CC BY
188
ется и так называемое «украшательство» официальных наименований правовых актов - (методические, примерные, временные), правовые акты принимаются в формах, не установленных для того или иного органа исполнительной власти и т.д.
Обозначенные проблемы представляют собой только «верхушкой айсберга» и не затрагивают вопросов юридической техники, структурирования региональных правовых актов, процедуры их принятия, опубликования, вступления в законную силу, разрешения юридических коллизий и т.д.
Разделяя точку зрения уже цитируемых мною А.В.Малько и Я.В Гайворонской о том, что принятие федерального закона о системе нормативных правовых актов должно являться приоритетным направлением современной российской правовой политики, хочется все же отметить, что данную проблему надо решать комплексно.
Параллельно с принятием законом о системе нормативных правовых актов необходимо принимать закон о системе органов исполнительной власти, законодательно закрепив за каждым из видов органов исполнительной власти соответствующую только ему форму нормативного правового акта.
Кроме того, для повышения качества нормотворческой деятельности требуется и специализированный федеральный закон о юридической экспертизе нормативных правовых актов и их проектов.
This article examines the legislation of subjects of the Russian Federation on normative legal acts. Special attention is paid to the discrepancy between the form and content of legislation (for example, the legislation of the Bryansk region). In conclusion, we offer a number of measures to improve the quality of regulations.
Keywords: subjects of the Russian Federation, Executive authorities, regulations, legislation, legal technique.
Список литературы
1. Федеральный закон от 6 октября 1999 г. № 184-ФЗ «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации» // «Российская газета», 1999, 19 октября.
2. Закон Вологодской области от 5 июля 2012 года № 2806-03 «О нормативных правовых актах Вологодской области» // «Красный Север», № 125, 10.07.2012.
3. Закон Республики Карелия от 4 июля 2012 г. № 1619-ЗРК «О нормативных правовых актах Республики Карелия» // «Карелия», № 50, 12.07.12.
4. Закон Нижегородской области от 10 февраля 2005 N 8-3 «О нормативных правовых актах Нижегородской области» // «Нижегородские новости», № 34, 26.02.2005
5. Закон Республики Саха (Якутия) от 25 декабря 2003 г. № 199-III «О правовых актах органов государственной власти Республики Саха (Якутия)» // «Якутские ведомости» № 4, 17.01.2004.
6. Закон Республики Ингушетия от 7 декабря 1999 г. № 29-РЗ «О нормативных правовых актах Республики Ингушетия» // «Сборник законов Республики Ингушетия», выпуск 6 1999.
7. Закон Брянской области от 3 ноября 1997 г. № 28-З «О законах и иных нормативных правовых актах Брянской области» // «Брянский рабочий», № 233, 02.12.1997.
8. Постановление Правительства Брянской области от 1 июля 2013 г. № 281-п «О создании совета по вопросам деятельности государственных унитарных предприятий и организаций, доли уставных капиталов которых находятся в собственности Брянской области» // Информационный бюллетень «Официальная Брянщина», N 17, 03.07.2013.
9. Распоряжение Правительства Брянской области от 15 сентября 2014 г. № 250-рп «О региональном координационном совете по внедрению и реализации Всероссийского физкультурно-спортивного комплекса "Готов к труду и обороне" (ГТО)» // Информационный бюллетень «Официальная Брянщина», № 26, 19.09.2014.
10. Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29.11.2007 № 48 «О практике рассмотрения судами дел об оспаривании нормативных правовых актов полностью или в части» // «Российская газета», 08.12.2007. № 276.
11. Малько А.В., Гайворонская Я.В. Теория правовых актов: необходимость и пути создания // Государство и право. 2012. № 2. С. 16.
Об авторе
Артамонов А.Н. - кандидат юридических наук, доцент, заведующий кафедрой государственно-правовых дисциплин Брянского государственного университета имени академика И.Г. Петровского, [email protected]
УДК 347.922.7
ПРОБЛЕМЫ СОВЕРШЕНСТВОВАНИЯ ПРОЦЕССУАЛЬНЫХ СРЕДСТВ ОБЕСПЕЧЕНИЯ ГРАЖДАНСКОГО ИСКА НА ДОСУДЕБНЫХ СТАДИЯХ УГОЛОВНОГО СУДОПРОИЗВОДСТВА
К.В. Вдовкин
В статье представлен анализ актуальных проблем, связанных с функционированием механизма обеспечения заявленного гражданского иска на досудебных этапах уголовного судопроизводства с учетом специфики преступлений в сфере экономики и предпринимательской деятельности. Ключевые слова уголовный процесс, гражданский иск, судопроизводство, преступления в сфере экономической и предпринимательской деятельности, наложение ареста на имущество.
Статья 52 Конституции РФ закрепляет право потерпевшего на возмещение причиненного ущерба. Наиболее распространенной и эффективной формой реализации указанного права потерпевшего является институт гражданского иска в уголовном процессе.
На государство и его органы возлагается обязанность осуществлять защиту нарушенных субъективных прав граждан
и юридических лиц. Любое право, провозглашенное в Конституции, может считаться с юридической точки зрения гарантированным и фактически осуществленным только при условии, если в законодательстве закреплены правовые средства их реализации и если их нарушение дает гражданину право на иск или на другие предусмотренные законом пути восстановления нарушенного права.
Исходя из гармоничного сочетания интересов государства и личности, учитывая характер вредного деяния, законодатель предоставляет возможность лицам, которые понесли ущерб от преступления, обратиться за защитой нарушенного права не только в форме гражданского судопроизводства, но и в уголовном процессе вместе с рассмотрением уголовного дела.
Для гражданского иска в уголовном процессе характерно, что:
а) как правило, он предъявляется (заявляется) потерпевшим (гражданином или организацией), т.е. тем, кому непосредственно преступлением был причинен материальный ущерб или моральный вред, ответственность за которые предусмотрена уголовным законом;
б) совместное рассмотрение гражданского и уголовного дел является возможным в силу единства оснований уголовной и гражданской ответственности лица, совершившего преступление, которым потерпевшему причинен вред;
в) возможность производства по уголовному делу и по гражданскому иску в рамках одного дела обусловлена наличием в значительной степени одних и тех же доказательств;
г) для принятия решений по уголовному делу (в части квалификации преступления и избрания меры наказания) и разрешения гражданского иска достаточно установления в основном одних и тех же фактов[2. С.19 ].
О практической значимости вопросов гражданского иска для оценки судебной деятельности, в частности, свидетельствует то, что Судебный департамент при ВС РФ в перечень сведений, которые составляют статистическую отчетность о деятельности судов РФ, с 1 января 2007 года включил в качестве обязательной графы данные о рассмотрении гражданских исков в уголовном процессе.
Помимо этого, вопросам гражданского иска в уголовном процессе немало внимания уделяется в Приказе Генпрокуратуры РФ от 27.11.2007 N 189 [1.].
О необходимости соблюдения прав потерпевших в уголовном процессе на гражданский иск говорится и в п. п. 22 и 25 Постановления Пленума ВС РФ от 29.06.2010 N 17 (ред. от 09.02.2012).
Таким образом, можем сделать вывод, что на сегодняшний день вопрос о гражданском иске в уголовном процессе решен на законодательном уровне в пользу целесообразности единого рассмотрения уголовного обвинения и вытекающих из него исковых требований, что, в свою очередь, активно поддержано правоприменительной практикой. Российский законодатель встал на путь расширения пределов действия гражданского иска в уголовном процессе, и данный процесс со временем будет только ускоряться. Самым ярким примером в этой области можно считать резкое увеличение количества исковых заявлений в уголовных делах, связанных с причинением морального вреда.
В период с 2009 по 2012 г. в Уголовно-процессуальный кодекс (УПК) РФ был введен ряд норм об особенностях судопроизводства по уголовным делам о преступлениях в сфере экономической и предпринимательской деятельности, что послужило поводом для активной, широкой и порой ожесточенной дискуссии по поводу не только их целесообразности, но и законности[10. с.96 ].
На современном этапе уголовно-процессуальная и уголовно-правовая доктрины формулируют следующие актуальные аспекты проблематики взаимодействия средств пресечения и предупреждения экономической преступности и задач, реализуемых в рамках гражданского иска в уголовном судопроизводстве.
1. Феномен рейдерских захватов в стране в предыдущем десятилетии привел к незаконному отчуждению значительного количества объектов недвижимости, стоимость которых исчисляется сотнями миллиардов рублей только по доказанным следствием и признанным судом эпизодам. Многие законные собственники (потерпевшие по уголовным делам) даже в случае привлечения установленных следствием обвиняемых к уголовной ответственности лишились своего имущества. Проиграв арбитражные процессы (что было вполне закономерно при реализации рейдерских технологий) они не получили возмещения и в уголовном судопроизводстве, поскольку институт гражданского иска вопросы установления права собственности не разрешает.
2. Незаконные финансовые операции: легализация денежных средств, полученных преступным путем и используемых затем в том числе и для финансирования терроризма, незаконное обналичивание и вывод денежных средств за рубеж приобрели в последнее время такой же гигантский размах и причиняют государству ущерб в таких же сотнях миллиардов рублей. Потерпевших по уголовным делам о таких преступлениях нет, прокуратура не спешит предъявлять гражданский иск в интересах государства, а значит, указанный институт вновь не работает.
3. Анализ следственной практики по делам об экономических преступлениях показывает, что их значительная часть заканчивается выводом похищенных денежных средств, прав на доли в уставных капиталах (акции) российских предприятий или недвижимое имущество, находящееся на российской территории, в номинальное владение юридических лиц, зарегистрированных в так называемых офшорных юрисдикциях. Возвратить это имущество законным владельцам фактически невозможно, такие гражданско-правовые институты, как, например, истребование из чужого незаконного владения, в рамках уголовного судопроизводства не используются, и институт гражданского иска здесь вновь беспомощен[10. С.97].
Существующие представления о нормативном понятии гражданского истца в уголовном процессе (судопроизводстве) складывались постепенно, в течение продолжительного времени, начиная с Устава уголовного судопроизводства 1864 г.
1. Согласно Уставу уголовного судопроизводства, в дореволюционной России лицо, потерпевшее от преступления, в случае заявления иска о вознаграждении (т.е. гражданского иска) в ходе производства по уголовному делу признавалось гражданским истцом (ст. 6).
УПК РСФСР 1923 г. (ст. 14), 1960 г. (ст. 29) тоже было предусмотрено право лица, пострадавшего от преступления, на предъявление гражданского иска при производстве по уголовному делу. Соответственно, суд или следователь признавали это лицо гражданским истцом, включая его тем самым в число субъектов уголовно-процессуальных отношений.
Заметим, что при всех несущественных различиях в механизме допуска лиц, которым преступлением причинен вред, к уголовно-процессуальной деятельности разработчики проектов ранее действовавших уголовно-процессуальных кодексов не учитывали, что факт совершения преступления, как и фактор причиненного вреда, может установить только суд, причем лишь в приговоре.
Поэтому на момент признания указанных лиц гражданскими истцами (или потерпевшими) следователь мог лишь предполагать, что преступлением причинен указываемый пострадавшим вред, а не утверждать о его наличии в действительности.
Знаменательно, что согласно УПК РСФСР 1923, 1960 гг. иски о возмещении причиненного преступлением вреда могли быть предъявлены к обвиняемому или лицам, несущим материальную ответственность за его действия (ст. 14 УПК РСФСР 1923 г., ст. 29 УПК РСФСР 1960 г.). При этом указанный иск мог быть предъявлен до появления в системе складывающихся уголовно-процессуальных отношений такого субъекта, как обвиняемый. В частности, по УПК РСФСР 1923 г. иск мог быть предъявлен (заявлен) как «...при начатии (!) уголовного дела и во время предварительного следствия, так и позже, но до начала судебного следствия» (ст. 15), а по УПК РСФСР 1960 г. - «...с момента возбуждения уголовного дела до начала судебного следствия» (ч. 2 ст. 29).
Допустив возможность предъявления в ходе расследования гражданского иска к обвиняемому, авторы УПК РСФСР не учитывали, что к этому времени часто обвиняемого еще нет в уголовном деле (на момент возбуждения уголовного дела или в самом начале производства по нему). [2. с. 18]
В свете ныне действующей редакции ст. 54 УПК РФ, прямо не связывающей привлечение лица в качестве гражданского ответчика с наличием в деле обвиняемого, возникла иная точка зрения относительно момента, с которого становится возможным появление в деле гражданского ответчика. Г.Н. Козырев полагает: «Физическое или юридическое лицо может быть привлечено в качестве гражданского ответчика в стадии предварительного расследования или в ходе производства в суде первой инстанции, но не ранее предъявления по уголовному делу гражданского иска» [6. с.219].
Следовательно, принципиальное значение приобретает вопрос наличия в уголовном деле гражданского иска, но отнюдь не самого обвиняемого.
Факт этот может быть детерминирован следующим обстоятельством: презюмируемой законодателем большей степенью защиты прав потерпевшего и гражданского истца. Необходимо отметить, что фактически гражданский иск по существу может быть рассмотрен только после направления уголовного дела в суд и рассмотрения его в суде, а сделать это без обвиняемого, за редким исключением, невозможно. По всей видимости, именно по этой причине в следственной практике пока не встречались уголовные дела, в которых лица привлечены в качестве гражданского ответчика в отсутствие обвиняемого[10.с.98].
Практическое применение ст. 54 УПК РФ сегодня неоправданно сужено, юридические лица в качестве гражданского ответчика привлекаются только по уголовным делам о преступлениях, связанных с дорожно-транспортными происшествиями, когда они являются собственниками источников повышенной опасности - транспортных средств, совершивших ДТП.
Пленум Верховного Суда РФ в Постановлении от 09.12.2008 N 25 «О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с нарушением правил безопасности движения и эксплуатации транспортных средств, а также с их неправомерным завладением без цели хищения» разъяснил судам, что по делам о преступлениях, связанных с нарушением правил безопасности движения и эксплуатации транспортных средств, должны привлекаться владельцы транспортных средств, на которых в соответствии с п. 1 ст. 1079 ГК РФ возлагается обязанность по возмещению вреда, причинного источником повышенной опасности. Под владельцами источника повышенной опасности следует понимать организацию или гражданина, осуществляющих его эксплуатацию в силу принадлежащего им права собственности, права хозяйственного ведения, оперативного управления либо по другим законным основаниям [6. с.140].
Однако ГК РФ знает и другие основания привлечения к гражданско-правовой ответственности за действия других лиц. Например, А.В. Гриненко отмечает: «Гражданский кодекс РФ устанавливает возможность привлечения в качестве гражданских ответчиков иных, помимо обвиняемого, лиц в следующих случаях: 1) юридическое лицо либо гражданин возмещает вред, причиненный его работником при исполнении трудовых (служебных, должностных) обязанностей (ст. 1068 ГК РФ)» [3. с.200].
Помимо этого, п. 2 указанной статьи предусматривает, что хозяйственные товарищества и производственные кооперативы возмещают вред, причиненный их участниками (членами) при осуществлении предпринимательской, производственной или иной деятельности товарищества или кооператива.
Наконец, п. 1 ст. 53 ГК РФ устанавливает, что юридическое лицо приобретает права и принимает на себя обязанности через свои органы, к которым относится и единоличный исполнительный орган (генеральный директор, управляющий и т.д.). К таким обязанностям, безусловно, относятся и те, которые возникают из причинения вреда, в том числе и в результате совершения преступления.
Представляется, что все указанные гражданско-правовые основания могут быть применены в уголовном судопроизводстве при решении вопроса о привлечении соответствующего лица в качестве гражданского ответчика, если будет заявлен гражданский иск.
Расширение оснований привлечения юридических лиц в качестве гражданских ответчиков в правоприменительной практике, в частности, может увеличить степень возмещения имущественного вреда, причиненного преступлениями в сфере ЖКХ: например, путем предъявления гражданского иска управляющей компании, руководитель которой совершил преступление.
При завышении тарифов на коммунальные услуги, включении в счета на оплату фиктивных работ, незаконном использовании общедомовых территорий и других подобных преступлениях гражданскими истцами в уголовных делах могут быть жильцы многоквартирных домов, часть которых - ветераны, пенсионеры - являются представителями так называемых малообеспеченных слоев населения и для которых взысканные с управляющих компаний денежные средства стали бы ощутимой материальной поддержкой.
Поскольку в ряде субъектов Российской Федерации надзирающие прокуроры требуют при расследовании преступлений в сфере ЖКХ допрашивать и признавать потерпевшими всех жильцов многоквартирных домов, разъяснение им права на заявление гражданского иска придало бы дополнительный смысл проводимым следственным действиям.
Не менее важное значение имеет еще один аспект гражданско-правовой ответственности в связи с осуществлением уголовного судопроизводства. Противодействие регистрации и использованию фиктивных юридических лиц (фирм-однодневок), массово использующихся при совершении незаконных финансовых операций, в последнее время активизировалось. Ответом на эти вызовы, помимо прочего, явилось то, что в рамках деятельности Межведомственной рабочей группы по противодействию незаконным финансовым операциям в 2014 г. Следственным департаментом МВД России совместно с ФНС России разработан проект федерального закона, который предусматривает создание процессуального механизма, включающего в себя признание фиктивных юридических лиц, использованных при совершении незаконных финансовых операций, средством
совершения преступления, арест и конфискацию по решению суда уголовной юрисдикции их имущества (в том числе денежных средств на расчетных счетах), а также меры по прекращению деятельности этого фиктивного субъекта права. Помимо этого, предусматривается дополнение основных составов экономических преступлений особо квалифицирующим признаком «совершенное с использованием юридического лица, образованного через подставных лиц» [10. с.99].
В связи с вышеизложенным особую актуальность приобретают вопросы, связанные с совершенствованием уголовно-правовых и уголовно-процессуальных механизмов, обеспечивающих возможность вовлечения в сферу уголовно-правовых взаимоотношений выгодоприобретателей от действий фиктивных юридических лиц, фирм-однодневок и т.п.
В данном случае необходимо обратить внимание на трансформацию категории «бенефициарный владелец». Федеральным законом от 28.06.2013 N 134-Ф3 «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в части противодействия незаконным финансовым операциям» ст. 3 Федерального закона от 07.08.2001 N 115-ФЗ «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма» дополнена новым абз.13: «бенефициарный владелец - в целях настоящего Федерального закона физическое лицо, которое в конечном счете прямо или косвенно (через третьих лиц) владеет (имеет преобладающее участие более 25 процентов в капитале) клиентом - юридическим лицом либо имеет возможность контролировать действия клиента».
Нельзя не обратить внимание и на то, что суды арбитражной юрисдикции активно формируют судебную практику в части привлечения лиц, контролирующих финансово-хозяйственную деятельность коммерческих организаций, к субсидиарной ответственности [4].
Следовательно, актуальным становиться вопрос относительно формирования механизма привлечения бенефициара либо бенефициарного владельца в качестве соучастника, либо гражданского ответчика по уголовным делам об экономических преступлениях, либо о преступлениях в сфере экономической деятельности
Безусловно, следует четко понимать, что все данные меры репрессивного характера обусловлены исключительным поводом: совершением преступления. И еще один существенный аспект: производство по уголовным делам о преступлениях в сфере экономической и предпринимательской деятельности уже сейчас в силу ч. 3 ст. 20 и ст. 23 УПК РФ характеризуется высокой степенью диспозитивности. Гражданский иск в уголовном деле имеет абсолютную диспозитивность: он заявляется исключительно по воле потерпевшего. В связи с этим расширение института гражданского иска создаст предпосылки не только к усилению защиты прав потерпевшего, но и к более активным действиям лиц, привлекаемых в качестве обвиняемых или гражданских ответчиков, по возмещению причиненного преступлением вреда. Это, в свою очередь, даст основания для более активного поиска альтернатив уголовному преследованию[10. с.101].
Лицу, которому преступлением причинен материальный или моральный вред, дознавателем или следователем должно быть разъяснено право на предъявление гражданского иска. Уголовно-процессуальный закон РФ предоставляет гражданскому истцу возможность предъявить гражданский иск как в досудебном (после возбуждения уголовного дела), так и в судебном производстве (до окончания судебного следствия при разбирательстве дела в суде первой инстанции) (ч. 2 ст. 44 УПК РФ). Согласно ч. 1 ст. 44 УПК РФ решение о признании гражданским истцом оформляется определением суда или Постановлением судьи, следователя, дознавателя.
При этом Пленум Верховного Суда РФ в п. 22 Постановления от 29 июня 2010 г. N 17 справедливо обращает внимание на то, что действия суда по разъяснению в ходе предварительного слушания либо в подготовительной части судебного заседания потерпевшему его права на предъявление гражданского иска следует воспринимать как устранение нарушений, допущенных в этой части органами предварительного расследования. По нашему мнению, признание гражданским истцом целесообразно осуществлять на стадии досудебного производства. Это позволит своевременно (до сокрытия или уничтожения преступником имущества) принять меры по обеспечению гражданского иска. Несмотря на то, что в числе процессуальных прав, предусмотренных ст. 44 УПК РФ, право требовать обеспечения гражданского иска у гражданского истца отсутствует, такое обеспечение может быть реализовано посредством заявления им соответствующего ходатайства в порядке п. 4 ч. 4 ст. 44 УПК РФ.
Обеспечение гражданского иска, по нашему мнению, целесообразно как разновидность уголовно-процессуального обеспечения, включающего в себя целую совокупность процессуальных действий. Результирующим итогом данных действий должно выступать удовлетворение материальных притязаний потерпевшего, предъявившего гражданский иск, и достижение реального исполнения приговора в части заявленного и удовлетворенного судом гражданского иска. Доктрина уголовно-процессуального права не пришла к единому мнению относительно содержания обеспечения гражданского иска. По мнению части ученых обеспечение гражданского иска состоит преимущественно в наложении ареста на имущества обвиняемого, подозреваемого или лиц, несущих по закону материальную ответственность за их действия, или иных лиц, у которых находится имущество, приобретенное преступным путем [7. с.102].
Другая часть предпочитает рассматривать указанные категории в более развернутом виде и предполагают, что система действий, связанных с обеспечением гражданского иска может дифференцироваться в зависимости от вида преступлений. Например по отношению к хищениям эта совокупность представлена: 1) розыском похищенных товарно-материальных ценностей; 2) выявлением иных источников (средств) в целях возмещения причиненного ущерба; 3) наложением ареста на имущество субъектов, которые несут материальную ответственность за вред, причиненный преступлением. В остальных случаях за исключением преступлений в сфере экономики и предпринимательской деятельности, меры по обеспечению гражданского иска в основном представлены совокупностью действий направленных на выявление средств возмещения причиненного ущерба и наложению на них ареста[5. с.102].
Наконец существует позиция, в соответствие с которой деятельность по обеспечению гражданского иска имеет универсальное содержание и, вне зависимости от характера совершенных преступлений, состоит из трех видов мер: 1) установление местонахождения имущества, подлежащего аресту; 2) осуществление комплекса мер по наложению ареста на имущество; 3) принятие мер, направленных на обеспечение сохранности арестованного имущества. [9. с.73]. Первый вид мер включает в себя как розыск похищенного имущества, так и меры, направленные на выявление иных способов возмещения ущерба. Рассмотренный подход, по нашему мнению, отвечает критерию универсальности и может быть признан предпочтительным.
С учетом существующих точек зрения под обеспечением гражданского иска подразумевается в основном деятельность следователя по обнаружению имущества, подлежащего аресту, и наложению на него ареста. Однако, по мнению автора, следует согласиться с B.C. Шадриным, считающим, как уже указывалось нами ранее, что уголовно-процессуальное
законодательство не исключает возможности рассматривать требования по обеспечению гражданского иска и в более широком смысле, - как обеспечение и собственно иска, и процессуальных прав гражданского истца, предоставляемых ему именно для получения возможности добиваться удовлетворения своих исковых требований. Если права гражданского истца будут должным образом обеспечиваться, через их обеспечение будет достигаться и обеспечение в конечном итоге его требований, выраженных в гражданском иске [11. с.191].
Анализ уголовно-процессуального закона, подзаконных актов и литературных источников позволяет составить примерный перечень действий компетентных государственных органов, направленных на обеспечение возмещения вреда, причиненного преступлением: 1) признание физических и юридических лиц гражданскими истцами (ч. 1 ст. 44 УПК); 2) привлечение соответствующих субъектов в качестве гражданских ответчиков (ч. 1 ст. 54 УПК); 3) доказывание характера и размера вреда, причиненного преступлением (ст. 73 УПК); 4) розыск и возвращение законным владельцам предметов преступного посягательства (ст.81 УПК); 5) разъяснение обвиняемому или лицам, несущим за него материальную ответственность, необходимости добровольного возмещения (заглаживания) причиненного преступлением материального и морального вреда, признаваемого обстоятельством, смягчающим наказание (п. «к» ст. 61 УК); 6) наложение ареста на имущество и принятие предусмотренных законом мер к его сохранности в порядке ст. 115 УПК.
В современной процессуальной доктрине отмечается возможность использования в качестве средств обеспечения заявленного гражданского иска и иных процессуальных средств, что подтверждают и результаты опроса нами 67 лиц, признанных гражданскими истцами по уголовным делам законченных производством работниками дознания ОВД Брянской области. Из них 29 считают, что имеющиеся уголовно-процессуальные средства были недостаточны для полноценного обеспечения прав гражданских истцов на стадии предварительного расследования.
The analysis of the actual problems connected with functioning of the mechanism of providing the declared civil suit at pre-judicial stages of criminal legal proceedings taking into account specifics of crimes in the sphere of economy and business activity is presented in article. Keywords: criminal trial, the civil suit, legal proceedings, crimes in the sphere of economic and business activity, seizure ofproperty.
Список литературы
1. Приказ Генпрокуратуры РФ от 27.11.2007 N 189 «Об организации прокурорского надзора за соблюдением конституционных прав граждан в уголовном судопроизводстве»// Законность, N 2, 2008.
2. Божьев В.П. Гражданский иск в уголовном деле как предмет уголовно-процессуальных отношений // Российский следователь. 2011. N 16.
3. Гриненко А.В. Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации (постатейный). М., 2006.
4. Дементьева С. С Александра Гительсона спросили материально. Банкротство банка стало ему в 11 млрд. руб. // Коммерсантъ. 2014. 18 июля).
5. Зинатуллин 3.3. Возмещение материального ущерба в уголовном процессе. Казань, 1974.
6. Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации / Науч. ред. В.Т. Томин, М.П. Поляков. М., 2014.
7. Мазалов А.Г. Гражданский иск в уголовном процессе. М, 1977.
8. Научно-практический комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации / Под общ. ред. В.М. Лебедева; науч. ред. В.П. Божьев. М., 2014.
9. Понарин В.Л. Защита имущественных прав личности в уголовном процессе РФ. Воронеж. 1994.
10. Сычев П.Г. Взаимодействие гражданской и уголовной юстиции: проблематика гражданского иска в уголовном деле // Закон. 2014. N 10.
11. Шадрин B.C. Обеспечение прав личности при расследовании преступлений. М. 2000.
Об авторе
Вдовкин К.В. - старший уполномоченный Управления экономической безопасности и противодействия коррупции УМВД России по Брянской области, [email protected]
УДК 349.41
К ВОПРОСУ О СОВЕРШЕНСТВОВАНИИ ЗЕМЕЛЬНОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА
РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
А.Н. Горбачев
Рассматриваются различные аспекты развития земельного законодательства Российской Федерации на современном этапе. Ключевые слова: земельное законодательство, Земельный кодекс Российской Федерации, участники земельных отношений, объекты земельных отношений, земельный участок.
С первого апреля 2015 г. Земельный кодекс Российской Федерации от 25.10.2001 № 136-ФЗ (далее - ЗК РФ) [1] действует в новой редакции. Сам по себе этот факт выглядит вполне обыденным, однако есть одно обстоятельство, которое представляется заслуживающим внимания. Дело в том, что ныне действующая редакция ЗК РФ является восемьдесят девятой по счету. Получается, что текст кодекса за неполные пятнадцать лет в среднем претерпевал изменения чаще, чем каждые два месяца. Такую ситуацию вряд ли можно признать удовлетворительной, поскольку речь идет именно о кодексе - основополагающем нормативном акте целой отрасли права. В этой связи представляется, что «основополагающий» и «динамичный» -скорее антонимы, чем наоборот. Поэтому сложившаяся ситуация является отнюдь не нормальной, хотя и привычной.
Здесь уместно вспомнить историю принятия ЗК РФ, который был введен в действие со дня его официального опубликования, что само по себе представляется довольно спорным решением. Обычной практикой для кодекса, особо важного
