CC BY
164
9. ГРАЖДАНСКОЕ ПРАВО; ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСКОЕ ПРАВО; СЕМЕЙНОЕ ПРАВО; МЕЖДУНАРОДНОЕ ЧАСТНОЕ ПРАВО
(СПЕЦИАЛЬНОСТЬ 12.00.03)
9.1. ПРОБЛЕМЫ СОВЕРШЕНСТВОВАНИЯ РОССИЙСКОГО ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА В ЦИФРОВУЮ ЭПОХУ
Родионова Ольга Михайловна, д-р юрид. наук, доцент, зав. кафедрой гражданского права и процесса Место работы: ФГБОУ ВО «Мордовский государственный университет им. Н. П. Огарёва»
omrodionova2014@yandex.ru
Аннотация
Задача - Вопросы правового регулирования гражданско-правовых отношений в цифровую эпоху чрезвычайно актуальны сегодня, что подтверждается недавно опубликованными исследованиями Консультативной группы по этике при Европейском инспекторе по защите данных. Российское правительство предпринимает ряд мер, направленных на совершенствование гражданско-правового регулирования новых общественных отношений. Однако, пока ряд его предложений не согласуется с теми установками и подходами, которые уже сложились в российской и даже мировой цивилисти-ческой науке и практике. В частности, озвучены проблемы так называемой «автоматизации» права, (А.А. Иванов, I. Stewart и др.), введения роботов в качестве субъекта гражданского права (А. Вашкевич, G. Noto La Diega, A. Bensoussan, J. Bensoussan, N. S. e Silva и др.), определения цифровых финансовых активов в качестве самостоятельных объектов гражданских прав (E. van Sjef, В. З. Зенкович, Д. Д. Кодильоне и др.), замена юридических лиц объединениями граждан и их капиталов с помощью информационных технологий (R. Perry, R, P. Raghavendra и др.), которые могут поставить под сомнение самостоятельность гражданского права в целом.
Модель - Исследовались имущественные и личные неимущественные отношения, связанные с использованием информационно-цифровых технологий методами анализа и синтеза, а также частноправовым юридико-догматическим методом. Выводы - самостоятельность гражданского права в цифровую эпоху не просто сохранится, но и усилится, в связи тем, что в отличие от иных нормативных систем содержит в себе дозволение возможности действий лица по собственному усмотрению. Гражданское право в своей сути не измениться до тех пор, пока человек останется социальным существом, обладающим волей и интересом. Цифровые технологии при разумном подходе позволяют нейтрализовать многократно увеличившуюся сложность технических условий жизни людей и вернуть им возможность самореализации в социуме, способствуя повышению эффективности гражданско-правового обеспечения их имущественных и личных неимущественных интересов.
Рамки исследования/возможность последующего использования результатов научной работы. Указанные выводы необходимы для формирования новой регуляторной среды, обеспечивающей благоприятный правовой режим для возникновения и развития современных технологий, а также для осуществления экономической деятельности, связанной с их использованием (цифровой экономики).
Практическое значение. Результаты проведенного анализа могут быть положены в основу изменений договорного и, в целом, гражданского права России.
Оригинальность/ценность. Исследование предназначено для специалистов в области гражданского права, аспирантов, магистрантов и бакалавров, интересующихся проблемами изменения гражданского права России в цифровую эпоху.
Ключевые слова: гражданское право, цифровая экономика, кибер-физическая система, цифровые финансовые активы, объединение лиц и их капиталов с помощью информационных технологий.
PROBLEMS OF IMPROVING RUSSIAN CIVIL LAW IN THE DIGITAL AGE
Rodionova Olga M., Doctor of Legal sciences, Head of the Civil Law and Procedure Department Work place: N.P. Ogarev Mordovia National Research State University
omrodionova2014@yandex.ru
Annotation
Task. The legal regulation of civil relations in the digital age is extremely relevant today, as evidenced by recent studies of the European data protection inspector's ethics Advisory group. The Russian government is taking a number of measures aimed at establishing civil regulation of new social relations. However, a number of his proposals are not consistent with the attitudes and approaches that have already developed in the Russian and even the world of civil science and practice. In particular, formulated the problem of so-called «automation» law (A A. Ivanov, I. Stewart, etc.), the implementation of robots as a subject of civil law (A. Vashkevich, G., Noto La Diega, A. Bensoussan, J.
Проблемы экономики и юридической практики
Bensoussan, N. S. e Silva, etc.), definition digital of financial assets as independent objects of civil rights (E. van chef, Z. V. Zenkovich, D. D. Kobilarov, etc.), replacement actors, citizens ' associations and their capitals with information technology (R. Perry, R. P. Raghavendra, etc.) that may call into question the independence of civil law as a whole.
Model - the studied property and personal non-property relations associated with the use of information and digital technology methods of analysis and synthesis, as well as private legal-dogmatic method.
Conclusions-The independence of civil law in the digital age will not only remain, but will also increase, due to the fact that, unlike other regulatory systems, it contains permission for the possibility of human action at his own discretion. Civil law does not change in its essence as long as a person remains a social being with will and interests. Digital technologies, with a reasonable approach, allow to neutralize repeatedly increased complexity of technical conditions of life of people and to return them to possibility of self-realization in society, promoting increase of efficiency of civil protection of their property and personal non-property interests. Scope of the study / possibility of further use of the results of scientific work. These conclusions are necessary for the formation of a new regulatory environment that provides a favorable legal regime for the emergence and development of modern technologies, as well as for the implementation of economic activities associated with their use (digital economy).
Practical importance. The results of the analysis can be put in the main changes in the contract and, in General, civil law of Russia. Originality / value. The study is intended for specialists in the field of civil law, graduate students, undergraduates and bachelors who are interested in the problems of changing the civil law of Russia in the digital age.
Keywords: civil law, digital economy, cyber-physical system, digital financial assets, Association of persons and their capital with the help of information technologies.
В докладе [4] Консультативной группы по этике при Европейском инспекторе по защите данных, опубликованном 25 января 2018 года описываются социокультурные изменения, вызванные развитием информационных технологий, и угрозы фундаментальным европейским ценностям, которые несут с собой эти изменения. К ним отнесены переходы от автономности человека к слиянию людей с машинами, от человека к цифровому субъекту, от аналоговой к цифровой жизни, от управления посредством институтов к управлению посредством данных, от общества общей оценки рисков к обществу индивидуальной оценки рисков и персонифицированного распределения фактических затрат, от индивидуальной ответственности к распределенной ответственности, от уголовного правосудия к упреждающему правосудию.
Ответом на эти вызовы должно стать совершенствование гражданского права и законодательства. Распоряжением Правительства Российской Федерации от 28 июля 2017 г. № 1632-р утверждена программа «Цифровая экономика Российской Федерации» [10], направленная на подготовку концепций по совершенствованию правового регулирования с целью развития цифровой экономики. 18 декабря 2017 года, в рамках заседания Правительственной комиссии под председательством Д.А. Медведева был утверждён план мероприятий по нормативному регулированию программы «Цифровая экономика». Указанным актом были определены, в том числе, направления работы тематических рабочих групп по нормативному регулированию цифровой экономики.
В рамках совершенствования нормотворчества и государственного управления планируется, прежде всего, «проведение исследования возможности перевода норм права в машиночитаемый вид и автоматизации их исполнения, разработки языка и инструментов для описания самоисполняемых контрактов». Указанное направление - о более чем дискуссионно для совершенствования гражданско-правового регулирования и требует, как минимум, уточнения.
Следует исходить из того, что любая отрасль права регулирует социальные взаимодействия людей, поэтому их нормы должны быть понятны, прежде всего, им [23]. Поэтому в буквальном смысле придание машиночитаемого вида нормам права в целом и гражданского права, в частности, лишено
смысла. То же можно сказать и по поводу автоматизации исполнения норм права (особенно в машиночитаемом виде).
Тем не менее, заслуживают самого пристального внимания попытки упорядочить действия лиц в сфере исполнения различных обязанностей, в том числе, и гражданско-правовых, например, в случаях стандартизации работ и услуг. Так, разработан и действует международный стандарт ISO 20022 «Финансовые услуги. Универсальная схема сообщений финансовой индустрии», который предназначен для построения автоматизированных «бесшовных» бизнес-процессов в разных сферах экономики [11]. Несмотря на то, что соответствующе упорядочивание, несомненно, имеет нормативную природу, вряд ли вызывает сомнение их технический характер, поскольку в сфере исполнения обязанностей лица непосредственно осуществляют собственную деятельность, предметом или орудием которой выступает машина (механизм, орудие труда, средство производства). В этой части, без сомнения, возможно техническое нормирование и стандартизация посредством создания норм-кодов, согласно которым машина функционирует в автоматическом режиме, Однако, с правовым регулированием оно имеет лишь косвенную связь.
Важно в каждой сфере имущественных и личных неимущественных отношений вычленить действия, подлежащие техническому нормированию и сугубо правовому, поскольку в настоящей момент они разделяются только в совсем очевидных случаях. Поэтому гражданское право сегодня переполнено техническими нормами. Этому способствует утверждению неверного представления о праве как об инструкции, исполнение и соблюдение которой обязательно. Такое понимание совершенно противоречит сущности гражданского права, метод регулирования которого подразумевает дозволение действовать по своему усмотрению, т.е. в отсутствие ожидаемой от права инструкции. Гражданское право, как и право в целом, предназначено для достижения иных целей и задач: оно регулирует именно общественные отношения, а не нормирует самостоятельные действия лица.
При автоматизации права назначение гражданского права, как и права в целом, должно быть учтено, иначе существует риск его деградации. Соответственно, представляется необходимым очистить ГК РФ от технических норм.
Из пояснений некоторых экспертов, определявших регуля-торные барьеры, ясно, что под машиночитаемым видом норм права ими понимается «...такая форма нормативно-правовых актов, которая позволяет официально осуществлять их автоматизированную обработку с целью поддержания единообразия терминологии, используемой в них» [6]. Без всяких сомнений, в этом смысле идею о машиночитаемый форме нормативных правовых актов следует поддержать, поскольку это, действительно, может упростить техническую сторону законотворческого процесса. Однако, думается, проблема нормативного единства терминологии заключается не в отсутствии указанной технической возможности, а в определении сходства тех фактов и правил, которые обозначаются одними терминами, т.е. их правовой природы.
Для того, чтобы разрешать такого рода вопросы, требуются научные исследования и более целесообразная организация законопроектной работы. Думается, что машиночитаемая форма нормативных правовых актов с очевидность продемонстрирует недостатки законотворчества, которые власть должна устранить, если она действительно серьезно рассчитывает на эффективное развитие цифровой экономики.
В рамках следующего направления работы, обозначенного как «Совершенствование нормотворчества и государственного управления», планируется проведение исследований «.в области развития законодательства о робототехнике и киберфи-зических системах в части, в том числе определения понятия кибер-физических систем, порядка ввода их в эксплуатацию и гражданский оборот, определения ответственности» [5].
Кибер-физическая система (англ. cyber-physical system) определяется как «информационно-технологическая концепция, подразумевающая интеграцию вычислительных ресурсов в физические процессы» [5]. Выделяются следующие ключевые технологические тенденции, лежащие в основе кибер-физических систем: «большие данные и аналитика; автономные роботы, 3Р-моделирование и симуляторы; облачные вычисления, интернет вещей, информационная безопасность, 3D-печать, дополненная реальность и др.» [5].
Представляется, что с позиции цивилистической доктрины кибер-физические системы предоставляют собою сложносо-ставные объекты гражданских прав. Исходя из сказанного вше, гражданско-правовое регулирование общественных отношений, складывающихся по поводу таких объектов должно предваряться техническим нормированием.
При этом вопрос о гражданско-правовом регулировании отношений в сфере робототехники не должен быть сведен к проблеме обозначения робота в качестве субъекта гражданского права наряду с юридическим лицом [1]. Сама по себе идея наделения статусом субъекта права не только людей, не нова, имела и имеет на протяжении известной нам истории человечества различные воплощения [18, 22]. Не исключение и конструкция юридического лица, введение которой в прошлых столетиях сопровождалась многочисленными и бурными дискуссиями.
Все сомнения противников реальности юридического лица подтвердились и кажущаяся легкость в наделении персонифицированного имущества статусом субъекта гражданского права обернулась многочисленными злоупотреблениями. Основная причина, как было отмечено многими исследователями, состоит в отрыве лица, реально управляющего имуществом от ответственности, к которой как бы «привлекается» персонифицированное имущество (как юридическое лицо), а не правона-
рушитель. Думается, определение в качестве субъекта гражданского права роботов приведет к проблемам подобного рода, еще больше обострив их.
Очевидным для юристов видится определение роботов в качестве таких объектов гражданских прав, к которым относят сложные технические устройства (автомобили, производственные станки и т.п.). А в том случае, если они не имеют специальной формы выражения и носитель может быть любой, то относить его к таким объектам гражданских прав, как программы для ЭВМ и базы данных. Помимо уже действующего Стандарта [2] необходимы и технические регламенты качества роботов и их функционирования
В рамках следующего еще одного направления работы -«Электронный гражданский оборот» планируется внесение изменений в Гражданский кодекс Российской Федерации и/или иные нормативные правовые акты «.в части определения совершаемых в письменной электронной форме сделок и договоров»; в Гражданский кодекс Российской Федерации, Закон «О защите прав потребителей» иные нормативные правовые акты в части соблюдения баланса прав и обязанностей сторон договора, механизма защиты более слабой стороны, развития экономики совместного потребления; в Гражданский кодекс Российской Федерации и/или иные нормативные акты в части определения автоматизированных (самоисполняемых) сделок, в том числе договоров как формы исполнения обязательства, а также приняты соответствующие нормативные правовые акты, регулирующие создание базы типовых договоров (примерных условий договора)» [15].
Особого пояснения в силу новизны требует пояснение того, что обозначается в качестве автоматизированных самоисполняемых сделок (смарт-контрактов). «Смарт-контракт (англ. Smart contract - умный контракт) - компьютерный алгоритм, предназначенный для заключения и поддержания коммерческих контрактов в технологии блокчейн» [15]. Думается, верным является утверждение о том, что «основной сферой применения «умных» контрактов в обозримом будущем могут быть преимущественно финансовые договоры (опционы, договоры в отношении деривативов и пр.) и договоры, связанные с депонированием каких-либо цифровых активов (эскроу)» [14].
Высказано мнение о том, что «в «умном» контракте воля сторон выражается единожды: в момент его заключения. Впоследствии компьютерная программа сама исполнит все запрограммированные условия такого контракта. Никаких действий по исполнению договора, никаких дополнительных распорядительных сделок от сторон договора не требуется», так называемая «самоисполнимость» умного контракта означает «исчезновение понятия «обязательство» в том смысле, как оно понимается еще со времен римского права» [15].
Действительно, в случае списания со счета денежных средств посредством выполнения алгоритма компьютерной программы человеческие действия отсутствуют. Однако это не означает, что любое исполнение обязательств должно сводиться исключительно к физическим действиям человека, совершаемым после заключения договора. «Совершаемые в рамках осуществления конкретных гражданских прав (вещных, обязательственных, исключительных и пр.) и исполнения соответствующих им гражданских обязанностей действия людей должны соответствовать воле, выраженной в договоре и не имеют собственного юридически значимого волевого характера, что и позволяет во многих случаях обойтись без физических
Проблемы экономики и юридической практики
усилий человека, по крайней мере, полностью совпадающих с теми, которыми удовлетворяется интерес контрагента» [13, С. 17]. Исходя из этого, представляется, что правила об исполнении обязательств, окажутся востребованными, хотя, разумеется, они могут быть дополнены специальными указаниями.
От исполнения обязательств действиями людей с помощью автоматических процессов следует отличать ситуации, в которых какие-либо действия принципиально исключены. Не все договоры влекут возникновение обязательств. Юридическим последствием части из них выступает правопреемство, в рамках которого действия принципиально исключены.
Договоры, связанные с цифровыми активами, логичнее всего определять через конструкции сингулярного правопреемства, в том числе, уступку права требования и перевод долга, поскольку все они в конечном итоге юридически направлены на замену лиц в уже существующем гражданском правоотношении. Так, право, предоставляемое в рамках опциона на заключение договора, имеет обязательственный характер и может быть уступлено, если иное не предусмотрено указанным соглашением или не вытекает из его существа. То же относится и к иным деривативным договорам и ценным бумагам. Поскольку из таких договоров возникают обязательства, к ним также применимы положения о сингулярном правопреемстве.
Соответственно, появление смарт-контрактов, оформляющих замену лиц на стороне кредиторов и должников, не могут поколебать понимания обязательств как определенных действий, которые одни лица обязаны совершить в пользу других лиц (п. 1 ст. 307 ГК РФ).
В рамках такого направления работы как «Финансовые технологии» планируется внесение изменений в Гражданский кодекс Российской Федерации, Налоговый кодекс Российской Федерации, Федеральные законы «О Центральном банке Российской Федерации (Банке России)», «О банках и банковской деятельности», «О национальной платежной системе», «О бухгалтерском учете», «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма» и/или иные нормативные правовые акты в части регулирования оборота криптовалют и проведения ICO, определения статуса цифровых технологий, применяемых в финансовой сфере, и их понятий, в части определения понятия краудфандинговой деятельности.
Для реализации поставленных задач уже принят в первом чтении законопроект Минфина «О цифровых финансовых активах», который «направлен на решение трех задач: закрепление легальных определений цифровых активов, используемых в финансовой сфере; регламентация выпуска токенов; ограничение оборота криптовалют и токенов» [12]. В нем цифровой финансовый актив определен в качестве «...имущества в электронной форме, созданное с использованием шифровальных (криптографических) средств. Права собственности на данное имущество удостоверяются путем внесения цифровых записей в реестр цифровых транзакций» [12].
Даже не подвергая анализу даваемое следом в той же статье определение криповалюты и токена, можно однозначно поставить под сомнение саму возможность возникновения такого абсолютного вещного права как право собственности на имущество, не обладающее свойствами предмета материального мира. В экспертном заключении Совета при Президенте Российской Федерации по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства «ошибочно использование термина «право собственности» применительно к криптова-
люте и токенам, так как объектом права собственности может является только индивидуально-определенная вещь» [16]. И дело, разумеется, не в том, что юристы мыслят консервативно, а в том, что взаимодействия лиц по поводу вещей, существующих в реальности, существенно отличаются от действий, совершаемых сторонами с использованием цифровых технологий [21]. Любая отрасль права регулирует именно общественные отношения, поэтому для различных взаимодействий требуются различные правила.
Очевидно, что отношения по поводу так называемых цифровых активов представляют собой отношения по поводу действий и не могут регулироваться правилами, установленными для отношений по поводу вещей. Однако более точная квалификация таких отношений требует научных исследований. Это важно, поскольку в ином случае будет трудно или даже невозможно использовать те способы защиты, прежде всего, виндикацию, которые предназначены для обеспечения права собственности, гарантируемое Конституцией РФ. Представляется, что оборот так называемых цифровых активов с позиции цивилистической догматики логичнее всего регулировать в рамках обязательственного правопреемства.
Еще одно новое понятие, планируемое к введению и требующее пояснения - объединение усилий лиц и их капиталов с помощью цифровых технологий [19, 20]. Идея объединения усилий лиц и их капиталов с помощью информационных технологий (то, что обозначается в англоязычной среде как краудсорсинг, а также краудфандиг, ICO) [7, 8, 17] выглядит вполне здравой.
Если участвующие в подобном цифровом объединении лица будут полностью идентифицированы и смогут доверять друг другу в силу повышенной ответственности, обеспеченной хранящимся на их счете активами, отступать от идеи субъекта права как исключительно физического лица не будет необходимости.
Однако поддержание такого доверия - задача, которая требует именно правового решения, поскольку «.сообщество довольно быстро осознало, что у краудфандинга есть свои недостатки. Доверие к зачастую анонимному разработчику с пригоршней криптокойнов в руках всегда сопряжено с некоторыми рисками. Прошло немного времени (хотя больше, чем можно было ожидать), прежде чем были введены в действие отдельные меры защиты — эскроу, аккаунты с несколькими подписями и т. п. для того, чтобы предотвратить доступ к финансам до соглашения по всем пунктам. Всё больше разработчиков вышли из тени и придали своим инициативам человеческое лицо» [9].
Из сказанного можно заключить, что самостоятельность гражданского права в цифровую эпоху не просто сохранится, но и усилится, в связи тем, что в отличие от иных нормативных систем содержит в себе дозволение возможности действий лица по собственному усмотрению. Гражданское право в своей сути не измениться до тех пор, пока человек останется социальным существом, обладающим волей и интересом.
Цифровые технологии при разумном подходе позволяют нейтрализовать многократно увеличившуюся сложность технических условий жизни людей и вернуть им возможность самореализации в социуме, способствуя повышению эффективности гражданско-правового обеспечения их имущественных и личных неимущественных интересов.
Статья проверена программой «Антиплагиат». Оригинальность 82,43 %.
Список литературы:
1. Бойко А. Дмитрий Гришин представил проект регулирования правового статуса роботов в России. Режим доступа: http://robotrends.ru/pub/1650/dmitriy-grishin-predstavil-proekt-regulirovaniya-pravovogo-statusa-robotov.
2. ГОСТ Р ИСО 8373-2014 Роботы и робототехнические устройства. Термины и определения. Режим дост"упа:http://gost.donses.ru /Data/590/59031.pdf
3. Грибанов А. Дивный новый мир информационных технологий: правовые вызовы. Режим доступа:
4. https://zakon.ru/blog/2018/02/25/pravovye_vyzovy_divnogo_ novo-go_mira_informacionnyh_tehnologij
5. Доклад Консультативной группы по этике при Европейском инспекторе по защите данных Режим доступа: https://edps.europa.eu /sites/edp/files/publication/18-01-25_eag_report_en.pdf.
6. Киберфизическая система. Режим доступа: https://ru.wikipedia.org/wiki
7. Концепция повышения эффективности права. Режим доступа: http://automated.law/
8. Краудсорсинг. Режим доступа: https://rb.ru/news/kraudfanding-v-rossii/;
9. Краудфандиг. Режим доступа: https://rb.ru/news/kraudfanding-v-rossii/
10. Наступление эры ICO. Режим доступа: https://geektimes.ru /company/waves/blog/286892/
11. Об утверждении программы «Цифровая экономика Российской Федерации» : Распоряжение Правительства РФ от 28 июля 2017 г. № 1632-р. Доступ: http://government.ru/docs/28653/
12. Проект внедрения стандарта ISO 20022. Режим досту-па:https://www.cbr.ru/PSystem/s_t_20022/
13. Проект федерального закона «О цифровых финансовых активах». Режим доступа: https://www.minfin.ru/ru/document/?id_4= 121810&order_4=P_DATE&dir_4=DESC&is_new_4=1&page_4=1&area_i d=4&page_id=2104&popup=Y#
14. Родионова О.М. Правовые формы реализации волевых отношений в механизме гражданско-правового регулирования: дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2017. 501 с.
15. Савельев А.И. Договорное право 2.0: «умные» контракты как начало конца классического договорного права // Вестник гражданского права. 2016. № 3. Доступ из справ.-правовой программы «Консультант Плюс».
13. Смарт-контракт. Режим доступа: https://ru.wikipedia.org/wiki
14. Экспертное заключение по проекту Федерального закона № 419059-7 «О цифровых финансовых активах». Принято на заседании Совета 23 апреля 2018 г. № 175-5/2018. Доступ^Нр://рто^.шМр-content/uploads/2018/05/meeting-156-conclusion-5.pdf
15. ICO. Режим доступа: https://ru.wikipedia.org/wiki/ICO
16. La Diega N. G. The European Strategy on Robotics and Artificial Intelligence: Too Much Ethics, Too Little Security (July 1, 2017). (2017) 3(2) European Cybersecurity Journal 6. Available at SSRN: https://ssrn.com/abstract=3091563
17. Perry R., Crowdfunding Civil Justice (September 1, 2017). Boston College Law Review, Vol. 59, pp. 1357-1395, 2018. Доступ из SSRN: https://ssrn.com/abstract=3041129 or http://dx.doi.org/10.2139 /ssrn.3041129.
18. Rau, P. Raghavendra, Law, Trust, and the Development of Crowdfund-ing (December 1, 2017). Доступ из SSRN: https://ssrn.com/abstract =2989056 or http://dx.doi.org/10.2139/ssrn.2989056
19. Sjef van E. Ownership of Digital Assets and the Numerus Clausus of Legal Objects (October 1, 2017). Maastricht European Private Law Institute Working Paper No. 2017/6. Доступно в SSRN: https://ssrn.com/abstract=3046402 или http://dx.doi.org/10.2139 /ssrn.3046402
20. Sousa e Silva, Nuno, Direito E Robotica - Uma Primeira Aproximagäo (Robots and the Law - a First Take) (June 21, 2017). Доступен в SSRN: https://ssrn.com/abstract=2990713 or http://dx.doi.org/10.2139 /ssrn.2990713.
21. Stewart I., Mors Codicis: End of the Age of Codification? (April 23, 2012). (2012) 27 Tulane European & Civil Law Forum 17-47. Режим доступа: https://ssrn.com/abstract=2199705
