CC BY
93
А. М. Лушников
Ярославский государственный университет им. П. Г. Демидова
(Ярославль)
ПРОБЛЕМЫ СОЦИАЛЬНОГО СТРАХОВАНИЯ: ОПЫТ МЕЖДИСЦИПЛИНАРНОГО ПОДХОДА
При изучении проблем социального страхования особое внимание автор обращает на взаимодействие права и экономики в историческом контексте и с учетом данных социологии, политологии, социальной психологии и др. Рассмотрены виды социального страхования в соответствии с германской моделью: страхование от несчастных случаев на производстве, страхование на случай болезни, пенсионное страхование, медицинское страхование, страхование от безработицы. Сделан вывод о том, что социальное страхование нуждается в комплексных междисциплинарных исследованиях, тем более что в прошлом такие исследования были общим правилом, а в настоящее время они только возрождаются. Односторонний экономический подход к социальному страхованию чреват неблагоприятными социальными последствиями, но игнорирование экономического обоснования социально-страховой системы делает ее нереалистичной, не позволяет использовать соответствующий механизм правового регулирования.
Рассмотрены воззрения на социальное страхование таких видных экономистов, как Л. Мизес, Ф. А. Хайек, Х. Уэрта де Сото. На взгляд автора, проверку временем прошла государственная система обязательного социального страхования, при которой отчисления осуществляют преимущественно работодатели, но с участием работников и государства, а размер выплат дифференцирован и зависит от размера заработка, величины страховых платежей, страхового стажа, характера труда. Такая система может дополняться внутрифирменным и личным страхованием. Отстаивается позиция о перераспределительной сущности социального страхования и его соответствии принципам справедливости, равенства, свободы и гуманизма.
Ключевые слова: социальное страхование, социальное обеспечение, междисциплинарный подход, взаимодействие права и экономики, демографические аспекты социального страхования
DOI: 10.34076/2410-2709-2020-4-48-62
Социальное обеспечение в целом и социальное страхование в частности наиболее глубоко встроены в систему общественных отношений. Размышлять о нем вне представления об общественных ориентирах и идеалах, социальном желаемом и экономическом действительном невозможно. Это требует междисциплинарного подхода к изучению проблем социального страхования. В сложном междисциплинарном переплетении с философией, историей, социологией, политологией, социальной психологией особое место занимает взаимодействие права и экономики.
Особенно актуально для социального страхования взаимодействие с экономикой
в силу того, что оно невозможно без актуарных расчетов, разложения, суммирования и переложения страховых платежей, их администрирования. От экономических возможностей работодателей и государства зависят размер страховых платежей, минимальный уровень социальных пенсий и пособий и др. Забегая вперед, отметим, что среди первых специалистов по проблемам социального страхования, наряду с юристами, были экономисты. Взаимодействие и в дальнейшем упрощалось потому, что профессионально экономикой до начала ХХ в. занимались преимущественно юристы по образованию, начиная с А. Смита. В силу этого особой необходи-
мости в применении междисциплинарного подхода не было.
Разрыв между экономикой и правом начал расширяться в 1920-е гг., увеличился в 1950-е гг. [Блаут 2015], превратившись почти в пропасть к концу 1970-х гг. В настоящее время различия в подходах связаны прежде всего с тем, что для юристов высшими ценностями являются справедливость, свобода, равенство, гуманизм, законность и демократизм, а для многих экономистов - эффективность, доходность, рациональность, целесообразность, детерминизм и математизация. В связи с этим их диалог о социальном страховании зачастую напоминал общение слепого с глухим: юристы акцентировались на социальной справедливости и повышении отчислений работодателей в страховые фонды, а экономисты - на повышении отдачи от инвестиций, общем экономическом росте и т. п.
Более того, до недавнего времени среди мейнстримовских экономистов-неоклассиков был популярным (у некоторых остался и сейчас) «экономический империализм». Согласно этому научному направлению человеческое поведение во всех сферах общественной жизни подчиняется незыблемым законам экономики, и они должны быть положены в основу изучения предмета любой гуманитарной науки. Типичный пример - позиция американского юриста и федерального судьи Р. А. Познера, полагающего, что американский федеральный закон о пенсиях ведет к уменьшению вложений в специфический для фирмы человеческий капитал, а работника лишает стимулов к добросовестному труду [Познер 2004: 459-462].
Дело дошло до многочисленных рассуждений в духе «экономики права», «экономики социального обеспечения», «экономики социального страхования», а затем и «экономики всего на свете». Да и экономика в представлении экономистов и других гуманитариев порой выглядит различно. Так, для многих мейнстримовских экономистов главными стали математические модели, графики, схемы, уравнения и др. Поэтому многие ответы на важные вопросы, например о том, как увеличить размер пенсий или пособий, даются только с матиматических позиций.
Между тем экономисты далеко не всегда могут разобраться со своей традиционной
проблематикой, возможно, излишне увлекаясь разъяснением другим жизненной важности экономического подхода. Свидетельство тому - экономический кризис 2008 г., который то ли кончился в 2012 г., то ли медленно перерастает в новый. В связи с этим стоит согласиться с корейским экономистом и кембриджским профессором Х. Д. Чангом в том, что 95 % экономической теории - это лишь здравый смысл, которому придали сложный вид с помощью специальной терминологии и математики. От себя добавим, что сложно сть и математизация зачатую излишни и скрывают либо отсутствие содержания, либо очередную банальность. Кроме того, «экономическая теория страдает манией величия - разве способна наука, которая не в состоянии разобраться даже в собственной сфере применения, заявлять, что она объясняет все или почти все?» [Чанг 2018: 8, 15].
Особо стоит отметить, что в дореволюционный период даже прикладные исследования содержали до одной трети материала, посвященного истории проблемы. При этом междисциплинарность была практически общим правилом, о чем свидетельствуют работы первых специалистов в сфере социального страхования. В советский период данная традиция была почти утрачена, но сейчас постепенно возрождается. В связи с этим возрастает значимость анализа правовых и экономических проблем социального страхования с учетом социологического, политологического, иных аспектов, в контексте эволюции отдельных видов страхования.
По нашим подсчетам, российские ученые в дореволюционный период подготовили около 50 крупных публикаций о социальном страховании в России и за рубежом [Быков 1909; Кеппен 1900; Никольский 1895; Суви-ров 1907; Чистяков 1912; и др.]. При этом более 20 книг (монографий, учебников, пособий, комментариев) и ряд больших статей были специально посвящены системе германского социального страхования, которая исторически была внедрена первой [Быков 1905; Гаген 1904; Герценштейн 1905; Гольденвейзер 1890; Игнатов 1911; Литвинов-Фалинский 1903; и др.]. Примечательно, что подобные по масштабу и глубине работы, в которых анализируется зарубежный опыт, в настоящее время крайне редки. В большинстве таких исследований рассмотрены
проблемы права и экономики, даются объемные статистические выкладки с последующим социологическим анализом.
Комплексный подход к данной проблематике позволил уже к началу ХХ в. заняться выделением моделей социального страхования. Так, И. И. Чистяков выделил два исторических типа (модели) социального страхования: германский, в рамках которого внесение вкладов и управление страховыми средствами осуществляют работники и работодатели при участии государства (модель обязательного государственного социального страхования), и англо-романский, имеющий добровольное начало и основанный на преимущественном участии работников в формировании страховых фондов [Чистяков 1912: 6]. В дальнейшем эта модель стала именоваться английской и предоставлять застрахованному лицу незначительные страховые выплаты за счет перераспределения законно установленных налогов и сборов. Данная классификация, с некоторыми изменениями, сохранила значение и в настоящее время, с добавлением советской модели всеобщего социального страхования, во многом лишенного страховых начал [Лушникова, Лушни-ков 2009: 107-192].
Напомним, что Германии принадлежит первенство в создании самобытной модели социального страхования, сформировавшейся в последней четверти ХК в. Она включала обеспечение по болезни, при несчастных случаях на производстве (по трудовому увечью), по инвалидности и старости. Взносы в больничные кассы и страховые фонды делали и работодатели, и работники при доплате со стороны государства в некоторых случаях.
В. П. Литвинов-Фалинский так описал факторы, способствовавшие введению обязательного социального страхования в Германии: «Небольшая сравнительно территория, густое население, высокая степень культуры и развития общественной самодеятельности, издавна существующий корпоративный строй предпринимателей и рабочих, развитие частной инициативы и существовавшие уже многочисленные различного рода учреждения по обеспечению рабочих» [Литви-нов-Фалинский 1903: 210]. При этом участие государства в социальном страховании было двояким: 1) государство легализовало дан-
ную систему и стало осуществлять функции контроля. Это касается не только принятия комплекса социально-страховых законов, но и администрирования социальных платежей, контроля за страховыми кассами и др.; 2) за счет государственных средств (приплаты из казны) формировалась часть страховых фондов, что можно считать созданием стимулов для перехода на систему государственного социального страхования.
При обсуждении вопроса об этой приплате в Германском Рейхстаге главным аргументом в ее пользу было то, что она станет для рабочих вознаграждением за участие в обязательном страховании. Кроме того, с ее помощью государство намеревалось уменьшить опасность распространения социалистических идей. Германские парламентарии здесь учитывали как экономическую и социальную, так и политическую сторону проблемы. Часть либеральных депутатов и «прогрессисты» обвинили за это О. Бисмарка и его сторонников даже не в социализме, а в коммунизме. Канцлер ответил так: «Если это и коммунизм, а не социализм, как настаивает предыдущий оратор, мне все равно. Я называю это практическим христианством, воплощенным в законодательстве» [Палмер 1997: 375].
Большинство российских исследователей активную роль государства в системе обязательного социального страхования оценивали положительно именно с точки зрения сочетания социальных последствий и экономической эффективности [Гольденвейзер 1890: 163-165; Герценштейн 1905: 44-46]. В целом германский опыт стал примером для других стран. Вслед за Германией на рубеже XIX-ХХ вв. обязательное страхование рабочих (с участием государства) от последствий несчастных случаев, по старости и инвалидности начали вводить в Австрии, Норвегии. В Англии в 1911 г., во Франции в 1928 г., в США в 1935 г. были приняты законы, регулирующие почти все виды обязательного социального страхования. Российские социально-страховые законы 1912 г. во многом опирались на германский опыт [Лушникова 2012].
Критика обязательного государственного социального страхования с периода его утверждения не отличалась разнообразием и высказывалась преимущественно эконо-
мистами. Чаще всего обращалось внимание на то, что налоги и иные платежи в итоге перекладываются на работников и ведут к сокращению заработной платы, не давая им самим накопить средства на чрезвычайные обстоятельства, что они носят принудительный и безадресный характер в отличие от добровольной и адресной помощи детей родителям, что работодатели и работники могут сами организовать систему страхования, что частное страхование экономически более эффективно и др.
Одним из наиболее последовательных обличителей пороков государственного социального страхования был австрийский экономист Л. Мизес, «оттачивавший» свои критические аргументы с начала 20-х гг. [Ми-зес 2000]. Он утверждал, что экономическая система с активным участием государства (кейнсианство) и политический патернализм отучили работников заботиться о себе и делать сбережения, вследствие чего и утвердилась система государственного социального страхования. Между тем господство в экономической политике кейнсианства связано с «прекрасной эпохой» 1950-1973 гг., тогда как система государственного страхования стала складываться уже в конце XIX в., когда Дж. М. Кейнс еще получал среднее образование, а утвердилась в странах Запада в основном к середине 1930-х гг. К сожалению, накопить даже минимальный объем средств в то время большинство работников не могло.
Введенная в Германии система социального страхования продолжала эволюционировать. Основные тенденции ее развития на рубеже Х1Х-ХХ вв. отметил Н. А. Вигдор-чик: постепенное расширение круга страхуемых (последними в их число включались сельскохозяйственные рабочие, домашняя прислуга и рабочие домашней промышленности); расширение функций социального страхования (увеличение количества страхуемых случаев, рост выдаваемых пособий, увеличение срока их выплаты, распространение страхования на членов семей застрахованных); демократизация института социального страхования [Вигдорчик 1919: 44-48].
Если российский исследователь относился к этим тенденциям позитивно, то иного мнения придерживался Ф. А. Хайек, ученик Л. Мизеса, видный экономист, политолог, философ права. Его позиция более тонкая
и выверенная, хотя и неоднозначная. С учетом того что Ф. А. Хайек в настоящее время обоснованно признается одной из наиболее ярких фигур австрийской экономической школы, его воззрения на социальное страхование достойны особого внимания. Начнем с того, что он считал не подлежащей сомнению в индустриальном обществе необходимость социального обеспечения и социального страхования «хотя бы в интересах тех, кому требуется защита от актов отчаяния, совершаемых людьми, которые впали в нужду». Он считал нормальным и обязательное государственное социальное страхование, так как не все люди могут проявить предусмотрительность и скопить средства на страховой случай, в связи с чем людей надо заставить застраховаться от типичных превратностей судьбы (старости, безработицы, несчастного случая и др.). Поскольку государство способно наиболее быстро создать соответствующие страховые институты, этот путь может быть приемлем и для самых последовательных защитников свободы [Хайек 2018: 369-370].
Плюсы государственного социального страхования Ф. А. Хайек видел и в том, что оно рассчитано на «потребности» застрахованного лица в зависимости от сложившихся обстоятельств, тогда как при частном страховании в любом случае застрахованное лицо не получит больше, чем причитается по договору. Можно сказать, что в данном случае своеобразно трактуемые принципы безвозмездности и безэквивалентности частично признавались обоснованными. Исследователь при этом выступал против того, чтобы социальное страхование монополизировалось государством в силу его большей эффективности и административной целесообразности. Отчасти соглашаясь с этими аргументами, Ф. А. Хайек узрел здесь государственную монополию, которая со временем делается неэффективной. Постановку во главу угла вмешательства государства в перераспределение доходов от одних групп населения к другим он считал абсолютным злом; именование этого перераспределения «социальным страхованием» с 1930-х гг. объявлялось едва ли не рекламным трюком государства.
Ф. А. Хайек предлагал на будущее ограничить социальное страхование помощью
нуждающимся, так как государственное перераспределение создает «серьезную проблему для демократии», направляя денежные потоки помимо желания части граждан. Добавим, что, руководствуясь такой логикой, можно и размер зарплаты поставить в зависимость от степени нуждаемости работника, и размер выплачиваемых акционерам дивидендов. Подход к социальному страхованию (в отличие от социальной помощи) как к «подачке на бедность» из бюджета (что и проповедовал австрийский ученый) - неконструктивный путь. Очевидно, что размер страхового возмещения должен коррелировать с размером страховых взносов, которые, в свою очередь, зависят от заработной платы работника, вредности и тяжести труда, страхового стажа и др. Игнорирование этого факта приводит к смешению социального страхования и государственной социальной помощи как своеобразного акта государственной благотворительности.
Ученого смущало то, что часть средств из карманов более благополучных людей перейдет в карманы менее благополучных людей, хотя в этом и заключаются социальная солидарность и социальная справедливость. Его явно не удовлетворяло, что большие средства окажутся в руках государственных и контролируемых государством внебюджетных фондов без доброй воли плательщиков, тогда как они могли бы быть инвестированы в рыночную экономику и улучшить положение всех, включая застрахованных лиц, за счет роста экономики.
Примечательно, что он признавал особую роль медицинского страхования, которое вполне может стать государственным и обязательным. Однако оно выдается за политическую меру, способную создать препятствия для частного страхования. Беспокоило Ф. А. Хайека и то, что медициной будет распоряжаться государство, это приведет к тому, что трудоспособный человек, которого можно быстро вернуть к активной жизни, не получит медицинской помощи, ожидая в больнице очереди за теми, кто «уже никогда не сможет вносить вклад в удовлетворение нужд других» [Хайек 2018: 387]. Отметим, что на момент написания цитируемой книги (1960 г.) австрийскому ученому было уже за 70 лет, и он вряд ли отказался бы от медицинской помощи в пользу того,
кто «сможет вносить вклад в удовлетворение нужд других». Впрочем, профессорская зарплата позволяла ему пользоваться услугами частной медицины, чего ни в то время, ни сейчас не могут себе позволить очень многие граждане. В качестве своеобразного вывода он писал: «Разумеется, даже обеспечение одинакового минимума для всех нуждающихся, кто не может обеспечить себя сам, требует некоторого перераспределения доходов. Но существует разница между обеспечением минимума для всех, кто не может содержать себя в условиях нормального функционирования рынка, и перераспределением, нацеленным на „справедливое" вознаграждение занятых во всех более или менее важных профессиях, то есть между перераспределением, при котором большинство зарабатывающих на жизнь делится с теми, кто не может справиться с этой задачей, и перераспределением, при котором большинство отнимает у меньшинства, которое богаче» [Хайек 2018: 390-391].
Замечание в принципе верное, но непонятно, против кого оно направлено. В любом случае, не против классической государственной системы обязательного страхования, которая была связана именно с перераспределением среди многих. Между тем и перераспределительная функция социального страхования вполне согласуется с его страховой природой. Отчасти опасения Ф. А. Хайека были обоснованы ограничением широкого использования негосударственных и внутрифирменных систем социального страхования, потенциальной неэффективностью и бюрократизацией государственных страховых институтов, возможным ростом иждивенчества. Однако в главном, на наш взгляд, австрийский мыслитель «перегнул палку», отрицая социальную и солидарную сущность социального страхования. Суждения ученого будут более понятны, если учесть, что он принципиально не употреблял слов «общество» или «социальный» [Хайек 1992: 189], понятие «справедливость» - только в кавычках, а социальную справедливость связывал с усилением роли государства и стремлением отнять все у богатых и разделить между бедными. Трактовка своеобразная, тем более что проблема справедливости остается одной из ключевых в отечественном социальном обеспечении, особенно
в отношении пенсионной системы [Лагут-кин, Грудцына, Оболенский 2016]. Однако последователи Ф. А. Хайека в части критики обязательной государственной системы социального страхования существенно превзошли учителя, о чем будет сказано далее.
Рассмотрим отдельные виды социального страхования в соответствии с германской моделью.
Страхование от несчастных случаев на производстве. В докапиталистическую эпоху вопрос о страховании от несчастных случаев на работе остро не стоял. Более того, эти несчастные случаи чаще всего происходили по вине мастера, бригадира либо самого работника. До начала XIX в. проблемы, связанные с несчастными случаями на производстве, разрешались на общих гражданско-правовых основаниях, единых для возмещения любых убытков. Только с появлением массового машинного производства и, как следствие, промышленного травматизма ситуация резко обострилась.
В рамках гражданского права постепенно выработалось понятие профессионального риска, присущего тому или иному производству. Нанимая работника, работодатель уже самим фактом начала работы подвергал его определенному риску. Отсюда вытекала необходимость законодательного закрепления ответственности предпринимателей за несчастные случаи с рабочими. Российский юрист и финансист, один из пионеров отечественной науки социального страхования В. Г. Яроцкий выразил эту идею через указание на взаимодействие социального обеспечения рабочих и специальной ответственности предпринимателей [Яроцкий 1895: ГГГ-ГУ]. В Германии был принят Закон от 7 июня 1871 г. об ответственности работодателей за несчастные случаи с работниками. В 1887 г. аналогичный закон принят в Австрии, в 1894 г. - в Норвегии, в 1895 г. -в Финляндии. В. М. Догадов отмечал, что это означало признание принципа профессионального риска, при наступлении которого работодатель обязан возместить работнику ущерб независимо от своей вины [Догадов 1959: 172-174]. По мнению З. Р. Теттенборн, законы об ответственности предпринимателей за вред здоровью работника имели два достоинства: они давали толчок к усилению мер по охране труда и развивали идеи соци-
ального страхования [Теттенборн 1926: 21-23].
Опыт Германии в данной сфере детально исследовался российскими учеными еще в дореволюционный период [Литвинов-Фа-линский 1903: 43-64; Сувиров 1905: 47-79]. По общему мнению, к принятию Закона о страховании от несчастных случаев на производстве в 1884 г. правительство подтолкнуло осознание очевидных недостатков Закона 1871 г. о возмещении вреда здоровью работников, пострадавших от несчастных случаев на производстве. Необязательность страхования в этом случае стала причиной того, что мелких работодателей даже несколько одновременных несчастных случаев могли привести к банкротству. В сферах деятельности, связанных с техногенными рисками (химическая и военная промышленность, металлургия и др.) такая угроза «нависала» уже и над крупными предприятиями из-за возможности появления одновременно большого числа потерпевших. Работникам в подобных ситуациях угрожала необеспеченность по инвалидности, а семьям погибших - по случаю потери кормильца.
Закон 1884 г. ввел обязательное страхование несчастных случаев на производстве. Это расширило круг потерпевших, имевших право на обеспечение, и увеличило устойчивость страхования. Отчисления работодателей были обязательными платежами налогового характера. Размер взноса санкционировался публичной властью, а обязанность его внесения вытекала из Закона. Страховые организации функционировали под административным контролем, который распространялся на формирование и использование страховых фондов, управлялись самими работодателями и были прямо заинтересованы в уменьшении уровня травматизма и количества несчастных случаев [Игнатов 1911: 7]. Государство брало на себя обязанность осуществления выплат потерпевшим при недостаточности средств у страховой организации. Это уже были государственные гарантии социально-обеспечительных выплат.
Следовательно, Закон 1884 г. предполагал уже не ответственность работодателя за несчастные случаи, а оказание помощи потерпевшим на началах социального страхования. Частный элемент присутствовал
только во внешней форме, уступив ведущее место публичному началу. Размер возмещения определялся законом или органом публичной власти на основе закона. Был установлен приоритет прав работника как слабейшей стороны, что способствовало достижению фактического равенства. Эффективность германской системы обусловливалась, в том числе, ее жесткостью и принудительностью. Отметим, что Закон 1884 г. неоднократно дополнялся, в 1911 г. в его развитие были приняты Правила страхования, уточненные уже в 1963 г. и обновленные в 1997 г.
Понятие профессионального риска в Германии исторически трактовалось достаточно широко, выходя за пределы риска промышленных рабочих. Уже в 1884 г. их численность составляла 14 млн чел., а страхованием было охвачено 16,7 млн чел., включая служащих, работников сельского хозяйства и др. Эта тенденция сохранилась: в начале XXI в. число застрахованных увеличилось до 54 млн чел., причем 30 млн -наемные работники, а 16 млн - учащиеся школ, средних и высших учебных заведений и даже дети, посещающие детские сады.
Страхование на случай болезни. Первое факультативно-обязательное страхование на случай болезни было введено Прусским промышленным уставом еще в 1845 г. Законом 1849 г. открытие касс на случай болезни было вменено в обязанности органам местного самоуправления, которые могли не только делать обязательным участие в этих кассах работников данной местности, но и облагать взносами работодателей, максимально - в размере половины взноса рабочих. В среднем пособие было равно половине заработка, а если предоставлялась и медицинская помощь, то ее стоимость вычиталась из пособия. Примечательно, что немецкие профсоюзы, получившие простор для своей деятельности по Промышленному уставу 1869 г., осуществляли добровольное страхование преимущественно на случай болезни. Аналогичной деятельностью занимались «свободные вспомогательные кассы». С целью оживления их работы Закон 1876 г. дал им права юридического лица, а участие рабочего в такой кассе освобождало его от взноса в местную кассу. Они получили статус свободных зарегистрированных касс
и сохранились после введения обязательного социального страхования.
Страхование на случай болезни в частных кассах было относительной редкостью. В целом в Германии переход от добровольного страхования к обязательному стал следствием естественной эволюции этого института. Более того, система больничных касс сложилась в рамках добровольного страхования и почти без изменения перешла в структуру обязательного страхования. Сохранились пропорции взносов в больничную кассу: две трети средств вносят работники и одну треть - работодатели. Закон 1876 г. определял размер пособия по болезни не менее, чем в половину заработка, а максимальную продолжительность его выдачи -в 13 недель. Он также ввел «выжидательный период», когда в первые два дня болезни пособие не выплачивалось. Размер похоронного пособия равнялся десятикратному недельному заработку.
Все эти положения почти без изменений перешли в Закон о страховании рабочих на случай болезни от 15 июня 1883 г. По сути, он систематизировал уже существующие правовые нормы, внес единообразие в функции страховых касс и несколько расширил их, а главное - сделал такое страхование обязательным. Первоначально Закон охватывал около 40 % наемных работников, не распространяясь на торговых служащих, ремесленников и др. Постепенно в круг страхуемых были включены все наемные работники, в том числе домашняя прислуга и рабочие домашних промыслов [Литви-нов-Фалинский 1903: 27-42; Сувиров 1905: 24-46]. Перед Первой мировой войной страхование на случай болезни охватывало около 20 млн чел. при 14 млн наемных работников. Эта система пережила две мировые войны, так как заложенные Законом 1883 г. основания оказались настолько прочными, что с изменениями дожили до наших дней.
Пенсионное страхование. Оно носит, если можно так выразиться, наиболее нестраховой характер и находится на границе с обязательным публичным общественным призрением. Это связано с гарантирован-ностью минимальных пенсий по старости, инвалидности и в случае потери кормильца независимо от предшествующей трудовой деятельности и размера внесенных
страховых платежей. Данная черта придает пенсионному страхованию оттенок помощи нуждающимся, поскольку выплата пенсий осуществляется из текущих доходов на основе принципа солидарности поколений (отметим, что во всех промышленно развитых странах для пожилых граждан введен институт гарантированных социальных пенсий, позволяющий получать минимальный доход по твердой ставке за счет налоговых поступлений). Страховая природа пенсий очевидна вследствие наличия коллективной ответственности за индивидуальный риск и его предварительного учета. Застрахованный или член его семьи (при потере кормильца) так же, как правило, уплачивает определенный взнос. Неслучайно в Германии третьим по счету страховым законом в 1889 г. был Закон о страховании по инвалидности и старости. Исторически выплаты членам семьи погибшего на производстве регламентировались законами о страховании от несчастных случаев на производстве, а оказание семье медицинской помощи - законами о страховании по болезни.
Германский Закон 1889 г. предусматривал выплату пенсии по инвалидности в случае, если наступившая постоянная неспособность к труду привела к потере возможности зарабатывать две трети заработка по специальности. Пенсии по старости назначались при достижении 70-летнего возраста независимо от состояния трудоспособности, а в 1916 г. этот возраст был снижен до 65 лет. Для получения права на пенсию нужно было платить страховые взносы в течение пяти лет при пенсионировании по инвалидности и 30 лет - по старости. Страховые взносы в равных долях были возложены на работников и работодателей. При этом размер пенсий был небольшим [Быков 1905: 11; Литвинов-Фалинский 1903: 65-75].
По британскому Закону о страховании по инвалидности 1911 г. пенсии выплачивались за счет средств работодателя и государства в размере до 10 % среднего заработка, т. е. в два раза меньше, чем пособие по временной нетрудоспособности. Пенсия по старости в этой стране согласно Закону 1908 г. назначалась с 70 лет. Таким образом, имел место приоритет германской модели.
Отметим, что этот вид социального страхования наиболее уязвим с учетом демогра-
фической ситуации. Достаточно обратиться к информации об ожидаемой продолжительности жизни населения. Для лиц, рожденных в 1900 г., это было примерно 50 лет, причем до 65 лет доживали в среднем не более 10 %. Соответственно при относительно небольших отчислениях многие (далеко не все) пенсионеры, выходящие на пенсию в 50-60-гг. XX в., могли надеяться на замещение до двух третей среднего заработка. Для рожденных в начале 50-х гг. все кардинально изменилось. А по самым скромным оценкам, из числа рожденных после 2000 г. более половины, вероятно, доживут до 77 лет. Кроме того, если в США в 1950 г. на одного пенсионера по возрасту приходилось 17 работающих, то в 1970 г. - три, в ближайшее время соотношение может составить один к двум, а в перспективе сравняться. К середине XXI в. в экономически развитых странах число пенсионеров по возрасту может превысить число работающих. В этой ситуации многие экономисты уповают только на увеличение пенсионного возраста, так как рост пенсионных отчислений обеспечит текущие потребности, но не повлияет на пенсии будущих пенсионеров. Частные пенсионные фонды тоже не являются панацеей, поскольку пенсии для лиц, не имеющих сбережений, все равно будут формироваться из бюджета.
Тем не менее многие экономисты предлагают делать ставку на частное пенсионное страхование, хотя обеспечение высокой доходности пенсионных вложений без существенного риска все более проблематично. Достоин внимания и вывод о том, что коэффициент замещения при государственном пенсионном страховании обычно бывает ниже 50 %, и чем выше средний заработок работника, тем данный коэффициент ниже. В итоге это означает перераспределение средств от пенсионеров с более высокими доходами в пользу пенсионеров с более низкими доходами, что нормально в рамках экономически и социально оправданной дифференциации. Между тем дело идет к тому, что государственная пенсионная система будет обеспечивать всем минимальную пенсию с небольшим уровнем дифференциации. Отсутствие средств для инвестирования и трата всех полученных платежей делают такую систему уязвимой. С учетом снижения уровня рождаемости, которая в развитых странах не
покрывает даже естественную убыль, ситуация становится близкой к тупиковой [Котли-кофф, Бенс 2005]. Варианты выхода из нее могут быть разными.
Нобелевский лауреат по экономике за 1990 г. У. Шарп видит выход в комбинации ряда позиций: личные накопления граждан при желании выйти на пенсию ранее 70 лет, частное пенсионное страхование, участие в пенсионных программах, поддерживаемых работодателем, в сочетании с обязательным государственным страхованием [Шарп 2017].
Представляется, что в данном случае предлагается отход от принципов социального страхования, тем более что У. Шарп является специалистом по инвестиционным портфелям, а не по социальному страхованию. Более перспективным кажется решение проблемы несоответствия пенсионной системы демографической структуре населения посредством эффективного использования трудового потенциала старших поколений, гармонизации трудового и социально-обеспечительного законодательства [Иванова 2018; Спьеция 2003]. К тому же в российской правовой системе гражданско-правовая форма негосударственного пенсионного обеспечения противоречит его социально-обеспечительному содержанию [Ковалевская, Ковалевский 2015], что требует обращения к теории и практике заключения социально-обеспечительных договоров, конструкция которых до сих пор является предметом дискуссий [Тарусина, Лушников, Лушникова 2017: 422-475].
Стоит отметить, что демографические изменения бросают серьезный вызов системе социального страхования. До недавнего времени модель семьи почти повсеместно предполагала достаточно ранний официальный брак и раннее рождение детей. Родители к 40 годам завершали воспитание несовершеннолетних детей и могли осуществлять уход за нуждающимися в нем родителями, которые примерно в это время выходили на пенсию. В конце ХХ в. модель семьи предполагает позднее вступление в брак, существенно более позднее рождение детей. При этом воспитание детей все чаще совпадает с необходимостью заботиться о членах семьи старшего возраста.
В подобной ситуации более плодотворным представляется структурное выделение
гериатрического страхования, связанного с общим старением населения. Одна из его очевидных составляющих - страхование ухода за пожилыми людьми, которое уже в начале XXI в. было введено в ФРГ, Японии и Канаде. Отсутствие такого страхования ставит все большее количество работников перед сложным выбором: осуществлять уход за родителями и другими старшими и нуждающимися в уходе членами семьи с одновременной потерей работы (жить на компенсационные выплаты, размер которых до недавнего времени составлял 1200 руб. в месяц, невозможно) или помещать нуждающихся в уходе лиц в социальное учреждение, сеть которых, включая платные, в России не развита.
Поэтому достойно внимания предложение объединить страховые риски, связанные с возрастом, в единую систему (пенсионное страхование старости, инвалидности и потери кормильца; страхование досрочной утраты профессиональной трудоспособности (профессиональные пенсии); медицинское страхование тяжелых и хронических заболеваний в старшем возрасте, страхование по уходу). Отчисления при этом должны делать как работодатели, так и работники при участии государства [Роик 2016: 236-261].
Медицинская помощь и медицинское страхование. В Германии, как и в ряде других стран, страхование на случай болезни не было отделено от медицинского страхования, а соответствующий Закон 1883 г. уже был рассмотрен выше. Выплаты в период временной нетрудоспособности дополнялись оказанием медицинской помощи работникам, а также членам их семей. К концу ХХ в. сложилась стройная модель страховой медицины. Страховые взносы в рамках такой модели распределялись между работниками и работодателями поровну либо взносы работодателей являлись несколько большими. Государство частично субсидировало страховые фонды, но его доля невелика. При этом самостоятельно оплачивается определенная часть медицинских услуг.
Страхование от безработицы. Этот вид социального страхования традиционно недооценивался экономистами, считавшими безработицу неизбежной спутницей рыночной экономики. Можно спорить о ее плодотворности и стимулирующей роли, но риск наступления негативных последствий оче-
виден любому непредвзятому исследователю. Между тем долгое время считалось, что тяжесть этого риска должен нести только работник с опорой на собственные накопления, помощь семьи, общины, на добровольную взаимопомощь различных обществ и профсоюзов (обеспечивающую только физическое выживание до нахождения нового места работы). Помощь безработным оказывали также общественные организации и органы общественного призрения.
Отдельные попытки ввести подобное страхование предпринимались с конца XIX в. в Германии, Франции и других государствах (учреждение касс безработных с отчислениями со стороны как рабочих, так и работодателей, пособия безработным за счет средств государства, муниципалитетов и т. п.) [Гаген 1904: 8]. Но это были, скорее, попытки факультативно-обязательного страхования [Су-виров 1905: 17]. В целом до Первой мировой войны обязательное страхование от безработицы было введено только в Англии в 1911 г., причем в несовершенной форме.
Своеобразно ситуация развивалась в Германии, где только Имперским постановлением об обеспечении безработных от 13 ноября 1918 г. вводилось его паритетное финансирование из государственных средств и средств областей и общин. В. Каскель указал на отличия такого обеспечения от страхования от безработицы и призрения бедных. Во-первых, Имперское постановление касалось всех безработных независимо от степени их нуждаемости и предшествующего периода работы. Во-вторых, страховые взносы не делались ни работниками, ни работодателями. В-третьих, размер предоставляемых услуг не соотносился с размером предыдущих взносов, не определялся принадлежностью к профессии, а соотносился только с потребно стя-ми в обеспечении. В-четвертых, безработные имели правопритязание на пособие, т. е. речь шла не о милости, а о публичной обязанности [Каскель 1925: 155-158].
Сравним современные воззрения на модель социального страхования в трактовке X. Уэрта де Сото - одного из лидеров австрийской экономической школы, последователя Ф. А. Xайека. Он характеризует кризис государственной системы социального страхования как технический кризис экономической и актуарной природы и как
этический кризис. Первый аспект связан с увеличением числа пенсионеров и уменьшением числа работающих. Государственное социальное страхование исследователь называет «институциональной агрессией государства против граждан» [Уэрта де Сото 2011: 129-149]. Кроме того, такая система способствует росту напряженности и конфликтов между поколениями, ибо «ограничивает возможности человеческого и профессионального развития людей старшего поколения». Все возражения высказаны в духе либертарианства: люди сами знают, что им нужно, никакой государственной опеки, никакой «социальной справедливости» (она лишена смысла и несовместима с принципами свободного общества). Государство надо «демонтировать» (однако для X. Уэрта де Сото эта задача все-таки на перспективу). С его точки зрения, идеальная модель социального страхования сводится к сочетанию следующих источников:
1) социальная помощь, которую люди, а также государство (на местном уровне) оказывают исключительно тем, кто по разным причинам неспособен обеспечить себя самостоятельно. Здесь ученый следует за своим австрийским предшественником, ставя размер выплат в зависимость от степени нуждаемости;
2) пенсии, выплачиваемые по частным пенсионным планам (индивидуальным и коллективным). Их основа - актуарные расчеты и страхование жизни. Частные фонды должны выплачивать пожизненную пенсию, а также предоставлять выплаты в случае смерти или болезни работника;
3) личные сбережения, накопленные человеком в течение жизни. Особо прельщает X. Уэрта де Сото формирование страховых фондов (а не оплата «с колес»), которые можно инвестировать в экономику, а рост экономики увеличит доходы фондов.
В целом обеспечение экономического роста - главное преимущество этой системы. Однако он намного «агрессивнее настроен» как к системе государственного социального страхования, так и к государству в целом. К тому же германская система социального страхования давно дополнена негосударственным страхованием. Английской системе это было присуще изначально. Американские негосударственные пенсионные
фонды являются крупнейшими американскими инвесторами. В общем либертарианская (по сути, анархо-капиталистическая) модель совпадает с идеей исчезновения государства. При этом экономисты справедливо упрекают многих специалистов в сфере права социального обеспечения в том, что их практические предложения не являются экономически обоснованными. Впрочем, совместными усилиями юристов и экономистов этот разрыв начинает восполняться, причем все большее внимание обращается именно на междисциплинарные аспекты проблем социального страхования и социального обеспечения [Захаров 2013; Истомина, Федорова 2018; Роик 2019].
Можно сделать ряд выводов.
Социальное страхование нуждается в комплексных междисциплинарных исследованиях. При этом в прошлом такие исследования были общим правилом, а в настоящее время они только возрождаются.
Проверку временем прошла государственная система обязательного социального страхования, при которой отчисления осущест-
вляют преимущественно работодатели, но с участием работников и государства, а размер выплат дифференцирован и зависит от размера заработка, величины страховых платежей, страхового стажа, характера труда. Такая система может дополняться внутрифирменным и личным страхованием.
Социальное страхование связано с проблемой перераспределения, однако оно должно осуществляться в рамках законно установленной дифференциации и отвечать критериям социальной справедливости. Крайностью будет как выравнивание страховых выплат по минимуму, так и игнорирование социальной солидарности через разрыв минимальных и максимальных выплат.
Экономический и социальный критерий должны учитываться при формировании систем социального страхования, однако в любом случае социальная его сущность остается неизменной: перераспределение последствий страхового случая с индивидом на круг застрахованных лиц. В связи с этим принципы справедливости, равенства, свободы и гуманизма должны быть ведущими.
Список литературы
Блауг М. Формалистическая революция 1950-х годов // Истоки: качественные сдвиги в экономической реальности и экономической науке. М.: ИД ВШЭ, 2015. С. 37-56.
Быков А. Н. Германское страхование и другие способы обеспечения рабочих. Ростов-н/Д: Родная речь, 1905. 105 с.
Быков А. Н. Фабричное законодательство и развитие его в России. Лекции, читанные в Санкт-Петербургском политехникуме и Технологическом институте в 1908-1909 уч. году: в 2 ч. СПб.: Тип. «Правда», 1909. Ч. 1. 282 с.; Ч. 2. 276 с.
Вигдорчик Н. А. Теория и практика социального страхования. Пг.; М.: Книга, 1919. Вып. 1. 129 с.
Гаген В. А. Безработица в Германии и меры борьбы с нею. СПб.: Гос. тип., 1904. 118 с. Герценштейн М. Я. Государственное страхование рабочих в Германии. М.: Правоведение, 1905. 46 с.
Гольденвейзер А. С. Социальное законодательство Германской империи. Киев: Тип. Е. В. Кульженко, 1890. 180 с.
Догадов В. М. Правовое регулирование труда при капитализме. М.: Госюриздат, 1959. 196 с.
Захаров М. Л. Социальное страхование в России: прошлое, настоящее и перспективы развития (трудовые пенсии, пособия, выплаты пострадавшим на производстве). М.: Проспект, 2013. 312 с.
Иванова М. А. Пенсионная система и трудовая занятость // Вопросы экономики. 2018. № 10. С. 53-75.
Игнатов Л. Н. Деятельность немецких промышленных страховых товариществ по предупреждению несчастных случаев. М.: Тип. Рус. тов-ва, 1911. 31 с.
Истомина Е. А., Федорова М. Ю. Правовой механизм управления социальными рисками. Екатеринбург: Изд-во УИУ РАНХ и ГС, 2018. 240 с.
Каскель В. Новое трудовое право. М.: Вопр. труда, 1925. 408 с.
Кеппен А. П. Социальное законодательство во Франции и Бельгии. СПб.: Тип. И. Гольд-берга, 1900. 355 с.
Ковалевская Н. С., Ковалевский М. А. Социально-экономические и правовые проблемы негосударственного пенсионного обеспечения (ч. I—11) // Социальное и пенсионное право. 2015. № 1. С. 3-8; № 2. С. 3-12.
Котликофф Л., Бенс С. Пенсионная система перед бурей. М.: Альпина Бизнес Букс, 2005. 203 с.
Лагуткин А. В., Грудцына Л. Ю., Оболенский В. Н. К вопросу о справедливости пенсионной системы и солидарности поколений // Образование и право. 2016. № 2. С. 65-72.
Литвинов-Фалинский В. П. Организация и практика страхования рабочих в Германии и условия возможного обеспечения рабочих в России. СПб.: Тип. А. С. Суворина, 1903. 275 с.
Лушникова М. В. Генезис и становление теории права социального страхования в дореволюционной России (вторая половина XIX - начало ХХ вв.) // Морозов А. В. и др. Испытание временем: 100 лет обязательному социальному страхованию в России (1912-2012). Казань: КНИТУ, 2012. С. 11-28.
Лушникова М. В., Лушников А. М. Курс права социального обеспечения. М.: Юстицин-форм, 2009. 656 с.
Мизес Л. Человеческая деятельность: трактат по экономической науке. М.: Экономика, 2000. 878 с.
Никольский П. А. Основные вопросы страхования. Казань: Имп. ун-т, 1895. 416 с.
Палмер А. Бисмарк. Смоленск: Русич, 1997. 544 с.
Познер Р. А. Экономический анализ права: в 2 т. СПб.: Экономич. школа, 2004. Т. 1. 534 с.
Роик В. Д. Пожилые и стареющий социум России: выбор модели жизнедеятельности. М.: Проспект, 2016. 336 с.
Роик В. Д. Социальная политика, социальное обеспечение и страхование. М.: Юрайт, 2019. 521 с.
Спьеция В. Стареющее население: растраченный человеческий капитал или просто долг общества // Международный обзор труда. 2002. № 1-2. Т. 141. С. 130-178.
Сувиров Н. И. Безработица и страхование от ее последствий в Западной Европе. СПб.: Тип. тов-ва «Общественная польза», 1907. 212 с.
Сувиров Н. И. Государственное страхование рабочих в Германии. СПб.: Тов-во «Просвещение», 1905. 177 с.
Тарусина Н. Н., Лушников А. М., Лушникова М. В. Социальные договоры в праве. М.; Проспект, 2017. 480 с.
Теттенборн З. Р. Советское социальное страхование. М.; Л.: Вопр. труда, 1926. 139 с.
Уэрта де Сото Х. Социально-экономическая теория динамической эффективности. Челябинск: Социум, 2011. 425 с.
Хайек Ф. А. Конституция свободы. М.: Нов. изд-во, 2018. 528 с.
Хайек Ф. А. Пагубная самонадеянность. М.: Новости, 1992. 304 с.
Чанг Х. Д. Как устроена экономика. М.: Манн, Иванов и Фарбер, 2018. 460 с.
Чистяков И. И. Страхование рабочих в России. Опыт истории страхования рабочих с некоторыми другими мерами их обеспечения. М.: Универс. тип., 1912. 355 с.
Шарп У. Финансирование пенсий // Экономика для любознательных: о чем размышляют нобелевские лауреаты. М.: Изд.-во Ин-та Гайдара, 2017. С. 183-204.
Яроцкий В. Г. Страхование рабочих в связи с ответственностью предпринимателей. СПб.: Тип. А. Бенке, 1895. Т. 1. 496 с.
Андрей Михайлович Лушников - доктор юридических наук, доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой трудового и финансового права Ярославского государственного университета им. П. Г. Демидова. 150003, Российская Федерация, Ярославль, ул. Советская, д. 14. E-mail: a.lushnikov@uniyar.ac.ru.
Social Security Issues: An Interdisciplinary Approach
While discussing the interdisciplinary approach to the study of social insurance problems the author pays particular attention to the interaction of law and economy in a historical context and takes into account the data of sociology, political science, social psychology, etc. The types of social insurance are considered in accordance with the German model: industrial accident insurance, health insurance, pension insurance, medical insurance, unemployment insurance. It is concluded that social insurance needs comprehensive interdisciplinary research, especially since in the past, such research was a general rule, but at present it is only being revived. The author states that a one-sided economic approach to social insurance is fraught with adverse social consequences. At the same time, ignoring the economic justification of the social insurance system makes it unrealistic and does not allow the use of the corresponding mechanism of legal regulation. The article considers the views on social insurance of such prominent economists as L. Mises, F. A. Hayek, H. Huerta de Soto.
In the author's opinion, the state system of compulsory social insurance passed the test of time, under which deductions are made mainly by emploers, but with the participation of workers and the state, and the size of payments is differentiated and depends on the size of earnings, the size of insurance payments, insurance experience, the nature of labor. Such a system can be supplemented by internal and personal insurance. The position on the redistributive nature of social insurance and its compliance with the principles of justice, equality, freedom and humanism is defended.
Keywords: social insurance, social security, interdisciplinary approach, interaction of law and economy, demographic aspects of social insurance
References
Blaug M. Formalisticheskaya revolyutsiya 1950-kh godov [The Formalistic Revolution of the 1950s], Istoki: kachestvennye sdvigi v ekonomicheskoi real'nosti i ekonomicheskoi nauke [Sources: Qualitative Shifts in Economic Reality and Economic Science], Moscow, HSE, 2015, pp. 37-56.
Bykov A. N. Fabrichnoe zakonodatel'stvo i razvitie ego v Rossii. Lektsii, chitannye v Sankt-Peterburgskom politekhnikume i tekhnologicheskom institute v 1908-1909 uch. godu [Factory Legislation and its Development in Russia. Lectures Delivered at the St. Petersburg Polytechnic and Technological Institute in the 1908-1909 Academic Year], Saint-Petersburg, Tip. Pravda, 1909, pt. 1, 282 p., pt. 2, 276 p.
Bykov A. N. Germanskoe strakhovanie i drugie sposoby obespecheniya rabochikh [German Insurance and Other Ways of Providing Workers], Rostov-on-Don, Rodnaya rech', 1905, 105 p.
Chang H. D. Kak ustroena ekonomika [How the Economy Works], Moscow, Mann, Ivanov and Farber, 2018, 460 p.
Chistyakov I. I. Strakhovanie rabochikh v Rossii. Opyt istorii strakhovaniya rabochikh s nekotorymi drugimi merami ikh obespecheniya [Workers Insurance in Russia. Experience of Workers Insurance with Some Other Measures to Ensure Them], Moscow, Univers. tip., 1912, 355 p.
Dogadov V. M. Pravovoe regulirovanie truda pri kapitalizme [Legal Regulation of Labor Under Capitalism], Moscow, Gosyurizdat, 1959, 196 p.
Gagen V. A. Bezrabotitsa v Germanii i mery bor'by s neyu [Unemployment in Germany and Measures to Combat it], Saint-Petersburg, Gos. tip., 1904, 118 p.
Goldenweiser A. S. Sotsial'noe zakonodatel'stvo Germanskoi imperii [Social Legislation of the German Empire], Kiev, Tip. E. V. Kulzhenko, 1890, 180 p.
Hayek F. A. Konstitutsiya svobody [Constitution of Freedom], Moscow, Nov. izd-vo, 2018, 528 p.
Hayek F. A. Pagubnaya samonadeyannost' [Pernicious Arrogance], Moscow, Novosti, 304 p.
Herzenstein M. Ya. Gosudarstvennoe strakhovanie rabochikh v Germanii [State Insurance for Workers in Germany], Moscow, Pravovedenie, 1905, 46 p.
Huerta de Soto J. Sotsial'no-ekonomicheskaya teoriya dinamicheskoi effektivnosti [The Theory of Economic Efficiency], Chelyabinsk, Sotsium, 2011, 425p.
Ignatov L. N. Deyatel'nost' nemetskikh promyshlennykh strakhovykh tovarishchestv po preduprezhdeniyu neschastnykh sluchayev [Activities of German Industrial Insurance Companies for the Prevention of Accidents.], Moscow, Tip. Rus. tov-va, 1911, 31 p.
Istomina Ye. A., Fedorova M. Yu. Pravovoi mekhanizm upravleniya sotsial'nymi riskami [The Legal Mechanism for Managing Social Risks], Ekaterinburg, Izd-vo UIU RANHiGS, 2018, 240 p.
Ivanova M. A. Pensionnaya sistema i trudovaya zanyatost' [Pension System and Employment], Voprosy ekonomiki, 2018, no. 10, pp. 53-75.
Kaskel V. Novoe trudovoe pravo [New Labor Law], Moscow, Voprosy truda, 1925, 408 p.
Keppen A. P. Sotsial'noe zakonodatel'stvo vo Frantsii i Bel'gii [Social Legislation in France and Belgium], Saint-Petersburg, Tip. I. Gol'dberga, 1900, 355 p.
Kotlikoff L., Bens S. Pensionnaya sistema pered burei [Pension System Before the Storm], Moscow, Alpina Business Books, 2005, 203 p.
Kovalevskaya N. S., Kovalevsky M. A. Sotsial'no-ekonomicheskie i pravovye problemy negosudarstvennogo pensionnogo obespecheniya (ch. I-II) [Socio-Economic and Legal Problems of Private Pension Provision (Parts I-II)], Sotsial'noe i pensionnoe pravo, 2015, no. 1, pp. 3-8, no. 2, pp. 3-12.
Lagutkin A. V., Grudtsyna L. Yu., Obolensky V. N. K voprosu o spravedlivosti pensionnoi sistemy i solidarnosti pokolenii [To the Question of Justice of the Pension System and the Solidarity of Generations], Obrazovanie i parvo, 2016, no. 2, pp. 65-72.
Litvinov-Falinsky V. P. Organizatsiya i praktika strakhovaniya rabochikh v Germanii i usloviya vozmozhnogo obespecheniya rabochikh v Rossii [Organization and Practice of Workers Insurance in Germany and the Conditions for the Possible Provision of Workers in Russia], Saint-Petersburg, Tip. A. S. Suvorina, 1903, 275 p.
Lushnikova M. V. Genezis i stanovlenie teorii prava sotsial'nogo strakhovaniya v dorevolyutsionnoi Rossii (vtoraya polovina XIX - nachalo XX vv.) [Genesis and the Formation of the Theory of Social Insurance Law in Pre-revolutionary Russia (Second Half of the 19th -early 20th Centuries)], A. V. Morozov et al. (eds.) Ispytanie vremenem: 100 let obyazatel'nomu sotsial'nomu strakhovaniyu v Rossii (1912-2012) [Test of Time: 100 Years of Compulsory Social Insurance in Russia (1912-2012)], Kazan, KNITU, 2012, pp. 11-28.
Lushnikova M. V., Lushnikov A. M. Kurs prava sotsial'nogo obespecheniya [Social Security Law Course], Moscow, Yustitsinform, 2009, 656 p.
Mises L. Chelovecheskaya deyatel'nost': Traktat po ekonomicheskoi nauke [Human Activity: A Treatise on Economic Science], Moscow, Economika, 2000, 878 p.
Nikolsky P. A. Osnovnye voprosy strakhovaniya [Key Insurance Issues], Kazan, Imp. un-t, 1895, 416 p.
Palmer A. Bismark [Bismarck], Smolensk, Rusich, 1997, 554 p.
Pozner R. A. Ekonomicheskiy analiz prava [Economic Analysis of Law], in 2 vols., Saint-Petersburg, Ekon. shkola, 2004, vol. 1, 534 p.
Roik V. D. Pozhilye i stareyushchii sotsium Rossii: vybor modeli zhiznedeyatel'nosti [The Elderly and Aging Society of Russia: the Choice of a Model of Life], Moscow, Prospect, 2016, 336 p.
Roik V. D. Sotsial'naya politika, sotsial'noe obespechenie i strakhovanie [Social Policy, Social Security and Insurance], Moscow, Yurait, 2019, 521 p.
Sharp U. Finansirovaniepensii [Pension Financing], Ekonomika dlya lyuboznatel'nykh: o chem razmyshlyayut nobelevskie laureaty [Economics for the Curious: What Nobel Laureates Think About], Moscow, Izd. In-ta Gaydara, 2017, pp. 183-204.
Spetsiya V. Stareyushcheye naselenie: rastrachennyi chelovecheskii kapital ili prosto dolg obshchestva [An Aging Population: Wasted Human Capital or Simply the Duty of Society], Mezhdunarodnyi obzor truda, 2002, vol. 141, no. 1-2, pp. 130-178.
Suvirov N. I. Bezrabotitsa i strakhovanie ot eye posledstvii v Zapadnoi Yevrope [Unemployment and Insurance Against its Consequences in Western Europe], Saint Petersburg, Tip. tov-va «Obshchestvennaya pol'za», 1907, 212 p.
Suvirov N. I. Gosudarstvennoe strakhovanie rabochikh v Germanii [State Insurance for Workers in Germany], Saint-Petersburg, Tov-vo «Prosveshchenie», 1905, 177 p.
Tarusina N. N., Lushnikov A. M., Lushnikova M. V. Sotsial'nye dogovory v prave [Social Contracts in Law], Moscow, Prospect, 2017, 480 p.
Tettenborn Z. R. Sovetskoe sotsial'noe strakhovanie [Soviet Social Insurance], Moscow, Leningrad, Vopr. truda, 1926, 139 p.
Vigdorchik N. A. Teoriya i praktika sotsial'nogo strakhovaniya [Theory and Practice of Social Insurance], Petrograd, Moscow, Kniga, 1919, iss. 1, 129 p.
Yarotsky V. G. Strakhovanie rabochikh v svyazi s otvetstvennost'yu predprinimatelei [Insurance of Workers in Connection with the Liability of Entrepreneurs], Saint-Petersburg, Tip. A. Benke, 1895, vol. 1, 496 p.
Zakharov M. L. Sotsial'noe strakhovanie v Rossii: proshloe, nastoyashchee i perspektivy razvitiya (trudovye pensii, posobiya, vyplaty postradavshim na proizvodstve) [Social Insurance in Russia: Past, Present and Development Prospects (Labor Pensions, Benefits, Payments to Victims of Work)], Moscow, Prospect, 2013, 312 p.
Andrey Lushnikov - doctor of juridical sciences, doctor of historical sciences, professor, head of the Department of labor and financial law, P. G. Demidov Yaroslavl State University. 150003, Russian Federation, Yaroslavl, Sovetskaya str., 14. E-mail: a.lushnikov@uniyar.ac.ru.
Дата поступления в редакцию / Received: 15.06.2020
Дата принятия решения об опубликовании / Accepted: 07.07.2020
