но при этом отсутствует упоминание о принуждении к уклонению от дачи показаний. В-третьих, ст. 309 УК предусматривает общего субъекта, тогда как в ст. 302 УК определен специальный субъект. Это преступление может быть совершено следователем, лицом, производящим дознание, а также другим лицом с ведома или молчаливого согласия указанных лиц. В-четвертых, в составе, определенном ч. 2—4 ст. 309 УК, указана цель преступления, а состав, закрепленный ст. 302 УК, не содержит в качестве своего признака какую-либо цель. В ст. 302 УК говорится о принуждении к даче показаний как таковых. Отсюда следует, что для оценки деяния по ст. 302 УК не имеет значения, к каким показаниям принуждалось лицо (ложным либо правдивым), определяющее значение в квалификации деяния по этой статье имеют специальные признаки субъекта и способы принуждения. При этом принуждение свидетеля (потерпевшего) к уклонению от дачи показаний субъектом, определенным в ст. 302 УК, исключает ответственность как по ст. 302, так и по ст. 309 УК. В таком слу-
чае, при наличии соответствующих признаков, речь может идти об оценке деяния по ст. 286 УК («Превышение должностных полномочий»).
В литературе отмечается, что цель принуждения свидетеля к уклонению от дачи показаний в форме отказа от их дачи не охватывается ст. 309 УК РФ. По мнению Л. В. Лобановой, складывается парадоксальная ситуация, при которой сохраняется уголовная ответственность за отказ свидетеля или потерпевшего от дачи показаний (ст. 308 УК РФ), но его принуждение к такому отказу не оценивается по ст. 309 УК РФ. В то же время ст. 309 УК предусматривает ответственность за принуждение к уклонению от дачи показаний, тогда как само уклонение от показаний в настоящее время не крими-нализировано4. Согласимся с тем, что законодателю следовало бы более точно изложить свою волю при грамматическом описании признаков рассматриваемого преступления. В то же время обратим внимание, что один из смысловых оттенков термина «уклонение» проявляется в нежелании исполнить некие обязанности, отказаться от чего-нибудь, например, от ответа5.; Сказанное дает повод высказать предположение о том, что принуждение свидетеля и к отказу от дачи показаний следует оценивать по ч. 2 ст. 309 УК, поскольку такой отказ не что иное, как разновидность уклонения от дачи показаний в открытой форме.
Дискуссионен вопрос о возможной идеальной совокупности преступления, предусмотренного ст. 309 УК РФ, с преступлением, закрепленным ст. 307 УК («Заведомо ложные
4 См.: Лобанова Л. Понуждение к нарушению обязанности содействовать правосудию / / Российская юстиция. 1998. № 5. С. 13.
5 См.: Ожегов С. И., Шведова Н. Ю. Толко-
вый словарь русского языка. М.: ИТИ Тех-
нологии, 2003. С. 80.
показание, заключение эксперта, специалиста или неправильный перевод»). Некоторые авторы полагают, что принуждение к даче ложных показаний (ч. 2—4 ст. 309 УК РФ) может составлять идеальную совокупность с преступлением, предусмотренным ст. 307 УК РФ, как подстрекательство к нему6. Не можем согласиться с таким подходом. Последующие ложные показания, например, свидетеля, который подвергся принудительному воздействию, составляют в данном случае идеальный результат деяния лица, совершившего противоправное принуждение. Это неотъемлемая составляющая такого преступления. То обстоятельство, что последствия указанного принуждения вынесены за скобки юридической оценки содеянного (ввиду формальной конструкции состава, предусмотренного ст. 309 УК), не дает оснований рассматривать такие последствия в отрыве от деяния, выразившегося в принуждении, и оценивать их дополнительно по ст. 307 УК РФ.
В ч. 4 ст. 309 УК РФ предусмотрена ответственность за принуждение к даче показаний, совершенное организованной группой. По мнению Л. В. Лобановой, признак «организованная группа» излишне включен в рассматриваемый состав, потому как не типичен для рассматриваемого преступления7 . Действительно, трудно себе представить, чтобы специально для воздействия на свидетеля сложилась бы группа, обладающая признаками устойчивости. В то же время включением признака организованности соучастников законодатель, по всей видимости, имел намере-
ние защитить указанных лиц от уже сложившихся на момент совершения преступления группировок организованного характера. Очевидно, что при организованном характере принуждение имеет особую эффективность и, значит, повышенную общественную опасность.
Нами было проведено специальное исследование, посвященное криминологическому изучению воздействия на свидетелей и потерпевших в связи с проводимым уголовным судопроизводством8. Приведем некоторые его данные, касающиеся рассматриваемого преступления. Подавляющее большинство субъектов воздействия на свидетелей и потерпевших относится к категории лиц, в отношении которых проводилось уголовное судопроизводство (75,6%). Основными целями таких деяний являются: стремление избежать уголовной ответственности (68%) либо смягчить ее (28,7%). Среди всех выявленных случаев воздействия способы, криминализированные ч. 2—4 ст. 309 УК, составляли немногим более 25% изученных дел. Симптоматично то, что ни по одному (!) уголовному делу, в которых отмечались признаки применения таких способов, не ставил- 6 ся вопрос о привлечении субъекта 200 воздействия к ответственности по ч. 2—4 ст. 309 УК9. В то же время ^ обращает на себя внимание выяв- ав
а
ленная закономерность: воздейст- о п вие на свидетелей и потерпевших, ° как правило, начинается с «мягких» | форм (уговоров, требований, уг- й роз), не подпадающих под уголов- л р но-правовые запреты. Характерно, 3 что свидетели и потерпевшие не £ обманываются на этот счет, прогнозируют, и не без оснований, что в
6 См.: Косякова Н. С. Лжесвидетельство // Государство и право. 2001. № 4. С. 72.
7 См.: Лобанова Л. В. Преступления против правосудия: теоретические проблемы классификации и законодательной регламентации. Волгоград: ВГУ, 1999. С. 228.
8 Его эмпирическую базу составили более 400 уголовных дел, в которых содержались признаки неправомерного воздействия на свидетелей и потерпевших.
9 Анализ такого положения выносится за
рамки настоящей статьи.
случае отказа в выполнении требований, они подвергнутся более жестким способам воздействия. При отказе выполнить предъявляемые требования, нами отмечен, как типичный, переход воздействующих лиц все к более жестким способам принуждения свидетелей и потерпевших. В результате отмечается, что воздействие на свидетелей и потерпевших достигает высокого эффекта: свидетели и потерпевшие опасаются за свою жизнь, здоровье, благополучие и вынуждены принимать установки воздействующих лиц10. Считаем, что указанные обстоятельства в немалой степени способствуют тому, что официальная статистика регистрирует лишь ничтожную часть насильственных посягательств, совершаемых в отношении свидетелей и потерпевших11 .
Анализ данных нашего криминологического исследования позволил выявить следующие недочеты законодательной конструкции состава, предусмотренного ч. 2—4 ст. 309 УК:
1. Основной недостаток действующей редакции рассматриваемой статьи состоит в том, что совершение общественно опасного деяния связывается с направленностью на лицо, имеющее уголовно-процессуальный статус свидетеля, потерпевшего и других лиц. Имеет ли такой статус определяющее значение? Зачастую неправомерное посягательство осуществляется на жертву преступления, не признанную потерпевшим, очевидца преступления, не допрошенного в ка-
10 «Мягкими» способами воздействия преступники достигают своих целей более чем в 1/3 случаев.
11 По нашим данным, полученным в ГИЦ МВД России, за 1999—2004 гг. количество преступлений, подпадающих под ст. 309 УК, соответственно по годам, регистрировалось — 371, 421, 393, 315, 331, 334, 408 и 442 в 2004 г. И это с учетом квалификации деяний по ч. 1 ст. 309 УК.
честве свидетеля12. От этого сущность преступления и его общественная опасность не меняется. Однако в таких случаях суды оценивают деяние как преступление против личности. Например, А. был осужден по ст. 119 УК за то, что принуждал посредством угрозы убийством очевидцев совершенного преступления к сокрытию от правоохранительных органов информации о содеянном до начала уголовного судопроиз-водства13. Суд квалифицировал содеянное в точном соответствии с действующим законодательством. Расширительное толкование нормы в данном случае недопустимо, поскольку законодатель определяет круг потерпевших в соответствии с их процессуальным статусом на момент принуждения.
2. Вторая проблема законодательного регламентирования заключается в том, что формулировка диспозиции статьи необоснованно узка в содержательном плане. Так, нередко лицо склоняет потенциального свидетеля не к даче ложных показаний (в буквальном толковании этого слова), а к отказу от них, к прекращению уголовного преследования путем подачи заявления в правоохранительные органы или суд, неявке в суд и пр. При этом принуждающий может не осознавать того обстоятельства, что решение по-' терпевшего о прекращении уголовного дела значимо лишь по незначительной категории дел частного обвинения. Так, В. Барышева пола- ■ гает, что в таких случаях речь может идти только о преступлениях против личности либо имущества
12 По нашим исследованиям, более чем в каждом пятом случае воздействие осуществлялось на жертв преступления и потенциальных его свидетелей еще до того, как принуждаемые лица приобретали уголовно-процессуальный статус потерпевшего либо свидетеля.
13 См.: Определение Верховного Суда РФ по делу А. // БВС РФ. 2002. № 12.
граждан, но не против правосудия, поскольку к показаниям относятся только те сведения, которые составляют предмет доказывания по уголовному делу14. Однако ясно и то, что в предложенной ситуации деяние посягает на объект преступлений, предусмотренных гл. 31 УК.
3. В части второй ст. 309 УК определены далеко не все виды угроз, высказывание которых составляет общественную опасность, которые способны заставить человека дать ложные показания (уклониться от показаний) при осуществлении уголовного судопроизводства. Не предусмотрены, например, угрозы похищением ребенка, изнасилованием, насильственными действиями сексуального характера и др. И наши данные, и данные других авторов, изучающих эту проблему, однозначно свидетельствуют о том, что противоправное воздействие на этих лиц в уголовном процессе и перспективно для достижения целей воздействующего лица, и относительно безопасно для него.
4. Вызывают возражения некоторые терминологические несоответствия в редакции статьи. В ч. 2 ст. 309 УК сказано, что принуждение должно быть соединено с шантажом и иными отмеченными способами. В русском языке «принудить» означает заставить сделать что-либо15. Та-
14 См.: Барышева В. Ответственность за лжесвидетельство и принуждение к даче показаний // Законность. 2003. № 5. С. 49—50.
15 См.: Ожегов С. И., Шведова Н. Ю. Там же. С. 595.
ким образом, по своей сути, принуждение само по себе составляет психическое насилие над личностью. Корректно ли в таком случае, сообразуясь с правилами грамматики, указывать в диспозиции ч. 2 ст. 309 УК, что принуждение (психическое насилие) должно соединяться с шантажом и иными формами опять же психического насилия?
5. Считаем, что не следует связывать совершение насильственных посягательств в отношении свидетелей, потерпевших и других лиц лишь с осуществлением уголовного судопроизводства. Подобные посягательства опасны и при осуществлении иных его форм.
С учетом изложенного предлагаем диспозиции ч. 2—4 ст. 309 УК изложить следующим образом:
«2. Шантаж либо угроза в отношении лица или его близких с целью склонения такого лица к даче в судопроизводстве ложных показаний, заключения, осуществлению неправильного перевода, уклонению в какой бы то ни было форме от дачи показаний.
3. Применение в отношении лица либо его близких насилия, не опасного для жизни и здоровья, в целях, определенных в части второй настоящей статьи. »
4. Деяния, предусмотренные в ^ ст. 309 настоящего Кодекса, совер- -шенные участниками организован- а ной группы, а равно применение к рав лицу либо его близким насилия, о п опасного для жизни и здоровья, в ко целях, предусмотренных частью ийс второй настоящей статьи». й
а
ч
м
а
